Глава 22
На следующее утро, пока солнце ещё не поднялось, а белый полупрозрачный туман окутывал ветви огромных дубов, Силк и господин Волк начали готовиться к походу в Найссу. Гарион сидел на пеньке, угрюмо наблюдая за сборами.
– Почему такой мрачный? – спросил Волк.
– Не хотел бы вот так расставаться.
– Это всего на пару недель.
– Знаю, но всё же… – пожал плечами Гарион.
– Позаботься о тётушке, пока меня не будет, – попросил Волк, завязывая узел.
– Хорошо.
– И никогда не снимай амулет. Найсса – место опасное.
– Не буду, – пообещал Гарион. – И ты будь поосторожнее, хорошо, дедушка?
Старик серьёзно взглянул на него, отряхнул влагу с белой бороды.
– Я всегда осторожен, Гарион.
– Уже поздно, Белгарат, – позвал Силк, таща за повод лошадей.
Волк кивнул.
– Увидимся через две недели в Стисс Торе, – прошептал Волк внуку.
Гарион быстро обнял старика и отвернулся, не в силах смотреть, как уходят эти двое. Увидев одиноко стоявшего Мендореллена, печально уставившегося в пространство, он пересёк поляну и подошёл поближе.
– Расставаться всегда так грустно, – задумчиво пробормотал рыцарь, вздыхая.
– И не только грустно, но и страшновато, правда, Мендореллен?
– Ты мальчик неглупый и чувствительный, Гарион.
– Что тебя беспокоит? Последние дни ты как-то странно ведёшь себя.
– Обнаружил в себе нечто, непривычное, и это нечто мне не нравится.
– Да? Что же именно?
– Страх, – коротко ответил Мендореллен.
– Страх? Перед кем?
– Перед глиняными людьми. Не знаю отчего, но само их существование вселяет ужас в душу мою.
– Мы все испугались тогда, Мендореллен, – уверил Гарион.
– Я никогда ничего не боялся раньше, – спокойно ответил Мендореллен.
– Никогда?
– Даже в детстве. Но меня дрожь взяла при виде этих глиняных чудовищ, и отчаянно хотелось убежать – Ты ведь не сбежал, а, наоборот, храбро дрался.
– На этот раз да, – признал Мендореллен, – но что будет в следующий?
Теперь, когда страх нашёл дорогу в сердце моё, кто может сказать, когда он снова вернётся? В какой-нибудь отчаянный час, когда успех нашего дела будет висеть на волоске, вдруг мерзкий ужас сожмёт холодной рукой глотку и превратит в жалкого труса? Эта мысль гложет мозг, и я смертельно стыжусь своей слабости и бессилия.
– Стыдишься? Потому что испытываешь простые человеческие чувства? Ты слишком строго судишь себя, Мендореллен!
– Ты в доброте своей находишь предлог, чтобы оправдать меня, юноша, но порок мой слишком гнусен. Всю жизнь стремился я к совершенству и почти достиг цели, но теперь именно это превосходство над другими, которому дивился мир, запятнано и унижено. Как горько сознавать подобное!
Он повернулся, и Гарион с испугом увидел, что в глазах рыцаря стоят слёзы.
– Не поможешь ли мне надеть латы? – попросил Мендореллен.
– Конечно.
– Чувствую острую необходимость одеться в сталь. Это укрепит моё трусливое сердце.
– Ты не трус, – замотал головой Гарион.
– Только время это покажет, – печально вздохнул Мендореллен.
Когда настало время прощаться, королева Ксанта выступила вперёд:
– Желаю всем успеха. Я помогу вам в поисках чем только возможно, но дриады неразрывно связаны узами жизни со своим деревом. Мой дуб очень стар, и я должна о нём заботиться.
Она нежно взглянула на исполинское дерево, чернеющее в утреннем тумане.
– Мы в рабстве друг у друга, но это рабство, порождённое любовью.
И снова Гарион почувствовал то же слабое прикосновение к сердцу, испытанное вчера при виде дерева-исполина. Но на этот раз он ощутил, что дуб прощается и предостерегает его от неведомой опасности.
Королева Ксанта обменялась испуганным взглядом с тётей Пол и пристально посмотрела на Гариона.
– Мои младшие дочери проводят вас к реке, которая служит южной границей нашего леса, – продолжала она. – Оттуда вы легко найдёте дорогу к морю.
Голос, казалось, не изменился, но взгляд почему-то стал задумчивым.
– Спасибо, Ксанта, – тепло поблагодарила тётя Пол, обнимая королеву дриад.
– Если сможешь передать Борунам, что Се'Недра здорова и осталась со мной, императору станет хоть немного легче.
– Обязательно, Полгара, – пообещала Ксанта.
Они сели на коней и в сопровождении полудюжины дриад, порхавших впереди, словно бабочки, направились к югу. Гарион почему-то чувствовал, что ужасно угнетён, и, почти не обращая внимания на окружающих, в полном молчании ехал рядом с Дерником по извилистой лесной тропинке.
Около полудня тени под деревьями сгустились, и друзьям стало не до разговоров. Предупреждение, прошелестевшее в листве старого дуба, казалось, тысячекратно повторялось остальными деревьями, слышалось в каждом скрипе ствола и трепете тонких веток.
– Должно быть, погода переменится, – решил Дерник, глядя вверх. – Хотел бы я увидеть небо!
Гарион кивнул, пытаясь заглушить ощущение надвигающейся опасности.
Во главе кавалькады ехали Мендореллен в латах и Бэйрек в кольчуге; Хеттар, запахнувшись в куртку с нашитыми стальными пластинами, держался сзади.
Казалось, всех одолевает зловещее предчувствие беды. Мужчины держали оружие наготове, постоянно обшаривая глазами густые заросли.
И в этот момент весь лес наполнился толнедрийскими легионерами, поднимавшимися из кустов или выходившими из-за деревьев. Они не пытались нападать, просто стояли, выставив короткие копья, сверкая полированными стальными нагрудниками.
Бэйрек выругался, Мендореллен резко осадил жеребца.
– В сторону! – приказал он солдатам, опуская копьё.
– Полегче, – предупредил Бэйрек.
Дриады, испуганно взглянув на солдат, немедленно растворились в густой чаще.
– Как считаешь, лорд Бэйрек, – безмятежно вопросил рыцарь, – не перебить ли эту свору? Их здесь не больше сотни.
– Как-нибудь на досуге нам придётся побеседовать на подобные интересные темы, – кивнул Бэйрек и, оглянувшись, заметил, что Хеттар успел подъехать поближе.
– Что ж, – вздохнул великан, – думаю, самое время решить этот вопрос.
Затянув ремни на щите, он обнажил меч.
– Ну как, Мендореллен? Дадим им возможность исчезнуть, пока не поздно?
– У тебя милосердная душа, лорд Бэйрек, – согласился Мендореллен.
Но тут у изгиба тропинки появилась группа всадников. Их предводитель, широкоплечий мужчина, был одет в голубой плащ с серебряной оторочкой.
Нагрудник! и шлем, выложенные золотом, ослепительно блестели. Горячившийся гнедой жеребец грыз удила, топча копытами влажные листья, устилавшие землю.
– Превосходно, – кивнул мужчина, подъезжая ближе, – просто превосходно.
Тётя Пол обожгла пришельца ледяным взглядом.
– Неужели легионерам больше нечего делать, как только подстерегать мирных путешественников?! – возмутилась она.
– Это мой легион, почтённая дама, – высокомерно процедил мужчина в голубом плаще, – и выполняет мои приказания. Вижу, принцесса Се'Недра решила ехать с вами.
– Куда и зачем я направляюсь – моё дело, ваша светлость, – надменно ответила Се'Недра, – а вовсе не забота Великого герцога Кэдора из дома Вордью.
– Ваш отец крайне обеспокоен, принцесса, – начал Кэдор. – Вся Толнедра ищет вас. Кто эти люди?
Гарион свирепо нахмурился и затряс головой, пытаясь предостеречь её, но опоздал.
– Те два рыцаря впереди – сэр Мендореллен, барон Во Мендор, и лорд Бэйрек, граф Трелхеймский, – объявила девушка. – Воин-олгар, который едет в арьергарде – Хеттар, сын Чо-Хэга, главы вождей кланов Олгарии. А дама…
– Я сама могу говорить за себя, дорогая, – вежливо перебила тётя Пол. – Интересно узнать, что привело Великого герцога Вордью в такую даль, на юг Толнедры!
– У меня здесь дела, благородная дама, – ответил Кэдор.
– Очевидно, – кивнула тётя Пол.
– Все имперские легионы ищут принцессу, но лишь на мою долю выпала удача!
– Удивлена, что представитель семьи Вордью с такой готовностью пришёл на помощь, – заметила тётя Пол, – особенно если учесть, что между обоими домами вот уж несколько веков не утихает смертельная вражда.
– Не пора ли прекратить эту бессмысленную перепалку? – ледяным тоном отрезал Кэдор. – Я не обязан никому давать отчёта в своих поступках.
– Да и мотивы этих поступков, по всей видимости, не очень-то благородны.
– По-моему, вы забываетесь, леди! Думайте, с кем говорите! И прошу помнить о том, какое будущее меня ожидает!
– Какое же будущее ожидает вас, ваша милость? – осведомилась тётя Пол.
– Я стану Рэном Вордью, императором Толнедры, – объявил Кэдор.
– Вот как? И что же делает в лесу Дриад будущий император Толнедры?
– То, что считаю нужным для защиты моих интересов, – сухо ответил Кэдор. – И в данный момент мне необходимо взять принцессу Се'Недру под свою опеку.
– Вряд ли это понравится моему отцу, герцог Кэдор, не говоря уже о притязаниях на трон! – вспылила Се'Недра.
– Меня не интересует мнение Рэн Боруна, ваше высочество. Толнедра нуждается во мне, и никакие происки Борунов не лишат меня короны императора Очевидно, старик замышляет выдать вас замуж за члена семейства Хонетов или Орбитов, чтобы иметь поддержку и обеспечить себе преемника. Это может сильно усложнить обстановку, а мне это ни к чему.
– Собираетесь облегчить себе жизнь, взяв меня в жёны? – презрительно прошипела Се'Недра. – Не дождётесь!
– Ошибаетесь Мне не нужна жена-дриада. В отличие от Борунов род Вордью гордится чистотой крови!
– Значит, будете держать меня в заточении?
– Боюсь, это невозможно. У императора повсюду глаза и уши. Печально, что вы предпочли скрыться из дворца таким недостойным образом, ваше высочество. Мне стоило больших денег устроить своего агента на кухню императора и получить из Найссы редкостный, но очень эффективный яд. Я даже взял на себя труд сочинить послание к вашему отцу с выражением соболезнования.
– Какая предусмотрительность, – пролепетала Се'Недра, бледнея.
– К сожалению, теперь придётся действовать более жестоко, – продолжал Кэдор. – Острый кинжал и глубокая яма положат конец вашему нежелательному участию в толнедрийской политике. Крайне сожалею, принцесса, но поверьте, лично я не питаю к вам никакой ненависти – это просто суровая необходимость защищать свои интересы.
– Один лишь недостаток в столь хитром плане, Кэдор, – перебил Мендореллен, осторожно прислонив копьё к стволу.
– Мне так не кажется, барон, – самодовольно хмыкнул Кэдор.
– Ошибка состоит в том, что ты оказался слишком близко от моего меча, и теперь голова твоя в большой опасности, а человеку без головы корона ни к чему.
Гарион понял: Мендореллен лезет на рожон ещё и из желания доказать самому себе, что он не трус.
Кэдор оценивающе оглядел рыцаря.
– Ты не сделаешь этого, – без особой убеждённости решил он. – Нас слишком много.
– Зря так думаешь Уж слишком ты самоуверен. Слава обо мне гремит по всему миру, а меч в руках моих творит чудеса. И солдаты твои для меня – всё равно что травинки под острой косой! Ты обречён, Кэдор!
И с этими словами рыцарь обнажил огромный меч.
– Чему бывать, того не миновать, – криво усмехнулся Бэйрек и, кивнув Хеттару, выхватил свой меч.
– Вряд ли это благоразумно, – раздался сзади знакомый хриплый голос.
Из-за деревьев выехал всадник на чёрной лошади. Тёмная мантия развевалась по ветру. Он быстро прошептал что-то и резко взмахнул правой рукой. Мозг Гариона заволокло тёмной пеленой, в ушах послышался странный рёв. Меч Мендореллена упал на землю.
– Благодарю, Эшарак, – облегчённо вздохнул Кэдор. – Я не ожидал такого.
Мендореллен стянул латную перчатку и осторожно прижал к груди руку, корчась от боли. Глаза Хеттара сузились, но тут же почему-то стали пустыми.
Чёрный конь мерга с любопытством оглядел его и презрительно отвернулся.
– Ну, Ше-Дар, – зловеще ухмыльнулся Эшарак, явно наслаждаясь зрелищем, – может, попытаешься ещё раз?
– Это не лошадь, – с болезненным отвращением пробормотал Хеттар, – только выглядит как лошадь, но на самом деле нечто другое.
– Совершенно верно, – согласился Эшарак. – Абсолютно другое. Можешь стараться прочесть его мысли, но, думаю, тебе вряд ли понравится то, что узнаешь Соскочив на землю, он направился к путешественникам, впиваясь в них пылающими глазами. Остановился перед тётей Пол, отвесил иронический поклон.
– Вот мы и встретились снова, Полгара – Вижу, у тебя было много дел, Чемдар. Кэдор, уже собиравшийся спешиться, испуганно вскинулся:
– Ты знаешь эту женщину, Эшарак?
– Его зовут Чемдар, герцог Кэдор, – ответила тётя Пол, – и он жрец гролимов. Ты думал, Чемдар всего-навсего купил твою честь, но скоро поймёшь, что на самом деле он завладел гораздо большим.
Она выпрямилась в седле; белая прядь волос на лбу излучала неземное свечение.
– Ты достойный враг, Чемдар. Мне даже немного тебя не хватало.
– Не смей, Полгара, – поспешно предупредил гролим. – Сердце мальчишки у меня в руке. Попробуй только собрать свою волю, и он умрёт. Я знаю, кто он и как дорог тебе.
Глаза тёти прищурились – Всё это лишь слова, Чемдар.
– Хочешь проверить? – издевательски усмехнулся он.
– Слезайте с коней! – закричал Кэдор; легионеры угрожающе шагнули вперёд.
– Делайте как он велит, – спокойно приказала тётя Пол.
– Погоня была долгой и трудной, Полгара, – кивнул Чемдар. – Где Белгарат?
– Недалеко. Если успеешь убежать сейчас, сможешь скрыться, пока он не вернулся.
– Ну нет, Полгара, – засмеялся мерг. – Будь он поблизости, я бы почувствовал.
Повернувшись, он пристально взглянул на Гариона.
– Ты вырос, мальчик. Давно мы с тобой не беседовали, правда?
Гарион не сводил глаз с изрезанного шрамами лица врага, но не чувствовал страха, лишь тревожную насторожённость Схватка между ними, которую юноша ожидал всю свою жизнь, должна вот-вот начаться, и что-то в душе подсказывало: он готов к этой битве.
Чемдар испытующе взглянул в глаза Гариона.
– Мальчишка ничего не знает? – спросил он у тёти Пол и, расхохотавшись, добавил:
– Ты истинная женщина, Полгара. Хранишь тайну лишь ради самой тайны.
Нужно было давно забрать его у тебя.
– Оставь его в покое, Чемдар, – предупредила тётя Пол.
– А его настоящее имя, Полгара? – не обратив внимания, продолжал Гролим. – Ты ещё не открыла ему?
– Это тебя не касается, – бесстрастно заметила она.
– Касается, Полгара, и ещё как! Я следил за ним столь же внимательно, как и ты. – Чемдар расхохотался:
– Ты была мальчишке матерью, а я – отцом. Мы вырастили прекрасного сына, и теперь я желаю знать его истинное имя.
Тётя Пол выпрямилась.
– Думаю, всё зашло слишком далеко, Чемдар, – холодно отчеканила она. – Твои условия?
– Никаких условий, Полгара! Ты, я и мальчик направимся к тому месту, где отдыхает господин мой Торак перед тем, как наконец восстать ото сна. Моя рука постоянно будет сжимать сердце мальчика, поэтому тебе придётся покориться.
Зидар и Ктачик сживут друг друга со свету в драке за Око, если только Белгарат не отыщет их раньше и не уничтожит. Но Око меня не интересует. Мне нужны были только ты и мальчишка.
– Значит, ты не пытался помешать нам? – удивилась тётя Пол.
– Помешать? – захохотал Чемдар. – Я только старался помочь. У Зидара и Ктачика полно наёмников в западных королевствах. Пришлось обманывать их и задерживать на каждом шагу, чтобы дать вам пройти. Я знал, что раньше или позже Белгарат решит в одиночку отправиться за Оком, а когда это произойдёт, можно будет захватить тебя и мальчишку.
– Но с какой целью?
– Неужели не понимаешь? Первое, что увидит, пробудившись, господин мой Торак, – свою невесту и своего смертельного врага, закованных в цепи, стоящих перед ним на коленях За такой королевский дар я буду возвышен над остальными и осыпан милостями!
– Тогда отпусти моих друзей.
– Меня они не интересуют, – покачал головой Чемдар. – Оставлю их на волю благородного Кэдора Думаю, вряд ли он сочтёт нужным оставить этих людей в живых, но это его дело… Я получил то, чего добивался.
– Ты – свинья! – беспомощно выкрикнула тётя Пол. – Грязная подлая свинья!
Хладнокровно ухмыльнувшись, Чемдар ударил её по лицу:
– Ты должна научиться придерживать язык, Полгара!
В мозгу Гариона что-то взорвалось Словно сквозь пелену он видел, как легионеры схватили Дерника и остальных, но никто, казалось, не считал, что юноша может быть опасен. Гарион, не задумываясь, пошёл на врага, обнажив кинжал.
– НЕ ТАК! – остерёг сухой голос, так часто звучавший в его душе, но теперь голос этот не был равнодушным и бесстрастным.
– Я УБЬЮ ЕГО! – молча поклялся Гарион.
– НЕ ТАК! – снова предупредил голос. – ТЕБЕ НЕ ДАДУТ ЭТО СДЕЛАТЬ! ТОЛЬКО НЕ КИНЖАЛОМ.
– ТОГДА ЧЕМ?
– ВСПОМНИ, ЧТО СКАЗАЛ БЕЛГАРАТ: ВОЛЯ И СЛОВО.
– НО Я НЕ ЗНАЮ, КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ. НЕ СМОГУ.
– СМОЖЕШЬ. Я ПОМОГУ ТЕБЕ. СМОТРИ!
И перед глазами Гариона появилось ясное, отчётливое, словно живое, изображение бога Торака, корчившегося в пламени Ока Олдура. Он видел, как растаяли точёные черты лица, а пальцы руки загорелись Потом видение затуманилось, исказилось, и из дымки выплыло мрачное лицо человека, чья жизнь была связана с жизнью Гариона незримыми нитями ненависти. Юноша почувствовал страшную неодолимую силу в душе при виде призрака – пожираемого огнём Чемдара.
– СЕЙЧАС! – приказал голос. – СДЕЛАЙ ЭТО!
Но Гариону не терпелось ответить ударом на удар – только так он мог утихомирить свой гнев. Юноша ринулся на самодовольно ухмыляющегося гролима так быстро, что ни один легионер не успел остановить его. Размахнувшись, Гарион отвесил гролиму увесистую пощёчину, и, когда ладонь его коснулась покрытой шрамами щеки Чемдара, юноша почувствовал, что вся накопившаяся невероятная сила сосредоточилась в серебристой метке.
– Гори! – приказал он, сосредоточив всю свою волю на исполнении желания.
Чемдар, застигнутый врасплох, отпрянул. Лицо на мгновение исказилось яростью, но глаза тут же широко раскрылись: ужасная правда открылась ему.
Несколько мгновений гролим в ужасе смотрел на Гариона, но потом громко закричал от боли.
– Нет!! – раздался хриплый вопль, и тут же щека Чемдара задымилась и начала тлеть в том месте, где метка на ладони Гариона коснулась её.
Потом загорелась чёрная мантия, словно гролима бросили на раскалённую плиту. Завизжав, он схватился за лицо, но тут яркое пламя охватило пальцы.
Гролим снова завизжал и, извиваясь, бросился ничком на влажную землю.
– СТОЯТЬ! – громко прозвучал в мозгу Гариона голос тёти Пол.
Лицо Чемдара пылало, вой эхом отдавался в лесной чаще. Легионеры в страхе отпрянули от горящего человека, и Гариону внезапно стало плохо. Он попытался отвернуться.
– НЕЛЬЗЯ! НЕ СМЕЙ! СОСРЕДОТОЧЬ НА НЁМ СВОЮ ВОЛЮ! – вновь приказал голос тёти Пол.
Гарион неподвижно стоял над погибающим гролимом. Листья, усеявшие землю, дымились и тлели вокруг Чемдара, который бился в безнадёжной агонии, пытаясь затушить пожирающее его пламя. Огненные языки вырывались уже из груди, а крики становились всё слабее.
Невероятным усилием Чемдару удалось подняться, он с мольбой протянул горящие руки к Гариону – лица больше не было; жирный чёрный дым стлался по земле.
– Господи, – пророкотал он, – смилуйся! Сердце Гариона разрывалось от жалости. Годы тайной близости между ними напомнили о себе. Он не мог так жестоко убить гролима.
– НЕТ! – велел голос тёти Пол. – ЧЕМДАР УБЬЁТ ТЕБЯ, ЕСЛИ ОСВОБОДИШЬ ЕГО!
– НЕ МОГУ СДЕЛАТЬ ЭТО, – мысленно взмолился Гарион. – Я СЕЙЧАС ЖЕ ВСЁ ПРЕКРАЩУ.
И, как минутой раньше, начал собирать в кулак волю, чувствуя, что в сердце вливается мощная волна жалости и сочувствия. Он потянулся к гролиму, сосредоточив мысли на исцелении.
– ГАРИОН! – зазвенел в мозгу голос тёти Пол. – ЧЕМДАР – ТОТ, КТО УБИЛ ТВОИХ РОДИТЕЛЕЙ! В юноше всё заледенело.
– ЧЕМДАР УБИЛ ТВОИХ ОТЦА И МАТЬ! СЖЁГ ИХ ЗАЖИВО – КАК ГОРИТ СЕЙЧАС САМ.
ОТОМСТИ ЗА ИХ СМЕРТЬ, ГАРИОН! НЕ ДАВАЙ ОГНЮ ПОГАСНУТЬ!
Душу Гариона охватили ярость и бешенство, дремавшие с тех пор, как Волк рассказал о гибели его родителей. Рука, которую юноша собрался было протянуть Чемдару, замерла в воздухе. В безудержном гневе Гарион поднял её ладонью вверх.
Огонь, который несколько мгновений назад он почти потушил, казался теперь жалкими, безвредными искрами, и, ощутив странный зуд в том месте, где белело серебристое пятно, он увидел, как из метки вырвалось пламя. Боли не было, не чувствовалось даже тепла, только в небо поднялись яркие синеватые языки, с каждой секундой всё больше слепившие глаза.
Даже корчась от смертельной боли, Чемдар в ужасе отшатнулся от синей смерти и с отчаянным хриплым воплем попытался закрыть почерневшую маску, оставшуюся от лица, спотыкаясь, отступил на несколько шагов и тут же, словно рухнувшая крыша горящего дома, свалился на землю.
– ВСЁ КОНЧЕНО! – пропел торжествующий голос тёти Пол в душе Гариона – ОНИ ОТОМЩЕНЫ!
Голос звенел всё громче, в радостном счастливом упоении:
– БЕЛГАРИОН! МОЙ БЕЛГАРИОН!
Посеревший от ужаса Кэдор на подгибающихся ногах попытался отпрянуть от всё ещё тлеющей тёмной массы, бывшей совсем недавно могущественным Чемдаром, жрецом гролимов.
– Чародейство! – охнул он, хватая губами воздух.
– Совершенно верно, – холодно подтвердила тётя Пол. – Думаю, ты вряд ли готов к подобным играм, Кэдор.
До смерти напуганные легионеры также подались назад, переглядываясь, не в силах вымолвить ни слова – По моему мнению, императору вряд ли понравится всё, что произошло, – объявила им тётя Пол. – Когда он узнает, что вы замышляли убить его дочь, то, несомненно, примет это известие близко к сердцу.
– Это не мы, – поспешно заверил один из солдат, – это Кэдор. Мы только выполняли приказ.
– Может, он посчитает это уважительной причиной, – с сомнением покачала головой тётя Пол. – На вашем месте, однако, я бы постаралась доставить ему залог верности, что-нибудь применительное к обстоятельствам.
И со значением взглянула на Кэдора.
Несколько легионеров, прекрасно понявших, что она имеет в виду, обнажили мечи и окружили Великого герцога.
– Что вы делаете? – опешил Кэдор.
– Ты, по всей видимости, потерял сегодня больше, чем трон, Кэдор, – посочувствовала тётя Пол.
– Вы не смеете! – пролепетал герцог.
Но один из солдат приставил к его горлу меч.
– Мы верны императору, лорд Кэдор, – мрачно пояснил он. – Считайте себя арестованным за государственную измену, а если попытаетесь сопротивляться, придётся доставить в Тол Хонет всего-навсего вашу голову. Надеюсь, я понятно выразился?
Офицер почтительно встал на колени перед Се'Недрой.
– Ваше императорское высочество, чем мы можем служить вам?
Принцесса, всё ещё бледная и дрожащая, гордо выпрямилась – Доставьте предателя к моему отцу, – воскликнула она звенящим голосом, – и поведайте обо всём, что здесь произошло. Передайте, что арестовали Великого герцога Кэдора по моему приказу!
– Тотчас будет исполнено, ваше высочество, – ответил офицер, поспешно вскакивая.
– Заковать узника! – резко велел он. – Может быть, предоставить вам охрану, ваше высочество?
– Не стоит, капитан. Уберите только с глаз моих предателя!
– Как пожелаете, ваше высочество, – низко поклонился капитан.
Взмах рукой – и солдаты уволокли Кэдора.
Гарион не сводил глаз с метки на ладони – ни малейшего следа от вспыхнувшего безжалостного пламени.
Дерник, которого наконец освободили солдаты, ошеломлённо уставился на Гариона.
– Я думал, что знаю тебя, – прошептал он. – Кто ты, Гарион, и как это сделал?
– Дорогой Дерник, – нежно пропела тётя Пол, прикоснувшись к его руке. – Ты всё ещё склонён верить только тому, что видишь своими глазами. Гарион тот же самый мальчик, каким был всегда:
– Хочешь сказать, что это ты всё сделала? Дерник посмотрел на обугленное тело Чемдара и поспешно отвёл глаза.
– Конечно, – кивнула тётя. – Ты ведь знаешь Гариона. Самый обыкновенный мальчик.
Но Гарион знал правду. Воля была его, и слово тоже исходило от него!
– МОЛЧИ! – приказал внутренний голос. – НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ!
– ПОЧЕМУ ТЫ НАЗВАЛА МЕНЯ БЕЛГАРИОНОМ? – так же молча спросил он.
– ПОТОМУ ЧТО ЭТО ТВОЁ ИМЯ, – ответил голос. – А ТЕПЕРЬ ПОПЫТАЙСЯ ВЕСТИ СЕБЯ КАК ВСЕГДА И НЕ ПРИСТАВАЙ КО МНЕ С ВОПРОСАМИ. ПОЗЖЕ ПОГОВОРИМ.
И голос смолк. Остальные неловко переминались на месте, пока легионеры наконец не удалились, таща за собой Кэдора. Потом, когда солдаты скрылись из виду и необходимость в королевской осанке и царственном спокойствии миновала, Се'Недра разрыдалась. Тётя Пол обняла малышку и принялась её утешать.
– Думаю, лучше похоронить это, – сказал Бэйрек, потыкав носком сапога то, что осталось от Чемдара – Дриады могут обидеться, если мы уйдём и оставим здесь дымящийся труп.
– Сейчас принесу лопату, – кивнул Дерник.
Гарион отвернулся и помчался в чашу мимо Хеттара и Мендореллена. Руки его тряслись, во всём теле была такая усталость, что юноша едва держался на ногах.
Тётя Пол назвала его Белгарионом, и имя отозвалось в душе, будто Гарион всегда знал, что оно принадлежит ему, – словно все эти годы ему чего-то недоставало, и вот в эту минуту наконец он обрёл это. Гарион чувствовал, что вновь родился на свет.
Но это создание, именуемое Белгарионом, обладало Волей и Словом и одним прикосновением руки могло превратить тело в пылающий факел.
– ТЫ ВО ВСЁМ ВИНОВАТ, – попытался обвинить Гарион бесстрастный голос, направлявший и поучавший его в этот страшный час.
– НЕТ, – ответил голос. – Я ТОЛЬКО ПОКАЗАЛ, ЧТО ДЕЛАТЬ. ВОЛЯ, СЛОВО И ПРИКОСНОВЕНИЕ ПРИНАДЛЕЖАЛИ ТЕБЕ.
Гарион осознал, что это правда, и с ужасом вспомнил мольбы поверженного врага и пылающую, светящуюся руку, оборвавшую просьбы о милосердии… Месть, о которой он так отчаянно мечтал последние несколько месяцев, наконец-то осуществилась, но какой же ужасающей оказалась действительность! Горечь, горечь разъедала душу Гариона…
Колени юноши подогнулись, он рухнул на землю и зарыдал, как убитый горем ребёнок.
