Давление
— Что они делают?
Призрак Фадрина Килле ответил с минимальной задержкой:
— Малые суда рассыпались по всей системе. Вероятнее всего, собирают информацию.
— Вы уже можете сказать, сколько всего у них кораблей?
— Трудно сосчитать точно. Самых больших, тех, на которых установлены гравитационные машины первого рода, — восемнадцать. Нельзя исключать и того, что такие приводы имеют некоторые другие корабли, которые просто не включали их во время межзвёздного перелёта. Особенно подозрительны в этом смысле три объекта, каждый около 500 миллионов тонн. Для любого из восемнадцати суперов — слишком мало, для среднетоннажников — слишком много. К тому же их расположение относительно других…
— Вижу, — прищурилась Мич. — Военный эскорт, однозначно.
— Я бы не высказывалась так резко, — осторожно вставила Сарина.
— Вы не согласны, Владеющая?
— Почему же? Согласна. Лучшего объяснения отличиям этой троицы от остальных кораблей чужаков у меня нет. Но… они убедительно продемонстрировали, что наиболее простые объяснения в их случае могут не сработать.
— Да уж. Фадрин, что по другим кораблям?
— Судов среднего тоннажа, от 64 до 2 миллионов тонн массы покоя, насчитывается чуть больше двухсот. Если точнее, 213. Судов малого тоннажа, до ста тысяч тонн, около полутора тысяч. А количество шаттлов, зондов, транспортных капсул и тому подобной мелочевки подсчёту не поддаётся. По объективным причинам.
Сарина мысленно покачала головой. До ста тысяч тонн инертной массы… Ничего себе малый тоннаж! Да уж… Только на таких вот наглядных примерах начинаешь понимать истинные масштабы силы, с которой столкнулись виирай.
Столкнулись… Какое мрачное слово!
— Что вы намерены предпринять, генерал? — спросил Хезрас.
— А что бы вы делали на моём месте? — хмыкнула Мич без намёка на веселье. — Предоставлю инициативу чужакам. Пока ни они, ни наш флот не добрались до планеты, сделать всё равно ничего нельзя. Разве что упаковать для перевозки самое ценное и морально подготовить население базы к эвакуации.
Чужаки добрались до планеты уже через семь мири-циклов.
— Вы уверены, что справитесь?
— Роль наседки тебе не идёт, — покачал головой Зилен.
Сарина и Миреска переглянулись.
«Он не понял».
«Конечно, он не понял. Выкладывай, что ты там придумала».
Сарина протянула руку. На её раскрытой ладони лежала пара слабо искрящихся собственным светом многогранных кристаллов, забранных в простенькую, плохо сочетающуюся с этакой роскошью оправу. Похоже, самодельную. Не задавая дополнительных вопросов, Миреска взяла эти странные клипсы и прицепила к ушам.
— Эй! Это что там у вас?
Сарина не ответила. А Миреска…
…мир вырастает, кружась дрожащим вальсом, кутаясь в пыльные бури, как в ажурные занавеси. Мир поёт нетвёрдым голосом, пробуя себя в роли примадонны — и робеет, впервые оказавшись на сцене. Мир рушится, но всё никак не упадёт, поддержанный вечными законами материи, которая с необходимой естественностью пронизана поэзией, магией и тайной, — всем тем, что только и заставляет тусклое косное вещество одеваться обманчивым блеском, приводит его в движение, наполняет жизнью.
Мир велик и страшен. Но он же, если сдвинуться на тин в сторону, мал, хрупок и раним. Всё зависит от позиции наблюдателя.
Зритель — вот кто нужен миру, нужен отчаянно.
«Ну что же ты? Не надо… Я буду твоим фокусом, обещаю. Я придам тебе смысл, я подарю тебе тайну, пропитаю магией, одену блеском. Живи! Я, часть тебя, обязуюсь служить тебе, как душа служит телу, как разум служит сознанию, как ритм служит музыке. Я подарю тебе себя — целиком, без остатка. Я отдам всё — живи же! Живи!»
Принимаю.
И возвращаю всё, что было мне дано. Живи…
Миреска просто не смогла бы ответить.
— Ваша задача — разведка, — ворвался в шлюзовую отдающий металлом голос Мич. Генерал не смогла прибыть лично, слишком много иных обязанностей приковывало её к координационному центру базы. Но обойтись без напутственного слова? Это было бы уже слишком. — Нам нужна информация. Но она не нужна нам слишком дорогой ценой. Поэтому возвращайтесь, как только возникнет хотя бы тень угрозы вашей жизни и свободе. Все мы рассчитываем на вас. Удачи!
«Присоединяюсь».
«В самом деле, что ты мне дала? Это ведь пси-активные кристаллы. Я права? Но откуда ты их взяла?»
«Один из самых удобных и мощных источников пси-энергии. Да. А откуда взяла… Да сама сделала. Не концентрируйся на этом, важно другое. Твой ранг — третий, но с этими клипсами ты можешь делать некоторые вещи, доступные лишь Владеющим четвёртого ранга. Пока ты носишь эти украшения, они поднимают тебе и энергетику, и сенсорику».
«А как насчёт адаптации?»
Тень смущения на фоне веры в необходимость сделанного:
«Я немного сжульничала и ускорила процесс».
Миреска только головой покачала.
«Ты неисправима».
«При чём тут мой характер? Обстоятельства таковы, что…»
«Брось. Ты всегда найдёшь себе оправдание, но суть в том, что ты следуешь только тем правилам, которые тебе выгодны. Или, во всяком случае, не слишком сильно мешают».
«Так поступают все виирай… когда могут».
«Не все».
Сарина не стала продолжать спор, и Миреска словно в пустоту провалилась. А когда провалилась — обнаружила, что весь обмен мыслями занял едва ли больше тин-цикла. Потому что на этот раз это были именно мысли: абстракции, почти не скованные проговариваемыми про себя словами. Сверх того, Сарина больше не проецировала ей свои мысли. Миреска сама читала то, что подруга позволяла ей читать. Легко. Но… почти не понимая, что и как делает. А на периферии — только линию внимания протяни — ощущались массивы каких-то дополнительных возможностей.
Голова кругом.
— Приготовились! — скомандовал Зилен. И, подавая пример, захлопнул забрало шлема.
— Три секунды на проверку герметичности, устная перекличка.
— Первый готов! — Посох.
— Левый готов! — сержант Ласкис.
— Правый готов! — Миреска.
— Лидер готов, — заключил Зилен. — Пошли!
Внутренние двери малого шлюза распахнулись.
А Миреске почудилось, что в небесах раскрылся огромный глаз, немедленно прикипевший взглядом к их четвёрке. Этакое беспокойное и благожелательное внимание. «Родительский контроль». Поддержка свыше.
«Спасибо, Сарина».
Ответа не последовало. Но, пока клипсы мягко пульсировали в одном ритме с её сердцем, Миреска не нуждалась в словах.
На поверхности, как всегда, было дымно. А ещё — пыльно, пепельно и ветрено. Бури в клочья рвали пелену дымов, но те, даже тяжело раненные, восставали снова и снова. Дымы заволакивали собой низины, не оставляя просветов, дымы упорно пытались отвоевать не принадлежащие им безраздельно равнины и возвышенности. Но ветра тоже не дремали, они плохо умели дремать, как и вообще вся мёртвая природа молодой планеты. И ветра в клочья полосовали дым, рвали его на куски, уносили прочь от истоков, чтобы тот потерял свою плотность, иссяк, развеялся. И унесённое действительно слабело под натиском ветра. Но навстречу бурным порывам уже вставали новые полки дымного воинства, и порой дым набирал достаточно сил, чтобы оттеснить поутихшие ветра с их господствующих позиций.
Сквозь дымное царство летели четыре фигурки. Летели почти вслепую, но быстро. Кому-то их полёт мог показаться безумием: в плотной пелене, к тому же упорно липнущей на самоочищающиеся объективы, даже при полном сенсорном усилении не всегда возможно было разглядеть объект размером с тысячетонную скалу, находящийся в какой-то сотне метров, на расстоянии, пролетаемом менее чем за тин-цикл. А включать радары ни один из четвёрки разведчиков, разумеется, и не думал. Но любой пилот-Владеющий лишь хмыкнул бы: тоже ещё «безумие»! Ха! И пилот был бы прав.
Все четверо прошли школу Сарины, все владели мгновенным предвидением. А Миреска, особенно получив чудо-клипсы, вполне могла работать на подстраховке, контролируя не только себя, но и товарищей.
Для неё дым не то чтобы вовсе не существовал. Напротив, она остро ощущала все его неоднородности, границы слоёв, направления и скорость их смещений и прочие детали. О, она очень хорошо ориентировалась в этом дымном царстве. И потому сама мысль о том, что в дыму она или другой член команды могут не вписаться в изгиб ущелья, разбиться, потеряться, просто не приходила в голову.
А ведь ещё был глаз в небе. Сарина тоже приглядывала за четвёркой, и уж ей-то обыкновенный густой дым точно не был помехой…
«Мы должны быть уже близко, — сообщил Миреске при помощи боевого коммуникатора Зилен. — Ты чувствуешь?»
Та не стала задавать глупых вопросов, а просто заученно расслабилась-развернулась внутри себя, чтобы стряхнуть с мыслей плёнку утомления — лёгкого и почти неосознаваемого, но вполне реального. Пси-ощущения немедленно обострились. Не сильно и уж тем более не радикально, но чтобы заметить ускользавшее от внимания прежде — достаточно.
«Да. Там (отметка на виртуальной карте)».
Правда, что именно она чувствует, Миреска точно сказать не могла. Что-то техногенное, это во-первых. И что-то при этом оставляющее странный «запах» чужеродности, во-вторых. «Запах» был неформализуем, зато — для Владеющей, даже столь неопытной — отчётлив и несомненен.
А потом в поле ощущений появилась ещё одна отметка, и ещё, и ещё… Машинально транслируя Зилену данные по каждой очередной находке, Миреска как-то постепенно осознала, что её собственная сенсорика тут почти ни при чём. Это снова Сарина помогала им, фильтруя потоки данных. И схема добычи этих данных была куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. В своём плетении Сарина использовала и свой разум, и информацию Ока, и аналитические программы компакта, но в основном — отчасти как реперную точку, отчасти как мобильный «сенсор» — всю четвёрку разведчиков как единое целое.
Как в своё время сказала Сарина, одним из талантов её линии было плетение пси-кружева, управлять которым могли другие виирай. Тогда как назвать способность просеять сквозь призму своего разума чужие ощущения — в данном случае по большей части ощущения Мирески — и на их основе заметить то, что даже сама Миреска не замечала?
«А ведь она всё ещё не является Высшей…»
К сожалению (или к счастью), времени на абстракции практически не осталось. Четвёрка приблизилась к первой отметке настолько, что пора было переходить от полёта к ходьбе.
«Опасность?»
«Пока нет».
Возможно, на это утверждение Зилен мысленно фыркнул, но индикатор быстрых команд просто мигнул, подтверждая приём.
Марш, а вернее карабканье по скалам, при плохой видимости и градиенте тяготения 1,72 от нормального кому-то мог показаться задачкой ещё сложнее, чем полёт сквозь дымную неизвестность. Но долгие тренировки, мускульное усиление АБ и мгновенное предвидение превращали это просто в работу. Долгую, нудную, но ничуть не страшную. И с закономерным финалом.
«Я его вижу».
«Я тоже».
Чужеродно «пахнущая» техника при ближайшем рассмотрении оказалась чем-то вроде конического зонда, выплавившего себе в камне ровную площадку и закрепившегося на ней при помощи механических лап. Судить о назначении устройства по его внешнему виду было трудно; с равным успехом эта штуковина могла оказаться и мирным исследовательским автоматом, и тороидальной бомбой. Последнее, впрочем, было маловероятно. Хотя… если учесть, что никаких видимых устройств дальней связи штуковина не имела…
«Заберём для исследования?»
Зилен поколебался.
«Нет. Объект эвакуируют без нас. Мы только отцепим его от скалы. У кого есть предложения, как это сделать?»
«Они с нашей техникой особо не церемонились, — заметил обычно молчаливый Посох. — Предлагаю оторвать объект силой. В конце концов наружная механическая часть — не главное, важнее не повредить содержимое».
«Ха! Ну действуй».
Примерившись, Посох ухватился за одну из лап объекта и потянул. Потом рванул, на полную катушку пользуясь мускульным усилением. Лапа слегка согнулась, но в скале она сидела слишком прочно и выходить не желала.
«Давай попробуем подойти к делу чуть иначе», — предложила Миреска, одновременно внимательно вслушиваясь в шорохи будущего. Как отреагирует объект? А вернее, какую реакцию заложили в него непредсказуемые творцы? Никакой опасности для четвёрки в будущем по-прежнему не просматривалось…
Пока.
«Иначе — это как?»
Миреска показала. Через пару арумов лапа объекта, обмотанная сверхпрочным волокном, за концы которого тянули все четверо разведчиков, поддалась. Согнувшись ещё сильнее и захватив кусок расплавленного камня, за который цеплялась. Вторую лапу виирай извлекли аккуратнее, повторно расплавив камень, в котором она засела, а третью и последнюю просто отрезали. Из какого бы там сплава ни была сделана лапа, встроенный лазер справился с задачей без особых проблем.
«Как там транспорт для перевозки этой штуки? Вылетел?»
«Да. Объект эвакуируют и исследуют. А нам идти дальше».
«Может, не идти, а лететь?»
«Не спеши, Ласкис. Если эта штука способна за нами наблюдать, пусть её создатели до поры видят как можно меньше».
Сержант мигнул зелёным, молча соглашаясь.
И снова поход сквозь дым, а потом — полёт. Четвёрка сократила себе дорогу, но к следующему чужеродному объекту подобралась, как к первому: пешком.
От первого он внешне не отличался ничем. Не тронув его и даже не подходя ближе, четвёрка развернулась и отправилась дальше. Миреска попыталась вникнуть в происходящее глубже, без слов прося у Сарины поддержки.
Владеющая мягко втолкнула в сознание ученицы единый образ происходящего.
Кружащие по произвольным орбитам чужие корабли. Им нет нужды в стабильных орбитах: гравигенераторы второго рода позволяют полностью нейтрализовать тяготение планеты и маневрировать в её окрестностях, как вздумается. А энергию чужаки не экономят. Их корабли сеют крохотные звёздочки: устройства вроде того, которое четвёрка разведчиков выковырнула из камня. Устройства однотипны. Во всяком случае уловить существенные отличия между ними при помощи способностей Сарины не удаётся. И устройств этих — тысячи. Если так будет продолжаться, в скором времени планета покроется равномерной сетью датчиков (датчиков?).
«Ясно. Но что нам делать дальше?»
На этот раз ответ пришёл как бесплотный шёпот из-за плеча:
«Ждите».
— Миреска интересуется, что им делать.
— Ты уверена, что все эти сыплющиеся сверху объекты, во-первых, полностью автоматизированы, а во-вторых, не имеют конструктивных отличий?
Сарина не сочла нужным отвечать на уже задававшийся вопрос вслух.
— Ладно. Извини. Если бы что-то изменилось, ты бы сообщила.
Генерал энергично до агрессивности потёрла виски.
— Клянусь Судом! — пробормотала она. — Не пора ли мне в отставку?
— Сайгра хочется.
Замечание Хезраса не было вопросом, но Мич призналась со вздохом:
— Хочется. Дурные привычки изжить трудно. Ладно. Что делать дальше? Пусть попытаются очистить от чужих зондов какую-нибудь местность. Не обязательно мирными методами. И, естественно, не слишком близко к базе. Посмотрим, как отреагируют эти, сверху.
— А если они просто пришлют замену?
— Уничтожить замену. Мне нужна ясная реакция. Если они действительно агрессивны…
Сарина кивнула и ушла ещё глубже в себя.
— Ну как?
— Ничего особо выдающегося. На первый взгляд. Железо, никель, углерод и кремний. Плюс более-менее стандартный набор присадок. Более-менее стандартная структура. Сочетание прочности и твёрдости — примерно как у обработанных в вакууме сплавов из серий Т-412х и Т-414х.
— То есть понять по самому материалу, что это делали не виирай, нельзя?
— Без углублённого исследования — нет.
Старший сержант техслужбы Тимар покачал головой.
— Я ожидал большего.
— Ты удивишься, но я тоже ожидал большего, — хмыкнул капитан Рейенг. — Но мы ведь пока только слегка ковырнули верхний слой.
— Да уж. Внутри это должно быть действительно чуждым.
— Не вскроем — не узнаем.
— А как вскрывать?
— Надо подумать. Во всяком случае традиционные армейские методы нам не подойдут.
Тимар представил себе объект в разрезе (причём разрез был выполнен при помощи боевого лазера) и хмыкнул.
Рейенг нравился сержанту больше предыдущих начальников. Во-первых, даже в прежние дни всеобщего уныния капитан не унывал сам и старался, чтобы его подчинённые — пусть не часто, пусть робко — но улыбались тоже. Во-вторых, капитан ничуть не старался поставить этих самых подчинённых на предписываемое правилами место. Видимо, оттого, что знал очень много, умел дать совет даже узким специалистам и мог не вымогать зримые знаки почтения. Его уважали и без этого. Ну и, в-третьих, Рейенг совершенно не боялся запачкаться. У некоторых других капитанов техслужбы руки не поднимали ничего тяжелее светового пера; но начальник Тимара как обладатель высшей технической квалификации, которую ему не хотелось терять, выполнял самую ответственную и сложную работу сам, никому её не передоверяя.
Не удивительно, что, за неимением в радиусе десяти световых хинов хорошо оснащённой лаборатории, Мич выбрала для исследования принадлежащих чужакам машин именно Рейенга. И Тимар очень гордился тем, что в ассистенты помимо молчаливого и аккуратного канрина Тефрисса капитан взял именно его. Хотя выбор у капитана был большой: для такой работы он мог затребовать любого из трёхсот сорока технических специалистов базы.
— Где у нас ультрасканер? — спросил Рейенг неожиданно.
— Должен быть там, у задней стенки.
— Не вижу.
— И я тоже.
Капитан и сержант переглянулись. Проблема! Поручив исследование Рейенгу, Мич не позволила везти механизм чужаков на базу. Вместо этого исследователям выделили один из мобильных ремонтных модулей на базе самого обычного грузовика. Модуль второпях загрузили всем необходимым, отогнали на подходящее плато в четырёхстах километрах от базы, а потом пристыковали к его шлюзу другой грузовик, в кузове которого лежали два подлежащих изучению объекта.
И теперь — вполне закономерно — выяснилось, что в ремонтный модуль загрузили далеко не всё необходимое. Это при том, что ультрасканер входил в набор стандартных инструментов и должен был постоянно находиться в своём гнезде.
— Что будем делать?
Тимар пожал плечами. Втроём он, Рейенг и Тефрисс быстро обыскали модуль. Вотще.
— Ну что? Предложения будут?
Вопрос был задан особенным тоном. Похоже, капитан успел что-то придумать. Тимар смерил взглядом тускло отблёскивающий конус. Как вообще можно заменить ультрасканер? Что можно применить (обязательно: из присутствующего в модуле оборудования!) для того, чтобы проникнуть сквозь металл оболочки?
— Можно составить карту пара-, диа- и ферромагнитных зон. Это для начала. Потом, пока будут обрабатываться результаты, можно составить радиационную картину. Там надо долго накапливать статистический материал — чем дольше, тем лучше. Ультрасканера это не заменит, но…
— Ты забыл, что аналог ультрасканера можно собрать прямо здесь, — заметил Рейенг. — Выйдет кустарное устройство, не особенно точное, требующее более долгой и сложной, чем обычно, обработки полученных результатов. Кроме того, необходимые для сборки талисманы придётся выковыривать из набора резервных средств связи и ремкомплектов АБ. Но хорошо поспешает тот, кто никогда не торопится и всегда успевает.
— Ну да, — буркнул Тимар. — Не помните, что вы там говорили третьего дня про виирай, способных отстать от Великого Колеса?
Рейенга отбрили. Сержант был вполне вознаграждён, увидев на лице Тефрисса бледную, быстро исчезнувшую улыбку.
А потом всем троим стало не до разговоров. Кропотливая работа не любит болтовни.
Прошёл ещё один мири-цикл, в течение которого чужаки потеряли ровно семнадцать зондов. Помимо группы капитана Зилена охотой на безответные автоматы занялись ещё две. Действовали они сходным образом: подлетали в дыму на расстояние уверенного огня (то есть на три-четыре сотни метров), дырявили зонд из рельсовой пушки «Штурм», потом подлетали поближе и сплавляли остатки с камнем при помощи встроенных лазеров.
Зилен, Посох, Миреска и Ласкис находились в нескольких километрах от очередного зонда, когда от Сарины пришло предупреждение.
«Они среагировали. И это не замена».
— Это ведь тоже автоматы.
— Да, автоматы. Жизни в них не чувствуется. Но…
— Но?
— Я не знаю, как сформулировать это точнее. В этих автоматах ощущается аура инициативы. Они… разумны. Или, может быть, управляются индивидуально.
Сарина подумала немного, а потом решительно кивнула:
— Да, скорее всего, так и есть. Разумные автоматы — это уже как-то чересчур.
— Что-то ещё?
— Да. Они разные.
— В каком смысле?
— В прямом. Ни один из них не похож на другой. Те, первые, были каплями одного дождя. Эти же — словно снежинки. Они и сходны, и в чём-то типичны, но один с другим не спутаешь ни за что. Каждый чем-то выделяется.
— А сколько их?
— Больше сотни. И сверху спускаются новые.
— Согласованность действий?
— Пока не ясно. Об этом судить рановато, но, кажется, не особенно высокая.
Мич поджала губы.
— Плохо. Но и хорошо. Единой тактики выработать нельзя, но можно поставить на взаимодействие внутри четвёрок — и выиграть.
— Не спешите. Мы ещё ничего не знаем. Это может быть и не началом военных действий.
— Сарина, ты что, в самом деле в это веришь?
Владеющая промолчала.
«К нам в гости спускаются новые автоматы. Только, скорее всего, уже не безобидные».
«Ясно», — дружный сигнал через индикатор быстрых команд.
«Так вот, чтобы всё было ясно окончательно: первый выстрел не за нами. Пусть докажут, что они собираются воевать. Это — приказ генерала».
«Ясно».
…Тины понемногу складывались в арумы. Ожидание — работа, самая привычная для виирай из касты Хранителей. Ожидание — их конёк, их насущная пища и воздух для дыхания. Причём это очень трудное занятие: вместе со всей своей кастой ждать, ждать, ждать, снова ждать. Проводить целые хин-циклы, десятки и сотни их, в двуединой готовности убивать и умирать. Проводить так, чтобы при этом не ожесточаться, не расслабляться до утраты готовности, не уподобляться ни Созидателям, ни Контролёрам… Короче говоря, не совершить ни одной из длинного списка ошибок, которые может совершить не воюющий воин. А последние тины ожидания — самые длинные. Это всякий знает.
…Посох подставился нарочно. Он знал, что вокруг очередного «сидячего» автомата чужаков собралось больше десяти новых автоматов. Он знал, где в точности находится каждый из новых и как они движутся. Поэтому, просчитав всё, Посох показался в дыму там и тогда, где заметить его мог только один из новых автоматов. После чего мгновенное предвидение буквально взвыло, заставив его рвануть в сторону.
И началась охота.
Как предполагала Мич (и чего обоснованно опасалась Сарина), чужаки не захотели тратить средства на замену своих зондов. Они предпочли потратить уйму средств на отправку небольшой армии боевых роботов, высокоманёвренных, реагирующих на опасность почти со скоростью света, отлично защищённых и вооружённых. «Это вам не зверьё Тританы, — успел подумать отчаянно улепётывающий Посох, лихорадочно петляя и ныряя за каждую подходящую скалу. — Если бы не мгновенное предвидение, я, наверно, был бы уже мёртв. Это — война, а не разминка. А я — не просто загоняемая дичь!»
Вспомнив эту простую истину и развернувшись на ходу, Посох влепил в самого шустрого из вражеских роботов безошибочную очередь. Безошибочную, невзирая на дым, расстояние и собственные отчаянные манёвры. Школа Сарины не выпускала неумелых учеников.
Похоже, ливень пуль из «Штурма» оказался неприятным сюрпризом для врага. Во всяком случае самый шустрый сразу отстал.
А в следующего по шустрости вонзились сразу четыре очереди и две ракеты. Последовал взрыв, испепеливший всё и вся в радиусе добрых пятидесяти метров и слегка повредивший третьего робота. Чем четвёрка Зилена немедленно воспользовалась, добив «раненого» в четыре ствола, что вызвало новый взрыв.
После этого на них навалились по-настоящему. И не только на них, но и на две другие четвёрки «охотников за зондами».
Как оказалось, вражеские роботы неплохо умели действовать совместно. Если воспользоваться терминологией мемарра, более быстрые и манёвренные «скауты» умели поставлять информацию массивным, хорошо бронированным «башням», а те, в свою очередь, умели прикрывать сокрушительные атаки «мечей» и «копий». Роботы организовывались также в малые звенья — аналог облачённых в активную броню четвёрок виирай, только с лучше выраженной специализацией. Ну и, конечно, малые звенья могли объединяться в средние, а те — в большие. Боевые роботы могли давить огнём, могли стрелять из разнообразного оружия и выпускать ракеты, могли в широких пределах, прямо на ходу, менять тактические схемы.
Правда, всё это, взятое вместе и по отдельности, плохо помогало им против виирай в АБ. Выполнять задание генерала отправились только лучшие, только те, кто по-настоящему сроднился со своей бронёй… и кто владел мгновенным предвидением. Последний козырь, как оказалось, побивал все преимущества противника. Роботам не помогало ни превосходство в численности, ни поистине мгновенная — автоматика! — реакция, ни лучшее, чем у «Серефис М12», бронирование. Всего лишь три четвёрки, двенадцать виирай дрались с многократно превосходящими силами, и до поры это была игра в одни ворота. Ни разу не задетые, четвёрки умудрились уничтожить либо вывести из строя более сорока роботов.
А потом чужакам это надоело.
Первой ощутила неладное Сарина. Подобно мрачной тени в глубинах океана, постепенно поднимающейся к поверхности и заранее, ещё до обретения чётких контуров, заставляющей дрожать от дурных предчувствий, в сердце флота чужаков возникло… нечто. Око не различало его, не могло различить, и Фадрин с другими дежурными операторами пребывал в неведении. Чтобы заметить новую угрозу, надо было наблюдать не за материей, а за проявлениями пси.
Отвлёкшись от хода стычки — в конце концов уже стало ясно, что Зилен и остальные справляются со своей работой на отлично, — Сарина бросила львиную долю своего внимания на проникновение в суть близящегося Нечто.
Первое впечатление: не совсем жизнь. Частично — живое, частично — механическое. Но механическая часть сложна в превосходной степени, когда можно уже говорить если не о жизни, то о самостоятельном сознании. Если верить преподавателям Школы, новейшие кванки оставляли сходные ощущения, тоже были отчасти сознающей себя не-жизнью. А вот второй компонент, составляющий Нечто…
Сарина покачала головой. Неужели такое для чужаков — норма? Неужели они протезируют не только тело, но и физически внедряют искусственно созданное в мозг, в своё собственное эго? Протезируют свои умы и души?
Жуть. Противоестественная мерзость. Никогда бы не согласилась на такое.
— Генерал.
— Владеющая?
— Чужаки собираются сделать нам неприятно.
— Они уже довольно долго пытаются это сделать.
— Вы не понимаете. В состязании пси и голой техники пси, конечно, выиграет. Но теперь они выслали… даже затрудняюсь определить. Проще говоря, полумеханического псионика.
— Что?
— Командуйте отход. Я понятия не имею, на что будет способна эта штука, когда начнёт действовать.
— Что ж, подстрахуемся. Зилен, Тевир, Жаг! Отход!
— Капитан! Посмотрите на это!
Рейенг прервал наблюдение за монитором, на котором медленно проступали результаты детального анализа сплава, и подошёл к Тефриссу. Тимар, не удержавшись, тоже отложил свою работу и пристроился за спиной капитана.
— Примечательно. Весьма примечательно.
— Это что, скрытый крепёж? — спросил Тимар. — Вот здесь, здесь, здесь?
— Очень на то похоже. С чем я всех нас и поздравляю.
— И когда начнём демонтаж?
Рейенг улыбнулся.
— Вы закончили съёмку радиационных карт объекта?
— Нет ещё.
— А когда закончите?
— Н-ну-у-у-у…
— Вот закончите, тогда и приступим. В нашем деле спешить нельзя. Да и незачем.
«Опасность — как смыкающиеся тёмные крылья. Они бьют часто и быстро, с разных сторон. Не всегда это похоже именно на крылья: например, ракетные залпы напоминают гибкие конусы, стремительно уменьшающиеся от вершины к подошве, а взрывы — столь же стремительно ширящиеся облака бледнеющей угрозы. От крыльев лучевых атак в момент выстрела остаются пронзающие пространство линии. Такова изначальная форма крыльев, наиболее определённая и наименее опасная. Увернуться от широкого полотнища угрозы невозможно: как увернуться от стены, перегораживающей полмира? С другой стороны, если промедлить и позволить нанизать себя на иглу выстрела, это будет уже не угрозой. Это будет смерть. А в зазоре между опасностью и гибелью — спасение. Те лазейки, где таится ускользающая жизнь. Надо уметь выбрать, какую из них предпочесть, потому что крыльев много, от них уплотняется пространство и растягивается время. Они ловят тебя в свои перекрестья и облака, пытаясь смять, достать, испепелить…
Напрасно. Ты всегда опережаешь их.
На малую долю тина, на считаные метры, но ты всё время впереди».
Это, находя в сумбуре боя момент для отрешённости, подумала Миреска, как овеществлённая до предела притча о бегуне, достигшем вершины Великого Колеса. Тому тоже приходилось мчаться со всех ног, только чтобы остаться на месте.
…Вираж!
Стремительным зигзагом — сквозь частую сеть смертоносных импульсов. Сквозь и мимо. Мир расплывается от скорости движения, глаза едва успевают схватить переменчивую картину; ну ещё бы, не так-то легко состязаться в быстроте с боевыми машинами! Если бы не третий глаз, глаз предвидения, это был бы не риск, а настоящее самоубийство. Даже с предвидением это игра на самой грани, неустойчивый баланс над огненной пропастью.
«Штурм», закреплённый за спиной в положение для стрельбы по курсу, злобно сплёвывает дробь сверхскоростных игл. Раскалившиеся в полёте от трения о газовую смесь, эту насмешку над настоящим воздухом, иглы вгрызаются в броню одного из вражеских роботов, в одну из конструктивно ослабленных секций (аксиома боя: нельзя быть одинаково сильным везде). Среагировав почти мгновенно, тот начинает манёвр… Ха! В наших играх «почти мгновенно» — синоним для «слишком поздно». Броня поддаётся… Она должна была поддаться… Она поддалась…
Взрыв!
Ожесточённые атаки уцелевших — как награда. Несколько арумов и подумать невозможно о контратаке: кажется, добрая треть роя роботов сосредоточила свой огонь именно на тебе. Впрочем, легче вам от этого не будет. Я не могу отстреливаться, но зато… Оп! Получилось! Один из раскалённых лучей, не достигших заданной цели (которая в очередной раз успела увернуться в самое последнее мгновение), вонзился в неудачно сманеврировавшего робота.
Дружеский огонь в чистом виде. А результат — ещё один взрыв.
Ха! Распишитесь, дети!
А сейчас попробуем достать особо крупную дичь: робота раза в полтора крупнее и втрое тяжелее остальных, регулярно донимающего все три четвёрки ракетными залпами. Достойная мишень. Тем более достойная, что сквозь эту броню «Штурм» за разумный срок точно не пробьётся… Хотя, если всадить три-четыре очереди в одну точку… Или попросить об огневой поддержке свою четвёрку… В последнее время мы что-то не особенно взаимодействуем друг с другом, перешли на одиночную тактику. Причина понятна: мгновенное предвидение прикрывает твою спину лучше любого напарника. Но отказ от взаимодействия — это всё равно нехорошо. Вот интересно: как Владеющие взаимодействуют друг с другом, управляя стайгерами одного звена? Ладно, это потом. Сперва сообрази, будешь звать на помощь против этой «башни» или справишься своими силами…
— Отход!
Сперва Миреске показалось, что она ослышалась. А спустя мгновение индикатор быстрых команд продублировал команду голосом. Жаль… Но приказ — это приказ, и ветеранские знаки Миреска носила недаром. Направление отхода уже высветилось на встроенном в броню планшете: Зилен позаботился. Поэтому вопросов с её стороны не последовало. По пути (сил не было сдержаться, да и подставился уж больно удачно) Миреска срезала из «Штурма» вражеский «скаут». Ещё несколько рывков на полном ускорении, сначала — чтобы сбить с толку огневые системы врага, затем — чтобы вообще потеряться из вида. В памяти сами собой ожила приснопамятная гонка с Сариной. Пролетев в плотном дыму ещё несколько километров и затаившись на склоне одного из многочисленных вулканов, Миреска прикрыла глаза, которые только сбивали её с толку, смешивая воедино физические и пси-ощущения.
Край обширного роя «рассерженных» роботов остался северо-восточнее. Зилен занимал позицию на скальном гребне метрах в ста от Мирески, Ласкис, как и положено, прикрывал капитана от атаки с тыла, а Посох, опять-таки как положено разведчику четвёрки, парил полукилометром выше. Четвёрки Тевира и Жага ещё только подтягивались — с ясно различимым для обострённого чутья Мирески нежеланием. Виирай хотели драки. Такой, как недавно. С настоящим, сильным и опасным, но в то же время неуклюжим противником. Жестокая, но притягательная забава: пускать кровь врагу, который в сравнении с тобой слеп и глух.
Ну не в буквальном смысле кровь. Скорее, рабочую жидкость серводвигателей.
Несколько вдохов, благо времени теперь было сколько угодно, Миреска обдумывала саму эту концепцию: боевые роботы. Дистанционно управляемые. (А как, кстати, управляемые? При любой конечной скорости прохождения сигнала телеуправление неэффективно! Но те роботы, которых послали чужаки, шевелились очень даже бодро… Ладно, об этом после.) Значит, садимся в укреплённый бункер, надеваем на голову шлем ментоконтроля, суём руки в сенсорные перчатки, а оживший механизм на безопасном отдалении начинает сеять разрушение и смерть. Удобно! Безопасно! Эффективно!
А если неэффективно, как в недавнем сражении роботов с живыми виирай в АБ? Ничего страшного. Механизм — он и есть механизм, один уничтожен, пошлём другой. Потом, если понадобится, третий, четвёртый, пятый… Нам, сидящим в укреплённом бункере (или в корабельном командном центре, или ещё где), ничего не сделается. Даже больше того: уничтожение механизмов даст нам ценную информацию о враге. Как раз тот случай, когда на опыте собственных мёртвых действительно можно учиться. Удобно! Нет, действительно, очень удобно!
Миреска решила, что мораль чужаков ей не нравится. Заочно. Их рационализм просто смердел бездушием. Эх, ворваться бы в те бункеры, показать командирам роботов настоящую войну!..
«Ага, ага. Прямо сейчас. Разогналась, подруга! Притормози-ка…»
«Сарина?»
«Нет, Дух Космоса — персонально!»
«Что случилось? Почему мы отступили?»
«Потому что псионики есть не только у нас».
«Нервничаешь?»
Бесплотный голос Сарины умолк так же внезапно, как и появился.
Нервничает, ответила Миреска сама себе. И поёжилась. Если к объективному техническому превосходству чужаков добавить ещё и пси… Да они тогда просто сомнут нас числом, и вся недолга! Война, в которой основная ударная сила — роботы, прямо-таки создана для «полководцев», побеждающих за счёт численного преимущества и резерва производственных мощностей.
Задним числом, если детально вспомнить рисунок боя, можно заметить в нём повторения. Несколько «скаутов», придерживавшихся сходной тактики, мы сбивали несколько раз. Это значит, что с орбиты спускались новые роботы на замену выведенным из строя, и управление ими принимали те же операторы. То-то рой перед приказом об отступлении не выглядел уменьшившимся по сравнению с началом драки!
Выходит, мы валяли дурака. Взорвали десятки роботов, одержали десятки малых побед и вместе с тем не заметили, что понемногу проигрываем войну. А если чужаки пустят в ход пси…
— Проклятье!
Однако легче не стало. Ни капельки.
«Эй, подруга! Дальше-то что? Нам снова атаковать или возвращаться на базу?»
Нет ответа.
«Ясно, — подумала Миреска про себя, не пытаясь транслировать свою мысль. — Командиры изволят совещаться».
— Пассивность — не выход.
— Вы предлагаете продолжить атаку? В таких условиях?
Мич одарила Сарину странным взглядом. Не таким, каким взрослый может глядеть на ребёнка; генерал прекрасно отдавала себе отчёт в том, что, за вычетом разницы в возрасте, сидящая перед нею девушка имеет больше поводов зваться взрослой. И уж конечно, это не был взгляд, полный раздражения глупостью собеседника. Сарина — и глупость? Нет, есть всё-таки в мире вещи, никак не сочетающиеся даже в теории.
А вот усталость во взгляде Мич была. И страх. И, конечно же, упрямство… И ещё — свет понимания, болезненного, как желудочные колики.
— Условия не имеют значения.
— То, что виирай всего двенадцать против сотен — не имеет значения? То, что чужаки заменяют своих уничтоженных роботов, а нам нечем заменить наших бойцов — не имеет значения?
— Эта война…
— Война? — перебила Сарина.
— Война, — сказала Мич твёрдо. — На моей памяти она уже вторая, и я научилась узнавать признаки. Кстати, пора бы дать ей имя. Например… Ну хотя бы — Война Слепоты.
— Скорее, Война Слепых, — хмыкнул из своего угла Хезрас Нрейт. С этакой раздумчивой, очень… целительской интонацией. Да, именно целительской. Хмыкнул — и снова надолго умолк.
— А как тогда называть чужаков? — поинтересовалась Сарина не без яда.
— Пока нам неизвестно их самоназвание, предлагаю слово «тихэру».
Сопровождая слова, в сознании Мич мелькнул кусочек древней истории Прародины. Не схема и, уж конечно, не живое воспоминание, а отрывок из научно-популярной ленты.
…Некогда в ходе медленной естественной миграции поселенцы земледельческого народа (кстати, родственного современным канринам) вышли к берегу Серого океана. Вышли — и обосновались там, и обжили плодородные прибрежные долины, и, хотя далеко не сразу, занялись рыболовством. Следующие триста хинов всё шло хорошо.
А потом из-за океана явился другой народ: прирождённые мореплаватели, обитавшие на дальних островах и кормившиеся не столько рыбной ловлей, сколько пиратскими набегами. По другую сторону Серого океана окрепла держава Жазит, её флот вытеснил пиратов из когда-то гостеприимных вод, и тем поневоле пришлось искать добычи у иных берегов. Благо введение таких новинок, как сложное парусное вооружение и жёстко закреплённый руль вместо традиционного рулевого весла, позволяло плавать намного дальше.
Земледельцы, продолжавшие побаиваться океана, поначалу попросту не признали в пришельцах виирай. Стеная от набегов, опустошавших доселе мирное побережье, родичи канринов прозвали островитян «тихэру гонри», то есть «отродьями воды». В их глазах сходящие с хищно зауженных кораблей более рослые и ширококостные создания были наполовину демонами. Считалось, что «тихэру гонри» подобны виирай лишь внешне, в то время как суть их враждебна всему, что живёт на суше. Кроме того, пришельцы не говорили на понятном языке, что пугало земледельцев ещё больше. У тех-то даже живущие вдали от океана племена говорили пусть странно, порой забавно, но понятно: ведь они ещё оставались единым широко расселившимся народом…
— Значит, тихэру? — хмыкнула Сарина. — Подходяще. Знать бы ещё, что в нашей собственной истории играет роль флота жазитов…
«Теории оставим на потом», — подумала Мич. А вслух сказала:
— Бой надо продолжить.
— Но зачем?
— Всё ещё не понимаешь?
— Нет!
— Война Слепоты! — бросила Мич. — Подумай — и сама поймёшь.
— Хочешь принести виирай в жертву ради крох возможного понимания? Ради того, чтобы добыть информацию о космических тихэру?
— У нас нет выбора, — уже не раздражённо, а устало. — Если бы в моём распоряжении были такие же роботы, как у чужаков, я бы бросила в бой их. Ни один генерал не любит терять солдат. Ни один. Но таково предназначение солдата. А предназначение генералов — посылать своих подчинённых на смерть ради победы.
— Безумие! В таких условиях нельзя победить!
— Смотря что понимать под победой. Уничтожить всех роботов действительно нельзя. А вот проделать в чёрной слепящей повязке щель и выглянуть в неё…
Сарина сжала губы. Её сощуренные глаза молча предлагали поединок взглядов, но Мич не принимала вызова. Она просто смотрела на Владеющую в ответ, не пытаясь противопоставить воле волю, а тем более затеять ментальное противоборство. И спустя очень долгий арум-цикл Сарина отвернулась. При этом Владеющая ссутулилась — но даже не заметила этого. Победа в споре осталась за генералом. Только радости эта победа не принесла никому.
— Зилен, Тевир, Жаг! — выдохнула Мич. Ещё одно неуловимое мгновение, украденное колебаниями. Но нет: всё уже решено, и сомневаться поздно. — Тактика укола. Прикрытие обычное: на пси лучше не полагаться. Удачи!
Три слаженных «Есть!» в ответ.
— Прикроешь их? — уже к Сарине.
Вместо ответа Владеющая сначала распрямилась, а затем бескостно обмякла в кресле, уходя в глубокий транс.
— Капитан, можно начинать?
Рейенг кивнул. Тимар осторожно — о да, очень осторожно! — шевельнул кистью. Подключенный к его сенсорным перчаткам манипулятор двинулся вперёд.
На мониторе, с многократным увеличением показывающем операционное поле манипулятора, поверхность чужого устройства казалась вздыбленным вертикально пейзажем какой-нибудь безатмосферной луны. Проходя сквозь зачаточную атмосферу, запылённую и задымлённую, конический аппарат чужаков изрядно попортил свою «шкуру». То, что сразу после изготовления, наверно, тускло блестело защитным керамическим напылением, теперь представляло собой изъязвлённую поверхность, местами прожжённую соударениями микрочастиц до почерневшей металлической основы.
Впрочем, всё выглядело так ужасно только при большом увеличении: запас прочности, которым чужаки наделили свой зонд, наверняка позволял вынести и не такое.
— Первый этап, — сказал Тимар несколько неестественным голосом. Говорить «под запись» естественно и непринуждённо могут только профессионалы. И, если на то пошло, занимаясь тем, чем в данный момент занимался Тимар, любой профи заговорил бы не вполне естественно. — Убираю заслонку… э-э… по крайней мере пытаюсь.
— Это не модель, склеенная малышом из картона, — заметил Рейенг мягко. — Это — образчик космической техники. Если что-то заело, можно действовать решительнее.
— Есть действовать решительнее, капитан! — ухмыльнулся Тимар. Словно ждавшая этого момента, упрямая заслонка поддалась, и все трое напряжённо уставились в открывшуюся выемку.
— Вижу три выступа. — Снова голос «под запись». — Два тёмных, со знаком кольца и знаком вертикального штриха, и один ярко-жёлтый, без знаков.
— Три выступа? — повторил Рейенг. — Три кнопки!
— Это у нас здесь были бы кнопки, — заметил рассудительно Тимар. — Причём двойное нажатие первой подтверждало бы нажатие второй, дающей команду на раскрытие оболочки, а двойное нажатие третьей активировало аварийный сброс выполняемых программ.
— Вот и попробуй действовать, как с нашей техникой. Два раза нажми на первую, один раз на вторую… А если не поможет, попробуем по-другому.
Первая попытка отказалась неудачной. Но капитан сказал, что надо ускорить ритм, не делая таких долгих пауз между нажатиями. И попал в точку. Поверхность конуса дрогнула, а потом раскрылась, словно причудливый цветок, обнажив путаницу крепёжных элементов, функциональных блоков, проводов-проводков-проводочков и защитных кожухов с непонятной маркировкой.
Тимар сглотнул.
— Получилось! И что теперь?
— А теперь, — заметил Рейенг с предвкушающим огоньком во взгляде, — начнётся самое интересное!
— Генерал!
Мич развернулась к экрану, предназначенному для связи с операторами Ока. Лицо на этом экране и синтезированный голос не принадлежали Фадрину Килле, смена которого уже закончилась. Говоря откровенно, Мич вообще не помнила ни этого лица, ни этого голоса, хотя обязана была знать о постоянном персонале базы не намного меньше, чем Давирра. Мысленно занеся в список дел первостепенной важности ещё одно, генерал кивнула:
— Оператор?
— Один из кораблей чужого флота, из той тройки, в которой вы подозревали боевые суда, снялся с места и движется сюда.
— Благодарю, — выдавила Мич. — Это всё?
— Пока всё.
Ещё один отрывистый кивок.
— Конец связи.
И вдогонку, мысленно: «Проклятье!» На то, чтобы выразить свои чувства вслух, у генерала просто не осталось сил. На внутренней стороне своевольно сомкнувшихся век, словно выжженное лазером клеймо, пылало число 38.
Именно столько мири-циклов осталось до прибытия дружественного флота.
Слишком много.
«Удачи, значит…»
Миреска летела вперёд, как снаряд, брошенный рукой великана. Доверить исполнение укола кому бы то ни было другому она не позволила. По целому ряду причин. В разговоре с Зиленом (Разговоре? Перепалка — вот что это было!) ей пришлось пустить в ход все аргументы. И то, что на все три четвёрки она единственная может (Может? В самом деле?) претендовать на звание Владеющей, а значит, лучше других справится с парированием возможных пси-трюков противника. И то, что эффективнее всего Сарина сможет прикрывать именно её. И то, что она, Миреска, уступает в опыте разве что самому Зилену да Жагу, лидеру третьей четвёрки. И то, что она — чемпион базы в зачёте по индивидуальной тактике, выстроенном по результатам имитационных тренировок…
«Что ж, ты добилась своего. Почему не смеёшься?»
«Отставить шуточки. Готовься».
«Я и так готова».
«Не в этом смысле. Готовься…»
Волна изменений накрыла Миреску с головой.
Удар!
Мгновение сопротивления: примитивного слепого отрицания, замешанного на слепом инстинктивном ужасе. Но прилив иного лишает сопротивление основы. Чему противиться? Как? И, главное, зачем? Поток мчится вперёд, не разбирая, что за мошка попала в его сокровенную глубину. И, уж конечно, не притормаживая для того, чтобы выяснить этот вопрос. Потоку не интересна мошка. Он просто есть — со всем, что снаружи и внутри.
Снаружи? Внутри? Да ведь это…
«Так-то лучше. Гораздо».
«Опять экспериментируешь?»
«Дополнительная защита никогда не помешает. Готовься. Ты вот-вот войдёшь в зону уверенного опознания чужих сенсоров».
О последнем Сарина могла бы не говорить. Эту самую зону Миреска отлично чувствовала сама. Как неправильной формы облако, сгущающееся на пути, как тёмную стоячую волну опасности, как… Одним словом, чувствовала. И машинально скорректировала свой курс так, чтобы войти в это облако/волну там, где имелась одна из впадин. Чуть дольше не быть обнаруженной, чуть дольше оставаться вне…
Время ощутимо растянулось. Мир словно вспыхнул в огне осветительной ракеты. Сознание «поплыло», уподобляясь потоку воды, но одновременно, парадоксально, становясь звонким и острым, как кованая сталь старинного клинка. Раньше что-то подобное случалось с ней лишь во время рукопашных поединков — но не так ярко, не так сильно, не так цельно.
Вход!
Как у вас с реакцией, роботы?
…С реакцией было хорошо. Даже, пожалуй, слишком. Концентрация сосредоточенного на Миреске огня за считаные тин-циклы стала просто фантастической. А суммарной мощности залпов хватало, чтобы испарять за один тин миллионы кубометров воды. Чтобы превратить один комплект АБ со всем содержимым в облако плазмы — больше чем достаточно.
Если бы это самое «содержимое» такому превращению не сопротивлялось.
Странным образом всплыл в памяти урок по истории Прародины. На том рубеже эпох, когда автоматическое огнестрельное оружие уже появилось, а высокоточного «умного» оружия ещё не изобрели, в ходе одной из локальных войн на одного убитого либо раненого приходилось по статистике до десяти тысяч пуль, выпущенных, что называется, «в зелёные кроны». Сыграло свою роль и то, что схлестнулись тогда нелепейшие образования под названием «призывные армии» с соответственным уровнем меткости отдельно взятых среднестатистических «бойцов». В общем, если бы из по-дурному выпущенных пуль отлить свинцовые чушки и чушками этими закидывать противника с близкого расстояния, эффект был бы, пожалуй, посерьёзнее.
Что-то подобное нелепице той давней войны повторялось здесь и сейчас. Только среди боевых роботов, по определению, не было «рядовых необученных», способных выпалить вместо противника в смутную тень, в нарисованный собственным страхом мираж, а то и промахнуться по ясно видимой мишени. Ничего подобного. Холодная механика чужаков умела всё, что должен уметь грамотный солдат: и вести огонь индивидуально, рассчитывая упреждение и возможные манёвры цели, и совместным огнём перекрывать наиболее вероятные траектории, чтобы, в какую сторону ни вильнул противник, но от того или иного из роботов свой луч или трассу получил бы с гарантией, близящейся к ста процентам. По нарастающей, огрубляя: один робот стреляет в цель, имея 7 из 8 шансов попасть; двое стреляют — шансов уже 63 из 64, трое — 511 из 512. По холодной машинной логике, подкреплённой теорией вероятности, десять роботов просто не могут промахиваться по мишени в течение, скажем, полных 64 тинов.
К счастью, проявления пси никоим образом не подчинялись ни законам логики, ни теории вероятностей. Иначе Миреска давным-давно погибла бы.
Изображая хаотично мельтешащий атом, она летела вперёд. Несмотря ни на что — и вместе с тем проявляя истинно сверхъестественную осмотрительность. Мгновенное предвидение исправно снабжало её знанием, куда в следующее мгновение хлестнут жгуты испепеляющего пламени, а сверх того — куда они будут направлены потом. Повинуясь упреждающим командам пилота, АБ перескакивала с одного «островка безопасности» на другой. В теории ничего сверхсложного… но на практике это перескакивание оборачивалось сумасшедшим танцем на пределе возможностей как брони, так и чисто физической выносливости самой Мирески. Но основную тяжесть принимало на себя даже не привычное к нагрузкам тело, а сознание. Сенсорная перегрузка, да плюс усилия, нужные для сохранения мгновенного предвидения, да плюс хаотичные метания из стороны в сторону… Нет, недаром она взяла на себя роль «иглы». Другие на её месте могли бы не выдержать.
Кстати, а не пора ли уже?..
«Пора».
На очередном вираже Миреска сбросила свой груз и с максимальной скоростью рванулась обратно, подальше от роя и от приготовленного для роботов сюрприза. На лету она заранее подготовленной командой отключила все внешние сенсоры брони, а заодно, на всякий случай, физически разомкнула их связь с защищёнными внутренними схемами. Ориентировалась она всё равно больше с помощью пси. Ну а боевые роботы врага, разумеется, попытаются расстрелять то, что притащили в самую их гущу, и когда защита не выдержит…
Вспышку Миреска ощутила всем своим существом. Ох! Слишком рано! Если пострадала сложная начинка АБ… Хорошо, что врагу наверняка досталось гораздо сильнее. Все активные сенсоры уж точно выжгло. Заряд ЭМ-ловушки, в обиходе мобильных пехотинцев чаще именуемой «электробумом», не щадит ни кристаллические полупроводники, ни плёночные схемы. И даже оптические устройства, самые устойчивые к пиковым перегрузкам, «электробум» повергает в шок. Ещё бы! Он и на живую нервную ткань действует, хотя та работает совсем по иным принципам.
«А теперь, парни, ваш выход!»
Словно послушавшись этого молчаливого крика, небеса разразились скудным огненным дождём. В сравнении с тем шквалом, который роботы обрушили на Миреску, этот дождь был почти смешон. Вот только его результаты… впечатляли. Сверхъестественная точность, с которой Миреска избегала смерти, показала свой оборотный лик.
Из пламенных струй, павших по воле виирай на роботов, ни одна не прошла мимо цели. В первый же тин дымное небо над планетой расцвело одиннадцатью огненными цветками. Во второй — двенадцатью: развернувшаяся на лету Миреска тоже приняла участие в атаке. Если не полностью выведенные из строя, то ослеплённые и оглушённые «электробумом», вражеские машины терпели потери и не боевого плана. Один из тяжёлых роботов-«башен» рухнул вниз и покатился по крутому склону, осыпая его частями своей брони и начинки. Другой врезался в скалу и исчез вместе с ней в ослепительной вспышке. За время четырёх вдохов, не больше, чужаки потеряли почти столько же техники, сколько за весь предшествовавший мири-цикл.
А потом враг опомнился — если, конечно, так можно сказать применительно к роботам.
«Следовало ожидать, — подумала Миреска, снова начиная танец уклонений. — Раз они воюют при помощи машин, это должно быть распространённым трюком: взорвать в гуще сражения что-нибудь этакое, выводящее из строя интеллектуальную технику. Их боевые роботы, чувствительные к таким воздействиям, должны в то же время быстро оправляться от электромагнитного шока. Должны иметь либо резервные цепи на случай выхода из строя основных, либо усиленную защиту центральных узлов, либо наиболее значимые элементы, сделанные из малочувствительных к ЭМ-воздействиям материалов. А вернее всего — и первое, и второе, и третье. Дублирующие цепи, плюс встроенная защита, плюс нетрадиционные материалы — это дорого, а в сумме — очень дорого. Но на войне не экономят: дешёвка обходится дороже».
За привычной уже работой, за мельканием перемешавшихся земли и неба, за рывками импровизированных «двигателей» и попытками, несмотря на всё это, бить врага Миреска не заметила новой угрозы. Могла бы и вовсе пропустить, если бы не вмешательство Сарины.
«Прочь! Быстро!»
Недоумевая, Миреска послушалась… и обнаружила, что действия одного из «скаутов» утратили предсказуемость. Вернее, не предсказуемость как таковую, а однозначность предвидимых действий. Знакомое явление! Точно так же расплывались для неё поступки и движения других виирай, владевших мгновенным предвидением, во время тренировок на поверхности. Но робот, владеющий мгновенным предвидением?!
«Не сам робот! Кукловод!»
«Обещанный псионик?»
«Да. Берегись».
Миреска развернулась и зависла в воздухе.
«Пусть он побережётся».
«Что ты творишь?»
«Помогай».
Зеркально повторяя действия Мирески, «скаут» также завис без движения. И это уже бывало: молчаливый поединок, в котором победа достаётся не вооружением и не реакцией, а единственно волей и глубиной видения. Тин, второй, третий…
Не получается!
С ужасом, переходящим в отчаяние, Миреска осознала: чужак лучше неё. Видит больше и глубже. Если холодный поединок перейдёт в горячую фазу прямо сейчас, «скаут» уничтожит её. Но и робот, и его кукловод не спешили. Вернее, робот просто исполнял приказ, а невидимый кукловод брал под контроль всё новых и новых механических слуг. Вот вышел из боя, заворожённый нависшей смертью, Зилен; вот следом за ним прекратили манёвры и стрельбу Посох, Тевир, Жаг, ветераны из их четвёрок. Один лишь Ласкис не желал сдаваться.
Дружный залп пяти «скаутов». Яркая вспышка в небе, в несколько раз бледнее, чем взрыв сбитого робота. Всё же энергозапас у АБ поменьше, чем даже у вражеского «скаута», к тому же за время боя резервы активно тратятся…
Пустота.
«Ласкис!»
Пустота.
Рассеивающееся облако плазмы.
«Пожри тебя мрак! Сволочь! Сарина, где ты?!»
Клипсы, про которые в сумятице боя Миреска почти забыла, резко раскалились так, что должны были оставить ожоги. Но Миреска лишь оскалилась, чувствуя, как внутри неё расправляется нечто большее, как её волю поглощает иная, а голову стискивает обруч силы, принадлежащей куда более могущественному сознанию.
…Никаких видимых эффектов не было. Ни лучей, ни взрывов, ни грохота, ни дыма. Роботы просто начали падать, как марионетки с обрезанными нитями. Один, другой, четвёртый, восьмой, шестнадцатый…
«Сарина!!!»
Белое пламя. Ледяной гнев, пламенная решимость, лучистая мощь.
«Ты убил моего ученика. Покажись, если смеешь! ПОКАЖИСЬ!»
Сквозь призму разума Сарины преломилось нечто стремительное и расчётливое. После мгновенного колебания она признала в чужом касании сплав пси и механической логики. Впрочем, сплав, не вполне лишённый узора эмоций, бледной патиной покрывающей «поверхность» ментального потока. Смысл послания, если это было послание, оставался туманен, и лишь язык живых чувств, почти не требующий перевода, мог быть превращён в слова:
«Он принадлежал тебе, и ты ценила его за это?»
«Я ценю всё, наделённое жизнью!»
Стремительно-расчётливое присутствие исчезло так же быстро, как и появилось.
«ВЕРНИСЬ!»
Нет ответа. Белое пламя шипит рассерженной кошкой… и умолкает, отдаляясь.
Пауза. Боль и тошнота сражаются с волей, выкручивая Миреску, как тренажёр для разработки связок, но и вполовину не столь аккуратно.
А потом под черепом, словно светозвуковая граната, взорвался панический вопль Сарины:
«Беги!»
Похоже, послание предназначалось не одной Миреске. Все выжившие виирай, не задавая вопросов, рванулись прочь от неумолимо опускающейся тени. Эту тень они ощущали не сами, но и того, что транслировала Сарина, было больше чем достаточно.
Но больно-то как! Хуже, чем половину костей переломать! Чёрный вихрь застит взгляд, барабанный бой в ушах — и в голове. Но хуже всего предательская, маскируемая болью слабость. Отлежаться бы… Лимит острых ощущений явно превышен.
«Бегу…»
— Что происходит?
Нет ответа.
— Сарина!
Рывок и судороги. Два или три тин-цикла Владеющая в своём кресле напоминает вытащенную из воды рыбу. Но когда вскочившая Мич склоняется над ней, та уже успокаивает непокорное тело. И не без успеха изображает, что всё в порядке.
Если бы не текущая из обеих ноздрей кровь, можно было бы в это поверить.
— Тревога первой степени. Объявите тревогу!
— Что?
— Последний аргумент, — жутковато ухмыльнулась Сарина. — По планете собираются долбануть чем-то вроде главного калибра. Я самочинно скомандовала отступление для нашей мобильной группы.
Пока Владеющая объясняла свои мотивы, генерал выполнила её полупросьбу, полуприказ. В помещениях и коридорах базы завыла сирена. Завыла в тональности, которой здесь не слышал ещё никто и никогда.
Тревога первой степени! Тотальная угроза жизни и существованию!
— А что их псионик?
Ухмылка с губ Сарины исчезла.
— Силён. Больше в информатике. Очень силён. Никак не ниже пятого ранга, а то и вообще шестой, как у меня. Хотя, конечно, определить ранг у чужака…
— Я не об этом!
— Знаю. Просто я напрочь не понимаю происходящего. — Владеющая откровенно поморщилась и села ровнее. Мич поняла намёк и вернулась на своё место. — Моего вмешательства было недостаточно, чтобы обратить ситуацию в нашу пользу, — продолжила Сарина. — Разве что фактор неожиданности сработал. Но ведь и до того, как я вмешалась, чужак не торопился начать бойню! Он уничтожил только Ласкиса… Причём почти наверняка за то, что тот не понял намёков и не пожелал остановиться.
— Псионик чужаков хотел мира?
— Именно! Или пытался создать впечатление, что не заинтересован в продолжении пальбы. А теперь по нам вот-вот… Держитесь!
Мич тоже не была лишена пси. И, предощущая близящийся удар, вцепилась и подлокотники кресла, как в спасательный круг.
