Глава 10. Бой за плацдарм
Уничтожение дальнобойной батареи под названием «Черная Берта» лишь на несколько дней вызвало оживление и приподнятое настроение в батальоне. Если разобраться, особых причин для торжества не было.
Выполнили задание, выдернули занозу, но осталось много других батарей. Менее мощных, но продолжавших уничтожать переправы, перепахивать с землей упорно расширявшиеся плацдармы на правом берегу.
Немцы по своей арийской привычке отыгрались за потерю одной из самых мощных батарей на жителях ближнего села, хотя оно располагалось в четырнадцати километрах от взорванных орудий.
Расстреляли человек сорок мужчин и парней, в основном русских. Украинцев просто выселили, а дома сожгли. В районной тюрьме расстреляли тех, кто подозревался в связях с партизанами. По слухам, вывезли несколько грузовых автомашин, набитых мертвыми телами.
– Это чтобы не слишком радовались приближению Красной Армии, – доходчиво объяснял местным жителям комендант.
Провели масштабную облаву и уничтожили отдельную десантную роту, которая контролировала участок железной дороги.
В плен никто не сдавался. Отбивалась рота отчаянно, нанося немалые потери охранному батальону. Расстреляв диски автоматов и пистолетные обоймы, кидались со связками тола и гранатами, взрывая себя и врагов. Несколько человек сумели вырваться из кольца, их обнаружили в лесу разведчики из батальона Орлова.
Федор Морозов попал с контузией в санчасть и целые дни был вместе с Катей. Иногда медсестра уступала на ночь им свою землянку, и ночи тоже проводили вместе.
– Феденька, любимый! Только не лезь больше в такие заварухи, – шептала Катя. – Ребята рассказывали, какая там жуть творилась.
Федор гладил обнаженное тело девушки, прижимал к себе. Шептал какие-то ласковые слова в ответ и говорил, что все у них будет хорошо.
Немцы на короткое время оставили батальон Орлова в покое. Шло наступление на Киев, и канонада не смолкала ни днем, ни ночью. Роты и взводы по-прежнему уходили на задания, взрывали на дорогах машины, совершали нападения на небольшие гарнизоны.
Из штаба бригады пришло сообщение, что за уничтожение немецкой батареи особой мощности и выполнение других заданий представлен к наградам ряд бойцов и командиров.
Николая Шорника и старшину-сапера представили посмертно к ордену Отечественной войны. Комбата Орлова и начштаба Юткина представили к ордену Красного Знамени. Особенную и довольно редкую награду – орден Славы третьей степени – должны были вручить Павлу Череднику.
– Три ордена приравниваются к званию Героя Советского Союза, – объяснял Иван Евсеевич Майков.
Комбат Орлов не поскупился на представления. К орденам и медалям были представлены многие, в том числе Федор Морозов, Олег Бородин, Иван Михин, Леонид Бондарь. Награды для вручения должен был получить в штабе бригады замполит Иван Майков.
Но неожиданные события омрачили будущее торжество.
Командир полицейского батальона Трегуб, как и обещал, прислал после первой встречи еще одну партию продовольствия. Где-то разжился медикаментами, в том числе добротными индивидуальными пакетами для раненых. В свертках из провощенной бумаги находился целый набор, способный спасти жизнь человеку: жгуты, бинты, новейшие лекарства, даже тюбики-шприцы с морфином.
Трегуб приготовил третью партию продовольствия, медикаментов. По требованию Орлова сумел достать несколько десятков килограммов взрывчатки, боеприпасы, но соглашался передать все это лишь в обмен на справки о сотрудничестве с Красной Армией. По договоренности эти справки должен был привезти замполит Майков.
Подписывая спасительные для полицая бумаги, Орлов скрепил их печатью отдельного десантного батальона.
– Вези ему бумаги, – сказал он Майкову. – Главное, продовольствие и взрывчатку получи.
Сопровождать замполита напросился Леонид Бондарь. Майков был не против, но все же спросил:
– Хочешь на полицаев глянуть?
– Хочу. Какими глазами они на нас смотрят. Совесть осталась, или всю продали.
Причина была другая. Орлов на Бондаря особого внимания не обращал. Начштаба Юткин был занят своими делами, и Леонид рассчитывал ближе пообщаться с замполитом. Тем более тот занимался кадровыми вопросами и мог быть в будущем полезен.
Однако произошло неожиданное. Замполит отдельного воздушно-десантного батальона Иван Евсеевич Майков и сопровождавший его взвод из восемнадцати человек во главе с лейтенантом Бондарем попали в засаду. Осталось до конца непонятным, предал ли их полицай Трегуб или докопалась служба безопасности, но произошло все быстро и трагично.
Майор Майков, лейтенант Бондарь уже вели разговор с Трегубом, когда подбежали двое разведчиков. Один из них шепнул на ухо замполиту:
– Засада! Там, в лесу, не меньше взвода полицаев прячется.
Вместе с Трегубом, как обычно, находилось с десяток сопровождающих. В принципе командир полицейского батальона мог обеспечить себе дополнительную охрану. Но Майков сразу понял, что дело нечисто. Не станет осторожный Трегуб тащить на встречу целую толпу. Решение надо было принимать немедленно.
Замполит вскинул автомат, то же самое сделали сопровождавшие его десантники.
– Что случилось? – завертел головой Трегуб.
– Тебе лучше знать. Стой спокойно и не шевелись. Оружие не трогать.
Уцелевшие десантники рассказывали, что лицо полицая выражало неподдельное удивление. А может, Трегуб лишь притворялся.
Из-за деревьев ударили сразу два ручных пулемета, захлопали винтовочные выстрелы. Огонь вели опытные стрелки. Майор Майков был сразу ранен в ногу. Погибли или получили тяжелые ранения несколько десантников. Остальные ответили автоматными очередями.
Трегуб и его сопровождающие залегли, но их расстреливали в упор. Полицай что-то выкрикнул, но выстрелы заглушили его слова. Леонид Бондарь тоже был ранен и вел огонь из своего ППШ.
– Надо отходить! – крикнул он.
– Выносите комиссара, – перебил его сержант-разведчик.
Сразу четверо десантников подхватили Майкова. Они сумели пронести его несколько шагов. В них стреляли, целясь в ноги. Через минуту все они лежали на земле, получив каждый несколько ранений. Кто мог, продолжали отстреливаться, некоторые были без сознания.
– Жри, сволочи! – крикнул сержант-разведчик и швырнул «лимонку» в сторону пытавшегося уползти Трегуба.
Со стороны леса перебежками наступали полицаи. Виднелись также серо-голубые куртки немецких солдат.
– Товарищ майор, – теребил разведчик замполита Майкова. – Держитесь за меня, отползаем.
Пулеметная очередь пригнула обоих к земле. Майков, с перебитой ногой, морщась от боли, доставал из кобуры пистолет.
– Товарищ майор!
– Все, выхода нет. Забери полевую сумку и пробивайся…
Майков выстрелил себе в грудь. Подбежавший десантник, пытавшийся помочь сержанту вытащить замполита, было тяжело ранен в ноги. Сержант забрал пистолет Майкова. Тяжелораненый товарищ попросил:
– Добей меня… кости перебиты.
Сержант выстрелил ему в голову и пополз прочь. Их осталось человек шесть из взвода, в том числе Леонид Бондарь. Десантники отходили, прикрываясь короткими очередями. Лейтенанту Бондарю пуля угодила в бедро.
– Вынесите меня! – крикнул он в отчаянии.
Сержант-разведчик увидел рану возле паха и пузырящуюся кровь.
– Товарищ лейтенант…
Он хотел сказать, что рана смертельная, перебита артерия. Но взрыв гранаты оглушил сержанта. Полицаи, понесшие потери в бою с отчаянно сопротивлявшимися десантниками, стреляли, не жалея патронов. Лейтенант Бондарь был ранен осколками в голову и умирал, пытаясь из последних сил подняться.
Сумели вырваться из кольца лишь трое бойцов. Сержант рассказывал Орлову о случившемся. Положил на стол полевую сумку и пистолет Майкова.
– Какого человека потеряли, – сокрушенно качал головой комбат. – Не лежала у меня душа с этими фашистскими бобиками дело иметь. Из дерьма пулю не вылепишь. И вашим и нашим хотели…
Потеря замполита стала для батальона тяжелой утратой. Только сейчас поняли, что на Иване Евсеевиче Майкове держалось многое, в том числе хозяйство батальона. Он тщательно проверял вновь прибывших или обнаруженных в лесу бойцов из разных подразделений, решал всевозможные проблемы. И вот погиб, став жертвой предательства.
– Полицаев надо бить, – стучал кулаком по столу хвативший спирта майор Орлов. – Разве можно верить предателям вроде Трегуба? Надо подготовиться и разгромить пару-тройку полицейских участков. Устроим поминки по нашему комиссару. Займись этим, Юткин.
Капитан молча кивнул. Кидаться и мстить полицаям было сейчас не время. Батальон понес большие потери при уничтожении немецкой батареи «Черная Берта», погиб почти целиком взвод лейтенанта Бондаря. В санчасти находилось два десятка раненых.
– Бондарь точно погиб? – уточнил Юткин, чтобы перевести разговор с полицаев на другую тему.
– Точно, – подтвердил сержант. – Пуля артерию на ноге перебила, а затем несколько осколков в голову угодили.
– Жаль, – делая карандашом отметку в своем журнале, проговорил капитан Юткин. – Грамотный был офицер.
Комбат Орлов все же настоял, чтобы нанесли удар по одному из полицейских участков. Юткин вызвал Чашникова и Морозова. Решали, кому возглавить операцию. Капитан Чашников был категорически против:
– Бой в условиях населенного пункта наверняка будет затяжным. Боеприпасов у нас мало, а полицаи в плен не сдаются. Будут драться отчаянно.
Приказ комбата пришлось все же выполнять. Предчувствия капитана Чашникова сбылись. Рота, пытавшаяся разгромить полицейский участок, наткнулась на сильное сопротивление. Вели огонь несколько пулеметов, патронов у полицаев хватало.
Пришлось отходить, израсходовав боезапас. Вынесли на руках троих погибших, человек шесть были ранены. Затем из штаба бригады поступил приказ временно прекратить боевую активность и готовиться к совместной с бригадой операции.
В течение двух ночей было сброшено с легких У-2 несколько десятков патронов. Грузовые планеры доставили противотанковые ружья, снаряды, мины.
Партизаны привезли обоз с продовольствием, оставили еще несколько проводников и связных. По слухам, нашими войсками готовилось мощное наступление на Киев. Десантникам предстояло нанести удар по вражеским тылам. В операции планировалось задействовать практически весь личный состав батальона.
В условленном месте была назначена встреча еще с одним батальоном. Дальнейшие действия будут определены позже.
В середине октября началось наступление войск Воронежского фронта на Киев. Спустя несколько дней к ним присоединились войска 1-го Украинского фронта. Однако вермахту удалось сосредоточить на этом участке значительные силы, в том числе пять танковых и моторизованных дивизий. В некоторых исторических источниках прямо говорится, что попытка эта провалилась.
Причин тому было много. И, пожалуй, главное то, что на правобережье не хватало тяжелой техники, танков, артиллерии. Захваченных плацдармов было недостаточно для сосредоточения крупных подразделений.
Артиллерия, переправленная на правый берег, состояла в основном из легких противотанковых или полевых пушек. В то же время нашим войскам противостояли немецкие танки Т-4 с усиленной броней и длинноствольными пушками, которые превосходили по ряду показателей знаменитую «тридцатьчетверку».
Против нашей бронетехники действовали «тигры», «пантеры», штурмовые орудия. Широко применялись кумулятивные снаряды, которых в Красной Армии еще не было. Танковые части несли большой урон. Потери в технике и тяжелом вооружении восполнялись медленно. Если переправа пехотных частей (хоть и с большими потерями) через Днепр шла довольно интенсивно, то с техникой дела обстояли сложнее.
Наши генералы докладывали в Ставку о захвате все новых плацдармов, но многие из них представляли собой буквально клочки берега площадью несколько квадратных километров. После упорных боев нередко эти плацдармы уничтожались. В других местах создавались с большими потерями новые.
Майора Орлова уже вызывали в штаб бригады, где состоялся разговор о предстоящей операции. Одна из стрелковых дивизий захватила и уже трое суток удерживала перспективный плацдарм.
– Место удобное для переправы и высадки, – показывал на карте командир бригады Доценко. – Туда можно перебрасывать и сосредотачивать технику, артиллерию. Но размеры отвоеванного участка невелики, всего три километра по фронту.
Дивизия крепко вгрызлась в глубокий лесной овраг, немцы пытаются ее выбить. Дополнительные силы с левого берега перебрасываются с большими потерями. Дивизия пока крепко держит три километра берега, но едва с левобережья отходят понтоны, плоты, как с флангов начинают вести огонь немецкие батареи, вкопанные в землю танки. Штабом бригады планируется нанести удар по флангам. Уничтожить хотя бы частично артиллерию, танки, минометные батареи и дать возможность перебросить два полка еще одной дивизии, танковый батальон, пушки, боеприпасы.
Подполковник разлил в кружки разбавленный спирт. В землянке находились начальник особого отдела Гладков и заместитель Доценко по разведке.
– Давайте награды, что ли, обмоем. Когда еще встретимся, неизвестно.
Выпили, закусывая остро наперченным салом и мелкими солеными грибами.
– Горы мы, конечно, не провернем, – продолжал подполковник, – но поможем реально создать новый узел для наступления на правом берегу. Жизни чьи-то спасем, тоже немалое дело. И есть еще одна причина нанести крепкий удар. Нас уже немцы похоронили, разве что крест не поставили. Листовок тонну сбросили о том, что воздушно-десантную дивизию угробили, а из-за угла стреляют кучки недобитых парашютистов. Ты, Василий Семенович, сколько людей сможешь выставить?
Вопрос был задан неожиданно, в манере хитроватого Доценко. Орлов не спеша поддел ложку грибов.
– Наливай еще, товарищ подполковник. Вы ведь тоже орден получили.
– А ты ответ в это время обдумывать будешь. Так, что ли?
– Грибков поем, да вот колбаса у вас неплохая. Надо попробовать.
Когда опрокинули еще по сто граммов, Орлов заявил:
– Три роты смогу выделить – двести восемьдесят человек. Плюс три «сорокапятки», пару минометов, ну и противотанковые ружья.
– Маловато. Хитришь, Василий Семенович, – толкнул его локтем особист Гладков. – У тебя личного состава на сегодняшний день без малого пятьсот бойцов.
– Три десятка раненых, – не спеша загибал пальцы комбат. – Санчасть, хозвзвод, охрана лагеря. Минометчики, которые без мин сидят. Чего их с собой тащить.
– Тащи, не стесняйся. Мин мы тебе подкинем.
Поторговавшись, решили, что батальон выставит три роты по сто человек. Кроме того, взвод саперов и еще два минометных расчета. В общей сложности в операции будут участвовать восемьсот десантников и сто двадцать партизан. Поддержат ночную атаку девять «сорокапяток» и десяток минометов.
– Ударить-то ударим, – вздыхал особист Гладков. – А вот отходить тяжко будет. Километров двенадцать по открытому месту. До рассвета надо управиться.
– Надо, – согласился Орлов. – Вы ордена и медали для моих ребят отдайте. Вручу перед выходом. Для поднятия духа.
Катя в туго подпоясанной армейской юбке, гимнастерке с эмблемами воздушно-десантных войск покрутилась перед Федором. На поясе висела кобура с небольшим трофейным «вальтером».
Морозов отсутствовал два дня. Уходил вместе с разведвзводом осмотреть место будущей операции.
– Кто пистолет подарил? – хмуро поинтересовался он.
– Кавалер!
– Ты его хоть отблагодарила?
– Хотела, да тебя побоялся. Ревнивый.
Костя Левчук сидел рядом, посмеивался. У Федора кроме прежнего ордена Красной Звезды поблескивал новый, престижный среди бойцов орден Отечественной войны. Костя Левчук был награжден скромнее, медалью «За боевые заслуги». Хоть и помощник Орлова, но тот его не слишком баловал.
Обсуждали последние новости. Антону Чашникову комбат предлагал должность замполита. Капитан обещал подумать. Орлов на него накричал:
– У нас тут что, колхоз, думать да рассуждать? Иди, принимай дела.
– Чего кричишь? – вспылил Чашников. – Сказал же, подумать надо. Да и не тянет меня на политработу. Болтовня там одна, а я все же десантник.
– И куда же тебя тянет?
– К бабам, – не ломаясь, вздохнул Антон Чашников. – А они все заняты. Хотел Катьку охмурить, Федор меня опередил. Подкатился к одной из радисток, а она, оказывается, твой личный помощник.
– Мне по штату положено, – ухмыльнулся Орлов. – В чужой огород не лезь.
Батальон временно остался без замполита. Ну, нет его, и ладно. А вот подступающие холода жизнь осложняли крепко. Это в песне землянка звучит уютно: «бьется в тесной печурке огонь» и так далее. На самом деле уюта там мало. Сырость, темно. Под ногами грязь хлюпает, а разводить огонь разрешено только ночью, да и то ненадолго. Скоро месяц как десантники находятся в тылу.
Скорее бы наступление! Вылезти из этих сырых нор и не ждать каждую ночь тревоги. И еще говорили о завтрашней операции.
Морозов и Якушев вместе с разведчиками сходили ночью на место будущего боя. Приблизились на километр к плацдарму и долго наблюдали, как рвутся в лесистом овраге и в траншеях на краю снаряды и мины.
Через час последовала команда готовиться к выходу. Операция перенесена на сутки раньше. Кто-то бурчал, что вечно все у нас бегом и наспех.
– Завтра некому помогать будет, – оборвал ненужные разговоры Орлов. – Сегодня ударим. Проверить еще раз оружие. Где старшина?
Нашли старшину и приказали выдать людям сухой паек на сутки и оставшиеся в запасе гранаты.
Федор прощался с Катей на ходу. Обнялись, несколько торопливых фраз и слезы на глазах.
– Береги себя, Федя. Слышишь меня?
– Слышу. Все будет хорошо.
Обычные слова. Никак не сможет сберечь себя Федор Морозов от судьбы. И его заверения, что все будет хорошо, всего лишь слова, которые мало что значат на войне. Как сложится судьба, так и будет.
Лагерь опустел. Остался лишь караул, санчасть, раненые. Триста семьдесят десантников во главе с комбатом Орловым еще до наступления темноты двинулись в сторону Днепра. Разведка, три роты, батарея из трех «сорокапяток», четыре миномета.
На повозках боеприпасы, медикаменты, два санинструктора. Это первая операция такого масштаба. О месте и цели знают лишь несколько командиров. Остальным десантникам комбат Орлов коротко объявил перед выходом:
– Будем сражаться за один из важных плацдармов. Ночью туда перебрасываются новые части. Наша задача – уничтожать живую силу врага, его артиллерию и технику. Вопросы есть?
Не было вопросов. И так все ясно. Склад боеприпасов опустел, люди получили патроны, гранаты. Гораздо большее количество, чем перед обычными выходами на задания.
В роте Федора Морозова на сто человек личного состава всего два офицера: он сам и Олег Бородин, которому присвоили звание младшего лейтенанта. Двумя другими взводами командуют сержанты Павел Чередник и Николай Тельпугов.
В других подразделениях с командным составом не лучше. Выбита в боях большая часть взводных, некоторые ранены и лежат в санчасти. Второй ротой командует вчерашний взводный Илья Якушев.
Лейтенант Костя Левчук, как всегда, находится при комбате. Он адъютант, одновременно офицер связи, а при необходимости заменит кого-то из выбывших командиров.
К двенадцати ночи прибыли на условное место. Днепр был где-то рядом. Там не стихала стрельба, взлетали осветительные ракеты. Люди отдыхали в низине, курили, пряча цигарки в рукав. Иногда взрывались снаряды. Обстреливали участок берега и овраг, где в километре от батальона находился плацдарм.
Морозов уже был в этих местах, знал место, где его роте предстояло воевать. Огонь усиливался, по цепи передали команду прекратить перекур и быть в готовности. Через десяток минут берег внезапно ожил. Ударили сразу несколько батарей, полевых орудий, гулко ахали гаубицы, хлопали минометы.
К Морозову подбежал Костя Левчук. Коротко передал команду:
– На правом фланге бьет батарея 75-миллиметровок. Там же находятся минометы, штук пять-шесть. Твое дело гасить всю эту артиллерию. Якушев будет крайним справа, защищать твои фланги. Задача понятна?
– Понятна.
– Федор, там могут быть сюрпризы вроде дотов и вкопанных танков. Имей в виду.
Пожали друг другу руки, и рота быстрым шагом двинулась к орудийным вспышкам и разноцветным пулеметным трассам. Влево двигалась первая рота капитана Чашникова, с ней вместе все три «сорокапятки». Они будут действовать совместно с одним из батальонов, прибывшим из бригады.
Батарея состояла их шести легких 75-миллиметровых пушек, довольно устаревших, но вполне эффективных для ведения огня по средствам переправы и русским позициям.
Морозову были хорошо знакомы эти пушки. С широким квадратным щитом и коротким стволом. В боевом положении они весят всего четыреста сорок килограммов, легко разворачиваются и меняют позиции силами расчета без всякой техники.
И скорострельность для старушек образца 1927 года вполне приличная – десять выстрелов в минуту. Увесистые снаряды весом пять с половиной килограммов с воем уносятся в сторону реки. Их мощности хватит, чтобы разорвать связку тяжелого плота или продырявить понтон. Осколочные заряды срабатывают, едва касаясь воды, рассеивая на десятки метров веер острых, гнутых осколков.
Вели огонь четыре пушки. Две стояли в резерве. Неподалеку работала минометная батарея. Хлопки, звон набирающей высоту мины, и через короткое время взрыв. Минометы били по плацдарму, откуда сверкали ответные вспышки.
– Я с Бородиным беру на себя батарею «семидесятипяток», – отдавал быстрые команды Морозов. – Взвод Тельпугова уничтожает минометы и пулеметные гнезда, которые ведут огонь по плацдарму. Павел, ты пока в резерве, дышишь нам в спину. Если какая неувязка, сразу вступаешь в бой.
Неувязка – это затаивший в темноте танк, закопанный в землю. Дот, который ночью молчит, но готов ударить в любую минуту. Да мало ли что может произойти. Слева уже вступила в бой рота капитана Чашникова, значит, пора вступать в дело Морозову.
Пока его рота оставалась незамеченной. Суета на берегу, непрерывная стрельба, захлебывающиеся от длинных очередей пулеметы. У немцев две цели – переправа и огрызающийся огнем плацдарм.
Мелькнуло в голове: знают ли наши на левом берегу о вступивших в бой десантниках? Вдруг полетят навстречу гаубичные снаряды, направленные на немецкие батареи? Бежал бок о бок с Олегом Бородиным. Патрон был уже в стволе, предохранитель снят.
Немецкие артиллеристы не ожидали удара с тыла. Но на войне редко что складывается гладко, по заранее намеченному плану. Бежавший слева взвод Тельпугова наткнулся на замаскированный крупнокалиберный пулемет. Он ничем не выдавал себя и был повернут в сторону реки. Зенитчики находились в резерве, готовые открыть огонь по русским легким бомбардировщикам, которые часто поддерживали переправы.
Солдат из пулеметного расчета, увидев при свете ракет набегающие тени, мгновенно поднял тревогу и вскинул карабин. Он даже успел выстрелить, но промахнулся. Впереди бежал семнадцатилетний партизан-проводник. Он выполнил свою задачу, довел десантников до нужного места.
Морозов приказал ему находиться в обозе вместе с санинструкторами и ездовыми. Но парень рвался отомстить за пропавшего без вести отца и угнанного в Германию младшего брата.
– Жрите, суки!
Тяжелый ППШ бился в его руках как живой, выплескивая вместе с ненавистью вспышки длинных очередей. Опытный десантник смог бы в этой ситуации уничтожить весь расчет – расстояние составляло десяток шагов. Но отдача скорострельного автомата в тонких, почти детских руках мальчика-партизана разбрасывала пули.
Он успел срезать солдата с карабином, ранить еще одного немца из расчета. Но хорошо смазанный крупнокалиберный пулемет калибра 13,2 миллиметра уже развернулся в его сторону. Партизан не успел даже почувствовать боли. Пули прошили, разорвали грудь, выбили из рук автомат и отбросили легкое тело на шаг назад.
Зенитный пулемет тоже был способен скосить передние ряды наступавших десантников. Удар принял на себя мальчик-партизан и вывел из строя двух пулеметчиков.
Старший расчета, унтер-офицер, доворачивал массивный ствол. Но время было упущено. Автоматные очереди ударили в унтер-офицера и уцелевшего солдата из расчета. Оба свалились на дно окопа.
Артиллеристы, оглушенные непрерывным грохотом выстрелов, пока не отреагировали на автоматные очереди за их спинами. Зато оказали сопротивление подносчики боеприпасов возле склада снарядов. Они сдергивали с плеч карабины, кто-то отвинчивал колпачок гранаты.
Начальник боеснабжения, пожилой фельдфебель, открыл огонь из автомата. Попасть в темноте в мелькавшие фигуры было трудно, но он сумел тяжело ранить одного десантника. Второй увернулся от веера пуль, разорвало бушлат и пробило запасной диск на поясе.
Фельдфебель, опустошив магазин своего МП-40, быстро перезарядил автомат и послал одного из подчиненных на батарею:
– Скажи, что русские прорвались с тылу.
На фельдфебеля уже набегал рослый боец в кожаном шлеме. Они открыли друг в друга огонь в упор и оба свалились на истоптанную землю. Фельдфебель был единственный, кто сумел оказать какое-то сопротивление. Его подчиненные успели сделать несколько торопливых выстрелов, бросить в темноту две-три гранаты. В траншею уже спрыгивали русские парашютисты.
Отделение хозобслуги, в основном солдаты в возрасте, были расстреляны в упор или добиты прикладами. Взвод Бородина во главе с Морозовым бежал к батарее. Отсюда уже виден был Днепр. Широкая черная полоса с мерцающими отблесками на гребнях волн.
То в одном, то в другом месте поднимались фонтаны взрывов. Их особенно ярко высвечивали ракеты и долгоиграющие «люстры», выпущенные из минометов. Столбы воды на долю секунды замирали, затем рассыпались, словно стеклянные. Ветер доносил отзвуки глухих ударов.
Еще Морозов разглядел плоты и два моторных баркаса, обгонявшие темные прямоугольники плотов и широкий понтон с какой-то техникой на борту. Времени рассматривать переправу не было, до батареи оставалось меньше сотни шагов. Рядом бежал Олег Бородин, чуть в стороне Иван Михин.
Никто из опытных десантников пока не стрелял, зная, что на бегу за сто шагов шансов поразить цель непросто. Жестами и короткими фразами распределяли, кто какие орудия будет уничтожать. Боец из молодых приготовил «лимонку». Бородин толкнул его в плечо:
– Пока никаких гранат. Взорвем друг друга.
Все начиналось вроде бы удачно. Когда до короткоствольных пушек осталось метров семьдесят, открыли огонь из автоматов. Артиллеристы слишком увлеклись стрельбой по медленно двигающимся плотам. Работали уже все шесть пушек. На удар с тыла батарея среагировала с запозданием.
Когда опомнились, часть расчетов были убиты или ранены. Остальные срывали из-за спин карабины. Прячась за щитами, посылали торопливые ответные выстрелы. Им бы пригодились сейчас гранаты, но зачем пушкарям «колотушки», когда под рукой целая батарея легких, вертких пушек, посылающих увесистые фугасы и шрапнель.
Олег Бородин, когда-то застенчивый школьник, не представлявший себя в роли десантника, матерясь, всадил очередь в немецкого артиллериста, успевшего свалить выстрелом из карабина одного из бойцов его взвода. Очередь ударила в лицо, в руку, передергивающую затвор, разнесла ложе карабина системы «маузер».
Боковым зрением поймал другой ствол. Мгновенно крутанувшись, дал очередь, не жалея патронов. Иван Михин, расстреляв диск, ударил артиллериста прикладом по голове. Лишь оглушил. Немца спасла массивная каска, но автомат переломился от сильного удара.
Артиллеристы не имели права бросать свои орудия. За это отдавали под суд и в немецких частях, и в Красной Армии. Да и бежать расчетам было некуда. Позади высокий обрыв и овраг, где закрепился русский плацдарм. Оставалось только драться. И солдаты дрались бок о бок со своим командиром батареи, его заместителем и опытными артиллерийскими фельдфебелями.
Расчеты были уже наполовину выбиты, когда подоспела группа пехотинцев, занимавшая траншею неподалеку. В сторону десантников развернули станковый пулемет. Очереди сбили с ног одного, второго бойца.
Пехотинцы бежали, крича и стреляя на ходу. Началась рукопашная схватка с более умелым и опытным противником, чем артиллеристы. На Морозова бросился крепкий, спортивно сложенный унтер-офицер. В спешке он выпустил магазин своего автомата, но успел выдернуть из ножен кинжал.
Эти обоюдоострые, заточенные до бритвенной остроты клинки вонзались в тело легко, без усилий. Федор успел отшатнуться. Лезвие распороло рукав бушлата, обожгло руку. Морозов пытался вскинуть автомат. Но унтер перехватил ствол рукой в кожаной, задымившейся от раскаленного металла перчатке и приготовился нанести новый удар ножом.
Иван Михин подбежал с трофейным карабином и выстрелом в упор свалил унтер-офицера. Рядом катались на земле и душили друг друга немецкий пехотинец и десантник. Шла беспощадная рукопашная схватка.
Минометов оказалось больше, чем ожидали, не меньше десятка. Их прикрывали два пулемета, которые развернулись в сторону взвода сержанта Николая Тельпугова. Взвод уже понес потери, сейчас его прижимали к земле два скорострельных МГ-42.
Десантник приподнялся, чтобы бросить гранату. Пули пробили ему голову, а граната взорвалась под рукой, ранив другого бойца. Немецкие минометчики временно прекратили огонь по переправе и плацдарму. Стреляли по взводу Тельпугова и бежавшему к нему со своими бойцами Павлу Череднику.
Рядом с Чередником упал один, другой десантник. Остальные залегли и ползли по влажной жухлой траве, которая частично маскировала их. Но огонь был слишком плотный. Сержант Зима оставил свою снайперскую винтовку в лагере. В ближнем бою она была бесполезна.
Тщательно целясь, посылал короткие очереди. Понял, что два немецких МГ-42 выкосят и его людей, и взвод Тельпугова. Пополз с гранатами, захватив с собой двух бойцов.
Николай Тельпугов подползал ко второму пулемету. Его поставили взводным, хотя имелись сержанты более активные и смелые. Но Тельпугов брал расчетливостью и умением вести за собой людей в самых трудных ситуациях. Именно такое положение складывалось сейчас. За Николаем ползли остатки его взвода, десятка полтора бойцов.
Поднялись одновременно несколько человек и швырнули гранаты. Один пулемет завалился набок, второй продолжал вести огонь длинными очередями. Павел Чередник выжидал, когда кончится лента или перегреется ствол. Есть! Пулемет на несколько секунд замолчал.
Из трех человек, бросивших гранаты, двое были убиты плотным огнем минометчиков. Но это уже не могло спасти их. Десантники приблизились, расстреливали минометные расчеты в упор. Сгоряча бросили несколько гранат в двойные окопы, где парами стояли 80-миллиметровые минометы.
– Отставить гранаты! – кричал кто-то из темноты. – Там боеприпасы, а мы пустые сидим.
Это были бойцы с плацдарма во главе с лейтенантом. Немецкие минометчики, угодив в кольцо, не сдавались. Отстреливались до последнего, даже сумели взорвать два миномета, прежде чем были уничтожены.
Тем временем остальные роты сумели взорвать орудия и два пулеметных дота на левом фланге. К берегу приближались плоты, один из двух уцелевших понтонов. Бойцы выкатывали пушки, по трапу перебралась на берег батарея самоходных орудий СУ-76. Несли ящики с боеприпасами, мешки с продовольствием.
На катера грузили раненых для отправки на левый берег. С помощью десанта плацдарм был расширен до пяти километров, укреплен артиллерией и минометами. Вдвое увеличилось количество его защитников. Времени на объятия и слова благодарности не оставалось. Десантникам пора было отходить.
– Спасибо, ребята, – говорил худощавый полковник в полушубке. – Без вас неизвестно, как бы переправа сложилась.
– Какая помощь от нас потребуется? – спросил Орлов.
– Если сможете, устраивайте засады на дорогах. Перекрывайте снабжение боеприпасами немецких батарей. Ну а больше вряд ли вы чем поможете. Что можно, сделали.
Восемьсот бойцов воздушно-десантной бригады и партизанский отряд действительно сделали в ту ночь все, что могли. Потеряли более ста человек погибшими, увозили и уносили на руках десятки раненых.
До рассвета добрались до леса. Позади слышались пулеметные очереди, стрельба. Рота Ильи Якушева прикрывала отход бригады. Сумеют ли они уцелеть? Неизвестно.
Вскоре бригада разделилась. Батальон Орлова шел к своему лагерю. Морозов только сейчас с удивлением заметил, что с неба падает мелкий снег. Ныла рука, пробитая ножом немецкого унтера, временами подкатывала слабость от потери крови.
– Вот и зима, – догоняя старшего лейтенанта, сказал Павел Чередник. – Когда прибыли сюда, почти лето было. Кажется, целая жизнь на этих высотах прошла. Ты как себя чувствуешь, Федор? Дойдешь или на повозку сядешь? Я сейчас организую.
– Ничего не надо. Дойду. Лучше цигарку сверни.
Оба закурили. Мимо ехали повозки с ранеными. На одной из них лежал Костя Левчук, получивший несколько осколков при взрыве дота.
– Дайте и мне, что ли, курнуть, – попросил он.
Командир батальона майор Орлов шагал вместе с капитаном Юткиным впереди. Уже рассвело, снег продолжал мелко сеять, но быстро таял под ногами. Настоящая зима наступит еще не скоро.
Шестого ноября 1943 года советскими войсками был освобожден Киев, продолжалось наступление. А воздушно-десантная бригада, и в том числе батальон Василия Орлова, до конца ноября воевала в тылу врага, внося свой вклад в продолжавшуюся битву за Днепр.
Назад: Глава 9. «Черная Берта»
На главную: Предисловие
