События стали развиваться уже на следующий день после моей встречи с Серовым, причем быстро и непредсказуемо.

Дел на работе у меня бывало то густо, то пусто. Но сегодня я оказался загружен выше крыши. Поэтому задержался, когда другие уже ушли. Я собирался уходить, как зазвонил «сотовый».

– Да, – привычно ответил я.

Но кто-то только дышал в трубку.

– Будем играть в молчанку?..

– Извини, Миша… Это Галя.

Честно говоря, я не врубился, кто такая Галя, но ответил:

– Да-да… Я тебя слушаю…

Видимо и Галина поняла, что я не узнал ее по голосу, но продолжила разговор:

– Я сейчас у Мадлен… В больнице…

Только сейчас я понял, что говорю с сестрой Мадлен.

– Что случилось? – не скрывая тревогу, спросил я. Она находится в реанимации, а я сижу в коридоре… Ее сбила машина.

– Где вы?

– Отделение травматологии больницы скорой медицинской помощи.

– Сейчас подъеду.

– А смысл?… Я же здесь…

– Запомни, я все делаю без смысла. Ты ела?

– Да…

Голос ее прозвучал не очень уверенно.

– Я скоро буду…

По дороге я прихватил курицу-гриль, батон и большую бутылку «Колы»…

Благо, что проходить в отделение стало легче. Главное, приобрести и надеть на обувь голубые тонкие бахилы, чтобы стать стерильным.

Машину я бросил на стоянке служебных машин, а сам лифтом поднялся в отделение травматологии.

– Такое несчастье, Миша… – встретила меня Галина.

– Расскажи все по порядку – проговорил я, отводя ее в сторону, – где здесь можно покурить?

– Лучше на балконе…

Галина, как Сусанин, провела меня коридорами, сворачивая то вправо, то влево. Наконец, мы вышли на балкон.

– Ты куришь? – спросил я.

– Как сказать, – пожала она плечами, – скорее нет, чем да. В общем, как все студенты. Но сейчас не откажусь от сигареты…

Мы закурили.

– Так что произошло? – спросил я.

– Честно говоря, и сама точно не знаю, – медленно говорила Галина, выпуская дым… – Мне рассказала знакомая медсестра из приемного отделения, что сама слышала. Маша бежала через дорогу, не глядя по сторонам…

– По пешеходному переходу?

– Точно не знаю, но, как поняла – в стороне. Ее сбила машина, летевшая на большой скорости. Водитель с места происшествия скрылся. Собралась толпа любопытных. Хорошо, что кто-то догадался вызвать «скорую» и милицию… Уже в приемном отделении нашли карточку у Маши, размером с визитку, на которой печатными буквами было написано: «Если со мной что-то случится, позвоните сестре Галине»… Дальше следовал номер моего сотового телефона. Вот мне и позвонили…

– Что тебе здесь сказали?

– Маша уже была в операционной… Сильно пострадала голова… Сейчас находится в реанимации в крайне тяжелом состоянии…

– Какие шансы на благополучный исход?

– О чем ты говоришь, Миша? – искренне удивилась она, – пока у меня есть только надежда, а не шансы…

Неожиданно Галина уткнулась мне в грудь лицом, положила ладони на плечи и, тихо всхлипывая, расплакалась. Ей нужно было дать выплакаться. Никакие слова здесь не были нужны и звучали бы зря. Я только нежно поглаживал ее по волосам и спине…

– Я сильная… – тихо сказала Галина, продолжая еще всхлипывать, но вытирая глаза, отстранившись от меня.

– Но ведь еще есть надежда? – спросил я.

– Ты прав, – кивнула она, – надежда умирает последней, – и тяжело вздохнув, закончила. – Тебе трудно понять, а кроме Машки у меня никого нет…

– Ты забыла обо мне.

– Спасибо, Миша. Сестра говорила, что ты настоящий. Тебе можно верить…

– А как у тебя… Ну… – я замялся, не зная, как сформулировать вопрос.

– Тебя интересует, есть ли у меня парень? – спросила она.

– Да.

– Нет, Миша, нет… – медленно покачала она головой. – Хватит, я уже один раз официально сходила замуж, – она усмехнулась. – Сначала меня называли «красавица» и «королева», а потом не вылезала из «голодранок» и «деревенщины». Поверь, такое очень трудно выдержать.

– Так тебя называл муж?! – удивился я.

– Нет. Муж – крепко сложенный мужчина, но абсолютно бесхребетный, лишенный своего мнения, – презрительно сморщившись, сказала Галина. – Так меня постоянно называла та, которую после свадьбы я стала нарекла «мамой». Я не требовала от нее ни ласки, ни ношения на руках. Но просто человеческого отношения я заслуживала… – Она неожиданно махнула рукой. – Ладно, не будем о грустном… Я сейчас еще раз попытаюсь заглянуть к Маше…

Мы прошли обратно.

Я остался в коридоре, а Галя в белом халатике скрылась за дверью, над которой большими буквами было написано: «РЕАНИМАЦИЯ»

В ожидании я начал мерить шагами длину стенки коридора, сначала в одном направлении, а затем обратно. Чтобы как-то отвлечься от реальности, я стал считать шаги, но сбился и сосредоточился на том, как ставить ноги. Медсестра, проходившая мимо, застыла от удивления, наблюдая мою сосредоточенную ходьбу, а потом спросила:

– Вы кого-то ждете?

Я остановился и ответил с улыбкой:

– Да… Сейчас выйдет…

Медсестра кивнула и скрылась за дверью. Секунды казались минутами, а минуты ползли как часы. Наконец вышла Галина:

– Ну, как?… – был мой первый вопрос.

– Все так же, – грустно ответила она. – Это называется стабильно тяжелое состояние…

Я решил отвлечь ее хоть на секунду от грустных мыслей и, резко сменив тему, спросил:

– Тебе никто не говорил, что в этом наряде ты похожа на снегурочку?

– Сейчас я больше похожа на бледную тень загнанной лошади, – грустно усмехнулась она.

Мы отошли вглубь полутемного коридора и сели на банкетку. От еды Галя отказалась. Скорее всего, чтобы снять нервное напряжение, она стала рассказывать мне о своей жизни, начав, что в семье с интервалом в два с половиной года родились две девочки, однако отец ждал хотя бы одного сына. Старшую сестру назвали Мария, но в последнем классе кто-то в шутку назвал ее «Мадлен». Так второе имя постепенно приклеилось к ней, вытеснив настоящее. После окончания школы Маша никуда не поехала, а устроилась работать в магазине. Большая любовь: она ждала Кольку из армии. Но вот он вернулся уже женатым…

В текущем году окончила школу младшая сестра и смело поехала поступать в медицинский университет. Но только с треском провалилась…

Дойдя до этого места, Галя предложила сделать перекур. Выкурив сигарету, она снова заглянула в отделение, но изменения в состоянии Марии не было.

Мы опять вернулись на банкетку, а Галина, словно не прерывалась, продолжала рассказ о жизни семьи.

Выяснилось, что одна беда не приходит, а следует чередой: после предательства Николая и ее провала при поступлении в университет случилась настоящая трагедия. В катастрофе погибли их родители.

Решение за обоих, как старшая, принимала Мадлен. Она уехала на три дня в Ростов, где решила все проблемы: нашла флигель почти со всеми удобствами и себе работу в кафе «Старый фрегат». Распродав все, что можно, сестры налегке отправились покорять город, поняв, что оставаться вдвоем не имело смысла. Местную жизнь один местный остряк охарактеризовал так: «Живем как в Париже, но только дома пониже и асфальт пожиже…».

Теперь сестры жили почти в центре Ростова на проспекте, носящем имя основателя Советского государства, которого уже не было.

Мадлен вышла на работу, а Галина поступила на платные подкурсы, а потом устроилась дежурить по ночам санитаркой.

Второй заход оказался успешным. Галину зачислили на первый курс.

Хотя Мадлен заставляла ее только учиться, но Галя не бросила ночные дежурства.

После окончания первого курса Галина выскочила замуж. Муж ее только окончил институт, но в течение года не выпускал из поля зрения хорошенькую первокурсницу. Сначала был океан любви, превратившийся позже в болото. Галина не чувствовала себя виновной, что оказалась однофамилицей довольно известных в городе людей…

Вот тут и началось…

Галина не выдержала и года, вернувшись к сестре во флигель. Несколько месяцев тянулся бракоразводный процесс. Бывший муж не давал развода. Он не хотел терять жену, но не мог перечить своей маме. В итоге получив такую желанную и долгожданную свободу, она стала избегать парней, занимаясь только учебой.

Мы сходили еще раз перекурить, а потом Галина снова убедилась, что изменения в состоянии Марии нет.

Галина рассказала о своей жизни подробно, поэтому я не стал задавать ненужные вопросы, когда она замолчала. Мы просто молча сидели. Тихо ее голова склонилась на мое плечо, и Галина задремала. Я сидел не шелохнувшись почти четверть часа, но потом осторожно попытался сменить позу.

Галина очнулась:

– Ой, извини, Миша. Кажется, я немного задремала. Думаю, что завтра мне будет легче.

– Чем?

– Завтра по графику мое дежурство, но на другом этаже… В гинекологии… – уточнила она.

Я взглянул на часы: стрелки начали движение к полуночи. Я отчетливо понял, что наше пребывание здесь ничего не изменит в состоянии Мадлен, и решил убедить в этом Галину.

– Пойми, мне тоже безумно жаль Мадлен. Но, к сожалению, если мы проведем здесь ночь, то ничего не изменим. Ты будущий врач и уже должна понимать, что она может пробыть в реанимации несколько суток до первых признаков улучшения. Это так?..

– Да… – тихо ответила она.

– Никто не освободит тебя от занятий на неопределенный срок, а меня от работы…

– К чему ты это говоришь?

– Сейчас мы едем ко мне и спим до утра по-человечески. Утром вернемся сюда и узнаем о здоровье Мадлен. Поверь, нам еще будут нужны силы…

– Ехать к тебе?!.. – недоверчиво спросила она.

– Разве тебе ни разу не приходилось просто ночевать в одной комнате или в одном купе вагона с мужчинами?.. В таком случае меня можешь не принимать за мужчину…

– Уговорил, поехали…

Уже у меня на кухне мы «разобрались» с курицей-гриль, запив свежезаваренным чаем.

Я подобрал для гостьи майку с короткими рукавами и чудом сохранившиеся в чистом белье шорты, забытые еще Ларисой, но которые я всякий раз забывал выбросить.

Я принес Галине эту «сменку» и отправил в ванную. Отдаю ей должное: у нее хватило ума не уточнять, кто является хозяйкой этих шортиков.

Она вошла в комнату в моей одежде, но в своих тапочках, которые надевала во время занятий, и спросила:

– Ну, как я выгляжу?..

– Потрясающе… Если сделать короткую прическу, то сойдешь за пацана-разбойника…

– Спасибо… – растерянно улыбнулась она, – Такого комплимента я еще не слышала…

Когда я в тренировочных штанах покинул ванную, Галина лежала у стены, укрывшись пледом до подбородка. У меня даже создалось впечатление, будто она старается втиснуться в стену.

Ее одежда, аккуратно сложенная, лежала в кресле.

– Привет… – невольно вырвалось у меня.

– Что случилось? – повернула она голову.

– А где мне спать? – спросил я, указывая на ее вещи, лежащие на кресле.

– На диване. Я на одной половине, а ты, – на другой…

– Хорошо…

Я погасил свет и лег.

Оба мы заснули быстро, не нарушая границу, но пробуждение было неожиданным для обоих.

Проснулись мы практически одновременно, но в объятиях, прижавшись друг к другу. Застыв в этой позе, я не знал ни что делать, ни что говорить.

Первой пришла в себя Галина.

Она быстро вскочила, издав короткое «Ой!», схватила с кресла свои вещи и скрылась за дверью ванной.

Я постепенно приходил в себя, закурив на кухне сигарету.

– А вот курить вредно, а натощак – вдвойне, – раздался сзади голос Галины.

– Спасибо, доктор… – повернувшись, ответил я. Она уже успела привести себя в порядок и переодеться.

– Иди, умывайся. И не забудь побриться. Ты же колючий, как кактус…

Я неторопливо побрился, потом ополоснулся до пояса, фыркая от удовольствия. Это у меня было временем для размышления. Честно говоря, я был рад, что у меня появилась такая сестренка, надеясь на выздоровление Мадлен…

Когда я вышел в комнату, все было прибрано. Даже диван-кровать находилась в непривычном собранном виде.

Из кухни доносился запах чего-то вкусного…

– Иди кушать, Миша, – раздался голос Галины из кухни. – Извини, но у тебя с продуктами напряженка…

– Я редко ем дома…

– Я так и поняла…

На столе стояла яичница с колбасой, посыпанная сверху мелконарезанным, чудом сохранившемся в холодильнике зеленым луком, на плите стоял закипевший чайник, а на столе – начатая банка растворимого кофе и сахарница, которые обычно не убирались.

– Ты хорошая хозяйка, – сказал я, уплетая яичницу.

– Были бы продукты, а остальному жизнь научит, – улыбнулась Галина.