Поворот
Над поверхностью планеты курились дымы. Смешанные с пылью, вулканическим пеплом, удушливыми газами и ядовитыми парами, дымы стояли плотными подушками во впадинах, завивались вихрями и воронками у возвышенностей, мчались на крыльях частых ураганов. Дымы извергались в верхние слои того, что пока ещё нельзя было назвать атмосферой, из воронок от недавно рухнувших метеоритов и из кипящих магматическим гневом вулканов. Дымы царили над сумрачным ликом мира, иссечённым трещинами, расселинами, каньонами и громадными нестабильными разломами на стыках тектонических плит.
Но многочисленные морщины на суровом лике мира не были признаком старости. Планеты рождаются и живут по иным законам, не так, как живые существа. Морщины миров со временем не множатся, а разглаживаются. Между тем эта планета, как и вся система, к которой она принадлежала, была ещё совсем молода. Как подросток, едва расставшийся с детством.
Вот из ближнего космоса к её поверхности устремилась группа огненных точек. Такое здесь было не в диковинку: сверху постоянно что-нибудь падало, когда чаще, когда реже. Но на этот раз группа падающих предметов летела слишком уж медленно, да и составляла она именно группу. Если бы нашёлся достаточно зоркий взгляд, способный пронизать пелену кипящих дымов, взгляд этот без труда определил бы, что стремящиеся вниз огненные капли идут тремя «волнами», строго соблюдая дистанцию, и что в каждой «волне» этих капель насчитывается ровно столько же, сколько в двух других. Слишком регулярное и слишком плотное построение для шального метеорного потока, со всей очевидностью говорящее о вмешательстве разума.
Так оно и было. К поверхности планеты в тринадцатом подсекторе, не имеющей нормального имени, но зато заслужившей кучу сугубо неформальных малопристойных прозвищ, в автоматическом режиме спускались комплекты активной брони «Серефис М12».
Вернее, большинство комплектов спускалось автоматически. Но «большинство» — это ещё не «все». В двух комплектах присутствовали вполне живые и здоровые виирай.
— Ну, Ласкис, как ощущения?
— Незабываемые. Кажется, тебе уже приходилось сигать в колодец с орбиты?
— Да. Но не в такой глубокий… и, конечно, на нормальную планету. А не в это жуткое варево, явно забытое в адовой кухне на изначальном огне.
— Почему сразу адовой? Это ещё не кара, а только сотворение.
— Потому что края циклов смыкаются. И новое творение воздвигается именно на том месте и из того материала, которое оставил Долгий Суд.
— Что это тебя на философию потянуло?
— Глянь вниз, и всё поймёшь.
Ласкис поглядел вниз. Но, как ни старался, поначалу не увидел ничего, кроме багровых, тёмно-серых, угольно-чёрных и траурно-синих завихрений. Тогда сержант включил сенсорное усиление. Завихрения никуда не исчезли, но понемногу, за пару ударов сердца, обрели глубину.
Неприкрытая мощь разгулявшихся стихий ударила в сознание от самых корней, из тёмных недр, из тех нор, где до поры прячутся рефлексы и инстинкты.
— Ох!
— Лучше не скажешь. Самое оно и есть.
— А броня вообще выдержит… там?
— Должна.
— Спасибо! Ты просто родник оптимизма!
— С каких пор тебе нужна утешительная ложь?
— Иди ты… в смысле, лети.
— Ладно уж, утешу правдой. В ходе испытаний был, среди разного прочего, выброс опытных образцов на поверхность планеты-гиганта. Само собой, боевой выброс, а не прогулка вроде нынешнего управляемого спуска.
— И на что был похож этот гигант?
— Гигант как гигант. Не самый паршивый. Тяготение на поверхности — почти три нормы, давление — свыше сорока тысяч…
— Ясно. Обжить такое никакому здоровому виирай на ум не придёт. И что? Выдержала броня десант?
— Шесть из восьми прототипов — да.
Смешок, больше похожий на фырканье.
— Утешил так утешил, чтоб тебя копытом…
— Зато развеселил.
Хотя падение замедлилось, вихри вокруг падающих АБ закручивались всё быстрее. Вход в более плотные слои газовых масс ознаменовался серией зубодробительных толчков. Даже система автоматической коррекции траекторий с её мгновенным откликом на внешние воздействия не помогла удержать прежний идеальный строй: расстояние между «волнами» и сами «волны» слегка расплылись. В заполненной тресками и шорохами тишине девственного эфира раздалась ругань Ласкиса — не столько испуганная или раздражённая, сколько вошедшая в привычку.
Впрочем, ближе к поверхности «волны» снова собрались в стройное и аккуратное целое. Комплекты АБ по-прежнему дёргало и раскачивало, но сила этих рывков стала намного меньше. Спуск почти завершился: до контакта с грунтом остались считаные километры и менее двух арум-циклов.
— Пора выбирать место. Ласкис, ты присмотрел что-нибудь?
— Как тебе то плато?
— Хорошо всем, кроме размеров. Пожалуй, там сядем мы двое, но…
— Тогда вот этот лавовый язык.
— Согласен. Высадим наши «семена» в три ряда — как раз по числу учебных рот.
Первая «волна», а следом за ней и две другие, заметно изменили траекторию. При этом от второй волны отделились два комплекта, под более острым углом опускающиеся к избранной точке. Новый манёвр, последние тин-циклы — и выброс завершён.
— Состояние комплектов — отличное. Неполадок не наблюдаю.
— Я тоже.
— Зилен будет доволен.
— Не спеши. Нам ещё новичков встречать, не забыл?
— Забудешь о таком, как же… Сыграем пару партий в мемарр?
Эфир донёс тяжкий вздох Ласкиса.
— Ты что, нарочно?
— А ты предпочитаешь просто созерцать дивный пейзаж?
Старший сержант ещё раз огляделся и вздохнул. Очень тяжело.
— Твоя взяла. Тактиков задействуем?
— Думаешь, Тактик даст тебе больше шансов?
— Нет. Но продержаться дольше поможет.
— Зря ты так негативно относишься к мемарру. Тебе мешает играть не столько нехватка способностей, сколько это самое отношение…
— А ты не строй из себя Сарину. Предложил, так начинай.
Перед двумя виирай одновременно возникли два совершенно одинаковых прозрачных куба, поделённых на 512 меньших кубов-клеток. Ещё один неуловимый миг спустя на двух противоположных гранях куба возникли квадраты из фигур, по 36 фигур в каждом. Один квадрат состоял из синих фигур, другой — из чёрных.
После очередной короткой паузы чёрные сделали первый ход.
Новости расходились по базе так быстро, как только могут расходиться слухи по замкнутому пространству, переполненному скучающими (и оттого склонными к сплетням) существами. И уж конечно, основной темой слухов стало совсем не то, что действительно заслуживало обсуждения, а спор Стручка с новенькой, ещё даже прозвища не заработавшей, но уже набравшейся наглости равняться с ним в метании ножей.
Более половины постоянного населения базы полагало, что новенькой придётся утереться. Менее половины придерживалось мнения, что совсем уж позорного проигрыша не будет: новенькая всё-таки инструктор боевой и ветеран. Она должна кое-что уметь, причём уметь неплохо. И лишь малочисленное меньшинство, склонное к авантюрам и пьяневшее от азарта быстрее, чем от сайгра, рисковало утверждать, что Стручка усадят в мокрое. И даже рисковало ставить на тёмную лошадку свои честно заработанные десятки.
Только один виирай на базе, не страдая повышенной азартностью и ни мгновения не веря в выдающиеся качества Мирески как метательницы ножей, счёл, что она обязательно победит и поставил на неё полсотни.
Этим виирай был полковник Давирра.
— Почему? — мрачно спросил у него, пряча деньги, Пуля.
— У меня свои соображения, — почти столь же мрачно ответил полковник.
«Стручок не умеет промахиваться, — думал он. — Но ведь против него играет не только Миреска. Против него играет ещё и Сарина. Шестой ранг! Ей даже не обязательно присутствовать на состязании лично, чтобы повлиять на результат…»
Полковник серьёзно ошибался. Сарина вовсе не намеревалась подыгрывать своей новой подруге напрямую, грубо попирая главное правило любого единоборства. Такая мысль просто не пришла бы ей в голову. Но в каком-то смысле Давирра попал в точку. Стручок имел куда меньше шансов на победу, чем думал он сам и его сторонники-старожилы. Если он вообще мог победить. И причиной такому распределению шансов была именно Сарина с её наукой.
Леир вскочил по тревоге — так же, как все ребята и девушки его роты. Так же, как все, он натянул поверх непременного форменного комбинезона лёгкий скафандр, ибо сигнал тревоги пел о выходе наружу. Так же, как все, Леир выбежал из казармы, под понукания сержантов преодолел недлинный коридор тяжёлой рысью (на этой проклятой планете всё было тяжёлым) и забрался в кузов грузовика по ребристой плоскости выдвижного пандуса. Пандус был пологим и коротким, но к концу подъёма Леир уже задыхался, обливаясь потом. И не он один.
«Да сгорит на Долгом Суде тот миг, когда я подписал контракт!»
Ощутимо загудев (на двигателях и мини-реакторах повышенный градиент тоже сказывался не лучшим образом), грузовик слегка приподнялся над полом ангара. Плёнка атмосферного шлюза щёлкнула и изогнулась, принимая груз избыточного давления, а поднявшийся пандус прикрыл её снаружи как дополнительная негерметичная защита. Ещё тин долой; грузовик рывком ускорился, начиная движение в неизвестность.
— Приветствую всех, — раздался в наушниках скафандров незнакомый голос. — Я — капитан Зилен, инструктор по боевой и тактической подготовке.
— Ну-ну, — буркнул Леир. Ни намёка на тот подъём, который пронизывал голос капитана, он не испытывал. И в этом опять-таки был не одинок.
— Возможно, — продолжал Зилен, — до вас доходили слухи, что армия приняла на вооружение активную броню нового типа. Так вот, слухи верны. Новая АБ носит название «Серефис М12». И она отличается от всего, что вы видели и чем пробовали управлять, как стайгер отличается от грузовиков, в которых вы летите.
«Очередные бессмысленные заклинания», — подумал Леир, не особенно вслушиваясь, что там болтает звучащий в наушниках голос.
— Основное отличие состоит не в мощности новой брони, не в её вооружении, защите, количестве и качестве встроенного оборудования, хотя, замечу, всё это заметно улучшилось. Основное отличие заключается в том, что новая АБ управляется пилотом при помощи прямого нейроинтерфейса. Проще говоря, повинуется мысленным командам. Так что сравнение со стайгером — не такая натяжка, как кое-кто из вас подумал. — Инструктор сделал паузу. — Вместе со мной сюда прибыла большая партия комплектов новой АБ. Почти вся она была сброшена с орбиты и в автоматическом режиме опустилась на поверхность планеты в заданном квадрате. А теперь — внимание! Ваша задача состоит в том, чтобы, выйдя из грузовиков, добраться до комплектов АБ. Затем вы наденете каждый свою броню, вернётесь к грузовику и используете его как шлюз-раздевалку. Передвигаться и даже вести боевые действия в «Серефис М12» можно даже в том случае, если она надета поверх лёгкого скафандра, но это, мягко говоря, неудобно. Как в шубе плавать. Затем вы снова покинете грузовики и своим ходом, используя любые ресурсы брони, вернётесь на базу «Каменный кулак».
Новая пауза.
— Теперь о деталях…
— Кажется, он всерьёз, — сказала соседка Леира слева. А сосед справа добавил убеждённо:
— Он просто псих.
Леир мысленно согласился с обоими утверждениями.
«Да сгорит на Долгом Суде тот тин, тот мири и тот юл, когда армия отправила меня для „обучения“ в это гиблое место!»
Сарина ощущала неотвратимое приближение периода ауф. Оно и понятно: удерживаться в лисар вдвое дольше нормы — не шутка. Мозг требовал отдыха, а Великое Колесо — поворота к новому циклу. И если Великое Колесо она, втайне считавшая себя плохим мистиком, ещё могла игнорировать, то поступать так же с собственной нервной системой было неразумно. Чутьём целителя ощущала Сарина сгущение «липкой» и «мутной» ауры в районе головы и боролась (пока относительно успешно) со вторичными симптомами утомления.
Беда в том, что на полноценное погружение в ауф и силпан у неё не оставалось времени. Полковника Давирра Сарина уже взяла в оборот, тот даже принял почти без поправок составленную Зиленом и ею экспериментальную программу обучения новобранцев (прикинув время, Сарина подумала, что как раз сейчас три учебные роты должны натягивать комплекты новой АБ). Другой полковник, вернее, рей-ордер Гисош, благодаря своему участию в мутной афере с недостачей тоже стал слишком уязвим, чтобы встать у неё на пути.
Но есть ещё Мич Тарврен. Командующая. Высшее начальство.
Послужной список генерала, как и множество других необходимых файлов, Сарина читала. И поведение Мич ставило её в тупик. В отличие от семи из восьми постоянных обитателей базы, она обладала реальным боевым опытом. Более того: конфликт, во время которого она приобрела этот опыт, был крупнейшим в современной истории, вошедшим во все учебники не столько из-за своего масштаба, сколько из-за характера. Мич стала генералом во время Войны Обмана. Войны, причины которой до сих пор оставались неизвестны.
…Строя Большой Узор системы проколов, виирай неоднократно натыкались на собратьев по разуму. Насколько помнила Сарина, не так давно ксенологи объявили об обнаружении шестнадцатой примитивной расы. Представители её, похожие на сухопутных рептилий, были достаточно разумны, чтобы общаться на простых языках, включавших не более полутора тысяч понятий, а также изготавливать простейшие орудия труда. Жила эта раса, как и ей подобные, охотой и собирательством — и при естественном ходе событий не должна была изменить этому образу жизни в ближайшие тысячи, если не десятки тысяч хин-циклов.
Кроме того, примитивные разумные расы не воспринимали и не использовали пси, по крайней мере в массовом порядке. Исключение было только одно, и весьма впечатляющее: клановый разум на Потоке звезды Дарующая. Но обитатели Потока всё равно не могли отойти от примитивности собственного бытия и почитались ксенологами за злую шутку эволюции: полноценный разум, кое в чём превосходящий индивидуальный разум виирай, но запертый в узких рамках полуживотного существования.
Были найдены две расы, находившиеся не на восходе, а на закате эволюции. Малопонятная культура Аззаирр, ВСЕ представители которой были Владеющими пси не ниже пятого ранга (но и не выше шестого), жила — а скорее, доживала — на полной титанических артефактов и аномальных зон планете с тем же именем. В причинах упадка Аззаирр ксенологи разбирались до сих пор, почти сто хин-циклов опровергая старые и выдвигая новые гипотезы. А вот в причинах упадка чисто технологической цивилизации Эолуаа никто, в сущности, не сомневался. Достаточно было высадиться в любом месте единственного небольшого материка их планеты, посмотреть на развалины циклопических городов, разрушенных не столько временем, сколько ударами примитивного атомного оружия, и вникнуть в ритуальные гимны Эолуаа, полные проклятий Предкам, чтобы всё стало ясно. Чисто техническая культура, упустившая возможность для выхода в космос и быстро израсходовавшая все доступные ресурсы мира в бездумной погоне за удовольствиями. Если бы виирай остались среди нагорий Прародины, их ждала бы точно такая же участь.
Венчали список обнаруженных разумных существ высокоразвитые расы. С мелькарийцами — малорослыми и крайне консервативными безволосыми созданиями — виирай активно торговали, периодически осторожно подкидывая им новые технические идеи. Примерно те же отношения были налажены и с гораздо более предприимчивыми жителями планетной системы двойной звезды Рах-Диар, с поправкой на умение последних строить реактивные космические аппараты. Но, ко всеобщему сожалению, ни о каких отношениях уже не могло идти речи с культурой танириан, столь похожих внешне на виирай, что это внешнее сходство обмануло обе стороны, приведя к обидной нелепице Войны Обмана…
Сарина тряхнула головой. Всё это, конечно, интересно, но выплыло из глубин памяти с таким количеством деталей лишь потому, что очень близок ауф. К настоящему моменту и его проблемам отвлечённая ксенологическая информация отношения не имеет. А главная проблема, требующая её решения, — Мич Тарврен. С одной стороны, ветеран, активная и умная женщина, имеющая третий ранг пси и некогда всерьёз подбиравшая ключи к четвёртому. С другой — запойная потребительница сайгра, по ряду признаков сломленная психологически и махнувшая рукой на происходящее. Как поведёт себя Мич, обнаружив в своей жизни такую занозу, как Сарина? Самоустранится? Станет союзником? Вспомнит о том, что именно она — хозяйка «Каменного кулака», и попытается взять происходящее под свой контроль?
«Мало данных. Слишком мало данных. Давирра переведён сюда три хин-цикла назад и сам не знает причин, толкнувших Мич в её нынешнюю разрушительную колею. Старожилы… их доверие ещё надо завоевать. Да они вдобавок сами расходятся в оценках, искажённых боевой солидарностью с командиром и надеждой на лучшее. Расспросы мне тут не помогут. Поможет только личное знакомство с генералом».
Расчёт времени. Тонкий баланс событий, многоликий пульс, упускать который нельзя. Сарина приняла решение и легла, принимая заученную позу. Почти сразу пришло и заученное состояние. Глаза Владеющей не закрылись и даже продолжали изредка моргать, но… ослепли. А уши оглохли, и стало слишком ровным — слишком слабым, слишком редким — дыхание. Если бы не предусмотрительность Сарины, отключившей медицинский мониторинг, к ней в комнату уже спешила бы бригада экстренной помощи. Восстановительный транс по большинству наблюдаемых признаков напоминал кому. Собственно, он ею и был. Только эта кома была весьма тонко управляема. И прерывать её не следовало ни в коем случае. Сарина прибегла к опасному и нелюбимому даже опытными Владеющими искусству, помогающему продлевать состояние лисар едва ли не бесконечно.
Цена — один мири-цикл из восьми, проведённый в такой вот абсолютной отрешённости, на грани жизни и смерти.
Сарина была довольно точна в самооценке: хороший мистик на её месте, скорее всего, принял бы иное решение, предпочтя не вмешиваться в естественный ход событий на столь глубоком (и столь личном) уровне. Но хорошие мистики редко бывают хорошими политиками. А политика, какой бы заряд самоотрицания ни накопился в душе молодой Владеющей, жила у неё в крови.
Крови Морайя.
— Правила просты, — объявил выбранный при помощи жеребьёвки арбитр поединка. — Каждому из вас даются четыре обычных боевых ножа — вот таких — и своя круглая мишень. Попадание в центр мишени приносит четыре очка, по мере удаления от центра — три, два и одно очко. Чем больше очков наберётся, тем лучше. В первом цикле состязания расстояние до неподвижной мишени будет постепенно увеличиваться от десяти до двадцати метров. Во втором цикле расстояние увеличивается так же, но мишень будет подвижной. Если по результатам двух циклов победитель не выявится, предстоит третий цикл, во время которого мишень станет двигаться хаотично. Метать нож можно любым способом. Вот вроде и всё. Вопросы?
— Как будет фиксироваться происходящее? — поинтересовалась Миреска.
— Фиксироваться? Зачем?
— В интересах судейства.
Арбитр пожал плечами.
— Если вы настаиваете, я могу поставить пару ребят с камерами для съёмки происходящего.
— Тогда ещё вопрос. Можно в случае чего попросить о замене одного или даже всех ножей?
— Если на то будет серьёзная причина, почему нет? Меняйте ножи хоть после каждого броска, ваше право. Ещё что-то?
— Спасибо, это всё.
— Что ты задумала? — нахмурился Стручок.
— Ничего. Так, лишняя предосторожность.
Стручок нахмурился сильнее, но промолчал.
После небольшой заминки, в течение которой все ждали появления «съёмочной группы», состязающихся вывели к рубежу и арбитр подал сигнал к началу поединка. Стручок одной быстрой серией бросков, слегка рисуясь, отправил все четыре ножа в центр мишени, после чего повернулся к Миреске, понаблюдать за её техникой.
И наткнулся на изучающий взгляд.
— Неплохо, — сказала она. Метнула первый нож, глядя не на мишень, а на Стручка. Послышался глухой стук. — Для разминки, — бросок, стук, — очень даже неплохо. Но этого, — одновременный бросок двумя руками, сдвоенный стук, — мало.
Зрители зашумели. Стручок посмотрел на мишени и обнаружил, что ножи Мирески легли точно в центр, как и его собственные. И даже более того: образовали правильный косой крест заточенными сторонами лезвий наружу.
— Отодвиньте мишени сразу на двадцать метров, — попросила Миреска, переводя взгляд со Стручка на арбитра. — А ещё лучше — на двадцать пять.
— Тогда уж сразу на тридцать, — фыркнул Стручок.
— Да хоть на сорок. Думаешь, не доброшу?
— Двадцать метров, — сказал арбитр. — Пожалуйста, подождите.
На удвоенной дистанции всё повторилось. Стручок отправил ножи точно в цель одной слитной серией, так что последний из них отправился в полёт едва ли не раньше, чем первый нож воткнулся в мишень. Миреска метнула сперва один, потом второй, а под конец оба сразу… стоя спиной к мишени. Зрители загудели громче, кое-кто пожалел о сделанных ставках, Стручок же просто буркнул:
— Циркачка.
Он верил, что победит, кожей ощущая то странное настроение, когда тело становится далёким и упругим, время замедляется, а мишень словно приближается на расстояние вытянутой руки. Этому то ли настроению, то ли просто трюку научил его отец в то время, когда они вместе выходили на ночную охоту за юркими валаис, целебная лимфа которых так ценилась медиками. С тех пор как Стручок научился чувствовать цель кожей, он перестал промахиваться. И хотя строгие правила охоты, запрещающие убивать валаис, используя любое метательное оружие сложнее самострела, не нарушались, зверьки не могли скрыться от метательных игл…
— А ведь ты тоже используешь пси, приятель, — заметила Миреска вполголоса. Стручок словно очнулся и обнаружил, что только что успешно поразил всеми четырьмя ножами мишень, нерегулярно и размашисто качавшуюся в двадцати пяти метрах от него.
— При чём тут пси? Я же не Владеющий!
— Как и я, — заметила она, отправляя в полёт свои ножи (с прежней точностью). — И что с того? Чтобы пользоваться пси-трюками, не обязательно быть Владеющим.
Новость, мягко говоря, выводила из равновесия. «Не для того ли Миреска открыла мне глаза?» — подумал Стручок. И попытался нырнуть в успокаивающую теплоту заученной точности.
Ничего не вышло.
Он попытался снова, но и эта попытка провалилась. А впереди на слишком большом расстоянии (или оно только казалось слишком большим?) уже заметалась без видимого смысла и системы его мишень. Но Стручок даже не стал пытаться поразить её, потому что заранее знал: промахнётся.
Тем временем Миреска сосредоточилась. Впервые стало заметно, что сверхточные броски даются ей ох как недёшево. Настала мёртвая тишина: зрители боялись даже вздохнуть, заразившись её напряжением. Прищурив глаза и слегка прикусив губу, Миреска с предельной силой метнула все четыре ножа подряд, как это делал Стручок. На таком расстоянии о прямом броске уже не могло быть речи, приходилось бросать по навесной. А мишень двигалась так быстро, что за время, пока нож летел в цель, несколько раз меняла и положение, и скорость. Казалось невозможным попасть в неё прицельно. Или вообще попасть.
Но, несмотря ни на что, все ножи воткнулись в мишень. Правда, точно в центр, в четвёрку, — только один; ещё два попали в тройку, а последний нож угодил в самый краешек цели.
Одиннадцать очков из предельно возможных шестнадцати.
— Стручок?
Арбитр охнул вместе с залом, когда соперник Мирески отошёл от рубежа, качая головой. А потом развернулся и быстро пошёл прочь.
По дороге Стручок грубо расталкивал зевак, ссутулив спину.
— Победитель состязания по итогам трёх циклов — Миреска! — объявил арбитр.
Зал смолк на мгновение… и словно взорвался. Досада, удивление, радость, гнев и снова досада пополам с удивлением — зрители открыто выражали свои чувства, сбрасывая напряжение.
Новорождённая сенсация имела громкий голос.
— Вот уж не думал, что увижу виирай, способную одолеть Стручка в его любимой забаве, — сказал Пуля, подходя к Миреске. Голос его, как и прежде, без особого труда прорезал неосмысленный шум, выкрики и другие реплики. — Ты выиграла. Причём выиграла целую прорву деньжищ.
— Было бы чем гордиться, — буркнула она в ответ.
И, не оборачиваясь, поспешила к выходу, точно так же расталкивая зевак и точно так же ссутулившись, как перед тем — Стручок.
Недолго думая, Пуля пошёл следом.
«Волшебство».
Леир развернулся — с лёгкостью, казавшейся невероятной. Попрыгал на месте, слыша, как похрустывают под тяжестью мелкие камешки, дробимые бронированными подошвами АБ… но сам не ощущая ни грамма этой тяжести. Потом прыгнул вверх по-настоящему — и неторопливо поднялся вверх на добрых пять метров, словно внезапно и необъяснимо исчезло семь восьмых веса, обычно, прижимающего его к планете.
«Как они этого добились?»
Недолго думая, Леир задал свой вопрос справочной системе брони.
— Активная броня «Серефис М12» оснащена гравитационным приводом третьего рода, — сообщила справка мягким, нарочито нейтральным голосом — ни мужским, ни женским. — Его эффекторы рассеяны по десяткам точек внутреннего слоя защиты и позволяют уменьшать в несколько раз вес пилота и брони. Включение гравитационного привода позволяет удлинять и менять траектории прыжков, управлять падением с большой высоты и использовать некоторые комбинированные боевые приёмы.
— Вот ни хрена себе! — выдохнул Леир.
— Команда не распознана. Что вы желаете узнать?
Но тут в общение вклинился уже знакомый и определённо мужской голос капитана Зилена:
— Помимо голосового общения для связи между пилотами можно использовать так называемые быстрые команды. В правом верхнем углу Главного экрана управления есть фигурка, схематически отражающая ваш личный статус. Следя за ней краем глаза, вы всегда будете знать, что творится с вами и вашей бронёй. Кроме того, там же, над головой фигурки, есть серый шарик. Этот шарик как раз и есть индикатор быстрых команд. Его цвет можно изменить, просто подумав об этом, и командир мгновенно узнает о том, что вы ему сообщаете. Три простейших традиционных сигнала: красный — нет, зелёный — да, жёлтый — неопределённость. Например, если вам приказано выйти на позицию, в движении вы будете сигналить жёлтым, а по достижении заданной точки — зелёным. Просто, не так ли? А теперь я задаю всем вам вопрос, рассчитывая получить ответ НЕ голосом: «Все надели свои комплекты?»
Леир уже нашёл схематическую фигурку (и даже заставил немного повисеть в центре Главного экрана увеличенного и детализированного двойника этой фигурки). Нашёл он и шарик индикатора быстрых команд. Внимательно слушавший капитана, он приготовился и заставил серый шарик вспыхнуть зелёным сразу после вопроса.
Но не все оказались такими же расторопными.
— Так я и думал! — загремел Зилен. — Какое ещё «да», олухи?! Какое такое «не меняет цвет»? В мобильную пехоту отбираются виирай с интеллектом не ниже 145 при среднем значении 128 и с обучаемостью не ниже 40 баллов при статистически среднем значении 32. Но я начинаю думать, что кое-кто попал сюда по недоразумению. Или за взятку. Если допустить, что вы здесь по заслугам, мне становится страшно за наши заводы, к персоналу которых предъявляются более мягкие требования! Если в ответ на мой вопрос вы изрыгнули слово «да», это означает, что вы страдаете врождённым невниманием к внешним раздражителям. Говоря проще и понятнее, вы — тупые и глухие засранцы! А те, кто промямлил, что индикатор никак не хочет менять цвет, попросту пропустили ту часть вводной, где я понятным любому языком объяснил: большинство систем брони управляется мысленно. У тех, кто действительно слушал меня и включил голосовой командой прямой нейроинтерфейс, индикатор изменил цвет как миленький! — Короткая пауза. — Большинство из тех, на кого я сейчас орал, уже мигают мне зелёным, — очень, прямо-таки сверхъестественно спокойно сказал капитан. — Они не безнадёжны. Но о некоторых, к сожалению, этого сказать нельзя. Не знаю, что тому причиной, и знать не хочу. Те, кто действительно слышит мои команды и реагирует на них! Вы получаете новое задание. Оглядитесь по сторонам.
Леир послушно огляделся. Вокруг него точно так же осматривались закованные в металл товарищи по роте.
— Вы видите комплекты АБ, застывшие на месте без движения? Они принадлежат тем, кого я сейчас обездвижил специальной командой. Подойдите к этим комплектам и отнесите их вместе с их… содержимым… к грузовикам. На базу эти виирай прибудут без дополнительных усилий. И ещё. Те, кого я обездвижил, получают штрафное очко. Два таких очка подряд — и виирай, получивший их, вылетает из моей учебной программы. Он или она останутся в мобильной пехоте, но, пока моё слово что-нибудь значит, «Серефис М12» такие… экземпляры… не наденут.
Леира от этих слов аж передёрнуло.
— Капитан, разрешите вопрос?
— Задать вопрос разрешаю. Но предупреждаю: тебя услышат все три роты. Даже обездвиженные, если они вообще способны что-либо слышать.
Преодолев мгновение неуверенности, Леир всё же спросил:
— Может ли получивший штрафное очко его стереть?
— Хороший вопрос, рядовой Леир. Ответ — да. Но поскольку заработать такое очко можно лишь особо выдающейся глупостью, то и стереть очко можно лишь чем-нибудь выдающимся. Например, очко будет стёрто, если с первой попытки и на отлично сдать один из зачётов по управлению бронёй. Но! Сразу предупреждаю: хотя получить штрафное очко не так-то просто, стереть его намного труднее. Есть ещё вопросы?
По желанию Леира шарик индикатора загорелся красным.
— Похоже, урок усваивается медленно, — сказал капитан Зилен. — Я только что задал простой вопрос, но про индикатор быстрых команд вспомнила только половина из вас. А теперь возьмите обездвиженных, забросьте их в грузовики и — внимание! — сообщите об исполнении приказа с помощью индикатора быстрых команд! Всем понятно?
Леир мигнул в ответ зелёным и подумал, что это действительно очень удобно. И ещё он подумал, что нисколько не хочет расставаться с новой бронёй. Ни капельки. Потому что, записываясь в армию, он смутно мечтал как раз о чём-то подобном.
«Этот шанс я не упущу. Ни за что!»
Сарина выплыла из быстро рассеявшейся мглы. Моргнула.
С по-прежнему непривычным усилием сев на кровати, она первым делом посмотрела на часы. Верхний из трёх круглых циферблатов её внимания не привлёк, поскольку показывал единое время Большого Узора. По этому времени она жила в Школе и на борту транспортника, но сейчас важнее прочих был левый нижний циферблат, показывающий локальное время. Мысленно ввела поправку (один мири базы «Каменный кулак» был равен мири-циклу, но локальный юл состоял не из 16 мири ровно, как юл-цикл единого времени, а был на один с четвертью мири короче). Кивнула сама себе.
Встала.
Подошла к оставленному на столе работающему компакту. Результаты, достигнутые за то время, пока она пребывала в пустоте вне нормального физиологического цикла, заставили её удовлетворённо кивнуть. Компакт, с которым она расставалась очень редко, был едва ли не единственным предметом роскоши, о котором она с гордостью могла сказать: «Моё!» Сам по себе являвшийся предпоследней моделью, он стоил раз в десять дороже из-за друзы пси-активных кристаллов, встроенных в схемы по особому заказу. А содержавшаяся в его накопителях информация и комплекс различных программ увеличивали его стоимость ещё на порядок.
И компакт, и кристаллы, и программы были подарком отца. Но вот информацию собирала в основном сама Сарина, чем немало гордилась. Да и оригинальные настройки тех же аналитических программ были результатом её собственных трудов.
Присев в удобное кресло (учитывая безжалостное тяготение, все кресла на базе обязаны были быть такими), она сосредоточилась, уплотняя связь с кристаллами. Телесные ощущения отдалились, вытесненные прохладной многогранной твёрдостью. Слуха коснулись десятки звенящих на разные голоса нот, в поле зрения всплыли мерцающие розовым, лиловым и алым плоскости.
«Война Обмана. Танириане. Это у них мы научились делать пси-активные кристаллы… Лишняя мысль. Надо заняться делом».
Отдав компакту серию заранее продуманных и подготовленных команд, Сарина пронизала пространство мысленным «взглядом» и нащупала затерянные в этом пространстве искры пяти сознаний, принадлежащих пятерым виирай. Миреска, Зилен, Ласкис, Посох — и всё ещё пребывающая на орбите Шинати, мастер-техник в чине сай-ордера.
Её ученики. Её команда.
«А это ещё что такое?!»
Гулкое мрачное пространство ангарного блока. Последний челнок с транспортника уже разгрузился и улетел, доставленные им грузы перевезли на склад, процедуры обслуживания завершились. Ангар погрузился в полумрак… и едва ли не самым мрачным уголком в нём был расположенный у самого потолка технический переход — квадратная в сечении кишка из крупной металлической сетки, неуютная для того, кто вынужден по ней передвигаться.
В этой-то кишке, во тьме и холоде, сидела безжалостно сгорбленная фигура. Лицо спрятано в ладонях, тихое дыхание то и дело прерывается. Плач?
— Стручок…
Никакой реакции. Совершенно никакой. Миреска подошла ближе и позвала снова, стараясь придать интонациям ровную уверенность:
— Стручок!
На этот раз он отреагировал. Ладони упали на колени, голова медленно повернулась. На плохо, но всё же как-то освещённой половине лица сухо и тускло блеснул глаз.
— Послушай, как тебя на самом деле зовут?
— Это неважно, — голос скрипел песком в шестернях. — Зачем ты здесь?
— Чтобы извиниться.
Стручок снова отвернулся.
— Уходи. Мне не нужно… сочувствия.
Миреска села лицом к нему и в полной мере ощутила, как врезается в тело решётка «пола». «А ведь он сидит вот так уже немалый срок…»
— Сочувствие нужно всем. Но я пришла не сочувствовать, а извиняться. Этот поединок изначально был нечестной затеей, Стручок. Я заигралась, поддерживая свою наставницу. Но теперь я жалею об этом. Пожалела ещё там, в зале, в последний раз бросая ножи в мишень.
Медленный поворот головы. Блеск глаза.
— Нечестно? Я не заметил, чтобы ты жульничала. И никто не заметил.
— Ты заметил. Только не распознал.
— Что?
— Я бросала ножи честно. Я поступила нечестно, когда разрушила твою сосредоточенность.
— Ты ни при чём. Это я сам не смог удержать нужный настрой.
— Нет, не сам. Это сделала я. И не словами. — Миреска сглотнула, опуская глаза. — Пока мы бросали ножи, всё было нормально. Я рассчитывала на лёгкий выигрыш, поскольку за время перелёта научилась тому, что не умеют обычные виирай — лишь Владеющие. Но я не ожидала, что ты тоже будешь использовать пси. Ну и…
— Я не понял этого во время состязания и не понимаю сейчас. О каком пси ты говоришь?
— Обыкновенном. Твоём. Моём. О пси, присущем любому виирай.
— Интересная тема.
Миреска встала и развернулась.
— Пуля? — несколько оживился Стручок (впрочем, не настолько, чтобы последовать примеру Мирески). — Что ты здесь делаешь?
— Слежу за доблестной победительницей состязания. Объясни-ка ещё раз, красотка, как именно ты смошенничала? А то я не всё понял, да и Стручок тоже.
— Хорошо. Я не знаю, где и как этот приём освоил Стручок, но для попадания в цель он пользовался мгновенным предвидением. Это как интуиция, только интуиция, не дающая сбоев. Но Стручок не освоил этот приём в полном объёме, как я. Ведь он не промахивался, только когда брал в руки нож, верно?
Пуля кивнул.
— Мгновенное предвидение даёт гораздо больше. А вершина доступного мне искусства — использовать пси, чтобы затуманить поле предвидения другого виирай. Именно так я сделала в финале последнего круга поединка. Моё собственное предвидение при этом тоже утратило ясность, потому я попала в мишень не с такой точностью, как в самом начале.
— Я так и не понял, — сказал Стручок, — что здесь нечестного.
— А я, кажется, понял, — пробормотал Пуля.
Миреска кивнула.
— Конечно, тебе это понятнее. Ты ведь почти Владеющий. Третий ранг пси, я права?
— Пуля? — спросил Стручок удивлённо. — Владеющий?
— Нет! — ответил тот раздражённо. — Я просто родился с третьим рангом, вот и всё. Никто и никогда не учил меня, что с этим надо делать.
— Это упущение легко исправить.
— Лети ты в ад!
Развернувшись, Пуля пошёл прочь. Стремительно и гораздо громче, чем подходил. Миреска обернулась, разрываясь между двумя стремлениями. И Стручок понял.
— Идём, — сказал он, поднимаясь. — Теперь мой черёд присматривать, чтобы с ним всё было в порядке.
— Да ты даже на ногах толком не стоишь! Отсидел всё, что можно и нельзя!
— Поэтому я сказал «идём», а не «иду». Ты мне поможешь догнать этого угрюмца.
Миреска вздохнула, покоряясь. Подставила плечо.
И как раз в этот момент взвыла сирена.
Находясь в своеобразном симбиозе с компактом, Сарина нашла ответ на свой вопрос почти мгновенно. Сирена именно такого тона (крайне противного, между прочим: и не захочешь, а заметишь… и в лисар вылетишь) означает приближение очередного плотного роя метеоритов. Запросив дополнительную информацию, Сарина тут же получила её. Компакт вытянул из коммуникационной сети базы срочный прогноз по метеоритной опасности, сделанный службой контроля пространства, обработал и передал хозяйке через один из кристаллов. Мгновенно соотнеся прогноз с планом окрестностей и с собственными расчётами, Сарина зашипела. Звук получился крайне злобный… и испуганный.
Наибольшая вероятность выпадения дождя из огня пополам с камнем приходилась на ту зону, где сейчас паслись, медленным пешедралом двигаясь к базе, три учебные роты под присмотром Зилена. А если учесть, что предупреждение было сделано службой контроля пространства (раззявы!!!) лишь за считаные арум-циклы…
Установить телесвязь с бронёй Зилена!
Устанавливается… есть контакт.
— Капитан, вы слышали о метеоритной угрозе? Немедленно возвращайтесь на базу!
— Спокойнее… Сарина. В данный момент я решаю именно этот вопрос.
«Вот поганец!» — подумала она. Но когда услышала, как Зилен инструктирует своих подопечных, попросту потеряла дар речи.
— Всем внимание! Новая вводная. Сюда движется рой метеоритов. Чтобы успеть к базе за минимальный срок, повторяйте за мной. Ввод голосовых команд: инструкция девять. Инструкция девять. Подтверждаю.
Чувствуя холодок в районе желудка (метеоритный дождь на открытой местности! страшно!), Леир послушно оттарабанил два раза подряд про «инструкцию девять». А когда броня спросила его своим нейтральным голосом, уверен ли он, что хочет задействовать инструкцию девять, выпалил:
— Подтверждаю!
— Плазменные пушки в состоянии готовности, — уведомила броня. — Режим максимального рассеивания. Инерционная компенсация: ноль. Лимит мощности импульса — 20 киловатт. Ввожу ограничение подвижности сочленений.
На последней фразе Леир почувствовал, как его руки сами собой вытянулись вниз и чуть в стороны, застыв в этом положении намертво.
— Гравитационный привод активен. Взлёт после отсчёта.
— Взлёт? — повторил ошарашенный Леир.
Тем временем броня отсчитала:
— Два. Один. Ноль.
И Леир понял, что летит.
Довольно быстро он понял и то, почему летит. Плазменные пушки в указанном режиме и без инерционной компенсации работали как импульсные ракетные двигатели. Гравитационный привод делал меньше вес брони вместе с пилотом, позволяя доводить эффективное ускорение до значений, немыслимых даже для многих настоящих летательных аппаратов (например, челноков). Хотя аэродинамические качества у любого челнока были, разумеется, намного выше.
— Не поднимайтесь выше пятисот метров, — говорил меж тем Зилен. — Летите к базе, но не слишком быстро: помните, что это ваш первый самостоятельный полёт. И не забывайте о метеоритном рое!
«Наплевать! — подумал Леир. — Бездна и звёзды, светила во мраке! Я ЛЕЧУ!»
И вдогонку: «Теперь понятно, почему виирай, надевшего эту броню, называют пилотом…»
Вопль сирены пронзил пелену дурмана. Правда, не сразу. Мич заворочалась на кровати, поводя вокруг неосмысленным взором.
«Сирена, — явилась мысль. Потом более развёрнуто: — Тревожная сирена. Дождь».
Накатила необоримая волна тошноты. Едва успев перекатиться к краю, где был загодя припасён таз, Мич нагнулась над ним. На некоторое время любые мысли покинули генерала: все силы без остатка уходили на попытки удерживать голову более-менее ровно. Удавалось это плохо: немалая часть рвотных масс попала-таки в нос, добавляя к сумме неприятных ощущений ещё одну пронзительную — немногим хуже сирены — ноту.
Приступ кончился сравнительно быстро. Под конец Мич несколько раз вывернуло всухую. Слизистая носа ныла и зудела невыносимо, так что генералу поневоле пришлось вставать и идти в туалетную комнату, чтобы смыть остатки едкой дряни.
«Бездна! Зачем я это делаю?»
Заданный самой себе вопрос, не требующий никакого ответа, даже мысленного, канул в пустоты затёртой памяти.
Завершив гигиенические процедуры, вернувшись и осторожно рухнув на кровать, Мич обнаружила, что забытьё отдалилось необратимо. Болели желудок, голова, пострадавшие от рвоты горло и нос. Ныли мышцы. Болели суставы. Душа и совесть тоже болели, на пару. И упорно не желали заглохнуть, поддавшись анестезии бессознательности.
«Будь оно проклято!»
А сирена всё выла, как призрак неупокоенного. Выла без устали, как злобный ветер ледяных пустошей Синнагари, где более шестидесяти хин-циклов назад родилась девочка с коротким именем Мич. Вой сирены ввинчивался в уши, взрывался мучительным многократным эхом внутри черепа, и на некоторое время женщина на кровати, совершенно одурев от этого звука, перестала понимать, кто там воет и почему. Забывшая в океане боли обо всём и вся, она была готова всерьёз допустить, что воет бесприютный покойник.
«Откуда на базе взяться покойнику?»
«Покойник? Какой ещё покойник?»
«Воет».
«Это же сирена!»
Застонав (и не слыша собственного стона), Мич с натугой села. Переждала серию рвотных позывов, успешно подавив их и переждав вспышки головной боли при каждом судорожном спазме. Потом встала, покачиваясь. Распрямилась.
Пошла к двери.
На полпути она вспомнила, что на ней нет ничего, и машинально развернулась к встроенному шкафу с одеждой.
Сарина следила за двумя группами точек. Одна группа стремительно пожирала расстояние, приближаясь к планете. Другая группа точек, двигаясь далеко не так быстро, летела к базе беспорядочным роем. Расстояние, которое должны были преодолеть эти точки, было меньше в десятки и сотни раз, но…
— Зилен, — сказала Сарина, — вы не успеваете. Первые камни упадут, когда отстающие будут только-только подлетать к шлюзам.
— Знаю, — не сразу откликнулся капитан. Слова он не столько выговаривал, сколько цедил. — Проклятая планета! Раз ты отслеживаешь ситуацию, как там с защитой?
— Плохо. Пока последние рядовые не войдут в шлюз, купол ставить нельзя. А активной защиты у базы нет.
Зилен выругался.
— Не всё так гадко, — вклинился в эфир новый голос. — Тут завалялось несколько рельсовых пушек. Мы с Ласкисом выкатили пару и постараемся изобразить активную защиту.
— Посох, ты умница! — обрадовался Зилен. — Недолго тебе ходить в лейтенантах — клянусь обеими руками, недолго! Не найдётся ли там пушки и для меня?
— А то как же, кэп. Присоединяйся!
Сарина подала запрос насчёт рельсовых пушек, немедленно получила ответ и прикинула получающийся расклад. Что ж, может получиться, решила она. Снаряды из пушек плюс метеориты, да на встречных курсах… знатное будет зрелище. Главное, чтобы никто не вмешался, ломая весь сценарий. Если, скажем, кому-нибудь стукнет в пустую трусливую голову поставить купол над шлюзами прежде, чем пройдут отстающие…
Но уж об этом она позаботится.
Заходя на посадку, Леир заметил около шлюзов необычный элемент пейзажа и сперва не поверил своим глазам. Но когда воздух потряс короткий вой, а над базой вспыхнули две раскалённые иглы, теряющиеся в высоте чуть восточнее зенита, сомнения исчезли. Стоило Леиру опуститься на поверхность, третья рельсовая пушка — этакая раскоряка на прочно упёршихся в землю металлических лапах — тоже взвыла, выпуская в небо пробную очередь. Посмотрев на закованную в металл АБ фигуру, сидящую за пультом пушки, Леир скорее угадал, чем узнал капитана Зилена.
— Марш все в шлюз! — рявкнуло в наушниках.
Ещё пара вздохов, и три пушки взвыли одновременно на строенной высокой ноте.
А небо, похоже, решило не давать спуску за такое оскорбление. И ответило быстро накатывающим грохотом.
— Все в шлюз! Быстро!
Сквозь мутные дымы блеснуло. Потом ещё и ещё раз. У горизонта замелькали частые сливающиеся зарницы. Грохот стремительно приближался…
Ухнуло у самого зенита, да так, что Леир аж присел. Высь изрыгнула яркий свет и мощный до твёрдости гром. Почва под ногами судорожно затряслась и «поплыла», ближние окрестности заволокло густыми клубами пыли, сквозь которые всё сильнее сверкало и ухало. Грохот усиливался. Выли рельсовые пушки, без видимой системы полосуя небо раскалёнными трассами, оставленными тысячами миниатюрных снарядов.
— В ШЛЮЗ, тупые ваши задницы накрест и пополам!!!
Леир опомнился и, оступаясь, побежал ко входу. Вокруг, точно так же оступаясь, бежали другие фигуры в броне. Везде, куда ни глянь, вспыхивало, гремело и грохотало. Но в ближайших окрестностях шлюза было, в общем, тихо… хотя оценить эту очень и очень относительную тишину без подготовки было непросто.
«Наверно, — подумалось Леиру, — именно так выглядит отступление под огнём превосходящих сил противника».
Тут совсем близко раздался настоящий грохот. Этот грохот пожрал без остатка все иные звуки и разбух от сожранного сверх всяких пределов. Вспышка ослепила даже сквозь забрало (автоматически почерневшее). Из головы вымело остатки всяких мыслей, и Леир сначала обнаружил, что летит, а потом — что падает.
«Гадство!»
Сарина резко ослабила контакт с компактом. Настолько резко, что тупо запульсировала и закружилась ноющая голова, а носом пошла кровь. Однако в такой момент подобные мелкие неудобства не имели значения. Происходящее заставило Сарину вспомнить о том, что она, помимо всего прочего, целитель. А место целителей сейчас было там, у шлюзов.
— Докладывайте.
Полковник Давирра едва не подскочил. Помещение координационного центра базы «Каменный кулак» затопила бормочущая шелестящая тишина.
— Г-генерал? — выговорил он с запинкой, оглянувшись. — Имеет место метеоритный дождь пятой степени опасности. Ситуация нештатная…
— Почему?
— Виирай на поверхности.
Мгновение Мич изучала полковника мутным, ничего доброго не обещающим взглядом.
— Я иду к шлюзам, — сообщила она и приказала, полуобернувшись. — Ты — за мной.
Хаос.
Однако хаос, как становилось ясно взглянувшему пристальнее, упорядоченный. Вдоль всей левой стены рядами стояли комплекты покинутой пилотами брони. Многие — со следами механических повреждений, но, как с радостью убедилась Сарина, с полным комплектом шлемов, рук и ног. В середине помещения толклись рядовые, способные стоять на своих двоих. Четверо медтехников, стоящих у выхода, пропускали их в расположенные дальше помещения базы, но лишь после того, как обмахивание жезлом переносного диагноста подтвердит, что им не нужна помощь. Ну а справа…
— Привет! — махнул ей недавний знакомый, старлей из группы Зилена по прозвищу Посох. Из-за скопления чужих спин, плеч и голов его было видно отлично, так как рост делал Посоха фигурой в прямом смысле слова выдающейся. — Давай сюда!
Проскользнув между медтехниками, Сарина принялась лавировать в толпе, пробираясь к намеченной цели. Многие провожали её недоумевающими взглядами, но большинство вообще словно не замечало.
— Ещё раз привет, — сказал Посох, положив руку на её плечо успокаивающим жестом.
Сарина не приняла тона.
— Много пострадавших?
— Это смотря как считать. Вон они, у стеночки.
Обведя взглядом лежащих и сидящих виирай, Сарина на миг замерла, но быстро опомнилась и устремилась вперёд быстрым шагом.
— Ласкис! Зилен!
Ласкис поднялся, лелея зафиксированную перевязью руку. Зилен просто повернул голову, не пытаясь встать с надувного матраса. Окинув Ласкиса беглым рассредоточенным взглядом, Сарина пробормотала: «Вовремя вправленный вывих и гематомы, несерьёзно», — после чего присела рядом с Зиленом.
— Представьтесь, будьте добры, — раздался из-за спины незнакомый голос.
За мгновение до того, как прозондировать капитана, Сарина «срисовала» обладателя голоса и получила такой результат: Владеющий, четвёртый ранг, степень — то ли шестая, то ли, что вероятнее, седьмая, физиологический возраст заметно превышает сто хин-циклов. После чего полностью сосредоточилась на зондировании.
— Её зовут Сарина Келл Морайя, — сказал Посох. — А вы, кажется, Хезрас Нрейт?
От зондирования Сарина плавно перешла к лечению. Вернее, исцелению. Для традиционной медицины отягчённое контузией сотрясение мозга вроде того, которое заработал Зилен, было проблемой и лечилось в основном полным покоем. Микротравмы, разрывы сосудов и всё прочее, делавшее контузии столь опасными, устраняли, насколько могли, созданные методами генной инженерии бактерии-симбионты, внедряемые в организм каждого виирай при рождении. Серьёзное медикаментозное и тем более хирургическое вмешательство было при лечении контузий излишним. Но целительство — совсем другое дело. Опытный целитель мог без особого труда и затраты сил поставить на ноги контуженного за считаные арумы… разумеется, если контузия была «свежей».
— Вы правы. Я — Хезрас Нрейт, Владеющий и главный врач базы. А эта молчаливая девушка, насколько я понимаю, также Владеющая, причём очень могущественная… и к тому же целительница. Очень славно. Я хотел попросить её помочь с ранеными, но, похоже, просьба запоздала.
Сознание Сарины «плыло». Сейчас она выполняла заученную процедуру, суть которой была ей не очень-то ясна. Её она усвоила как гибкую схему, почти в готовом виде, и сейчас просто с большой точностью воспроизводила действия другого, гораздо более опытного целителя. Такое обезьянничанье не одобрялось кодексом, прямо указывавшим, что Владеющему с целью развития собственных навыков и личного роста следует применять пси полностью сознательно. Но это — в идеале, на практике от этого правила периодически отступали почти все Владеющие. И если Сарине предстояло выбирать, нарушить ей кодекс или поставить на ноги Зилена…
Право, разве тут есть, о чём думать?
Она и не задумалась. Ни на мгновение. А закончив с Зиленом, собиралась продолжать попрание кодекса.
В конце концов, помимо общего кодекса Владеющих был ещё отдельный кодекс целителей, в последнем же — строка, прямо указывающая: «Используй свою силу и навыки, чтобы приносить пользу другим, пусть даже вопреки иным законам, уложениям и правилам».
— Так. Кратко, чётко, по существу. Кто виноват в том, что во время метеоритной тревоги не все виирай находились под защитой силовых куполов базы?
«Какой неприятный голос», — подумал Давирра.
— На последнем из транспортных кораблей, — начал полковник, — на базу прибыла группа новых инструкторов во главе с Владеющей шестого ранга Сариной Келл Морайя. Она должна была занять новую должность в штатном расписании базы, став инструктором по пси-подготовке…
— И перехватив неформальное лидерство у нашего Хезраса, — проворчала Мич. — Шестой ранг? Точно шестой?
— Да. Остальные инструкторы во главе с капитаном Зиленом должны были сопровождать новые АБ, «Серефис М12», а здесь, на месте, обучать новобранцев, как пользоваться бронёй нового типа. Но в полёте они и Сарина… э-э… объединились.
— То есть, — скрипучим, ещё более неприятным голосом заметила Мич, — эта Сарина подмяла группу виирай, формально не имея права командовать ими, а здесь, на базе, решила повторить фокус в больших масштабах?
— Не совсем так.
— А как, полковник?
— Мне кажется, власть для неё — не цель, а средство. Она никого не подминает в прямом смысле. Она скорее… вдохновляет. Да, вдохновляет.
После паузы, наткнувшись на изучающий взгляд генерала, Давирра добавил:
— Я согласился с планом учений, который предложил капитан Зилен. И который привёл к этой нештатной ситуации.
Мич отвернулась и молча продолжила путь.
«Я же не хотел разделять ответственность! — панически подумал полковник. — Я просто хотел, как обычно, переложить вину на… Бездна! Да ведь генерал должна была решить, что Сарина и меня обработала методами Владеющих! Всё выглядит именно так! И что бы я теперь ни говорил в защиту Сарины, это лишь убедит Мич в том, что мной управляет чужая недобрая воля… А ведь я действительно веду себя необычно. Может, меня в самом деле обработали, да так, что я и не заметил?»
Запутавшись, Давирра нахмурился, лихорадочно пытаясь сообразить, откуда взялись мысли и мотивы, которыми он руководствовался последние мири-циклы, начиная с прибытия челнока и знакомства с компанией Сарины. Но, конечно, ничего не сообразил, потому что понятия не имел, как отделить свои собственные мысли от внушённых извне. Единственное здравое заключение, к которому он пришёл, состояло в том, что генерал Мич тоже ведёт себя необычно. Слишком рано она встала, слишком быстро выползла наружу и слишком осмысленно себя ведёт. Ей сейчас положено валяться пластом и ничего не соображать…
«Так. В Бездну Мич и всё с ней связанное. Надо решить иной вопрос: управляет мной Сарина или нет. Мои мысли действительно мои или… не совсем? Чем вообще одни мысли отличаются от других? Весом? Цветом? Формой, наконец?»
Вот был бы он Владеющим, он бы знал…
«Если ты не Владеющий, что тебе мешает стать им?» — сказал внутренний голос. Этот голос очень живо напомнил полковнику тембр и интонации Сарины. Но Давирра не успел начать спор со своим внутренним голосом, спрашивающим странное, потому что как раз в этот момент они с Мич пришли.
…Хаос. Однако хаос упорядоченный. Генерал и плетущийся за ней полковник насквозь пронизали ряды виирай и добрались до стены, у которой лежали пострадавшие.
— А, Хезрас, — поприветствовала обернувшегося главного врача Мич. И тут же, не откладывая, спросила. — Как дела?
— Вы на ногах, генерал? — с лёгкой долей изумления констатировал Хезрас. — Вообще-то дела идут не так плохо. Идея с использованием рельсовых пушек…
Мич настолько обалдела, что позволила себе перебить, уставясь ему в глаза:
— Рельсовых пушек?
— Видите ли, генерал, — шагнул вперёд необычно высокий виирай со знаками отличия старшего лейтенанта, — мы не успевали провести всех через шлюз и включить силовой купол, поэтому решили создать что-то вроде активной защиты, использовав рельсовые пушки для разрушения наиболее крупных обломков. Это была моя идея, и капитан Зилен поддержал меня.
— И это сработало, — сказал, поднимаясь с матраса, незнакомый офицер. — Посох просто молодец. Я бы его наградил.
— Капитан, — встревоженно обернулся Посох, — ты же контужен! Ты…
— Я уже в порядке, спасибо Сарине.
— И в самом деле, — сказал Хезрас, переводя взгляд с Зилена на невзрачную девушку в полевой форме без знаков различия. — Прекрасная работа, коллега.
Следом за Хезрасом на неё посмотрели все, начиная с Мич и заканчивая лейтенантом по прозвищу Посох.
— У тебя кровь носом идёт, — непринуждённо сообщил последний.
— Момент, — сказала невзрачная. И прикрыла глаза буквально на тин. Противореча законам тяготения, струйка крови потекла вспять, исчезнув в ноздре. Глаза невзрачной снова открылись, и взгляд их наполнился сосредоточенностью на внешнем мире.
Ещё тин, два шага вперёд. Не спрашивая ни о чём, Сарина сделала руками странный жест. Знающий, на что обращать внимание, главный врач заметил, как из взгляда Мич исчезла мутная дымка боли. Вытекла, испарилась — как не бывало.
Генерал откашлялась.
— Не думайте, что это поможет вам подольститься ко мне… Сарина.
Два взгляда столкнулись, высекая искры — в переносном смысле.
— Не думаю, что вас можно купить таким пустяком, — заметила Владеющая, продолжая свои целительские манипуляции. — Однако я предпочитаю беседовать с виирай, которой не надо отвлекаться на борьбу с похмельем.
Это был упрёк, причём неприкрытый. Давирра мысленно ахнул… да и не он один.
— Осуждаешь?
— И это тоже, — сказала Сарина твёрдо. — Но не столько за сайгр, сколько за отношение к себе и попустительство делишкам всем известного рей-ордера.
Давирра снова ахнул. Мысленно.
— Девчонка! — фыркнула Мич.
— Простите, генерал, но меня ждут другие пациенты.
Не дожидаясь разрешения, Сарина отвернулась, отошла и склонилась над очередным лежачим больным.
— Она действительно очень молода, — извиняющимся тоном сказал Хезрас.
Мич покачала головой.
— Я, — сказала она медленно, — не назвала бы это… молодостью. Идём, Давирра. Кажется, здесь нам делать нечего.
