Аникин сполз к основанию насыпи. Забытый бинокль болтался на груди. Многие из взвода тоже отвернулись, потрясенные увиденным. Пальцы сами машинально скрутили самокрутки, и легкие наполнились забористым дымом венгерского самосада. С каждой затяжкой спасительного никотина стало понемногу отпускать.

– Вот гады… – первым очнулся Талатёнков. – Нет, вы видели?

– Че ты раскудахтался? – хмуро буркнул Крапивницкий. – Чай, не слепые… Конечно, видели…

– Товарищ командир, – обратился к Аникину Караваев. – Разрешите по этому гаду вдарить. Я его…

Караваев теперь, после ранения Пташинного, из подающего переквалифицировался в полноправные пулеметчики.

– Отставить вдарить, – негромко, но твердо ответил Аникин. – Мы с ними позже посчитаемся.

– Так как же, товарищ лейтенант… – с досадой не унимался Караваев. – Он, гад, от развлечения девчушку угробил… Нельзя жить ему…

– От развлечения? – переспросил Аникин. – Это ты, Каравай, недооценил гада. Ты видел, что с женщиной стало?

– Ну?… – непонимающе, оглядываясь на товарищей, переспросил новоиспеченный пулеметчик.

– Вот тебе и ну, Каравай… – тяжело выдохнул Аникин.

– А ведь командир прав! – первым догадался Талатёнков. – Там же мина была! Это что получается, товарищ командир, поле заминировано?

– То-то и получается… – подтвердил Аникин. – Получается, что если бы сунулись сегодня по ночи к местечку, угодили бы в аккурат на минное поле.

– Выходит, девчушка эта, с козой, нас от мин уберегла… – выдохнул Караваев.

– Я так думаю, что Ганс этот, который на пулемете у немцев сидит, вовсе не развлекался, – глубоко затянувшись и выпустив густое облако дыма, предположил Аникин. – Думаю, что у него приказ был минное поле охранять. Чтоб ни одна живая душа туда не забрела. Чтоб мы раньше времени не узнали, что поле заминировано. Вот что я думаю…

– Да, не повезло Гансу с козой… – покачал головой Талатёнков и добавил, значительно бодрее: – Стреляет он неважно…

– Щас, Телок, как дам тебе в ухо, – процедил Крапива.

– За что? – обидчиво возразил Талатёнков.

– За что? Чтобы было…

– Ладно, хорош собачиться, – прервал этот конструктивный диалог Аникин. – Нам сейчас надо на ночь настраиваться. И думать, как это чертово поле обойти. Так что свою злость поберегите. Она вам сегодня ночью наверняка пригодится.