11

Астрахан с Ишимовым оказались точнехонько у одного из КПП Плесецкого космодрома. Пока майор остановившимся взглядом смотрел на доску с названием, Кокор очумело крутил головой.

– Ни хрена себе, – наконец выпалил он, – за рыбу деньги! С возвращеньицем, Петр Афанасьевич! В родные, так сказать, пенаты.

На бетонное крыльцо домика КПП выбрался угрюмый прапорщик в полушубке и валенках. Подозрительно взирая на летчиков, он зычно осведомился:

– Вы кто такие, мужики? По виду, вроде, наши.

– Ваши, ваши, – хмуро подтвердил начавший приходить в себя Астрахан. – Давай, впускай. А то так и околеть можно.

– Сначала документики предъявим, – уперся прапорщик.

– Ты что, едрена вошь, – скрипнул зубами майор, – совсем охуел! Открывай дверь, там и проверишь. А будешь нас здесь держать, долго не прослужишь!

Прапорщик, вероятно, смекнул, что кто попало так разговаривать не будет, приоткрыл дверь и посторонился. Астрахан с Ишимовым протиснулись в образовавшийся проем, караульный вошел следом.

– Зеньков! – заорал он сидевшему за перегородкой сержанту. – Чего развалился! А ну встань на внутренний проход!

Проследив за выполнением приказа, он расстегнул полушубок, пробрался за конторку и, выжидательно глядя на летчиков, спросил:

– Ну, где документы?

– Знаешь что, прапор, – Кокор смерил его уничтожающим взглядом, – хватит заниматься херней. Видишь, мы в летных комбинезонах. Какие документы? Читай, что написано, – он ткнул себя пальцем в грудь, туда, где красовался российский флаг с эмблемой «Тайфуна».

Караульный нехотя приблизился и, шевеля губами, долго рассматривал надписи на комбинезонах.

– Ну, – сказал он, – вижу. Майор Астрахан и старший лейтенант Ишимов. А ракета ваша где?

– Челнок взорвался, – зло сообщил Астрахан.

– А вы как здесь оказались? – не унимался прапорщик.

– На парашютах спустились, – майор уже начал терять терпение.

– А парашюты где?

– Ну, ты тупой! – не выдержал Астрахан. – Это тебе зачем? Тебе надо доложить по службе, что у тебя в караульном помещении находятся двое пилотов «Тайфуна». А дальше уже не твое собачье дело! Снимай трубку и звони!

Лицо прапорщика покраснело, глаза выкатились, но он сдержался, все-таки с ним разговаривали старшие по званию, хотя погон он и не видел. Развернувшись и грозно сопя, караульный подошел к телефонному аппарату, взял трубку, дунул в нее и хрипло проговорил:

– Штаб? Это двенадцатый пост, прапорщик Репенко. Нами задержаны двое. Говорят, с «Тайфуна»… Что?.. Так точно… Не могу знать, товарищ капитан!.. Что?..

Даже майору с Кокором было слышно, как в мембране клокочет начальственный голос, не говоря уж о страже ворот, который просто отодвинул трубку от уха и внимал на расстоянии.

– Да, представились, – наконец выдавил он. – Астрахан и Ишимов… Что?.. Так точно!

Он осторожно, будто это была гремучая змея, положил трубку и совсем другим тоном произнес:

– Присаживайтесь, господа офицеры. Сейчас за вами придет машина. Извините, ежели что не так.

– То-то, – сказал Астрахан.

Солдат прикрыл дверь в кабинет Дейнеко и направился к столу секретарши. Она уже смотрела на него, и взгляд ее выражал готовность выполнить любую генеральскую прихоть.

– Вот что, милочка моя… – начал Медведев, но так и не закончил. Серебристый аппарат ви-связи издал мелодичный свист, и девица аккуратно нажала на клавишу приема. Из динамика раздался чей-то знакомый голос, но вот чей, Солдат сообразить не успел, потому что услышал свою фамилию.

– Вас, господин генерал, – секретарша развернула аппарат дисплеем к нему. На маленьком экранчике виднелась растерянная физиономия полковника Кондратова, его первого заместителя и главы службы контроля.

– Слушаю, – сухо сказал Медведев.

– Олег Иванович, в Плесецке объявились Астрахан с Ишимовым.

– Кто?!.. – горло у Солдата перехватило.

– Ну, эти… пилоты с…

– Молчать! – прохрипел генерал.

Очевидно, выражение его лица было таким, что Кондратов мгновенно смолк. Если бы речь шла о компьютере, то более всего подошло бы определение «завис».

– Вот что, Терентий… – Медведев уже справился с потрясением, искоса глянул на секретаршу и, увидев, что та деликатно отвернулась, продолжил. – Пусть отправляют их в Питер. С сопровождением. Нет. Лучше займись этим сам. Передай Славкину с рук на руки. Он о них позаботится. При любом отклонении от штатной ситуации – режим «Два креста».

– Есть, – Кондратов отключился.

Солдат улыбнулся секретарше, сказал: «Спасибо» и пошел прочь. Такого поворота событий он не ожидал. Вся тщательно спланированная операция с треском рухнула. Если эти двое живы, значит, живы и остальные. Как?! Как они это сделали?! Может, правы американцы, и те, кто соприкоснулся со Сферой, уже не люди? Хорошо, думал он, испытатели вырвались из капкана. Сумели. Но эти-то двое? Выходит, им помогли? Кто?! Те, которые были обречены, или те, которые остались на орбите? Пятеро пилотов или трое научников? Но как они узнали, что челнок будет взорван? Астрахан с Ишимовым ни о чем не догадывались, следовательно, прочитать у них в головах о готовящейся акции никто не мог. Тогда что же получается?.. Утечка информации? Откуда? Всех, кто имел доступ, можно пересчитать по пальцам одной руки, они неоднократно проверены в деле, и их преданность не вызывает сомнений. Он с досадой скрипнул зубами. Не об этом сейчас думать надо! Хуже другое. Сообщение о взрыве уже наверняка прошло по всем мировым каналам. Давать задний ход поздно. Что сделано, то сделано. И перед Тимофеичем будет не оправдаться. Значит, летчиков надо наглухо запереть, а тех, кто хоть как-то входил с ними в контакт, обработать. Лучше бы, конечно, ликвидировать – и концы в воду. Но это чревато. Пока существует вероятность того, что все всплывет. А она существует! Потому что где-то в космосе болтаются трое соотечественников, возможности которых ему неизвестны. Потому что где-то на Земле затаилось пятеро тех, кого он пытался уничтожить. А может, и семеро! Если взрыв челнока не привел к желаемому результату, то где гарантия, что Тараоки и Клеменс погибли? Хватит с него летающих скамеек и абсолютно бесконтрольных телепатов! Надо задействовать всю систему, вплоть до резервов, и искать, искать, искать! Искать Варчука и Клюева, искать Кобыша с компанией, напрячь американцев, чтобы не сидели, сложа руки, хотя какое тут сложа, если у них там Хоуп заправляет. Вкупе с Редфордом. Им только повод дай. А повод ого-го какой! Выявленная «пятая колонна» шастает по Земле! И неизвестно, на что она способна. Мы видели только краешек их фантастических возможностей. Ответную, так сказать, реакцию на угрозу и принуждение. А что будет, когда они встанут в полный рост?

Солдата передернуло. «Да ты, никак, паникуешь?» – спросил он себя. И сам себе ответил: «Паникую!» Трудно сохранять спокойствие и ясность мысли, если непонятно, чего можно ожидать от противника. Воображение здесь не помощник, а враг – оно заставляет съеживаться и замирать от бессилия.

Банкир позвонил Мирзояну в два часа пополудни, когда тот только что закончил селекторное совещание с директорами заводов. И предложил встретиться. «Давай, заеду к тебе в офис», – сказал он. «Не надо в офис, Лева, – ответил Фабрикант. – Тут неподалеку есть уютный ресторанчик. Заодно и перекусим».

Ресторанчик действительно оказался славным. Они комфортно расположились в углу, за столиком на двоих, и у них состоялся вполне бессвязный разговор, оставивший, впрочем, у обоих некое тягостное впечатление.

– Про взрыв уже знаешь? – сходу спросил Фридберг, как только заказ был принят и официант отошел.

Мирзоян утвердительно кивнул.

– Это в рамках допустимого? – Лева пристально глянул на визави поверх очков.

– Да как тебе сказать, – Фабрикант недовольно поморщился. – Вообще-то такого давно не случалось. У моих ребят все под контролем.

– Видно, не все! – Банкир оперся локтями на стол и ссутулился. – Тебе не кажется, Армен, что вокруг проекта ПП затевается какая-то мышиная возня?

– С чего ты взял?

– Суди сам, – Фридберг придвинулся к приятелю и тихо заговорил. – Сначала проваливаются испытания, и выясняется, что дальше Солнечной системы улететь нельзя. Потом обнаруживается, что у людей, нарвавшихся на Сферу, появляются весьма эффективные способности…

– Это еще вилами по воде…

– Не перебивай, – Банкир раздраженно мотнул головой. – Есть факты. У Солдата из института, из тщательно охраняемого, между прочим, института, сбегают двое подопечных, причем именно те, которые обкатывали «Приму». У американцев, забравших с орбитальной станции своих астронавтов, тоже происходит лихая заварушка, от которой они до сих пор в шоке.

– Откуда сведения?

– У меня свои источники, – Фридберг нетерпеливо дернулся. – Теперь вдруг очень подозрительная гибель «Тайфуна». На нем, если тебе не известно, возвращались оставшиеся испытатели ПП. Тимур разводит руками. Аристарх просто молчит. А Солдат шныряет туда-сюда.

– Тебе-то, Лева, что за дело? – Мирзоян недоуменно поднял брови. – Плаваешь в своих финансовых потоках, ну, и плавай на здоровье!

– Не понимаешь! – Банкир угрюмо нахохлился. – И наши, и американцы убирают контактировавших со Сферой.

– В космосе осталось еще трое, дорогой, – напомнил Фабрикант. – Их, что, для науки сохранили?

– За ними присматривают, – тут же зыркнул на него Лева. – Крутой психолог из Комитета и киллер-диверсант. Думаешь, им заняться больше нечем?

– Не могу утверждать… – Мирзоян задумался. – И какие же выводы?

– А выводы неутешительны! – Фридберг нервно поправил очки. – Либо мы действительно под колпаком у могущественной цивилизации, намерения которой совсем не очевидны, и спецслужбы вовсю стараются не допустить проникновения их агентов на Землю, либо вскоре появится новая генерация людей, способных пошатнуть сложившуюся на сегодняшний день общественную систему, потому что проект массового производства ПП и освоения планет уже запущен на полную катушку И в том, и в другом случае экономика затрещит по швам и может рухнуть! Это страшно, Армен!

– Ну, Лева, ты даешь! – Фабрикант тоже почувствовал себя не в своей тарелке. – Прямо сценарий Апокалипсиса…

В этот момент официант принес заказанные блюда, и они на некоторое время замолчали и принялись за еду, не очень, впрочем, активно, размышляя каждый о своем. Банкир, вяло ковыряя вилкой «караи», пытался увязать логические концы событий последних дней, а Мирзояну, застывшему над «боботи», виделись жуткие картины разрушающихся от ржавчины заброшенных заводов и пустынных городов, покинутых сбежавшими в отчаянии обитателями. Первым не выдержал Фридберг.

– Надо что-то делать, Армен, – тоскливо произнес он. – Может, на Тимофеича как-то повлиять…

– Как?

– Ну, подготовить аналитическую записку с вероятным раскладом. А он ее, в свою очередь, предъявит, скажем, в ООН. Наверное, стоит попробовать как-то с ними договориться…

– С кем? – Фабрикант поднял на него саркастический взгляд. – С инопланетянами или с будущими суперменами?

– Какая разница! – махнул рукой Лева. – Главное, чтобы все срослось.

– После того, как первых из них вероломно уничтожили? – Мирзоян был непреклонен.

– Ошибка! – быстро сказал Фридберг. – Со страху. С кем не бывает.

– Ну, безусловно! – Армен отложил вилку в сторону и промакнул салфеткой губы. – Испугались дружески протянутой руки. Теперь посыпаем голову пеплом.

– Скотина ты, – Банкир сверкнул очками. – Вместо конструктивных предложений я слышу одни издевательские реплики.

– Ладно, Лева, успокойся – Фабрикант примиряюще улыбнулся. – Рисуй свою аналитику. Я тебя поддержу. Аристарх, думаю, тоже присоединится. Доктора как-нибудь уломаем. Останется один Солдат. Вот он будет неприступен. С ним придется воевать. Хотя, с другой стороны, должен же он понимать, что против неведомой циклопической силы не попрешь.

– То-то и оно.

– И вообще, давай-ка после Нового года махнем на охоту. А? Пока страна празднует.

– Как бы этот праздник не закончился трауром… К тому же какой из меня стрелок!

– Ничего, – успокоил его Мирзоян. – Развеешься.

Никита проснулся чуть позже обычного от заливистого собачьего лая и с неясным беспокойством. Мелькнула вдруг мысль, что события вчерашнего дня ему просто пригрезились, слишком уж фантастическими они показались утром. Он пружинисто вскочил, откинув одеяло, и выглянул в горницу. Нет, вот спит на надувном матрасе Седых, уткнувшись носом в подушку и свесив руку до пола. Второй матрас, как две капли воды похожий на первый, пуст, наверное, Кобыш уже встал, да еще и Играя выпустил, потому что пса тоже не видно, только слышно. В углу, вместо вчерашних дубленок и шапок, небрежно брошены летные комбинезоны. Дорин перед сном сотворил всем спортивные костюмы, а космическую униформу решено было оставить на память.

Лесник довольно хмыкнул, натянул одежду и вышел наружу. Играй, припав на передние лапы, остервенело лаял на новый дом. А тот, как ни в чем не бывало, по-прежнему возвышался на своем месте, только уличные декоративные фонари, украшавшие парадный спуск, теперь горели, освещая все пространство от двустворчатых металлических дверей до никитиного крыльца. Кобыш, размеренно работая большой пластиковой лопатой, раскидывал сугроб. Пес почуял хозяина, смолк и завилял хвостом, повернув к нему морду, на которой отражалось безмерное возмущение коварством природы, вот ведь, вчера еще ничего не было, а сегодня – на тебе. Гость тоже приостановился, опершись на черенок, и весело сказал:

– Доброе утро, Никита! Как спалось?

– Отлично, Дима! И тебе того же. Что в такую рань?

– Радуюсь, знаешь ли, жизни, – сообщил он, подходя и переводя дух. – Никакого тебе напряга, сплошное удовольствие и благорастворение воздухов. А отсыпаться на пенсии будем. Побежишь? – он кивнул в сторону тропинки.

– Всенепременно.

– Тогда Женьку буди. Он хотел с тобой. Если не возьмешь, обидится. Он же у нас тоже мастер. Соскучился по единомышленникам. А я пока своих растолкаю.

– Не стоит, – Никита улыбнулся. – Пусть поспят еще. Вчера у вас был тяжелый день.

– А поезд когда?

– Прибывает в десять двадцать пять.

– А до станции сколько?

– Верст шестьдесят по прямой будет, – лесник озабоченно нахмурился. – А по дороге так и все восемьдесят. Я же говорил, до нее еще добраться надо.

– Ну-у-у, – Кобыш небрежно махнул рукой. – Для бешеной собаки сто верст – не крюк. За час уложимся.

– Каким образом? – Никита озадаченно посмотрел на полковника. – Вертолет, что ли, подгоните?

– Вертолет, конечно, штука хорошая, – Дмитрий хитро прищурился, – но уж больно заметная. Засечь могут. А вот снегоход – в самый раз! На нем тоже можно напрямую.

– Снегоход? – лесник задумчиво почесал затылок. – На нем же быстро не поедешь…

– Отстал ты, брат, в своей тайге, – Кобыш покровительственно похлопал его по плечу. – Сейчас такие модели появились! Скутеры, а не снегоходы! Что ты! Девяносто миль в час для него не предел.

– На такой скорости при нашей температуре без лица останешься, – усмехнулся Никита. – Так что времени больше понадобится.

– А мы выберем модель с салоном на четверых.

– Что, и такие есть? – усомнился лесник.

– А как же! – Дмитрий уже откровенно забавлялся. – Затворник-одиночка. Все на свете промухал! Чего сейчас только нет. Один поведу я, а второй – кто-нибудь из моих асов.

– А два-то зачем? Маша одна приедет.

– На всякий случай. От гаишников удирать веселее будет.

– Какие гаишники! – расхохотался Никита. – Здесь их сроду не видели. У нас один участковый на сто квадратных километров.

– Еще и лучше, – обрадовался Кобыш. – Тогда устроим встречу с помпой! А потом праздничные гонки, как на тройках! За Федором заедем, покатаем. Мальцу удовольствие доставим. А?

– Договорились, – лесник сдался. – Гулять, так гулять! А остальные как же?

– Остальные пусть пока дом обживают, – Дмитрий оглянулся и посмотрел на здание. – Готовятся к встрече. Им там работа найдется. Играю вот, – он похлопал пса по загривку, – новое место соорудят. Ну, иди Женьку будить, а то заболтались мы тут с тобой…

К девяти часам утра все обитатели деревянного жилища уже перебрались на новое место, натопленное и сверкающее чистотой, с помощью Дорина плотно и разнообразно позавтракали, приоделись по вкусу (причем Кобыш выбрал себе камуфляж с полковничьими погонами. «В дороге может пригодиться», – заявил он) и разбрелись кто куда. Вместе остались лишь Раф, Дмитрий и Никита, вышедшие во двор к стоящим там снегоходам. Дмитрий любовно огладил блестящие обтекаемые бока аппаратов, попинал для соблюдения традиции лыжи, удовлетворенно вздохнул и повернулся к товарищам.

– Ты что-нибудь решил со своей лачугой? – спросил он лесника.

– А чего тут решать? – Никита после горячего душа, от которого он отвык за столько-то лет, пребывал в радужном настроении. – Сносить его надо. Ни к чему он теперь. Баньку вот разве что оставить?

– Убирать, значит, убирать, – не терпящим возражений тоном сказал Дорин. – Мы тебе другую баньку спроворим. Лучшую из всех возможных.

– Эх! – бывший таежный схимник махнул рукой. – Прощай, прежняя жизнь! Спасибо тебе за все, сторожка. Ломай, Раф!

И дом исчез. Осталась только причудливой формы яма, повторяющая контур пропавшего без следа сруба. Но и она недолго зияла темным провалом. Израильтянин тут же заполнил ее крупным речным песком и гравием, а сверху положил настил из гладко оструганных и плотно подогнанных друг к другу досок.

– Готовая площадка для празднования Нового года, – объяснил он друзьям. – Может, по центру елку поставить? Побольше.

– Рубить жалко, – проворчал Никита.

– Не будем рубить, – успокоил его Раф. – Поставим искусственную. Здоровенную и красивую. Я такую видел в Стокгольме.

– Давай! – воодушевился лесник. – И игрушек побольше! То-то Маша с Федором обрадуются. У нас тут с игрушками туго. А из города везти смешно.

– Алле-оп! – крикнул Дорин. – Елочка явись!

В центре площадки воздух заструился сияющими искрами, и из них проявилась трехметровая ель, сплошь усыпанная переливающимися шарами, затейливыми фигурками, цветными хлопушками и мигающими лампочками.

– О, как! – восхитился Никита. – Высший класс!

– Другой нас не интересует, – Раф скромно потупился и изобразил носком ботинка причудливый узор. – Мы тут не баловством занимаемся.

– А как гирлянды горят?

– Под основанием аккумулятор. Все предусмотрено.

Кобыш одобрительно кивнул и приоткрыл дверку снегохода.

– Ну что, хлопцы, – он потер замерзший нос, – по коням?

Израильтянин полез на водительское место второй машины, а лесник обошел округлый нос первой, поставил ногу на порожек и легко забросил себя в кресло рядом с Дмитрием. Полковник включил двигатель, примерился к штурвалу, оглядел приборную панель, высказавшись: «Ну, Бог не выдаст, а свинья не съест», и аппарат плавно тронулся, начиная понемногу набирать скорость. Проскользнув в открытые ворота, машина прибавила ходу. Никита оглянулся и убедился в том, что Дорин висит у них на хвосте, но дистанцию, тем не менее, держит твердо. «Не сомневайся, дружище, – ухмыльнулся Кобыш, заметив проявленное им любопытство, – теперь так и пойдем в строю. Я – ведущий, он – ведомый. Не сдвинется ни на миллиметр. А ты не отвлекайся, дорогу показывай».

Когда миновали мост через замерзшую реку, лесник сказал:

– Сейчас лучше налево, через поле. Сократим расстояние верст на пять. Елань в стороне останется.

Дмитрий кивнул, выбрал момент, когда обочина стала более или менее пологой, довернул штурвал, и снегоход, мягко перескочив через препятствие, вырвался на целину. По нетронутому снегу он пошел еще резвее. Никита покосился на спидометр. Стрелка повисла на отметке шестьдесят пять. «Однако! – подумал он. – Так мы действительно приедем раньше времени. Еще и ждать придется». Машина проскочила обширное поле в считанные минуты, и по правому борту замелькали деревья опушки.

– Может, напрямик рванем? – спросил Кобыш.

– Не получится, – Никита с сожалением покачал головой. – Здесь чаща густая. Не продеремся. Вот начнется редколесье, тогда – пожалуйста.

Действительно, километров через пятнадцать просветы между деревьями стали больше, и снегоходы, не снижая скорости, ворвались в тайгу. У лесника мучительно екало под ложечкой всякий раз, когда пилоты закладывали виражи и стремительно обходили попадающиеся на пути деревья. Ему это напоминало компьютерные автогонки, с сумасшедшим скольжением между коварными соперниками и неожиданными препятствиями, только сейчас все происходило в реальности, и любая ошибка могла стоить здоровья, а то и жизни. Но от Кобыша веяло безмятежностью и уверенностью, и Никита мало-помалу успокоился. «Летчики, они и на земле летчики. Что с них взять, – решил он. – Но мастера! Этого не отнимешь. Наверное, шестьдесят – для них черепаший шаг». Он опять оглянулся, аппарат Дорина шел, как привязанный.

Снова опушка, поле, взлет на холм, и вот впереди показались далекие еще строения и дома поселка, раскинувшегося вокруг станции. Снегоходы сбросили скорость только в тот момент, когда мимо пронеслись первые здания. Плавно подкатив по наезженной дороге к деревянной коробке вокзала, пилоты аккуратно развернулись и припарковали машины возле невысокого заборчика, окружавшего заснеженный сквер, рядом с потрепанной «Нивой» и не менее побитым жизнью «Уазом». На их фоне они выглядели сверкающим чудом инопланетной техники. Водитель «Нивы», дремавший за рулем, встрепенулся, выбрался наружу и стал было приставать к Кобышу с вопросами, но тот значительно сказал: «Военная техника. Опытные образцы», чем, собственно, и прекратил домогательства аборигена. Мужик покосился на полковничьи погоны и решил не связываться.

До подхода поезда оставалось еще пятнадцать минут, и троица решила размять ноги. Они неспешно двинулись вокруг вокзала, с любопытством разглядывая провинциальную архитектуру и перекидываясь незначительными репликами. «Да-а-а, – думал Никита, все еще находившийся под впечатлением стремительного бега снегоходов сквозь зимнюю тайгу, – это тебе не на раздолбанной полуторке трястись… Вжик – и на станции. В пятьдесят минут уложились. А по занесенной дороге да еще на сельской технике два часа отдай и не греши. А то и все три. Как повезет…»

Они успели три раза обойти вокруг здания, прежде чем косноязычный станционный громкоговоритель невнятно объявил о прибытии поезда. Сутолоки на низеньком утоптанном перроне, как в больших городах, не было. Всех встречающих набралось лишь четыре человека, их – трое, да приставучий мужик из «Нивы». «Интересно, сколько будет приезжающих?» – хмыкнул Кобыш. Локомотив, притормаживая, обдал их клубами пара, и мимо потянулись вагоны. Лишь в трех из них двери были открыты, и на площадках стояли недовольные проводницы. «Стоянка поезда – одна минута», – оповестил рупор. Поезд дернулся и замер.

Машу Никита увидел сразу. Она, держась за поручень, спускалась по ступенькам из тамбура пятого вагона. Он рванулся к ней, но его придержал Дорин. «Держи, заполошный», – сказал он и сунул ему в руки громадный букет бордовых роз. В лицо пахнуло одуряющим ароматом лета и солнца. Никита схватил букет в охапку и бросился к Маше. Она уже заметила его, уронила сумку на перрон и, пританцовывая и радостно смеясь, тянула к нему руки. А он, не останавливаясь, подхватил ее на руки, так, что букет рассыпался по ее груди, и закружился, выписывая фигуры вальса. «Я люблю тебя», – шептал он, и в ее глазах искрилось счастье. «Я жутко соскучился», – еще больше распалялся он, а она обхватывала его шею и прижималась щекой к его губам. На Никиту праздник обрушился гораздо раньше боя курантов.

Кобыш и Дорин, улыбаясь, наблюдали за ними.

– Вот это я понимаю! – умильно сказал Раф. – Это тебе не проза. Это, братец ты мой, взрыв эмоций и страстей!

– Да, – согласно кивнул Дмитрий. – Везет же людям! Нашли друг друга.

Они не заметили, как из вагонов на перрон спустились еще пятеро: женщина типичного деревенского вида с двумя подростками, тащившими увесистые котомки, которых, как оказалось, и дожидался водитель «Нивы», и двое высоких парней в спортивных куртках, вязаных шапочках и большой туристической сумкой, одной на двоих. Нерешительно потоптавшись у тамбура, прибывшие осмотрелись, заметили Кобыша с Дориным и скорым шагом направились к ним. А с другой стороны уже подходили обнявшиеся Маша и Никита.

– Здравствуйте, Дима! – пропела девушка, светясь от счастья и прижимая к себе букет.

– Как я рада, что вы приехали раньше. Новый год вместе встретим. Вот будет весело! Всю ночь гулять будем! – перезвон серебряных колокольчиков. – А это ваш друг?

– Это наш друг, – радостно сообщил Никита. – Великий волшебник и чародей Раф. Познакомься, Раф, это Маша.

Девушка протянула руку, а Дорин тут же галантно приложился к ней губами и, глядя снизу вверх, голосом уездного трагика произнес:

– Безумно польщен знакомством со столь очаровательной дамой.

Снова перелив колокольчиков и элегантный реверанс.

– Может, ты и остальных представишь? – Маша укоризненно посмотрела на мужа.

– Остальных? – удивился Никита и только тут заметил, что в нескольких шагах от его друзей в молчаливом ожидании стоят двое незнакомцев. Кобыш с Дориным тоже недоуменно обернулись.

– Вам чего, ребята? – спросил Дмитрий.

– Так это не ваши, – сразу осеклась девушка. – А я-то думала…

– Наши все дома… – уточнил Никита и оборвал себя на полуслове, потому что один из парней утвердительно сказал:

– Вы – полковник Кобыш. Я вас узнал.

– Предположим, – командир испытателей хмуро воззрился на чужаков. – А вы-то кто?

– Олег Варчук, – тот, что пониже, коротко поклонился. – Физик.

– Максим Клюев, – по-военному доложил второй. – Летчик-испытатель.

– Мне это ни о чем не говорит, – Дмитрий отрицательно качнул головой. – Вряд ли мы встречались раньше. У меня хорошая память на лица.

– Верно, – согласился тот, что назвался Варчуком. – Но мы были у Сферы.

– Вот как? – брови Кобыша поползли вверх. – И что?

– У нас теперь много общего, – улыбнувшись, сказал Клюев. – Хотя об этом лучше бы попозже. Здесь не очень удобно.

– Почему вы так решили и как вы нас нашли?

– Мы были у Сферы, – повторил физик. – Теперь Макс – телекинетик, а я – телепат. Как видите, мы вполне откровенны. А нашли… – он на мгновение запнулся. – Скорее всего, нам дали поводок.

– Кто?

– Не знаю, – Варчук опять замялся. – Я получил инструкции, – он коснулся пальцами лба. – Еще в Институте психофизики.

– Где? – изумленно спросил Кобыш. Это название он слышал впервые.

– Есть такое закрытое учреждение в Петергофе, – пояснил Олег. – Находится под крылом спецслужб. Вот туда-то мы и попали после полета.

– Дима, – не выдержал Дорин, – хватит вопросов. И так видно, что они наши, иначе их бы здесь не было. За сутки ни одна из самых крутых разведок мира не смогла бы установить, где мы. Даже «Моссад».

– И то правда, – глаза полковника потеплели. – Извините, ребята, что неласково встретили. Мы тоже пуганые.

– Поехали, дома обо всем поговорим, – Раф обернулся к Маше с Никитой. – Вы были абсолютно правы, сударыня, это наши.

– Я чувствую хороших людей, – девушка смущенно опустила ресницы. – И сразу подумала, что вы из одной компании. Вы светитесь одинаково.

– Светитесь? – Кобыш опять удивился. – Машенька, ты что, видишь биополе?

– Не всегда, – девушка совсем застеснялась. – Но иногда получается. Вот как сегодня.

– Второй день сюрпризов, – пробормотал Никита. – Моя жена – экстрасенс…

Они покинули перрон в молчании, следуя за Дмитрием, обогнули станционное здание, выбрались на привокзальную площадь и подошли к парковке. «На этих поедем?» – девушка всплеснула руками, в восхищении потрогала изящные обводы машин и вопросительно посмотрела на камуфляжного предводителя. Тот степенно кивнул и широким хозяйским жестом распахнул перед ней дверцу, мол: «Прошу вас, сударыня, не пожалеете». А Клюев взглядом знатока осмотрел аппараты, цокнул языком, сказал: «Вещь!» и подтолкнул Варчука к Рафу, который уже призывно махал им из второго снегохода.

Обратный путь занял больше времени. Ехали не спеша, давая приезжим возможность насладиться величием таежных просторов. Огромные хвойные деревья, покрытые причудливыми снежными шапками, уже не мелькали, как стеклышки в калейдоскопе, а царственно проплывали мимо, как бы нехотя расступаясь впереди и тут же вставая непреодолимой стеной за вьюжным шлейфом, тянущимся от машин.

– Красотища-то какая! – Олег, не отрываясь, смотрел за окно. – Девственный край!

– Не доводилось раньше здесь бывать? – спросил Дорин, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

– Нет, – признался Варчук. – Теперь жалею. Мы ведь все больше по Европам.

– Вот и я впервые. Хоть и поневоле, но в самую десятку.

– Что значит поневоле? – насторожился Клюев.

– А то и значит, – усмехнулся израильтянин. – Мы сюда прямо с орбиты. Искали убежище, а нашли покой души и благолепие.

– Для нас-то место найдется в вашем благолепии? – забеспокоился Олег.

– Хватит всем. Да еще и с комфортом. Вам понравится.

Так, за разговорами и любованием расстилающимися вокруг пейзажами, быстро промелькнул остаток пути. Маша еще издали разглядела сногсшибательные перемены и изумленно распахнула глаза.

– Что это? – в ее голосе явственно проступало недоверие. – Откуда, Никита?

– Чудеса только начинаются, малышка! – лесник нежно привлек жену к себе. – У нас будет сказочный Новый год!

Снегоходы плавно замедлили ход, миновали по-прежнему раскрытые ворота и остановились перед домом. Дверки распахнулись, и пассажиры высыпали наружу. Варчук с Клюевым с удивлением осматривались, оценивая, прикидывая и покачивая головами, а Маша зачарованно застыла и не сводила с нового дома взгляда.

– Мать честная! – наконец сказал Олег. – Чтоб в таежной глуши, да такое жилище! Что-то не похоже на приют убогого егеря. Его ведь, кажется, Кобыш егерем назвал, хозяина нашего, когда в машины садились? Раф, – спросил он у подошедшего Дорина, – это местный санаторий или частные владения?

– Все в одной посуде, – ответил израильтянин. – И частные владения Никиты, и уютный санаторий для всех нас.

– А он по случаю не губернатором подрабатывает? – осведомился Варчук. – Чтобы отгрохать такой особняк, немалые деньги нужны.

– Еще утром здесь стоял деревянный дом. Вон там, – Дорин указал на сверкающую елку. – Большой. Двухэтажный. С баней. Никита его построил собственными руками. А это, – он кивнул в сторону модернового здания, – продукт нашего общего творчества. Правда, не без помощи столичных дизайнеров.

– Да ну? – не поверил Клюев.

– Ну да, – подтвердил Раф. – Вы ведь тоже были у Сферы? Или мне послышалось?

– Так это…

– Вот именно.

– Ну, вы даете, ребята! – взгляд Клюева стал растерянным. – Я сам не без некоторых способностей, но чтобы такое!

– И у нас они не самые выдающиеся, – успокоил его Дорин. – Вот у тех, кто снял нас с орбиты, они действительно… – он закатил глаза.

В это время из дверей особняка появился Хромов в строгом черном костюме и при бабочке.

– Ой! – поразилась Маша. – Мой попутчик. Как же он здесь раньше меня оказался? Он же еще вчера вышел! И привет тебе передавал, – она заглянула в глаза Никите.

– Я же тебе сказал: чудеса только начинаются, – лесник улыбнулся во весь рот. – Ты что, мне не поверила? Вообще-то он со вчерашнего дня здесь и тоже передал мне привет. От тебя.

Маша совсем притихла и прижалась к Никите, но в этот момент стеклянная створка снова приоткрылась, в образовавшуюся щель протиснулась сначала собачья голова, а потом и весь пес. С радостным лаем скатившись по лестнице, он вихрем метнулся к девушке, не останавливаясь, с ходу привстал на задних лапах, упершись передними в ее плечи, и лизнул Машу в подбородок.

– Играй, негодник! – весело рассмеялась она, обхватывая лайку за шею. – Ты же меня с ног собъешь! Соскучился, шельмец! Лучше бы с гостями познакомился.

Пес, вероятно, воспринял ее слова с полным пониманием, потому что тут же принял нормальное собачье положение, неспешно подошел к Варчуку с Клюевым, внимательно их обнюхал и вильнул хвостом.

– Ну вот, – одобрительно пробормотал Никита, – теперь, считай, церемония представления закончена.

– Еще нет! – Хромов, все это время дожидавшийся, пока опередивший его Играй немного утихнет, отвесил низкий поклон и зычно провозгласил:

– Добро пожаловать, гости дорогие! Заждались мы вас. Даже сюрприз небольшой приготовили, чтобы не скучно было.

Казалось, он нисколько не удивился, увидев Варчука и Клюева, или умело скрыл это.

– Ну, естественно, – пробурчал Кобыш, сощурившись от солнца и разглядывая Виктора так, как будто тот произнес нечто предосудительное. – Мы к вам с сюрпризом, и вы в грязь лицом решили не ударить. Только интересно, что у вас-то?

Сквозь тонированные стекла дверей было видно, как кто-то спускается по ступенькам холла и подходит к выходу. Мужчина. Одет точно так же, как и Хромов: черный костюм, белая рубашка, галстук-бабочка. Кто-то очень знакомый, но лица не разглядеть. Вот плавно скользнули в стороны внутренние прозрачные створки, он вступил в просторную прихожую, пересек ее и взялся за бронзовую ручку. Дверь открылась.

– Ха! – заорал Дорин, хлопая себя по коленкам. – Джек! Рад тебя видеть живым и здоровым!

– С возвращением в команду, – Кобыш растроганно шагнул навстречу. – Как хорошо, что ты опять с нами, – он крепко стиснул Клеменса в объятиях.

– Не раздави, командир, – слабо просипел американец. – Я вам еще пригожусь.

– Пригодишься, – отстраняясь и награждая приятеля увесистым шлепком по плечу, хохотнул Дмитрий. – Еще как пригодишься! Мы тут, дружище, собираемся закатить такой праздник по случаю избавления от напастей и наступления Нового года. Что ты! К тому же в нашем полку прибавилось, – он указал на Варчука с Клюевым. – Кстати, а ты-то нас как нашел?

– А я не один, – невинно сообщил Джек. – Я с дамой.

– Неужели?.. – глаза Кобыша заискрились. – Вивьен?.. Сама пожаловала?

– Сама, сама, – ворчливо уведомил Хромов. – Спускаюсь я, это, со второго этажа, смотрю – стоят, голубчики! Прямо посреди холла, фонтан разглядывают. Я сразу-то их не признал, со спины-то. Но чую, знакомые, вроде. Да и откуда тут незнакомым взяться. А она поворачивается и так спокойно говорит: здравствуй, Витя! Давно, мол, не виделись. Как настроение у парней? Ну, я на ступеньки и сел.

– Так чего же мы ждем? – с ноткой нетерпения спросил Дмитрий. – Вперед! У нас теперь целых две прекрасные дамы! Закатим пир горой…

– …и Винни Пух, – смачно брякнул Дорин, уже поднимаясь по лестнице с ликующей физиономией, исполненной предвкушения грядущих приятностей.

Остальные четверо тоже стронулись с места и с самым заинтригованным видом последовали за испытателями. В холл ввалились уже гурьбой, тем не менее, Кобыш оказался первым. Обширный зал с окнами во всю стену был освещен лучами скупого, но все же достаточно яркого зимнего солнца. Тараоки сидела в большом мягком кресле, поставленном так, чтобы свет не мешал, но и не падал куда-то мимо, поэтому казалось, что она нежится в сияющем снопе, наискось рассекающем пространство холла и играющем на стеклянистых каскадах воды, разлетающейся радужными брызгами на уступах и мерно журчащей в причудливых ложбинках фонтана, расположенного слева от широкой лестницы с мраморными ступенями, ведущей на второй этаж. В соединенных ладонях Вивьен, одетой в тонкий черный свитер и черную же облегающую юбку, открывающую округлые колени, но лишь намекающую на возможность узреть стройные бедра, покоился изящный вытянутый бокал, на треть наполненный бордовым, искрящимся на солнце вином. Над сервировочным столиком, стоящим у кресла, колдовал озабоченный Тернер, сразу же, впрочем, обернувшийся на звук множественных шагов, а за спиной Тараоки, как верный паладин, размещался Седых с откупоренной бутылкой, обернутой в белоснежное полотенце, в одной руке и пустым еще высоким тонкостенным стаканом в другой.

При появлении вернувшихся со станции хозяев сего комфортабельного обиталища и встреченных ими гостей женщина мгновенно сменила позу. Только что она сидела, совершенно расслабившись и откинувшись на спинку кресла, и вот уже стоит, приветливо улыбаясь и весело глядя на товарищей. Перехода между этими двумя состояниями никто не заметил, даже вино в бокале не шелохнулось.

– Вивьен! – Кобыш искренне протянул к ней руки. – Как я рад, что ты снова с нами!

– Взаимно, – тихо рассмеялась Тараоки. – По правде говоря, я давно хотела, чтобы мы собрались вместе где-нибудь в укромном, уютном уголке, подобном этому, – она слегка повела свободной рукой, как бы имея в виду все здание целиком, а заодно и окружающую его тайгу, – где нет настойчивого и не всегда приятного внимания со стороны тех, кто рассматривает нас лишь как объект для изучения и возможного дальнейшего использования. Я довольна, что вы выбрали именно такое место.

– Спасибо хозяевам, – Дмитрий стоял уже рядом с ней и держал под локоток. – Если бы не их дружеское согласие, не было бы у нас ни уютного уголка, ни приятной во всех отношениях встречи. Позвольте вас представить друг другу. Никита, Маша, вы видите перед собой немеркнущую звезду нашей команды Вивьен Тараоки. Она единственная женщина, прошедшая жесткий отбор перед началом испытаний новой космической техники. Вивьен-сан, – он сделал короткий поклон в сторону японки, – го-хироо итаси-масу: очаровательная Маша и мужественный страж лесов Никита.

– Коко га аната но о-ки ни ири-масита ка? – неожиданно спросил страж лесов.

– Аа! – удивленно заломила бровь Тараоки. – Сорэ ва сигоку ёо гозай-масу! Польщена, что вы знаете мой родной язык.

– В некоторых незначительных пределах, – смутился Никита. – Хотелось произвести на вас впечатление.

– Считайте, что вам это удалось, – глаза Вивьен сейчас производили впечатление двух бездонных колодцев. – Правда, у меня есть основания полагать, что это отнюдь не главное ваше достоинство. Точно так же, как красота вашей спутницы служит лишь обрамлением ее основных качеств.

Смешавшись, Никита переломился в поясе, прижав кулаки к бедрам и не сводя глаз с японки, так, как когда-то его учил сэнсей Хирота, и выпалил:

– Нан-то-мо аригато гозай-масу…

– Доозо, го энрё наку, – не моргнув глазом, ответила Вивьен. – Но все же перейдем на русский, не всем, вероятно, понятен наш обмен любезностями. Спасибо за теплый прием моих товарищей и меня, Никита. Спасибо, Машенька. Если вы не против, мы потом с вами отдельно пошепчемся.

Девушка, зачарованно смотревшая на первую женщину Страны восходящего солнца, побывавшую в космосе и вдруг оказавшуюся на ее таежной родине, мало того, в доме, где ей предстояло жить, в непосредственной, так сказать, близости, машинально кивнула.

– Вы ошибаетесь, Машенька, – поправила ее Тараоки. – Я – лишь этническая японка, а вообще-то я гражданка Америки.

– Извините, – на лице девушки появился легкий румянец, она даже не подумала о том, что ничего не произнесла вслух. Может быть, она и сообразила бы чуть-чуть попозже, но тут встрял Кобыш:

– А это, Вивьен, наше пополнение, – он подмигнул новичкам. – Летчик Максим Клюев и физик Олег Варчук.

– Я знаю, – уголки губ Тараоки слегка приподнялись. – Это мы направили их сюда.

«Ах, я старый осел! – тут же ругнулся про себя Дмитрий. – Ну, конечно же! Мог бы давно догадаться. Кто еще, кроме Ли с компанией, дал бы им координаты этого места». Новички после произнесенной фразы просто пожирали японку глазами. Она же, заметив первые признаки возрастающего любопытства, вытянула вперед руку, покачала пальцем и приложила его к губам:

– Все вопросы потом, джентльмены.

– Ну, – с видимым облегчением вздохнул Кобыш, до самого последнего момента он побаивался, что случится какая-нибудь накладка, всплывет что-то непредусмотренное или скажется вдруг некая разница во взглядах на их нынешнее житье-бытье, – ритуал знакомства, слава Богу, мы проехали. Давайте теперь по-домашнему! А? Без всяких куртуазностей. Побродим по этажам, выберем себе каморки в соответствии со вкусами, естественно, право первого заселения у хозяев, с этим, думаю, никто спорить не будет. Машенька, прошу, – и когда оживившийся народ потянулся к лестнице, продолжил. – А потом уж, когда все устроимся, займемся более интересными вещами, скажем, задушевными разговорами или другим несуетным времяпровождением. Торопиться нам теперь вроде некуда…

Так, болтая обо всем, что придет на ум, Дмитрий постепенно разговорил всю компанию. Пока обходили и разглядывали комнаты, каждая из которых была не менее тридцати квадратных метров, правда, по-разному спланированные и оформленные, гости и хозяева уже перестали различать стареньких и новеньких, все были свои, всем было хорошо и уютно, будто встретились давно знакомые, но много лет не видевшиеся люди, сыпались шуточки, реплики, замечания, свежие идеи и высказывания, произносились целые монологи, плавно перетекающие в дискуссии, либо приветствуемые общим одобрением, завязывались и иссякали короткие обмены мнениями, короче, каждый уже чувствовал себя в своей тарелке. С особым вниманием Маша и Вивьен обследовали мансардный этаж, тщательно взвешивая, что и где можно посадить, чтобы стало совсем красиво и гармонично, а мужчины в это время так же скрупулезно оценивали достоинства всевозможной бытовой техники и мебели, прикидывая, насколько она близка к совершенству, и не надо ли, пока не поздно, заменить ее на более подходящую. Играй, цокая когтями по паркету, ходил за ними, как привязанный.

С третьего этажа опять спустились на второй, и женщины, теперь уже при поддержке Никиты, наконец, определили жилье для супружеской четы. Они облюбовали двухкомнатный блок с шестиметровой прихожей, гостиной, общей спальней («А зачем нам раздельные?» – очень удивился Никита на тактичный вопрос Дорина, не стоит ли расширить апартаменты до трех просторных помещений), раздельным комфортным санузлом и выходами на опоясывающую дом галерею. Хотя Маша уже и освоилась в новом доме, но при виде собственных покоев, удивительно смахивающих на рекламные картинки в дорогих глянцевых журналах, и даже в значительной степени превосходящих их, она снова впала в счастливый ступор, из коего ее удалось выудить лишь Вивьен, шепнувшей: «Девочка моя, это далеко не самое значительное, что ждет тебя в ближайшие часы». Сама Тараоки выбрала себе комнату напротив, а друзья-испытатели с пополнением обосновались на третьем ярусе.

Когда с квартирьерскими делами было покончено, опять собрались в холле, попутно осмотрев прилегающие залы и так ничего стоящего по поводу их применения не решив, а потом все же надумали наведаться в полуподвальные места отдохновения. Обойдя вокруг бассейна, уже заполненного прозрачной голубоватой водой, и полюбовавшись на субтропические заросли, окаймлявшие дорожку вокруг него и растущие непосредственно из множественных круглых проемов, вырубленных в плитках пола, те, кто застал дом уже в готовом виде, с удовольствием констатировали, что создатели постарались на славу. Есть, где порезвиться. По широким пологим пандусам поднялись обратно и вспомнили, что осталось еще одно не обследованное помещение, чуть ли не самое главное в любом жилье, а именно кухня.

Но тут Маша ойкнула, звонко хлопнула ладошками и с раскаянием произнесла:

– Мне ж еще маму навестить надо!

– Да, – виновато сказал Никита. – Совсем забыли с вашими чудесами!

– Дело поправимое, – успокоил их Дорин. – Снегоходом – раз плюнуть.

– Нет, – лесник в сомнении покачал головой. – Мы уж лучше пешочком. В Елани люди всякие живут. Есть и завистливые, и недобрые. Зачем подставлять Прасковью Кузьминишну. Да и нам светиться лишний раз незачем. Собаку заодно выгуляем.

– Он прав, – Вивьен посмотрела на Кобыша. – Ни к чему лишние разговоры.

– Вот и ладненько, – Никита расплылся в благодарной улыбке. – А до деревни тут рукой подать. Верст шесть, не больше. Прогуляемся. Нам не привыкать. Правда, Маша? – Девушка молча кивнула. – Однако день уже скоро к закату, так что, ежели вы не против, мы бы там и заночевали. А завтра…

– Стоп, – перебил его Дмитрий, – зачем ноги зря трудить? Сейчас мы сварганим какой-нибудь замызганный Уазик с местными номерами и быстро доставим по назначению, тем более, что дело действительно к вечеру. Заодно и подарков подкинем. Сегодня уж, так и быть, отпразднуете в узком семейном кругу, я понимаю, долгожданная встреча, проводы старого и щедрого на приятные сюрпризы года, еще при желании повод можно найти, если сильно захотеть… А вот завтра не обессудьте – тем же макаром забираем вас всех и привозим сюда, и тут... Э-э-э! Сами увидите.

– Ну, я пошел созидать, – Раф, не дожидаясь решения Никиты, двинулся к выходу. – Нам нужен только с виду занюханный Уазик, внутри у него должен стоять надежный, мощный двигатель, и ходовая быть в полном порядке. А вы пока собирайтесь. Играя не забудьте.

– Спасибо, ребята! – с чувством сказал лесник. – Вы настоящие друзья!

– Итак, джентльмены, – Вивьен оглядела удобно устроившихся в креслах испытателей, расположившихся перед ней полукругом, в том числе и Дорина, уже вернувшегося из вояжа в деревню, – что мы намерены делать дальше?

– Не вопрос, – Кобыш пригладил ежик. – Устроим беспрецедентное празднование Нового года в сибирской тайге. Кстати, надеюсь, Слава с Тереховым и Бородиным почтят нас своим присутствием?

– Почтят, – Тараоки кивнула. – Всенепременно почтят.

– А когда ты с ними говорила на эту тему?

– Только что. Мы постоянно общаемся. Вернее, мы практически единый разум, чтобы вам было известно.

– На Базе их не хватятся?

– Видишь ли, Дима, – Вивьен сделала паузу, очевидно, подбирала подходящие слова, – наши физические тела теперь… не имеют большого значения. Они могут раздваиваться, растраиваться и даже расчетверяться. Не в этом суть… Мы можем находиться одновременно во многих… слоях… пространственно-временного континуума, количество их я определить сейчас не возьмусь.

– Вот даже как, – задумчиво сказал Дорин. – Но тогда для вас вся эта мишура, – он обвел взглядом холл, – слишком… тривиальна?

– Отнюдь, – японка машинально коснулась рукой гладких, иссиня-черных волос. – Общение на нижнем уровне нам не чуждо. В некоторых случаях даже приятно. Тем более с вами, людьми второго круга. Вы – наши подопечные, и цель каждого ученика, вставшего на Путь – подняться как можно выше.

– Но ведь человеку свойственно совершать ошибки, – Седых посмотрел на Тараоки долгим взглядом. – Как говорится, не ошибается только тот, кто ничего не делает. Что будет, если люди, прошедшие инициацию, неправильно расставят приоритеты? Если эмоции и подсознательные желания толкнут их на поступки, являющиеся злом для других? Если они вдруг захотят использовать полученные возможности для своих, корыстных целей, скажем, для того, чтобы подчинять и властвовать?

– На нашем уровне ошибки подобного рода исключены, – спокойно ответила Вивьен. – Мы оперируем частными процессами, энергиями и информацией, материальные интересы в обществе нас не занимают. Наша задача – поддерживать стабильность в данном уголке Мироздания. Мы обязаны контролировать ход событий и не допустить коллапса в развитии земной цивилизации. У вас тоже есть свои функции, о которых вы можете еще и не догадываться. Что же до использования инициированных способностей во зло, то, поверьте мне, люди такого сорта просто не могут преодолеть потенциальный барьер, установленный законами природы. Вернее, они могут самостоятельно развить в себе некоторые ограниченные умения путем настойчивого и терпеливого обучения, но не более того. Если же они еще и презирают нормы, давным-давно весьма грубо и приблизительно изложенные в библейских заповедях, то участь их печальна. Никому бы не пожелала.

На втором уровне еще существует вероятность неосознанной ошибки, подчеркиваю, неосознанной, поэтому мы и опекаем вас. Судите сами. Дмитрий и Виктор в состоянии переместиться в какую угодно точку Солнечной системы, даже уйти далеко за ее пределы, хотя такого смелого поступка они пока не планировали, потому что над ними довлеет Сфера. Они попали в сети обычной инерционности мышления, и, несмотря на то, что теперь легко могут преодолеть эту границу, такое им в голову не приходило. Более того, командир наш может по своему желанию управлять временным вектором, и вам это хорошо известно. Брюс нынче – лучший хакер планеты, любые коды и защиты для него не помеха. Он просто умеет менять информацию по своему усмотрению, и поймать его нельзя, так как он не пользуется дополнительными устройствами типа компьютеров, основной инструмент для него – его разум. Женя тоже оперирует информационными потоками, но по-другому. Он гений овеществления недоступных обычному человеку каналов связи. Джек – метаморф, и этим все сказано. Ну, а Раф уже много раз продемонстрировал вам свои способности: нет такого материального объекта, который он не мог бы воспроизвести. Есть только то, чего он не знает, например, как работает ви-генератор, но если Варчук ему подскажет, что к чему, у вас будет собственный ПП-катер или корабль. Все зависит от желания. Что же касается влившихся в команду, думаю, вы уже выяснили, что Максим сильнейший телекинетик, а Олег – единственный у вас телепат. Но это не дает ему права пытаться читать мои мысли. Не так ли? – она насмешливо посмотрела на физика.

– Извините, Вивьен, не смог удержаться, – покраснел Варчук. – От вас исходит такой могучий поток, что я… инстинктивно… нет, не так… просто растерялся. Ваше биополе не похоже на обычное, оно уходит куда-то в бесконечность…

– Не надо реверансов. Я же объяснила, что «группа Ли», как вы ее называете, – это единый разум, и контроль над ним далеко не в ваших силах. Но зато перед нами живой пример неосознанной ошибки. Как удержаться от соблазна, когда у вас прорезались чудодейственные, с точки зрения обыкновенного человека, способности? И можно ли удержаться? Рекомендую подумать над этим на досуге. Проанализируйте свои желания и эмоции и, уверяю вас, обнаружите много нового и занимательного. Говорю вам, как специалист. И если бы не заложенное в вас от рождения и тщательно культивируемое каждым стремление к развитию, вы остались бы прежними…

Вот, например, как вы себе представляете завтрашнее веселье? – Вивьен вдруг резко сменила тему.

Сначала испытатели никак не прореагировали, потому что уже некоторое время воспринимали монолог Тараоки как назидательную лекцию, как вводный курс в этику второго уровня, потом зашевелились, и Кобыш, в очередной раз пригладив ежик, неуверенно произнес:

– Ну-у, в принципе, Новый год – традиционный праздник, и ничего особенного тут не придумаешь. Достойный стол, ёлка, занимательные аттракционы, фейерверк, хлопушки, подарки, застольные беседы, дружеские розыгрыши, игры… песни и танцы, наконец…

– Какие же танцы без женщин? – хитро зыркнув на него глазом, насмешливо спросила Вивьен. – Вы все парни холостые. Или вы уже решили эту проблему?

– Нет, но… – Дмитрий слегка опешил, – …у нас есть ты, Маша, теща Никиты… не старая, между прочим, дама…

– Да-а-а, – призадумался Хромов, – а ведь, действительно… На всех маловато будет, – и, заметив косые взгляды товарищей, поспешил уточнить. – Для танцев-то…

– Не надо смущаться, – рассмеялась Тараоки. – Со мной можно, как с доктором. Я же все-таки психоаналитик. Без женщин любое веселье, – она приняла серьезный вид, – превращается в пьянку. Так, кажется, у вас говорят? А вот их-то, думаю, у вас и нет. Но это поправимо. Если хотите, я могу пригласить для вас самых обаятельных красавиц из лучших заведений любых стран. На выбор. А?

– Заманчиво, – Тернер плотоядно прищурился, – но есть один крошечный нюанс… Знаешь, Вивьен, раньше бы я согласился, не подумывая. Раньше я был обычным калифорнийским парнем, и девчонки мне с лихвой хватало на вечер. Нет, конечно, можно было и потом еще встретиться. Но вот ведь какое дело… – он нахмурился, старательно подыскивая нужные слова. – В последнее время я все чаще стал умечать за собой несвойственные мне мысли касательно женщин. Меня уже не тянет только на забавы для тела, какими бы затейливыми они ни были, мне еще хочется и чего-то для души. Расшептаться, наделиться, просто заговорить на отвлеченные темы… Я вот смотрю на Никиту с Машей и умиляюсь. Сам так хочу. Но это ж еще найти надо!.. Короче, не стоит заморачиваться на жриц любви. Мы уж как-нибудь сами. А, парни? – Брюс оглядел с интересом внимающих его исповеди товарищей.

– Спешить не будем, – поддержал его Седых. – Новый год переживем, а там подумаем, посмотрим… Хотя Вите с Дмитрием еще не поздно сбегать и кого-либо охмурить.

– Разберемся, – успокоил приятеля Хромов.

– Ага, – сказала Вивьен, – значит, мое предложение вас теперь не устраивает? Что ж, неплохо для начала. Вопрос закрыт… Ну, а чем, друзья мои, вы собираетесь заняться после праздника?

– Это уже посложнее, – Кобыш наклонился и уперся ладонями в края сиденья. – Мы как-то и не растекались мыслию по древу. Наверное, каждому найдется занятие по душе. Мы же не только пилоты, хотя, знаешь, летать все-таки хочется. Так что придумаем себе работу. Не отдыхать же всю оставшуюся жизнь. Скучно и противно. Да и, честно говоря, стыдно. Я говорю за всех, потому что знаю их, как облупленных, мы – одна команда. В конце концов, можно просто помогать сирым и обездоленным, если уж совсем заняться нечем. Их на наш век хватит.

– У вас будет несколько иное поле деятельности, – Вивьен прикрыла глаза, – хотя оно нисколько не противоречит тому, что я услышала… Вы знаете, что за вами началась охота?

– Мы умерли, – Седых выразительно вздохнул. – Разве у кого-то появились сомнения?

– Появились, – японка приподняла веки. – У советника президента по фамилии Медведев. Это ему принадлежит идея взрыва челнока. Как только он узнал, что Астрахан и Ишимов живы, он понял, что операция не дала ожидаемого результата. А сообщение о вашей гибели уже прошло. И теперь ему остаются только два варианта: либо добить вас окончательно, либо надежно изолировать с последующим склонением к тайному сотрудничеству.

– Но почему он решился на такой шаг? – Тернер недоуменно поежился.

– Потому что они, – Вивьен вытянула руку в направлении Варчука с Клюевым, – отказались от участия в работе с ним и сбежали из Института психофизики, где обладающих неординарными способностями людей пытаются превратить в оружие. И тогда Медведев решил убрать всех, побывавших у Сферы, а потом сколотить собственную команду из послушных и лояльных ему людей.

– Они полетят на «Приме»? – Максим взволнованно привстал.

– Уже слетали, – японка скривилась в легкой гримаске. – Правда, зря. Как было сказано выше, люди такого сорта не могут преодолеть потенциальный барьер. Но меня больше интересует, что теперь будете делать вы?

– Не волнуйся, Вивьен, мы не бросимся, очертя голову, мстить и не устроим войну, – Кобыш хладнокровно посмотрел ей прямо в глаза, – хотя при наших нынешних возможностях вполне могли бы это сделать. Ни к чему тратить время и силы на противостояние спецслужбам. Это ничего не изменит. Сгинет Медведев, появится другой. Свято место пусто не бывает. Систему не сломать единичным натиском, тут требуется иной подход. Какой, пока не знаю. Надо крепко подумать. Мы же, прежде всего, постараемся стать невидимыми. Впрочем, – он сильно потер пальцами лоб, – у них ведь остались слепки с наших психоматриц. Они будут просто сканировать площади со спутников и довольно быстро найдут нас. Придется защищаться.

– Вы в зоне недоступности, – успокоила его Вивьен. – Я позволила себе небольшие манипуляции, и теперь это место выглядит как обширная геопатогенная область. На ее фоне ваши слабенькие импульсы просто исчезли.

– Тогда все в порядке, – Дмитрий откинулся на спинку кресла. – Займемся своими делами.

– Браво! – Тараоки три раза хлопнула в ладоши. – Вы сумели выразить свое кредо.

Поймите правильно, для меня оно, в общем-то, не секрет, но когда человек переводит мысли на вербальный уровень, он отчетливее понимает цель и смысл жизни. Ваше мироощущение заслуживает хорошей оценки.

– Это был тест? – Клеменс с удивлением воззрился на японку.

– Если хотите, – пожала та плечами. – Я бы назвала иначе. Подтверждение готовности.

– К чему? – чуть ли не хором спросили все.

– К замыканию Круга, – как-то даже лениво произнесла Вивьен. – Я – Замыкающая Круг. Моя компетенция распространяется и на второй уровень. В дальнейшем у вас будет своя полномочная представительница. А сейчас за нее это сделаю я.

– В чем смысл? – тихо поинтересовался Кобыш.

– Каждый из вас обретет весь комплекс способностей, до сего момента проявлявшихся спонтанно и раздельно. Ваши дарования станут всеобъемлющими и равнозначными. Более того, у вас могут обнаружиться и другие умения в зависимости от условий, влияющих извне. Это и будет второй уровень, по ступенькам которого вы еще только восходите. Не забывайте никогда, какая ответственность лежит на ваших плечах. Выбор сделан, – Тараоки не заметила в глазах испытателей неуверенности или сомнений. – Соединим свои ладони, – она встала, а вслед за ней поднялись и космонавты.

Руки их сомкнулись, и стремительная рябь исказила пространство холла. Краткий миг спаял их в единый монолит, протянувшийся сквозь тонкую грань настоящего из бездонного прошлого в необозримое будущее, и снова разъединил.

«Путь начат, – Замыкающая Круг осенила их знамением. – Да сопутствует вам удача».