Эпилог

Хриплое дыхание вырывалось из поврежденной глотки полуистлевшего существа, что лежало на постели, застеленной белыми простынями. Язвы все еще возникали на его теле, но процесс уже угасал и скоро должен был полностью сойти на нет. «Нить», устаревшее дзюцу, не затрагивала головной мозг, и жизнь маленькому метаморфу усилиями Хитоми и других врачей Хебимару удалось сохранить.

Спустя три недели после своего похищения Кицунэ впервые пришла в сознание. Хебимару стоял рядом и смотрел на свою воспитанницу, которая дрогнула при виде хозяина и попыталась подняться.

— Не двигайся, Кицунэ. Твои мышцы сильно повреждены, и работа ими только причинит лишнюю боль.

— Мы… на базе? — едва слышно спросила маленькая оборотница.

— Да. Знаешь ли ты, что произошло с тобой? Ты едва не погиб при активации дзюцу, которым люди намеревались обезопасить себя от чудовища, которым ты являешься. Ты нарушил их правила, и кара последовала незамедлительно. Я не знал, что тебя связали тюремным дзюцу, но наших сил хватило, чтобы спасти тебя.

— Тюремное дзюцу?

— «Связующая нить». Ею они намеревались контролировать тебя…

— Вот, значит, что заставили дедушку сделать те шиноби… из селения Воды… теперь я понимаю, почему он… плакал, — голос Кицунэ был слаб, но девочка улыбнулась, с любовью вспомнив деда. — Те дураки боялись меня… потому что не знали… ничего.

Использовать «Нить» как знак агрессии и трусливости людей не удастся. Хебимару досадливо поморщился.

Ну что же. Образцы для клонирования взяты. Новый метаморф будет выращен через девять месяцев, а этот… этот безнадежно испорчен, его можно спокойно уничтожить в ходе рискованного эксперимента.

— Где… кольцо?..

— Что? — Хебимару дрогнул, отвлекаясь от мыслей.

— Где… мое кольцо?.. — руки Кицунэ вздрагивали. — Верните…

— Оно потерялось по пути сюда, — саннин гневно сверкнул глазами. — Забудь о нем.

— Это знак, что Кано любит меня. — Кицунэ слабо покачала головой. — И что я люблю его. Верните. Верните кольцо, хозяин.

— Недели через две ты должен полностью оправиться от действия дзюцу, что продолжает жечь твое тело, — сказал Хебимару, игнорируя шепот девчонки. — После того как ты немного окрепнешь, я отмечу тебя особым знаком, который носят мои самые преданные и приближенные воины.

— Я не хочу. Хозяин, отпустите меня к маме. Пожалуйста, отпустите…

— Ты еще совсем маленький и глупый ребенок, Кицунэ. Многого пока ты попросту не в состоянии понять. Это беспокоит меня. Чтобы ты не натворил глупостей, я приставлю к тебе охрану. Такако!

Тюремщица, сопровождаемая еще одним стражем, вошла в комнату и приблизилась к постели, в которой лежала Кицунэ. Стальные оковы сомкнулись на ногах и запястьях маленькой оборотницы. Цепи протянулись, соединив ее запястья с запястьями стражей.

— Они оба владеют элементом молнии, Кицунэ, — сказал Хебимару. — Я знаю твои слабости. То, против чего у тебя нет защиты. Такако! Шиджо! Будьте крайне осторожны и никогда не поворачивайтесь к нему спиной. Помните, это лиса, которая славится своей хитростью. Разрешаю применение силы при неподчинении. Не берегите сил.

— Не беспокойтесь, господин, — тюремщики поклонились саннину. — Мы не подведем вас.

Хебимару довольно кивнул своим подручным и вышел из комнаты.

— Та самая златохвостая богиня? — Такако с прищуром полюбовалась на Кицунэ и склонилась, приближая губы к уху маленькой оборотницы. — Понравилась богатая жизнь и всеобщая любовь? Добро пожаловать обратно в царство демонов, жалкая тварь.

Кицунэ ничего не ответила, только тихо всхлипнула и закрыла глаза.

Тишина. Ничто не нарушало покой базы еще целых две недели.

Сильный удар смял железо, заставив тяжелую дверь выгнуться наружу. От второго рассыпался на части тяжелый замок, третий снес тяжеленную пластину с петель. Громадная дверь со скрежетом и грохотом рухнула и заскользила вниз по склону, сшибая и раскалывая камни своей массой.

Кицунэ выскочила из тьмы на яркий дневной свет и, счастливо взвизгнув, помчалась прочь от черного зева пещеры, из которого несся надрывный вой сирен тревоги.

Хебимару и его солдаты примчались к месту прорыва всего двадцать секунд спустя после момента сноса двери и успели увидеть маленькую черную точку, в которую обратилась улепетывающая оборотница.

Саннин скрипнул зубами от ярости, пнул лишенное сознания тело оглушенной тюремщицы, что лежало у самого края пещеры, и, взмахнув рукой, указал на кажущееся крошечным живое существо, что пыталось раствориться в сверкающем белом великолепии снегов, укрывающих склоны великих гор.

— Убить!

Три десятка черных теней выскользнули из тьмы на свет солнца и помчались за отчаянно удирающей беглянкой. Взмахнув перепончатыми крыльями, в небо рванулась жуткая, почти лишенная сходства с человеком когтистая тварь.

Не оборачиваясь и не видя устремившихся в погоню чудовищ, Кицунэ длинными прыжками мчалась по белому снегу. Прочь от тьмы. В солнечный мир, где, как непоколебимо верила девочка, далеко-далеко, за вершинами холодных гор, ждали ее друзья. Где ждала, скучая и зовя свою маленькую дочь, бесконечно любимая мама.

Длинными прыжками, отталкиваясь от снега руками и ногами, Кицунэ бежала к людям. К своим друзьям, с которыми была связана неразрушимой нитью, куда более надежной, чем любое тюремное дзюцу.