Книга: Пылающие небеса
Назад: 17 И один в болоте воин
Дальше: 19 Имперские офицеры не сдаются

18
В гостях у полковника Гусейнова

Святобор не знал, сколько времени он пролежал без сознания. Может быть, несколько минут, а может, несколько часов. Он пришел в себя, когда ему плеснули в лицо холодной водой. Лейтенант открыл глаза и осмотрелся. Он лежал на спине со связанными руками посередине достаточно большой комнаты, явно не в той крохотной камере, куда его бросили сначала. Комната была обставлена с какой-то очень вульгарной роскошью. Старинный резной комод с позолотой и пара аналогичных стульев соседствовали с тремя модными у альдебаранцев креслами из полированного нанотитана и кожи альтаирской пещерной упячки. В комнате стоял какой-то старинный, возможно даже докризисный, музыкальный инструмент в черном деревянном корпусе с клавиатурой, который соседствовал с современным альдебаранским гипервизором. Над связанным пленником стояло четверо боевиков, одетых в черно-красные комбинезоны. Один из них держал в руках ведро, из которого обливал Святобора водой.
А в углу комнаты, в кресле сидел маленький толстенький человечек с внешностью типичного расиянина — смуглая кожа, мясистый нос с горбинкой, узкие раскосые глаза и некоторые остатки некогда пышной черной шевелюры вокруг блестящей лысины. Одет он был в парадный черно-красный мундир с золотыми эполетами и опоясан ремнем из мягкой кожи. На ремне висела лазерная сабля, ножны и рукоять которой были изготовлены из золота и богато украшены драгоценными камнями.
— Здравствуй, мой юный друг! — неожиданно высоким голосом пропищал толстячок. — Я очень рад, что ты зашел ко мне в гости. Хи-хи-хи…
Вражеский главарь захохотал мерзким дребезжащим смехом и жестом приказал своим боевикам покинуть помещение. Те поклонились и попятились к дверям, не смея повернуться спиной к своему главарю.
— Хи-хи-хи… Ты, наверное, надеешься, что сюда прилетят ваши крейсера и уничтожат моих солдатиков и мои звездолетики?! Хи-хи-хи… Ты надеешься, что тебя спасут?! Хи-хи-хи… Хи-хи-хи…
Толстячок опять мерзко захихикал, дрыгая своими короткими кривыми ножками.
— Ты знаешь… Хи-хи-хи… Ты знаешь, я тебя… хи-хи… обрадую! Это тебя удивит, но ваши крейсера действительно прилетят сюда через… — толстячок достал из кармана старинные золотые часы «Электроника» на платиновой цепочке. — Они прилетят сюда через шестнадцать часов… Хи-хи-хи… И знаешь… хи-хи… Они действительно перекрошат моих солдат и мои звездолетики… Хи-хи-хи… Ты думаешь, мне жалко их? Тебя это удивит, но мне не жалко даже собственных солдат, которые преданно мне служат! Хи-хи-хи… А знаешь, почему?..
Толстячок сделал театральную паузу, соскочил с кресла и встал, гордо выпятив круглый живот, поверх которого сверкал висевший на толстой золотой цепи огромный золотой крест, украшенный драгоценными камнями.
— Потому что мое имя — полковник Гусейнов! — гордо объявил бандитский главарь. — Я самый страшный и самый ужасный злодей во всей вселенной. Да, ты не ослышался, мой юный друг, я являюсь профессиональным и высококвалифицированным злодеем, можно даже сказать, воплощением абсолютного зла. Хи-хи-хи… Да, мой юный друг, мне нравится творить зло. Ведь зло это искусство! Мне нравится видеть, как люди страдают и гибнут! Мне нравится вид мертвых тел и сладковатый запах трупов! Я могу долго любоваться копошащимися в них червями. Я ненавижу жизнь, весь этот солнечный свет, зелень, детский смех… Да! Да, я особо ненавижу детей и детский смех! Ты знаешь, мой юный друг, я ведь немного бизнесмен… Хи-хи-хи… И занимаюсь благотворительностью… Хи-хи… Но не думай, что благотворительность творит добро! Как раз нет! Всякая нормальная благотворительность творит зло! И как правило, на деньги, полученные каким-нибудь злодейским способом. Например путем вооруженных ограблений или банковского ссудного процента, что по сути одно и то же… Хи-хи-хи… Я вот владею самой большой во вселенной корпорацией по производству противозачаточных средств и самой большой сетью по торговле наркотиками… Хи-хи-хи…
Бандитский главарь опять громко захихикал своим мерзким тонким голосочком.
— А на что идут прибыли, ты догадываешься?! На развитие культуры?! Нет! На развитие науки?! Нет! Нет! И еще раз нет! Ну ты уже догадываешься, что не на детей… Как ты уже понял, дети мне противны. Мне только нравится их мучить и убивать! Да, мучить и убивать маленьких и беззащитных я очень люблю, особенно — маленьких детей и маленьких котят! Хи-хи-хи…
Если бы у Святобора не были связаны руки, то он попытался бы встать и убить этого кровожадного маньяка. А в том, что это был именно маньяк, сомнений не было — когда Гусейнов начинал рассказывать о себе и своей деятельности, то в его глазах светилось безумие, они начинали неестественно блестеть, а уголок рта дергаться от нервного тика.
— Ты, наверное, уже догадываешься, на что идут деньги, полученные от продажи гандонов, наркотиков и алкоголя?! Да, конечно! В первую очередь, я поддерживаю церковное мракобесие, ведь оно воспевает смерть, страдание и уродство! Хи-хи-хи… А я так обожаю все уродливое, я так обожаю смерть и страдания… Разумеется, я также даю денег всяким благотворительным фондам, которые выплачивают пособия уродам, и олигофренам, занимаются «реабилитацией» наркоманов, правозащитникам, которые защищают преступников… Ведь уроды, наркоманы и преступники портят жизнь людям! Хи-хи-хи… Разумеется, я также поддерживаю пропаганду разврата, гомосексуализма и дегенеративное искусство… Хи-хи-хи… Ведь это все так уродливо и противоестественно! Так же уродливо и противоестественно, как и религия… Хи-хи-хи…
Злорадствующий маньяк от возбуждения забегал по комнате, мерзко хихикая и хлопая в ладоши. Затем он остановился рядом с лежащим на полу Святобором и внимательно посмотрел пленнику в лицо. В ответ лейтенант окинул его взглядом, полным ненависти и презрения. Но во взгляде русского офицера не было страха, так как страх неведом русским офицерам.
— Да, мое имя немного сейчас подзабыли! — несколько смущенно промямлил вражеский главарь, не увидев в глазах пленника ожидаемого ужаса. — Возможно, потому ты меня и не боишься… То есть ты меня недостаточно боишься… Меня боятся все! Меня невозможно не бояться! Я велик и ужасен! И ты меня боишься, но боишься недостаточно, не испытываешь благоговейного ужаса при виде величайшего злодея вселенной…
Коротышка опять заходил по комнате, но теперь в его походке явно чувствовалась суетливость.
— Мое имя — полковник Гусейнов! Я служил в тайной полиции Расиянского Демократического Православного Царства! Меня боялись все! Меня боялись даже мои начальники! Меня боялись даже правители Расиянского Царства! Все боялись полковника Гусейнова! Мое имя наводило на всех ужас! Я лично пытал арестованных! Я приказывал расстреливать мирные демонстрации!
Только при упоминании о расстрелах мирных демонстраций Святобор вспомнил, когда он единственный раз в жизни слышал фамилию Гусейнова. Это было очень давно, будущий лейтенант еще учился в школе. В Расиянском Царстве во все времена простой народ испытывал притеснения от всех тамошних правителей, церковников и богатеев. Соответственно, любое недовольство жестоко подавлялось, там по любому поводу могли кого угодно бросить в тюрьму, даже особо не доказывая вину — как за критику светских властей, так и за критику церковных. Даже за несоблюдение поста и неявку в церковь на обязательную молитву в Расиянском Царстве была введена уголовная ответственность. Временами терпение у народа все же кончалось, и происходили массовые антиправительственные выступления, заканчивавшиеся обычно погромами. Правительство кидало на подавление выступлений ОПОН — отряды полиции особого назначения, а если ОПОН не справлялся, то и войска. Для разгона демонстрантов в Расиянском Царстве производилась всевозможная специальная техника, начиная от нанодубинок и всевозможных полицейских скафандров до специальных ультразвуковых установок и машин-говнометов, которые могли буквально смывать людей мощной струей фекальных масс. Разработка и производство специальной техники и снаряжения для подавления народного недовольства было единственной сферой, где Расиянское Царство являлось мировым лидером, если, конечно, не считать производства алкоголя и церковной атрибутики, где Расиянское Царство также было вне конкуренции. Разумеется, мировая общественность периодически вяло выражала дежурный протест по поводу действий расиянских властей. Но расиянским властям было глубоко наплевать на такие протесты. Так как все демократические государства являются одинаково антинародными, то всерьез воспринимать такие протесты от себе подобных в Расиянском Царстве никто даже не пытался. И только Народная Социалистическая Империя Русь, руководимая Единой Партией и мудрым Верховным Председателем, разоблачала мелкобуржуазную и антинародную сущность расиянского режима и православного мракобесия с позиций научного мировоззрения и национал-атеизма.
В общем, тогда расиянские попы получили крупные и конечно же безвозмездные пожертвования от нескольких альдебаранских концернов, производящих синтетические продукты питания. Сразу после получения этих пожертвований главный расиянский поп вспомнил, что кошер является неотъемлемой принадлежностью православия, но был вероломно украден у православных коварными иудеями, которые еще и извратили святую православную кошерность. Сделали они это, разумеется, в угоду Аццкому Сотоне. В Расиянии даже каждый школьник знал, что иудеев специально создал Аццкий Сотона, чтобы те боролись с православием. В общем, по распоряжению главпопа расиянский государственный сенат быстренько принял закон о православной кошерности, согласно которому кошерными являлись только синтетические продукты, а потребление любой естественной пищи строжайше запрещалось. Вдобавок расиянское министерство инопланетных дел предъявило дипломатический протест правительству Израильской Империи, требуя вернуть кошерность, коварно похищенную у православных расиян. Этот нелепый демарш, естественно, вызвал крупный международный скандал.
Но даже такой покорный и униженный народ, приученный терпеть все что угодно, взбунтовался, не желая отказываться от последних естественных продуктов, которые уже и без того стали редкостью в меню расиян. Но церковники получили еще немного бескорыстных зарубежных пожертвований, и расиянское правительство приступило к подавлению беспорядков. Беспорядки подавлялись беспрецедентно жестокими методами, правительственные силы развязали против населения настоящий террор. Но особенно тогда отличился полковник Гусейнов, по приказу которого было вырезано население целой планеты. Это зверство привело в ужас даже правительство Альдебарана, не говоря уже о других менее демократических и потому более человечных, государствах. Почти все объявили о полной политической и экономической изоляции Расиянского Православного Царства. Правительство Расиянского Царства, которое полностью зависело от импорта, перепугалось и вынуждено было прекратить репрессии. Попы несколько смягчили закон о православном кошере, признав кошерными попкорн и крысиное мясо, разрешив их потребление во все дни, за исключением понедельников и дней постов. А полковника Гусейнова как козла отпущения уволили из полиции. Тогда, будучи еще школьником, Святослав на классной политинформации делал доклад о зверствах расиянского режима, в том числе и о деятельности полковника Гусейнова. А теперь этот маньяк-убийца стал главарем межзвездных террористов, и Святобору довелось попасть к этому нелюдю в плен.
— Меня все боялись! Их власть держалась на мне! Стоило только этому сброду услышать мое имя, как любое сборище разбегалось… В страхе разбегалось… В ужасе! Хи-хи-хи… Когда на выборах кто-то не так голосовал, то он знал, что если голоса неправильно посчитаются, то появится полковник Гусейнов и вместо голосов будут считать трупы! Хи-хи-хи… А чем они мне за это отплатили, эти жирные трусливые чиновнички, которые даже боятся выйти на улицу без вооруженной охраны?! Они меня уволили! Представляешь, мой юный друг, они меня уволили! Меня уволили жирные трусливые чиновники, которых быдло не сожрало только потому, что боялось меня! Нет, ну ты представляешь?! Они меня уволили! Хи-хи-хи… Они уволили самого полковника Гусейнова, олицетворение абсолютного зла! Хи-хи-хи… Уволили, потому что боялись!. Хи-хи-хи… Теперь ты понял, мой юный друг, с каким великим злодеем ты имеешь дело?! Хи-хи-хи…
Полковник Гусейнов подошел к бару и налил себе в хрустальный бокал какую-то мутную жидкость из бутылки и, залпом выпив ее, утерся рукавом и громко рыгнул. Откашлявшись, бандитский главарь вновь повернулся к лежащему на полу Святобору.
— Ну так вот, мой юный друг! — злорадно ухмыляясь, продолжил свой монолог Гусейнов. — Прилетят ваши крейсера, скоро уже прилетят и убьют моих солдатиков, всех убьют! Я знаю, что ваши, после того как мы славно здесь позабавились с вашим мирным населением, пленных брать не будут! Ваша десантная бронепехота вообще не любит брать пленных, это ты, наверное, и без меня знаешь… Хи-хи-хи… Но не это главное, все равно мне эти солдаты больше не нужны… Хи-хи-хи… Они выполнили свою работу и теперь последнее, что могут для меня сделать, доставить мне радость, умирая… Хи-хи-хи… Только жаль, что я не смогу насладиться, наблюдая, как ваши десантники будут их убивать… Хи-хи… Ведь это так приятно, смотреть, как разлетаются в разные стороны куски свежего мяса, как течет кровь, как солдаты перед смертью корчатся в ужасных мучениях… Хи-хи-хи… Вам разве не нравится смотреть на свежие трупы, на кровь, на то, как мучаются смертельно раненные? Правда не нравится?! Хм, странно… Но, с другой стороны, у каждого свои вкусы. Я, между прочим, либерал и сторонник свободы, потому свои вкусы вам не навязываю, мой юный друг… Хи-хи-хи… Вот так! Думаешь, я не буду тебя убивать потому, что я добрый?! Хи-хи-хи… А вот в этом ты глубоко ошибаешься! Нет, я действительно не буду тебя убивать, но не потому, что я добрый… Хи-хи-хи… А потому, что я — злой! Да, я действительно тебя не убью. Я тебя скоро отпущу. За тобой прилетят спасатели и отвезут на вашу базу. Хи-хи-хи…
Полковник Гусейнов снова забегал по комнате, злорадно потирая руки.
— Еще немного, и я стану владыкой вселенной! — зло оскалился бандитский главарь, бегая вокруг пленника. — Все люди станут моими рабами! Точнее, я превращу большую часть людей в нелюдей, а оставшуюся часть убью! Хи-хи-хи… Зачем мне эти тупые солдафоны, которые вовсе даже не солдафоны, а самые натуральные бандиты и анархисты? Конечно, мне нравились их жадность и жестокость, мне нравилось, как они мучили и убивали людей. Но еще больше я люблю покорность! А они шалунишки, такие шалунишки… Хи-хи-хи… Представляешь, мой юный друг, они иногда пытались меня не слушаться, не выполнять мои приказы! Хи-хи-хи… Я, правда, их за это убивал… Хи-хи-хи… Но теперь они мне не нужны, теперь у меня будут миллионы, десятки миллионов, миллиарды абсолютно покорных рабов! Да, да, как ты прекрасно знаешь, основной принцип либерализма: свобода это — рабство! Да, да, ты не ослышался, свобода это — рабство! Полностью свободен только раб! Вот потому мы, либералы, хотим обеспечить всем свободу, превратив в рабов!
Гусейнов перестал ходить кругами вокруг Святобора, опять взобрался на кресло, неторопливо набил косячок и закурил, выдыхая в воздух вонючий дым.
— Как тебе уже известно, мой юный друг, я служил в расиянской полиции. Думаешь, мне нравилось помогать людям? Нет! Или защищать их от преступников? Нет и еще раз нет! Мне нравилось бить и пытать арестованных, особенно невиновных. Ведь если ты пытаешь преступника, то вроде как наказываешь его за дело. Но настоящее страдание, это когда страдают невинные. Хи-хи-хи… Ведь страдание это искусство! Я, можно сказать, художник… Я люблю экспериментировать. Я люблю, когда люди страдают утонченно, необычно… Надо отметить, что мое начальство вначале было мной очень довольно. Я стал полковником, мне поручили командование карательным полком. Но когда я однажды приказал расстрелять демонстрацию, эта жирная сука, генерал Отстоев, на меня накричал. Представляешь, мой юный друг, этот противный сказал, что я порчу Расиянскому Царству международную репутацию. А потом меня вообще уволили. А за что?! За каких-то пятьдесят миллионов быдла, которое успокоили мои солдаты по моему приказу! Хи-хи-хи… Так быдло было само виновато. Зачем они против веры православной поперли да против закона о православной кошерности? Вот тогда я и решил, что я уже перерос службу в расиянской полиции. Я перешел на новый уровень, и те рамки, в которые меня там пытались загнать, стали мне тесны. Да, вначале служба в полиции позволила мне унижать, бить и мучить людей. Я даже мог убивать, убивать совершенно безнаказанно. Но когда я стал убивать все больше и больше, начальство стало проявлять недовольство, меня пытались ограничивать. А когда мои солдаты вырезали те пятьдесят миллионов не желающих соблюдать православный кошер, меня вообще уволили. Вот тогда я и подумал, а зачем мне служить в полиции, которая ограничивает мою свободу. Я тогда уже был в очень хороших отношениях и с наркоторговцами, и с анархистами, и с обычными бандитами. Ты, мой юный друг, возможно, считаешь, что я как полковник полиции был обязан с ними бороться. Да, вот именно поэтому я с ними и подружился. Понимаешь ли, они очень неплохо мне платили за мою скромную помощь в их нелегком деле.
Гусейнов опять спрыгнул с кресла и неторопливо прошелся по комнате, дымя недокуренным косячком.
— А потом мне попали в руки интересные документики. Их мне передал один олигарх, сбежавший из Израиля после гиперсионистской народной революции, за то, что я помог ему укрыться на одной из планет Расиянского Православного Демократического Царства. В этих документиках говорилось про интересных букашек-таракашек под названием либеральные гнидогадойды. К сожалению, аппаратура, которая позволяла подчинить себе гнидогадойдов, была уничтожена вместе с лабораторией, где их вывели. Но, получив от олигарха документацию по этому проекту, я смог заказать себе разработку и изготовление одного хитрого устройства! Хи-хи-хи… Вот оно! Оно обошлось мне в кучу денег! Хи-хи-хи… Но оно сделает меня абсолютным владыкой Вселенной!
Полковник Гусейнов подбежал к стене и нажал потайную кнопку. Висевшая на стене картина, изображавшая совокупление двух уродливых мутантов, отъехала в сторону, а за ней оказалась ниша, где стоял уродливый черный скафандр. Скафандр был явно спроектирован под полковника Гусейнова, который был ростом чуть выше метра, имея при этом огромное брюхо. Скафандр тоже был невысоким и толстым, с короткими ручками и ножками. Полковник явно обожал внешние эффекты и некоторую театральность, к тому же не отличался изысканным вкусом и чувством меры. Как и обстановка каюты, скафандр отличался крикливой роскошью. Поверхность скафандра была обтянута черной лакированной кожей и покрыта узорами, которые, судя по желтому блеску, были из золота. На круглом, почти шарообразном панцире сверкал золотой череп с костями. Но самым аляповатым и безвкусным элементом скафандра был шлем. Он также был обтянут черной лакированной кожей, а его передняя часть была выполнена в виде оскаленного черепа с острыми золотыми клыками. «Глазами» служили два крупных ограненных рубина, светившиеся зловещим багрово-красным светом, вероятно, для этого была сделана специальная скрытая подсветка. Верхняя часть этого шлема-черепа была усеяна золотыми шипами и увенчана золотыми рогами, как шлемы мифических докризисных рыцарей, что делало скафандр до крайности пафосным и уродливым.
— Хи-хи-хи! Никто, кроме меня, не может пользоваться этим устройством! Я специально приказал сделать его точно под свое тело! Всех поработят гнидогадойды! А я буду их повелителем! Хи-хи-хи… — Гусейнов развеселился, теша свое безграничное тщеславие. — А теперь, мой юный друг, я расскажу тебе про моих славненьких, моих миленьких гнидогадойдиков. Их вывели олигархи в своей очень секретной и очень тайной лаборатории, чтобы усмирить быдло, которое начало повсюду бунтовать. Но в конце концов быдло взбунтовалось и в самом Израиле, и всех олигархов повесили. Хи-хи-хи… Ну не всех, конечно, а только глупых! Умные успели вовремя свалить из Израиля, предварительно спрятав уже готовых гнидогадойдиков на одной ненаселенной далекой планете. А потом вы эту планетку колонизировали, даже атмосферу сделали пригодной для дыхания. Но тут появился я и вашу планетку захватил… Хи-хи-хи… И достал со дна болота заветный сундучок с гнидогадойдиками! Хи-хи-хи… Да, скоро сюда прилетят ваши крейсера. Они уничтожат все мои звездолетики, которые успеют взлететь. Хи-хи-хи… А тех моих солдатиков, которые не успеют погрузиться в звездолетики и взлететь, перебьют ваши десантнички, высадившиеся на эту планетку. Хи-хи-хи… Тебя найдут и спасут! Обязательно спасут! Я сам об этом позабочусь! Хи-хи-хи… Только я отсюда незаметно исчезну, так что ваши крейсера меня не только не догонят, но даже не заметят! Хи-хи-хи… Ты знаешь, мой юный друг, где ты сейчас находишься? Хи-хи-хи…
Гусейнов спрыгнул с кресла и, хихикая, сделал жест руками, как бы показывая пленнику свои владения.
— Это, мой юный друг, скоростной разведчик-невидимка «Гадюка-два». Слышал о таких? Хи-хи-хи… Не самая новая разработка, но по-прежнему актуальная. Когда их только начали делать, их не мог обнаружить ни один радар. Сейчас уже большинство боевых кораблей обнаруживают мой кораблик, но только вблизи. На большом расстоянии я по-прежнему невидим! Тем более, я его немного усовершенствовал, в частности поставил генератор тахионно-фотонного поля. Ведь вы тут летать летали, а ни мой звездолетик, ни мои плазменные пушечки, которые тебя пиф-паф, так и не заметили! Хи-хи-хи… Но даже если ваши крейсера, подлетая к этой планетке, меня и заметят, то я все равно от них удеру, так как мой кораблик умеет быстро летать. Хи-хи-хи…
Гусейнов, мерзко хихикая, наклонился над Святобором и, ухмыльнувшись, ткнул в него пальцем:
— Но, прежде чем я улечу с этой планетки и увезу с собой своих милых гнидогадойдиков, я познакомлю с ними тебя! Один из них поселится в твоей голове, а вскоре у него появятся личинки, которыми ты осчастливишь своих товарищей! Хи-хи-хи…
Радостно хихикая, бывший расиянский полковник вновь вскарабкался в свое кресло.
— Тебе, наверное, очень интересно, почему я не оставлю здесь своих солдат, зараженных гнидогадойдами? Хотя ты, наверное, и сам догадываешься. Ни я, ни мои солдатики не могли отказать себе в маленьком удовольствии слегка поубивать и помучить местное население, попавшее к нам в руки. Ваши десантнички, как я уже тебе говорил, и так не любят брать пленных, а уж после всего, что натворили мои солдатики, их точно в плен брать не будут. Потому заражать их гнидогадойдами — пустая трата личинок. Я хотел использовать местное население, но, к сожалению, твои дружки в самый неподходящий момент решили напасть на болотный завод, где мы их содержали и всех освободили. Да и из-за ваших козней поиски заветного сундучка с личиночками несколько затянулись. Но ты не волнуйся, сейчас его уже достали и везут сюда. Да, ты действительно можешь не волноваться. Сейчас твои дружки наивно думают, что если они перестреляли все мои самолетики и половину пушечек, то все находится у них под контролем… Хи-хи-хи… Наивные! Хи-хи-хи… Они не знают, что я привез на эту планетку робота, способного плавать в болоте и ползать по дну. Они, летая высоко в небе и постреливая оттуда, даже не смогут его обнаружить. А он уже ползет сюда, медленно, правда, ползет… Хи-хи-хи… Придется тебе еще немножко подождать, мой юный друг… Хи-хи-хи… Скоро твой маленький многоногий дружок уютненько поселится в твоем черепе и станет твоим хозяином, а я буду вашим повелителем. А остальные личинки будут отправлены на другие планетки через Шурика Сявкина и его «несогласных», ты же сам знаешь, что Шурик Сявкин и его кодла за денежки согласятся на все… Хи-хи-хи… Даже за небольшие денежки… Вы все скоро получите каждый по гнидогадойду. Скоро у каждого из вас в черепе будет сидеть маленький членистоногий господин. А я буду вами с их помощью повелевать. Я буду владыкой Вселенной! Я буду царствовать во всех мирах и галактиках! Ха-ха-ха!!! Гы-гы-гы!!!
Подленькое писклявое хихиканье Гусейнова сменилось истерическим гоготом. Святобор понял, что должен что-то предпринять. Он даже не думал о своей судьбе, он был обязан не допустить распространения смертоносной заразы. Лейтенант не паниковал, он максимально успокоился и стал анализировать ситуацию и возможные действия. Враг понимал, что распространить заразу через своих солдат не получится, так как их всех, скорее, перебьет десантная бронепехота сразу после высадки. Эти выродки хотели использовать гражданское население, которое держали в заточении внутри завода-платформы, но туда недавно высадилась разведывательная группа, которая, судя по всему, успешно захватила платформу и освободила людей. В воздухе господствуют русские истребители, которые должны были уже обеспечить эвакуацию разведчиков и спасенных узников, уничтожить большую часть вражеских гравилетов, подавить наиболее важные узлы противовоздушной обороны и блокировать район, не допуская тем самым вывоза гнидогадойдов за его пределы. Значит, у полковника Гусейнова осталась единственная возможность заразить планету. Это заразить находящегося в плену лейтенанта Железякина, чтобы его подобрала группа эвакуации, а вместе с ним принесла на военную базу и смертоносную заразу. Решение было только одно — покончить с собой до того, как привезут гнидогадойдов. А Гусейнов ожидает их прибытия с минуты на минуту…
Стоп! Но самоубийство не предотвратит другую опасность. Улетев с планеты на своем скоростном разведчике-невидимке и увезя личинки гнидогадойдов, Гусейнов сможет заражать людей, засылая своих агентов с личинками гнидогадойдов в специальных контейнерах или посылая уже зараженных, которые будут привозить личинок внутри собственного черепа. А ведь он говорил, что намерен задействовать Шурика Сявкина и его тайную подрывную организацию «Несогласные»! Эти продажные твари за деньги готовы на что угодно, даже за небольшие деньги. Единственное, что они не желают делать даже за деньги, так это — заниматься честным созидательным трудом. Значит, необходимо не дать Гусейнову улететь с планеты до того, как имперские крейсера ее заблокируют. А еще лучше вообще не позволить ему улететь, так как он может умудриться проскочить мимо крейсеров, пользуясь прикрытием полей «невидимости».
Назад: 17 И один в болоте воин
Дальше: 19 Имперские офицеры не сдаются