– II —
Рассказывает Николай Крылов

…Не подумайте, я всегда искренне ненавидел бюрократию. Ненавидел люто, яростно и чуть не до исступления – любые инструкции, предписания, директивы, регламенты или постановления вызывали чувство тошноты и помрачения рассудка хотя бы потому, что в девяноста девяти случаев из ста они были совершенно бесполезны и бессмысленны, являли собой сказочные в своей глупости и никчемности шедевры косноязычия, а сочиняли эти «документы строгой отчетности» сидевшие на шее государства ожиревшие трутни, способные принести пользу только в качестве исходного сырья для мыловаренных заводов.

Бюрократ – это враг общества номер один, на порядки снижающий эффективность работы государственной машины, тормозящий и саботирующий любые благие начинания и свято уверенный в том, что его высокое, почти божественное предназначение состоит лишь в праве убивать и топить хорошие и нужные идеи, которые могут поколебать его положение и принудить чугунную задницу сдвинуться с мягкого чиновного кресла. Боже упаси, вдруг действительно заставят работать!

Знаю-знаю, вдоволь насмотрелся на таких персонажей еще в канувшие в небытие времена жизни на Земле, когда никто и не помышлял о грядущей Катастрофе, а будущее представлялось если не радужным, то по крайней мере стабильным и предсказуемым. После того, как я попал на работу в департамент биологической безопасности при военном ведомстве Российской империи, мне удалось ощутить всю тяжесть бюрократического гнета – большое государство автоматически подразумевает целую армию чиновников, которые в свою очередь должны доказывать свою полезность и делать вид, будто управляют процессом. Не спорю, когда ты занимаешься делами секретными и крайне деликатными, надо соблюдать определенные правила, как писаные, так и неписаные, однако самые важные из них можно запросто пересчитать по пальцам, зазубрить раз и навсегда, и впредь не обращать внимания на пухлые тома с распечатками должностных инструкций, в красках повествующих о том, в каком порядке следует надевать костюм биозащиты, каким именно составом мыть руки и с какой частотой устраивать перерывы на отдых.

Мое счастье, что начальником департамента тогда был не штабной, а практик, некий подполковник Гильгоф, сам отзывавшийся о чиновных мордах в выражениях, которые лицам в звании выше армейского унтер-офицера употреблять не положено. Потому и трудились мы с максимальной отдачей, на полную катушку реализуя возложенные на отдел задачи: ловить и изучать потенциально опасные инопланетные организмы (как микро, так и макро), а заодно экспериментировать с различными вирусами-бактериями, которые в перспективе могли бы стать оружием ответного (и никак иначе!) удара в возможной биологической войне.

Доэкспериментировались мы до того, что уцелевшее после Катастрофы человечество разделилось на две эволюционные ветви, я оказался заброшен в один из самых отдаленных уголков галактики Млечный Путь, на милый, хотя и весьма своеобразный Меркуриум, а старые приятели по приключениям эпохи Исхода, уяснив, что прежняя тихая жизнь навсегда закончилась, разбрелись кто куда… Сожалеть о происшедшем бесполезно, все равно ничего не исправишь.

Так вот, о бюрократии. Спору нет, в ней тоже можно отыскать положительные стороны. Весьма приличное жалованье, позволяющее жить, если не на широкую ногу, то по крайней мере не нуждаясь, чин вице-советника короны, приблизительно соответствующий армейскому майору, казенное жилье, мундир, который я никогда не ношу, доступ к конфиденциальной информации стратегической важности и «подарки» на праздники от его милости князя Якуба, коронного электора Дольни-Краловице, где и расположена наша основная база вместе с центром наблюдений Университета Граульфа.

Судьба удачно пошутила: я, как и раньше, занимаюсь делом, которое можно с некоторой натяжкой поименовать «биологической безопасностью», а обязанности вице-советника подразумевают участие в бесконечном коловращении бюрократической машины государства. Скажу больше: в Дольни-Краловице я фактически руковожу немногочисленным, однако самым экзотичным учреждением – в бумагах оно скромно именуется «управой по Особым делам», но не стоит думать, что мое нынешнее поприще как-то связано с тайной полицией, разведкой, инквизиционным трибуналом или другими подобными конторами, предназначенными бдеть, тащить и не пущать. «Особые дела» посвящены тому, что на Меркуриуме именуется «магией», а заодно и присмотром за продукцией граульфианских умельцев.

Тотальная секретность, прямое подчинение Высокой Короне, относительная свобода в принятии решений и независимость от местных властей дают возможность работать спокойно и без оглядок на мнение как Святой Церкви, так и ближайших клевретов Его светлости князя Якуба, возглавляющих гражданские управы. Главное направление деятельности – контроль за искусственной экосферой Меркуриума (точнее – подведомственного района) и тесное взаимодействие с остальными двадцатью семью региональными лабораториями, выполняющими аналогичные функции.

Сказать по правде, настоящим главой Особой управы является досточтимый пан Щепан из Крумно, я всего лишь его заместитель и помощник, специалист по нейробиомониторингу. Щепана недавно отозвали на Граульф, поскольку в Университете были серьезно озабочены нарастающим дисбалансом в нашей экосфере – красивый и не лишенный искры гениальности проект, над которым работали почти тысячу стандартных лет, давал серьезные сбои, что вызывало объяснимое беспокойство. О том, что ситуация готова перерасти из просто внушающей опасения, в близкую к экстраординарной, а то и критической, думать не приходилось – мы полностью контролировали Меркуриум и были уверены, что неприятные инциденты, связанные с экологической программой «Легенда», вскоре пойдут на убыль. Просто кто-то ошибся, неправильно рассчитал… Всякое бывает!

Так вот: пан Щепан был официальным представителем Университета на планете, именно он руководил всеми центрами слежения и их сотрудниками, кроме того, был консультантом «Совета Первого Поколения» – организации настолько засекреченной и таинственной, что одно лишь знание о ее существовании могло подвергнуть жизнь любого благородного (о простецах можно и не вспоминать) серьезной опасности. Исключение составлял очень небольшой круг посвященных, от силы человек семьдесят на всю планету, занимавшихся обеспечением «Легенды». Участие в проекте само по себе подразумевало абсолютную закрытость и пожизненное обязательство держать язык за зубами.

Даже я, один из посланцев Университета, слышал о «Совете» лишь краем уха, но проявлять навязчивое любопытство ни сейчас, ни в будущем не собирался. Меркуриум имеет право на свои тайны, планета не входит ни в один союз или концессию, которые образовали миры, заселенные человеком (дурацкое Содружество Сириус-Центра мы, разумеется, в расчет не берем – пускай наши сородичи, эвакуировавшиеся с Земли перед Катастрофой живут сами по себе), меркурианцы замкнуты, сдержанно-недоброжелательны к чужакам и способны вынужденно терпеть лишь ученых с Граульфа, без участия которых этот мир никогда не стал бы таким, каков он есть, да еще студентов – получить гуманитарное образование на Меркуриуме стремились многие, это было престижно, а здешняя система обучения философии-теологии-логике и прочим подобным наукам почиталась наилучшей. Впрочем, школы работали только в крупных городах, ваганты были обязаны соблюдать наистрожайшие правила, а нарушивших некоторые запреты или с треском выдворяли домой, или подвергали наказаниям вплоть до смертной казни – самой настоящей…

В любом случае у меня нет никакого желания совать нос в здешние секреты, на первом месте – программа «Легенда» и цель Университета: путем сверхдолгосрочного эксперимента проверить, насколько эффективной и жизнеспособной может оказаться экосфера, почти полностью созданная из искусственных живых существ. Менталитет обитателей Меркуриума подходил для этого как нельзя лучше – они получили то, что заказывали.

…Минувшей ночью меня подняли ни свет ни заря, в «час быка», когда ночь уже уходит, а утро только нарождается, зыбкая граница между светом и тьмой. Княжеский замок спал, лишь на стенах бродили караульные с алебардами, да у ворот горели факелы. Я глянул из распахнутого окна вниз, на город, окружавший скалу, на которой была выстроена резиденция светлейшего – ни единого огонька, обыватели мирно спят, отдыхая перед неустанными дневными трудами.

У дверей в комнату переминался с ноги на ногу мой личный слуга из простецов – звали его Гинек. Пожилой, с вислыми усами, безмятежным взглядом и очень загорелым круглым лицом. В соответствии с инструкциями простецов до лаборатории алхимика (мы работали именно под этим прикрытием) допускать категорически не дозволялось хотя бы потому, что их IQ был значительно ниже, чем у благородных, но я плевать хотел на глупые бумажки, сочиненные дебилами, ничего не понимающими в особенностях Меркуриума. Гинек был вполне сообразителен, умел молчать, а проведенные мною интереса ради тесты на пресловутый коэффициент интеллекта показали, что старикан более чем вменяем. 94 балла для простеца – серьезный показатель! Пан Щепан, когда я поставил его перед фактом, только плечами пожал и прислугу держать разрешил. Он тоже не слишком усердно следовал предписаниям.

– Да что такое стряслось? – ворчал я, натягивая через голову рубашку и влезая в сапоги. – До рассвета подождать никак не может?

– Сами говорили, вельможный пан: зажжется красная горелка и прозвонит колокольчик – звать немедля, хоть гроза, хоть буря, хоть конец света. – ответил Гинек. Поглядывал на меня смущенно, видно жалел, что прервал господский сон. Простецы, кстати, гораздо внимательнее и участливее нас, генетическая специфика.

– Ты что, еще не ложился? С вечера бдел?

– Спал, сударь, виноват… Я ж говорю: колокольчик.

– Ни в чем ты не виноват. Пошли!

Я резвенько пробежался по ступенькам лестницы, ведущей вдоль стен башни, спустился вниз, непосредственно в «лабораторию», привычно поморщился, учуяв запахи серы и купороса. Никакой ошибки, сигнализация и впрямь сработала – один из атаноров пылал ярко-алым пламенем. Тревога класса «А-1» по нашей классификации, несанкционированное проникновение в зону отчуждения. Только этого не хватало!

– Сиди тут, меня ни для кого нет, – бросил я Гинеку, нырнул за стойку, промчался по коридору в сторону хранилища препаратов, отбросил простенький коврик, прикрывавший каменную стену, приложил ладонь к одному из булыжников. Сканер считал рисунок папиллярных линий и определил принадлежащий только мне уникальный фон биоизлучения. Бесшумно открылся узкий проем, за которым виднелась стальная винтовая лесенка с голубыми направляющими огоньками у перил.

Настоящую, а не шутовскую лабораторию оборудовали ребята из Университета и постоянно ее совершенствовали. Привычной мне по «земным» временам техники из железа и кремния здесь было очень мало, субцивилизация Граульфа развивает и модифицирует живую материю – по первому времени видеть экраны, сконструированные по принципу и на основе фасеточных глазок насекомых или сервоприводы, базой для создания которых оказались гибкие растения, было довольно непривычно, но я привык – человек удивительно быстро адаптируется ко всему новому. Вот и здесь передо мной бурлила искусственная жизнь: биолюминисцентная подсветка, компьютеры на клонированных нейронах, даже кресло оператора в виде мягкого листа огромного дерева – всего лишь колония видоизмененных клеток. Просто, незатратно, энергия вырабатывается непосредственно органикой, а значит, нет никакой зависимости от «неживых» источников и генераторов. Есть еще одна немаловажная деталь, такая лаборатория не «фонит», нет никакого излучения, которое может засечь посторонний наблюдатель.

Одна беда: настоящего искусственного разума подобного тем, что использовались на Земле, здесь нет и не будет никогда. На Граульфе не признают право на существование «электронной жизни», полагая ее неуклюжей и опасной пародией на разум человека, хотя бы потому, что таковой разум не развивался естественным путем. Я с ортодоксами не согласен, хотя моего мнения никто и не спрашивал – нельзя, значит нельзя. Будем разбираться в ситуации самостоятельно, информации более чем хватает для того, чтобы я обработал ее собственной головой, без помощи «неживого» интеллекта.

Что же мы имеем?

Я привычно плюхнулся в кресло, моментально принявшее форму, наиболее удобную для данного конкретного человека со всеми особенностями его телосложения, к моим ладоням подползли управляющие системой манипуляторы, широченные «фасеточные» мониторы залились тревожным красным огнем. Высветился текст: «ЭКСТРЕННОЕ ПОСЛАНИЕ СОВЕТА ПЕРВОГО ПОКОЛЕНИЯ. ВВЕДИТЕ КОД И ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕСЬ».

Да никаких проблем – вся процедура занимает четверть минуты. Подтверждение генетического кода, конфигурация хромосом и белков, радиоуглеродный анализ – сложностей много, но Совет всегда требует идентификации чуть не на уровне элементарных частиц. Мой личный код ввести еще проще, поскольку я всегда использую малоосмысленное для местных кириллическое буквосочетание «ПШЛИВСЕНАХ». Нетрудно вспомнить даже в пьяном угаре.

По дисплею поползли ровные строчки. Ничего лишнего, исключительно деловая информация. Степень конфиденциальности – наивысшая.

Так.

Я напрягся и подался вперед. Действительно, случай уникальный. Можно даже сказать – прецедент.

Двое с лишним суток назад арктической станцией слежения «Венец» зафиксирована «лабиринтная» ударная волна в ближнем космосе, на расстоянии около двадцати пяти-тридцати астрономических единиц. Тип судна не определен, направление движения не определено, государственная принадлежность не определена.

…Боже, когда только пану Щепану удастся вдолбить немыслимо консервативному Совету, что люди путешествуют не только через планетарные точки сингулярности, но и на космических кораблях! Заодно следовало бы вынудить Совет закупить на Юноне-II нормальные средства наблюдения, а не рухлядь полутысячелетней давности, установленную на «Венце»! Здесь почему-то уверены, что транспорты, прибывающие из других систем, выныривают только в девяти строго обусловленных точках входа-выхода, прописанных в транспортном договоре, но ведь точек этих в системе – сотня с лишним, три универсальных!

Дальше – еще интереснее. «Венец» тщательно отслеживает только воздушное пространство Меркуриума, здесь никаких ошибок быть не может: позавчера, 6:14 пополудни, объект массой 32,57 тонны вошел в атмосферу, координаты, траектория… 6:42, приземлился, координаты…

Великолепно. Вторая технологическая зона! Точно возле комплекса «Северо-запад-2»!

9:06, в воздух подняты автоматические корабли группы «Сапфир», удар по неизвестному объекту 9:38 пополудни, вышеозначенный объект уничтожен. Куда они смотрели почти три часа, спрашивается? Откуда такая заминка? Какими высшими соображениями ее оправдать?

Сегодня, 2:57 пополуночи, это всего… Правильно, ровнехонько час и двенадцать минут назад, выслана поисковая группа. Еще не легче, хлопали ушами больше суток! Чего боялись, почему ждали?! Связались бы с Граульфом, мы можем в любой момент оказать необходимую помощь!

Стоп. Никакой Дальней связи тут нет и быть не может – сигнал по универсальной линии Планка блокируется искусственными сферами сингулярности, установленными нами в этой звездной системе четыреста с гаком лет назад опять же по просьбе Совета, давным-давно взявшего курс на самоизоляцию Меркуриума! Приемо-передающие устройства запрещены к использованию, хотя этот запрет не имеет смысла – никто из обитателей планеты попросту не знает об их существовании. Контрабанда влечет за собой смертный приговор без права апелляции, пускай прибор и не в состоянии работать…

В любом случае я имею дело с чрезвычайным происшествием. Настолько чрезвычайным, что Совет готов полностью изолировать район Второй технологической зоны до времени, пока не будет подтверждений, что чужой корабль и весь экипаж нейтрализованы и не представляют угрозы.

Опять же, почему «Сапфир» был задействован так поздно?.. Почему экстренное оповещение пришло столько сейчас, спустя сутки и девять часов после приземления «объекта»?

Забудем пока о второстепенных вопросах. Моя главная проблема в том, что Вторая технологическая зона находится в районе ответственности Дольни-Краловицкого центра наблюдения, хотя это и территория другого меркурианского государства. Ничего страшного, для нас все границы открыты.

Дела…

Бюрократ я или где? Вице-советник или кто? Припомним-ка соответствующие параграфы директив Университета, подробно объясняющих схему действий в чрезвычайных ситуациях и поступим прямо наоборот! Сиречь нестандартно.

Я коснулся пальцами биосенсоров, вызывая на центральный монитор карту интересующего меня региона. Высветились сразу пять проекций, наиболее удобной была мультистереографическая. На ней я и остановил выбор.

Итак, Готия. Государственное образование, расположенное вдоль северо-западного побережья нашего континента. Общая площадь в установленных границах – 837 тысяч квадратных километров, население сравнительно невелико: 194 тысячи благородных, 1 миллион 119 тысяч простецов. Экономический тип аграрный (да кто бы сомневался!), политический – военная демократия (а это как раз довольно необычно для архаичного мира, погрязшего в феодальном авторитаризме). Этнический состав – потомки выходцев из северной Германии, Фризии и Скандинавии. Государство отсталое даже по нашим невеликим меркам, в наиболее отдаленных областях к северу искусственная деградация общества оценивается в 3–3,2 балла по шкале Серкис-Ромма (мы ее называем «шкалой одичания»), еще немного и готийцы к рабовладению скатятся… Хотя нет, ребят вполне устраивает протофеодализм: примитивно, но действенно.

Именно благодаря этой примитивности проблем с Готией значительно больше, чем со всеми прочими странами Меркуриума. Там живут парни простые, без зауми. Обид не терпят, на более цивилизованных соседей глядят свысока и откровенно их не уважают за утрату исконного древнего благочиния, торговля не то чтобы вялая, но и не самая оживленная. Четыре – ого! – серьезных вооруженных конфликта только за минувший век, всего двадцать два года назад готийцы от души отоварили вызвавший их раздражение Лимбург, пришлось подтягивать гвардейскую кавалерию… Про мятеж Риттера фон Визмара я вообще не говорю – этот кошмар продолжался почти десять лет и стоил огромных жертв.

Словом, беспокойный муравейник, заселенный дикарями и нахалами с невероятно раздутым самомнением. Наша Верхняя Моравия по сравнению с ними кажется образцом цивилизованности и оплотом просвещения. Одно радует: наше королевство надежно отделено от беспокойных северян почти непроходимым Танвальдским хребтом и его странноватыми обитателями, порожденными проектом «Легенда».

Однако на Готийской территории находятся две из семи «Крепостей», как местные называют закрытые технологические зоны. Объект «Северо-запад-2» и объект «Северо-запад-5». Если последний расположен в почти безлюдных субарктических широтах, на границе оледенения, то «Северо-запад-2» торчит у всех на виду, на пятьдесят восьмой параллели у океанского побережья. Глушь и захолустье жуткое, но люди там живут, веками сосуществуя с Крепостью и ее страховидной охраной, в последнее время повадившейся вылезать из «зачарованных» лесов и учинять шумные бесчинства в округе – произошел какой-то сбой в экологической цепочке, вероятно нарушение РНК-программ… Ничего, разберемся, как-никак профессионалы.

И вот, извольте видеть, в зоне «Северо-запад-2» совершил посадку неидентифицированный объект. Аппаратура «Венца» определила только тип судна – суборбитальный челнок, силовая установка термоядерная, размер-масса, особенности маневрирования. Вроде бы ничего выдающегося за исключением одного большого «но»: модель челнока неизвестна, то есть наши ближние и отдаленные соседи, развивающие свои сообщества по технологическому типу, ничего подобного не производят.

Вывод очевиден? Отнюдь.

Сразу отметаем версию о «зеленых человечках» – все известные нам разумные расы не-человеческого происхождения живут в такой невообразимой дали, что их появление в пределах Млечного Пути столь же маловероятно, как и Второе Пришествие. Кроме того, по нашим данным, точками сингулярности они не пользуются и к общению с людьми не расположены. Версия вторая, более рациональная: наши драгоценные родственнички из Содружества наконец-то сообразили, как выходить на глубинные уровни Лабиринта и очертя голову кинулись исследовать все возможные коридоры – это вполне в их духе. Тем более что рядом с Меркуриумом расположены целых три универсальных точки входа-выхода, через которые можно попасть в любой уголок материальной Вселенной – надо только знать, как это делать и рассчитывать прыжок с невероятной точностью. Насколько мне известно, технологий такого уровня в Содружестве до сих пор нет, мы бы знали, поскольку за дальней родней ведется ненавязчивое наблюдение…

Версия третья: ошибка или авария. Кроме того, маленький суборбитальный челнок не может путешествовать по Лабиринту сингулярности, значит, должен быть материнский корабль, оставшийся вне зоны досягаемости сенсоров и радаров «Венца». Корабль с экипажем.

Действия капитана такого корабля угадываются с полутыка: судно вышвыривает из гипера незнамо где, бортовой ИР фиксирует несколько планет, одна из которых находится в зоне экосферы звезды и обладает кислородно-азотной атмосферой, высылается разведчик – скорее всего андроид или самый отмороженный член экипажа. Почему? Да потому, что никакой нормальный человек не решится высадиться на чужую планету без мощной поддержки, рискуя застрять тут навсегда или запросто лишиться головы. Что по большому счету и произошло – «Сапфир» пришельца ликвидировал, пусть и с колоссальной задержкой…

Ликвидировал? Почему тогда поисковая операция продолжается прямо сейчас? Боевое звено с десантом обследует район Крепости уже третий час, а конца-края экспедиции не видно. Необходимо вызывать командира группы и требовать объяснений – это в моих полномочиях, хотя «Сапфир» подчиняется не нам, а этому распроклятому Совету! Мы вправе только консультировать и отслеживать ситуацию.

– Код доступа «Белая цапля», дополнительный – «Рагнарёк», – произнес я. Система отреагировала немедленно, врубив широкополосную связь, пользоваться которой дозволялось в самых исключительных случаях. – Это центр «Граульф», с кем я говорю?

Изображение на мониторе было нечетким и смазанным, все-таки это не мазер, не мультилиния и не канал Планка, а стационарный спутник-ретранслятор, который давно пора отправить на большую космическую помойку.

– Лейб-егерь Мольтке, – коротко ответил высокомерный мрачный хмырь. – Что надо?

Представления о вежливости у него отсутствуют, это ясно.

– Университет Граульфа вправе знать, что происходит, – я изобразил лучезарную улыбку, всем видом старясь показать, что рад лейб-егерю будто родному брату, украденному из колыбели во младенчестве и спустя два десятилетия чудом вернувшемуся под кров отчего дома. – Совет нас уведомил, но хотелось бы услышать подробности.

Все, кто служит в «Сапфире», являются отпрысками наивысших дворян Меркуриума. Элита элит, полубоги, допущенные к величайшим тайнам, обучение проходили на Юноне-II. Всех остальных, особенно не-меркурианцев, за людей не считают – так, прах под ногами, мошки на стекле. Положение, однако, обязывает – ссориться с Граульфом никак нельзя.

– Есть основания полагать, что один из чужаков выжил, – нехотя ответил господин Мольтке. Тон брезгливо-ледяной, сдержаться все-таки не может. – Обнаружен нечеткий тепловой след, пытаемся проследить.

Я выдавил из себя еще более счастливую улыбку, что казалось практически невозможным.

– Тепловой след, господин лейб-егерь, держится не более суток, – невинно сообщил я. – В чем причина задержки?

– Вам сообщат, – отрезал капитан десантного катера. – Это все? Прощайте.

Вот так, не «до свиданья», а именно «прощайте» – недвусмысленный намек на то, что я лезу не в свое дело, и у опричников Совета нет никакого желания разговаривать со мной ни прямо сейчас, ни когда-либо впредь. Ублюдки.

Что прикажете делать? Повлиять на ситуацию я не могу, сообщить о ЧП в Университет – тоже, а отправляться на Граульф попросту лениво: точка сингулярности в нескольких километрах от замка, на улице прохладно и сыро, с вечера зарядил неприятный моросящий дождик. Ничего, обойдется. Если «Сапфир» изловит или убьет чужака, в любом случае его передадут нам живым или мертвым – опять же, инструкция, великая и ужасная…

Пойду-ка досыпать, день завтра (уже почти сегодня) тяжелый.

Верный Гинек дожидался наверху, в лаборатории, больше напоминавшей жилище спятившего мага – одно только чучело крокодила под потолком способно вызвать нервный смех!

– Все хорошо, вельможный пан?

– Лучше некуда, – проворчал я и погасил красную горелку. – Отдыхай. Если сам не проснусь, подними меня перед утренней мессой.

– Воля ваша, господин…

Следует упомянуть, что противного лейб-егеря я все-таки перехитрил: оставил включенной систему спутникового наблюдения за катерами «Сапфира» и настроил компьютер центра на перехват их телеметрии – мы обязаны следить за любой технологической активностью на Меркуриуме, эти головорезы не исключение.

Добраться до тайного подвала удалось лишь после полудня: неофеодальное общество чтит множество на первый взгляд нелепых традиций, которые я обязан был выполнять, если желал оставаться здесь и далее. Непременное богослужение в замковой часовне – в Бога я не верю, но от мессы не отвертишься. Затем утренний прием у князя Якуба, где собираются все приближенные и чиновники с докладами – мне докладывать было нечего, происшествие в Готии относилось к разряду совершенно секретных, никому из посторонних, будь он князем или золотарем, знать об этом категорически не положено.

Далее воспоследовал прием посетителей – этих, к счастью, оказалось всего трое. Простец из деревни Ковары, отправленный селянами к его милости вице-советнику по Особым делам с жалобой на вурдалака, облюбовавшего кладбище. Так-так, проверить обязательно – с чего вдруг нечистая сила объявилась в ближайшем радиусе от благополучного Дольни-Краловице, не входящего в зону прямого действия «Легенды»? А ведь действительно вурдалак, описание совпадает один в один, уже четыре жертвы! Непорядок, да еще какой! Миграция существ класса «Inferno-III» должна отслеживаться со всей тщательностью, эти твари крайне опасны. Я посоветовал простецу обратиться к Страже Крепостей, несколько этих сорвиголов сейчас находились в городе – глядишь, помогут. Подсказал, как найти.

Вторым оказался студент из благородных, с прошением на патент – юноша обуялся любовью к человечеству и жаждал его облагодетельствовать через труды на лекарском поприще, хотел открыть частную практику. Ничего необычного – врачевательная магия, а если использовать научную терминологию, «энергетическое воздействие». Отказал: ваганту еще учиться полтора семестра, таких к практике не допускают. Денег нет? Ну и что? У папеньки попросите, сударь! Не дает? Видимо, есть причины, меньше по кабакам шляйтесь.

Студент ушел разобиженным.

Третьего, представителя частного предпринимательства (не простец, кстати, наш) я выгнал со скандалом и угрозами: ишь чего выдумал, устроить «бестиарий для любования чудовищами». Такой прожект мог родиться только на Меркуриуме, где у каждого второго голова сикось-накось – набрать опытных охотников, отправить в Танвальдские горы, наловить монстров, а потом показывать их за деньги. Каково?!

Оригинально, ничего не скажешь – с коммерческой точки зрения должно окупиться, до такого еще никто не додумывался, по крайней мере на моей памяти. Взятку совал, подлец – причем солидную, в тяжеленном кошельке было не меньше полусотни крон золотом. Меня возмутила вовсе не сногсшибательная идея, а именно взятка, хотя в патриархальной Верхней Моравии коррупция была делом вполне житейским, привычным и почти узаконенным. Все равно не потерплю!

Кстати, благодаря тому, что пан вице-советник мзды из принципа не брал, моя репутация в городе была неустойчивой – честных чиновников в природе не бывает, а если бывают, то за показным благонравием они скрывают какие-то совсем уж бесстыдные грешки, о которых в приличном обществе лучше не упоминать. Все что угодно, от педофилии до чернокнижия. Я только посмеивался и представлял, какое досье собирают на меня в тайной полиции князя – тамошний начальник, пан Юлиуш Озимек, профессиональный цепной пес и ревностный служака, управу по Особым делам откровенно недолюбливал, справедливо полагая, что за нашей скромной вывеской скрывается нечто иное, куда более серьезное и, вероятно, опасное…

Разобравшись с делами, я вернулся в центр и запросил анализ действий «Сапфира» за минувшие часы – вдруг они достигли цели и у меня одной головной болью станет меньше? Как же, ждите! Никаких результатов, тепловой след обрывался у восточного края леса, слишком много времени прошло. Зло они сорвали на деревне Гренце, очень неудачно выстроенной на векторе предполагаемого движения чужака, – для начала «сапфировцы» быстро, бессмысленно и с пристрастием допросили старосту (фонограмму я предпочел не слушать), ничего не узнали, а потом… Потом сровняли Гренце с землей. Что для них сотня-другая простецов? Так, восполняемый расходный материал.

Жаловаться на эту банду бесполезно, Совет отвергнет любые претензии – как же, любимцы и фавориты, сила, противостоять которой на Меркуриуме никто не в состоянии. Идеальный инструмент, который в случае действительно экстраординарном, позволит держать планету в подчинении – очень уж у «Сапфира» жуткая слава. А поддерживают эту славу весьма старательно, с прилежанием, достойным лучшего применения.

Трижды просмотрев запись со спутника (это была наша собственная станция слежения за поверхностью планеты, технологии юнонианцев), я вдруг заметил некоторое несоответствие с данными, полученными с бортовых компьютеров катеров. Максимально увеличил разрешение, поставил на раскадровку, запросил снимки в разных диапазонах. Есть!

Де-би-лы! Я «Сапфир» имею в виду. Тупоголовые идиотские кретины, ослы, олухи и нестриженные бараны! Вот он ваш «объект», прямо перед носом, на расстоянии вытянутой руки! Нельзя так полагаться на технику, пускай даже совершенную! Достаточно было использовать свои собственные природные способности, присущие каждому из благородных! Эх, отвыкли! Думать вы отвыкли, вот что! Однако я этому даже рад – есть повод посмеяться над непобедимой и могучей тайной гвардией Совета Первого Поколения, чтоб он провалился куда поглубже и подальше!

В каком диапазоне вы вели поиск? Верно, в инфракрасном, плюс визуальное наблюдение, плюс биосканирование. На Юноне вас учили делать именно так, никаких претензий. Но что вы скажете насчет генерируемого человеком отражающего силового поля?

Я завороженно понаблюдал за тем, как один из катеров проплыл ровнехонько над двумя людьми и двумя лошадками, укрытыми куполом, в здешней «магической» терминологии называемым «Белый Щит» – хрен заметишь, если не пользоваться естественными возможностями нашего организма или, в крайнем случае, регистрирующим биоизлучение аналогом, установленном на университетском спутнике. Простейший обман, оказавшийся самым результативным! Значит, люди все-таки научились обводить вокруг пальца «Сапфир» чисто эмпирическим путем – кто-то когда-то попробовал, информация распространилась среди посвященных…

Неужели «чужак» оказался одним из нас, настоящих людей, не простецов? Подождите, их ведь двое… Откуда? Наличие лошадок дает повод к размышлениям – настоящий чужак, не знакомый с главными отличительными чертами меркурианской субцивилизации, вряд ли додумается на следующий же день после появления на планете купить у простецов лошадей. И уж совершенно точно не сумеет пройти через окружающий Крепость лес: система защиты технологических зон надежна, войдешь и не выйдешь, плотность ловушек на квадратный километр, точнее квадратную милю – следим за правильностью терминологии! – такова, что избежать их практически невозможно. Значит, этот человек или хорошо знаком со структурой биологической «завесы» технозоны (а значит, вхож в нашу университетскую среду) или ему кто-то помогал.

Двое, двое… Выходит, чужака встречали? Причем встречу организовали местные, из благородных – простецы, как известно, нашими способностями не обладают. Давайте еще раз глянем на карту.

Городов (таких, какими мы их себе представляем) в Готии всего два, оба на побережье, оба играют важную экономическую роль – Бьюрдал на самом юге, в ста десяти милях от Крепости; второй, Лейгангер, наоборот, гораздо севернее, на оконечье огромного полуострова с аналогичным названием. Города выстроены не готийцами, а иноземными торговцами, ценящими шкуры и кость северного зверя, редкую океанскую рыбу и полудрагоценные камни, в изобилии добываемые простецами в горах. Трудовое купечество арендовало у тамошних дворян землю на длительный срок, первые торговые фактории постепенно разрослись и превратились в города – процесс занял лет триста. На обширных континентальных пространствах Готии урбанистическая цивилизация не прижилась – дворянские замки, окруженные деревнями, лоскутное одеяло феодальных владений, споры и конфликты решаются на альтинге, некоем подобии олигархического парламента, созываемого королем. Король – фигура декоративная, никакой реальной власти он не имеет даже в относительно развитых южных районах, про совершенно позабытый прогрессом север и говорить нечего: ходят мутные и недостоверные слухи, будто на Лейгангере можно встретить «одичавших» простецов, ничьих, не принадлежащих господам… Басня невероятная, но показательная.

Непосредственно к зоне «Северо-запад-2» прилегают лены Герлиц, Айслинген, Аубинг. Самые заурядные маноры, владения мелкопоместных дворянчиков, чьими главными развлечениями являются охота, грызня меж собой, иногда выливающаяся в кровавые стычки, да еще набеги на соседей побогаче, ставшие привычным злом. Подвассальны непосредственно королю, следовательно – никому, его величество не вправе даже подати брать, кроме традиционного «единственного золотого», еще один нелепый обычай, пошедший незнамо откуда. Главная обязанность – участие в королевском ополчении, собираемом в случае общей опасности…

Минуточку! Монархия в Готии не наследственная, а избираемая – короли меняются каждые четырнадцать лет, значит, все три лена вокруг Крепости в надлежащий срок переходят от сюзерена к сюзерену, что недопустимо ни по каким законам. Вассальная клятва приносится не королевскому титулу, а конкретному человеку. Что за казус?

Ларчик открывался просто, достаточно было взглянуть на историческую хронику. До 3149 года все эти маноры входили в маленькую империю герцогов Визмарских, очень влиятельных магнатов, которым принадлежала едва не четверть земель Готии. Вот и разгадка: Визмары прокляты, их замок заброшен и считается «нехорошим местом», а бывшие вассалы (кому повезло уцелеть в буре, охватившей весь север континента) стали «людьми короля» – неслыханное юридическое решение, прецедент больше не повторялся. Ничего удивительного, времена тогда были смутные и жутковатые, а в таких условиях законы мирного времени не действуют, приходилось принимать оригинальные решения и останавливать войну самыми радикальными мерами.

Итоги мятежа Риттера фон Визмара неутешительны: с обеих сторон полегли пятьдесят семь тысяч благородных – цифра кошмарная хотя бы потому, что мы живем не на Земле эпохи до Катастрофы, теперь лишить жизни человека весьма затруднительно, наш организм не такой хрупкий, как прежде. Погибших простецов вообще не считали, по оценкам Университета, занимавшегося восстановлением демографической ситуации – до миллиона. Ущерб колоссален, по нынешним ценам Верхней Моравии, около двух миллиардов крон – на такие деньги половину Меркуриума купить можно. В те времена планета находилась на тонкой грани, за которой могло последовать крушение здешнего сообщества и обвал из сравнительно цивилизованного искусственного неосредневековья в абсолютный хаос.

Который раз задумываюсь о том, что наша злосчастная раса так ничему и не научилась. Совершенство материи вовсе не подразумевает совершенства разума. Мечты о светлом и безоблачном будущем, которого мы достигнем путем искупления и очищения через Катастрофу 2283 года, не сбылись. Некоторые миры наподобие Лация, где еще живо стремление к идеалу, процветают, но Меркуриум был и остается образцом того, как не надо экспериментировать с эволюцией общества. Точнее, с реэволюцией. Заигрались ребята, да так заигрались, что путь назад отрезан навсегда…

Давайте подумаем еще раз. Риттер фон Визмар, его жена, двое сыновей и несколько ближайших приспешников после поражения бежали через Лабиринт вначале на Граульф, где им в убежище отказали, затем на Пятую Овна, оттуда на Норик-VII. Вскоре они затерялись среди тысяч колонизированных миров, исчезли в небытие – Совет пытался вести поиски, отправлял через Университет запросы на выдачу государственных преступников, но Меркуриум не подписывал никаких межпланетных договоров, кроме жизненно необходимой Транспортной конвенции, и не признавал общего законодательства (замечу – либеральнейшего), регламентирующего отношения между населенными людьми мирами. Конечно же, никто не откликнулся. О Визмарах приказали забыть навсегда, но у истории память долгая, большинство участников тех событий живы, хотя и предпочитают лишний раз не болтать – чревато крупными неприятностями.

Я постоянно живу на Меркуриуме недолго, всего четыре с небольшим года, сумел приспособиться и почти полюбить эту несуразную планету с ее предрассудками, «волшебством», дикими суевериями, уникальным двухкастовым обществом, примирился с форменным надругательством над правами разумной личности и разумом как таковым и начал вдумчиво изучать причины, которые превратили поначалу невинную игру скучающих выходцев с Земли в беспощадную реальность. Белых пятен в истории Меркуриума было превеликое множество – когда и почему, например, произошел окончательный перелом в массовом сознании и реэволюция пошла полным ходом? Привычным словом «заигрались» ничего не объяснишь, все намного сложнее!

Но самым ярким из всех белых пятен оказался мятеж, начавшийся поздней осенью 3138 года с малопонятного для чужака и вроде бы зауряднейшего конфликта между готийскими магнатами. Страна разделилась на два лагеря, но пока северные дикари резали друг дружку, особого беспокойства ни у кого (за исключением терявших доходы купцов) не возникало. Далее официальная хроника ограничивается списком важнейших сражений, сообщением о том, что война так или иначе затронула шесть из девяти королевств Скандзы (так называется наш материк), некоторые колонии на Гельвеции (второй, меньший по размерам континент планеты в южном полушарии, практически незаселенный по разным причинам, о которых сейчас нет времени говорить) и острова Грюнзее – обширный океанский архипелаг на западе. Некий аналог земной мировой войны, честное слово! Самое масштабное противостояние с момента заселения Меркуриума.

И что дальше? Сведений об истинной подоплеке войны нет, все объясняется непомерными амбициями Риттера фон Визмара, вдруг решившего стать эдаким меркурианским Бонапартом. С какого, извините, перепуга, вот вопрос? Буйный и диковатый нрав готийцев известен всем, но за грань разумного они никогда не выходили – смысла нет, ясно, что более густонаселенные и развитые государства попросту раздавят Готию за месяц-другой! Однако мятеж, то разгораясь, то затухая, продолжался без малого десятилетие, к нему присоединялись дворяне из других стран, что и обусловило перенос боевых действий на равнины, южнее хребта Танвальд, пожар перекинулся на Остмарк, Подолию и владения Ордена, и лишь когда стало ясно, что зараза распространяется с пугающей быстротой, вмешался Совет.

О дальнейшем можно не рассказывать – работал «Сапфир». Ради пущего устрашения – ночами, используя самое разрушительное и смертоносное оружие, выжигая лагеря мятежников плазмой и нейтронными пушками, нарочно заказанными на Юноне. После рассвета вперед шли обычные армии, добивая уцелевших. «Умиротворение» Готии закончилось на Зимнее солнцестояние 3149 года, а затем воцарилась странная тишина – пережившие геноцид мятежники быстренько покаялись и были оставлены в покое, никаких особых репрессий не последовало (главари были мертвы или бежали), после чего жизнь вошла в привычную колею. Герцог Визмар быстро превратился в страшную сказку и пугало для непослушных детей, хроники и летописи в дивном согласии излагали «общепринятую» версию, а за распространителями крамольных слухов охотились как секретные службы всех участвовавших в конфликте государств, так и Sanctum Officium, самый настоящий инквизиционный трибунал, подчинявшийся непосредственно архиепископу Карлштайна, высшему церковному иерарху Меркуриума…

Сложим два и два: чужак прибыл на планету довольно нестандартным способом (куда проще было воспользоваться Металабиринтом!), непринужденно приземлился в одной из самых охраняемых точек материка, преспокойно прошел через лес, его встречал кто-то из местных дворян, они вдвоем запросто обвели вокруг пальца «сапфировцев»…

Что получаем в сумме?

Ровным счетом ничего, только смутные догадки.

Что я говорил о светлых сторонах бюрократии? Верно, используем доступные рычаги и будем действовать по инструкции, одна из которых гласит: полномочные представители Университета вправе начать собственное расследование любого инцидента, напрямую затрагивающего их профессиональную деятельность. Чужак высадился рядом с зоной «Северо-запад-2»? Прекрасно, тут, несомненно, затронуты наши жизненно важные интересы. Плевать я хотел на Совет с донжона Дольни-Краловицкого замка! У меня инструкция! Попробуйте, прикопайтесь!

В соответствии с принятым в Моравии этикетом, я вполне мог приходить на обед к его светлости князю – старина Якуб держал открытый стол для благородных, частенько собиралось до сотни человек. Богатый вельможа обязан быть щедрым и гостеприимным – создавшие тысячу лет назад королевство Верхняя Моравия потомки восточных славян из земной Чехии и соседних областей отлично сохранили память о радушии и хлебосольстве пращуров. Отказать в такой ничтожной малости, как изобильная трапеза, дальнему родственнику или просто зашедшему в дом незнакомому гостю считается верхом неприличия.

Говоря откровенно, на таких «обедах» мне скучно, предпочитаю общество попроще и пищу поскромнее. Поэтому, когда появляется желание плотно перекусить, я быстро переодеваюсь из «домашнего» в самый распространенный и недорогой дворянский костюм – кожаные штаны, белая шелковая рубашка и колет с тремя десятками пуговиц, которые можно не застегивать, перебрасываю через плечо скромную перевязь с непременным клинком, выхожу через ворота княжьего замка в город и направляюсь в таверну «У Злой Клары» на улице святого Германа Оксерского.

Настоящая Клара, владелица этого чудного заведения, в душе совсем не злая – название кабачка всего лишь издержки имиджа хозяйки, огромной, громкоголосой и жизнелюбивой бабищи, выглядящей примерно на сорок пять стандартных лет. Как это ни смешно звучит, пани Клара Волошкова, при всех ее замызганных передниках, нетривиальных словечках, которыми она щедро угощает забуянивших посетителей, и ужасных, прямо-таки плебейских манерах, родом происходит из благородных, а значит, может пользоваться всеми привилегиями высшей касты. Но нет, она давным-давно выбрала ремесло трактирщицы и вполне довольна жизнью – нашла свое призвание. Открыто сожительствует с простецом и ничуть по этому поводу не комплексует, дополнительно содержит «нумера» известного предназначения вкупе с небольшим штатом симпатичных игривых девок, в свободное от основных обязанностей время исполняющих роль кабацкой прислуги, а самое главное – настолько великолепно готовит, что лучшие рестораторы Земли, когда-то сдиравшие с посетителей неимоверные деньги за блюда, более всего напоминавшие жареные опилки, удавились бы от стыда, отведав золотистые кнедлики Злой Клары, одна порция которых стоит всего две медяшки с профилем короля Рудольфа XII.

– Пан Николай! – была середина дня, гостей в таверне раз-два и обчелся, а потому хозяйка, завидев меня, решила заняться дорогим гостем лично. Налетела, как грозовое облако. – Свининка в сметане, а? Пальчики оближете, вельможный пан! Вот гляди, твой любимый стол свободен, сейчас протру… Пиво, как всегда, черное?

– Клара, не закармливай, толстеть начинаю, – попытался отшутиться я, пристраиваясь на широкую лавку.

– То-олстеть? – расхохоталась Злая Клара и одновременно жестом отдала безмолвный приказ одной из девок. – Да ты посмотри не себя, твоя милость, кожа да кости! Изнуришься на княжьей службе!

Клара вопила не переставая, разговаривать по-другому она просто не умела. Может, кого-то такой голос и раздражал, а по мне так наоборот, придавал таверне лишнего уюта. За жалкие три минуты хозяйка одарила меня последними городскими сплетнями, доложила, что пан каштелян его светлости теперь рогоносец, поскольку его молодую жену намедни прищучили с драгуном в «Золотой лилии», а его милость управляющий…

Дальше я не слушал, поскольку наперечет знал стандартный перечень слухов, в основном крутившихся вокруг личной жизни краловицких высоких особ. Стол в это время наполнялся блюдами, блюдцами и блюдечками – девки бегали как ошпаренные. Свинина в сметанке это святое, традиция традиций, коронное блюдо Злой Клары. Как насчет маринованных грибочков с чесноком? Пряная рыбка, стручки фасоли в соусе, печеные клубни (настоящей земной картошки здесь нет, но есть похожий аналог, сладковатый и пахнущий почему-то луком), приготовленные по особому рецепту черные речные водоросли, очень острые и обладающие странным запахом. Горячий белый хлеб с растопленным сливочным маслом – отламываешь кусок, макаешь в плошку, посыпаешь мелкой солью… Пучки пахучих травок как приправы. Кувшин с только что сваренным, еще теплым черным пивом.

Всей этой роскошью можно накормить до отвала человек десять. И так каждый день.

Само собой разумеется, что никто не заставляет меня съесть все до последней крошки. Вполне достаточно попробовать по чуть-чуть от каждого блюда – так требуют правила приличия. Когда я уйду, тарелки унесут на кухню, где они будут дожидаться посетителей победнее, простецов или вагантов, содержание которых спокон веку оставляло желать лучшего. Однако пана вице-советника короны и просто хорошего парня (каковым я, по мнению Клары, несомненно, являюсь) следует угостить по-королевски, всем самым лучшим и самым свежим.

Мое счастье, что я с первых дней пребывания в городе поставил себя как человек широких взглядов – настоящие природные дворяне Меркуриума заведениями вроде «Злой Клары» брезгуют, недостойно-с. И это при том, что очень многие благороднорожденные от предприимчивой пани Волошковой не отстают – содержат кабаки и бордели, становятся капитанами океанских кораблей, гильдейскими мастеровыми, купцами, священниками, поучающими бестолковую по определению паству из числа простецов, людьми искусства…

Феодальный гнет ни разу не подразумевает отсутствие высокой культуры. Меркурианцы могут быть сколь угодно косными и отсталыми по сравнению с сообществами других миров, но именно культура здесь на уровне. У нас… Блин, я уже давно начал говорить «у нас», привык, сроднился. Так вот: у нас есть выдающиеся поэты, возродилась древняя, еще земная, традиция трубадуров. Музыка, живопись, скульптура! Работы мастеров Меркуриума пользуются колоссальным спросом. Если бы не политика самоизоляции, планета могла бы стать одним из центров неоренессанса, ни у кого нет ничего подобного – подавленная пассионарность меркурианцев компенсируется творческими порывами, дома по достоинству не оцененными. Своеобразным посредником между автором и покупателем выступает, конечно же, Университет – туда шедевры, обратно ничего, поскольку художнику платят местные власти. Золотом, по установленной таксе. Обычный портрет полторы тысячи крон, парадный – тысяча восемьсот, пейзаж «со многими фигурами» – две. Университет забирает произведение искусства фактически бесплатно, а при передаче заказчику стрясает с него те или иные материальные или информационные блага. Мелкий гешефт, как говорил в свое время Веня Гильгоф. Еще один яркий штрих к общей картине нашего театра абсурда.

Злая Клара уселась напротив. Подперла кулачищем пухлую щеку и безмятежно воззрилась на меня темно-карими, чуть навыкате, глазищами – ей нравится, когда мужчина кушает, это зрелище доставляет ей удовольствие. Клара была бы отличной женой и матерью, есть в ней некая искорка, которая зажигает и поддерживает домашний очаг. Внешность роли не играет.

– Пан Николай, – задумчиво пророкотала хозяйка, – вот скажи, что бы ты подумал, когда бы в твой кабак зашел настоящий принц?

– Жрать захотел, – сквозь набитый рот ответил я. Прожевал и продолжил: – Или девок… У меня своего кабака нет, не знаю. Кроме того, откуда у нас здесь может появиться принц? Это в Остмарк надо обращаться. Или, к примеру, в Готию.

– Смеешься? Какие у готийцев принцы, смех один – хамло бородатое.

– Клара, душа моя, ты вообще о чем?

– Узнаешь?

Хозяйка ловко извлекла из внутреннего кармана необъятного передника сложенную вчетверо дешевую гравюру, разгладила ладонью на столешнице. Печатное дело на Меркуриуме развито неплохо, в столицах даже газеты издают, Дольни-Краловице может похвастаться тремя печатнями и шестнадцатью книжными лавками – все-таки школьный город.

С гравюры на меня таращился его светлость Вильрих фон Зоттау, так, по крайней мере, гласила витиеватая надпись на ленте под портретом. Личность мне не известная, но судя по сопровождающему гравюру тексту в аккуратной и украшенной виньетками рамочке, это двоюродный племянник короля Остмарка. Местной политикой я интересуюсь мало, своих забот выше головы.

– Как тут не узнаешь, если пропечатано, – я ткнул жирным пальцем в плотную бумагу. – Клара, ты…

– Тш-ш… – хозяйка подалась ко мне, уложив на столешницу свою могучую грудь. – Картинку приказано передать секретным образом тебе в собственные руки.

– Зачем? – я встряхнул головой.

– Чтобы опознал.

– Кого?

– Его светлость принца, – уверенно сказала Клара. – Они знают, что твоя милость, советник короны, всегда изволят кушать в моем заведении. Желают встретиться.

Я откровенно заржал: «Злая Клара» в обязательном порядке находится под наблюдением резвых волчат из конторы пана Озимека хотя бы потому, что я сюда хожу! Нельзя недооценивать княжеские спецслужбы, это серьезные и увлекающиеся своим делом люди. Подозрительных личностей из конкурирующих контор (я – не исключение!) они «ведут» постоянно и я привык к ним, будто к мошкам или латенам, меркурианским насекомым, выполняющим в экосистеме планеты роль тараканов!

И потом: если господин фон Зоттау возжелал увидеться «приватно», в полном соответствии с появившейся еще на Земле классической схемой идиотских шпионских романов, то почему действовал так вопиюще бездарно? Ну что за клоунада – гравюра, переданная через кабатчицу, у которой я обедаю едва не каждый день?!

– Мне нравится ваша реакция, – на мое правое плечо кто-то положил тяжелую ладонь. – Простите за глупый розыгрыш.

Я повел себя как последнее быдло, утерев соус с губ рукавом колета. Сообразил встать.

– Вильрих фон Зоттау, – стоявший передо мной импозантный молодой человек наклонил голову и прищелкнул каблуками. – Еще раз приношу искренние извинения, но я слышал, будто люди, прибывшие к нам из чужих миров, обладают неплохим чувством юмора. Вы позволите присоединиться к трапезе, пан вице-советник?

Испокон веку бытует стандарт красивой женщины. Не идеал, а именно стандарт – начиная от древнегреческой Афродиты Торжествующей и заканчивая памятными со времен Земли блондинистыми «девяносто-шетьдесят-девяносто». Для мужчин такого стандарта нет. Можно быть худеньким и мускулистым, толстым или горбатым, юным или старцем, блондином или лысым – все одно, в строгие пропорции не уложишься. Да эти пропорции никто и никогда не устанавливал, если быть совсем откровенным.

Вильрих был именно «стандартным» – это мое первое и основное впечатление. Как он умудрился сочетать в себе не сочетаемое, вот вопрос? Ростом чуть повыше меня, рожа симпатичная, но без приторности, фигура коренастая, однако с чувствующейся легкостью танцора, волосы платиново-русые, глаза неопределенно-синие. Я машинально проверил, не андроид ли это – оказалось, что нет, такой же человек, как и я. Никаких изъянов, создающих индивидуальность, – картинка с обложки давно исчезнувших модных журналов.

Никаких, кроме… Даже не знаю чего. Ауры, что ли? Харизмы? Этого понять я так и не сумел.

– Терпеть не могу пиво, – донес до меня младший герцог фон Зоттау, как только Злая Клара покинула наше общество и уплыла в сторону кухни. – Предпочитаю красное вино… Господин Крылов, отчего вы насторожены? Опасаетесь шпиков? Не беспокойтесь, я нахожусь в Моравии законно, вот подорожные… Приехал третьего дня.

Он небрежно кинул на стол украшенные печатями свитки, изъятые из медного тубуса.

– Почему бы двум благородным людям не подружиться? – продолжил Вильрих. – В этом нет ничего предосудительного. Сами подумайте, чего такого страшного и криминального в том, что вы встретились и отобедали со мной?

– Не люблю навязчивую дружбу, – парировал я. – А вы навязываетесь.

– Мне следовало явиться в княжеский замок с официальными представлениями и всеми церемониями? – фыркнул неожиданный знакомец. – Давайте отойдем от традиций – знакомство в грязном кабаке ничем не хуже.

– «Злая Клара» вовсе не «грязный кабак», – ответил я, начиная сердиться.

– Он грязный – для всех людей нашего круга. Но вы и я думаем иначе, верно?

Слова «наш круг» значили очень многое. «Дворянином» я считался лишь отчасти, принадлежность к одному биологическому виду еще не означала полноценности. Носить титул имеют право только рожденные на Меркуриуме, да и то не все, а лишь потомки Первого Поколения – те, кто прибыл на планету в более поздние времена, решив обосноваться здесь навсегда, титулов и земель не получали, их уделом оставалась государственная служба. При большом желании и известных талантах, можно занять достаточно высокие посты, если, конечно, в законодательстве государства предусмотрена статья о постоянной ротации кадров в управленческих структурах – ведь люди теперь «долгоживущие»…

Я к чему: безусловно, «инопланетяне» не считались существами низшего сорта подобно простецам, значительная часть меркурианцев относятся к нам хорошо. Большинство, но не все – исключение составляет высшее дворянство, голубая кровь и белая кость, те самые, «Первые». Сообщество Меркуриума создано выходцами из центральной и северной Европы – скандинавы, немцы, поляки, чехи, немного венгров. Многие были военными, их не успели эвакуировать перед Катастрофой, плюс семьи и часть гражданских, которым посчастливилось выжить, случайно попав под удар «Аттилы-плюс». Основной костяк армии Германской империи составляло дворянство, как наследственное, так и титульное, жалованное – монархия предпочитала опираться на высшее сословие, на урожденную или искусственно созданную после всех революций элиту. Элита и уцелела. Когда начала формироваться субцивилизация Меркуриума, эти люди взяли в руки все бразды правления и начали Большую Игру, ставшую со временем повседневной жизнью.

Понятие «элита» подразумевает кастовую замкнутость – так было всегда и во все времена, вне зависимости от разновидности элиты, будь таковая финансовой, дворянской, военной или бюрократической. Если ты чужак, в закрытый клуб тебя никогда не допустят, прежде всего это касается семейств Первого Поколения, королевских и герцогских фамилий, относящихся к таким, как я, с известной долей высокомерия. И вот, подумать только, его высочество Вильрих фон Зоттау, всамделишный принц крови Остмарка, набивается ко мне в друзья. С чего бы?

– Я путешествую, – говорил Вильрих с истинно благородной непринужденностью, – путешествую в одиночестве, взбрела вдруг в голову такая причуда. В конце концов на корону я не претендую, наследником не являюсь, имею полное право развлекаться так, как хочется. Странствующий рыцарь, если угодно.

– Много драконов убили? – съязвил я, будучи не в состоянии избавиться от возникшего с первых минут знакомства чувства неприязни к этому красавчику.

– Поверите ли – ни одного, – развел руками принц. – У меня другая цель.

– Какая же?

– Выяснить, как скоро наступят времена, когда не мы будем убивать драконов, а они нас. Захотелось лично взглянуть, как обстоят дела на Скандзе, проехаться по провинциям, порасспрашивать знающих людей…

– Хорошо, а я-то здесь при чем? Если вашему высочеству угодно, развлекайтесь так, как считаете нужным.

– Оставьте, господин советник, – Вильрих сдвинул брови. – Вы ведь с Граульфа, это мне известно достоверно. Принято считать, что ваши соотечественники традиционно занимаются на Меркуриуме алхимией. Вы единственные чужаки, которым официально дозволено служить при владычествующих дворах, ограничения, касающиеся других гостей планеты, вас не касаются, граульфианцы сразу получают подданство и все права дворян…

– Что в этом странного? – прохладно осведомился я. – Вековые традиции: правители Меркуриума всегда нанимали алхимиков на Граульфе. Мы прекрасно разбираемся в этой науке, Святая мать Церковь не возражает, договор был заключен больше восьми столетий назад и с тех пор скрупулезно исполняется обеими сторонами, – тут я ввернул подходящую бюрократическую формулу: – Если у вас есть жалоба на кого-либо из гильдейских алхимиков Остмарка, подайте ее в установленном порядке. Глава гильдии, вельможный пан Щепан из Крумно рассмотрит ее незамедлительно.

– «Установленный порядок» – это для чиновников, провинциальных дворян и простецов, – спокойно произнес Вильрих, хотя по взгляду было видно, что его высочество готов вспылить. Наверное, никогда еще не сталкивался с людьми, имевшими наглость ему отказать. – Давайте обратимся к фактам, пан советник. Ваши лаборатории есть в двадцати восьми городах материка и нескольких отдаленных замках, верно? Любой представитель высшего дворянства считает престижным содержать алхимиков с Граульфа, но не у всех на это хватает средств – вы оцениваете свои бессмысленные труды чересчур высоко.

– Бессмысленные? – я взглянул на принца исподлобья. – То, что некоторые лекарства и снадобья можно купить только у нас в расчет не принимается? Или может быть вы припомните, как мы остановили эпидемию багровой лихорадки, косившую простецов тысячами? Смею заметить, что ваше благополучие и сытость зависят от трудов плебса…

– Философский камень все равно не нашли, – фыркнул Вильрих и достал из складок на рукаве еще один свиток. – Вот карта, взгляните. Полагаю, вы ничего нового на этом плане не увидите, а вот мне стало интересно… Не понимаю, отчего раньше никто не сообразил отметить все ваши лаборатории и задуматься: почему они расположены почти на равном расстоянии друг от друга?

Вот сука, догадался-таки! Карта Скандзы была покрыта сеткой красных точек. Континент вытянут с юга на север, от экваториальной области почти до полюса, Университет обязан отслеживать ситуацию на всей поверхности материка, поэтому центры слежения выстроены прямоугольником – по четыре вдоль параллелей через каждые десять градусов долготы и по семь через каждые восемь градусов широты, на меридианах. Погрешность небольшая, от силы километров тридцать-сорок – мы предпочитали устраивать лаборатории в населенных местах, кому нужны алхимики посреди дикого леса? Только подозрения вызовет!

– Кстати, к вопросу о прославленной гильдейской жадности, – усмехнулся Вильрих, заметив, как вытянулось мое лицо. – С королей и герцогов за непрестанный поиск философского камня и приворотные зелья вы сдираете немыслимые суммы в золоте, многим дворянам, желающим нанять алхимика, попросту отказываете, но в то же время… Вот, глядите, сударь… – он коснулся ногтем одной из точек на южной границе Моравии, – здесь обитает некий барон Микулаш Песковец, дворянин, конечно, но по большому счету голь, бось, рвань и убожество, владеющий пятью захудалыми деревеньками и городишком в три дома. Я нарочно справки навел. Чем он вам платит? Прелой соломой? Гнилыми яблоками? Или дает попользовать вонючих девок из простецов, когда срок уплаты подходит? Или вот, – ухоженный, отполированный ноготь переместился к северу, в Готию, – Бьюрдал, город, насквозь купеческий, построенный в варварской стране. А торговое сословие у нас прижимистое, они к философским камням относятся скептически и с юмором, кровное золото на чепуху тратить не будут. Тем не менее вы и там обосновались. Странно, не правда ли?

– Ладно, вы меня заинтересовали, – я отодвинул тарелку с недоеденной свининой и откинулся спиной на деревянную перегородку. – Почему с этим разговором вы пришли именно ко мне?

– У вас хорошая репутация, – уклончиво ответил Вильрих. – Вы много ездите по Скандзе, знакомы с некоторыми моими друзьями, входите в руководство гильдией… Порекомендовал граф Нейссе. Не держите на него обиду.

– И что же?

Принц наклонился над столом и очень тихо сказал:

– Я хочу знать, чем вы занимаетесь на Меркуриуме на самом деле. Дела идут скверно, чем дальше, тем хуже. Думающие люди полагают, что в этом виноваты чужаки. То есть вы.

Не слишком ли много плохих новостей за одно утро?..