Глава 24

Все следующее утро они ехали вдоль гребня на восток. Зимнее небо над головой было голубым, солнце совсем не грело. Релг снова завязал глаза и, борясь с паникой, бормотал молитвы. Несколько раз они видели на юге, среди песка и солончаков, облака пыли, но так и не поняли, что это — мерги-дозорные или просто ветер.

В полдень задуло с юга. Огромное чернильное-черное облако скрыло рваные очертания южных пиков. Со зловещей неумолимостью облако ползло к путникам, под его закопченным подбрюшьем вспыхивали молнии.

— Нехорошая буря приближается, Белгарат, — проворчал Бэйрек, глядя на облако. Белгарат покачал головой.

— Это не буря, — ответил он. — Это пепел. Вулкан снова извергается, и ветер несет облако на нас. Бэйрек скривился, потом поежился.

— По крайней мере, когда он начнет падать, мы сможем больше не опасаться, что нас увидят, — сказал он.

— Гролимы будут искать нас не глазами, Бэйрек, — напомнила тетя Пол.

Белгарат почесал бороду.

— Полагаю, что мы должны предпринять ответные шаги.

— Такой большой отряд трудно заслонить, отец, — заметила тетя Пол. — Да еще лошади.

— Я думаю, ты управишься, Пол. У тебя это всегда отлично получалось.

— Я смогу держать свою сторону, если ты будешь держать свою, Старый Волк.

— Боюсь, Пол, что не смогу тебе помочь. Сам Ктачик нас ищет. Я уже несколько раз его чувствовал и должен буду сосредоточиться на нем. Если он решит ударить по нам, то будет действовать молниеносно. Я должен быть наготове и не могу отвлекаться на заслон.

— Одной мне с этим не справиться, отец — возразила она. — Никто не может в одиночку охватить столько людей и лошадей.

— Гарион тебе поможет.

— Кто, я? — Гарион оторвал взгляд от зловещего облака и уставился на деда.

— Он никогда этого прежде не делал, отец, — заметила тетя Пол.

— Все равно ему когда-то придется учиться.

— Сейчас едва ли подходящее время для экспериментов.

— Он отлично справится. Потренируй его немного, чтобы он сообразил, что к чему.

— Что именно мне нужно делать? — спросил Гарион с опаской.

Тетя Пол сурово взглянула на Белгарата, потом повернулась к Гариону.

— Я объясню тебе, милый, — сказала она. — Прежде всего ты должен оставаться спокойным. Это вовсе не так и сложно.

— Но ты только что говорила…

— Неважно, что я говорила, милый. Главное, слушай внимательно.

— Что именно я должен делать? — повторил он с сомнением.

— Прежде всего расслабься, — ответила она, — и думай о песке и камнях.

— И все?

— Пока все. Сосредоточься. Он подумал о песке и о камнях.

— Нет, Гарион, не о белом песке. О черном, который вокруг нас.

— Ты этого не говорила.

— Я думала, это не обязательно. Белгарат рассмеялся.

— Может быть, ты хочешь это сделать, отец? — спросила она сердито. Потом опять повернулась к Гариону. — Давай снова, милый. Постарайся на этот раз сделать правильно.

Он сосредоточился.

— Уже лучше, — сказала она. — Теперь, когда образ песка и камней в твоей голове окрепнет, как бы вытолкни этот образ внутрь полукруга, который охватывает часть пространства справа от тебя. Левую сторону я возьму на себя.

Он напрягся. Это было самое трудное из того, что ему когда-нибудь приходилось делать.

— Не толкай так сильно, Гарион. Образ идет складками, и мне трудно с тобой соединиться. Держи его ровным и гладким.

— Извини. — Он разгладил.

— Как, на твой взгляд, отец? — спросила она старика. Гарион почувствовал чуткое прикосновение к образу, который держал в голове.

— Неплохо, Пол, — сказал Белгарат. — Совсем неплохо. У мальчика талант.

— Что именно мы делаем? — спросил Гарион. Несмотря на холод, лоб его покрылся испариной.

— Вы делаете заслон, — сказал ему Белгарат. — Вы окружаете себя образом песка и камней, а он сливается с настоящими камнями и песком вокруг нас. Когда гролимы мысленно нас выслеживают, они ищут людей и лошадей. Они не замечают нас, потому что видят только песок и камни.

— Это все, что от нас требуется? — Гариону понравилось, что все так просто.

— Не совсем, — сказала тетя Пол. — Придется еще растягивать заслон, чтобы он охватил всех нас. Давай потихоньку, фут за футом.

Это оказалось сложнее. Ткань образа несколько раз рвалась, пока Гариону удалось растянуть её настолько, чтобы удовлетворить тетю Пол. Он чувствовал, что там, где их воображаемые картинки соединяются, почему-то сливаются и их сознания.

— По-моему, теперь у нас получилось, отец, — сказала тетя Пол.

— Я говорил тебе, он сумеет, Пол. Багряно черное облако зловеще катилось к ним по небу, из-под него доносилось глухое ворчание громовых раскатов.

— Если пепел будет такой же, как в Найссе, нам придется ехать вслепую, Белгарат, — сказал Бэйрек.

— Не тревожься, — откликнулся чародей. — Я обнаружил Рэк Ктол. Не одни гролимы могут определять направление таким образом. Едем дальше.

Они опять поехали вдоль гребня. Облако скрыло уже полнеба. Гром гремел беспрерывно, в кипящих черных клубах вспыхивали молнии. Они были сухие, трескучие. Это миллионы крохотных частиц терлись друг о друга, вызывая чудовищный статический разряд. Когда в холодном воздухе начали оседать первые черные пылинки, отряд вслед за Белгаратом спустился с гребня на песок.

К концу первого часа Гарион обнаружил, что держать мысленный образ стало гораздо легче. Теперь ему уже не требовалось напрягать все свое внимание, как поначалу. К концу второго часа это было уже не более чем нудно. Чтобы развеять скуку, Гарион подумал об огромном скелете, который они видели, съезжая в низину. Скрупулезно он воссоздал его и поместил в то изображение, которое держал в голове. В целом скелет выглядел неплохо, и это было хоть какое то занятие.

— Гарион, — сказала тетя Пол сердито, — брось заниматься творчеством.

— А что?

— Думай о песке. Скелет по-своему мил, но с одной стороной выглядит несколько странновато.

— Одной стороной?

— С моей стороны изображения нет никакого скелета — только с твоей. Давай попроще, Гарион. Не перебарщивай.

Они ехали, закутав лица, чтобы едкий пепел не забивался в нос и в рот. Гарион почувствовал испытующее прикосновение к образу, который держал в голове, словно что-то легонько колотилось в его мозг. На ощупь оно было как извивающийся головастик, один из тех, которых он ловил когда то на Фолдоровой ферме.

— Держи крепче, Гарион, — сказала тетя Пол. — Это гролим.

— Он нас видит?

— Нет. Вот он прошел мимо. — И пульсирующее прикосновение исчезло.

Ночь они провели за еще одной кучей камней, которые во множестве были рассеяны по пустыне. Дерник снова соорудил из камней и полога укрытие. Они поужинали хлебом и вяленым мясом. Огня не разводили. Тетя Пол и Гарион поочередно держали над ними изображение голого песка, как зонтик. Гарион обнаружил, что, когда не двигаешься, это гораздо легче.

На следующий день пепел еще падал, но небо уже не было таким непроглядно черным, как вчера.

— По-моему, проясняется, Белгарат, — сказал Силк, когда они седлали коней. — Если тучу пронесет, мы снова будем натыкаться на патрули.

Старик кивнул.

— Нам стоит поторопиться, — согласился он. — Я знаю место, где мы сможем спрятаться, — лигах в пяти севернее города. Я хочу добраться туда раньше, чем пепел осядет. Со стен Рэк Ктола видно на десять лиг во все стороны.

— Ужели стены те столь высоки? — спросил Мендореллен.

— Выше, чем ты можешь себе вообразить.

— Выше стен Во Мимбра?

— В десять раз выше. В пятьдесят раз выше. Ты не поймешь, пока не увидишь.

Они ехали весь день без остановок. Гарион и тетя Пол держали свой заслон. Испытующие прикосновения гролимов ощущались теперь все чаще. Несколько раз давление на мозг Гариона было очень сильным и возникало неожиданно.

— Они знают, что мы делаем, отец, — сказала тетя Пол старику. — Они пытаются пробить экран.

— Держи его крепко, — ответил он. — Ты знаешь, как поступить, если кто-нибудь из них прорвется. Она кивнула. Лицо у неё было мрачное.

— Предупреди мальчика.

Она опять кивнула и повернулась к Гариону.

— Выслушай меня внимательно, милый, — сказала она очень серьезно. Гролимы пытаются захватить нас врасплох. Самый лучший заслон можно пробить, если ударить по нему достаточно быстро и достаточно резко. Если кому-нибудь из них удастся прорваться, я скомандую тебе «стой». Когда я это скажу, ты должен немедленно стереть изображение и отключить сознание от моего.

— Я не понимаю.

— И не надо. Просто делай в точности, как я говорю. Если я скажу тебе «стой», немедленно разорви нашу мысленную связь. Я буду делать нечто чрезвычайно опасное и не хочу задеть тебя.

— Могу ли я помочь?

— Нет, милый. Не сейчас.

Они ехали дальше. Пепел падал все реже, небо над головой стало мглистым, желтовато голубым. Солнечный шар, бледный и круглый, как полная луна, появился на юго-западе, низко над горизонтом.

— Гарион, стой!

Это было уже не прикосновение, а резкий удар. Гарион сглотнул и выбросил из головы изображение песка. Тетя Пол замерла, глаза её сверкали. Взметнув руку, она произнесла только одно слово. Высвобожденная волна энергии обрушилась на Гариона. В отчаянии он осознал, что мысленно все еще связан с нею. Соединяя изображения, сознания их спаялись так прочно, что их невозможно было разъединить. Гарион почувствовал, как невидимая сила увлекает его мозг. Два сознания, спаянных вместе, взметнулись, как плеть, пронеслись по слабому следу мысли, ударившей в заслон, и нашли её источник. Они коснулись чужого сознания, которое ликовало, что их обнаружило. Теперь, найдя цель, тетя Пол ударила всей своей мысленной силой. Разум, которого они коснулись, отпрянул, пытаясь порвать связь, но было уже поздно. Гарион чувствовал, как-то, чужое сознание пухнет, расширяется невыносимо. Потом оно вдруг лопнуло, взорвалось бессвязным умопомешательством, рассыпалось, пораженное громоздящимся на ужас ужасом. Потом был бег, бег вслепую меж каких-то темных камней, бег с единственной мыслью о страшном, окончательном избавлении. Камни исчезли, и Гариону показалось, что он падает с немыслимой высоты. Он с трудом отключил свое сознание.

— Я велела тебе держаться в стороне, — сказала тетя Пол резко.

— Я ничего не мог поделать. Я не мог освободиться.

— Что случилось? — спросил Силк недоуменно.

— Гролим прорвал заслон, — ответила тетя Пол.

— Он нас видел?

— На мгновение. Это неважно. Он уже мертв.

— Ты убила его? Как?

— Он забыл защититься. Я прошла по его мысли к нему.

— Он обезумел, — сказал Гарион срывающимся от пережитого ужаса голосом. Он спрыгнул с чего-то очень высокого. Он хотел спрыгнуть. Это был единственный способ избавиться оттого, что с ним произошло. — Гарион ощущал дурноту.

— Ты наделала уйму шума, Пол, — сказал Белгарат со страдальческой миной. Давно уже ты не была такой неуклюжей.

— У меня был вот этот пассажир. — Она бросила на Гариона ледяной взгляд.

— Я не виноват, — оправдывался Гарион. — Ты так крепко меня держала, что я не мог вырваться.

— С тобою это бывает, Пол, — сказал Белгарат. — Контакт становится слишком личным, и ты хочешь сохранить его навсегда. Полагаю, это как-то связано с любовью.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что они говорят? — спросил Силк Бэйрека.

— И догадываться не хочу.

Тетя Пол задумчиво посмотрела на Гариона.

— Может быть, это действительно была моя вина, — согласилась она наконец.

— Тебе когда-нибудь придется его отпустить, Пол, — серьезно сказал Белгарат.

— Возможно… но не сейчас.

— Лучше вам снова сделать заслон, — посоветовал старик. — Они теперь знают, где мы примерно, и будут нас искать.

Она кивнула.

— Думай снова про песок, Гарион.

Они продолжали ехать весь вечер. Пепел постепенно редел, с каждой следующей милей видимость улучшалась. Теперь они уже различали очертания каменных гряд и торчащие из песка базальтовые столбы.

Когда они подъехали к еще одному гребню, Гарион разглядел в туманной дымке впереди что-то темное и очень большое.

— Здесь мы можем спрятаться до темноты, — сказал Белгарат, спешиваясь.

— Где мы? — спросил Дерник, оглядываясь по сторонам.

— Это Рэк Ктол. — Старик указал на темную громаду. Бэйрек сощурился.

— Я думал, это просто гора.

— Гора и есть. Рэк Ктол стоит на её вершине.

— Как и Пролга, верно?

— Внешне похоже, но здесь обитает колдун Ктачик, что принципиально меняет дело.

— Я думал, Ктачик — чародей, — сказал Гарион озадаченно. — Почему ты всегда называешь его колдуном?

— Так я выражаю свое презрение, — ответил Белгарат. — В нашем кругу это почитается за смертельное оскорбление.

Они оставили лошадей между большими каменными глыбами за гребнем, а сами забрались еще футов на сорок вверх, где и укрылись в ожидании темноты.

По мере того как пепел падал все реже, гора выступала все четче. Это была не столько гора, сколько скала, вздымающаяся над пустыней. Основание её, заваленное каменной осыпью, было миль пять в поперечнике, склоны крутые и черные, как ночь.

— Сколь высока она? — спросил Мендореллен, непроизвольно переходя на шепот.

— Больше лиги, — ответил Белгарат. Крутая насыпная дорога резко поднималась в гору, затем обвивалась вокруг неё.

— Полагаю, её долго строили, — заметил Бэйрек.

— Около тысячи лет, — ответил Белгарат. — Пока строили, мерги скупали всех рабов, попавших в руки найсанцам.

— Мрачная история, — заметил Мендореллен.

— И мрачное место, — согласился Белгарат.

Холодный ветер унес остатки пепла. Очертания города проступили на вершине скалы. Стены были черны. Подобно каменному основанию, черные башни венчали их, разбросанные в беспорядке. Черные шпили вставали из-за стен и, подобно копьям, кололи вечернее небо. Мерзость и зло исходили от твердыни гролимов, нависшей над диким запустением, над песками и камнями, над выдыхающими серу болотами у её подножья. Солнце садилось в черные облака над зубчатыми горами, обрамляющими пустыню, и заливало мрачную крепость пунцовым светом. Казалось, стены Рэк Ктола кровоточат, как если бы вся кровь, пролитая на всех алтарях Торака с начала дней, проступила на стенах ужасного города, и всех океанов мира не хватило бы, чтобы смыть её.