Книга: Выбор сделан (сборник)
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Прошло полтора месяца с момента убийства Юрия Зайцева до дня суда над Людмилой Зориной.
Скорее для очистки совести я попытался поговорить с капитаном Никоновым. Я не старался убедить его в невиновности Милы, а скорее хотел разобраться сам в этом деле. Должен признаться, что Никонов убедил меня в виновности Зориной, добавив в заключение, что получил ее собственноручно написанное чистосердечное признание.
И все же, слушая Никонова, я все больше узнавал опытную руку адвоката Моховой, хотя и понимал, что это был оптимальный выбор.
Все сводилось к убийству по неосторожности. Людмила Зорина призналась в своей связи с Зайцевым и рассказала об их совместных планах на будущее.
В день смерти Зайцева они встретились случайно, когда она, плохо себя чувствуя, шла домой с работы. Юрий проводил ее домой. Зная об отсутствии Григория, они вошли в квартиру. Чтобы как-то развлечь Людмилу и улучшить ее состояние, Юрий в самых радужных красках описывал их будущее. Говоря о том, что он готов защищать ее от всех и всегда, Юрий показал Людмиле пистолет. Она взяла в руки оружие, казавшееся ей игрушкой. В то же время, видимо забыв о пистолете, Юрий привлек ее к себе, чтобы поцеловать. Ствол пистолета уперся в его грудь, а ее талия случайно нажала на спусковой крючок…
Глухой, негромкий, похожий на щелчок, выстрел раздался неожиданно для обоих.
Юрий умирал на руках Людмилы. Но даже в последние мгновения жизни он, думая о ней, успел прошептать:
– Вытри пистолет… Брось и уходи…
Зорина просидела на полу, прижимая голову любовника к своей груди, пока он не умер.
Дальше все было, как в тумане, но она помнила последние слова умирающего Юрия. Осторожно вытерев пистолет, она бросила его на пол и выскочила из квартиры, закрыв за собой двери. Но на лестничной площадке силы покинули ее. Зорина не знала, куда и зачем идти. Весь свет жизни померк перед ней.
Без сил она опустилась на ступеньку лестницы и сидела в оцепенении до прихода мужа.
Когда вернулся Зорин, она не нашла в себе силы признаться во всем сразу, а поэтому рассказала, что, вернувшись домой, обнаружила незапертую дверь и труп Зайцева на полу.
Все выглядело вполне правдоподобно. При желании было трудно найти слабые места в этой версии. Да и не доверять Никонову у меня не было оснований. Так я больше не возвращался к этому делу до дня суда. Суд над Зориной Людмилой Викторовной состоялся 13 ноября. Мне приходилось несколько раз присутствовать в зале во время заседания суда. Чаще это было в тех случаях, когда мне хотелось понаблюдать, как ловкий адвокат будет выкручиваться и пытаться опровергнуть неоспоримые доказательства вины. Но каждый раз у меня вызывало раздражение публика в зале. Не все, конечно, а определенная ее часть.
Кроме заинтересованных в исходе дела представителей одной из сторон, обычно в зале присутствовали зеваки, которые приходили сюда как на бесплатное представление или спортивное состязание, определяясь уже по ходу пьесы, за кого болеть, иногда меняя свои пристрастья. После заседания, как добрые знакомые, они активно обсуждали слабые стороны прошедшего суда и решения, сопровождая своими комментариями.
На суде по делу Людмилы Викторовны Зориной был настоящий аншлаг. Люди стояли даже за задними рядами. Я сидел во втором ряду и сразу смог определить основных действующих лиц сегодняшнего суда. Это были четыре женщины.
Естественно, что в центре внимания сегодняшнего действия была сама обвиняемая этого процесса – Людмила Викторовна Зорина. За время следствия, которое она провела в вынужденной изоляции, Мила осунулась, перестала следить за своей внешностью и, на мой взгляд, постарела. К тому же, уже находясь в зале суда, Мила выглядела какой-то безразличной к происходящему вокруг. Создавалось впечатление, что сейчас речь пойдет не о ее судьбе, а о судьбе какой-то другой малознакомой для нее женщины.
Вторая, выше среднего роста женщина выступала в роли обвинителя. На вид ей было лет 35. Если всех женщин разделить на две группы: красивые и симпатичные – то эта не относилась ни к одной из групп. Красавицей ее нельзя было назвать даже с большой натяжкой, а ее лицо не излучало даже намека на симпатию. Коротко подстриженные каштановые волосы обрамляли овальное лицо с резкими чертами и узкими губами. Особенно выделялись глаза. Темные, они смотрели холодно, словно в каждом застряло по льдинке. Строгий форменный костюм не мог ни скрыть, ни добавить что-то и к ее худощавой фигуре.
Третья женщина, адвокат Анна Алексеевна Мохова, была ее полной противоположностью. Судя по всему, она приближалась к пенсионному рубежу или перешагнула его, но на вид выглядела не старше пятидесяти лет. Это была яркая, явно крашеная блондинка, среднего роста с весьма выраженными, но пропорциональными формами. Ничуть не комплексуя от полноты, Анна Алексеевна была в черных брюках, ярко голубом свитере и коричневой замшевой куртке.
Последней в этой четверке главных действующих лиц представала судья. Это была женщина лет пятидесяти, с полным равнодушием взиравшая на происходящее. Конечно, судья должна быть беспристрастной, но мне бросилось в глаза выражение ее лица, которое казалось, говорило: «Надоели вы все мне до чертиков!»
Не буду описывать весь ход суда.
Вполне естественно, что обвинение было построено на чистосердечном признании Людмилы Викторовны Зориной. Но каждая из двух сторон трактовала его по-своему. Обвинитель говорила хорошо поставленным голосом, четко выделяя слова, как бы каждый раз рубя с плеча. Скорее всего, основной ее ошибкой было то, что она попыталась обвинить Зорину чуть ли не во всех смертных грехах.
Слушая ее выступление, я все время ждал, что гражданка Зорина окажется виновной в развязывании троянской войны, нашествии Чингисхана и первом залпе «Авроры». Скорее всего, только временные рамки не позволили ей сделать это.
В общем, был нарисован крайне негативный, отталкивающий образ Зориной. Этакой хищной женщины, по своей прихоти разбившей две семьи и предавшей прекрасного мужа.
Именно обвиняемая Зорина с лицемерной улыбкой написала заявление в суд за спиной мужа. Правда, в итоге холодный расчет остановил ее от необдуманного шага: она не захотела терять привычного положения ради неизвестного будущего. Увлеченный ею Зайцев успел оставить семью и оформить развод. Возмущенный вероломным отказом, Зайцев стал угрожать обвиняемой, пытаясь добиться выполнения договоренности. Обвиняемая нашла выход. Она хладнокровно убила своего любовника, да еще попыталась сделать так, чтобы вина пала на мужа.
Только случайная задержка спасла мужа обвиняемой от подозрения в убийстве Зайцева, а на скамью подсудимых привела хитрую и коварную преступницу.
Говорила она четко и уверенно, но не убедительно. Слишком были сгущены краски.
Мне так и хотелось произнести крылатую фразу: – Не верю!
В противовес мрачным, тяжеловесным словам, голос адвоката Моховой звучал мягко, обволакивающе. Она говорила ласково и доверительно.
В ее устах вся история прояснялась с точностью наоборот; Мохова начала издалека, чтобы сформировать у присутствующих и у судьи положительный моральные облик Зориной.
Да, молодая девушка влюбляется в интересного во всех отношениях мужчину, не думая о значительной разнице в возрасте. Она не вынуждала Григория Константиновича Зорина оставить первую семью. Просто любовь была взаимной. В то время никто из двоих не мыслил жизнь без другого. Это подтверждается длительной совместной жизнью, которая могла стать примером для многих супружеских пар.
Затем последовал скорее риторический вопрос: «Кто может дать гарантию, что в жизни не придет еще одна любовь, причем, в любом возрасте?».
Тут же Анна Алексеевна обрисовала в самых ярких, преимущественно в розовых тонах возникшие отношения между Зайцевым и обвиняемой.
Даже обнаруженное заявление о разводе, так и не поданное Людмилой Викторовной Зориной, адвокат трактовала, как мучительную душевную борьбу между вновь вспыхнувшем чувством и чувством долга перед мужем.
В итоге чувство долга взяло верх, а Зорина сделала выбор в пользу мужа.
Но последнее объяснение с Зайцевым кончилось трагически. Зайцев не мог так сразу принять решение Зориной и просил ее подумать еще. То ли в шутку, то ли всерьез Зайцев сказал, что будет бороться за нее даже с оружием в руках, и продемонстрировал пистолет. В то время, когда Зорина рассматривала пистолет, думая, что это игрушка, Юрий в порыве страсти привлек ее к себе.
Именно в этот момент прозвучал роковой выстрел.
После этого несчастного случая, Зорина пребывала в состоянии шока. Она никого не обманывала, а просто сама не могла поверить в то, что именно она стала невольной убийцей Юрия Зайцева, которого любила. Человеческая психика способна на такое.
В итоге адвокат пришла к очевидному выводу, что Зорина достойна жалости, а не суда.
Единственным свидетелем, выступающим на этом процессе, был Григорий Константинович Зорин. На все вопросы он отвечал коротко, уверенно и по существу. Прожитые совместно с обвиняемой годы он характеризовал только в превосходной степени, отзываясь о Людмиле, как о лучшей жене во всех отношениях. О связи жены с Зайцевым он даже не догадывался до ее признания следователю. Однако часть вины за случившееся взял на себя, сказав, что в последнее время из-за работы уделял жене мало внимания, чем воспользовался покойный Зайцев. Он подтвердил, что, вернувшись домой, застал сидевшую на ступени лестницы жену в шоковом состоянии, а потом обнаружил на полу в квартире труп Зайцева. Естественно, он тут же позвонил и вызвал милицию.
Зорин сказал, что не верит в преднамеренное убийство, потому что Людмила по натуре добрая и мягкая женщина. Что на самом деле произошло в их квартире, он не знает, а высказывать предположения и догадки не хочет.
В итоге судья признал Зорину Людмилу Викторовну виноватой в непреднамеренном убийстве, и определила четыре года в колонии общего режима.
Конечно, об этом не говорилось, но я-то знал, что при связях Зорина, Мила может оказаться на свободе через полтора года.
Но больше всего на этом процессе меня поразило последнее слово подсудимой. Она ничего ни у кого не просила, а как-то обреченно, сознавая, что ее участь уже решена, тихо, как будто вздохнув, сказала: – Я не убивала Юру… Я любила его… Подавать апелляцию и опротестовывать решение суда никто не стал. Приговор действительно, был мягким.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11