XXVI
Узкая улочка метрах в пятидесяти делала плавный поворот влево. Одно– и двухэтажные домики сжимали до тесноты ее пространство. И без того узкая, она казалась еще теснее из-за высоченных старых тополей, которыми была обсажена с двух сторон, со строгой симметрией расстояний между деревьями метров в десять.
За ближайшим к перекрестку деревом и укрылась коляска мотоцикла, с которой фашист по диагонали вел по ним огонь.
Второй фашист успел преодолеть ширину улочки в несколько шагов. Он укрывался за противоположным углом того же длинного, из темно-серого котельца выложенного здания, с другой стороны которого прятались люди Аникина.
Времени на принятие решения не было. С одной стороны, штрафникам оказалось на руку, что на позициях возле насыпи разгорелся бой.
Канонада и шум стрельбы накатили лавиной с окрестного поля и погребли под собой тишину городка. Перестрелка, завязавшаяся здесь, на улице, тонула в этом неумолкающем грохоте.
Но все равно, вряд ли эхо этой стычки не докатилось до подразделений фашистов, которые развернулись в районе аэродрома. Если к этим двум эсэсовцам прибудет подкрепление, положение аникинской группы могло резко ухудшиться.
К тому же необходимо было как можно быстрее достичь района секретного аэродрома и уйти подальше от церкви, увести фашистов от Лещенко, засевшего на колокольне.
– Так… Слушаем меня… – выдохнул Аникин. – Караваев, Крапива, держитесь здесь. Не давайте эсэсовцам дыхнуть. Чтобы все их внимание было к вам приковано. Ясно?
Крапивницкий молча кивнул, подтверждая, что задача ясна.
– Остальные – за мной. Обойдем здание… – на ходу пояснял Андрей. – Попробуем ударить фашистам с фланга. В бочину… Шулепин, потом Болтян… За мной…