Зиночка только что закончила перевязку сержанта Зюзина и принялась за ранение старшины. Долго ей пришлось повозиться с обгоревшей спиной артиллериста. Тот даже не морщился, когда она обрабатывала рану мазью. Терпел и все приговаривал: «А может быть, спиртиком? А, сестричка?» На позициях наступило затишье. Ошметки наступавших немцев отползли на исходные рубежи. Им понадобится немало времени, чтобы прийти в себя после сегодняшнего дня.

Батальон на полную катушку использовал передышку. Раненых готовили для отправки во второй эшелон. Ходячие, которым уже сделали перевязку, нетерпеливо бродили кругами, ожидая обоза. Те, кто не мог двигаться, отлеживались молча, приходя в себя после боя. Было несколько тяжелых. Среди них — и старший сержант Заслонов. Осколок попал ему в грудь. При каждом вздохе внутри его что-то клокотало и шипело. Он вытягивал голову и пытался что-то сказать, но всякий раз морщился от боли и откидывался назад так, что слышно было, как затылок стукается о землю. Зиночка, перевязав его, покачала головой. Потом старшине она шепотом сказала, что у Заслонова, скорее всего, пробито легкое и шансы выжить невелики.

Из уцелевших в бою большинство отсыпалось. Дрыхли вповалку, кого где застала накопившаяся от смертельного переутомления усталость. Те, к кому сон не шел, занимались всякими мирными мелочами. С санитарным обозом должны были подвезти солдатскую кухню. В ожидании ужина и заслуженных фронтовых ста грамм, сидя и лежа на холодной земле, бойцы травили негромкие разговоры. Касались они большей частью жратвы, всякой снеди и блюд из деревенской и прочей кухни, которые так вкусно и смачно готовили на гражданке солдатские жены. Лучшим рассказчиком по этой части был ефрейтор Пивденный. По всем повадкам чувствовался в этом низкорослом, зажимистом мужике зажиточный крепкий хозяин. Когда он начинал повествовать, «яки клёцки може зробить его жинка», сколько маслица треба добавить, «як треба коптить каплуна», чтобы мяско, пропахшее дымком, подернулось золотистой корочкой, все отделение умолкало, внимая ефрейтору й захлебываясь при этом собственной слюной. А ему того только и надо. Поболтать Пивденный любил, а еще больше любил при этом перебирать сокровища из своего вещмешка.