Книга: Владычица магии
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26

Глава 25

Следующие несколько дней путешественники оставались на борту судна, ожидая известий от Силка и Белгарата. Се'Недра немного оправилась от недомогания и появилась на палубе в бледно-зелёной тунике, которую носили дриады, казавшейся Гариону лишь чуть плотнее одеяний найсанских женщин. Когда он предложил девушке надеть что-нибудь поприличнее, она просто засмеялась ему в лицо и с обычной целеустремлённостью, заставившей Гариона скрипеть зубами от негодования, предложила вновь возобновить занятия. Они уселись в укромном уголке на палубе и продолжали корпеть над скучной книгой, объясняющей хитросплетения толнедрийской дипломатии. Гариону казалось, что урок тянется бесконечно, хотя юноша оказался очень способным и усваивал искусство чтения с поразительной быстротой. У Се'Недры не хватало сообразительности похвалить его, зато за каждую ошибку юношу язвительно высмеивали. Близость девушки и лёгкий аромат пряных духов то и дело отвлекали Гариона, и он покрывался потом от случайного прикосновения руки или бедра Оба были молоды, поэтому нетерпеливы и упрямы, а влажная удушливая атмосфера делала их вспыльчивыми и раздражительными, так что занятия то и дело прерывались очередной перепалкой.
Как-то утром они увидели у соседнего причала чёрный найсанский корабль с квадратными парусами, покачивающийся на волнах. Омерзительный гнилостный запах разносился далеко вокруг.
– Чем это пахнет? – спросил Гарион у одного из матросов.
– Невольничье судно, – пояснил тот угрюмо. – Когда встречаешь такое в море, запах слышен за двадцать миль.
Гарион взглянул на уродливый чёрный корабль и вздрогнул.
Бэйрек и Мендореллен пересекли палубу и подошли к поручню, где стоял Гарион.
– Похоже на лохань, – с глубочайшим презрением заметил Бэйрек. Он успел обнажиться до талии, могучий торс блестел от пота.
– Корабль работорговцев, – сообщил Гарион.
– Несёт как из выгребной ямы, – пожаловался Бэйрек. – Небольшой пожар – вот самый лучший способ очистить воздух и убрать с глаз долой это корыто.
– Гнусное занятие – торговля людьми, лорд Бэйрек, – заметил Мендореллен. – Вот уже многие тысячелетия Найсса промышляет живым товаром и наживается на людском горе.
– Разве это не драснийский причал? – осведомился Бэйрек, прищурившись – Нет, – ответил Гарион. – Матросы говорят, что по ту сторону всё принадлежит Найссе.
– Какая жалость! – пробурчал Бэйрек.
На причале, куда пришвартовалось невольничье судно, появились несколько мужчин в кольчугах, поверх которых развевались чёрные плащи. Они остановились у самой кормы судна.
– Ого! – прошептал Бэйрек. – Где Хеттар?
– Внизу, – ответил Гарион. – А в чём дело?
– Присмотри за ним. Это мерги.
Бритоголовые найсанские матросы открыли крышку люка и пролаяли несколько отрывистых слов. Из зловонной дыры начали медленно карабкаться худые, оборванные, больше похожие на тени люди. На каждом – железный ошейник, от которого отходила длинная цепь, прикованная к ошейнику следующего раба Мендореллен на миг застыл, но тут же выплюнул замысловатое ругательство.
– Что случилось? – встревожился Бэйрек.
– Аренды! – воскликнул рыцарь – Я слышал об этом, но никогда не верил!
– О чём слышал?
– В Арендии ходят ужасные слухи, что некоторые из знатных людей обогащаются, продавая время от времени своих крепостных в Найссу, – процедил Мендореллен с белым от ярости лицом.
– Похоже, эти слухи довольно правдивы, – кивнул Бэйрек.
– Смотри, – прорычал Мендореллен. – Видишь этот герб на тунике вон того, впереди? Это герб Во Торала. Конечно, я знаю, что барон Во Торал – известный мот и кутила, но не думал, что он к тому же и бесчестный человек. Возвращусь в Арендию и перед всеми обличу его.
– И что из этого выйдет? – пожал плечами Бэйрек.
– Ему придётся вызвать меня на дуэль и жизнью заплатить за свою подлость и жестокость.
– Крепостной или раб – какая разница? – пожал плечами Бэйрек.
– Но у этих людей есть права, – возразил Мендореллен. – Их господин обязан заботиться о них и защищать.
Рыцарский обет требует этого от нас. А подобная омерзительная торговля пятнает честь каждого истинного арендийского рыцаря. Клянусь не знать покоя, пока не выпущу грязную душонку барона из его тела.
– Интересная мысль, – согласился Бэйрек. – Может, и мне стоит отправиться с тобой?
На палубу вышел Хеттар, и Бэйрек немедленно оказался рядом, взял за руку и стал что-то тихо говорить.
– Заставь их попрыгать немного, – хрипло приказал один из мергов. – Хочу видеть, сколько среди них хромых.
Широкоплечий мускулистый найсанец тряхнул длинным кнутом и стал проворно стегать по ногам скованных рабов. Те начали лихорадочно приплясывать, стараясь уклониться от ударов.
– Кровь и гром! – вырвалось у Мендореллена, вцепившегося в поручень с такой силой, что побелели костяшки.
– Спокойно, – предостерёг Гарион. – Тётя Пол велела не показываться никому на глаза.
– Это невозможно вынести, – взмолился Мендореллен.
Цепь, сковывавшая узников, была старой и красной от ржавчины, и, когда один из рабов споткнулся и упал, звено лопнуло. Обнаружив, что внезапно оказался на свободе, тот с проворством, порождённым отчаянием, мгновенно вскочил на ноги, в два шага пересёк причал и нырнул в мутную воду.
– Плыви сюда! – позвал Мендореллен. Плотный найсанец, только что избивавший рабов, хрипло захохотал и показал на беглеца:
– Смотрите внимательней!
– Останови его, ты, идиот! – рявкнул один из мергов. – Я платил за него золотом!
– Слишком поздно! – злобно улыбаясь, хмыкнул найсанец.
– Видите?
Пловец неожиданно взвизгнул и пошёл ко дну, а когда вынырнул, лицо и руки облепили скользкие длинные пиявки, кишмя кишевшие в реке. Отбиваясь из последних сил, громко вопя, тот пытался оторвать извивающихся гадин вместе с кусками собственной плоти.
Мерги начали смеяться.
В мозгу Гариона что-то взорвалось Собрав всю волю, сосредоточившись огромным усилием, он показал на причал, возле которого стоял их корабль, и воскликнул:
– Будь здесь!
И тут же почувствовал, как уходят, выливаются силы, словно волны во время отлива, и упал почти без сознания на руки Мендореллена. В ушах стоял оглушительный рёв.
Корчившийся в муках раб, всё ещё покрытый сочащимися слизью пиявками, в этот же миг оказался на причале.
Невероятная слабость охватила Гариона: не будь рядом Мендореллена, он свалился бы на землю.
– Куда он пропал? – допытывался Бэйрек, по-прежнему уставившись на небольшой водоворот в том месте, где ещё мгновение назад задыхался раб. – Неужели утонул?
Мендореллен, не в силах говорить, дрожащей рукой показал на измученного человека, судорожно дёргавшегося на камнях драснийского причала ярдах в двадцати от носа их судна.
Бэйрек, оцепенев от изумления, взглянул на раба, потом опять на реку.
Четверо найсанцев спустили на воду маленькую лодку и сели за вёсла. На носу стоял высокий мерг со злобным выражением на покрытом шрамами лице.
– Вы украли мою собственность, – заорал он, ещё не добравшись до чирекского корабля. – Немедленно возвратите раба!
– Почему бы тебе самому не забрать его, мерг? – предложил Бэйрек, выпустив руку Хеттара.
Олгар спрыгнул на причал и поднял длинный багор.
– Надеюсь, вы будете вести себя прилично? – с лёгким сомнением спросил мерг.
– Подгребай сюда, и мы всё обсудим на месте, – вежливо кивнул Бэйрек.
– Вы лишаете меня права на собственную вещь! – пожаловался мерг.
– Вовсе нет, – заверил Бэйрек. – В этом-то вся тонкость. Закон гласит, что причал принадлежит Драснии, а поскольку в этой стране рабство запрещено, значит, и этот человек теперь свободен.
– Я приведу своих людей, – завопил Мерг, – и мы заберём раба силой, если потребуется!
– Думаю, в таком случае придётся считать это вторжением на олорнскую территорию, – с сожалением предостерёг Бэйрек. – В отсутствие наших драснийских братьев мы будем вынуждены защищать их права. Как ты считаешь, Мендореллен?
– Ты обладаешь тонким умом, господин мой, – ответил тот. – По общепринятому обычаю, благородные люди просто обязаны оборонять территорию дружеской страны в отсутствие её обитателей.
– Ну вот, – кивнул Бэйрек мергу. – Видишь, как обстоят дела! Мой друг вообще аренд и потому может здраво нас рассудить, ведь Арендия – страна нейтральная. Думаю, мы должны согласиться с его мнением по этому вопросу.
Матросы Грелдика полезли на снасти, цепляясь за верёвки, словно огромные злобные обезьяны, размахивая морскими ножами и весело ухмыляясь.
– Можно всё решить и по-другому, – зловеще прошипел мерг.
Гарион почувствовал чужеродную силу, сосредоточившуюся в этом человеке; слабый звук эхом отдался в ушах. Выпрямившись, он схватился за поручень.
Слабость по-прежнему одолевала юношу, но он взял себя в руки и попытался сосредоточиться.
– Довольно! – раздался резкий возглас. На палубе появилась тётя Пол в сопровождении Дерника и Се'Недры.
– У нас тут просто небольшой спор относительно некоторых тонкостей юрисдикции, – с невинным видом объяснил Бэйрек.
– Я вижу, что вы делаете, – отрезала она с гневным видом. Потом бросила холодный взгляд на мерга.
– Тебе лучше удалиться! – велела она.
– Сначала отдайте то, что мне принадлежит! – крикнул тот.
– На твоём месте я не настаивала бы.
– Посмотрим, – процедил он и, выпрямившись, начал что-то бормотать себе под нос; руки выписывали в воздухе прихотливые узоры.
Гарион почувствовал, как в лицо ударило чем-то вроде сильного порыва ветра, хотя воздух был совершенно спокойным.
– Смотри не ошибись, – спокойно посоветовала тётя Пол. – Если забудешь хоть малейшую деталь заклинания, оно обратится на тебя и разнесёт на куски.
Человек в лодке замер на месте, обеспокоенно нахмурившись. Ветер, чуть не сбивший с ног Гариона, внезапно прекратился. Мерг начал снова судорожно работать пальцами; лицо окаменело от усилий сконцентрировать волю.
– Это делается так, гролим, – объявила тётя Пол, еле заметно повела пальцем, и Гарион тут же почувствовал, как дувший в лицо ветер изменил направление.
Гролим вскинул руки, отпрянул и, споткнувшись, упал на дно лодки.
Судёнышко, словно от сильного толчка, отбросило назад на несколько ярдов.
Гролим приподнялся; на смертельно бледном лице лихорадочно блестели расширенные от ужаса глаза.
– Возвращайся к своему хозяину, собака, – уничтожающе бросила тётя Пол, – и скажи, чтобы выпорол тебя за то, что плохо учишь уроки!
Гролим что-то поспешно приказал найсанским гребцам; те немедленно повернули лодку и поплыли к невольничьему судну.
– Мы собирались немного поразмяться, Полгара, – пожаловался Бэйрек. – Зачем нужно было всё испортить?!
– Пора бы тебе уже повзрослеть! – резко оборвала она его и повернулась к Гариону. Глаза сверкали, на лбу белым пламенем светилась серебряная прядь. – Жалкий идиот! Отказываешься от помощи и наставлений и тут же бросаешься в атаку, словно разъярённый бык! Неужели не имеешь ни малейшего представления о том, что это значит: перенести человека из одного места в другое у всех на глазах. Теперь каждому гролиму в Стисс Торе известно, что мы здесь!
– Но он умирал, – беспомощно оправдывался Гарион, показывая на лежащего человека. – Нужно же было что-то сделать!
– Он погиб в ту секунду, когда коснулся воды, – жёстко ответила она. – Погляди!
Раб, изогнувшись, застыл в последней смертельной муке: голова откинута, рот широко открыт. Очевидно, всё было кончено.
– Что с ним случилось? – прошептал Гарион, борясь с подступившей тошнотой.
– Пиявки ядовиты. Их укусы парализуют жертву, так что они могут без помехи высасывать кровь. Сердце его остановилось. По твоей вине гролимы узнали о нашем появлении, и всё из-за мертвеца.
– Он не был мёртв, когда я сделал это, – завопил Гарион, – и умолял о помощи!
Никогда ещё в жизни он не чувствовал такого гнева.
– Ему уже никто не мог помочь, – холодно, жёстко возразила она.
– Что же ты за чудовище? – спросил Гарион сквозь стиснутые зубы, сдерживаясь из последних сил. – Неужели у тебя нет никаких чувств? Позволила бы ему умереть? Не так ли?
– Думаю, сейчас не время и не место это обсуждать.
– Нет! Сейчас, именно сейчас, тётя Пол! Знаешь, в тебе нет ничего человеческого! Ты перестала быть человеком так давно, что уже не помнишь, когда это произошло! Тебе четыре тысячи лет! Целые поколения успели родиться и умереть, а ты всё живёшь Мы для тебя просто развлечение, способ провести время.
Управляешь нами, словно марионетками, дёргаешь за верёвочки для собственного удовольствия. Только знай, я устал быть куклой! Между нами всё кончено!
Гарион, скорее всего, и сам не хотел, чтобы дело зашло так далеко, но гнев затуманил рассудок, и вырвавшиеся слова уже невозможно было остановить Тётя Пол смертельно побледнела, будто он внезапно ударил её, но тут же выпрямилась – Ты, глупый мальчишка! – сказала она спокойным, но казавшимся от этого ещё более вызывающим ужас голосом. – Кончено? Да знаешь ли ты, чего мне стоило сохранить тебя живым и невредимым? Вот уже больше тысячи лет ты оставался моей единственной заботой! Я переносила муки, боль, потери, и несчастья мои были таковы, что и представить не можешь и не сумеешь понять – и всё только ради тебя, жила в бедности и нищете – для одного тебя, оставила сестру, которую любила больше собственной жизни, – принесла в жертву тебе, прошла через огонь и невыносимое отчаяние, в миллионы раз худшее, чем любое пламя, – ты, один ты был для меня главным. И ты осмеливаешься говорить, что был для меня развлечением, способом убить время? Что нежность и ласка, забота и тревоги ничего не стоят?
Между нами никогда не будет кончено, Белгарион. Слышишь? Никогда! Мы будем вместе до конца дней, если понадобится! Всегда вместе! Слишком многим ты мне обязан!
Последовал миг ужасного молчания. Друзья, потрясённые силой слов тёти Пол, застыли на месте, глядя то на неё, то на Гариона Не сказав больше ни слова, тётя Пол повернулась и медленно спустилась вниз.
Гарион беспомощно огляделся, чувствуя внезапный неодолимый стыд и непереносимое одиночество.
– Я ведь должен был это сделать, правда? – спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь и не вполне понимая сам, что имеет в виду.
Взгляды всех присутствующих были обращены на него, но ответа на вопрос так и не прозвучало.
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26