Книга: Поступь битвы
Назад: Давление
Дальше: Диалог (интерлюдия)

Взрыв

Их никто ни о чём не предупредил. Никто и ничто… Ну разве что собственные смутные предчувствия. Тимар сам не смог бы объяснить, зачем он сбросил сенсорную перчатку, прерывая череду тонких манипуляций с начинкой исследуемого аппарата. Зачем кинулся в кабину грузовика, зачем со всей силы врезал по клавише аварийного режима и рухнул на сиденье водителя.
— Тимар?!
«Успел!»
А в следующий тин мир начал корчиться в ревущей агонии, и время задавать вопросы закончилось. Началось время выживать.

 

Опасность повсюду. Не спастись, не убежать. Разве что если мчаться вдвое быстрее. А на это Миреска была сейчас не способна. Она и лететь-то была почти не способна. Пси-атака, во время которой Сарина опиралась на её разум, как осторожный слон — на хрупкую тарелку, стоила ей больше, чем Миреска могла заплатить. Сарина не раздавила её, нет, но…
А волна грядущей опасности уже черна, как смерть. От неё не укрыться ни на небе, ни на земле. Метла ужаса пройдётся по всему миру, ничего не оставив в небрежении.
Метла? Пройдётся?
Яростно оскалясь, Миреска рухнула вниз, не дожидаясь, пока слепая сила сбросит её с небес по собственной недоброй воле.

 

Сначала пришёл гром. Эхо, отзвук настоящего грома.
Однако даже отзвук, смягчённый и ослабленный, мгновенно вышел за пределы того, что может воспринимать ухо. Вибрация недр сотрясла всё и вся, ощущаясь преимущественно костями. А гром всё нарастал, заражая живые пылинки инстинктивным ужасом перед стихией, он тряс, перекатывался, бил и ломал. Защищённая аппаратура командного центра неплохо переносила это испытание, а вот виирай приходилось хуже. Теперь не только у Сарины из носа текла кровь. Кое у кого она текла и из ушей. И бесполезно было прижимать к ним ладони: от грома глубин этот жалкий жест не защищал. Не мог защитить.
Удар!
Собственное кресло Мич толкнуло её, как аварийная катапульта, швырнув до потолка. Генерал отдалась на волю заученных рефлексов, сгруппировалась в воздухе, защищая голову руками. Но всё равно падение застало её врасплох, парализовав, хлестнув плетью резкой боли. Что-то резко и противно хрустнуло — настолько резко, что даже в этом ужасе она отчётливо расслышала мерзкий звук. Рёбра? Или это то, на что я…
Удар!!!
Посторонние мысли вымело прочь, оставив лишь животное стремление сжаться в комок и оставаться в таком виде, пока безумие не закончится. Грохот уже не был слышен. Мич вообще ничего не слышала.
А потом, наверно, ударило в третий раз, но она этого не поняла, потому что очередная судорога мира вышибла из неё остатки сознания.

 

Мир затопило сияние. В мир снизошёл огонь.
Но не ласковый приручённый огонь камина, не огонь лесного пожара и не вулканический огонь, эта прорвавшаяся наружу ярость недр. Снизошедший огонь не нашёл бы себе равных даже в пламенных недрах голубых звёзд-сверхгигантов. Лишь в первые мгновения зарождения Вселенной природа знала нечто, способное затмить эту вспышку.
Дымный разрежённый воздух упавшее пламя поглотило мгновенно. Впитав силу пламени, воздух налился голубым жаром, превратился в перегретую плазму, внутри которой немедленно начались реакции распада и синтеза атомных ядер. Потом пламя коснулось тверди, и она стала испаряться, вовлекаемая в огненное буйство. Утёсы, вулканические скалы, лавовые поля — всё это в сотые доли тина обратилось в пар.
А потом, когда небесный огонь погас, исчерпав свою силу, — взорвалось.
…От самого удара Миреска укрылась за конусом потухшего вулкана, на солидном расстоянии от эпицентра. И первичное сияние выстрела задело её лишь краем края, светом, отражённым от начавших испаряться склонов. Сквозь насмерть почерневший лицевой щиток и сомкнутые веки до неё докатилось едва достаточно, чтобы заставить заслезиться глаза. Не дожидаясь, пока зрение восстановится, Миреска рванулась вверх. Выше, ещё и ещё, навстречу буйству стихий и ударной волне. В небе ей тоже достанется, и достанется очень крепко. Но остаться у поверхности — верная смерть, а в вышине… Что ж, там появятся хоть какие-то шансы.
Тин-цикл, ещё один, ещё… Как мучительно долго они тянутся! Тьма в глазах — не от ослепительного сияния, а от перегрузки. Боль в связках — того же происхождения. Быстрее! Быстрей, если хочешь жить! Вверх и вперёд!
«Здесь не заповедник для бледной немочи. Здесь воспитывают настоящих виирай. Ясно?»
Миреска хмыкнула воспоминанию. И тут же, словно отвечая на мысль, её настиг окаменевший от боли и гнева ветер. Ударная волна — самая первая, но не самая сильная в целой череде таких же волн.

 

…Странный вкус. Но знакомый. Что это?
Кровь. Твоя кровь.
Странный звук, на миг заглушающий потрескивания и шорохи. Что это?
Стон. Твой стон.
Тимар открыл глаза. Медленно и осторожно, ожидая усиления боли. Свет, попавший в глаза, усиливает боль. Это он знал. Помнил. Откуда знал? Память молчала, перебрасывая от стенки к стенке шорох пульса.
Глаза открыты. Света нет.
Закрыть. Открыть снова. То же самое.
Слепота? Я ослеп? Нет. Наверно, нет. Глаза не болят. Боль есть — где-то там, в милосердном отдалении, но до лица она не поднимается. Может, тут просто темно… Тут? Где это — тут?
Память молчала.
Тимар попытался шевельнуть рукой. Медленно и осторожно, только одной рукой. Правой. Мгновенная вспышка боли, и впрямь способная ослепить, была ответом. Что-то с рукой плохое. Что-то скверное. Не надо шевелить ею.
А если попробовать шевельнуть левой?
Левая рука слушалась не слишком хорошо. Она была слаба, как и её хозяин. Но она хотя бы не болела при движении. Ну не сильно болела. По сравнению со всем остальным. Ободрённый этим скромным открытием, Тимар отправил левую руку на разведку. Он не так уж редко работал вслепую, на ощупь, поэтому действовал вполне уверенно. Глаза он закрыл. Всё равно толку от них, как от зонтика в вакууме…
Что это? Неужели пульт? А какой? И нельзя ли включить с его помощью хоть что-нибудь?
При первом же щелчке одного из тумблеров ожило аварийное освещение. Тимар моргнул, всматриваясь в окружающее. И охнул.
Вспомнил!
Первая, слишком резкая попытка встать с сиденья водителя привела лишь к очередной вспышке боли, едва не отправившей его обратно в беспамятство. Раздирающие тело огненные крючья, предобморочный звон… Врёшь! Ты это выдержишь! Выдержишь! Не сметь, с-сволочь!
Боль отхлынула, оставив слабость и гул крови в ушах.
Но встать надо. Всё равно надо. Если мне так досталось здесь, в относительной безопасности кабины, в защитном поле сиденья… Надо проверить, что стало с оставшимися в основном блоке модуля. Ничего хорошего я там не увижу, но мало ли случается чудес вопреки нашим худшим ожиданиям? Если я успею помочь, если ещё не слишком поздно для помощи… И вообще, чем это нас так приложило? Вулкан поблизости проснулся, что ли?
Неважно. Вставай.
Вставай!
Вторая попытка окончилась ничуть не лучше первой. Тимар застонал — и выругался, помянув собственную глупость в простых, но экспрессивных выражениях. Ты же разлёгся на водительском сиденье, дурила! На нижней стороне подлокотника должна быть кнопка. Нажми на неё, и автомат вколет обезболивание-А прямо сквозь обивку. Помнишь, как четверть хин-цикла назад ремонтировал один из таких аварийных автоматов?
А вдруг автомат сдох?
Сдох так сдох. Если техника отказала, тогда посмотрим, что ещё можно предпринять.
Дави кнопку!
…Сам момент укола Тимар так и не уловил. На фоне большой боли малая просто потерялась. Но вот последствия укола стали ощутимы почти сразу. Обезболивание-А предназначалось для первой помощи пострадавшим в тех случаях, когда никого больше рядом не было. Ни спасательной команды, ни телеуправляемой техники — ничего, кроме рук и ног самих пострадавших. Получивший обезболивание-А, соответственно, мог передвигаться, даже имея открытые переломы обеих ног, и передвигать достаточно тяжёлые предметы, даже имея переломы обеих рук… Конечно, мог не слишком долго. Потому что у всякого действия есть своя цена, а за сверхусилие всегда приходится расплачиваться по сверхцене. И хорошо ещё, если этой ценой будет инъекция выключающего из реальности обезболивания-Б, предназначенного для тех, у кого сломаны не конечности, а, к примеру, позвоночник…
— Ну что, двинулись? — спросил Тимар сам себя, выждав положенные пять полных вдохов. И вместо ответа медленно сел прямо, не спеша вскакивать на ноги.
Первым делом он осмотрел себя. Доверять собственным ощущениям после обезболивания нельзя, поэтому надо было убедиться, что попытки передвижения при повышенном градиенте не приведут, например, к внезапному сильному кровотечению. А начал Тимар с правой руки.
Как и ожидалось, ничего хорошего осмотр не выявил. Какой-то предмет почти отсёк конечность, раздробив кость плеча примерно в пяти сантиметрах от локтевого сустава, порвав мышцы и кровеносные сосуды. Вот откуда слабость, вместе с которой вернулось сознание: пока сосуды не сжались и не закупорились, крови наверняка вытекло немало. С каким-то тупым интересом Тимар около арума пялился на рану. И как моя рука не отвалилась вообще? Наверно, уцелевший лоскут рукава помог. Ткань рабочих комбинезонов прочна…
Хватит. Посмотри, что с ногами?
С ногами дела обстояли существенно лучше. Во всяком случае серьёзных повреждений при беглом осмотре не обнаружилось. Не считать же серьёзным повреждением тонкий острый осколок, засевший в мякоти правой икры!
Тимар тут же выдернул этот осколок, как занозу, отбросил прочь и встал. Слабость немедленно навалилась с утроенной силой, пытаясь опрокинуть назад, но, лишённая поддержки боли, своего самого могущественного союзника, была вынуждена уступить.
— Ну что ж, приступим, — сказал Тимар в пространство. И начал тщательно обыскивать кабину. Его интересовал масштаб повреждений плюс возможность оживить что-нибудь из оборудования, особенно энергосеть и средства связи. Но в первую очередь он искал медикаменты и уцелевшую автоматику первой помощи.
Два имени — Рейенг и Тефрисс — горели в его сознании, как аварийные огни.

 

— Вставайте. Вставайте, генерал!
Стиснув зубы и усилием воли отгоняя боль, Мич встала. Окинула взглядом позвавшую её Сарину… Невольно сжалась.
«Что с ней?»
Понимание пришло с опозданием, и Мич выругала себя за недогадливость. Цена, оборотная сторона — как это ни назови, а у пси это тоже есть. И хорошо ещё, если Сарине пришлось выдержать только крики раненых, умирающих, перепуганных до смерти виирай. Если же она ощущала агонию самой планеты… Говорят, некоторые Владеющие высокого ранга могут воспринимать природу как нечто единое, чувствующее, чуть ли не мыслящее…
«На что это может быть похоже?»
«Лучше не спрашивай».
Измождённое, смятое, враз постаревшее лицо Сарины и впрямь не располагало к расспросам. Сейчас никто не дал бы этой девушке её календарный возраст. Даже желая польстить, наблюдатель ошибся бы втрое. Физически Владеющая была в порядке, но что творилось у неё внутри…
— Вы можете что-либо предпринять? — отметая жалость, спросила Мич. — Как-то помочь? Исцелить тяжелораненых?
При этом в голосе генерала как-то сама собой прозвучала несокрушимая уверенность, что Сарина может и предпринять, и помочь, и исцелить. Что может сделать ещё что-то такое, о чём никто её не попросит, потому что не знает, на что она способна, но что Владеющая сделает по собственной инициативе и ко всеобщему благу. Не вполне сознавая это, Мич льстила самым сокрушительным образом.
И Сарина не отказала ей. Просто не смогла. Она ведь в самом деле была цела… во всяком случае, физически. Она лишь выдавила:
— Я… дайте мне немного времени. Мне надо… приготовиться.
Мич кивнула и двинулась к основному контрольному пульту.

 

«Плохо. Плохо. Плохо».
Это слово, словно какая-то отвратительная литания, повторялось в голове у Тимара без остановки. И на то были смертельно — в прямом смысле смертельно — серьёзные причины.
Во-первых, энергетика грузовика накрылась. Вся. Это автоматически вызывало сомнения в том, что всему виной — внезапное извержение вулкана или иной природный катаклизм. Выжечь силовые цепи мог только мощнейший энергетический импульс. Единственное, что ещё работало, — чисто химические источники электроэнергии и устройства, запитанные от них при помощи защищённых, а не стандартных сверхпроводящих цепей. Например, аварийная подсветка пульта. Или тот автомат, с помощью которого Тимар сделал себе инъекцию.
Во-вторых, вместе с энергетикой (и наверняка по той же самой причине) накрылась связь. Вызвать помощь можно было разве что посредством отмашек флажками и громких криков. Что само по себе было проблематично. Ибо — это уже в-третьих — выходы из грузовика, и основные, и запасные, очень основательно заклинило. Воспользоваться единственным относительно целым шлюзом оказалось невозможно: та сторона грузовика, в которой он находился, похоже, была притиснута к скале. Если бы у Тимара имелся хоть один действующий источник энергии, выход можно было бы просто вырезать, но чего нет, того нет.
В-четвёртых и в-последних, надежды не оправдались. Чуда не произошло. И капитан Рейенг, и Тефрисс, страшно изуродованные тела которых старший сержант нашёл в кузове, были давно и однозначно мертвы. Самого Тимара в первые, самые страшные мгновения прикрыло сформированное сиденьем водителя поле. У них такой защиты не было. Единственное, чем Тимар утешал себя: большую часть повреждений его товарищи получили уже после того, как умерли.
…Один. Совершенно беспомощный, лишённый связи, раненый. Причём в ближайшем будущем подстерегали две напасти, способа избежать которых, похоже, просто не существовало. Термоконтроль сдох, отчего Тимар уже начал понемногу поджариваться: как-никак, средняя температура на поверхности планеты колебалась в районе девяноста — ста сорока градусов. А сверх того, отказала система регенерации воздуха.
Когда-то, в давно минувшую эпоху второй технологической революции, виирай пользовались для нейтрализации углекислоты простыми химическими поглотителями; когда-то виирай пользовались и баллонами со сжатым кислородом… когда-то, но не теперь.
«Похоже, — с мрачным юмором подумал Тимар, — мне предстоит столкнуться с печальными плодами прогресса куда ближе, чем мне бы того хотелось. Если помощь не придёт в ближайшие три-четыре мири-цикла, спасатели найдут здесь три трупа вместо двух.
Что ж, подожду. Выбора-то никакого. Если не считать простой и мерзкой альтернативы: либо поджариться, либо задохнуться.
Интересно, что явится раньше: помощь или смерть?»
Связь на межзвёздных расстояниях для цивилизации, осваивающей космос, — необходимость, а не роскошь. Виирай давно искали способы упростить и удешевить её. Хорошо Высшим: почти все они могут контактировать с равными себе на космических расстояниях даже без подручных средств, за счёт одной лишь воли, силы и тонкой взаимной подстройки. А как быть всем остальным? Ждать, когда курьерский корабль доставит почту?
Что ж, если нельзя иначе…
Или иначе — можно?
Был период, когда перед виирай забрезжило решение, предложенное группой физиков. Головоломной сложности формулы открывали возможность чисто технической универсальной связи. Без каких-либо задержек во времени, не зависящей ни от расстояния, ни даже от того, в котором из множества параллельных пространств находятся оконечные устройства связи.
Это был прорыв, по важности мало уступающий созданию кванков… и столь же трудный для практического использования.
Стоимость изготовления пары устройств универсальной связи, включая стоимость изготовления и программирования систем устранения нанодефектов, приближалась к затратам на обучение Владеющего пятого ранга седьмой степени. Причём представлялось сомнительным, чтобы при массовом внедрении эта цена снизилась хотя бы в несколько раз. Для поточного производства систем универсальной связи нужен был масштабный прорыв в области нанотехнологий, поэтому внедрение найденного решения было отложено. Как и прежде, межзвёздная связь осуществлялась при помощи курьерских рейсов и резонансной пси-связи между Высшими.
А потом виирай позаимствовали у танириан способ изготовления пси-активных кристаллов, и межзвёздная связь немедленно стала намного проще и дешевле. Матрицы, наложенные на кристаллические структуры, резонировали стабильно, практически на любых дистанциях. Существовало лишь одно ограничение: чем большее расстояние в физическом космосе разделяло парные кристаллы, тем медленнее шла передача данных. Ослабление сигнала, свойственное обычным волнам, не имело с этим явлением ничего общего. Пси-резонанс не подчинялся даже законам квантовой физики. Как бы то ни было, на расстояниях порядка нескольких световых хинов ещё можно было передавать в реальном времени звук, но изображение — только в записи. Причём двумерное и сильно сжатое.
Конечно, правило действовало только в том случае, если поблизости не было Владеющего: прямое вмешательство сильного и дисциплинированного разума снимало многие ограничения. Подобно тому, как ранее в отдельную касту выделились пилоты, из специалистов предметной ветви начала активно формироваться каста связистов. Имея в массе своей третий-четвёртый ранг, в своей области они составили конкуренцию Высшим. Их роль в жизни виирай быстро росла. И неудивительно: ведь объём информации, передаваемой от одного сознания к другому при так называемом постоянном пси-резонансе, попросту не поддавался прямой оценке. Много ли данных перетекает из одной головы в другую во время мысленного контакта?
Но на базе «Каменный кулак» своего специалиста по пси-связи не было. Была лишь обычная ячейка, через которую из локальной информационной сети в межзвёздную сеть один раз за юл-цикл сбрасывались отчёты. Состояли они, как правило, из короткой стандартной формулы — развёрнутого варианта успокаивающего «всё хорошо». Иногда (не особенно часто) к формуле добавлялись длинные списки продуктов питания, требующего замены оборудования, медикаментов и тому подобного, что база хотела бы получить с очередным транспортным кораблём. Иногда (ещё реже) вместо формулы в отчёт помещалось сообщение о ЧП: мол, так и так, из-за особенно сильного землетрясения произошла разгерметизация части внешних помещений; пострадавших нет, последствия оперативно устраняются. Также с базы регулярно отсылались списки прошедших обучение с краткими резюме на каждого и каждую (подробности — в персональных файлах сопровождения).
После появления чужого флота отчёты стали посылаться раз в мири-цикл. Но то — отчёты; а вообще-то с базы шёл почти непрерывный поток данных. И когда этот поток прервался, на самом верху были скоропалительно приняты жёсткие решения. Эти решения не были отменены даже после того, как связь восстановилась.
Один-единственный выстрел мегамисана окончательно похоронил надежду на мирное разрешение конфликта.

 

— Повреждено порядка двадцати процентов инфраструктуры базы. Сколько именно, сказать сложно: сеть датчиков тоже не вся уцелела. О некоторых отсеках, особенно тех, которые были ближе всего к поверхности, информация вообще не поступает.
— Плевать на инфраструктуру! Что с виирай?
Пожатие не забинтованным плечом.
— Живые существа хуже переносят удары, чем камень, пластик и металл. Ранения разной тяжести имеют почти все выжившие.
— Умершие?
— Примерно каждый пятый. Если в замолчавших отсеках выжили все, такой оптимистичный прогноз даёт 18 % общей смертности. Если там, напротив, никто не выжил, смертность поднимается до 29 %. Примерно так.
Мич стиснула зубы и кулаки. Хлестнувшую по рёбрам боль она проигнорировала.
«Тысяча убитых! Позор! Никогда, никогда ещё у меня не было таких потерь!
Но и врага такого не было…
Я ведь могла выбрать для разведки боем не такой близкий район! Могла!
Ну да. Но три четвёрки в АБ ещё никогда не навлекали орбитального удара такой… сокрушительной силы. Хуже был бы только залп полной мощности, который, наверно, попросту расколол бы планету на куски. Эти чужаки ни в чём не знают меры!
Вот именно. Они — чужаки. И заранее (хотя бы из-за предчувствий Сарины) было ясно, что они представляют собой угрозу.
Выходит, следовало сидеть уткой на воде и бездействовать?
Почему же? Просто действовать надо было осторожнее.
Осторожнее?!»
— Не стоит себя грызть, — сказал незаметно подошедший Хезрас. И закашлялся.
— Ты ранен?
— Ничего фатального, — отмахнулся престарелый целитель. — А ты, повторю ещё раз, не грызи себя.
— Но…
— Никаких «но». Ты чувствуешь вину из-за погибших, и это правильно. Но сейчас просто не время концентрироваться на своих ошибках, действительных и мнимых. Ничего ещё не кончилось! Действуй, а не рефлексируй! — И контрастно, нарочито обыденным тоном: — Пострадаешь потом.
Хезрас умел воздействовать на души пациентов даже с минимальным применением пси. Его рассчитанно жёсткие слова подействовали именно так, как надо. Мич выпрямилась, загоняя эмоции глубже. Старик прав: для анализа ошибок ещё настанет свой мири и свой юл. А сейчас…
Генерал нашла глазами Сарину и подошла к ней.
— Ну как? — вполголоса, без намёка на жгучий яд нетерпения.
Встречный взгляд: упрямый, сосредоточенный, ясный. Лишь в глубине, если приглядеться внимательнее, плещется никуда не исчезнувшая боль. Чужая боль, не своя…
Но для эмпата это различие ничтожно.
— Я пытаюсь отыскать Миреску, Зилена и остальных.
— И?
— Не могу. Просто не могу. Мне надо вылететь на поиски, чтобы…
— Ясно. Иди.
Сарина открыла рот, но Мич припечатала, пресекая продолжение разговора в зародыше:
— Можешь считать это приказом.
Владеющая подумала и кивнула. Выяснить судьбу самого боеспособного отряда действительно было необходимо. Кроме того, где-то там, снаружи, осталась Миреска. И Сарина обнаружила, что мысль найти её мёртвой — либо вообще не найти — рождает в душе подспудный ужас.
Когда эта смуглая красавица стала вызывать у неё столь сильные чувства? Владеющая не знала и не стремилась проанализировать свои мотивы. Первая, кто приоткрыл для Сарины дверь в мир простых виирай, первая настоящая ученица, первая настоящая подруга, просто незаурядная личность или всё перечисленное разом — какая разница? Миреска была дорога Сарине такой, какая есть. И Владеющая поняла, что если случилось худшее, ей поневоле придётся получить у жизни урок на тему «потеря близкого».
Первый урок. Первая серьёзная потеря.
…Путь к ангарам занял почти два мири-цикла. Только после того как часть коридоров обвалилась, часть перекрыла противопожарная система, а часть утратила герметичность и тоже была отсечена аварийными переборками, стало ясно, что вообще-то база — место довольно обширное и с не самой простой планировкой.
Но намного больше, чем нужда в обходных путях, Сарину задержали виирай.
Обожжённые, изувеченные, со сломанными конечностями, запертые в местах без выхода, света и свежего воздуха, тяжело раненные, контуженные, умирающие… По пути к ангарам Владеющая видела больше разнообразных травм, чем за всю предыдущую жизнь. Впереди у неё была спасательная миссия, которой ждали её ученики и Миреска, но Владеющая обнаружила, что не может пренебречь абстрактной бедой близких ей виирай ради полу- или вовсе не знакомых, которым нужна конкретная помощь. Нужна отчаянно.
И — прямо сейчас.
Вместе со спасательными командами Сарина разбирала завалы. Вместе с ними оказывала помощь больным и раненым. Исцеляла, указывала местоположение выживших, внушала уверенность и делилась силой. Это было ещё одним неожиданным открытием: не важно, насколько тяжело у тебя на душе — ты всегда можешь опереться на других.
Верно и обратное. Пусть ноги твои подгибаются, пусть опускаются руки и слабеет воля, но, став опорой другим, ты выпрямляешься и снова можешь двигаться вперёд.
В ангарах Сарина нашла кучу опрокинутой, разбитой и смятой техники. А ещё нашла знакомую пару: капитана Беннема и лейтенанта Полоза… то есть Кирфенгиса. В восточном углу обширного помещения обвалились перекрытия и мостки, поймав в ловушку такелажный экзоскелет вместе с находившейся в нём девушкой в форме технического персонала.
Когда Сарина протискивалась в ангар через аварийный люк, Беннем и Полоз как раз пытались освободить пойманную. Полоз действовал в экзоскелете, а капитан, со сломанной рукой на перевязи, управлял манипуляторами тягача. Поскольку экзоскелет лейтенанта был наполовину неисправен, а для согласования действий манипуляторов требовались обе руки, дело почти не двигалось. Меж тем девушка, которую они пытались вызволить, выглядела совсем плохо. Нижней части её туловища не было видно, но по полу растекалась большая лужа крови. Сарина давно уже заблокировала эмпатию настолько, насколько смогла, поэтому не взялась бы сказать, отчего наступила потеря сознания, от потери крови или от болевого шока. Ясно было одно: помощь девушке-технику нужна срочно.
— Отойдите-ка, — подойдя ближе, сказала Сарина хрипло.
— Владеющая? — удивлённо спросил Кирфенгис, скосив глаза.
— Полоз, не отвлекайся, — рыкнул Беннем басом, чуть надтреснутым от усталости и боли, но всё таким же сильным. — Попробуй снова, вон ту балку…
— Отойдите, оба!
— Занялись бы вы чем-нибудь полезным, Владеющая, — закусив губу, капитан шевельнул рукой в сенсорной перчатке. Манипулятор с тихим гудением передвинулся и, лязгнув, сомкнулся на той же балке, которую пытался тянуть вверх Кирфенгис.
— Ладно же. Пеняйте на себя.
Весящий вместе с Полозом добрых полтонны экзоскелет оторвало от балки и со скрежетом проволокло прочь. Одновременно та же участь постигла тягач, в котором тех самых тонн было за сотню. Но не успел Беннем возмутиться, как заскрипел, заскрежетал, зашевелился весь завал. Гнутые балки, скрученные самым невероятным образом мостки, покорёженные плиты обрушившихся перекрытий — всё это, сминаясь и оглушительно грохоча, поползло вверх. Такелажный экзоскелет вместе с девушкой аккуратно выплыл из-под завала, опустился вниз на безопасном удалении от него, после чего силе тяготения было позволено взять своё. Под аккомпанемент звуков даже более громких, чем во время подъёма, груда лома в облаке мусора и пыли рухнула обратно.
А Сарина уже склонилась над раненой. Беннем даже не слишком удивился, наблюдая, как Владеющая гнёт голыми руками каркас и силовые тяги экзоскелета, чтобы освободить девушку. Металл противно скрипел, стонал, даже лопался, травмируя этими резкими звуками уши капитана, но покорялся. Воля, помноженная на могущество тренированного пси, не оставляла косной материи иного выбора.
— Она будет жить? — спросил Кирфенгис, успевший вылезти из своего экзоскелета и присесть рядом с Владеющей.
— Думаю, будет, — ответила она, не прекращая спасательных работ. — У меня сейчас не хватит сил на нормальное целительство, но внутреннее кровотечение я всё же остановила. До прибытия помощи она продержится.
— Не хватит сил? — переспросил Беннем недоверчиво. — Но вы только что…
— Грубо манипулировать мёртвыми объектами — совсем не то же самое, что исцелять живое, капитан. Я сделала всё, что могла.
— Но…
— Хватит. Я и так задержалась сверх всякой меры. Пожалуйста, помогите мне.
— Что надо сделать? — спросил Кирфенгис решительно.
— Мне нужен исправный грузовик. Есть здесь хотя бы один, годный в дело?
— Зачем вам грузовик? — нахмурился Беннем.
Распрямившись, Сарина в ответ наградила его таким взглядом, что менее решительный (а лучше сказать, упрямый) виирай на месте капитана немедленно запросил бы пощады.
— Вы собираетесь требовать у меня отчёта, Беннем? — спросила она опасно мягким тоном.
— Я хочу знать причину. Я отвечаю за…
— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал Кирфенгис. — Если среди грузовиков найдётся более-менее исправный…
— Полоз!
— …вы его получите.
— Полоз!!!
Сарина хотела вмешаться, но не успела. Лейтенант повернулся к своему начальнику.
— С вашего разрешения, капитан, моя фамилия — Кирфенгис. Допустимо и желательно также обращение по званию.
Беннем замер с полуоткрытым ртом, как парализованный. А лейтенант спокойно развернулся и пошёл к ближайшему грузовику. Прежде чем он отошёл слишком далеко, и Владеющая, и капитан услышали, как он пробормотал себе под нос — довольно громко:
— Никогда мне не нравилась эта дурацкая кличка.
Сарина невольно усмехнулась.
— Быть этому парню полковником, — сказала она. — А если судьба будет справедлива хоть на полволоса — генералом.
— Что, довольна?
Взгляд в сторону Беннема. Не выражающий ничего, кроме усталости.
— На базе больше тысячи мёртвых. Боль от ран выживших скребётся в стены моего разума. На орбите висит корабль чужаков, который Мич назвала мегамисаном и который парой повторных залпов может превратить планету в космический мусор. А до прибытия нашего флота ещё тридцать три мири. В общем, полные руки причин для радости.
В глазах Беннема — упрямая и бессильная злость.
— Ты… ты…
— Не пытайтесь переложить на меня вину, капитан. Лучше помогите своему лейтенанту.
— Твоему лейтенанту!
— О нет, — Сарина хмыкнула почти весело. — Боюсь, Кирфенгис — свой собственный и ничей больше. И всегда таким был… Только вы не хотели — или не умели — этого замечать.

 

— Как база?
— Не отвечает. Сплошь помехи по всем диапазонам.
— Ясно. А что Миреска?
— Не отвечает. Как и Смех с Варнис из четвёрки Тевира.
«Хорошо, — подумал Зилен, — что за забралом брони не видно моего лица. Ласкис, Миреска, Варнис, Смех… Одному Жагу повезло никого не потерять».
— Что будем делать, капитан?
— Пить регенерированную воду.
— А если серьёзнее? — спросил Жаг, перебивая Посоха.
— Я и так серьёзен. Пока есть энергия, наша АБ регенерирует воздух и воду. До подхода помощи осталось два с небольшим юл-цикла. Этот срок мы без еды продержимся.
— Но почему вы не хотите возвращаться на базу?
Зилен поднял бронированную руку и ткнул ею в небо.
— Вот почему. Прикинь-ка, Жаг, куда был направлен удар с орбиты.
— Туда, где мы жгли роботов.
— Ответ верный. Но неточный.
— Капитан! — ожил Посох. — Вы хотите сказать, что чужаки стреляли в центр области, которую мы последовательно очищали от их зондов?
— А вот этот ответ — в точку. Мобильная группа бойцов как цель такого удара — полный бред и ересь. Своим выстрелом чужаки хотели уничтожить базу. Правда, с определением её положения промахнулись. Тем больше поводов не давать им подсказок, куда именно бить.
— Какие подсказки?
Зилен снова ткнул рукой в небо. Но уже не в зенит, а во вполне определённую точку.
— Вон там, — сказал он, — на высоте в пятнадцать кэмэ висит «скаут». — Рука сдвинулась. — Там барражирует ещё один. А там — третий. Других отсюда не засечь. Их отлично определяет сканер, потому что они пользуются активным гравиприводом второго рода. — Скрытый упрёк. «Почему тебе повезло не потерять никого, Жаг, если ты настолько беспечен? Почему?» — Наш гравипривод так просто не засечь, но плазменные выхлопы, даже рассеянные, очень сильно отличаются от признаков вулканической активности. Мы не слишком выделяемся на фоне окружающих валунов только до тех пор, пока сидим на грунте и не обмениваемся радиосигналами.
— А идти до базы пешком… далековато, — закончил Посох.
— Их псионик всё равно нас найдёт. И базу найдёт, если на то пошло.
— Накаркаешь! — буркнул один из четвёрки Жага. — Попал в ступицу — сиди тихо.
Но Жаг всё не успокаивался.
— Два юл-цикла ничего не делать?
— Сначала проживи их! — сказал Зилен резко. — Сидим на месте, и конец дискуссий. А если кого-то пугает псионик чужаков, этот кто-то может заодно попытаться не думать и не тревожиться. Авось не найдут.
Жаг обиделся и затих.
Спустя некоторое время, заполненное давящим молчанием, раздался голос Посоха:
— Устроим чемпионат по мемарру?
— Что?
— Два юл-цикла надо же как-то скоротать. Предлагаю блиц-турнир мемарра. Кто за?

 

— Просто не знаю, что делать.
— Неужели нет ничего хотя бы относительно целого?
— Относительно — есть. Но того, на чём можно было бы вылететь прямо сейчас, — нет.
— Двигатели?
— Да. Или система управления, или энергетика, или ещё что-нибудь.
Короткое молчание. Потом:
— Меня устроит любой герметичный корпус с работающим атмосферным шлюзом, исправной СЖО и действующим мини-реактором. Таков минимальный набор. Ещё неплохо бы загрузить дополнительные аптечки, но в них и здесь нуждаются.
— Но как вы собираетесь обойтись без…
Кирфенгис замолк посреди фразы — видимо, вспомнил, с кем говорит. Хмыкнул. И деловито, совсем иным тоном спросил:
— Как я понимаю, двигатели и система управления вам не слишком нужны?
— Вообще не нужны. Работающие двигатели слишком просто засечь с низких орбит.
— О! — Пауза. — Ладно, тогда я знаю, что вам подойдёт. Только у меня будет одно условие.

 

— Генерал, текстовое сообщение! Кажется, это вам.
— Кажется?
— Я не понимаю, как оно оказалось в нашей защищённой сети.
— На мой пульт. Сама посмотрю.
В открывшемся окне Мич прочла:
«Для ген. Мич Тарврен:
Вылетела на поиски уцелевших. Об успехах сообщу немедленно.
Вл. 6/7 Сарина Келл Морайя».
— А вы прочли сообщение? — спросила Мич у связиста.
— Д-да.
— Раз «да», чего удивляетесь? Это же наша Владеющая!
По координационному центру прокатились робкие смешки. Возможно, смех виирай звучал на базе впервые после удара. Генерал на мгновение замерла.
«Я сказала — наша?
Похоже, так оно и есть. Сарина действительно ухитрилась стать своей. Для меня, для Хезраса, для полковника Давирра, для инструкторов и техников. Даже, наверно, для рядовых. Или это Миреска и Зилен с компанией сделали её своей?
Неважно. Для того или тех, кто послал Сарину сюда, имеет значение не способ, а результат.
Да и для самой Сарины — тоже».

 

Задним числом в методах псионика чужаков (тихэру, напомнила она самой себе) просматривались некоторые преимущества. Сращение сознания с техникой, живого пси с ожившим творением разума и рук виирай… В чистом виде это, конечно, неприемлемо. И дело не только в моральных запретах.
Но если гибкость сознания позволяет осуществить временный союз пси с механическими устройствами, то почему бы не использовать этот союз?
Ну да. А потом использовать снова, и снова, и снова. И сперва настанет момент, когда такое применение пси войдёт в привычку, потом — когда привычка превратится в обычай, и ты уже шагу не сможешь ступить без костылей, а потом…
Преувеличиваешь. Пользуешься же ты компактом, и никакого намёка на ходьбу на костылях в этом не усматриваешь. Пси-активные кристаллы — что это, живые существа, что ли?
Но ведь мёртвыми их тоже не назовёшь. По сути, это открытие танириан является просто медиатором пси-воздействий и одновременно — удобным источником энергии. Но если бы в моём компакте их не было, я бы могла заменить их комбинацией пинов. Это вполне возможно, только не слишком удобно, потому что любой пин отнимает часть ресурсов сознания.
Беспредметные размышления. Займись-ка делом.
…Стоило Сарине принять это «судьбоносное» решение, как Кирфенгис пошевелился в соседнем кресле и спросил:
— Искать наших вы собираетесь тоже при помощи пси?
— Да.
— А то, что вы приводите в движение этот грузовик, не помешает?
— Вряд ли. Ну, может, в какой-то минимальной степени. Гораздо сильнее мне мешают ощущения, излучаемые оставшимися на базе виирай. Потому-то я и должна была отлететь подальше, прежде чем начать поиск.
— А…
Кирфенгис помолчал.
— Излучаемые ощущения. Это действительно так похоже именно на излучение? — спросил он осторожно.
«Типичный для технаря подход».
— Вообще-то не очень. Воспринимать мысли и эмоции как вид радиации — просто традиция. Это нетрудно и удобно.
— В каком смысле «удобно»?
— Радиация может поглощаться, отражаться, записываться как последовательность неких элементарных воздействий — в общем, радиация есть радиация. А главное, она ослабевает пропорционально квадрату расстояния между двумя точками пространства. Это — самый удобный момент в подобном представлении.
— То есть…
— То есть это помогает не слышать одновременно мысли миллиардов виирай, а заодно — неопределённого количества других существ, разумных и не очень, живущих в этом слое Вселенной.
Кирфенгис застыл. Картина, краешек которой можно было ухватить со слов Сарины, выходила за все и всяческие рамки. Лейтенант не жаловался на недостаток воображения, но всё познаётся в сравнении. Может, до сих пор он просто не утруждал себя попытками вообразить что-то действительно грандиозное?
Тихий смех Сарины прогнал наваждение.
— На самом деле всё не так страшно. И не так просто. На определённом этапе обучения Владеющий действительно вынужден переходить от восприятия чужих мыслей к отработке навыков, позволяющих не воспринимать их. Но вообще-то телепатия подчиняется законам, раскрываемым как подмножество с неопределённой вариативностью. Допустимых значений тут даже не простое множество, а система множеств. В соответствии с одними решениями телепатия принципиально невозможна. В соответствии с другими телепат в самом деле должен одновременно слышать все мысли всех существ во Вселенной — возможно, не только их, но и тех, кто населяет параллельные пространства многомерного континуума. Ну а управляемая телепатия существует в золотой середине между этими крайностями… в уютной близости к первой.
Кирфенгис помотал головой.
— Если представление о мысли как о некоем излучении — просто удобная метафора, — сказал он медленно, — то каковы настоящие законы телепатии?
— А каковы настоящие законы гравитации? — немедленно откликнулась Сарина. — Типичный случай и для пси, и для техники: теория слишком сложна даже для большинства посвящённых, а практическими эффектами, не вдаваясь в частности, пользуются сотни тысяч, если не миллионы. Парадокс? Нет, скорее неизбежность, я бы сказала.
— С вами нелегко беседовать, — заметил лейтенант.
— Как и с любым хорошим учителем.
— Хорошим?
— «Рассказать о предмете — хорошо, но это не самое лучшее. Показать предмет — лучше, чем рассказать о нём, но это не самое лучшее. Раскрыть предмет — лучше, чем показать его, но это не самое лучшее. Задать вопрос — лучше, чем раскрыть предмет, но это не самое лучшее. Наилучшим следует назвать пробуждение бесконечно вопрошающего любопытства».
— Хеньо, «Белое на белом». Значит, вы считаете себя хорошим учителем, Владеющая?
«Вот тебе и технарь… Впрочем, кто сказал, что технари должны быть глупы и нелюбопытны? Кто сказал, никогда не имел дело с таким вот лейтенантом техслужбы. Читавшим литературу периода Рьёсс».
— Считаю.
Кирфенгис хмыкнул.
— Придётся мне согласиться. Кстати, мы уже достаточно отлетели?
— Не попробуешь — не узнаешь.
Почти растёкшись по креслу, Сарина осторожно выпустила на волю неощутимых «ищеек».
— Ваш ход, капитан. Капитан?
— Не мешай.
Зилен сосредоточился, нащупывая знакомое ментальное касание.
«Это вы?»
«Почуял. Молодец. Где вы? Ага, ясно. Что у вас там произошло?»
Зилен отрапортовал — кратко, чётко, по существу. Что произошло, как оценивает обстановку, какие действия предпринял. Не умолчал о том, что Смех, Варнис и Миреска так и не нашлись.
«Ясно. Поищу сама… Вас вот только подберу».
«Подберёте?»
«Я скоро».
Ментальное касание, и без того похожее на легчайшее дуновение ветра, стихло.
— Капитан?
— Сарина объявилась. Обещала вскоре подобрать нас… и поискать пропавших.

 

Спустя срок, немного превышающий полтора мири-цикла, поиски пришлось свернуть. В грузовике, направившемся к базе, находилась четвёрка Жага, остатки четвёрок Тевира и Зилена, а также Кирфенгис и Сарина. На невидимом «буксире» позади грузовика летели разгерметизированные остатки мобильного ремонтного модуля, а в нём — два изуродованных тела. Только два. Тимар Саен, третий член исследовательской группы, исчез бесследно, как и захваченные зонды, которыми занималась группа капитана Рейенга. Как исчезли Миреска и Варнис, как исчез Смех (даже в реестре мобильной пехоты числившийся под этим прозвищем: уставом дозволялось брать при поступлении на службу новое имя взамен подлинного).
Поиски пришлось свернуть, потому что Сарина совершенно отчётливо ощущала грубоватую сеть чужого внимания, скребущего поверхность планеты тысячами бесплотных щупов. Псионик тихэру — тот самый, уже косвенно знакомый Сарине, — даже не старался замаскировать свои поиски. Ещё бы! Ведь поле битвы осталось за его сородичами… Кроме того, прямое воздействие в большинстве случаев является и самым эффективным.
Пока Владеющей удавалось водить псионика тихэру за нос. Скрыть сам факт того, что после орбитального удара большинство виирай выжило, представлялось невозможным. Такую сверхзадачу и Высший вряд ли осилил бы. Но скрывать точное местоположение базы Сарине удавалось… Пока удавалось, с горечью думала она в моменты, когда давление ненадолго ослабевало. В отличие от псионика чужаков, действовавшего с неутомимой механической методичностью, она чувствовала себя вымотанной. Загнанной в угол, опустошённой, растянутой до самого предела стойкости. Жонглирование несколькими активными пинами разом высасывало силы с безжалостной требовательностью. Свою плату с напряжённого сознания взимало не только поддержание маскирующей сети, но и полёт с неработающими двигателями. Сарина просто физически не могла обеспечить ещё и ментальный поиск уцелевших. Поэтому спасательная партия возвращалась на базу.
До прибытия помощи оставалось тридцать мири-циклов.

 

База оживала.
У ремонтных бригад ещё никогда не было столько работы. Строго говоря, техники, приписанные к «Каменному кулаку», привыкли поплёвывать в потолок. И если тягостная атмосфера уныния, царившая на базе до появления Сарины со товарищи, для командного состава, инструкторов и рядовых сменилась атмосферой деловитого возбуждения, то для технических служб многое осталось по-прежнему. Рутинное обслуживание инфраструктуры, учебные тревоги, плановая замена оборудования… Всё как всегда, всё неспешно, всё не слишком срочно.
Так было. Но теперь техники получили такой пинок, что даже из прирождённого лентяя он выбил бы вялую одурь. И после удара они заработали на удивление результативно.
— Восстановлена герметичность в…
— Устранены обрывы кабелей вдоль…
— Разобраны завалы на месте блоков…
— Пройдена ещё одна секция…
— Отремонтирован и проверен резервный…
— Маркированы и переправлены к складам при ангарах…
— Подготовлены к включению эффекторы главного силового купола!
Внимательно отслеживавшая поток сообщений, Мич встрепенулась.
— Купол не включать! — приказала она. — Незачем давать противнику шанс найти нас по остаточной радиации. Но держать эффекторы в готовности номер один.
— Приказ ясен, генерал. Выполняю.
Лицо доложившего техника исчезло с экрана. А Мич нахмурилась. Это лицо… морщины усталости, резкие складки в углах рта, пятно грязи, небрежно размазанное по скуле, узкая полоса проекционных очков… грязноватый воротник повседневной формы техника…
«Это же Гисош! Рей-ордер Гисош, расхититель! Чванный болван Гисош! Ну и ну. Поистине, даже у катастрофы есть свои положительные стороны…»

 

— Погано выглядишь, — сказал Хезрас.
Даже на грани полного истощения Сарина позавидовала той непринуждённой точности, с какой целитель смешал в своём тоне дружескую тревогу и предупреждение, исходящее от профессионального врача. Бледно улыбнувшись, она ответила:
— Это потому, что я успешно притворяюсь бодренькой и свежей.
— Притворяешься? Успешно? Да ты вот-вот рухнешь!
— Потому и позвала.
Хезрас нахмурился.
— Никаких стимуляторов я тебе не дам. Даже не проси.
— И не надо.
— Честно? Я думал, ты станешь клянчить что-нибудь сильнодействующее, чтобы продержаться до подхода помощи…
— Ты меня недооцениваешь. Я и безо всякой химии могу распоряжаться резервами своего организма. Сама.
— Ты хочешь сказать…
— В моём нынешнем состоянии стимуляторы уже не помогут.
Это прозвучало резче, чем хотелось Сарине. Резче… и отчаяннее. Хезрас опустил глаза, пытаясь скрыть то, в чём Владеющая нуждалась сейчас меньше всего: жалость.
— Если тебе не помогут стимуляторы, — спросил он, — то чем помогу я?
— Мне нужна передышка. Пара-тройка мири-циклов, не больше. Я знаю, ты тоже очень устал, но на базе у тебя одного достаточно высокий ранг, чтобы подменить меня.
Глаза Хезраса медленно округлились, а зрачки расширились.
— Подменить? Подменить?!
Вместо долгих объяснений Сарина протиснулась сквозь и мимо щитов целителя. В единый миг тот понял, что та имеет в виду — и что именно требуется от него.
— Прошу простить старого дурня, — пробормотал Хезрас.
Сарина знала, за что он просит прощения. Почти сразу после её возвращения на базу целитель просил Владеющую помочь с ранеными. Она отказала — без объяснений. Теперь Хезрас понял, каковы были её мотивы, увидел, на что уходили все её силы.
Угроза сверху. Ментальный поиск и препятствующая ему маскирующая сеть.
«Как она продержалась так долго? Как?!»
— Прошу простить, — повторил целитель.
— Пустяки.
— Но дело даже не в этом. Я не смогу…
— Сможешь.
Даже сквозь ужас осознания и непреходящую усталость Хезрас позавидовал той командной резкости, которую Сарина сумела вложить в одно-единственное слово.
— Это будет чудом, — угаснув так же быстро, как вспыхнула, Владеющая перешла к тающему шёпоту. — Это потребует всех твоих сил без остатка. Но разве у нас есть варианты? Или ты сумеешь поддержать скоординированную работу этих пинов, или…
Окончание фразы зависло над ними, как тень палаческого клинка.

 

Пятно огромно. Оно накрывает почти половину планеты. Но сверху оно не кажется таким большим, а изнутри становится видно, насколько тонко сплетена эта громадина. Пульсация боли, запах страха, искры гнева и иглы отчаяния, лучи внимания, холод усталой отрешённости — пятно вбирает всё, всё делает своей частью. И рассеивает по огромному пространству. А сверху, с низкой орбиты, словно льёт дождь. Острый, пронизывающий шелест чутких мыслей… целеустремлённых, ищущих, жадных. То этот пси-дождь «моросит», убаюкивая внимание, то рушится стеной тропического ливня, но большую часть времени он просто давит на пятно ментальной маскировки, перескакивая с места на место в постоянных поисках слабины. Если дать дождю чужого внимания шанс, тихэру тут же узнают точное положение базы.
И уже не промахнутся.
Осознание леденит душу и тело, оставшиеся где-то там, далеко. Но здесь, в пространстве борьбы двух сознаний, тревоге места нет. Только понимание долга, только воля, только танец над пропастью в предельном напряжении. Больше ничего. Время… Оно не то чтобы не существует совсем, оно просто не существенно. Пока ищущая мысль чужака шарит по планете, ты должен поддерживать работу маскировочной сети. Точка.
Должен? Ты? А кто это?
Несущественно. Сеть должна работать. Сеть работает. С орбиты кто-то постоянно испытывает её прочность. Важно лишь это.
Сеть должна работать…

 

До прибытия помощи оставалось чуть меньше пяти мири-циклов, когда Хезрас Нрейт не удержал контроль над сплетённой Сариной сетью. Сама Сарина в это время «отдыхала», лёжа в подобии комы, и исправить ситуацию не могла. Маскировка расползлась по ниточкам. Псионик тихэру нащупал положение базы.
Узнав об этом из виновато-нервного доклада Хезраса, Мич приказала всем грузиться на шаттлы, транспортные платформы, катера и даже на грузовики — всё, что было способно передвигаться и что удалось к тому времени починить. То был жест отчаяния, потому что для виирай на планете безопасного места более не существовало. Но генерал всё равно приказала начать первую фазу эвакуации, потому что сидеть в бездействии она не могла.
Нашлось применение для каждого из исправных комплектов «Серефис М12». Под руководством опытных бойцов четвёрки звенья и отделения пехотинцев должны были прикрыть платформы и грузовики во время второй фазы эвакуации. Но отдавать приказ о начале второй фазы Мич не спешила. Напряжение росло и росло, но генерал медлила. И, подчиняясь ей, остальные виирай на базе перешли от лихорадочной активности погрузки к ожиданию. Почти все. Кроме тех, кто по приказу Мич готовил для тихэру неприятные сюрпризы.
Сарину, пребывающую в глубочайшем восстановительном трансе, на носилках доставили на борт самого скоростного из двух наличных катеров. Там она и очнулась.
До срока, названного Энаром, оставалось три мири-цикла.

 

— Где содержимое склада максимальной защиты?
— Что ты собираешься делать?
— Генерал, я чувствую, что затишье скоро кончится. Да и вы, кажется, тоже это чувствуете, иначе не стали бы затягивать с вылетом. Когда придёт время, я бы хотела держать в руках какой-нибудь боевой артефакт помощнее.
— Но…
— Если это не крайний случай, Мич, что тогда считать крайним?
— Хорошо, Сарина. Уговорила. Забирай со склада всё, что захочешь. А заодно проведи по нему Зилена с компанией. Он лучший тактик, чем я, ему и козыри в руки.

 

«И это называется мощными боевыми артефактами? Что ж… Тупое и ржавое лезвие лучше, чем вообще никакого лезвия».
Реакция других была противоположной.
— Ого! А я и не знал, что у нас тут есть такое!
— А я знал, но не представлял. Что ж, милейших тихэру ждут крупные неприятности… Сарина, ты куда?
— От меня будет гораздо больше толку, если я займусь координацией действий из командного центра. А вы вооружайтесь… Только выбирайте, что кому нравится, побыстрее.

 

— Началось.
Подтверждать очевидное не было смысла. Небеса потемнели от спускающихся боевых роботов. На этот раз враг не разменивался на мелочи: в движущейся армаде было, по самым скромным прикидкам, больше ста сорока тысяч единиц военной техники.
Общий залп этой орды не показался бы бледным даже на фоне выстрела мегамисана.
— Начинаем Удар-один, — сказала в микрофон Мич. Голосом ровным и твёрдым, как калёное стекло… и таким же хрупким.
— А не рано?
Генерал повернулась к Сарине.
— Рановато, но иначе нельзя. Маскировка пусковых несовершенна, когда по ним ударят, мы лишимся чуть ли не единственного преимущества…
Тем временем из наспех замаскированных шахт вырвалось полтора десятка огненных штрихов. Набирая скорость стремительней, чем любое транспортное средство, предназначенное для виирай, ракеты устремились к армаде роботов. Собственно, благодаря инерционным шунтам они набирали скорость так стремительно, что даже в разрежённом подобии атмосферы должны были сгореть от трения за пять-шесть тин-циклов. Но от старта до подрыва боеголовок должно было пройти лишь три с небольшим тин-цикла, так что это представлялось несущественным.
Роботы распознали угрозу с минимальной задержкой и ответили шквалом огня. У них было время отреагировать, потому что ракеты действительно стартовали рановато. Не меньше тысячи роботов палило по ним, но основная масса совершила ошибку, сосредоточив огонь на местах расположения пусковых. Плавился и испарялся камень, рушились во взрывах скалы… но автоматические пусковые изначально были предназначены в жертву. На каждой было только по одной ракете, так что с их уничтожением виирай ничего не потеряли.
А ракеты меж тем летели всё быстрее.
В них стреляли — но конусная силовая защита могла выдержать десятки, даже сотни попаданий. Их системы наведения пытались обмануть — но ракеты были почти неуправляемы, они летели вслепую, повинуясь скорректированной перед самым запуском программе и, таким образом, были почти неуязвимы для средств РЭБ. А когда одну из ракет всё-таки сбили…
Небеса затопил жгучий свет. Яркий настолько, что это казалось немыслимым. За стеной этой ярости остались лишь угольно-чёрные тени. На несколько ослепительных мгновений мир превратился в негатив самого себя.
Но даже эта вспышка немного померкла, когда своей цели достигли остальные ракеты.
— Есть! Генерал, цели Удара-один поражены!
— Оцените ущерб, — спокойно приказала Мич, не стараясь скрыть удовлетворение.
Задумка с ракетами, штатные боеголовки которых были заменены тороидальными бомбами, а двигательные системы перепрограммированы, принадлежала именно ей. Даже после удара мегамисана, даже с учётом того, что театром боевых действий стала безжизненная планета, а противник являлся скопищем боевой техники и ни единое живое существо пострадать было не должно, — даже с учётом всех этих обстоятельств от командования требовалась определённая смелость тактического мышления, совмещённая с жестокой решимостью, чтобы применить для удара в атмосфере заряды антиматерии. Фактически это была самая большая и тяжёлая дубина из тех, которыми генерал могла врезать по врагу.
Просто грубая мощь без следа изящества, эффективная до ледяного пота.
У дубины этой был лишь один серьёзный недостаток: после удара она рассыпалась в пыль. Ни новые тороидальные бомбы, ни новые конусные ракеты со встроенными инерционными шунтами взять было негде.
Меж тем выполнение приказа Мич, потребовавшей оценить нанесённый ущерб, затягивалось. По естественным причинам. Здесь как нельзя лучше подошло бы определение «неодолимой силы». Близкая аннигиляция нескольких килограммов антивещества наполнила эфир буйством электромагнитных волн во всех диапазонах. Огромные облака радиоактивной плазмы, разлетающиеся и тающие с величавой медлительностью, подобающей их размерам, фонтанировали помехами. В момент подрыва все активные сенсорные устройства были предусмотрительно деактивированы и потому уцелели, но в ближайшее время ждать от них осмысленных данных было нельзя. Бывают помехи, отфильтровать которые не может самая совершенная техника. Единственным способом относительно быстрой и точной оценки обстановки оставалось использование пси.
Иначе говоря, данные, предоставленные операторами Ока.
— Безусловно уничтожено порядка семидесяти процентов всех роботов. Имеют критические или близкие к критическим повреждения почти двух третей уцелевших.
Генерал поджала губы. Результаты Удара-один превосходят самые смелые расчёты, а потери у противника прямо-таки фантастические…
Вот только даже этого результата не хватит для победы. Армада тихэру сильно поредела, но в ней по-прежнему остаётся не менее десяти тысяч полностью боеспособных роботов. Много… Слишком много. Пехота в активной броне старого образца будет для них просто чередой лёгких неповоротливых мишеней, а комплекты «Серефис М12», способные маневрировать в трёх измерениях… Даже не в том беда, что их мало, хотя их действительно мало. Беда в том, что достаточно квалифицированных пилотов (иными словами, знакомых с техникой мгновенного предвидения) ещё меньше, чем исправных комплектов АБ.
Мич бросила взгляд на Сарину, но, прежде чем генерал успела задать вопрос, Владеющая покачала головой.
— Нет. Даже не проси. Я действительно могу сбивать роботов сотнями, но не рискну сделать это снова.
— Почему?
— Предчувствие… Но прежде всего — логика. Ты ведь наверняка задавала себе вопрос: почему тихэру, проиграв первую стычку, нанесли удар такой мощи?
— И почему?
— Логика, — повторила Владеющая. — Учитывая колоссальный тоннаж их флота, а также число телеуправляемых роботов, к нам на огонёк заглянули, должно быть, миллионы чужаков. А может, миллиарды. У виирай на каждый миллион населения приходится по восемь-десять Высших, не считая Владеющих меньших рангов. Но тихэру выставили против нас целую тучу роботов… и одного-единственного псионика, уступающего рангом даже мне.
Глаза Мич сузились.
— Чисто технологическая цивилизация?
— Не уверена. Если они настолько ценят свои жизни, что в бой бросают роботов, — губы Сарины мимолётно искривились, выдавая отношение Владеющей к подобной «войне», — то своих псиоников они должны ценить ещё выше. Есть и ещё кое-какие соображения. Однако наилучшая из моих догадок состоит в том, что использование пси на войне для них… неожиданно. И весьма вероятно, что удар мегамисана был вызван тем, с какой лёгкостью мы с Миреской расправлялись с их боевой техникой.
Генерал медленно кивнула, принимая довод. Конечно, всё сказанное было не больше чем догадкой, они знали о тихэру слишком мало, чтобы утверждать что-либо с уверенностью, но…
Сарина была Владеющей не из последних. Догадки таких виирай нельзя отметать сходу. А ещё её слова укладывались в схему, действительно не имевшую логических изъянов. По крайней мере Мич не могла обнаружить таковые.
— Что ж, — вздохнула она, — придётся оставить тебя в резерве.
— Не придётся.
Генерал нахмурилась, а Сарина пояснила с намёком на лукавство:
— Вмешиваться я могу и буду. Я просто не буду вмешиваться явно.

 

— Ну что, готовы? Тогда — вперёд!
Четвёрки в АБ под командой Зилена, выбравшиеся наружу через запасные шлюзы и технические выходы, взмыли в небо. За их спинами засияло бледное зеркало основного силового купола базы. А впереди парила на индивидуальных антигравах многотысячная армада боевых роботов тихэру. Но вид врага вызывал не страх, а лишь деловитое ожесточение.
«Работаем по плану Копьё-один, — раздался на командном канале боевой связи бесплотный голос. — Перестроение на счёт три… Один, два, ТРИ!»
В ответ покачнувшееся небо изрыгнуло тысячи огненных стрел.

 

«Ну и где же ты, дружок? Почему молчишь?»
Сарина задавала себе этот вопрос не в первый раз. Но теперь (наконец-то!) псионик тихэру словно уловил её мысль… и откликнулся действием. Сверху, накрыв всё поле боя, пала плотная сеть, препятствующая мгновенному предвидению, размывающая его, рассеивающая необходимую сосредоточенность.
Сарина яростно оскалилась.
«А вот теперь поговорим всерьёз!»
Ответный удар, нанесённый в полную силу Владеющей шестого ранга, разорвал сеть в клочья. И, как хотелось надеяться Сарине, рикошетом дотянулся до врага.

 

«Бей!»
Повинуясь мысленному приказу, пристроившийся на плече боевой артефакт протянул к одному из тяжёлых роботов врага бледный до неразличимости луч… чего-то. Но Зилену не было ровно никакого дела, из чего именно состоит этот луч, потому что поражённый робот мгновенно обратился в груду искорёженного металла и рухнул вниз.
Не забывая уклоняться от выстрелов противника, капитан нацелил артефакт на следующую мишень, твёрдо зная, что ему потребуется только один выстрел. От таких ударов защита, имевшаяся у врага, не спасала.
«Бей!»

 

— Генерал!
В голосе дежурного офицера звучало чувство, за последнее время почти забытое.
— Да?
— Сигнал из космоса! Помощь прибыла! Это наши, генерал!
«Ну да, Сарина ведь говорила — НЕ ПОЗЖЕ такого-то срока, — подумала Мич почти флегматично. — Видимо, пилоты выжали из своих кораблей всё, что могли».
— Соедини меня с командованием прибывших, — приказала она.
Оперативная группа флота Хранителей «Бумеранг», сформированная по прямому приказу Высшего центр-адмирала Ирто Дашималя, была невелика (чтобы не сказать — мала). Всего-то два лаута из состава сине-белой эскадры, зато оба — новейшего класса «Буран», и построенный почти пятьдесят хин-циклов назад мисан «Росомаха» класса «Саадак»… Правда, недавно прошедший на одной из орбитальных верфей Сингарта плановую модернизацию.
Корабли одного класса с «Росомахой» считались устаревшими. К тому же на всех «Саадаках» наступательная мощь была принесена в жертву объёмистым грузовым трюмам и отсекам для размещения десантных катеров: предполагалось, что доставлять к месту проведения операций пехоту лучше не на гражданских транспортах, а на таких вот гибридах линкора с грузовозом.
Вне зависимости от разумности военной концепции, породившей «Саадаки», «Росомаха» вписалась в группу «Бумеранг» прямо-таки идеально. Слабое вооружение? Да, но стрельбы от «Росомахи» и не требовалось. Для этого в группе имелись базирующиеся на «Буранах» стайгеры. А мисан должен был принять на борт обитателей базы «Каменный кулак» и дать из системы дёру. Причём двигатели его, прошедшие модернизацию, позволяли драпать с рекордной скоростью.
Ускоренному драпу должен был способствовать также старший пилот «Росомахи», один из тех, кого другие виирай почтительно именовали крылатыми. Проживший сорок шесть хин-циклов, он ещё не стал Высшим (и не особенно стремился им стать). Зато, как истинный крылатый, он с равным успехом вёл доверенный ему корабль в любой из трёх долей суточного цикла и мог не покидать пилотского кресла буквально десятки вахт подряд.
Во время нынешней миссии такая способность пригодилась пилоту снова…
Вынырнув в обычный космос почти синхронно, три корабля «Бумеранга» немного помедлили. Совсем чуть-чуть. Не больше, чем требовалось, чтобы стайгеры покинули свои гнёзда в бортах «Буранов». Так как при перемещении стайгера из корабля в открытый космос точность была не критична, они именно перемещались, а не вылетали. Почти неуловимо краткий миг в пространстве прокола — и вот уже хищная стая облаком кружит возле «Росомахи». А тот, дождавшись эскорта, сам ныряет в прокол. В такой захламленной системе это рискованно, но недаром пилот мисана зовётся крылатым! Для него такие манёвры просто требуют чуть больше внимания, и только. А стайгеры, тоже ныряя в проколы, следуют за охраняемым объектом.
Почти все.

 

Лидер оперативной группы «Бумеранг» находился там, где и должен был: на борту «Росомахи», в Центре Наблюдения, Планирования и Связи — для краткости ЦНПС, или попросту Центре. Обширное (флагмисан, не спаскапсула!) помещение тонуло в неверной полутьме, и тому было простое, коренящееся в физиологии объяснение. Восприятие виирай устроено так, что при ярком свете им легко концентрировать внимание и взгляд на одной точке: что там, у горизонта? А вот в ночном мраке, когда включалось сумеречное зрение и слух становился важнее, поле зрения само собой расплывалось, охватывая все 135 предусмотренных физиологией градусов. Ну а в точно рассчитанной полутьме Центра любой виирай — особенно Владеющий — легко мог перестраивать зрительное восприятие, охватывая взглядом десятки экранов сразу, но при необходимости концентрируясь только на том, что показывает один из них.
— Планета на связи, сай.
Лидер группы «Бумеранг», полный адмирал Меран Ликс Техат, звание которого было эквивалентно званию сай-директора, послал краткий подтверждающий пси-импульс. Связист, как и весь персонал Центра, была Владеющей, а потому она без труда (причём почти мгновенно) приняла и интерпретировала сигнал. А ещё связист, будучи Владеющей и специалистом в своей области, кардинально расширила возможности аппаратуры. Перед глазами Мерана Ликса возник полностью трёхмерный и лишь самую малость прозрачный образ генерала Мич Тарврен.
— Безумно рада вас видеть, адмирал.
— Я тоже рад вас видеть, генерал. Какова обстановка у вас внизу?
Лёгкое пожатие плеч.
— Напряжённая. Тихэру атакуют при помощи тысяч роботов. Мы проредили их армаду тороидальными бомбами и пользуемся боевыми артефактами, какие есть, но снять силовой купол сейчас будет самоубийством.
Брови полного адмирала почти против воли поползли вверх. Тороидальные бомбы? Боевые артефакты? И довольно спокойный тон доклада — такой, словно напряжённая обстановка остаётся контролируемой. Похоже, даже оставшись без поддержки флота, пехота оказалась способна на многое…
— А что на фронте пси, генерал?
— Без Сарины Келл Морайя нас бы уже не существовало. — Был ответ. Решительный, без малейшей паузы. — В настоящий момент она пресекает попытки псионика тихэру (почему-то до сих пор остающегося в одиночестве) вмешаться и заблокировать мгновенное предвидение, которым пользуются защитники базы. Для блокировки пинов противника её способностей хватает, но вот для того, чтобы раз и навсегда разобраться с чужаком, — увы.
Меран Ликс медленно кивнул.
— Значит, вам над базой нужно чистое небо, генерал?
— Очень нужно.
— Тогда вы его получите. До связи.

 

Почти все стайгеры сопровождали «Росомаху». Кроме двух звеньев по три машины. У этих задание было особенное.
Пленные.
Виирай хотели понять происходящее куда больше, чем выиграть стычку и эвакуировать систему. Противника надо знать: это — непререкаемая аксиома. А чтобы узнать противника, нужно его расспросить. Ну или допросить. Это уж как получится.
Два звена стайгеров, получивших особое задание, бесстрашно рванулись к сердцу вражеского флота. Защитой им были почти невероятная мобильность и — даже в большей степени — пси-способности пилотов. Всем шестерым на одном и том же инструктаже дали одно и то же задание, поставили одну и ту же стратегическую цель. А вот о тактике на инструктаже не было сказано ни слова. Тактику пилоты должны были выбрать — точнее, создать — сами. По ходу дела.
Они должны были справиться.
В конце концов в сине-белой эскадре эти шестеро считались лучшими.

 

Прикрытие «Росомахи», погрузившейся в верхние слои атмосферы, сделало один проход в небе над базой. Потом второй. Свободный строй стайгеров никогда не выглядел очень уж эффектно… Ничего, подобного взрывам антиматерии, боевые звенья не учиняли. Но эффективность и эффектность — очень разные понятия. Особенно когда эффективность отдельно взятого стайгера умножается на сотню с лишним.
Третьего прохода не понадобилось.
— Начинаем вторую фазу эвакуации, — приказала Мич напряжённо.

 

Орудия мегамисана, по-прежнему висевшего на высокой орбите над планетой, молчали. Никто не понимал, почему, но виирай этот факт разом и радовал, и тревожил.

 

Псионик тихэру затаился, свернув всякую активность. Ещё бы он продолжал выступать! Вместе с оперативной группой «Бумеранг» в систему прибыли аж пятеро Высших Владеющих. Даже действуя в одиночку, любой из них мог бы взломать защиту псионика с условным пятым рангом на огромном расстоянии так же легко, как нож пробивает яичную скорлупу. После чего сделать с содержимым скорлупы почти что угодно.
Сарина воспользовалась этим. Ничто не отвлекало её, о ситуации (в любом из возможных аспектов) было кому позаботиться. Поэтому Сарина возобновила ментальный поиск. И вложила в него всё, что имела. Она искала на планете, она искала в её окрестностях, она требовательным и чутким касанием раз за разом обшаривала даже флот тихэру.
«Миреска! Где ты? Отзовись!»
Ответа не было.
Вторая фаза эвакуации базы «Каменный кулак» завершилась в рекордно короткий срок. И когда Меран Ликс Техат выслушал лаконичное «Все на борту», он велел начать третью фазу эвакуации. Но перед тем он отдал ещё один приказ. Совсем короткий.
Небольшой автомат покинул чрево «Росомахи». Стремительно спустившись к поверхности планеты, он проник в опустевшие коридоры базы сквозь настежь распахнутые ворота главного шлюза. Потом промчался по коридорам до математически рассчитанного центра базы. А потом прекратил своё существование. Мгновением позже его судьбу разделила и база. Эпицентр взрыва тороидальной бомбы — это не шутки.
Непререкаемая аксиома: противника надо знать.
Прямое следствие: тихэру должны знать о виирай как можно меньше.
Назад: Давление
Дальше: Диалог (интерлюдия)