Отсыревший туманный рассвет нехотя вползал в лес, белесыми кляксами испарений стелился по мокрой траве, отнимая у земли остатки с трудом сохраненного тепла.

Безуспешными попытками заснуть ночь измотала Сову больше, чем предыдущий день. Каждая клеточка её тела, каждая мышца, каждый нерв умоляли об отдыхе, но раскаленное, взбудораженное всем случившимся сознание никак не желало проваливаться в спасительную пустоту сна, гоняя одни и те же мысли по замкнутому кругу. И даже под утро, когда, обессилев, Сова наконец сломалась под тяжестью усталости, реальность ни на секунду не отпускала ее, разъедая краткое забытье ржавчиной кошмаров. Предутренние галлюцинации были одноцветными: густо-чернильные безжизненные пространства космоса без звезд и планет; погасшие мониторы; обугленные останки чужих кораблей; ослепшие радары… На сотни, тысячи, миллионы парсеков вокруг — никого и ничего… Такие сны бывают только в детстве. В них оживает первородный страх человеческого детеныша отбиться от своего племени и потеряться в большом, враждебном мире. Он мечется в поисках себе подобных и не может найти никого там, где еще вчера были толпы. Но во всей вселенной разлилась непроглядная тьма, осязаемая, тяжелая и густая, как нефть, — и нельзя закричать, нельзя даже открыть рот, чтобы не захлебнуться ею. Парализующий кошмар вытолкнул Сову из долгожданной полудремы, окропив лоб липким потом ночного бреда.

За ночь кострище стал совсем седым от мягкого пушистого пепла. По другую сторону потухшего костра, закутавшись с головой в одеяло, спал Лорис. Отдышавшись и уняв дрожь, Сова попробовала было снова провалиться в спасительный сон без сновидений, но взвинченные нервы и пронизывающий холод не дали ей заснуть. Призрачным, едва различимым теплом от кучки золы ей не удалось отогреть даже окоченевшие пальцы. Запаса дров хватило только на полночи. Тихо постанывая от ломоты во всем теле, Сова выползла из-под одеяла во влажный туман и отправилась собирать сухие ветки.

Лес молчал. Не пели птицы, не шелестели листья. Б абсолютном безветрии словно стеклянным музейным колпаком накрыла осень свои недолговечные шедевры, своевольно запретив любые шелесты, шепоты и шуршания. Даже деревья, казалось, зябли и кутались в поредевшую листву, прижимая к стволам промерзшие ветви, чтобы сохранить остатки тепла, не уронив на покрытую росой землю ни один лист.

В этой сверхъестественной тишине туго натянутые нервы Совы гудели, будто высоковольтные провода. Цепкое, царапающее спину ощущение чужого взгляда гоняло мурашки по коже, и, чтобы избежать приступа неконтролируемой паники, Сова запрещала себе оглядываться. В воспитательных целях она даже погнала себя за хворостом подальше в застывший лес. Но ни смелости, ни спокойствия это не прибавило. За каждым стволом ей мерещились… нет, не чудовища из детских сказок, куда прозаичнее: плотные фигуры с холодными глазами-прицелам и. Заподозрив в таком предательстве очередное дерево, Сова уже не рисковала отбывать от него взгляд до тех пор, пока круговой обход ствола не убеждал ее в ошибке. Тревожное ожидание колом застряло в груди, сбивая дыхание, и тишина, облепившая Сову со всех сторон, дотошно отсчитывала каждый вдох и выдох.

Двуглавый наконец вскарабкался выше уровня деревьев, разогнал остатки тумана и закинул первые длинные лучи поверх леса — до самых гор с гостеприимным названием Гиблые. Именно там, по местным верованиям, располагалась страна «остывшего дыхания» и «погасших душ», куда удалялся после смерти человека его огонь, чтобы окончательно погаснуть. Или не погаснуть, а тлеть маленьким светящимся угольком среди скал — до тех пор, пока не выгорит в нем вся человеческая скверна, и Двуглавый не заберет очищенное пламя и не присоединит его к своему золотому сиянию на небе. Сам Лорис в это не верил, однако Сове смеяться над чужой верой все же запрещал.

В первый год своего вынужденного безделья Сова чуть не умерла от информационного голода. Оставшись без друзей и знакомых, без книг, без телевидения и радио, без привычных ежедневных новостей, без выхода в Мировую Сеть, она была готова с радостью слушать любые звуки человеческой речи, даже лишенные всякого смысла. В тот год Сова научилась яростно ненавидеть тишину и любить то немногое, что эту тишину нарушало. Вечерами с умилявшей Сову серьезностью молодой лекарь, живший в доме по соседству, рассказывал ей о религии, культуре и обычаях своего народа. Врачеватель в седьмом поколении, травник и знахарь, он сам явился к ней в дом с первым соседским визитом вежливости, принеся в подарок кусок железа весом не меньше полукилограмма. В этом мире господства дерева и камня ценность подарка Сова смогла осознать лишь много дней спустя, когда в тесной лавке при кузнечном дворе за обыкновенные ножницы ей пришлось выложить кругленький золотой сиал с пробой императорского монетного двора. Работа по изготовлению ножниц не стоила даже серебряного звиула, что считался здесь крупной монетой. Вся остальная ценность ножниц приходилась целиком на материал. Продавая их, хозяин лавки смотрел на Сову подозрительно, будто не веря, что ножницы она собирается использовать по прямому назначению. Наверняка такой предмет роскоши надлежало хранить в деревянном футляре и доставать для показа только почетным гостям.

Тогда же, недоуменно повертев в руках кусок металла, Сова отдарилась аптечкой в пластиковой коробочке, решив, что раз к ней в гости занесло врача, то ему в подарок вполне подойдет стандартный бортовой набор медикаментов. Первое ознакомление варвара с достижениями современной медицины Сова провела блестяще, словно сдавала зачет по оказанию первой помощи пострадавшим. Впрочем, ей не пришлось долго чувствовать себя слишком умной. После того, как Лорис успешно испытал мазь от ожогов на одном из своих пациентов, его ежевечерние сказки, несмотря на протесты Совы, были спешно свернуты. Теперь, с трудом восстанавливая в памяти медицинские познания, Сова коряво и косноязычно пыталась пересказать Лорису все, что она помнила об искусстве врачевания. Неделя мучений, проведенная в попытках вспомнить основательно подзабытую таблицу Менделеева, вынудила Сову заказать в фактории мобильный компьютер с виртуальным рабочим местом и несколько обучающих школьных программ. Неожиданно легко Лорис согласился даже на операцию по лингвистическому программированию головного мозга, хотя Сова понимала, каким потрясением для человека другой цивилизации должно было стать внезапное овладение словарем федерального эсперанто. После этого одна из пустых комнат ее дома надолго превратилась в учебный класс.

Сама на осознавая этого, Сова привязалась к Лорису так быстро и так крепко, как привязываются все, вдруг оказавшиеся одинокими люди к первому ворвавшемуся в их опустевший круг живому существу, будь то кошка, собака или человек. С появлением Лориса сами собой исчезли куда-то излишки ее свободного времени, заполненные, как правило, воспоминаниями и сожалениями. И даже со страхом ожидаемая тоска по прежней жизни приходила лишь короткими приступами, которые Сова старалась перетерпеть, как зубную боль. Так что однажды ночью, отыскивая для Лориса на звездном небе участок Млечного пути, где светил едва видимый отсюда желтый карлик — Солнце, Сова научилась, наконец, забывать о своей участи изгоя при виде чужого восторга — восторга перед бесконечностью давно знакомого ей мира.

Спасла ли ее тогда собственная бессознательная щедрость? Или смутное чувство, что все эти уроки были необходимы ей самой больше, чем первому в ее жизни ученику? Часто со стыдом и удивлением она сознавала, что в своем мире и в своей культуре Лорис оказался человеком, лучше и полнее образованным, чем она — в культуре и цивилизации Земли. В придуманной ими игре «вопрос-ответ» ее проигрыши надолго стали привычными: Лорис мог ответить на любой её вопрос, а вот она с трудом отвечала на один из его трёх. Он рассказывал ей легенды, показывал древние храмы, заказал для нее у художника нарисованную на плотном холсте карту империи, из окна дома вел для неё репортажи о проходящих внизу под окнами похоронных и свадебных процессиях… Именно тогда, в первый год их знакомства, он и рассказал ей про «Страну Остывших Душ» — легендарную и реальную.

Пятнадцать лет назад в этих горах к западу от Ладагаша укрывались остатки крестьянской армии, когда на равнинах крестьянское восстание было уже подавлено. Где-то в лабиринтах голых каменных ущелий была и могила отца Лориса — городского лекаря, поставившего себя вне закона лечением бунтовщиков. Если вообще она была, эта могила. Лорис рассказывал, что все подходы к перевалам были под охраной, и бунтовщики просто умирали от голода. Некоторые сдавались солдатам и молили о куске хлеба. Сдавшихся в плен поднимали на копья: в горах не было деревьев, чтобы делать виселицы. Убитых сбрасывали в горный поток на дне ущелья. Кипящая вода тащила тела вниз, в долину, била о камни, уродовала, швыряла на берег. А родственники ждали внизу, прячась от солдат, вылавливали своих погибших и наскоро хоронили. С застывшим лицом, глядя в сторону, Лорис рассказал ей, как мальчишкой сутками сидел на прибрежном валуне и смотрел на реку, молясь Двуглавому о том, чтобы никогда не дождаться того, чего ждали другие. Приходила добрая тетка, пыталась его увести, потом отчаялась — только приносила еду. Кто-то эту еду съедал, может птицы, а может такие же, как он, ждавшие своих мертвых. Потому что живым оттуда не вернулся никто.

Лорис не дождался.

Когда Сове потребовалось безлюдное и безопасное место, чтобы перепрятать корабль, опрометчиво оставленный недалеко от города в лесу, Лорис сам предложил ей эти безлюдные ущелья. Несколько раз, щадя его чувства, она заговаривала о том, чтобы перенести стоянку корабля поближе к городу, но Лорис возражал: на населенных равнинах корабль спрятать сложно. Сова соглашалась — в бесконечные лабиринты Гиблых гор по доброй воле мог забрести разве что умалишенный: всех, кого недостаточно впечатляли поверья о Стране Остывших Душ, окончательно отпугнули от этих мест легенды о призраке заморенной голодом армии.

Над Совой же не тяготели никакие суеверия, поэтому ничто, кроме сочувствия Лорису, не мешало ей восхищаться неземным пейзажем с высокими острыми пиками горных вершин, вколотых, подобно булавкам, в мягкую ватную подушку сиреневого неба.

К тому же в одном из ущелий ее ждал корабль. Смешно признаться, но Сова скучала по кораблю, как скучают по любимой игрушке, которую нельзя взять с собой в зрелость. Ей нравилось ласково гладить корабль по холодному бронированному боку, властным жестом оживлять спящие приборы, шутливо подмигивать многочисленным индикаторам, как с живым существом разговаривать с бортовым компьютером. Еще ни разу из порта Ксавры она не вернулась на борт с пустыми руками. Выбор подарков Сова оправдывала их функциональностью: чехлы для кресел, жидкость для полировки, новый шлем со встроенным монитором, — всем этим безделушкам, конечно, можно было найти хорошее применение, но и без них вполне можно было обойтись. Через год ее нелепую традицию делать подарки собственному кораблю подхватил и Лорис, не иначе расценив их как ритуальные жертвоприношения, без которых божественная летательная железяка и не подумает отрываться от поверхности.

Больше Лорису не придется ломать голову над тем, что привезти в подарок: он летит на «Водолее» в последний раз.

Эта мысль вырвалась из-под запрета, сознательно наложенного вчера на любые мысли о будущем. Сове пришлось зажмуриться так сильно, что из-под ресниц нечаянно выдавились слезы, в существование которых ей никак не хотелось верить. Не сейчас, только не сейчас. Ей нельзя расслабляться, даже пожалеть себя сейчас нельзя, потому что такая жалость ничему не поможет и ничего не изменит. Нужно подумать о чем-то другом, что-то решить, предпринять, противопоставить. Нужно позаботиться о чем-то, вот хотя бы о ветках для костра, только не думать, не думать, не думать о том, что будет.

Она оглянулась, чтобы проверить, не слишком ли далеко ушла. Если Лорис проснется и не обнаружит ее, он забеспокоится. Пора было возвращаться, Сова заспешила назад, но это было ошибкой. Пока она контролировала скорость своих шагов, беспричинный страх, спрятавшийся за спиной, можно было как-то терпеть. Но стоило ей перейти на бег, как страх вырвался на свободу, жгущей плетью засвистел над головой, подгоняя, не давая остановиться. Охапка собранных веток в руках мешала смотреть под ноги. Спотыкаясь и оскальзываясь, Сова помчалась к месту ночевки.

В воздухе чувствовался легкий запах дыма. Проведя ночь в седле, без ужина вчера и без завтрака сегодня, Зорий с удовольствием представил в своем голодном воображении кусок мяса, запеченного в углях. Впрочем, мясом не пахло — ни запеченным, ни жареным, ни даже сырым. Дар сверился с показаниями ищейки и решительно свернул с дороги. Коня он привязал в зарослях: в этой разведывательной прогулке тот мог только помешать. Пообещав себе проявлять крайнюю осторожность, Зорий настроил внешнюю защиту на максимальный уровень непроницаемости и проверил оружие. Ему не хотелось гадать, с чем он сейчас столкнется: лучше уж быть готовым ко всему.

Он заметил потухший костер метров за тридцать. Две лошади были стреножены чуть поодаль. У костра валялись одеяла, но людей не было. Зорий быстро проанализировал свои действия — нет, спугнуть кого бы то ни было он не мог. Он подошел поближе к костру и огляделся. Путешественники, видимо, спали, положив под голову седельные сумки. На дереве висели дорожные плащи, под деревом были кучей свалены снятые с лошадей седла и упряжь. Два длинных меча в ножнах лежали рядом с костром, являя собой странную перекрещенную композицию — наверняка, не без умысла.

В прозрачном утреннем воздухе громко, как выстрел, хрустнула ветка. Зорий стремительно обернулся, но остался стоять на месте, чуть в стороне от костра, в полный рост в ожидании хозяев — в его планы не входило пугать их неожиданным появлением. Из леса кто-то шел, почти бежал, но Дар видел лишь фигуру: лицо закрывала охапка хвороста. Судя по росту, это был именно нужный объект. Объект несся к костру, не разбирая дороги, несколько раз споткнулся, перехватил поудобнее свои ветки. На Дара он не обратил никакого внимания до тех пор, пока не подлетел к самому центру полянки. Только тут объект огляделся, будто недоумевая, как и зачем он сюда попал, и, наконец, соизволил Дара заметить.

Хворост посыпался из рук, и Зорий впервые увидел лицо. Ее лицо. Лицо Лаэрты Эвери. Такое же, как на многочисленных фотографиях. Такое же, как на видеозаписи. Ничуть не изменившееся, ничуть не повзрослевшее за несколько лет, почти детское лицо.

Интересно, а что он ожидал увидеть? Лицо чудовища? Мутанта? Другого человека? Заранее он представлял себе ее уже совсем другой. В своем воображении он почему-то состарил ее на добрый десяток лет, наградил уродливыми чертами близкого вырождения, будто зрелость и отталкивающий вид могли как-то искупить ее будущее, которое отныне зависело от Дара.

Он продолжал ее рассматривать, стараясь сохранять неподвижность, чтобы лишними движениями не спровоцировать чужую агрессию, всей позой выражая миролюбие. Не помогло. Она среагировала на незнакомца нервно, но, в общем-то, грамотно: растерянность на лице сменилась напряжением, глаза сузились, руки мгновенно отбросили с плеч пестрый плащ, под которым Дар разглядел кобуру для скрытого ношения оружия. «А вот и кобура от бластера», — подумал Дар. Впрочем, из кобуры Лаэрта Эвери извлекла огнестрельный пистолет, и уже по тому, как она это сделала, Зорий понял: большой опасности в ее руках оружие не представляет.

— Лорис! — Ее крик вспугнул всех спящих птиц в округе.

Правая рука теперь держала небольшой пистолет, дуло которого дрожало так, что Зорий совсем успокоился. Она целилась ему в грудь, видимо, рассчитывая попасть в сердце. Но медлила.

Ему давали шанс. Чтобы исключить драку из сцены первого знакомства, он очень осторожно и плавно поднял вверх обе руки, выражая готовность сдаться в плен.

— Я бы попросил тебя не стрелять, — мягко произнес он. — Во-первых, ты все равно промажешь, а во-вторых, звук выстрела засекут с орбиты те, кто тебя ищет.

Кажется, она не обратила на его слова никакого внимания.

— Где Лорис?

— Не знаю, — честно признался Зорий.

Она слегка скосила глаза в сторону леса, не рискуя выпускать чужака из поля зрения. По лесу кто-то бежал: шуршали кусты, хрустели ветки. Спустя секунду на поляну к костру с кинжалом в руке вылетел объект номер два. «Лорис Лэвелль», — опознал Зорий. Второй объект повел себя почти правильно: на бегу оценив ситуацию, он не кинулся к подруге заслонять ее собой, а стал обходить Зория сзади, перехватив кинжал метательным хватом.

Дар приветливо улыбнулся:

— Если бы вы были нужны мне мертвыми или связанными, я мог бы легко проделать это ночью, пока вы мирно спали.

Теперь ему было сложно следить сразу за обоими. Объект номер два за спиной у Зория тоже чего-то ждал. Интересно, кинжал в его руке тоже дрожит? Пожалуй, Лаэрту Эвери можно было брать голыми руками. Или он все же недооценивает противника?

— Ты кто? — теперь, когда она не кричала, у нее оказался довольно низкий голос.

— Ангел-хранитель, — не сдержавшись, насмешливо сообщил Дар. — Можно я опущу руки? Я не собираюсь стрелять.

— Сними плащ, — приказала она. — Медленно.

Дар покорно развязал завязки плаща. «Нужно только не вызывать у них чувство опасности, — думал он. — Странно, но от нее я ничего не чувствую. Она закрыта полностью. Никаких эмоций, кроме внешнего проявления. Никакого биополя, никаких всплесков. Ничего. Будто пустое место. Это опасно. Человек не может так закрываться. Вот от него фонит сильно. Настороженностью. Страхом. Перепугался за нее, когда бежал на крик. Теперь успокаивается».

— Отстегни кобуру и брось на землю, — потребовала она.

Он выполнил и это бессмысленное действие, после чего решил добавить динамики в застывшую сцену знакомства и подчеркнуто медленно двинулся к костру. Он ждал, что хоть один из них кинется завладеть бластером. Нет, не кинулись. Стоят на месте. Позы напряженные, но уже не такие агрессивные, как в начале. Руки с оружием все же опустили. В самом деле, утомительно так стоять с задранными вверх руками, если ты не собираешься нападать. Выжидают.

Зорий сел поближе к кострищу, поворошил почти потухшие угли. Потянулся за рассыпанными сухими ветками. Нашел валявшуюся у костра зажигалку и дал новую жизнь огню.

Разговор надо было начинать с обыденной безобидной темы, одинаково интересной всем собеседникам.

— Когда здесь принято завтракать? — поинтересовался он. — Может быть, пригласите одинокого путешественника к вашему столу?

— Ты землянин? — враждебно осведомилась она.

— Нет, я из Ордена. Послушайте, я не люблю разговаривать стоя. И потом, мы не могли бы совместить беседу с завтраком? Я не ел со вчерашнего утра, пытаясь вас догнать. Я вас догнал — и не вижу причин для дальнейшего голодания. Моя лошадь припаркована у дороги, а сумка с продуктами — на ней. Но если я сам пойду за сумкой, вы сбежите. Так что пусть сходит кто-нибудь из вас.

— Сова, иди ты, — обратился к ней Лорис.

— Почему я?

— Потому что я ему не нужен. Не так ли?

— Да, — согласился Зорий. — Так. Мне нужна Лаэрта Эвери. Землянка. Живьем, если вас это интересует.

Сова желчно усмехнулась и пошла к дороге, постоянно оглядываясь. Пусть заодно она сразу обыщет сумку. Зачем ей неожиданности? Пока ее не было, следовало по возможности успокоить ее спутника.

— Я не собираюсь похищать Сову, — внушительно сообщил Зорий в напряженную тишину за своей спиной, — не собираюсь арестовывать. Но ее ищут другие, чтобы убить.

Молчание. Ему не доверяли нисколько и потому выжидали.

— Хорошо, забери у меня бластер, если ты умеешь с ним обращаться, — предложил Дар, ничем не рискуя. Бластер был его персональным оружием с предохранителем типа «Защита от дурака» и в чужой руке не стрелял. — Я готов остаться с вами безоружным. Но мне будет сложнее ее защищать, если нас догонят.

Снова молчание — за спиной не раздалось ни звука. Зорий оглянулся, ожидая увидеть какой-нибудь жест недоверия — скептическую усмешку, ироничный взгляд, но лицо спутника Лаэрты Эвери оставалось непроницаемым.

— В седельной сумке только приборы и документы. — Дар все еще не терял надежды завязать разговор. — Оружия больше нет.

Впрочем, последнее не было правдой.

Бластер Сова подобрала на обратной дороге. Тяжелую дорожную сумку Зория она волокла по земле, забросив ее ремень на сгиб локтя.

— Документы в сумке, — подсказал он ей, не слишком рассчитывая, что она поверит удостоверению личности.

Будет рыться сама? Нет, видимо воспитание не позволило ей копаться в чужих вещах в присутствии хозяина. Наверняка она покопалась в них заранее.

Он не ожидал, что ей удастся швырнуть тяжелую сумку прямо ему под ноги. Вздохнув, Зорий с грустью подумал, что часть приборов от такого заботливого обращения вполне способна выйти из строя. Он вытащил паспорт, удостоверение личности офицера Ордена, снял с шеи медальон с личным идентификационным кодом и протянул ей. Нет, она не собиралась подходить к нему ближе, чем на пару метров. Ему пришлось подняться, очень медленно сделать два шага ей навстречу, положить белые карточки прямо на траву и вернуться к костру, пламя которого уже весело облизывало сухие ветки.

Сова присела на корточки, протянула руку к документам, сгребла и тут же снова отскочила назад, как будто Зорий был псом на привязи, неспособным укусить ее лишь потому, что не позволяла длина воображаемой цепи. Интересно, как она станет проверять подлинность документов?

Пока она изучала его документы, Дар проверил содержимое возвращенной ему сумки. Все приборы остались на месте. По-прежнему стараясь не делать резких Движений и держать руки на виду, он вытряхнул из сумки узелок с едой и разложил на пестром куске материи то, чем здесь питались: мясо неизвестного ему зверя, лепешки из неизвестного злака и вино из неизвестного плода.

— Итак, Дар Зорий, подданный Ордена, полковник оперативной службы, особый оперативный уполномоченный Центрального управления уголовного розыска Ордена, — Сова тщательно прочитала его фамилию, подданство, звание и должность. — Что вам от меня надо?

Зорий улыбнулся. Она ничего не почерпнула из документов и сейчас устроит ему долгий тщательный допрос. Значит, надо быть настолько правдивым, насколько это возможно, но при этом сказать как можно меньше. Вчерашняя консультация с юнгой заставила его полностью перестроить свое отношение к предстоящему разговору. Его легенда была заготовлена заранее, но у людей того психологического типа, к которому относилась Лаэрта Эвери, слишком хорошо развита интуиция. В такой ситуации, когда она будет подвергать сомнению каждое его слово, не имеет смысла рисковать, оперируя ложными фактами вместо совсем невредной для дела правды. Но и слишком много истинных фактов тоже может пойти во вред. Чем меньше сведений она получит, тем в большей информационной зависимости от Ордена окажется.

— Мне от вас нужно, чтобы вы остались живы и могли беспрепятственно покинуть эту планету.

Лучший способ быстро войти в доверие — предложить решение самой актуальной проблемы.

— Интересно, кто может воспрепятствовать мне свободно передвигаться по всей Федерации? — с вызовом поинтересовалась она.

Теперь следовало напугать ее чуть больше, чем она была напугана до встречи с ним. Для сговорчивости. И он солгал:

— Гравитационное поле, которое висит над этим полушарием.

Она подняла голову вверх, будто надеясь разглядеть гравитационную сеть прямо с этой полянки. Если бы только подобное входило в его планы, то за тот срок, который она потратила на задирание подбородка, Дар успел бы не только разоружить ее, но, пожалуй, и надеть наручники. И ее спутник не задержал бы Дара даже на долю секунды. Но что-то заставляло Зория уже второй раз выбирать ненасильственный способ действий.

— Что от меня нужно уголовному розыску?

Допрос продолжался.

Не спрашивай — не услышишь лжи.

— Показания, — солгал Зорий.

Пусть она почувствует себя не беглым трансогенетом вне закона, а ценным свидетелем. К тому же это даже почти и не ложь — ведь ей действительно придется все рассказать об исследованиях в институте — если не для суда, то хотя бы для следствия. А сцену на Ратушной площади он легко мог истолковать как попытку землян убрать ценного свидетеля.

— Против кого?

«Замечательная постановка вопроса», — отметил про себя Зорий. Не «о чем?». Не даже «по какому делу?», а именно «против кого?». Он назвал фамилии, в том числе и фамилию профессора, и по ее глазам догадался — она их узнала.

— В чем они обвиняются?

— В покушении на убийство Лаэрты Эвери. В несанкционированных научных исследованиях, в незаконном захвате и удержании лица в качестве объекта несанкционированных исследований и т. д. Всего восемь статей обвинения. Перечислить все?

Она не кивнула, и он решил не выдумывать дальше.

Сова, наконец, опустила руку с бластером. Впрочем, как Зорию оценивать этот жест? То ли она перестала видеть в нем врага, пришедшего по ее душу, то ли просто устала держать на весу тяжелое оружие. То ли опрометчиво решила, что перевес сил и так не на его стороне: ведь их двое, а он — один. Он решил, что время развеивать подобные заблуждения еще не наступило.

— Что вы можете мне предложить? — спросила она.

— Защиту вас как свидетеля. Под гарантией Ордена.

— Когда суд?

Зорий понимающе кивнул, при этом как бы прося войти и в его положение:

— Следствие начато недавно, — пояснил он. — В суд дело попадет не раньше, чем через несколько месяцев. До этого срока необходимо обеспечить вашу безопасность. Вчерашнее покушение может быть не последним.

— И каким образом вы планируете обеспечивать мою безопасность?

— Орден предлагает вам для убежища одну из своих баз. Двадцать вторую базу, если точнее. До суда вам придется находиться там.

— Я бы хотела сама выбрать место своего пребывания до суда.

— Не думаю, что вашу безопасность можно будет обеспечить в каком-либо из центральных миров Федерации.

Он внимательно следил за ее глазами — напуганными, но по-прежнему упрямыми. Она лихорадочно пыталась принять решение. Ее пристальный взгляд соскользнул с его лица и спрятался под нервно подрагивающими веками. Беспокойно трепыхались пушистые ресницы. Она даже пару раз оглянулась на своего спутника, словно ожидая совета или поддержки. Если сейчас она согласится с его предложением, ему останется только посадить корабль прямо на эту пыльную дорогу, загрузить в нее объект и спокойно доставить на двадцать вторую базу. Все! Остальное — уже не его забота. Сочиненная им легенда спокойно продержится еще как минимум полгода. Легенда-приманка. Легенда-капкан для сбежавшего трансогенета. Легенда-шанс почувствовать себя полноценным и полноправным человеком. Тут Зорий рассчитал все как нельзя лучше: он дал ей надежду. А надежда — неистребимое чувство. Любые необходимые исследования ее организма можно будет с успехом обосновать сбором оперативной информации при расследовании, проведением следственных экспериментов и судебных экспертиз. Следствие может тянуться долго. Полгода или даже год добровольного сотрудничества трансогенета Лаэрты Эвери со специалистами двадцать второй базы будут обеспечены. А дальше… Проживет ли она дольше? Сомнительно.

— Где находится двадцать вторая база?

Это уже был шаг в сторону согласия. Он назвал сектор пространства.

— Почему так далеко?

Ошибка! Он рано расслабился в ожидании ее положительного решения! Ошибка. И она тут же насторожилась! Это же почти на границе обитаемых миров.

— По соображениям безопасности, — он не намерен был говорить больше.

— Как мы поднимемся с планеты?

Осторожно, не попасть бы в логическую ловушку. Он сказал ей, что на пространство над полушарием накинуто гравитационное поле. Кстати, кем оно накинуто? Спецслужбами Земли, видимо. Тянуть время. Немедленное изъятие объекта придется отложить.

— Сейчас — никак. Вас ищут на поверхности планеты. Через несколько дней они вынуждены будут снять поле.

— Почему?

Он снова улыбнулся ей, по возможности мягко:

— Энергия ограничена у любого корабля. Гравитационная сеть требует больших затрат.

Снова ошибка! Не логическая и не слишком значительная, но все же… Если поле будет снято, то она вполне сможет покинуть планету и без него. А она должна думать, что защита Ордена и его присутствие рядом ей теперь жизненно необходимы. Зато несколько дней наблюдения за объектом вблизи Зорию теперь обеспечены.

— Сова, на два слова, — попросил Лорис.

Зорий почти забыл о нем, сосредоточив все внимание на объекте. Еще одна непростительная ошибка. Ведь этот человек заведомо имеет на Лаэрту Эвери большое влияние. Что там юнга говорил про дуальные взаимосвязи? Надо же, как стабильно она выбирает именно такую схему отношений с противоположным полом: сначала Александр Ягель, теперь Лорис Лэвелль. При таком эмоционально-ярком характере, которым до краев был заполнен весь дом, ее дуал должен обладать всеми признаками типа «Хранитель». Этого трудно будет переубедить. На компромиссы с чужаками он не пойдет ни в каком случае, а вот своим склонен многое прощать. Единственный способ игры с ним — доказать то, что он, Дар Зорий, будет так же тщательно оберегать Лаэрту Эвери от любых опасностей, как и сам Хранитель. Но ни в коем случае не делать это лучше него, иначе вспыхнет ревность. Хотя в дружеских отношениях риск ревности немного меньше.

Теперь она не спускала глаз с Зория, спиной вперед пытаясь отойти дальше расстояния слышимости. Вот и все его усилия! Стоило только ее Хранителю попытаться сказать что-то, не предназначенное для ушей чужака, как все ее подозрения немедленно вернулись! Все насмарку! Если бы она была одна…

Она слушала и кивала, с чем-то безусловно соглашаясь. Под ее подозрительным взглядом Дар пытался сохранять спокойствие, присущее чистой совести. Что она сейчас слышит? Предостережения? С чем соглашается? И кому в итоге поверит? Наверняка тому, за кем давность дружбы и общее прошлое — такая уж простая закономерность у человеческого доверия. Даже если она всего лишь трансогенет, она все равно несет в себе значительную часть сложной психики нормального человека.

Неслышный разговор закончился. И Дар тут же понял — не в его пользу. Потому что инициативу в разговоре вдруг перехватил Лорис Лэвелль.

— Кто еще ищет Сову на поверхности планеты?

— Одна из спецслужб Земли, связанная с институтом, где проводился карантин.

— Одна? — переспросил он.

— Теперь уже — одна, — весомо уточнил Дар.

— Это вы убили человека, который нашел ее ночью па карнавале?

— Нет. Я убил того, кто стрелял в этого человека с крыши.

— Значит, ее ищут две враждующие группировки? Кто поручится, что вы не принадлежите к одной из них? Или даже к третьей?

— Орден всегда придерживается закона и действует только под эгидой Совета Федерации. — Теперь Зорий очень тщательно подбирал слова. — Даже если спецслужбы Земли в чем-то соревнуются друг с другом, Орден никогда не выступит на стороне одной из них. Уголовное дело возбуждено следственным управлением Ордена, и в нем могут оказаться замешанными и официальные власти Земли. В нашу же задачу входит добиться соблюдения закона, который в отношении Лаэрты Эвери был нарушен.

«Какая речь, — иронично похвалил себя Дар, — ничего конкретного, зато весомо!»

— Кто может подтвердить ваши полномочия?

Зорий кивнул, демонстрируя готовность предоставить любые доказательства:

— Я понимаю, что верить моим документам в данной ситуации было бы слишком опрометчиво, — согласился он, — но какое подтверждение своей миссии я могу вам предложить в данную минуту? Сейчас, когда на низкой орбите висят три корабля землян, я не рискну даже познакомить вас с моим официальным досье в Сети — нас могут обнаружить по сигналу. Вы знаете в лицо Магистра Ордена? — спросил он.

Лорис оглянулся на Сову, и она отрицательно мотнула головой.

— Я выполняю его приказ, — пояснил Зорий, — и мог бы запросить от него устное подтверждение моих полномочий, но опять-таки — я смогу это сделать не раньше, чем исчезнет риск обнаружения нашей группы на поверхности планеты. Но если вы не знаете его в лицо, то надежность этого подтверждения для вас не будет достаточной. Так? Документы вы видели. Ну, и кроме документов есть некоторые вещи, которыми просто не могут обладать агенты иных спецслужб.

Он надеялся, что не слишком рискует, снимая с запястья браслет высшей защиты — Лаэрта Эвери пока никак не проявляла своих аномальных свойств. К тому же, раз рядом с ней постоянно находился ее Хранитель, и ему опасность от чужеродного потока могла угрожать ничуть не меньше, чем Зорию.

— Это последняя разработка, — пояснил Зорий, — браслет предусматривает полную защиту тела от прямого попадания разряда бластера. Мощность генерируемого поля рассчитана на более чем пятьдесят попаданий. Производство Ордена. Больше таких не делают нигде. И не поставляют пока никому, кроме офицеров Ордена.

Он протянул браслет, но Сова не торопилась его брать. Тогда Зорий небрежно бросил браслет в траву ей под ноги, и, когда она подняла его, чтобы рассмотреть, сухо заметил:

— Рекомендую сразу надеть.

Нет, надевать браслет она не стала. Интересно, она думает, что под видом браслета он наденет на нее взрывное устройство? А он-то хотел показать свои добрые намерения и желание ее защищать всеми средствами.

— Хорошо, — с сомнением протянула она, — допустим, вы из Ордена.

— Я — из Ордена, — в его интонациях, наконец, прорвалось раздражение, вызванное тем, что ему не верят.

Он вытряхнул из сумки боеприпасы и показал ей две самонаводящиеся гранаты — они выглядели наиболее устрашающе.

— Если бы у меня был приказ брать вас силой, неужели вы думаете, что ваша самооборона меня бы остановила? — поинтересовался он. — Другое дело, что землян она тоже не остановит.

— Что вы намерены делать дальше? — спросил его Лорис Лэвелль.

— Я уже сказал — обеспечить вашу безопасность здесь. И — возможность покинуть планету. Доставить на двадцать вторую базу.

— На чем покинуть планету? — вмешалась в разговор Сова.

— На корабле Ордена.

— А где корабль?

— Пока — на орбите.

— То есть он может сесть на планету в любой момент по вашему пеленгу?

Дар решил предупредить их возможные подозрения:

— Он сядет только в том случае, если вы согласитесь на нем лететь, — сообщил он. — Я повторяю: у меня нет приказа грузить вас на корабль силой. Но на корабле вы могли бы получить подтверждение моих полномочий.

— Я полечу только на своем корабле, — заявила Сова.

— Хорошо, — Дар решил не спорить по мелочам.

И снова последовал вопрос Лориса:

— Зачем необходимо ее присутствие на вашей базе? Разве она не может дать показания здесь?

Дар покачал головой. Если придется, он, конечно, всегда успеет разыграть криминальную комедию с записыванием ее показаний, но это не приблизит его к выполнению задачи.

— Конечно, она даст показания, — согласился он, — но ее присутствие все равно потребуется при проведении следствия. Показания будут проверяться, уточняться, вероятно, будут назначены опознания, очные ставки, экспертизы. К тому же наша цель состоит не только в том, чтобы свидетель дал показания, но и в том, чтобы он дожил до суда. То, что Лаэрта Эвери находится на этой планете — уже известно, и чем быстрее она ее покинет — тем лучше. Во время следствия, до суда и во время суда за ее безопасность отвечает Орден в моем лице.

— То есть все это время я должна буду находиться под охраной на двадцать второй базе? — уточнила Сова. — А потом?

— После суда вы сможете распоряжаться собой как угодно. Вы будете восстановлены в прежнем гражданском статусе.

Он намеренно подчеркнул это — «в гражданском статусе». Если она знает, что она — трансогенет, то она, несомненно, ухватится за шанс официально получить статус человека. А если она верит, что она человек… Хотя, какая ему разница, во что она верит? Такие обещания легко даются именно потому, что они никогда не будут выполнены.

— Подумайте, — попросил он. — Сотрудничество со следствием даст вам возможность вернуться к прежней жизни. К друзьям. К работе. На Землю, если вы захотите там жить. Или в любое другое место по вашему выбору. Это означает конец нелегального положения. Я понимаю, что у вас нет оснований верить мне, пока вы не получите подтверждения, но до того, как вы их получите, подумайте над моими словами.

Она думала. Зорий видел, как разгладила ее напряженное лицо надежда на лучшее. Бедная девочка… Ох, не зря Магистр так срочно слил ему эту информацию о первоначальном теле Лаэрты Эвери. Знал, предчувствовал, видимо, сколько придется Дару лгать, запутывать, убеждать и обещать.

Они сошлись на том, что пока она обдумывает его предложение, пока он предоставляет ей доказательства своей миссии и пока она принимает решение, Зорию позволяется остаться с ними. Но — без оружия, без браслета высшей защиты и без права голоса. Они поднимут корабль с планеты сами. Причем он, Дар Зорий, будет находиться на борту «Водолея». Сова произнесла название своего судна с неожиданной нежностью, изменив на мгновение ультимативный тон на обычный. Но только на мгновение.

С борта корабля они выйдут в Сеть и Дар предоставит им доказательства своей миссии: поручительство Магистра Ордена, официальное досье. Что угодно. Ему надлежало самому позаботиться о достаточноти доказательств.

Если она обнаружит гравитационную сеть над полушарием, если будет предпринята малейшая попытка захвата на орбите или в открытом космосе, он — Дар Зорий — окажется на положении заложника. Дар кивал, искренне пытаясь сохранить серьезность перед этой девочкой, не имеющей ни малейшего представления о том, как убить человека, не говоря уже о том, как взять его в заложники.

Сначала они пойдут к Ксавре. На Ксавре она решит, стоит ли ей отправляться на двадцать вторую базу или в какое-то иное место. Все!

Завтрак прошел в атмосфере напряженности. Просто удивительно, как Зорию удалось не подавиться: каждый кусок мяса на пути ко рту сопровождали две пары внимательных глаз. Это очень портило Дару аппетит, честно выстраданный суточным голоданием. Сова, с отвращением посматривая на разложенную на траве пищу, медленно пила черный кофе, морщась так, будто каждый глоток царапал ей горло. Дар подождал, не предложат ли кофе и ему, и, не дождавшись, рискнул попробовать местное вино, купленное у встретившихся по дороге крестьян. Оно оказалось легким и на удивление приятным, терпко пахло травами и совсем не пьянило.

Поев, Дар вслед за настороженной парочкой принялся упаковывать свою седельную сумку, для чего вытряхнул все ее содержимое на траву. Ему хотелось, чтобы Сова видела — у него есть оружие, но он не намерен его применять. Она видела. Ее взгляд обшарил все, что он разложил на траве, но стоило ему показать, что он заметил ее внимание, как она спряталась за глухую защиту показного безразличия. Напуганный ребенок. Ну, в самом деле… Да еще и трансогенет… Неужели ж все-таки трансогенет? Может все-таки она и есть — первоначальная Лаэрта Эвери, пусть пострадавшая от какого-то фантастического исчезновения корабля в пространстве, но именно пострадавшая? И нет никакой дымовой завесы? Но зачем тогда земляне наносили на ее пальцы лазерные метки? Кого хотели отличать от оригинала?

Лорис Лэвелль оказался более бесцеремонным. Он подобрал оставленный Даром меч, вытащил его из ножен, презрительно провел пальцем по незаточенной режущей кромке, показал Сове, которая тут же, как зеркало, отразила его усмешку, но при этом даже не взглянула в сторону Зория, будто меч принадлежал не ему, а был найден на дороге. Лорис Лэвелль исследовал и кончик меча, убедился в том, что меч можно использовать разве что как палку для битья и, вернув его в ножны, протянул Дару.

Сова мучилась с его бластером. Надолго выпускать его из рук она не решилась даже во время завтрака, а держать его в руках постоянно ей было неудобно. Дар исподтишка наблюдал за ее безуспешными усилиями заткнуть оружие сначала за пояс, потом за голенище высокого сапога, откуда, как Дар успел заметить, торчали рукояти пары метательных кинжалов. От души забавляясь, он великодушно предложил ей собственную кобуру с гербом Ордена. Она взяла, даже не поблагодарив, долго возилась с двумя ремнями, пытаясь опутаться ими так, чтобы кобура, как и положено, оказалась под мышкой. Но поскольку ее собственная кобура с огнестрельным пистолетом уже занимала это место, Сова пыталась приспособить его кобуру под выхват оружия левой рукой. А ведь она и правой владела ниже среднего уровня начинающего новичка. Дар не рискнул навязывать ей свою помощь при облачении. Впрочем, она справилась и сама, проковыряв кинжалом две дополнительные дырки, чтобы затянуть ремни до нужного размера.

— Нам сегодня нужно добраться хотя бы до «Пьяного горца», — весомо сообщила Сова окружающим кустам. — Если учесть, сколько времени мы уже потеряли…

— Что такое «Пьяный горец»? — спросил Зорий у Лориса, как-то распознав, что у спутника Совы он быстрее получит ответ, чем у нее самой.

— Трактир перед перевалом, — ответил тот. — Сова преувеличивает, мы не слишком задержались. В любом случае к темноте мы там будем.

Зорий увидел, как скептически оглянулась на него Сова, но причину этого скепсиса не понял. Лорис охотно пояснил, как-то незаметно перейдя в общении с Даром на «ты»:

— Она уверена, что ты не высидишь в седле и трех часов подряд. Судит по своему первому опыту. Когда она два года назад упала с коня, мне пришлось вправлять ей подвывих позвонка.

Сова поежилась. Ей показалось, что взгляд чужака холодной змейкой прополз по ее спине, споткнувшись о тот самый вправленный позвонок. Полковник Ордена всю дорогу будет ехать сзади? Она придержала коня, дожидаясь пока Дар ее обгонит.

— Вы поедете впереди, — тоном, не допускающим возражений, сообщила она.

— Хорошо, — спокойно согласился Дар, — но я не знаю дороги.

— Тут негде заблудиться. Надеюсь, вы не свалитесь с коня на галопе?

— Сова, прекрати, — неожиданно оборвал ее Лорис. — Не обращай на нее внимания, — обратился он к Зорию. — Просто по старой дружбе она не может свое раздражение вымещать на мне, а тут подвернулся ты. Даже если ни один из нас тебе не доверяет, это еще не повод быть невежливыми.

Зорий кивнул, соглашаясь:

— Я понимаю. Ее сильно напугали, и она никому не верит. Да и ты тоже.

— Кое в чем я тебе верю. Сейчас тебе зачем-то нужно ее добровольное согласие. Если бы это было не так, ты бы просто убил меня и забрал ее. Не думаю, что весь предыдущий разговор служит прелюдией к таким действиям. Значит, тебе от нее нужно не то, что нужно землянам. Ты совершенно точно не землянин — от их акцента очень тяжело избавиться.

Сова дождалась окончания их разговора и пустила коня рысью, а спустя несколько минут — галопом.