XVIII. День последний

Час сорок три минуты по местному времени. И я подхожу к подножию Пирамиды Творящего Начала.

Я не могу описать то, что вижу. Это очень трудно. Мне приходилось бывать в Египте и видеть великие пирамиды Гизе, но это совсем не то. Пирамиды Гизе мертвы. Это огромные каменные мумии, полузасыпанные песком и изглоданные временем. Они внушают трепет, заставляют думать о вечности, но они просто камень. А эта Пирамида – мне кажется, она живая. Я будто чувствую жизнь вокруг нее. Не сомневаюсь, что Хранитель там, внутри. Апостол сказал мне чистую правду. Остается только войти вовнутрь и раскрыть тайну Аваллона до конца.

Буря почти улеглась. Ветер уже не сбивает с ног, и песок больше не летит нам навстречу, заставляя сбавлять шаг, но это не радует. Если за нами начнется погоня, то она настигнет нас очень быстро. На этой равнине мы видны как на ладони – даже без биосканеров нас тут же засечет любой воздушный патруль. Мне кажется время от времени, что я слышу рокот винтов геликоптеров. Или это кровь так стучит у меня в ушах? Если нас нагонят, то перебьют в считанные секунды – оружие есть только у меня, да и то всего лишь пистолет. До Пирамиды осталось всего несколько десятков метров. Мы второй час бродим среди развалин города. Кое-где из песчаных барханов торчат верхушки когда-то причудливых строений – теперь это просто руины, созданные временем и оружием Армагеддона. Странно, но кое-где еще можно угадать контуры улиц и площадей. Когда-то Та-Ин был огромным городом, теперь идешь по нему, будто по кладбищу.

Сайкс ведет себя вполне благоразумно. Он ни разу не попытался выкинуть какой-нибудь фокус. Я сумел его запугать, и это хорошо, в первую очередь, для него самого. Я все-таки надеюсь, что мне не придется его убивать. Когда найдем портал Хранителя, я отпущу этого сукиного сына на все четыре стороны. Анна, кажется, простила меня. Она больше не отворачивается, когда я смотрю на нее. Зато теперь мне трудно выносить ее взгляд. Я думаю, что она винит меня в смерти брата. Стоит ли мне разубеждать ее? Наверное, не стоит. Я просто делаю то, ради чего жил все последние дни. Если мне выпадет возможность объясниться с Анной, если она этого захочет, я постараюсь ей все объяснить. Если же нет…

Я снова смотрю на Пирамиду – она прямо передо мной. Огромная, едва различимая на фоне ночного неба. Ее черные полированные грани сливаются с темнотой, и Пирамида кажется призрачной. За ней угадываются очертания двух других пирамид – они кажутся ниже, потому что расположены в низине. Сайкс уже успел объяснить их назначение. Оказывается, пирамиды, которые таины называли Отец и Мать – огромные ловушки космических излучений, преобразующие их в энергию. Именно эта энергия питает Хранитель. Сразу вспоминаются подобные пирамиды, только маленькие, в заброшенной обсерватории, в которой мы были в первый день пути. И после этого земляне смеют утверждать, что таины были примитивной расой?!

То, что я вижу вокруг, скорее, говорит об обратном – это мы дикари по сравнению с ними. Апостол сказал мне правду – Пирамиду окружает настоящее кладбище военной техники. Ржавые изъеденные песком остовы броневэнов, армтраков, вездеходов, геликоптеров здесь повсюду. Пудинг несколько раз отходил от нас, пытаясь найти среди этого металлолома какое-нибудь оружие, но ничего стоящего так и не отыскал. Весь этот хлам – хорошая иллюстрация к моим мыслям. Он очень многозначительно дополняет пейзаж вокруг Пирамиды. Глядя на него, хочется делать философские обобщения – наверное, тяга к философии осталась во мне от профессора Кольцова. Интересно, сколько здесь погибло солдат? Наверное, много. Нам не попались человеческие останки, но дух смерти ощущается тут повсюду.

До Пирамиды осталось буквально несколько метров. Что будет дальше? Я не знаю. Хочется верить, что я все-таки дойду до конца пути. Другой дороги для меня, Анны, Пудинга, даже для Сайкса нет и быть не может. Мы должны добраться до Хранителя Жизни во что бы то ни стало.

– Ну что, пришли?

Северянин не мог видеть лица полковника, но по тону Сайкса было понятно, что сейчас он гадко и злорадно улыбается. Повторный обход Пирамиды ничего не дал – портал они так и не нашли.

– Вход должен быть, – сказал Северянин, обращаясь к Анне. – Твой брат говорил, что он есть. Надо искать.

– Буря совсем стихла, – произнес Пудинг. – Скоро здесь появятся военные. Нам негде спрятаться.

– Надо искать. – Северянин перевел взгляд на громаду Пирамиды. Ее черные грани казались сплошным монолитом. Повсюду однородное идеально гладкое покрытие из неизвестного материала – и не единой трещины, ни единого намека на скрытый вход.

«Апостол не мог солгать», – подумал Северянин, продолжая шарить взглядом по Пирамиде. Вход есть. Он где-то совсем близко. Апостол говорил, что портал располагается с южной стороны. Он входил сюда. Но Апостол был одним из тех, кто находится по ту сторону скрытого портала. Можно ли рассчитывать, что портал откроется для людей? Почему-то Северянину не верилось, что Анна – чужое неведомое существо, подобное тому, каким был ее брат. Они сейчас как раз находятся напротив южной грани. Ошибки быть не может – Пирамида точно ориентирована по сторонам света. Они просто плохо ищут. Неправильно представляют себе этот портал.

– Ты был тут с Апостолом – сказал Северянин, обращаясь к Пудингу. – Ты должен был видеть, как он открывал портал. Как он это делал?

– Я ничего не видел. И другие ребята тоже. Мы входили внутрь Пирамиды, когда Апостол в одиночку активировал портал. Он велел держаться подальше, говорил, что возможно сильное излучение. Но то, что это была южная сторона, я уверен на все сто. Нам надо искать здесь, и только здесь.

– Возможно. Но я вижу только сплошную стену. Никаких признаков входа.

– Вход могло засыпать песком, – возразил Пудинг. – Эх, был бы тут Апостол!

– Его с нами нет. Бессмысленно сейчас об этом говорить, – сказал Северянин. Подошел ближе, осмотрел широкую полосу, заметную на грани – она была чуть темнее основной массы Пирамиды и шла параллельно земле на высоте, чуть превышающей рост Северянина. – Сайкс, иди сюда.

– Собрался копать, Макри? – хмыкнул полковник. – Тебе понадобится гребаная сотня экскаваторов, чтобы докопаться до фундамента.

– Заткнись и подойди ближе, – велел Северянин, перевел луч фонаря на черную полосу. – Тут какие-то фигуры. Ты у нас специалист по таинским письменам. Эти фигуры могут что-нибудь означать?

– Ни хрена они не означают, – уверенно сказал Сайкс. Ему доставляло удовольствие злить Северянина. – Это просто орнамент. Письмена выглядят совсем по-другому.

– Тогда ответь – кому и зачем понадобилось украшать пирамиду орнаментом? Да еще на такой удобной для человеческого глаза высоте? Таины ведь были чуть повыше нас, не так ли?

– Плевать я хотел на твои гипотезы! Это не письмена. Не веришь мне, попробуй сам разобраться. Я тебе помогать не буду.

– Я и не прошу. Если это не письмена, сам разберусь. Эй, Пудинг, посвети мне!

Пудинг направил луч своего фонаря на орнамент. Северянин снял перчатку, положил ладонь на поверхность Пирамиды. Она была гладкой и бархатистой, будто кожа молодой женщины или ребенка. Песчаные бури и бушевавший здесь Армагеддон ничем не повредили ей. И еще – поверхность была теплой. Она буквально излучала тепло. Возможно, Пирамида просто нагрелась за день. Северянин провел рукой вправо, будто слепой, читающий книгу. Ему показалось, что температура поверхности изменилась – она будто стала горячее. Он слегка сдвинул руку вверх, и ощущение тепла пропало.

– Ага! – воскликнул он, обрадованный собственным открытием и своей сообразительностью. – Пудинг, подойди поближе! Да, вот так. Ничего не видите?

– Орнамент вижу, – сказал Пудинг, с недоверием глянув на Северянина. – Переплетенные линии. Ну и что?

– Черт возьми! Я всего лишь военный, но изображение цепочки ДНК мне приходилось видеть!

– Я знала, что ты сможешь это увидеть. – Анна подошла ближе, коснулась его руки. – Это ключ. Вадим знал, как им воспользоваться.

– В местах, где витки цепочки пересекаются, поверхность горячее всего, – сказал Северянин, продолжая водить подушечками пальцев по орнаменту. – Но что это нам дает?

– Ничего не дает. – Сайкс презрительно засмеялся. – Ты думаешь, ты умник, а все остальные недоумки? Тут до тебя куча народу пыталась понять механизм действия ключа. Но ты ведь у нас гений. Пробуй дальше. Я подожду, когда тебе надоест.

– Так, правее пересечение кажется мне более горячим, – пробормотал Северянин, следуя вдоль подножия. Пудинг шел за ним. – Вот еще одно пересечение. Прямо пышет жаром! Ах, черт!

– Ты что, Северянин? – Пудинг с недоумением увидел, как Северянин, чертыхнувшись, ударил кулаком по черной поверхности.

– Все, оборвалась цепочка. – Северянин махнул рукой.

– А после обрыва? – спросила Анна.

– Посмотри сама. Кусок гладкой стены, потом опять начинается орнамент. – Северянин приложил руку к новому отрезку проступающего сквозь покрытие орнамента. – Холодный камень. По ходу этой цепочки мы точно ничего не найдем.

– Можно я посмотрю? – предложила Анна.

Северянин наблюдал, как она стоит под темной полосой, подняв обе руки – маленькая хрупкая фигурка в непропорционально большом гермошлеме, – и пытается нащупать своими тонкими изящными пальчиками то, что не мог найти он. Время шло, Анна упрямо водила пальцами по линиям впечатанной в камень цепочки орнамента, но ничего не происходило. Наконец, она со вздохом опустила руки.

– Я не могу, – сказала она. – Ключ не слушает меня.

– Он даже тебя не слушает? – съязвил Сайкс. – Похоже, милая, я напрасно отдал спецназу приказ в тебя не стрелять.

– Северянин, давай прикончим этого ублюдка! – предложил Пудинг. – Он ведь нам больше не нужен, так?

– Стойте! – Анна прижалась к горячему черному подножию Пирамиды всем телом. – Я слышу!

– Что? – Северянин бросился к ней, Пудинг за ним, даже Сайкс, позабыв обо всем, присоединился к ним. – Что ты слышишь?

– Пульсация. Приложи руку вот сюда, где промежуток между звеньями цепи. Звук идет отсюда.

Северянин немедленно стянул перчатку, сделал так, как предложила девушка. Анна говорила правду – из глубины Пирамиды доносились легкие звонкие удары, ритмичные и однообразные. Будто билось скрытое в камне живое сердце. Северянина обожгла радость, и от этой радости его собственное сердце забилось часто, наполняя жаром грудь. И еще он заметил, что его ладонь совершенно закрыла промежуток между двумя кусками орнамента – она будто соединила их вместе.

– Здесь! – воскликнул он. – Вот он, портал! Звук идет из этой точки. Сейчас… сейчас!

Теперь он воспринимал таинственную пульсацию камня не только рукой, но и всем телом. Удары неведомой, скрытой в Пирамиде жизни проходили по нервам Северянина и эхом вторили сокращениям его собственного сердца. Какое-то время будто шла перекличка – сердца человека и Пирамиды вели странный, невиданный доселе диалог. А потом случилось так, что удары совпали. Тук-тук-тук – симфония жизни, полный унисон. Сердца человека и таинственного существа в толще камня нашли общий язык. И раздался новый звук, похожий на громкий шорох сыплющегося песка. Прямо на глазах пораженных людей сплошная черная поверхность грани Пирамиды начала расходиться ромбом, открывая скрытый вход внутрь каменной громады. Пирамида приглашала войти тех, кто прошел испытание.

– Ни хрена себе! – воскликнул Пудинг, светя в открывшийся портал своим фонарем. – Такого я даже представить не мог!

– Нет времени на восторги. – Северянин посветил фонарем в открывшуюся за дверью темноту. – Идем внутрь. Полковник может быть свободен. Вали отсюда, Сайкс. Ты мне больше не нужен.

– Черта с два! – воскликнул Сайкс. – Я тоже хочу посмотреть на эту штуку. Вряд ли ты сможешь мне запретить это сделать, чертов псих.

– Пусть идет, – неожиданно сказала Анна. – Это его право.

Северянин только пожал плечами и показал Сайксу зажатый в кулаке детонатор. Но полковник уже спускался в портал. Передав свой пистолет Пудингу, Северянин помог Анне войти внутрь Пирамиды и сам шагнул следом.

Свет вдалеке они заметили одновременно, и он обрадовал всех. Сразу за порталом они попали в запутанный лабиринт глухих узких коридоров и довольно долго плутали в них, пытаясь найти верное направление. Пудинг предложил двигаться прямо на север, и первое время они так и шли, но потом дорогу им преградила глухая стена из черного полимера. Пришлось искать обходной путь. Северянин намеренно позволил Сайксу идти впереди – как ни крути, а Сайкс, хоть и сукин сын, знает язык таинов и сможет прочитать возможные предупреждающие надписи на стенах. Им уже дважды или трижды попадались какие-то комбинации таинских иероглифов, и Сайкс уверенно их разобрал: оказалось, что на стены коридора нанесены сведения о том, как и для чего строилась Пирамида Творящего Начала. Прочитав надписи, Сайкс сообщил, что они на правильном пути – один из коридоров ведет в зал Хранителя.

– Теперь ты позволишь мне снять гермошлем? – спросил полковник, когда они нашли вход в обходной коридор. – Или ты так боишься меня, что позволишь мне упреть до смерти?

– Мне плевать на тебя, – равнодушно сказал Северянин. – Можешь снять. Я все равно нажму на кнопку быстрее, чем ты сорвешь взрывчатку со своей глотки.

– Ах, благодарю, – с издевательской любезностью ответил полковник, потянулся к фиксаторам гермошлема.

Северянин навел на него фонарь, увидел мокрое от пота, бледное, перекошенное лицо. «Клаустрофобия», – подумал он. Сайкс просто боится признаться, что Пирамида давит на него. Это страх подземелья, страх безысходности, в которую заключает душу полковника Пирамида. И, скорее всего, Сайкс прав, что боится, – неизвестно, куда они в конце концов попадут. Но прямо перед ними зиял черный квадрат нового коридора, который они долго искали, и отступать было бы бессмысленно и глупо.

– Я тоже сниму шлем, – шепнула Анна.

Северянин последовал ее примеру. Воздух внутри пирамиды был горячий, пахнущий пылью, спертый, но дышать почему-то стало легче. Они пошли по коридору на северо-запад, потом коридор сделал резкий поворот на восток. Мысленно представив себе пирамиду, Северянин предположил, что они почти в центре сооружения. Непонятно, почему таины устроили здесь такой мудреный лабиринт. Но так ли это важно? Судя по всему, они уже совсем недалеко от зала Хранителя. Просиявший впереди свет будто подтвердил его догадку.

Последние два десятка метров они почти бежали, пригнувшись, по низкой подземной галерее, стремясь быстрее увидеть источник света. Голубоватое свечение испускали четыре массивные кристаллические друзы в металлических оправах – точная копия устройств, которые Северянин видел в заброшенной обсерватории. Странные светильники располагались в углах небольшого зала, стены которого уходили вверх, в непроглядную темноту. Это было похоже на дно гигантского колодца.

– Ну, и где Хранитель? – спросил Сайкс. – Апостол что-то говорил про какой-то Обелиск Возрождения. Не вижу никакого обелиска.

– Наверное, мы ошиблись дверью, – попытался пошутить Пудинг, но лицо у него было серьезным. – Что дальше, Северянин?

– Пока не знаю. Надо осмотреться.

– Стены зала были совершенно гладкими – никаких надписей или знаков. Автономные источники света никак не реагировали на приближение людей и на прикосновения. А потом Анна увидела то, что они все так хотели увидеть.

– Плита в центре зала гораздо больше остальных, – сказала она. – Попробуем встать на нее?

– Все разом? – осклабился Сайкс. – Добро пожаловать на аттракцион: «Уместиться всей семьей на квадратном метре», так? Только после вас, мисс.

– Нечего спорить. – Северянин подал Анне руку. – Встаем на плиту.

– Ну, теперь ты точно не нажмешь на кнопку, ведь я так близко к тебе стою! – сказал Сайкс, втискиваясь между Северянином и Анной. – Смотри не активируй детонатор случайно, Макри! Я парень чистоплотный, не хочу забрызгаться вашими мозгами.

– Почему он зовет тебя Макри? – спросила Анна, заглянув Северянину в глаза.

– Потому что это его настоящее имя, куколка, – ответил со смешком Сайкс. – Лейтенант Иэн Макри. Только наш доблестный лейтенант уж слишком сильно вжился в роль влюбленного русского профессора!

Северянин повернулся к полковнику, чтобы влепить ему как следует между глаз, но плита под ногами вдруг дернулась так сильно, что у всех вырвался невольный крик. Пудинг едва сохранил равновесие, Анна вцепилась в руку Северянина. Плита вопреки всем законам гравитации начала подниматься быстро и плавно вверх, унося людей к вершине Пирамиды.

– Не смотри вниз! – велел Северянин девушке.

Анна кивнула, закрыла глаза. Сам Северянин покрылся потом, поднялась тошнота, страх высоты начал переходить в слепой животный ужас. Вибрирующая плита под ногами казалась хрупкой и ненадежной, а высота, на которую их поднимал этот странный инопланетный лифт, увеличивалась с каждой секундой. Но самое странное случилось позже – достигнув определенной точки, лифт дернулся вбок и с поразительной скоростью влетел в открывшийся сбоку широкий проход со сводчатым потолком, усеянным светящимися кристаллами. Сила инерции сбросила людей с подъемной плиты прямо в проход, будто со ступенек эскалатора.

– Приехали! – Северянин вытер пот со лба.

– Там светло, – сказала замирающим голосом Анна.

– Надеюсь, мы наконец-то добрались до этой проклятой штуковины, – заметил Сайкс. – По крайней мере, мы знаем обратную дорогу.

– Хватит трепаться, – бросил мрачно Северянин. – Пудинг, держи этого парня на прицеле. Не хочу, чтобы взрыв повредил Хранитель.

– Ты… ты не посмеешь! – Сайкс сразу потерял самоуверенный вид. – Анна, скажите ему!

Анна промолчала. Северянин пошел вперед, на свет – на этот раз свечение впереди ежесекундно менялось в цвете от слепяще-белого до густо-лилового. И еще – Северянин почувствовал удивительную легкость и радость. Какое-то пьянящее необыкновенное чувство восторга. С таким ощущением идешь на свидание с девушкой в день своего восемнадцатилетия. Теперь он знал, что Хранитель Жизни, таинственный Та-Ин-Кои-Фа-Нур, прямо перед ними, что они увидят его самое большее через минуту. Он бросил быстрые взгляды на своих спутников и понял, что они испытывают похожие ощущения. Пудинг улыбался широко и радостно. В глазах Анны был свет, брови были подняты, рот полуоткрыт в гримаске по-детски непосредственного удивления. Сайкс, казалось, забыл обо всем, даже о взрывном устройстве на своей шее.

– Я первый! – внезапно закричал он. – Я должен увидеть это первым!

Северянин не успел помешать ему. Полковник рванулся вперед с невероятной прытью, обгоняя своих спутников. Пудинг вскрикнул, взвел курок пистолета, вскинул оружие, целясь полковнику в спину. Но вместо пистолетного выстрела прозвучал взрыв. Ударная волна оглушила Северянина – пронзительный и протяжный крик Анны он услышал так, как будто засунул голову под воду. Что-то попало ему прямо в лицо, на губах появился противный металлический привкус крови. Несколько секунд он приходил в себя, а когда наконец понял, что произошло, выругался и отшвырнул уже бесполезный детонатор. Анна с плачем бросилась ему на шею. Пудинг убрал пистолет.

– Это не я! – Северянин гладил волосы Анны, растерянно смотрел на Пудинга. – Черт, эта штука сама сдетонировала!

– Ладно, ничего не случилось, просто этот ублюдок остался без головы, – сказал Пудинг. – Лицо вытри.

Северянин провел по лицу ладонью, содрогаясь от омерзения, вытер руку о свой комбинезон. Придерживая плачущую Анну, двинулся по коридору вперед, стараясь не смотреть на то, что осталось от полковника Уэсли Шепарда. Хранитель все решил за них – излучение Та-Ин-Кои-Фа-Нур активировало радиодетонатор.

– Я не хотел, милая, – шепнул он Анне, с трудом различая в оглушительной тишине собственный шепот. – Честное слово, я не хотел…

Секунду спустя он забыл о Сайксе, потому что волна слепящего света ворвалась в его сознание и поглотила его.

– Северянин! Эй, Северянин! Слышишь меня?

Мощное бело-голубое свечение померкло, и звон в ушах исчез. Северянин вздрогнул, осмотрелся по сторонам. Именно это место он видел во сне. Гигантский круглый зал, пронизанный чистейшим светом, который шел откуда-то сверху. Северянин посмотрел на свою руку – она была окружена нежным голубоватым сиянием. Такое же сияние окружало стоявшего напротив него человека – черный силуэт, вписанный в светящийся кокон. Это была не Анна. И не Пудинг. И Северянин внезапно понял, кто этот светящийся призрак.

– Доктор Андре Везалий?

– Ты знаешь мое имя?

Свечение погасло, и теперь Северянин мог видеть лицо незнакомца. Везалий был мал ростом, сухощав, подтянут и молод – очень молод. Светлые коротко стриженные волосы, бородка клинышком, глубокие темные глаза. Доктор шагнул навстречу Северянину, улыбнулся.

– Ты все-таки нашел то, что искал, Северянин, – сказал он. – И я очень этому рад. Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого дня.

– Почему?

– Мне будет непросто объяснить тебе ситуацию, но я попробую это сделать. Я был первым землянином, который вступил в контакт с Хранителем. Больше того, я получил от Хранителя знание о Высшей Гармонии, Аоре-Камми – так таины называют свое нынешнее состояние. Когда-то они перешли в него, чтобы спастись от полного вымирания. Существование Высшей Гармонии обеспечивает Хранитель Жизни.

– Что такое Хранитель Жизни, доктор?

– Это сверхмощный искусственный интеллект, биокомпьютер, созданный на основе особых аваритовых схем. По сути, Аоре-Камми – это состояние памяти этого компьютера. Чтобы попасть в нее или выйти из нее, необходимо использовать портал, Обелиск Возрождения.

– Но я не вижу его. – Северянин оглядел зал.

– И не увидишь. Обелиск Возрождения – это сама пирамида, в которую вы вошли. Хранитель активировал для вас Т-переход, потому что вы ему нужны. Ты ему нужен. Иначе бы вы просто не прошли сюда, в это место.

– Не понимаю.

– У тебя, наверное, много вопросов.

– Более чем. Для чего тогда нужны маду? Почему Апостол и его люди стали таинами, оставаясь при этом людьми? Почему другие грабберы превращались в скрэтчей? Как вообще такое возможно? Ты можешь мне все это объяснить?

– Именно это я сейчас пытаюсь сделать, Северянин. Не удивляйся, что я не называю тебя твоим настоящим именем. Я знаю, кто ты и как стал Ником Северянином. Люди, использовавшие тебя, не ошиблись – ты действительно уникален. Только дело вовсе не в какой-то особой устойчивости к излучению, которое мы называем излучением «G». Но позволь мне все объяснить по порядку. Все началось в тот день, когда я вступил в контакт с Хранителем. Я узнал, что таины видят в появлении людей на Аваллоне последнюю надежду для себя. Генетическая катастрофа лишила их способности к размножению, и Хранитель обратился ко мне за помощью. Я ведь все-таки генетик, Северянин. Так я стал Бессмертным, представителем высшей касты таинов, оставаясь при этом доктором Андре Везалием. В моем распоряжении были сверхмощный интеллект Хранителя, накопленные таинами знания и особая способность, полученная мной как Бессмертным – Панацея. Тогда-то я и совершил свою главную в жизни глупость. Я сообщил о Панацее на Землю и даже добавил некоторые биологические образцы в качестве доказательства.

– Доктор, что такое Панацея?

– Совершенство. Любая болезнь, старение, преждевременная гибель – нарушения генетической программы. Генетический код таинов был в некотором смысле совершенством. Они многие века использовали генную инженерию для борьбы с заболеваниями. В итоге появилась каста Бессмертных: их наследственность была настолько безупречной, что только они имели право размножаться. Сразу оговорюсь: Хранитель сделал меня Бессмертным исключительно из-за моих знаний. Но я стал им! Обладая Панацеей, я смог не только исцелять себя, но и других. К несчастью, генные достижения таинов в конце концов погубили их, лишив способности к воспроизводству. Да и люди не всегда могут быть исцелены при помощи Панацеи. Например, я не смог спасти командора Дауда и его людей, когда их завалило в одном из подземных ходов под Пирамидой Матери. Ну, а дальше…. Дальше ты все знаешь. Мои сведения были неверно истолкованы, и метрополия прислала сюда войска.

– И ты начал с ними войну?

– Не я – Хранитель. Он запрограммирован на защиту Аоре-Камми. Ты знаешь, как он это делал – земляне, попавшие под воздействие Хранителя, становились Защитниками. Ужасно, конечно, что земляне убивали землян. Но то, что случилось с Аваллоном, еще ужаснее. После того как был применен UZ, возвращение таинов из состояния Аоре-Камми назад, в реальный мир, стало невозможным. И виноват в этом я – благодаря мне люди получили биологические препараты, использованные при создании этой отравы. Я был виновником этой катастрофы, и я должен был найти выход. Тогда-то мне пришло в голову создать новую расу – потомков таинов и людей, чтобы они смогли заселить Аваллон и спасти планету от полной гибели.

– Апостол был одним из них?

– Да. Мне понадобилось много лет на то, чтобы встретить человека, который идеально подходил для участия в моем эксперименте. После Армагеддона здесь побывало много искателей наживы и приключений, но все они отбраковывались Хранителем.

– Ну да, превращались в мутантов. Хорошая шутка, Везалий!

– Увы, я ничего не мог изменить. Полимерное покрытие Пирамиды – своего рода гигантская сканирующая поверхность, которая постоянно обеспечивает Хранитель информацией об окружающем мире. Грабберы приходили сюда в поисках наживы, пытались проникнуть внутрь пирамиды, даже не подозревая, что она из себя представляет. Многие из них имели при себе маду – персональные матрицы таинов, нечто вроде их генетического паспорта. Часть из этих матриц были пустышками, и при контакте с людьми они автоматически записывали информацию о своем хозяине. Хранитель считывал эту информацию, и я пользовался ей в своей работе. Но мои опыты были неудачными: при синтезе нового генетического кода происходил фатальный сбой, и Хранитель попросту говоря трансформировал носителя матрицы. По совести сказать, так ли сильно ошибался Та-Ин-Кои-Фа-Нур? Жадные, алчные, готовые на все искатели наживы действительно похожи на скрэтчей. Впрочем, ты прав – это было ужасно, но с другой стороны я медленно, но верно шел к разгадке генетического синтеза, анализируя ошибки возрождающей программы Хранителя. В конце концов, мне удалось создать программу, которая объединяла геномы человека и аборигена-таина в единое целое.

– Апостол, не так ли?

– Нет. До него были другие.

– Оформитель?

– Ты и это знаешь?

– Апостол рассказывал мне о нем.

– Хорошо. Действительно, мне удалось сделать так, что данные таинских матриц-маду и данные индивидуального генома человека практически полностью совпали. Я создал новую расу. Но радовался недолго. UZ опять напомнил о себе – у нового поколения жителей Аваллона возникал лепрекс. Почему-то считалось, что эту болезнь вызывают какие-то излучения, а не чертов токсин, которым земляне отравили Аваллон. Все мои достижения рассыпались прахом. А потом к Пирамиде пришел Апостол, и у меня появился второй шанс. Хранитель сумел прочитать не только его матрицу, но и тот маду, который принадлежал его сестре и который Апостол непонятно зачем взял с собой к Пирамиде.

– Хочешь сказать, что я как-то в этом участвую?

– Не ты. Анна. Ее маду Хранитель определил, как стопроцентно совпадающий с эталоном. Невероятное, просто мистическое совпадение, позволившее мне, наконец-то, добиться окончательного успеха. Анна – наша последняя надежда.

– Я не вижу ее. – Северянин шагнул к доктору. – Куда ты ее дел?

– Скоро ты сможешь увидеть ее.

– Так, а моя роль?

– Многое ты уже сделал. Ты выполнил волю Апостола и доставил Анну сюда. Теперь выбор за тобой. Скажу только, что ты нужен Анне. Она любит тебя.

– Анна – полиморфоид, не так ли?

– Нет. Ее брат обладал такой способностью, но он был Бледной Тенью. Знаешь, откуда появилось такое название? Полиморфоид всего лишь биоробот, клон таина, его кибернетическая тень. Ученые таинов пользовались ими для работы в особо опасных условиях. Сознаюсь, Северянин – я пытался производить интеграцию полиморфоида и человека из расчета, что это хоть как-то прояснит для меня проблему. Апостол, конечно же, не знал об этом. Ты спросил меня про Анну. Анна – Бессмертная. Причем она обычный человек. В случае с Анной не потребовалось никакого воплощения. Еще раз говорю, случилось чудо, если чудеса возможны в науке. Ее геном станет исходным для новой разумной жизни на Аваллоне. Жизни, которая объединит все лучшее, что есть у людей и что было у таинов.

– Чушь, Везалий. Ты сам не веришь в то, что говоришь.

– Посмотрим. Другого выхода у нас все равно нет. Аваллон умирает. Анна и ты можете дать ему последнюю надежду.

– Адам и Ева, так? А ты – Господь Бог? Высоко метишь, док. Но все это меня не интересует. Я сюда за другим пришел.

– Знаю, за Панацеей. Ты хочешь помочь умирающей женщине и ради этого пришел сюда. Где маду, который дал тебе Апостол?

– Маду? – Северянин вспомнил про кристалл, который позавчера засунул в рюкзак. – У меня нет маду. Он остался в моем рюкзаке, на базе.

– Жаль. Но мне и без кристалла все понятно. Хранитель пустил тебя вовнутрь. Твое сердцебиение совпало с сердцебиением таина. Этим все сказано. Я дам тебе Панацею. Только один человек из тысячи готов пойти на смертельный риск ради спасения другого: ты поступал так, когда был профессором Кольцовым. Но лишь один из миллиарда способен сделать тоже самое ради совершенно незнакомого человека – не так ли, лейтенант Макри? Ты это сделал. Генетическое совершенство определяется не только физиологическим здоровьем. Это еще здоровье души. Аваллон сделал тебя другим, Макри. Он сделал тебя Ником Северянином. Этот мир наследуют такие, как ты. Сейчас я смотрю на тебя и понимаю, в чем моя главная ошибка. Я мечтал осчастливить все человечество, рассказав о Панацее. Ты же хочешь помочь только одному человеку. И в этом ты мудрее меня.

– Везалий, что дальше?

– Ничего. Сейчас ты покинешь Аоре-Камми. Вернешься обратно. Все будет хорошо, Северянин. Я рад, что тайна Аваллона перестала быть тайной. Надеюсь, однажды человечество поймет, что здесь происходит и перестанет считать меня врагом. Впрочем, мне все равно.

– А Панацея?

– Северянин, черт тебя возьми! – Везалий улыбнулся горькой улыбкой мудреца. – Я-то думал, что ты все понял…

Песок набился в рот, душил, плотной коркой залепил губы. Северянин заперхал, закашлялся, закричал, пытаясь выйти из кошмара, в котором его засыпали волны песка. Горячий воздух ворвался в легкие, удушье прошло. Но сил пошевелиться не было. Лишь какое-то время спустя, когда сознание в достаточной степени прояснилось, Северянин осознал, что жив, что лежит на горячем песке среди ржавых обломков военной техники. Он попробовал пошевелиться, потом перевернулся на спину. Серое рассветное авалоннское небо было покрыто рваными облаками. Облака медленно плыли над головой, меняя очертания, и отражались в зеркальных черных гранях Пирамиды, неподалеку от подножия которой он лежал.

Мысли понемногу прояснялись, но нереальность всего происходящего осталась. Как он попал сюда? Ведь они были в Пирамиде. Он разговаривал с Везалием. Или это всего лишь галлюцинации, зомбирующее излучение Хранителя?

Если они были в Пирамиде, что-то вышвырнуло их наружу. А значит, что его спутники где-то поблизости.

Анна. Где она?

Северянин попытался встать. Сил хватило только на то, чтобы съехать по склону дюны вниз, в неглубокую впадину. Пудинг лежал на спине возле каркаса какого-то допотопного вездехода. Северянин поспешил к нему, ухватил граббера за плечи и облегченно вздохнул – Пудинг был жив.

– Анна! – прохрипел он. – Где Анна?

– О-о! – застонал Пудинг, закашлялся, выплевывая песок. – Моя голова…

Северянин выпустил его, полез по склону наверх. Рыхлый песок был плохой опорой, несколько раз Северянин срывался, катился вниз, ругался, отплевывался, лез снова. Небо стало совсем светлым, и теперь к беспокойству за Анну примешивалось чувство опасности. Их без сомнения ищут и если найдут…

Надо разыскать Анну. Теперь только это имеет значение.

Он увидел ее с гребня дюны – маленькую темную фигурку, распростертую у самого подножия Пирамиды. Побежал вниз, проваливаясь в песок, семимильными шагами, охваченный тревогой и нехорошими предчувствиями. Когда он понял, что Анна жива, его губы задрожали.

– Анна! Аннушка! – Он прижал ее к груди, как ребенка, отбросил длинные рассыпавшиеся волосы с ее лица, с тревогой заглянул в глаза девушки, в которых едва-едва начали появляться искорки сознания. – Жива, ясная моя! А я… я так испугался.

– Ко…ля. – Он едва расслышал ее голос. – Живой!

– Ты в порядке? – Северянин быстро отстегнул от пояса бронекомбинезона шланг дыхательной системы, направил в лицо девушке струю кислорода. Взгляд Анны начал проясняться, дыхание стало ровнее. Постепенно она приходила в себя.

– Коля! – слабым голосом сказала она и попыталась улыбнуться.

– Ну вот видишь, все хорошо. – Северянин наклонился, крепко поцеловал ее в губы. – Мы все живы. Ты можешь идти?

– Не знаю… Коля!

– Что, сладкая?

– Поцелуй меня еще… раз.

– Ну хватит нежностей! – Пудинг, шатаясь, остановился рядом с Северянином. – Что теперь делать будем?

– Надо уходить. Я понесу Анну, а ты…

– Поздно, – спокойно сказал Пудинг, глядя на небо. – Нас увидели.

Северянин понял, что рокочущий шум в его ушах вовсе не следствие перенесенного обморока. Над Пирамидой показался военный геликоптер. У Северянина появилось чувство обреченности. Бежать им некуда, оружия у них нет. Все, что он может сейчас сделать – так это хоть как-то задержать спецназ.

– Побудь с ней, – сказал он Пудингу.

– Коля, ты куда? – встревожилась Анна.

– Не бойся, милая, я знаю, что делаю.

Геликоптер завис над ровной площадкой метрах в сорока от пирамиды, пошел на посадку, поднимая тучи пыли. Северянин пошел к вертолету. Он шел спокойно, разведя руки в стороны, показывая, что у него нет с собой оружия. Главное – убедить парней, чтобы они не стреляли. Нельзя, чтобы началась стрельба. Если даже этот вертолет послан, чтобы их ликвидировать, надо попытаться уговорить военных сохранить жизнь Анне и Пудингу. Они ни в чем не виноваты, это был его план.

Волны пыли полетели ему в лицо, стало трудно дышать. Закрывая лицо рукой, Северянин двинулся дальше. Геликоптер завис в паре метров над землей, из него выпрыгивали вооруженные люди в песочного цвета комбинезонах и защитных шлемах. Северянин видел, что они взяли оружие на прицел, но продолжал идти.

– Не стреляйте! – закричал он, пытаясь перекричать рокот винтов геликоптера. – Не стреляйте!

Потом он увидел то, что заставило его горько улыбнуться – из геликоптера выскочил человек, которого он слишком хорошо знал. Зебровски сам прибыл сюда, чтобы разобраться с ними. Северянин остановился. Его охватили усталость и безразличие. Все, что ему осталось, так это попытаться сохранить достоинство в сложившейся ситуации.

– Макри! – Зебровски бежит к нему, увязая ногами в мелком песке. Бежит один, спецназовцы расположились кольцом вокруг геликоптера, им, кажется, нет до него никакого дела. И еще – Зебровски почему-то улыбается…

– Макри, сукин ты сын! – Майор подбежал вплотную, остановился, переводя дыхание. Белая аккуратная повязка на голове быстро темнела от оседающей на нее пыли. – Живой, мать твою! Ох и везунчик!

– Я сдаюсь, сэр. – Северянин сложил руки на груди. – Только прошу, не трогайте штатских. Я готов отвечать по всей строгости и…

– Отвечать? – Глаза Зебровски округлились. – Лучше скажи мне, где этот подонок Шепард? Мы с геликоптера видели только вас троих.

– Шепард? Он погиб, сэр. Неосторожное обращение с взрывным устройством.

– Жалко. Я сам хотел пустить этой гниде пулю в лоб. Видишь, что он со мной сделал? – Зебровски показал на повязку на голове. – Огрел меня моим же спортивным призом, сволочь! Пять швов и сотрясение мозга, Макри. Гребаный дохляк! Я знал, что этот умник однажды съедет с катушек… – Ну что молчишь? Какого дьявола он вас сюда притащил?

– Шепард? – Северянин вдруг понял, что Зебровски все забыл. Майор не помнит, что случилось вечером в его кабинете. Он считает, что это был Шепард. Или это снова Хранитель постарался? Северянин не знал, с чем сравнить овладевшие им чувства. Так может чувствовать себя смертник, получивший помилование прямо на эшафоте. Зебровски ждал от него ответа, а он не мог говорить. Лицо майора стало расплываться, все качалось перед глазами, хотелось плакать, чтобы избавиться от спазмов в горле. – Ударил? Зачем?

– Затем, что спятил. Рехнулся на почве инопланетного разума внутри Пирамиды. Туда ему и дорога, будь он проклят.

– Сэр…

– Ладно, потом поговорим. – Зебровски хлопнул Северянина по плечу. – Сейчас все в геликоптер. Синоптики предупредили, к обеду опять начнется самум.

– Сэр, я… мы были внутри.

– Внутри Пирамиды? – Глазки Зебровски осветил острый интерес. – Значит, Шепард все-таки нашел то, что искал! И что же там внутри?

– Ничего, сэр. – Северянин понял, что он должен говорить. – Ничего. Пустота, сэр. Камень и пустота.

– Ясно. Я так и думал. Все оказалось бредом сумасшедшего сукиного сына. А сколько было затрачено усилий! Куда ты, Макри?

– Там девушка, сэр. Я должен… помочь ей.

– Девушка? Эта русская красотка? Хороший выбор, лейтенант. Черт!

– Что такое, сэр?

– Голова. Похоже, опять потекло.

– Позвольте посмотреть, сэр. – Северянин подошел ближе к майору, наклонившему голову, увидел, что из-под бинтов проступила кровь. – Так и есть, сэр. Надевали летный шлем?

– А как же! Поговори без него с летунами.

– Вот швы и разошлись. – Северянин подержал руку ладонью вниз над макушкой Зебровски несколько секунд, пока в пальцах не появилось покалывание. – Мелочь, сэр. Кровотечение уже остановилось.

– Да и болит вроде меньше.

– Я пойду, помогу Анне, – сказал Северянин и пошел к Пирамиде, пряча улыбку и вытирая наворачивающиеся на глаза невольные слезы.