Глава 4. Тотализатор «реала»
«Город Богов…. Как же ты не прост, Город Богов». – думала Дита, собирая свою совсем крошечную сумку с личными вещами перед отбытием из летной школы. – «Ты – самая могущественная цивилизация в нашей части Галактики. Твое население – больше миллиарда бессмертных. Но сколько из них заслонили бы меня в ситуации, когда человек-предатель Иван Кукушкин прицелился в меня из своего страшного лучемёта? Сколько? Наверное, ни одного. Бессмертие скрывает в себе гигантские возможности, но оно таит и массу страшных проблем. Ладно, проблему перенаселения решили просто. В Городе Богов давно уже рождается столько элоев, сколько погибает или умирает. Да, многим парам приходится ждать своей очереди на рождение ребенка сотни лет. Часто пары распадаются, так и не дождавшись своего череда. Они создают новую «ячейку общества» и снова занимают очередь….
Вторая, да пожалуй, и самая главная проблема – это страх. Страх умереть и потерять тем самым свой самый бесценный дар. Ибо зачем способность жить вечно, если ею нельзя воспользоваться?
Город Богов, пожалуй, самое защищенное место во Вселенной. Если бы все цивилизации Галактики объединились и начали войну против элоев, даже устроили штурм города-планеты, они не смоги бы ни взять Город Богов, ни его уничтожить. Что-что, а с точки зрения накопления научных знаний в одной гениальной голове бессмертие обладало несомненным преимуществом.
И все же самым большим страхом у бессмертных остается страх смерти. Всё, что может хоть чуть-чуть поколебать уверенность элоя в том, что у него впереди – сотни или тысячи лет, подлежат немедленному искоренению и уничтожению.
Да. Нужно отдать должное отцу за то, что он не побоялся взять меня с собой в свою очередную научную экспедицию – на Гею. Там я, по сути, заново родилась – уже как личность. И не беда, что аборигены считали меня богиней. Среди было много отличных друзей, каждый из которых, как и этот землянин, не раздумывая, отдали бы за меня свою жизнь. Как же это парадоксально – смертные не боятся смерти, а я, бессмертная – да, боюсь её».
Она закинула сумочку на плечо, вышла из штаба, направилась к своему космопланеру. По существующим правилам безопасности, в открытом космосе бессмертные не имели права путешествовать в одиночку. Специально для сопровождения Диты в Город Богов в летную школу рекрутов прибыл один из самых опытных Звездных рейнджеров Демьян Паршин.
Бессмертная знала его очень давно – фактически с того момента, когда он впервые ступил на бетон посадочной полосы Главной базы. О Боги, как же давно это было!
Количество часов, проведенных им в кабинах только атмосферных летательных аппаратов, давно уже перевалил за сотню тысяч часов. Он участвовал во всех локальных конфликтах и сотнях мелких стычек. Но, не смотря на это, все еще оставался жив. Перед полетом Дита просто уточнила последнюю цифру его трофеев. Количество сбитых им самолетов богомолов перевалило за полторы тысячи. При этом земляне очень гордились собой, если им удавалось «завалить» хотя бы один истребитель противника.
– Привет, Дима! – бессмертная первой поздоровалась с шеф-пилотом, приветливо и кокетливо подала ему руку. Краешком глаза она заметила ревнивый взгляд землянина Александра, неотступно следовавшего за ней весь последний день после того, как он узнал, что Дита ненадолго покидает летную школу. Чтобы подразнить его, она легонько поцеловала в щечку своего бывшего курсанта.
Демьян тоже увидел взгляд, которым его «наградил» Александр, понимающе улыбнулся, принял её игру. Он, как бы отвечая на нежность бессмертной, приложился губами к её руке.
– Куда летим, командир? – уже вполне серьезно поинтересовался он, когда оба пилота заняли свои места в кабине рядом друг с другом.
– Взлетай, выходи на орбиту, а там я сама покажу, куда мы направляемся.
– А почему не сейчас? Ты мне не доверяешь?
– Доверяю, конечно. Иначе ты не сидел бы рядом со мной в этом космолете. Но иногда мне кажется, в этой школе уши имеют даже деревья.
После отлета Диты Сашка первым делом постарался узнать, что за рейнджер прилетел за бессмертной. Николай Платонович дал, разумеется, самую подробную информацию, но только в части налета и количества побед над истребителями богомолов. При этом с тяжелым вздохом пояснил, что большинство рекрутов погибают в первом же бою. Редко кто из них сбивает хотя бы один самолет богомолов, а Женька Тимофеев и Юра Самочернов считаются настоящими асами, потому что сбили почти два десятка «альбатросов» – девятнадцать.
«Да, вот это защитник, так защитник!» – думал Сашка, возвращаясь к своему ИПЛ-4.– Не то, что я. Только свою голову могу подставить – вместо неё. Нет. Чтобы стать таким, как Паршин, нужно много тренироваться. Очень много».
– Ну, что? Ты готов? – обратился он к драку, намереваясь рассказать ему о том, какой выдающийся пилот здесь только что побывал.
– Я-то готов! А вот ты когда будешь готов?
Сашка смутился, полез в кабину – они еще утром договорились, что как только разрешать свободные полёты, они с Ар'раххом тут же вылетают в «зону». Николай Платонович предупредил, что после отлета Диты небо будет закрыто еще ровно полчаса – опять же в целях безопасности. «Закрытое» время истекало через десять минут. Нужно было спешить.
Первое задание новоиспеченным пилотам было самое простое – долететь до «зоны», выполнить несколько фигур высшего пилотажа, вернуться на базу.
Отдохнуть десять-пятнадцать минут, после этого повторить задание заново. И так – двенадцать раз в течение одного дня. Если количество вылетов будет хотя бы одиннадцать, всему заданию – «незачет», на следующий день его предстоит начинать заново.
…День клонился к закату, голубое солнце уже потрогало нижней кромкой своего диска шершавые песчинки островков у самой линии горизонта. До «зачета» оставалось еще три вылета; значит, последние два придется совершать ночью.
Приземлились. Пожевали кусочек краюхи, предусмотрительно захваченной зеленым верзилой. Запили нехитрую снедь из фляги.
– Как ты думаешь, может на сегодня – хватит? – спросил Ар'рахх, меланхолично доедая свою часть сухого «пайка». – Выполним задание завтра. Начнем пораньше, успеем засветло.
– Я тоже сейчас размышляю над этим. Как ты думаешь, сразу двенадцать полетов за один день – это случайно? Могли же поставить восемь, десять, в конце концов. Но поставили – двенадцать. То есть изначально предполагалось, что все полеты за световой день выполнить не успеем. А что это значит?
– Да, действительно, что это значит? – с легкой иронией поинтересовался «брат по крови», зная уже, конечно, что ему ответит друг. Но Сашка или не услышал этой иронии, или просто очень был занят своими мыслями.
– Это значит, что пару полетов нам по-любому придется сделать ночью. А раз так, то какой смысл откладывать на завтра то, что можно отлетать сегодня? Думаешь, Платоныч не найдет, чем занять нас с утра, чтобы к вечеру у нас опять образовался «хвостик» на пару ночных рейсов? Найдет! Как пить дать найдет! Ладно, хорош филонить, взлетаем!
Ночное небо с непривычки пугало. Где-то далеко-далеко над головой поблескивали звезды, море исчезло в туманной дымке внизу. Линия горизонта растворилась где-то за кончиками крыльев. Ощущения были такие, как будто истребитель увяз в густой пустоте, а за бортом нет ни времени, ни пространства.
Александр бросил взгляд на высотомер, скользнул глазами по компасу, ненадолго зафиксировал взгляд на авиагоризонте. Сейчас – это главные для него приборы. Если он выдержит нужное направление и высоту, то через четверть часа окажется именно там, куда велит прибыть полетное задание.
После выполнения «фигур» – обратно к летной школе. Если он все сделает правильно, то ровно через пятнадцать минут снова увидит огни летной базы. А если нет…. Николай Платонович как-то обмолвился (причем – наверняка намеренно), что такие случаи тоже бывали. На вопрос одной особенно любознательной курсантки он с присущим ему сарказмом ответил, что тем, кто не смогли найти базу, приходилось кружить в воздухе до самого утра.
Торчать за штурвалом в самолете еще часов восемь, особенно если позади – почти столько же, Заречневу ну никак «не улыбалось». Поэтому он попросил напарника лететь обратно не за ним, а параллельным курсом, метрах в пятистах правее и выше. На тот случай, если он все-таки промахнется, оставался шанс, что посадочные огни «родной» ВПП заметит хотя бы Ар'рахх. Но все обошлось.
В первый раз бывшие гладиаторы вышли точно на базу. Отдохнули немного, вылетели снова. Возвращаясь, немного ушли в сторону. Но зоркий следопыт вовремя заметил уклонение от курса, сообщил об этом по радио Сашке. Последний вылет закончился.
Заречнев и зеленый верзила на двигателях истребителя заехали в ангар, заглушили двигатели, открыли фонари.
– Ну, ни чё, вы монстры. – раздался знакомый голос их группы курсантов, облепивших первых «самостоятельщиков». Говорил Максим – любимец всех девушек группы новобранцев. – В первый же день самостоятельных вылетов – ночные полеты. Типа – мы теперь самые крутые, все можем?!
– Слышь, отвали, студень! – вяло огрызнулся Заречнев. – Без твоих подколов тошно. Дал бы лучше что-нибудь пожрать.
«Студень» не обиделся (или не подал виду). Похоже, у него сегодня было уже несколько удачных свиданий. Удачных – это значит – с бурным сексом где-нибудь в кабине истребителя, или между перекладин спортивного городка. Макс любил почему-то именно такие места. Может, уже пресытился обычными?
– Ща, распорядимся! А ну-ка, красавицы, сгоношите нам чего-нибудь!
– Девчонки «сгоношили» приличный кусок копченых бараньих ребрышек. (И где только достали? Наверняка кто-то из их «кавалеров» тайком наведался в продуктовый склад летной школы). Но это было еще не все. Хитро улыбнувшись, Макс достал из-за пазухи металлическую фляжку, потряс ею перед лицом Заречнева. Во фляге что-то булькнуло. Любимец девушек отвинтил пробку. В нос Александру ударил крепкий запах… браги. От изумления у Сашки полезли на лоб глаза.
– Ну, ты даешь, Макс! – потрясенно сказал он, не сводя взгляда с заветного сосуда. – Вы чё, сюда брагу привезли через половину Галактики?
– Тюха ты, как есть – тюха, Санек! – Макс покровительственно похлопал Заречнева по плечу. – Зачем что-то вести, когда есть сахар и дрожжи? А также – море тепла, в котором это добро легко превращается в божественный напиток. Ты погоди, дай срок, я вас всех еще и самогоночкой угощу.
– Нет уж, спасибо! – осторожно снял с плеча руку Макса Заречнев. – Самогоночки нам твоей не надо. Да и без браги, пожалуй, тоже обойдемся. За ребрышки, спасибо, конечно, но как-нибудь в другой раз. Извини, мы устали. Пойдем отдыхать.
– Слышь, а ты чё такой единоличник, рекрут? – уже более агрессивно заговорил с Сашкой его «соперник». – Может, вы в своей комнате со своим зеленым другом – того? Ну, типа он – девушка, а ты – мальчик. Или – наоборот?
Пьяноватый «любимец девушек» явно нарывался на скандал. Или на драку. Провоцировал, так сказать.
Бить его Заречневу не хотелось. Жизнь землян в этом уголке Вселенной и без того стоила очень мало, чтобы можно было вот так легко разбрасываться ею. Но на вызов надо было как-то отвечать. Но как?
Ситуацию «разрядил» Ар'рахх. Он незаметно подошел сзади к Максиму, прихватил его за шею своими страшными когтями, сдавил горло так, что местный «дон жуан» захрипел.
– Драк – не девочка. Драк – мальчик! – нарочито сильно коверкая русскую речь, сказал зеленый верзила. – На нашей планете мальчик и мальчик не делают детей. Детей делают мальчик и девочка. Но для тебя я могу сделать исключение. Ты хочешь стать девочкой для одного большого, злого зеленого драка?
Макс в ужасе вытаращил глаза, энергично помотал головой из стороны в сторону.
– Ну, хорошо. Тогда я тебя отпускаю. Но если ты еще раз начнешь говорить плохо про моего друга, я точно сделаю из тебя девочку драка! Я понятен для тебя?
– Понятен! Очень понятен! – прохрипел Максим, чувствуя, как ослабевает хватка на его шее.
Он присел на корточки, его тут же облепили девушка, что-то сочувственно заговорили.
«… Да ну его! Пусть катится подальше со своим зверюгой! Развели зоопарк, нормально выпить нельзя»! – докатился до уходящих друзей кусочек его «спича». Они усмехнулись и направились в лазарет – навестить Ирину. Похоже, в суматохе последних дней о ней вспоминали только медики, да дежурные по столовой.
Задания второго дня тоже не отличались разнообразием. Полет по треугольному маршруту, большая часть которого проходит над морем. Шесть полетов примерно по одному часу. Между третьим и четверым – перерыв сорок пять минут, между остальными – так же, как и вчера – десять-пятнадцать.
Ещё утром Николай Платонович как бы между прочим поинтересовался, почему новобранцы вчера не прекратили выполнение задания после наступления темноты. Александр высказал свои соображения – те самые, которые он двенадцатью часами раньше озвучил Ар'рахху. Седой опустил голову, хмыкнул, но ничего не ответил. То есть понимай как хочешь – случайным было «попадание» двух последних полетов на ночь, или нет.
Впрочем, свой вывод Сашка уже сделал. Особенно после того, как последний, шестой «треугольный» маршрут опять явно «попадал» в ночь. Тут уж хочешь, не хочешь – все равно придется поверить в некую закономерность.
Страха перед полетом ночью по пятикратно «обкатанному» «треугольнику» не было. Но Сашка, понимая, что в таких вещах лучше полагаться на точный расчет, чем на интуицию, решил все еще раз просчитать. В последний четвертьчасовой перерыв он заставил выбраться недовольного этим верзилу из его истребителя, вытащил из нагрудной планшетки листок бумаги, нарисовал на нем неровный треугольник.
– Вот посмотри! – Говорил он, угловатыми движениями выводя цифры на белом прямоугольнике. Сначала мы двадцать минут летим на Север. На компасе должна быть цифра ноль. Это такой вытянутый кругляшок. Потом мы, как обычно, поворачиваем налево и летим на юго-запад. Опять ровно двадцать минут. На компасе должна быть вот такие цифры. – он крупными цифрами написал – какие. – Затем мы снова поворачиваем налево, теперь уже на юго-восток. На компасе должны быть вот такие значения. Карандаш нарисовал единицу, тройку и пятерку. Запомнил? Теперь повтори!
Молодой следопыт запнулся только один раз – когда называл цифру времени, которую они будут лететь по последней части маршрута. Заречнев намеренно не стал называть её, хотел, чтобы драк сам посчитал. Бывший гладиатор на секунду задумался, потом назвал – правильно.
На следующий день Николай Платонович, перед выдачей очередного полетного задания, отобрал у обоих бумагу и карандаши.
– Вот что, отроки! – язвительно сказал он, глядя сверху вниз на бывших гладиаторов (это был настоящий фокус, если учесть, что зеленый верзила был выше седого сантиметров на тридцать). – Хватит рисовать всякие бякушки. Здесь вам не детский сад. Здесь – авиация. Учитесь-ка летать по карте. Карты у нас точные, магнитные поля на этой планете не шалят, так что не вижу причин, по которым не сможете начать осваивать карту прямо с сегодняшнего дня. Задания сегодня не сложнее, чем вчера и позавчера. Маршрут – простейший, четырехугольный. Все углы – прямые. Так что – вперед!
Процесс обучения полетам у бывших охотников за артефактами шел на удивление споро. Впрочем, Николай Платонович ничего не говорил. Не хвалил, но и не ругал. Предпочитал наблюдать со стороны, как они «варятся» в собственном «соку». Была ли это его собственная методика, или он выполнял приказ Диты, пока оставалось неизвестным. Остальные новобранцы пока летали на «спарках», и сравнить задания, которые давали бы им – с теми, которые были у «братьев по крови», было попросту невозможно.
Рекруты-новобранцы открыто завидовали более везучим курсантам, но пока к самостоятельным полетам из них не допустили ни одного.
Хуже того, однажды на утреннем построении Сашка недосчитался одного из парней. На законный вопрос – что с ним, – один из землян довольно зло пробурчал, что вчера, вовремя тренировочного полета на «спарке» с инструктором, прилетевшим вместо Диты, Виталий (его сосед по комнате) так неудачно выполнил один из маневров, что едва не угробил истребитель.
– Ну, и что с ним стал?
– С кем – с ним? С самолетом?
– Нет, с Виталькой!
– Виталия инструктор выбросил из истребителя.
– Как выбросил?
– Да очень просто. Открыл над морем его кабину, выполнил мертвую петлю…. Парашютов, сам же знаешь, нет.
– Да. Такие слова, как «гуманность», здесь не в моде.
– А ты не юродствуй! Смотри, сам не обложайся. Этот инструктор – ну, тот, который «наказал» Витальку, говорил, что многие начинают хорошо. А потом, когда возникают действительно сложные полеты, многие не справляются. И вообще, отсеивают – беспощадно. Дают, например, очень сложное здание – полет по замкнутому маршруту типа «звезда».– он носком ноги, не отрываясь, нарисовал символ советской эпохи.– И назначают время – плюс-минус десять минут. Не уложился – поднимаются два тяжелых истребителя и на глазах у всех в хлам решетят курсанта. Чтобы другим неповадно было. Причем заранее никогда не предупреждают.
– А если с ними повоевать?
– А как? Пушки «ИПЛ-ки» не пробивают броню штурмовика. Зато те нашу – запросто.
– Тогда зачем вообще такие самолеты?
– Так они же учебные. Чтобы научится летать, стрелять.
– А откуда ты все это знаешь?
– Инструктор, который выкинул Виталия – он живет теперь со мной. Он все и рассказал.
– А он не боится, что ты его за друга – того?
– Нет. Не боится. А что ему боятся? Здесь каждый – сам за себя. Да и не друг мне был Виталий. Так. Жили вместе – и все.
– А что он еще интересного рассказывал?
– Да мало чего. Сказал только, что все боевые самолеты – двухместные. По одному летают только в таких летных школах.
Ромка Быков – так звали соседа погибшего Виталия – не обманул. Действительно, задания с каждым днем становились все сложнее – как по тактике, так по технике пилотирования. Николай Платонович никогда ни о чем не предупреждал бывших охотников за сокровищами, но Сашка обратил внимание, что всегда, когда они уходили в небо, из дальнего ангара неизменно выезжали два тяжелых истребителя-штурмовика. И возле них неотлучно находились по паре пилотов из курсантов второго или третьего года обучения. Заречневу хотелось верить, что эти самолеты – для охраны базы. Но тогда почему когда он встречался с этими пилотами в столовой, по телу у него пробегал неприятный холодок?
Дита закончила набирать письмо на карманном компьюзере, ткнула кончиком ногтя в экран, отправляя его по назначению. Она вышла на капитанский мостик, подошла к Демьяну, сидевшему в кресле капитана судна, положила ему руку на плечо. Человек оглянулся, понимающе кивнул, переместился вперед – в кресло первого пилота.
– Сколько осталось до дома? – спросила она, зная при этом точный ответ. Просто ей самой очень хотелось услышать, что до её встречи с домом, с матерью и отцом осталось не больше суток.
– Двадцать два часа, командир! – машинально ответил Паршин, даже не успев удивиться столь странному для бессмертной вопросу. Дита усмехнулась, присела в кресло командира корабля, откинулась назад. Она закрыла глаза, вспоминая….
Кажется, это было совсем недавно – первая экспедиция посещения планеты Гея. Почти тысячу лет провела она здесь вместе с отцом – начальником департамента по изучению колыбельных цивилизаций, руководителем исследовательской экспедиции на планету Гея. Они были не первой подобной экспедицией. Примерно за две тысячи лет до них на Галактическом Совете права на научные исследования «выбили» сириусяне – древняя космическая раса, «помешанная» именно на изучении именно таких культур, как та, которая существовала тогда на Гее. После завершения миссии, по существующим правилам, должно было пройти не менее пятисот лет, прежде чем можно было повторить исследовательский «вояж». Люди поразили Диту.
Они жили по родоплеменным канонам, из мысли были просты и открыты, а страсти не содержали фальши.
Много приключений, в том числе и любовных, выпало ей на планете, населенной людьми. Не раз она оказывалась на грани, разделяющей жизнь и смерть. И чаще всего эту грань от неё отодвигали именно люди. Простые смертные существа с сердцами, наполненными любовью и преданностью.
Именно поэтому, когда несколько столетий назад возникла угроза уничтожения человеческой цивилизации богомолами, она сама обратилась в Совет и попросила доверить ей один из участков взаимодействия элоев и людей.
Ей поручили контроль за подготовкой землян, изъятых с Земли. Это уже она сама назвала потом их рекрутами, а комплекс мест, где из обычных смертных их превращали в серьезных галактических воинов – Звездной Академией. Но война с богомолами затянулась.
Хобби превратилось сначала в профессию, потом – в обременительную обязанность. Бросить проект по защите Земли было нельзя, перепоручить – тем более. По большому счету, никому, кроме Диты и её отца не была интересна судьба нескольких миллиардов «дальних родственников». Выживут – хорошо. Нет? Значит, их место займут более приспособленные, более зрелые, более агрессивные цивилизации. Такие, как богомолы. «Дайте людям шанс!» – не уставала повторять Дита на Совете всякий раз, когда возникал вопрос о том, чтобы прекратить помогать людям. Её авторитет был слишком высок, чтобы кто-то осмелился в открытую пойти против неё.
– Хочется ей возиться с этими людишками? – рассуждали за её спиной, в кулуарах некоторые члены Галактического Совета. – Ну и пусть возится. Только нас пусть в это не впутывает!
Плохо было только то, что ей самой начинало надоедать воевать с богомолами. Восемьсот лет «без отпуска» – это слишком много даже для бессмертной.
Способ прекратить нападения на Землю, или, по крайней мере, добиться серьезной передышки – на несколько десятков лет – был один: найти и уничтожить тайные лаборатории, в которых насекомые выращивают все новые и новые, все более опасные смертоносные вирусы, которые они потом в капсулах забрасывают на Землю. Капсулы сгорают при прохождении атмосферы, вирусы частично – погибают, частично – рассеиваются. И начинают свою смертоносную охоту на людей. А главное – нет никаких улик, которые можно было бы предъявить Галактическому Совету как доказательство прямых действий по уничтожению землян как вида.
Словом, выход из этого многовекового тупика был один – найти и уничтожить подпольные лаборатории богомолов, существование которых они, разумеется, всячески отрицали. Но как это сделать?
Путь, который мог бы привести к окончанию экспансии против Земли, подсказали…. сами богомолы. В самом начале необъявленной войны против людей один из тамошних правителей решил узнать, удастся ли добиться целей, которые поставила перед собой его планета.
Собрали самых известных медиумов, предсказателей, экстрасенсов. Задали им один-единственный вопрос: удастся ли освободить от людей планету, которую они занимают.
Ответ был такой: да, удастся! Но может среди людей вырасти человек, который в одиночку разрушит планы по захвату планеты людей. Никто не сказал – когда это будет, но с утверждением, что такой мужчина явиться должен, согласились все.
Таким человеком мог бы быть её давний друг Гер, но он погиб задолго до появления этого пророчества. Даже «прививка бессмертия» не убила в нем духа поиска приключений. Он сгинул где-то в самом дальнем краю Галактики, в одиночку отправившись на поиски какого-то неизвестного эликсира, дающего человеку совершенно фантастические способности. Спрашивается – зачем? Разве он и без того не был сильнее любого землян?
Мог ли таким человеком быть единственный уцелевший землянин из предпоследнего набора? Дита раз за разом задавала себе этот вопрос, и сама же всякий раз давала отрицательный ответ. Больно уж вид негеройский у этого человека. Мало того, что он сам каким-то чудом выбрался с планеты, зачем-то еще и драка с собой прихватил.
Бессмертная была уверена, что гибель этого Ар'рахха – только вопрос времени. Как и влюбленного в неё «дальнего родственника». «Бред, да и только»! – думала она, вспоминая взгляды, которыми её «награждал» новобранец. – «Влюбиться в женщину, которая старше его на четыре тысячи лет! Ничего, пусть потешится! Ему все равно осталось жить очень мало. Хорошо, если дотянет хотя бы до Дня Патруля. А выпускных испытаний Академии этому Александру точно не видать».
– Ну вот, рекруты! – мрачновато-торжественно сказал Николай Платонович, вручая каждому из бывших гладиаторов крошечные значки в виде силуэта ИПЛ-4 с цифрой «сто», означавшей количеством часов, проведенных в полетах на учебных истребителях. – Можно сказать, первый класс академии вы закончили. Не буду скрывать от вас, но дальше будет труднее. Первое, чему вы будете учиться в следующем «классе» – это стрелять из пушек ваших самолетов. Сначала – по неподвижным мишеням, а уж потом, как водится – по движущимся. Здесь тоже соблюден принцип – «от простого – к сложному». Впрочем, вы все поймете из заданий, которые будете получать.
Сегодня после обеда у нас общее построение. Все новобранцы начинают самостоятельные полеты; вы тоже получите свое первое «стреляющее» задание. И не опаздывайте! – как заклинание, повторил он уже в спину уходящим «братьям по крови».
Общее собрание получилось слишком бурным. Рекруты не скрывали своих эмоций по поводу того, что теперь они – почти настоящие летчики; с завтрашнего дня им доверят самостоятельно управлять самыми настоящими боевыми истребителями. Они возбужденно переговаривались, разведенными в стороны руками демонстрировали, как они завтра смогут «преодолеть пространство и простор». В этой суматохе остались незамеченными и первые сто полетов бывших гладиаторов и (самое удивительное!) – завершение лечения Ирины.
Сашка и Ар'рахх не принимали участие во всеобщем ликовании; понятна была и настороженная грусть Ромки Быкова, внимательно разглядывавшего карточку с его первым заданием. Заречнев понимающе глянул в глаза новобранцу, протянул руку к пластиковому планшету. Быков долю секунды подумал, потом передал её Александру.
Но «умный» пластик провести не удалось. Почувствовав прикосновение «чужой» руки, гибкая прозрачная пластина, наверняка снабженная искусственным интеллектом, мгновенно стала фиолетовой, потом – синей, голубой….
– Верни обратно, а то не ровён час – рванет! – произнес Роман, забирая обратно свое «сокровище». – Я тебе на словах объясню. Завтра – двенадцать вылетов в «зону», с перерывами в пятнадцать минут.
– Совет – можно? – спросил Сашка, не спуская глаз с Ирины, незаметно появившейся в зале.
– Ну, если только совет!
– Если у тебя завтра после захода местного солнца останутся еще два или три вылета, не переноси их на следующий день!
– А что, такое возможно?
– Не знаю. Но ты не переноси, летай до «упора».
Ромка хмыкнул, пожал плечами, пошел к группе курсантов, один из которых заговорщески подмигнул Быкову и затем помахал рукой. Не иначе опять намечалось что-то с «возлияниями» Бахусу. И вообще, как заметил Заречнев, нравы в летной школе становились все свободнее и свободнее.
Некоторые девушки же переселились в комнаты парней, парни – в комнаты девушек. А так, как девчат было меньше, чем ребят, в некоторых комнатах образовались «шведские семьи» – одна девушка и два парня.
Сашка на эту вакханалию плоти внимания не обращал. Его возлюбленная была далеко, а все остальное не имело значения. Кроме, пожалуй, одного – нужно было помочь Ирине разобраться с тем, что здесь происходит.
Он двинулся навстречу прихрамывающей землянке, но его опередили. Откуда-то выскочил вездесущий Макс, зарокотал что-то приятным баритоном, обволок её своим вниманием, потянул куда-то из зала.
Сашка отвернулся и пошел к столику Николая Платоновича – получать завтрашнее задание.
Седой также, как и Сашка, проводил взглядом Ирину и Макса, доброжелательно посмотрел на подошедших.
– Давайте ваши планшетки! – он коснулся сканером краешка пластика, нажал на кнопочку, поочередно скачивая задание в «мозги» пластин. – Задача проявится не раньше завтрашнего утра! Это – в целях вашей же безопасности. И приказ Диты! А насчет Ирины не беспокойтесь. С ней ничего плохого не случиться, я за этим прослежу лично.
Утром пошел дождь, но к полудню, к началу полетов небо, как по заказу, прояснилось. Курсанты выкатывали свои самолеты из ангара, взлетали, по одному уходил в небо. Рев от двигателей стоял такой, что казалось – еще немного, и не выдержат барабанные перепонки. Сашка обернулся к Ар'рахху, качнул головой в сторону «их» бокса, заторопился вперед, словно что-то предчувствуя.
Около его «ИПЛ-ки» оружейник что-то подкручивал снизу крыла. Заметив пришедших раньше времени пилотов, он заметно смутился, быстро положил что-то в карман.
Сашка сделал вид, что не заметил его торопливого жеста, спокойно выслушал доклад о количестве снарядов и рекомендации о том, что новичкам поначалу стрелять лучше из тех пушек, которые расположены ближе к корпусу – внутренних, а еще лучше – вообще из какой-то одной.
– Спалите патроны без толку, а дополнительных – не положено. Знаешь, что бывает за невыполнение задания?
– Нет! Даже не догадываюсь! И что же бывает?
– А вот то и бывает…. Узнаешь, если не справишься.
– А можно вопрос?
Оружейник заметно напрягся, закрутил головой, отыскивая кого-то в толпе курсантов второго года обучения.
– Ну, спрашивайте, только быстро. А то мне некогда. Еще четыре машины заряжать.
– Как регулируется прицел на пушках? Вдруг они начнут стрелять куда-нибудь не туда?
Механик побледнел, нащупал что-то в своем кармане, сжал в кулак это «что-то». Он сделал шаг назад, наткнулся спиной на что-то высокое и твердое, прекратившее ему путь к бегству. Он быстро обернулся, увидел драка, побледнел еще больше.
– Только не бейте меня, пожалуйста! – негромко заныл он, косясь в сторону товарищей.
– Ты можешь помочь настроить нам оружие так, чтобы оно стреляло без промаха? – спросил Сашка, незаметно скосив глаза в ту же сторону, что и заряжающий. В толпе курсантов более старшего возраста что-то явно происходило. Они о чем-то быстро переговорили между собой, от толпы отделился самый крепкий на вид парень, вразвалочку (походка выдавала в нем опытного борца) пошел к самолетам Заречнева и драка. Остальные с нескрываемым любопытством стали смотреть, что из всего этого получится.
«Если набить ему морду, то в его лице мы тут же заполучим в качестве врагов весь второй курс». – думал Сашка, с уважением глядя на широкие плечи парня. – «Если не набить, то они решат, что мы – слабы, и с нами можно делать все, что заблагорассудится. М-да…. Дилеммка. А еще ведь надо и задание выполнить. У Николая Платоновича, как я понимаю, никакие «отмазки» «не канают». В принципе, это – правильно. Если на нас завтра нападут богомолы, я, что, выйду на ВПП и буду кричать им, что не могу с ними сразиться, так как вчера подрался с одним из курсантов, который меня старше? Да бред, конечно».
– Чё барагозим? – уверенно и негромко спросил обладатель борцовской походочки как бы у всех, но, обращаясь, разумеется, к Сашке.
Александр ничего не ответил, он решил подождать повторного, персонифицированного вопроса. Если ответить сейчас, получится, что он признается в том, что «барагозил», чувствует себя виноватым в этом и даже уже извиняется за это.
Взгляд оружейника несколько раз метнулся между лицами Заречнева и одногруппника, он открыл даже рот, пытаясь что-то сказать. Но так и не сказал – говорить-то по большому счету, было и нечего. Не признаваться же в том, что только что самолично сбил прицел у пушек новобранца?
– Вот, ваш товарищ показывает нам, как на истребителе правильно нацелить пушки, чтобы они стреляли куда нужно! – с легкой иронией, не укрывшейся, однако, от широкоплечего, сказал Сашка, протягивая руку к механику, предлагая достать из кармана и вложить в неё то, что он в нем спрятал.
Взгляд заряжающего еще несколько раз метнулся из стороны в сторону. Но в целом логика его поступков была предопределена. Он был пойман с поличным, изобличен и если сейчас допустит хотя бы один промах, участь его будет предрешена.
Он снова сунул руку в карман, вынул небольшую рукоятку с фигурной прорезью на конце, вставил её в то отверстие, из которого так поспешно её вытащил при неожиданном появлении бывших гладиаторов. Несколько раз прокрутил, одними губами отсчитывая только ему понятные значения.
– Нет, так не пойдет! – решительно высказался Заречнев, шагнув вперед и буквально вырывая заветную рукоятку из руки механика. – Летать – нам, стрелять – тоже нам. Вот и прицел устанавливать – тоже нам. Спасибо за помощь, конечно, но дальше – мы сами.
Бывший борец побагровел, но возразить что-то не посмел. Он просверлил Александра таким взглядом, что тот немедленно понял, что у него сегодня одним недругом стало больше.
«Ну и что?» – думал он, забираясь в кабину своего ИПЛ-4. – «Мне теперь – что, ради его хорошего отношения к себе – нужно погибнуть»?
На полигоне было пусто. Одиноко торчал в воздухе привязанный тросом аэростат – сегодняшняя мишень Сашки и Ар'рахха. Бывшие охотники за артефактами приземлились метрах в ста от высокого холма, всего испещренного темными ямами от попадания ракет или бомб, на пару долго ломали голову, как им «пристрелять» бортовое оружие. Наконец, зеленый верзила предложил повернуть истребители в сторону этого самого холма, запустить двигатели и сделать несколько коротких очередей в его сторону.
«Пристрелка» показала, что обе внутренние стволы чертят небо трассерами выше и правее траектории, которую обозначили снаряды из наружных пушек самолета. Сашка достал «трофейную» ручку, залез под крыло, покрутил сначала в одну сторону, потом – в другую…. Часа через полтора все четыре огненные струи сходились в одной точке – метрах примерно в двухстах от истребителя Александра. Правильно это, или нет – не знали оба, но Сашка решил, что с большего расстояния он все равно пока ни во что не попадет, так что пока пусть остается так, как он настроил. А дальнейшее – покажет время.
Аэростат казался живым. Он несильно перемещался по высоте и из стороны в сторону, при этом непрерывно менял цвет, в зависимости от задания и самолета, который на него заходил. Если рекруты промахивались, или количество снарядов, поразивших цель, было меньше того, какое считалось нормой, на его округлом боку появлялась единица или двойка, если заход был успешным – четверка или пятерка. На большой скорости трудно было заметить, есть ли пробоины в его «туловище», но проходил час за часом, а воздушная мишень оставалась такой целой и невредимой на вид, как и перед самым началом учебных стрельб.
«Наверняка какая-то голографическая модель». – думал Сашка, в очередной раз всаживая очередь в бок гигантской «дыни». Интересно, а чем нас «порадует» Платоныч после того, как мы «освоим» эту мишень? Какого размера будет – следующая»?
Почти восемь часов непрерывных атак на неподвижный «дирижабль» стали приносить свои плоды. В один из заходов бывшие гладиаторы один за другим без промаха всадили в виртуальную «тушу» аэростата все без исключения снаряды, выпущенные одной очередью. Но радость их была недолгой.
«Умный» дирижабль тут же уменьшился в размерах вдвое, потом, после очередной успешной атаки – еще чуть-чуть…. К ночи размер «дыни» стал не больше двух метров в диаметре, и кажется, он продолжал незаметно уменьшаться с каждой атакой. Заречнев протер глаза, глянул на часы. Если сейчас не передохнуть хотя бы полчасика, то ночная часть тренировки станет просто невыносимой. Он завис над полигоном, по радио сообщил другу о том, что намерен передохнуть и подкрепиться. Тот ответил согласием, но выразил мнение, что на базу лучше не летать – неизвестно, что могут сделать с истребителями, пока они кушают.
– Давай лучше здесь отдохнем! – предложил он. – Хлеба я захватил, воды – тоже! Сашка немного подумал и согласился.
Дита ненадолго задержалась перед дверью. Голубоватый луч несколько раз скользнул по телу, идентифицируя её личность. После этого наружная дверь мягко отошла в сторону, пропуская бессмертную. Сначала – в тамбур, а после очистки от грязи и микроорганизмов – и в её апартаменты. Она прошла по пустым комнатам, подошла к окну. Город Богов с высоты пятисот метров был особенно великолепен. Его идеальная радиально-кольцевая структура отчетливо просматривалась во всех направлениях, её не мог скрыть ни частокол километровых небоскребов, ни многоярусное воздушное движение во всех направлениях.
Отец не был осведомлен о её приезде. Из соображений секретности она не стала связываться с родителем даже тогда, когда её космолет вышел на орбиту вокруг её родной планеты. Она набрала номер отца уже отсюда, из своих апартаментов. Отец ответил сразу. Она увидела на экране своего компьюзера его изумленное лицо (у него на видеофоне определился номер, который мог находиться только в жилище её дочери), не скрывая удивления, он спросил:
– Ты когда прилетела? Надолго?
Дита на вопрос не ответила, но попросила о встрече. Отец быстро пришел в себя, о чем-то задумался.
– Давай завтра вечером, хорошо? В шесть часов тебя устроит? Бессмертная кивнула.
– Где? – спросила она, не сводя проницательного взгляда с лица отца.
– Пока не знаю! Завтра в полдень я тебе сообщу; договорились? Дита снова кивнула и отключилась.
С отцом было что-то не так. Он явно или чего-то опасался, или просто не хотел встречаться с дочерью. Раньше такого с ним никогда не было. Значит, что-то произошло за время её довольно продолжительного отсутствия в Городе Богов. Но что?
Дита долго думала, перебирая в голове всевозможные варианты ответа на свой же вопрос, но все они по разным причинам её не устроили. Обычно отец, стоило ей появиться хотя бы на день, тут же бросал все свои дела и мчался на встречу с дочерью. Расспрашивал новости, живо интересовался её делами, вникал в них, стремился хоть чем-то помочь. Но сегодня….
Дита сделала себе крепкий кофе, с кружкой в руке, проглатывая напиток крошечными глотками, походила по своим многочисленным комнатам. Интуиция подсказывала ей, что это, возможно, как-то связано с её новыми рекрутами. Но – как?
«Надо посмотреть, что есть на этот счет в ХраПа – Хранилище Памяти – главном информационно-аналитичском центре планеты. Сюда стекалась, анализировалась и сохранялась вся информация о событиях, происходивших в городе-планете Город Богов. Её запрос, разумеется, тоже останется в какой-то информоячейке, при желании и при наличии санкции Сената его легко можно отыскать. Но кому это может понадобиться? Кто это станет делать? Она же не собирается запрашивать технологию изготовления взрывчатых веществ в домашних условиях!
Для начала Дита запросила все файлы, относящиеся к землянину по фамилии Заречнев. Когда ХраПа выдал ей список файлов, и размер, который они занимали в информоячейках, у нее от удивления просто округлились глаза. Если ХраПа не врал, то весь город смотрел за его приключениями на Дракии минимум месяца три кряду.
«Так, но это – понятно! Это – вполне может быть! Любые развлечения за тысячи лет «приедаются», вот и ищут элои чего-нибудь свеженькое. Чем не «свежак» – «реал» от первого лица?! Интересно, как они непрерывную «трансляцию» «картинки» из его мозга организовали? Без этого полмиллиарда весьма искушенных в развлечениях элоев у экранов компьюзеров не удержать.
И все же слишком много файлов даже для «реала» с участием человека. Бывали приключения и покруче. Но они столько зрителей не собирали. Значит, было что-то еще. Но что?
Она перебросила все запрошенные файлы в свой компьюзер, подчиняясь наитию, ввела имя и статус отца.
Упоминаний было много, но она быстро нашла то, что искала. Подтвердились её худшие подозрения: отец – отнюдь заядлый игрок – поставил довольно крупную сумму на то, что человек погибнет, он не сможет найти способ покинуть планету, на которой случайно(?) оказался.
Дита мельком просмотрела весь список проигравших, и суммы, которые они потеряли. Имя отца в «лидерах» не значилось. Она «поднялась» наверх, к самому началу перечня имен. У неё по коже поползли «мурашки». Больше всех на тотализаторе «реала» «спустил» очень влиятельный сенатор, богатейший элой Города Богов, лидер клана Джаддафф, владевшего чуть ли не половиной минеральных ресурсов ближней части Галактики. Такого врага, или даже просто – недоброжелателя – Дита не пожелала бы никому, даже её «заклятым друзьям» богомолам. Элои клана Джаддафф и их предводитель могли все.
«Странно, как этот землянин до сих пор еще жив»? – с легким недоумением и одновременно – восхищением подумала она, возвращаясь на кухню и наливая себе новую порцию кофе. – «Может, ему помог кто-то из тех, кто «поднялся» благодаря его мужеству и везучести? Ставки-то были – один к десяти. Надо будет заглянуть и в список тех, кто выиграл».
