Глава 25
Когда небосклон окончательно погас, они осторожно съехали с гребня и по засыпанной пеплом равнине двинулись к каменной громаде впереди. Доехав до осыпи у её подножья, они спешились, оставили лошадей с Дерником и взобрались по камням к основанию базальтовой скалы, загораживающей от них звезды. Релг, который еще недавно дрожал и закрывал глаза, теперь шагал бодро. Он остановился, потом прижал ладони и лоб к скале.
— Ну как? — спросил через минуту Белгарат. В его приглушенном голосе звучала смертельная озабоченность. — Прав ли я был? Есть здесь пещеры?
— Там есть пустоты, — ответил Релг. — Они уходят далеко вглубь.
— Добраться до них можно?
— У них нет входа, они никуда не ведут. Это все замкнутые пустоты.
И что теперь? — спросил Силк.
— Не знаю, — ответил совершенно убитый Белгарат.
— Давайте попробуем чуть подальше, — предложил Релг. — Я чувствую некое эхо. Может быть, там. — Он показал рукой.
— Я хочу, чтобы все твердо усвоили прямо сейчас, — объявил Силк, прочно упираясь широко расставленными ногами. — Сквозь скалу я не пойду. Если до этого дойдет, я останусь здесь.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал Бэйрек. Силк упрямо покачал головой.
— Сквозь скалу я не пойду, — непреклонно повторил он.
Релг уже двигался вдоль скалы, слегка прикасаясь пальцами к её поверхности.
— Эхо становится сильнее, — сказал он. — Пустота большая и вдет вверх. Релг прошел еще ярдов сто, остальные двигались следом, не спуская с него озабоченных взглядов.
— Вот она, — сказал он наконец, постукивая по скале ладонью. — Ждите здесь. — Он медленно вдавил руки в базальт.
— Я этого не вынесу, — сказал Силк, быстро поворачиваясь спиной. — Скажите мне, когда он будет внутри.
С ужасающей решимостью Релг вжимался в камень.
— Еще не все? — спросил Силк.
— Он входит в скалу, — скрупулезно подметил Бэйрек. — Половина его еще торчит наружу.
— Пожалуйста, Бэйрек, не надо подробностей.
— Неужели это так отвратительно? — спросил гигант.
— Ты себе не представляешь. Ты совершенно не представляешь. — Востроносый драсниец дрожал всем телом.
Они прождали в зябкой темноте около получаса. Где-то высоко над ними раздался вопль.
— Что там такое? — спросил Мендореллен.
— Гролимы за работой, — мрачно отвечал Белгарат. — Близится годовщина ранения — времени, когда Око сожгло Тораку руку и лицо. Об эту пору приносят множество жертв — обычно из числа рабов. Торак, видимо, не настаивает, чтобы кровь была энгаракская. С него довольно, что она человеческая.
Где-то под обрывом послышались шаги, через несколько минут Релг присоединился к спутникам.
— Я нашел вход, — сказал он, — примерно в полулиге отсюда. Он частично завален камнями. — Ведет ли пещера на самый верх? — спросил Белгарат.
Релг пожал плечами.
— Вверх она идет, но далеко ли, сказать не могу. Единственный способ узнать наверняка — это пройти по ней. Одно могу сказать определенно — вся цепь пещер весьма протяженна.
— Разве у нас есть выбор, отец? — спросила тетя Пол.
— Нет. Полагаю, нет.
— Я схожу за Дерником, — сказал Силк. Он повернулся и исчез в темноте.
Остальные пошли за Релгом и вскоре увидели небольшое отверстие в скале, сразу над осыпью.
— Нам придется сдвинуть эти глыбы, если мы хотим провести внутрь животных, — сказал Релг.
Бэйрек наклонился и поднял большую каменную плиту, зашатался под её весом и с грохотом уронил.
— Тише! — сказал Белгарат.
— Прошу прощения, — пробормотал Бэйрек.
Камни были по большей части не очень крупные, зато их оказалось очень много. Когда подошли Дерник и Силк, все принялись разгребать вход в пещеру. Почти час ушел на то, чтобы расчистить отверстие, в которое могли бы втиснуться лошади.
— Жалко, Хеттара нет, — проворчал Бэйрек, упираясь плечом в круп норовистой вьючной кобылы.
— Поговори с ней, Бэйрек, — посоветовал Силк.
— Я говорю.
— А ты попробуй без ругани.
— Нам придется лезть вверх, — сказал Релг после того, как они втолкнули последнюю лошадь и оказались в полной темноте. — Насколько я могу сказать, галереи идут вертикально, так что нам придется карабкаться с уровня на уровень.
Мендореллен прислонился к стене, доспехи его звякнули.
— Так дело не пойдет, — сказал ему Белгарат. — И все равно ты не сможешь карабкаться в доспехах. Оставь их с лошадьми, Мендореллен.
Рыцарь вздохнул и принялся снимать броню.
Засветился тусклый огонек — это Релг смешал в деревянной миске порошки из двух кожаных мешочков, которые носил под кольчугой.
— Так-то лучше, — одобрил Бэйрек. — А факел не был бы ярче?
— Гораздо ярче, — согласился Релг, — но тогда я не смогу видеть. А так вам будет достаточно света, чтобы видеть, куда идти.
— Тогда пошли, — сказал Белгарат.
Релг вручил тускло светящуюся миску Бэйреку и повел их по темной галерее.
Пройдя несколько сот ярдов, они уперлись в крутой откос.
— Я посмотрю, сказал Релг и быстро полез по осыпи. Он почти сразу же исчез из виду. Через несколько минут они услышали странное шипение и сверху посыпались мелкие камушки.
— Поднимайтесь, — донесся до них голос Релга. Они осторожно вскарабкались по осыпи и оказались перед гладкой стеной.
— Направо, — сказал сверху Релг. — Вы найдете в камне углубления, по которым сможете влезть.
Они увидели совершенно круглые ямки, дюймов по шесть глубиной.
— Как ты это сделал? — спросил Дерник, разглядывая одну из них.
— Сложно объяснить, — ответил Релг. — Здесь карниз. Он ведет в следующую галерею.
Один за другим они вскарабкались по стене и оказались на карнизе рядом с Релгом. Как он и говорил, карниз вел к галерее, круто уходящей вверх. Они двинулись по ней к центру горы. По пути они миновали несколько боковых ответвлений.
— А нам не надо их обследовать? — спросил Бэйрек, когда они проходили мимо третьего или четвертого бокового хода.
— Они никуда не ведут, — сказал ему Релг.
— Откуда ты знаешь?
— Галерея, которая куда-нибудь ведет, ощущается по-иному. Та, мимо которой мы только что прошли, оканчивается тупиком примерно в ста ярдах отсюда.
Бэйрек недоверчиво фыркнул.
Они подошли к следующей отвесной стене, и Релг остановился, вглядываясь в темноту.
— Высоко? — спросил Дерник.
— Футов тридцать Я сделаю углубления, чтобы вы могли вскарабкаться. — Релг встал на колени и медленно вдавил руку в камень, потом напряг плечи и стал её поворачивать Камень затрещал, словно что-то внутри взорвалось; когда Релг вытащил руку, из углубления посыпалась каменная крошка. Он выгреб остатки, встал и погрузил руку в камень примерно в двух футах над первой ямкой.
— Здорово! — восхитился Силк.
— Это очень старый прием, — сказал ему Релг.
Они поползли по стене вслед за Релгом. Наверху пришлось протискиваться в узкую дыру. Бэйреку пришлось хуже других — он лез с проклятиями, извиваясь как змея.
— Далеко мы ушли? — спросил Силк. Он нервно смотрел на скалу, которая, казалось, давила со всех сторон, и голос у него был немного напуганный.
— Мы примерно в восьмистах футах над основанием горы, — ответил Релг. Теперь нам сюда. — Он указал на следующую галерею, которая тоже довольно круто уходила вверх.
— Галереи ведут на самую вершину? — спросил Дерник.
— Они куда-то открываются. Это все, что я пока чувствую.
— Что это? — воскликнул Силк.
Откуда то из темноты коридора доносилось одинокое пение. Мелодия была скорбная, но эхо мешало разобрать слова. Одно было ясно — поет женщина.
Белгарат изумленно ахнул.
— Что такое? — спросила его тетя Пол.
— Марагская женщина! — отвечал старик.
— Это невозможно.
— Я знаю эту песню, Пол. Это марагская погребальная песнь. Кто бы эта женщина ни была, она умирает.
Отдававшееся в извилистом коридоре эхо мешало определить, откуда идет голос; но когда они двинулись вперед, пение стало громче.
— Здесь, — сказал наконец Силк. Он остановился и повернулся к боковому коридору. Пение резко оборвалось.
— Не подходите, — резко предупредила невидимая женщина. — У меня нож.
— Мы друзья, — сказал Дерник. Она горько рассмеялась.
— У меня нет друзей. Обратно вы меня не заберете. Нож достаточно длинный, чтобы достать до моего сердца.
— Она думает, мы мерги, — прошептал Силк.
Белгарат возвысил голос. Он говорил на языке, которого Гариону никогда еще не доводилось слышать. Через минуту женщина заговорила сбивчиво, словно припоминая давно забытые слова.
— Она думает, это уловка, — тихо сказал им старик. — Она говорит, нож приставлен к самому её сердцу, так что мы должны быть осторожны. — Он снова заговорил в темноту, женщина отвечала. Язык, на котором они говорили, был нежный и певучий.
— Она говорит, что позволит одному из нас приблизиться, — сказал Белгарат наконец. — Она все еще нам не доверяет.
— Пойду я, — сказала тетя Пол.
— Осторожнее, Пол. Вдруг она в последний момент решит заколоть не себя, а тебя.
— Я справлюсь, отец. — Тетя Пол взяла у Бэйрека светильник и медленно пошла по галерее, спокойно говоря на ходу.
Остальные стояли в темноте, напряженно прислушиваясь к гулу голосов из коридора. Тетя Пол тихо говорила с марагской женщиной.
— Вы можете подойти, — сказала она наконец. Они пошли по галерее на звук её голоса.
Женщина лежала рядом с маленьким озерцом. Пышные черные волосы спутались, лицо выражало обреченность У неё были широкие скулы, полные губы, темно-синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Жалкие лохмотья не скрывали бледного тела. Релг шумно вздохнул и сразу повернулся спиной.
— Её зовут Таиба, — тихо сказала тетя Пол. — Она бежала из невольничьего каземата под Рэк Ктолом несколько дней назад.
Белгарат опустился на колени рядом с обессиленной женщиной.
— Ты из народа марагов, так ведь? — спросил он с жаром.
— Мать говорила, что да, — подтвердила она. — Это она научила меня древнему языку. — Темные спутанные волосы лежали на её бледной щеке.
— Есть ли еще среди невольников мараги?
— Думаю, мало. Трудно сказать У большинства рабов отрезаны языки.
— Ей надо поесть, — сказала тетя Пол. — Кто-нибудь что-нибудь захватил?
Дерник вытащил из-за пояса мешочек и протянул ей.
— Сыр, — сказал он, — и немного вяленого мяса. Тетя Пол развязала мешочек.
— Знаешь ли ты, как попали сюда твои соотечественники? — спросил Белгарат рабыню. — Подумай. Это очень важно.
Таиба пожала плечами.
— Мы всегда жили здесь — Она взяла предложенную еду и жадно на неё набросилась.
— Не так быстро, — предупредила тетя Пол.
— Может быть, ты когда-нибудь слышала, как мараги очутились в невольничьих казематах мергов? — настаивал Белгарат.
— Мать когда-то говорила мне, что тысячу лет назад мы жили в стране под открытым небом и не были рабами, — ответила Таиба. — Но я ей не поверила. Такие сказки рассказывают детям.
— Про марагскую кампанию толнедрийцев рассказывают всякое, — заметил Силк. — Ходят упорные слухи, что некоторые командиры легионов, вместо того чтобы убивать своих пленников, продавали их найсанским работорговцам. На толнедрийцев похоже.
— Думаю, это возможно, — сказал Белгарат, хмурясь.
— Надо ли нам задерживаться здесь? — резко осведомился Релг. Он упорно стоял спиной, а напряженность позы явно выдавала его негодование.
— За что он на меня сердится? — спросила Таиба. От усталости она едва шептала.
— Прикрой наготу, женщина, — сказал Релг. — Ты оскорбляешь благопристойность.
— И все? — Она рассмеялась приятным грудным смехом. — Другой одежды у меня нет. — Она посмотрела на себя. — Кроме того, со мной все в порядке. Я не калека и не уродина. Зачем мне прятать свое тело?
— Бесстыдница, — возмутился Релг.
— Если тебя смущает, не смотри.
— У Релга кой-какие проблемы на почве религии, — сухо сказал ей Силк.
— Не напоминайте о религии. — Она поежилась.
— Видите, — фыркнул Релг, — она совершенно испорчена.
— Не совсем так, — возразил ему Белгарат. — В Рэк Ктоле слово «религия» означает алтарь и нож.
— Гарион, — сказала тетя Пол, — дай мне твой плащ.
Юноша расстегнул тяжелый шерстяной плащ и протянул своей тете. Она начала укутывать измученную рабыню, но вдруг остановилась и посмотрела на неё пристально.
— Где твои дети? — спросила она.
— Их забрали мерги, — страшным голосом отвечала Таиба. — Двух крошечных девочек — очень хорошеньких. Их уже нет.
— Мы их тебе вернем, — порывисто пообещал Гарион. Она горько рассмеялась.
— Не думаю. Мерги отдали их гролимам, а гролимы — закололи на алтаре Торака. Сам Ктачик держал нож Гарион похолодел.
— Плащ теплый, — сказала Таиба, с благодарностью разглядывая грубую ткань. — Я так давно не могла согреться. — Она вздохнула с усталым удовлетворением.
Белгарат и тетя Пол переглянулись поверх лежащей женщины.
— Наверное, я что-то сделал правильно, — загадочно заметил старик после недолгого молчания. — Столько искать и наткнуться на неё случайно!
— Ты уверен, что это она, отец?
— Почти наверняка. Все сходится — до последней мелочи. — Он втянул воздух и с шумом выдохнул. — Тысячу лет это меня угнетало. — Он вдруг сделался на редкость самодовольным. — Как ты бежала из невольничьих казематов? — спросил он мягко.
— Один из мергов позабыл запереть дверь, — сонно отвечала она. Выбравшись наружу, я нашла нож, хотела разыскать Ктачика и убить, но заблудилась Здесь так много пещер… так много… Хотела бы я убить его прежде, чем умру, но теперь надежды мало. — Она с сожалением вздохнула. — Мне кажется, я бы поспала. Я очень устала.
— Ты здесь побудешь? — спросила тетя Пол. — Мы должны идти дальше, но мы вернемся. Тебе что-нибудь нужно?
— Может быть, немного света, — вздохнула Таиба. — Всю жизнь я прожила в темноте. Думаю, мне бы хотелось умереть при свете.
— Релг, — сказала тетя Пол, — сделай ей свет.
— Он может понадобиться нам самим. — Голос Релга все еще звучал оскорбленно.
— Ей нужнее.
— Сделай, Релг, — твердо приказал алгосу Белгарат. Релг, насупясь, смешал на плоском камне порошки и подбавил немного воды. Густая смесь засветилась.
— Спасибо, — просто сказала Таиба.
Релг не удостоил её ответом, даже взглядом.
Они вернулись по галерее, оставив рабыню с тусклым светильником у озерца Она снова затянула песню, очень тихо и очень сонно.
Релг вел их по темным извилистым коридорам. Довольно часто приходилось взбираться вверх. Часы тянулись за часами, хотя счет времени терялся в этом вечном мраке. Они опять взбирались по отвесным склонам, шли галереями, которые вились все вверх да вверх в огромной скале. Гарион окончательно потерял направление и гадал про себя, знает ли сам Релг, куда их ведет. Они обогнули очередной угол и почувствовали легкое дуновение ветра. Ветер принес гнусную вонь.
— Что так воняет? — спросил Силк, морща острый нос.
— Скорее всего, невольничьи казематы, — ответил Белгарат. — Мерги не особо озабочены санитарией.
— Казематы под Рэк Ктолом, так ведь? — спросил Бэйрек.
Белгарат кивнул.
— Они выходят в сам город?
— Насколько я знаю, да.
— Ты свое дело сделал, Релг, — сказал Бэйрек, хлопая алгоса по плечу.
— Не прикасайся ко мне, — сказал Релг.
— Извини, Релг.
— Невольничьи казематы охраняются, — сказал Белгарат. — Нам придется не шуметь.
Осторожно ступая, они медленно двинулись по галерее. Гарион не был уверен, когда именно ему стало ясно, что галерея эта — дело человеческих рук. Наконец они увидели в стене приоткрытую дверь.
— Есть там кто-нибудь? — прошептал Гарион Силку. Маленький драсниец скользнул к двери, держа кинжал наготове, и быстро заглянул в щель.
— Только кости, — мрачно сообщил он. Белгарат жестом приказал остановиться.
— Эти нижние галереи, вероятно, заброшены, — сказал он очень тихо. — После того как была построена дорога, мергам уже не требовались многие тысячи рабов. Мы пойдем выше, но будьте начеку и идите тихо.
Они крадучись двинулись вверх по галерее мимо покрытых ржавчиной железных дверей — все эти двери были приоткрыты. В конце подъема галерея круто сворачивала в противоположную сторону и опять шла вверх.
На стене были грубо нацарапаны слова. Букв таких Гарион не знал и прошептал тихо: «Дедушка», указывая на них.
Белгарат посмотрел и хмыкнул.
— Девятый уровень, — пробормотал он. — Мы все еще очень глубоко под городом.
— Скоро ли мы начнем встречать мергов? — Бэйрек положил руку на рукоять меча и оглянулся. Белгарат пожал плечами.
— Трудно сказать. Полагаю, обитаемы только верхние два-три уровня.
Они шли дальше вверх. Галерея вновь круто повернула. На стене опять было что-то написано незнакомыми буквами.
— Восьмой уровень, — перевел Белгарат. — Идемте. Чем дальше они шли, тем сильнее становилась вонь.
— Свет впереди, — резко предупредил Дерник, когда они собрались сворачивать на четвертый уровень.
— Ждите здесь, — выдохнул Силк и метнулся за угол, прижимая к ноге кинжал.
Тусклый огонек покачивался, постепенно приближаясь.
— Кто-то с факелом, — пробормотал Белгарат.
Свет вдруг мелькнул, отбрасывая колеблющиеся тени, потом перестал покачиваться. Через несколько секунд вернулся Силк, тщательно вытирая кинжал.
— Мерг, — сказал он. — По-моему, он что-то искал. Камеры здесь еще пустые.
— Что ты с ним сделал? — спросил Бэйрек.
— Затащил в одну из камер. Его найдут, только если станут искать специально.
Релг старательно завязал глаза.
— Даже из-за такого слабого освещения? — спросил Дерник.
— Из-за его цвета, — объявил Релг.
Они обогнули угол и пошли вверх по галерее четвертого уровня. Через сто ярдов они увидели воткнутый в стену факел, а приблизившись — длинную полосу крови на корявом каменном полу.
Белгарат остановился в двери в камеру, почесывая бороду.
— Во что он был одет? — спросил он Силка.
— В длинную одежду с капюшоном, — ответил Силк. — А что?
— Принеси её.
Силк поглядел на старика, потом кивнул. Он зашел в камеру и через секунду вернулся с длинным мергским одеянием, которое и протянул Белгарату.
Тот критически оглядел длинную дыру на спине.
— В следующий раз постарайся не делать таких больших дыр, — сказал он.
Силк ухмыльнулся.
— Извини, я, кажется, перестарался. Впредь буду аккуратней. — Он взглянул на Бэйрека. — Хочешь со мной? — пригласил он.
— Разумеется. Идем, Мендореллен? Рыцарь сурово кивнул, берясь за меч.
— Мы подождем здесь, — сказал Белгарат. — Будьте осторожны, но и времени зря не теряйте.
Бэйрек, Мендореллен и Силк крадучись двинулись по галерее к третьему уровню.
— Сколько, по-твоему, времени, отец? — тихо спросила тетя Пол, когда они исчезли.
— Несколько часов после полуночи.
— Успеем ли мы до рассвета?
— Постараемся.
— Может быть, нам переждать день и выйти, когда стемнеет?
Старик нахмурился.
— Не думаю, Пол. Ктачик что-то замыслил. Он знает, что я иду — я почувствовал это на прошлой неделе, — но еще не сделал своего шага. Не будем давать ему лишнего времени.
— Он будет драться с тобой, отец.
— Это давно должно было произойти, — отвечал он. — Мы с Ктачиком тысячи лет кружили один вокруг другого, потому что время все никак не приходило. Наконец оно пришло. — Старик мрачно поглядел в темноту. — Когда это начнется, Пол, я попрошу тебя не вмешиваться.
С минуту она смотрела на суровое лицо старика, потом кивнула.
— Как хочешь, отец, — проговорила она.
