На протяжении почти всей войны на Восточном фронте в немецком генеральном штабе велись консультации по поводу возможности и необходимости формирования при пехотных и иных полках, имевших, как правило, трехсоставный штат, так называемых четвертых батальонов. Так называемые четвертые батальоны в полках вермахта, по предложению полевых генералов германской армии, должны были формироваться из русских добровольцев из числа военнопленных. Когда зимой 1941/42 года стало очевидным, что формирование новых дивизий и пополнение существовавших, но сильно измотанных боями потребует призыва на военную службу сотен тысяч квалифицированных рабочих и специалистов, занятых в промышленности, в том числе и в производстве вооружения, на стол Гитлеру легли предложения о формировании «четвертых батальонов». Концлагеря были переполнены бойцами и командирами Красной Армии, которые хорошо знали военное дело и умело обращались с оружием. Многие из них сдались в плен добровольно, ненавидя советскую власть и райкомы. Они готовы были служить Германскому рейху, лишь бы покончить с большевизмом. Но фюрер так и не решился на реализацию идеи русских батальонов, которые четвертой боевой единицей могли войти в состав пехотных, кавалерийских, моторизованных и иных полков вермахта. Идея русских формирований его пугала. Он боялся, что войну с большевизмом выиграют сами русские, а потом неминуемо повернут оружие против немцев. Тем не менее в некоторых армиях, корпусах и дивизиях Восточного фронта такие батальоны были сформированы приказами самих командиров дивизий и корпусов.