Нельзя сказать, что мысли Виктора так уж отличались от мыслй американского адмирала. Разве что подход у него был, как это часто свойственно русским людям, несколько более творческим. В принципе, народное творчество — это было все, что он мог реально противопоставить противнику, в разы превосходившему его и по численности, и по мощи огня. Ну и еще куда лучшую слетанность экипажей, выучку, огромный боевой опыт, что вполне логично для служащих на фортпостах. И еще — резерв времени. Пол года коалиция собирала флот, а время — великая ценность, если, конечно, грамотно уметь его использовать.

Сейчас Виктор сидел в рубке своего флагмана, линейного крейсера «Орел», командиром которого, по совместительству, являлся. Панорамные экраны передавали картину окружающего пространства, но и только — иллюминаторы крейсера были наглухо задраены, во избежание, так сказать, да и все равно, обладай Виктор даже сверхчеловеческим зрением, он бы в них не увидел ничего, даже висящих менее чем в километре, ничтожном по меркам космоса расстоянии, кораблей своей эскадры. Или флота? Как правильно называть станет ясно после сражения. Не увидел бы, потому что за бортом была одна только серая, противная на вид муть. Корабли висели в верхних слоях атмосферы местного Юпитера и, если бы не курсантская еще подготовка, ощутимая даже здесь гравитация просто вминала бы людей в пол. Молодежи, которую Виктор собрал в своих владениях, было намного тяжелее и, хотя они крепились и старались не показывать, как им хреново, старшими по вахтам выходили только прошедшие еще земную подготовку — так надежнее. Зато эти неудобства с лихвой окупались незаметностью — ни один радар, ни обычный, ни гравитационный, не смог бы различить здесь ничтожные по сравнению с газовым гигантом тушки кораблей. А маскировка была, пожалую, основным козырем Виктора в предстоящем сражении.

Вот и висели они, как мухи в патоке, а сотни маленьких, почти неразличимых спутников слежения болтались на орбите и передавали информацию. Спутники могли работать только в пассивном режиме, дабы не открыть врагу свое местоположение и не насторожить его раньше времени, передавая на крейсера информацию сжатыми пакетами, но и той информации, что они передавали, было достаточно, чтобы понять — все идет по плану. Ну, или почти по плану, ибо еще ни дно сражение не развивалось в точности так, как предписывают планы и устав. Впрочем, сейчас куда более принципиальным было то, что Юпитер находился лишь в нескольких световых секундах от вражеской эскадры, что позволяло отслеживать ее маневры практически в реальном времени.

А шла американская (ну, в основном американская) эскадра мало не идеально, в точности по рассчитанному Айнштейном маршруту, прямой линией соединяющему точки переходов. Шла без каких-либо противоракетных маневров и даже без серьезного прикрытия, пара крейсеров впереди с позади эскадры с отрывом едва в световую секунду, не в счет. Ну правильно, кого им здесь опасаться — сильнейшей эскадре современности, да еще и практически на собственной территории. И даже то, что корабли оказались четко разделены как по национальной, так и по классовой принадлежности, тоже было предсказано заранее. Словом, походный ордер, а никак не боевое построение.

Виктор несколько раз с силой сжал и разжал пальцы на подлокотниках кресла. Вокруг него, на боевых постах, сидели его офицеры, похожие в своих боевых скафандрах на сверкающие металлические статуи. Виктор был здесь единственным, кто не надел этих доспехов — несмотря на определенные (и, надо сказать, немалые) преимущества, такая броня обладала двумя ярко выраженными недостатками. Во первых, как бы ни были хороши управляющие системы и как бы ни совершнны были приводы, управляющие сложнейшей машинерией, упрятанной в толщу скафандра, они все равно снижали скорость реакции. Пусть чуть-чуть, но в бою бывает важна каждая секунда. А второй недостаток — это, скорее, производная от человеческой психики, чем от механики. Сидя под такой дополнительной броней, мощной, надежной, а главное, реально ощутимой, лежащей в буквальном смысле слова на плечах, человек начинал чувствовать себя неуязвимым. Как бы ни был он профессионален, все равно приходилось делать над собой усилие, чтобы перебороть это возникающее на подсознательном уровне чувство кажущегося всемогущества. А за всемогущество, как известно, надо платить. Реально здесь, в боевой рубке крейсера, случись попадание, заканчивающееся пробитием брони, вероятнее всего никто не уцелеет. Скафандры, будь они хоть трижды боевые, увеличивают шансы на выживание лишь на три-пять процентов. Немало, конечно, но зато управление кораблем в легком, не внушающем чувства ложной защищенности скафандре или даже вовсе без него, снижают саму вероятность попадания процентов на двадцать. Просто потому, что не возникает у человека желания лезть на рожон, а, напротив, появляется желание лишний раз уклониться от чрезмерной опасности. Словом, храбрость хороша, но разумно культивируемая осторожность иногда лучше.

Глядя на командира, почти все решили идти в бой без брони, но Виктор запретил — для эффективного маневрирования в бою хватит и одного человека. Он командир — ему и рисковать, а остальным лишние шансы никогда не помешают, поэтому только он сидел в своем кресле, обтянутый лишь тонкой оболочкой повседневного рабочего скафардра, перчатки сняты, но это не страшно, натянуть их можно в течение пары секунд, а руки лучше чувствуют клавиатуру управления, когда между рычагами, тумблерами и прочей тонкой машинерией нет ничего лишнего. Вместо обычного шлема, на голове тактический, с отображающейся информацией, с возможностью моментальной многоканальной связи и прочими маленькими радостями жизни. Конечно, он не герметичен, однако и его можно сбросить и надеть стандартный шлем почти мгновенно. Впрочем, разгерметизация рубки почти наверняка будет означать прямое попадание чего-нибудь тяжелого и взрывающегося, а значит, до надетого гермошлема Викотор, скорее всего, не доживет. Впрочем, для того, чтобы развалить рубку такого корабля надо ОЧЕНЬ постараться: ядерное оружие запрещено, а все остальное для брони «Орла» не так уж и опасно — немцы строят крепко. Да и попасть в атакующий корабль чем-либо серьезным, а стало быть, стреляющим мощно, но неторопливо, довольно таки проблематично. Скорость — вот главная защита крейсеров. Скорость да, пожалуй, собственное вооружение, вполне реально способное как подавить вражеские огневые точки, так и перехватить ракеты и торпеды еще на подходе. Надо сказать, когда-то, еще в той жизни, Айнштейну на «Витязе» ОЧЕНЬ повезло, что бой он вел на сверхмалой дистанции против неготового к бою противника. Будь у американцев тогда время подготовиться или просто будь дистанция чуть побольше — и торпеды русского крейсера были бы просто перехвачены. В реальном бою со сравнимым противником, несмотря на невероятную скорость ракет и торпед и многоуровневую систему преодоления систем противоракетной обороны кораблей, включающей маневровые двигатели, обеспечивающие хаотичность траектории, системы подавления радаров, отстрел ложных целей и прочие прелести развитых технологий убийства, до цели редко добирается больше восьми процентов зарядов. Чаще, надо сказать, меньше.

Вот тот опыт боя на ближней дистанции с неподготовленным противником и был положен Виктором в основу его плана. Плана рискованного, не имеющего ни малейшего запаса прочности, однако дающего шансы на победу. Другого варианта он, по чести говоря, не видел. На реализацию его были брошены все ресурсы базы, прикрыты на время все второстепенные проекты, включая тот самый приснопамятный танковый завод, все нефтяные проекты, все экономические работы. Все для фронта, все для победы — и это был не пустой звук.

Самой большой проблемой, как всегда, оказались ресурсы. И человеческие, и сырьевые, и, главное, технологические. Если с людьми можно было, в принципе, решить — большинство офицеров флота имело широкое и достаточно разностороннее образование, да и с сырьем, в первую очередь с запчастями, на основе которых и клепалось, в общем то, оружие, было не так чтобы смертельно (корабли, которые пригонялись пиратами, да и оставшийся после сражений лом, служили хотя и не слишком стабильным, но богатым источником необходимой мелочевки), то вот технологии… Ну что поделать, оружейное производство создавалось на базе ремонтного, а требование к военному заводу полного цикла и мастерской, пусть даже и хорошей, отлично оснащенной, но предназначенной всего лишь для ремонта и восстановления поврежденной техники, все-таки разное. Соответственно, разным было и оснащение этих производств. К тому же все, что было в распоряжении Виктора, предназначалось или для текущего ремонта совсем уж легкого оружия и планетарного транспорта типа автомобилей, в лучшем случае тракторов, или уж для серьезного ремонта крупных боевых кораблей и драккаров. Промежуточного звена как раз и не было, а в данной ситуации необходимо было как раз оно. Плюс требовались не технические характеристики и чертежи, которых было более чем достаточно для ремонтных работ — требовался полный технологический цикл, который пришлось создавать с нуля, не имея, естественно под рукой таких специалистов как на Земле, где все это и разрабатывалось. Словом, адова работа, однако же справились, восстановили по обрывкам информации всю технологическую цепочку, в чем-то упростили, пожертвовав качеством и эффективностью, однако массовость производства была сейчас куда важнее.

Пахать, конечно, пришлось, но не меньше, а возможно, и еще больше пришлось угробить сил на сохранение приготовлений в секрете. То, что чьи-то агенты работают на мятежной базе, было ясно с самого начала — когда народу много, просто невозможно предотвратить инфильтрацию вражеской агентуры. Тот факт, что информация о нестандартной вербовке специалистов просочилась наружу, только подтвердил предположение, превратив его в уверенность. К тому же пираты… Эти малоорганизованные и насквозь продажные группы просто не могли не быть насыщены агентурой всех, кому не лень, вдоль и поперек. Конечно, Айнштейн тоже имел на Земле собственную агентуру, но, в силу специфики ситуации, возможности у него были дохленькие. О подготовке Каолиционного флота и дате его выхода он еще знал, о вот узнать, откуда идет утечка информации… Это уже совсем из дугой оперы. Контрразведовательные мероприятия тоже мало что дали — взяли двух мелких сошек из обслуживающего персонала, и только. Ну, не было у Айнштейна по настоящему серьезных профессионалов, да и сам он был скорее любителем, азы, которые давали в Академии, так азами и оставались. Организовать противодиверсионные мероприятия на корабле и обеспечить контрразведовательную работу целой планету — две большие разницы.

Однако фамилия Айнштейн, хотя предки носящего ее человека и потеряли связь с прародиной много поколений назад, к чему-то обязывала. И глава маленькой, но гордой спецслужбы нашел-таки выход. Простой, как три копейки.

В чем нуждается любой агент, внедренный в тыл противника с целью разведки? Ну конечно в средствах связи, а вот тут-то и получался у засланцев прокол. Маленький, но очень труднопреодолеваемый.

Все дело в том, что единственным реальным средством связи для межпространственного сообщения были и оставались сами корабли. Ну не было им никакой реальной замены, не было, и все тут. Сколько не пытались создать яйцеголовые умники в тщательно засекреченных институтах хоть какой-то аналог радиосвязи для межпространственного сообщения, все их идеи в конце-концов заканчивались пшиком. Дальше всего в этом вопросе продвинулись, пожалуй, британцы — один из их образцов, космическая станция размером с линкор и стоимостью в пару авианосцев, даже проработала немного, передатчик исправно передавал, а приемник, такая же станция в соседнем пространстве, столь же исправно принимал сигналы. Англичане даже радовались и аплодировали на американский манер. Довольно долго, примерно минут пять — потом на обеих станциях начался странный, ни с чем несравнимый процесс, который какой-то умник обозвал межпространственным резонансом. Какой уж там был резонанс осталось тайной, но от обеих станций не осталось доже пыли, а в точках переходов в этих пространствах корабли потом с месяц еще так трясло, что казалось, они на шурупырассыплются. Некоторые, возможно, и рассыпались — во всяком случае, число пропавших без вести кораблей тогда резко подскочило и зашкалило за все мыслимые и немыслимые пределы. Потом, правда, все успокоилось, но британцы сделали выводы (возможно, не без помощи флотов сразу нескольких государств, объявившихся над их территорией в полной боевой готовности) и больше так не делали. В смысле, экспериментов опасных больше не ставили. Во избежание, так сказать.

Кстати, сам Айнштейн (чем он как-то признался Виктору) в случайности не верил ни на йоту и честно сказал, что сомневается в неизвестном и непонятном эффекте межпространственного резонанса. В принципе, это было вполне логичное предположение — спецслужбы (даже формально союзных осударств) активнейше пытались подложить друг другу свинью во всем, что касалось средств межпространственной связи, так что на борту станции мог оказаться кто угодно, принеся с собой что угодно. Так или иначе, случилось то, что случилось — к разочарованию одних и радости других заинтересованных лиц.

Итак, слабое место — связь. Чтобы ее поддерживать — нужен корабль. Свои собственные корабли, конечно, ходят, но связываться с них — занятие неблагодарное, слишком легко отследить. Хотя и такое возможно, но куда проще поддерживать связь через пиратов, благо они садятся на планету практически без ограничений и особыми моральными принципами не отягощен. Но корабль — не иголка, его легко отследить и, главное, перехватить. А раз так — действия простейшие. Свои корабли куда-либо ходят только группами минимум из трех крейсеров, капитаны и особисты предупреждены, так что передача данных уже не пройдет. А пиратов честно предупредили, что те, кто уже на планете, осаются на ней на неопределнный срок, правда, «за счет заведения», то есть на полном пансионе. В разумных пределах, конечно. А остальным на это же время запретили приближаться ближе орбиты Марса, то есть на расстояние, где устойчивая связь возможна только с мощного стационарного передатчика, которого у шпионов не могло быть априори. Честно объяснили капитанам, что ведут чистку рядов, и те так же честно согласились выполнять поставленные условия, благо деньги все равно идут.

Итак, работы были развернуты, утечки информации предотвращены. Оставалось только пахать, пахать и пахать. И ведь сделали все, успели, подготовились и вышли на перехват вражеского флота, резонно рассудив, что противника в такой ситуации надо бить по-Суворовски, то есть «удивил — значит, победил». Когда-то Суворов с семью тысячами солдат разбил вдребезги стотысячную турецкую армию просто совершив стремительный марш-бросок и выйдя на линию атаки на несколько дней раньше, чем кто-либо его ожидал. Вот и сейчас, загрузив все корабли снабжения топливом под завязку, эскадра Виктора прошла большее расстояние, чем от нее могли ожидать и, вдобавок, значительно быстрее, чем кто-либо мог предположить. Ну а выйдя к месту, которое запланировали для генерального (и единственного) сражения значительно раньше противника, начали готовить этому самому противнику ловушку. Ловушка, надо сказать, удалась на славу и сейчас вражеский флот, сам того не подозревая, уже влетел в нее, что называется, «с ушами». Оставалось аккуратненько прикрыть дверцу мышеловки и взять мышку тепленькой. Вот только все еще оставался интересный вопрос: мышка там или саблезубый тигр?

Впрочем, подготовились к бою все-таки знатно. Ну на что можно рассчитывать, когда противник кратно сильнее? На собственное мастерство, ну и, конечно, на вундервафлю (чудо-оружие, искаженный немецкий). Но кто сказал, что эта самая вафля непременно должна быть шагом вперед в техническом прогрессе? А может, надо шагнуть как раз назад? Вот теперь эту мысль и предстояло проверить, так сказать, в полевых условиях. Да и тактический ход, задуманный как дополнение к основному действу, тоже хоть и не являлся откровением, но вряд-ли мог прити кому-то в голову…

Виктор секунду помедлил, потом вдавил кнопку общей связи и совершенно спокойным голосом отдал приказ своей эскадре:

— Ну, поехали!