Глава 20

Несмотря на глубокую ночь, небо освещалось постоянными вспышками выстрелов главного калибра драконовских эсминцев и прочерчивалось всполохами входящих в атмосферу и сгорающих обломков космических кораблей. Чьи это были обломки, людских кораблей, которые практически все были уничтожены в околопланетном пространстве во время отчаянного сражения, или драконовских, определить было трудно. Окрестности планеты были буквально напичканы частями судов и космических станций системы планетарной обороны, разнесенных мощными ядерными взрывами противокорабельных торпед и ударами плазмы главных калибров. Это завораживающее зрелище на несколько минут оторвало от грустных мыслей генерал-майора Эстена Курея, командира 296-й полевой дивизии, входящей в состав 36-й полевой армии, обороняющей поверхность планеты Каома.

Положение защитников планеты с каждым часом становилось все более отчаянным. Удар драконовской группировки был неожиданным, но, несмотря на это, люди сумели преподнести хвостатым агрессорам массу неприятных сюрпризов, разнеся штатными средствами противокосмической обороны армии практически всю первую волну десанта и большую часть легких кораблей, неосмотрительно опустившихся на низкие орбиты. Драконам пришлось, теряя драгоценное горючее, борясь с гравитацией, опустить поближе к поверхности четыре из шести ударных линкоров, что проламывали космическую оборону людей, и они как гигантская коса, прошлись мощными ударами по основным узлам противокосмической обороны, расположенных на поверхности. Совместными усилиями оставшейся авиации, мобильных зенитных ракетных комплексов удалось уничтожить два линкора, третий сильно повредить, но вся инфраструктура обороны была основательно разрушена. Центр управления армии попал под раздачу и больше не отвечал на вызовы и не отдавал распоряжений. Та же участь постигла штаб воздушно-космической авиации, штабы 298-й и 299-й полевых дивизий и чуть позже центрального штаба обороны планеты и резервного командного пункта, и в итоге генерал-майор Эстен Курея, как единственный оставшийся в живых высший офицер и командир не потерявшей боеспособность дивизии, был вынужден взять на себя руководство обороной. Благодаря такому разгрому, драконы провели повторную выброску первой волны десанта, которая полностью добралась до планеты и уже с новыми силами вступила в бой. Но сейчас, просматривая на огромной тактической карте, как один за другим гаснут огоньки, обозначающие узлы обороны, как гибнут части, подразделения и волонтерские территориальные формирования, он прекрасно понимал, что это уже агония. Это при том, что, где-то в космосе ждут своего времени многочисленные транспорты со второй волной десанта, которая и закончит человеческую часть истории этой планеты.

Несколько часов назад, приложив все силы, отвлекая внимание и нанеся несколько чувствительных ударов по орбитальной группировке драконов, удалось отправить грузовоз с семьями военных, но почти сразу за ним увязались пара «малых охотников». Генерал, жена и две дочери которого были на этом корабле, молил богов только о быстрой смерти своим родным, прекрасно понимая, что шансов уйти далеко у беглеца нет. А как-то известить флот возможности не было: все каналы связи, все ретрансляторы были сразу уничтожены противником, и даже если корабли ВКС Республики были рядом, скоординировать действия не было никакой возможности.

От тягостных мыслей его отвлекла особенно сильная вспышка в небе, чуть выше горизонта, потом еще несколько более слабых, что говорило об орбитальном применении ядерного оружия, и через несколько секунд его срочно вызвали в машину передвижного оперативного штаба, который в данный момент прятался в горной расщелине.

Оперативный дежурный, молодой майор, жена и маленький сын которого тоже отправились на том же грузовозе, с красными от недосыпа глазами, спешно и лихорадочно докладывал:

— Система дальнего обнаружения зафиксировала выход из гипера корабля, идентифицирован как «малый охотник», по меткам и характерному следу — один из тех, кто ушел в погоню за грузовозом…

Сердце генерала несколько раз стукнуло, и где-то в груди появилась боль и тоска. Вернулся охотник, значит, свою роль выполнил… Но он был сильным человеком, и, взяв себя в руки, продолжил слушать доклад дежурного, который уж слишком как-то радостно и эмоционально для такой новости пытался донести до генерала информацию.

— И что?

— Так охотник подошел к двум линкорам на высокой орбите, выпустил в упор две противокорабельные торпеды, сбросив четыре десантных катера, пошел на таран третьего, поврежденного. В итоге три линкора драконов уничтожены, а к поверхности прорвались четыре десантных катера, оборудованные мощной системой постановки помех. Со стопроцентной гарантией можно сказать, что торпеды, которые были применены против драконовских линкоров, по всем параметрам наши, флотские, а катера — это новый тип, которые используют флотские разведывательно-штурмовые группы…

Последние слова майор не сказал, а почти выкрикнул, показывая свое нетерпение и энтузиазм. Теперь и до генерала дошло — охотник, который должен был захватить грузовоз с семьями офицеров, был захвачен флотскими штурмовиками, которые воспользовались общей неразберихой у драконов, уничтожили три линкора и прорвались на планету.

Генерал обвел глазами всех дежурящих за экранами офицеров и встречал только радостные взгляды, а в голове билась мысль: «Их не забыли, к планете пришел флот и скоро деблокирует систему».

Но проявлять эмоции было не в его правилах. Он только холодно посмотрел на дежурного, который тут же сник, и спросил:

— Где они вошли в атмосферу и установлена ли с ними связь?

Майор повернулся к пульту и стал лихорадочно что-то набирать на терминале и вызывать кого-то, отправляя задания на поиск прорвавшейся группы флотской разведки.

Прошло несколько томительных часов, и задремавшего генерала разбудил все тот-то дежурный майор.

Выйдя из КШМ на улицу, генерал-майор увидел пятерых бойцов, судя по форме и снаряжению, флотских штурмовиков. Старший из них, увидев генерала, скомандовал «Смирно!» и четко, как предписано уставом, подошел и отрапортовал:

— Господин генерал, старший лейтенант Мелан, разведка четырнадцатой бригады ВКС Республики…

Конечно, использовать вражеский корабль дело хлопотное и даже, можно сказать, тяжелое. Другие интерфейсы, другая символика, вот только строили эту технику, по-видимому, люди, поэтому общие принципы управления остались неизменными, что давало определенные надежды на выполнение задания. После шести часов мучений приданные нам для выполнения особого задания главный инженер крейсера и второй пилот сумели сдвинуть с места эту драконовскую лоханку и даже уйти в гипер в нужном для нас направлении. Пока было время в полете, корабль готовили для использования в качестве брандера, связав в одну систему все взрывающиеся железки на его борту, при этом реактор должен был сыграть ключевую роль в качестве ядерной боеголовки. Для увеличения наших ударных возможностей перед самым вылетом с нашего крейсера перегрузили две из шести оставшихся противокорабельных торпед и все четыре бронированных и оборудованных по последнему слову керторианской науки десантных катера.

Вот он торжественный и волнующий момент отлета — плавный набор скорости, выход на нужный курс, рывок и переход в гипер, отмеченный сильной тошнотой и головокружением. Прошло три томительных часа, наполненных суетой, нервотрепкой и неисчезающим чувством, что все равно что-то не успели и забыли, и снова выход в обычный космос. Тошнота, легкая невесомость, несколько мгновений — и второй пилот нашего разведывательного крейсера, молодой, еще не воевавший парнишка, но потомственный пилот, имеющий внушительный опыт управления космическими кораблями (отец его с малых лет брал с собой в полеты), замер, осматривая тот цветник для головок самонаведения наших торпед. Бойцы взвода уже давно разместились по катерам, чтоб в случае чего сразу рвануть прочь от корабля, а мы втроем: я, пилот и инженер, оценивали обстановку и направляли охотника в последний полет.

Не воевавшие инженер и пилот просто растерялись от такого количества кораблей противника, и я явственно видел, как у молодого парня от страха задрожали руки. Пришлось рявкнуть на него:

— Двигай к линкорам!

Вбитые во флоте рефлексы заставили его только коротко ответить:

— Есть!

И уже вполне спокойно начать действовать, а я стоял в стороне и с интересом смотрел на экран тактического компьютера, который выдавал информацию о положении в системе. Вышли мы вполне неплохо, чуть в стороне от внешнего кольца легких эсминцев охранения, и, включив маршевые двигатели, деловито двинулись к трем линкорам, которые достаточно компактной группой расположились на высокой орбите.

К нам посыпались запросы, но мы пока молчали, и, включив двигатели на всю мощность, рванули к планете, сделав небольшую дугу в сторону линкоров. Компьютер передавал в эфир какую-то ахинею, случайный набор слов и фраз, забивая каналы драконовской связи, и когда мы вышли на расстояние уверенного пуска торпед, пришлось стукнуть по руке пилота, чтоб не смел пускать торпеды. Он возмущенно повернулся и попытался что-то вякнуть. Пришлось пояснить:

— Не спеши, так велика вероятность, что их собьют. Подойдем ближе, рискнем.

Он растерянно проблеял:

— Так ведь нас может взрывом задеть.

— Ну и хрен с ним. Надеюсь, успеем свалить. Нам пока везет, а удача, она смелых любит… Вперед!

Громады драконовских линкоров приближались, и даже с такого расстояния на фоне планеты казались монстрами. Два из них были без явных повреждений и висели на более высокой орбите, а вот третий, явно недавно получивший хорошую оплеуху от защитников планеты, висел пониже, слабенько вращался вокруг оси и все время парил — выплескивая из пробоин в корпусе струи воздуха. Я злорадно усмехнулся: вот теперь время.

— Распределение целей. Первая торпеда — первый линкор, вторая — второй. Проложить курс корабля на столкновение с третьим, который ниже по орбите и, видимо, поврежден. Задача ясна?

И пилот, и инженер, поверив в русское «авось», быстро задвигали руками на терминалах управления огнем и прокладки курса, запустили программу брандера. Когда все было сделано, мы синхронно сорвались со своих мест и бегом понеслись по заваленным трупами драконов коридорам на транспортную палубу, где только нас ждали четыре десантных катера с бойцами моего взвода. Гулко топали тяжелые ботинки в пустых коридорах по залитой и уже засохшей кровью палубе, и приходилось постоянно перепрыгивать через туши драконов, которых после захвата охотника не было времени убирать, их только отодвинули в сторону, освободив проходы.

Несколько секунд, посадка на катера, и инженер передал циркулярно уже через внутреннюю связь между скафандрами:

— Есть выход на указанную дистанцию. Есть пуск торпед…

Теперь я.

— Всем. Приготовиться. Подрыв шлюзов.

Корабль тряхнуло и специальные вышибные заряды просто вынесли тяжелые створки, закрывающие ангары с нашими катерами, и в образовавшееся окно, в котором явственно была видна затянутая черными тучами поверхность планеты, мы рванули наружу, покидая драконовский «малый охотник», который в ближайшее время должен был превратиться в убийцу линкора.

Включив дополнительные одноразовые ускорители, катера стремительно неслись к спасительной атмосфере, стараясь подальше уйти от места применения термоядерных начинок наших противокорабельных торпед. Несмотря на гравикомпенсаторы, дикая перегрузка прижала и меня и всех остальных к спинкам сидений, и приходилось только хрипеть от боли, невольно слушая, как скрипят элементы крепления катера.

В наушнике раздался тягучий, переходящий на хрип голос пилота катера:

— Вижу подрыв линкора. Есть детонация. Линкор фрагментируется… Есть второй подрыв. Больше ничего не вижу, сгорели сканеры с этого борта…

Я прохрипел:

— Волна обломков не догонит?

— Не успеет. Но в атмосферу войдем жестко.

— Добро. Ждем третьего взрыва.

Пауза, такая тягучая, полная надежды — ну где же третий взрыв, неужели «малый охотник» не настиг своей цели. Как глас свыше, как долгожданная весточка, услышал хрип пилота:

— Есть третий взрыв.

Я не мог кричать от радости, но ликование и радость переполняли меня. Включив циркулярную связь по всему подразделению, передал:

— Всем. Даже если погибнем, то свое дело мы выполнили — три линкора драконов разнесли к махерсонову вымени. Поздравляю, господа!

Несмотря на перегрузки, эфир наполнился радостными хрипами. Странное впечатление — все страдают, мучаются, скрипят зубами от невыносимой боли, но радуются и даже умудряются отпускать шуточки. Но проявление радости прервал деловитый голос пилота:

— Внимание, входим в атмосферу.

Опять перегрузка, на этот раз тормозная, кораблик затрясло, причем в таком режиме еще нужно выполнять противоракетный маневр, а то вдруг кто-то вдогонку пальнет, после нашего эффектного прорыва.

Теперь вызов меня по отдельному каналу.

— Господин старший лейтенант, нас облучает система наведения зенитных ракет планетарной обороны. Пришел запрос по системе «свой-чужой». Сигнал стандартный, обновленный, коды свежие. Отправил ответ. Принятие ответа подтверждено. Попытка выхода на связь.

— На связь не выходить. Идем в определенный заданием район.

— Вас понял.

Хотя чего это я выпендриваюсь, еще собьют ненароком, да и оперативную информацию о небольшом городке Циркамо, где находится этот долбаный институт, не помешало бы получить.

Прошло двадцать секунд.

— Снова попытка выхода на связь.

— Соединяйся и выводи на меня.

— Понял.

Шуршание в динамике скафандра, и другой голос что-то пробубнил, я услышал только конец фразы. Пришлось самому говорить:

— Повторите.

Ответил радостный голос, в котором слышалось ликование.

— Это двести девяносто шестая полевая, назовитесь.

— Да сейчас. Хоть канал и шифрованный, но болтать не буду.

Пауза. Осмысление.

— Вас понял. Уважаю, но все равно встретиться придется.

— Хорошо, давайте вектор посадки и прикройте, чтоб на подлете в зад не дали.

Радостный голос пообещал:

— Сделаем.

Вызвал пилота:

— Принимаешь вектор посадки, делаешь противоракетный маневр и уходишь от точки посадки на километров двадцать.

— Зачем? — удивленно спросил пилот.

— Затем. Вдруг засада или еще что-нибудь.

Дальше объяснять смысла не было. Все это время я чувствовал на себе пытливый взгляд мастер-сержанта, который еще до выброски сослался на распоряжения начальника разведки бригады быть все время рядом.

Пока была возможность, связался с пилотами остальных катеров и дал указание уходить дальше, рассредоточиться и затаиться.

Но сюрпризов не было — правда, после того как мы рванули в сторону после противоракетного маневра, абонент пытался выйти на связь и что-то блеял про то, что мы промахнулись, но сев на пару мгновений, я, сержант и еще трое бойцов, оставив скафандры, оставшись в полевом снаряжении, лихо спрыгнули в лес. Катер пошел дальше, прячась от радаров и систем наведения, еще пару раз сымитировал посадку, и скрылся в лесном массиве.

Теперь марш-бросок, покинули район высадки и, пробежав три километра, наконец-то связался с абонентом из 296-й полевой дивизии, который уже больше молчал и эпизодически подвывал, вызывая нас на связь. Несясь по лесу, я вспомнил, что когда общался с женщинами с грузовоза, у большинства из них мужья как раз служили именно в 296-й, поэтому в принципе можно объяснить такую нервозность. Переключив радиостанцию на общий канал, вызвал крикуна.

— Ну что вопишь, двести девяносто шестая? Есть чем нас подобрать?

Тот радостно что-то закричал, потом прошло секунд десять, и он уже спокойным и деловитым голосом поинтересовался:

— Куда высылать глайдер?

— По пеленгу радиомаяка. Канал восемьсот двадцать шесть, сигнал последовательность цифр от двадцати до тридцати восьми.

— Вас понял.

Выкинув маяк, мы отошли и рассредоточились, заняв оборону, приготовив и плазмометы и легкий ПЗРК на всякий случай.

Прошло минут десять, я получил по шифрованному каналу подтверждение, что глайдер на подходе. Увидев садящуюся боевую летающую машину, напоминающую собой танк на воздушной подушке, подождав, пока он сядет и из открывшегося люка выпрыгнут трое пехотинцев, я смело вышел из кустов и представился. Убедившись, что это не подстава, связался со своими бойцами, которые, получив команду, вышли из леса и присоединились ко мне.

Десять минут лета, и мы уже у мобильного штаба 296-й полевой дивизии 36-й полевой армии, которые уже несколько дней долбятся с драконами на этой планете. После высадки нас встретили несколько офицеров, которых интересовала судьба грузовоза, я как мог рассказал, что отбили, детишек пересадили на легкий скоростной разведывательный крейсер, а драконовский маяк оттащили в сторону и устроили торпедную ловушку. В общем, если все получится, то семьи доберутся без проблем до ближайшей базы флота.

Потом появился генерал, и пришлось вспомнить устав, доложиться как положено. Пройдя с ним в КШМ (командно-штабную машину), уже начали деловой разговор. У него семья тоже была на том грузовозе, и я, обрисовав ситуацию, видно, успокоил его, и разговор перешел в другое русло. О перспективах действия флота, о возможности связи и вообще, что мы тут делаем. Отвечал коротко и по существу: выполняем специальное задание, для связи есть специальное оборудование, но это если поблизости будет один из наших крейсеров-разведчиков новой серии, на борту которого стоит система специальной связи. По поводу задания сказать не может, секрет высшей категории, ну разве что для выполнения необходимо проникнуть в городок Циркамо.

Свои полномочия я подтвердил специальным кодом-ключом, после проверки которого генерал погрустнел.

— Значит, флот пока ничего не собирается делать по деблокаде системы?

Тут я не выдержал и спросил, хотя немного и высокопарно, но по существу:

— А кто, по-вашему, три линкора разнес? Волонтеры с гражданскими лучевиками?

Генерал ухмыльнулся.

— Вот всегда вы, флотские, умеете выпендриться. Хотя, старлей, ты прав. Красиво уделали драконов. У них только один линкор остался…

Что меня дернуло за язык, но тут, наверно, сказались результаты перенесенных перегрузок.

— Выполним наше задание и за последний линкор возьмемся, что-то мне понравилось их глушить.

Опять заинтересованный взгляд, но мой усталый собеседник промолчал.

— Интересно будет посмотреть. Ну ладно, говори, что от меня надо, в приказе, привезенном вами, требуется полное содействие.

— Город Циркамо. Все что можно: оперативная обстановка, силы противника, сопроводительные документы к частям, обороняющим город, ну и любая другая информация.

— Хорошо, обратись к дежурному, он тебе все даст.

Через полчаса я уже был обладателем оперативных сводок о всей ситуации в нужном мне районе, рекомендованным маршрутом движения и специального пропуска, дающего право строить любые воинские и волонтерские формирования в своих целях.

Воспользовавшись все тем же глайдером, меня с бойцами доставили обратно в лес, где мы связались с пилотом катера, который живенько нас нашел и подобрал, и, пользуясь полученными данными в штабе 296-й дивизии и тем, что успели накопать наши полевые системы радиоэлектронной разведки, рванули в нужном направлении выполнять сверхсекретное задание конгресса Керторианской республики.

Снова полет, снова тряска и многочисленные маневры, чтоб сбить прицелы и нашим зенитным системам и драконовским, которых в последнее время много появилось на планете — десант противника крепко засел и уже начал оборудовать плацдармы для приема второй волны десанта. Там все делалось по-умному и весьма основательно: бетонные доты, автоматические артиллерийские системы, зенитные системы, и взломать такую оборону даже при полном превосходстве в воздухе и космосе будет весьма проблематично. При этом уже расчищались места под посадку транспортов, подход которых ожидался после полного подавления зенитно-космической обороны людей. Вот в таких условиях мы неслись на бреющем полете, огибая по дуге один из таких укрепрайонов, хотя не избежали пуска по нам пары зенитных ракет, от которых удалось вполне легко оторваться, отстрелив несколько ловушек-имитаторов.

Не долетая до искомой цели километров пять, катера разошлись веером и, пройдясь над городом с разных сторон, постарались с помощью нашего оборудования собрать максимум информации, но, к удивлению, никаких средств противовоздушной обороны, ни источников радиосигналов там не было обнаружено, такое впечатление, что город вымер. Приземлившись чуть в стороне, забазировав взвод на дальних подступах и надежно спрятав катера, я в сопровождении сержанта и пятерых бойцов стали скрытно пробираться к окраинам города. Уж как-то мне не нравилась тишина и покой на фоне крупных околопланетных столкновений и серьезных боев на поверхности.

Мы осторожно, как на учениях, перебегали от дома к дому, наблюдая вокруг картину запланированной эвакуации населения, что не могло не радовать. Пройдя пять кварталов, группа вышла к неприметному офисному зданию, в подвалах которого располагался искомый институт, и вот тут начались сюрпризы. На первом этаже сразу после входа лежал обугленный труп охранника — видимо, его с ходу приложили из плазмомета, чуть дальше по коридору еще один. Согласно плану, за фальшпанелью должен находиться лифт, ведущий на нижние уровни, где собственно и находился искомый объект. Но и тут все говорило о штурме или захвате — створки лифта были открыты и оплавлены, тут же находились еще два трупа в форме военизированной охраны. По-видимому, они уже оказали сопротивление нападавшим: в коридоре были видны прожженные дыры от попадания высокотемпературной плазмы, и на полу были видны засохшие лужи крови.

Осматривая все это и водя стволом автомата, который вместо тяжелого пулемета я взял с собой в разведку, присел, осматривая следы боя.

— Сержант.

— Я.

— Вызови второе отделение, пусть занимают дальние подступы к объекту, и медика с полевым анализатором — очень похоже, что тут кровь нападавшего. Интересно узнать, кто тут повеселился. Хотя на драконов не похоже.

— Есть.

Пока сержант выполнял задание, мы с бойцами искали лестницу на нижние уровни — лифт был явно в неработоспособном состоянии, но не найдя, пришлось резать в лифте отверстие в полу и на тросе спускаться вниз. Но и это быстро закончилось — спустившись на шестьдесят метров и перейдя к другому лифту, наткнулись на мощную шлюзовую камеру, вход в которую был заблокирован. Пришлось основательно помучиться, чтоб пройти дальше и увидеть все ту же непонятную картину: убитые охранники, обесточенные помещения, а когда спустились еще на один уровень, наши опасения оказались вполне обоснованными: объект основательно зачистили и без нас. Всюду лежали тела людей с явными признаками насильственной смерти, и это был только административный уровень, а что будет дальше?

Дальше было еще веселее. Где по плану должно было находиться информационное хранилище, нашли просто расплавленную кучу металла и пластика. На научном уровне, вход в который закрывала толстенная дверь, которую от внутреннего взрыва просто выгнуло наружу, уровень радиации просто зашкаливал, а температура до сих пор держалась на уровне плавления железа. Все говорило о качественной зачистке объекта и активации системы самоликвидации, и я почему-то был уверен, что перед взрывом людей оттуда не эвакуировали. Тягостное впечатление, но по большому счету это была наша работа, да и в переданной документации по объекту у меня были даже коды запуска системы самоликвидации.

А вот людей я не собирался уничтожать, сделал бы все, чтоб их спасти и вывезти, но явно кто-то подстраховался и бросил на это задание не только нашу группу, и вот это мне очень не нравилось. Какие-то крысиные бега получаются. Надо как-то прояснить ситуацию, да и сидеть на этом кладбище долго не очень-то и хотелось.

— Сержант, связь с группой.

Мощности наших тактических радиопередатчиков не хватало, чтоб поддерживать связь с основной группой, и особенно со специалистом-шифровальщиком, обслуживающим аппаратуру шифрованной передачи данных на дальние дистанции, поэтому когда подразделение удалялось, с собой брали более мощную станцию-ретранслятор, которую в данный момент пер на себе мастер-сержант. Пару движений, и я смог связаться с шифровальщиком.

— Слушаю, командир.

— Срочное сообщение в штаб.

Пауза.

— Готов.

— Фиксируй в текстовом режиме: Начальнику разведки четырнадцатой БРС ВСК Республики. Проникли на объект. Эвакуация персонала невозможна. Объект зачищен по жесткому сценарию вместе с людьми. Частично активирована система самоликвидации и полностью уничтожены научные уровни. Расовая и войсковая принадлежность чистильщиков неизвестна и установить на месте невозможно из-за отсутствия следов. Основное информационное хранилище уничтожено. Определить точное количество уничтоженных и их поименный список нет возможностей. Попытаемся проверить наличие резервных хранилищ, где, возможно, есть информация с системы безопасности объекта. Подпись — Мелан.

— Еще что-то, господин старший лейтенант?

— Нет, это пока все. Запусти в автоматику. Как появится один из наших крейсеров, сразу получит и ретранслирует сообщение.

— Все будет сделано, господин старший лейтенант.

Все, нам здесь больше делать нечего, хотя какое-то щемящее чувство не дает просто так уйти. Такое впечатление, что кто-то постоянно за мной наблюдает. Это чем-то мне напоминало вторую серию «Чужих», где долгое время от инопланетян пряталась маленькая девочка. Может, и здесь кто-то успел сберечься и сейчас усиленно отмалчивается.

Повернув голову к бойцам, коротко скомандовал:

— Уходим. Есть два резервных хранилища информации, их нужно эвакуировать.

Бойцы деловито затопали обратно к выходу, а я, последний раз взглянув на коридоры и кабинеты, заваленные трупами, повернулся и двинулся вслед за подчиненными, хотя все равно что-то не давало покоя.

Выйдя с бойцами, я остановился и бросил сержанту, который уже научился воспринимать даже нюансы моего поведения и сейчас как-то странно на меня посматривал.

— Сержант, поднимайтесь, а я тут проверю еще одну гипотезу. Если через полчаса не появлюсь, отправишься за мной…

— Ты уверен, командир?

Но спорить не стал, к моим закидонам уже относились с пониманием, видя, что они частенько приводят к вполне необычным и интересным результатам.

Я снова спустился, прошелся по коридорам, снял шлем и стал слушать, стараясь понять, что меня тут заинтересовало. Пока ничего, но томящее чувство чужого взгляда все время преследовало.

— Выходите, я один и не принесу вреда. Мы спасательная команда военно-космических сил республики.

Но никто не отвечал и не было слышно ничего, кроме потрескивания резервной системы освещения.

Покричав для приличия еще несколько раз, я снова надел тактический шлем и уверенной походкой направился к выходу, когда мне в спину кто-то крикнул:

— Подождите!

Вот ведь привычка. Скачок в сторону, уход с линии прицеливания, присел и сразу оружие навел в сторону голоса, но стрелять не стал. В темноте коридора кто-то стоял, и, включив фонарь тактического шлема, я смог рассмотреть, что это всклокоченная женщина лет тридцати, с кровоподтеками на лице, ободранными коленями и локтями. Но я был не таким уж любителем сюрпризов, поэтому отойдя в сторону, так чтоб за спиной осталась стена, все еще держа ее на прицеле, спокойно скомандовал:

— Шаг в сторону, руки вперед вверх ладонями.

Прошло несколько минут, когда я ходил вокруг нее, стараясь понять, одна она или нет. Убедившись, что она вроде как одна, я немного успокоился, хотя все равно мне что-то не давало покоя. Наверно, какое-то древнее чувство опасности, доставшееся нам от предков, и я все равно не отпускал оружие и находился настороже.

— Как вас зовут?

— Малия Орконенте, господин офицер.

— Секунду…

Присев в кресло, я положил автомат на колени, я сам, мазнув правой рукой по тактическому терминалу, интерфейс управлений которого был в виде больших наручных часов закреплен на левой, вывел файл с именами и фотографиями сотрудников объекта. Да была такая женщина, и фото вроде сходится.

— Хорошо, допустим. Что тут произошло?