73
Сидя за штурвалом шаттла вторым пилотом, Каин Иннокент познал новые незабываемые ощущения полета. Он знал, что десантники называют свои абордажные шаттлы летающими гробами или братскими могилами, и бывший капитан в полной мере осознал почему. А потому, что сидя в шаттле у тебя появляется абсолютное ощущение безысходности. Тебе кажется, что ты ровным счетом ничего не можешь сделать, и это очень близко к истине. Они только и могли надеяться, что на прикрытие в виде катера и собственных самолетов.
Но самолеты тут же разлетелись и завязали схватки. Появилось гнетущее ощущение покинутости. Остался только катер, он отсекал зенитным огнем рвущиеся к шаттлам истребители наемников.
Каин переживал бой будто сам в нем участвовал на своей тэшке, дергался в кресле из стороны в сторону, сжимал зубы, если считал, что кто-то выполняет маневр недостаточно резко или желая кому-то вырваться из западни и сбросить севшего на хвост противника.
– «Носорог-один» – «Стене-один»… опасность на десять минус тридцать пять…
Каин тут же посмотрел на десять часов и «вниз» на тридцать пять градусов и увидел, как к ним почти незамеченный прорывается «сокол» охранников.
– Понял «Носорог-один», сейчас отработаем… – отозвались с катера.
Несколько зенитных пушек повернулись к новой цели и открыли заградительный огонь. Но наемника не так-то просто было отсечь и подбить. Он крутился, уходя с линии огня, и продолжал прорываться к заветной цели.
Тем временем пилот по кличке Мокруха, с сигареткой в зубах (прямо там под шлемом скафандра, и при том зажженной!), рулил шаттлом, словно какой-то водитель школьным автобусом, так же плавно и даже где-то скучающе. Он пытался зайти в мертвую зону и спрятаться от «сокола» за катером.
Каин замер. Шаттл маневрировал слишком медленно, по крайней мере по ощущениям бывшего капитана, привыкшего к стремительности маленьких истребителей, такого, как этот, несущийся на них и уже мигающий огоньками выстрелов.
Иннокенту хотелось кричать на Мокруху, чтобы он поддал газу, иначе их всех сейчас расчихвостят в хвост и гриву, но сдержался. Его сразу предупредили, что он здесь пассажир. Да и сам Каин понимал, что рядом с ним профи, проведший не один десяток, а то и сотню абордажных ходок…
Пущенная с «сокола» очередь пронеслась в каких-то метрах от борта. Самому истребителю пришлось резко уходить в сторону, иначе его бы располосовала зенитка с катера. Он пошел на второй заход. Но на этот раз за «сокол» взялся «шмель», по всей видимости, самого Обера, и на некоторое время можно было вздохнуть с облегчением.
«О господи… Если все считают, что у пилотов истребителей железные нервы, то у этих ребят они просто титановые!» – подумал Каин, искоса взглянув на пилота шаттла.
– Что, страшно? – с иронией спросил Мокруха, заметив взгляд Иннокента.
– Да… – не стал отрицать Каин. – Еще как.
– Бывает… Но это все херня… вот когда мы брали на абордаж крейсер, вот где страшно было.
– Так они ж все слепые уже были…
– Я о «Центурионе», у него как раз все пушки работали отлично… едва дотянул. Он мне все днище распахал, еще несколько секунд работы – и десантный отсек пробило бы насквозь, и всех, кто там был, нашпиговало бы разрывными снарядами, я уже молчу о топливных отсеках… уже на дублирующей системе шел.
– Серьезно…
– А то!
Теперь Каин понял, почему пилоты шаттлов предпочитали тусоваться с десантниками, а не своими собратьями по истребительной авиации. Дело даже не в том, что раньше они находились по разные стороны, и кто-то из них, возможно даже сам Каин, шел на того же Мокруху. И не только потому, что вот такие же истребители то и дело заходят на линию атаки, чтобы их распотрошить, что невольно оставляет отпечаток враждебности (хотя и не без этого, конечно), а потому, что у них с десантом общая судьба, они одна команда, в то время как истребители прикрытия носятся черт те где сами по себе. В общем, другое мировоззрение…
Атакующие силы пиратов подбирались к грузовому конвою все ближе. Грузовики стали разбегаться кто куда, но выбранной жертве это не могло помочь.
– «Носорог-один» – «Стене-один», иду на сближение… контролируйте ситуацию.
– Все под контролем…
– Знаю я ваш контроль…
Мокруха переключился на внутреннюю связь:
– Эй, братва, не спите еще? Кто уснул – просыпайтесь, сейчас и вам поработать придется.
Абордажный шаттл действительно стал примериваться к интенсивно маневрирующему грузовику, но по сравнению с ним шаттл был просто-таки верткой стрекозой над водной гладью.
– Главное, чтобы он в самый ответственный момент сцепки не боднул нас, – продолжал комментировать Мокруха, работая штурвалом. – А то как долбанет – и мы полетим, кувыркаясь точно мячик… да еще такие повреждения получим, что никакие демпферные камеры не спасут.
Капитан грузовика действительно не хотел становиться очередной жертвой пиратского нападения и всячески пытался не допустить сцепки своего судна с шаттлом. Он вилял влево, вправо, «нырял», удаляясь, и шел на таран. Но все эти маневры Мокруха знал как свои пять пальцев и быстро настигал жертву, а в последнем случае сам отскакивал, прежде чем возникала угроза столкновения.
– Ну, давай, еще разок бодни меня… – попросил Мокруха неведомого рулевого грузового судна, окончательно приноровившись к стилю управления.
И этот рулевой, словно услышав его, действительно уже в который раз попытался ударить своей спиной брюхо шаттла, но Мокруха был к этому абсолютно готов, и когда грузовик достиг верхней точки и, отстраняясь, начал «снижаться», шаттл пошел на резкое сближение.
– Контакт!
Ба-бах! – Разнесся звонкий гул по всем отсекам шаттла. С непривычки к подобным маневрам у Иннокента громко клацнули зубы, хорошо хоть язык глубоко в пасти был.
– Мягонько получилось!
«Ничего себе мягонько! – подумал Каин. – Еще немного – и развалились бы!»
– Зацепились! Можете начинать, парни!
Шаттл намертво пристыковался к корпусу корабля при помощи комбинированных захватов. С помощью герметика произошла герметизация переходного рукава – и тут же завизжали резаки, вгрызаясь в обшивку атакованного судна.
