V
Неделя непрерывных боев на Дебреценском направлении только добавила сумбура и двусмысленности в головы тех, кто выжил в этой мясорубке. То ли венгры действительно так люто ненавидели румын, то ли фашисты все больше отчаивались, чувствуя приближение неумолимого конца, но дрались враги с остервенением. Причем получалось, что венгры стреляли друг в друга. У перешедших на сторону русских даже форма оставалась старой, и у кого-то даже на рукавах и лацканах сохранялись фашистские нашивки. Ротный всю неделю боев пребывал в мрачнейшем состоянии духа, ругаясь на чем свет стоит, подсчитывал потери роты и называл происходящее полным бардаком.
Штрафную роту перебрасывали с одного горячего участка фронта на другой, и Андрею и его бойцам вскоре стало казаться, что «горит» вся линия наступления. Впрочем, и наступление едва не превратилось в свою противоположность. Дважды, вместе с кавалеристами и стрелками, «штрафники» чуть не попали в окружение.
Безвозвратные потери только во взводе Аникина за неделю дебреценской кутерьмы составили семнадцать человек – по два-три человека на каждые сутки. А если считать раненых и отправленных в тыл, вообще цифра получалась запредельная. Некоторые из убитых и раненых были зачислены в роту на Сандомирском плацдарме, но подавляющее большинство – уже из нового пополнения, проводившегося дважды авральным способом, «с колес».
Как отмечал с горькой ухмылкой ротный делопроизводитель капитан Чувашов, недостачи в свежей «штрафной крови» не чувствовалось. С того времени, как фронт пересек советскую границу и бои развернулись на вражеской территории, наплыв в штрафную роту действительно резко увеличился. Чувашов откровенничал, что такая картина наблюдается по всем подразделениям. Солдаты словно с цепи сорвались: кто начинал мстить за убитую родню, кому становилось невмоготу воевать и попросту «съезжала крыша», кто устраивал трофейные рейды, объясняя их стремлением восстановить материальные потери своей семьи.
Было среди вновь зачисленных и несколько таких, кто, по словам Чувашова, воевал «на 5-м Украинском фронте». Такое обозначение, в полном соответствии с традициями «черного» юмора армейского разговорного обихода, получили организованные банды мародеров, орудовавшие на недавно освобожденных территориях. Сколачивались они из разношерстной публики – в основном из заведомо «отставших» от своих частей или «не добравшихся» из госпиталей дезертиров. Попадались тут и «добровольные помощники вермахта» из бывших военнопленных, и полицаи, и участники зондеркоманд – тоже бывшие, и прочие типажи, ни под каким видом не желавшие участвовать в борьбе советского народа против фашистских оккупантов. Как правило, «бойцов 5-го Украинского фронта» ликвидировали на месте, но некоторым из них, не замаравшим себя с головы до ног, предоставлялся шанс искупить свою вину кровью в штрафном подразделении.