Глава 17

«Совещанием» оказалась встреча офицеров уцелевшего войска Дома Живого Изумруда, которое отнюдь не в полном составе штурмовало твердыню Далхана Рэил. Они, услышав о дивном спасении дочери погибшего Тангайра, хотели взглянуть на нее, а заодно и на мужчину, за которого она — поговаривали — собралась замуж. Второе офицеров заинтересовало особенно. Конечно, чужак не станет считаться хозяином всех окрестных земель, во главе нового Дома все равно встанет леди и никто иной. Но водить в бой войска, конечно же, будет мужчина. Так что к нему надо присмотреться заранее — прикинуть, на что он способен.

Дик и не думал чваниться. Он с удовольствием принял участие в обсуждении недавнего штурма и возможных действий по защите метрополии, коль скоро возникнет такая необходимость. И хотя местным языком англичанин владел лишь благодаря заклинанию, он чувствовал себя на совещании на своем месте. Окружающие это тоже заметили. Конечно, вряд ли мнение офицеров о Дике могло как-то поколебать чувства Серпианы. Но любой солдат, будь он хоть рядовым воином, хоть тысячником, знает сотни способов показать командиру свою преданность или пренебрежение. От отношения людей Дома к супругу его главы зависело очень многое.

Впрочем, Дик понравился всем, потому что и ему все понравились.

А вот пир стал для него нелегким испытанием.

Начать с того, что обстановка оказалась слишком изысканной и роскошной на его вкус. Манеры присутствующих, которые не лезли в тарелку пальцами, сами не брали ничего с общего блюда, пользовались странными столовыми приборами, похожими на игрушечные вилы, не обгладывали костей и не бросали их на пол собакам, сковывали молодого англичанина, как слишком тесная одежда.

Он всегда чувствовал себя неуютно в роскошных нарядах. Перед пиром Серпиана лично проследила, чтобы он надел все, что для него приготовили, включая тяжелое золотое ожерелье. В избранном обществе, где не присутствовало ни одного человека, который не считался бы мастером магического искусства, англичанин самому себе казался лишним. Он старательно прятал недоверие, с которым посматривал на окружающих, а члены Совета в свою очередь не стеснялись оценивающе разглядывать его.

Как ни странно, лорды-маги внешне немногим отличались от графов и герцогов на родине Дика. Тоже разодетые в пух и прах (вот только украшения на них — магические), тоже напыщенные и исполненные гордости за свое положение в обществе… Разница, пришедшая в голову рыцарю-магу, примирила его с чужой надменностью. В отличие от большинства знатных сеньоров Европы, эти лорды всего добились сами, а не унаследовали положение от отцов. Конечно, у сына лорда в этом мире было больше шансов самому стать лордом. Но все же юноше это должно было стоить огромных усилий. Сеньором становился лишь тот, кто мог защитить подвластные земли силой своей магии. В противном случае гибель была неизбежна.

— Все же мне кажется, что это не совсем так, — сказал Дик Серпиане в ответ на ее объяснения. — Насколько я понимаю, получить земли Дома Живого Изумруда мог лишь кровный родственник твоего отца.

— Да. Но если бы он не смог защитить его, то потерял бы земли вместе с жизнью. Так, как это случилось с Энхимом Оимао.

— Он погиб на дуэли, как я понял.

— Да. Я об этом и говорю.

— Дуэль была из-за владений, что ли?

— Какая разница, из-за чего? Важно лишь, что была. Он погиб, потому что недостаточно хорошо владел магией.

— А не оружием?

— У меня на родине все, кто владеет магией, сражаются только с помощью магии. Или при помощи магии и оружия… Ну как ты сражался с Далханом.

— Но убийца Энхима земель не получил, как я понимаю.

— Мог бы получить. Если бы не появилась я. — Девушка пожала плечами. — Я говорила тебе о самом принципе. Лордом может стать лишь тот, кто способен защищать свои земли. Не то что у вас.

— Родная, у нас то же самое. Просто захват чужих земель обычно сопровождают и законные методы овладения чужой собственностью. Ну, к примеру, женитьба.

Они сидели рядом во главе стола. Серпиана — на огромном кресле с высокой спинкой, где была вырезана все та же змея с камнем в зубах, а он — на соседнем, пониже. По другую руку от девушки сидел Нарроен Идилин, очень гордый оказанной ему честью и вместе с тем смущенный. Похоже, кресло, которое он занимал, не было предназначено для преданных воинов Дома. Но под рукой не оказалось никого другого, кто мог бы занять почетное место.

— Ты сидишь в кресле отца? — шепотом спросил Дик.

— Да, конечно.

— Не кресло, а прямо трон… Постой, так я что же — сижу в кресле твоей матери?

Девушка фыркнула и тут же прикрылась салфеткой. Слуга, приняв ее жест за приказ, немедленно положил ей на тарелку еще немного мяса. Долил вина в серебряный бокал.

— Нет, — наконец ответила она. — Это место моего старшего брата. Мать не присутствовала на встречах с лордами и другими членами Совета.

— Была недостаточно знатна?

— В том числе. Успокойся. Тебя никто и ничем за этим столом не обидел.

— Я не считаю, что меня обидели. Но все эти лорды для меня — неподходящая компания. Скоро это закончится?

— Успокойся и постарайся вести себя естественно.

— Если естественно, то я в блюдо руками полезу. Я не привык пользоваться всеми этими закорючками. — Рыцарь-маг покосился на столовые приборы, красиво разложенные вокруг двух блюд, поставленных одно на другое.

— Так не пользуйся. Здесь никто не упадет в обморок. — Она снова фыркнула. — А если упадут, так это их дело.

Дик пожал плечами и пальцами взял с тарелки лист салата. Повертел перед глазами.

— Я же не козел — траву есть, — проворчал он. — Зачем мне это положили? — Швырнул лист обратно и стал копаться в кусках мяса.

Разговоры смолкли, и, подняв глаза, англичанин обнаружил, что на него со смесью недоумения и снисходительной насмешки смотрят почти все присутствующие — кроме Серпианы, преспокойно орудующей изящной маленькой вилочкой, и Идилина, глядящего на Дика с завистью. Похоже, офицер тоже был не в ладах с этикетом.

Рыцарь-маг кивнул без тени смущения и приподнял над блюдом ломоть индейки, фаршированный луком и сливами, таким жестом, как если бы держал в руке бокал.

— Рекомендую, — сказал он негромко, но в тишине его услышали все присутствующие. — Отличное мясо. Прекрасно пропеченное, в меру пряное, — и вгрызся в кусок.

Лорды переглянулись, а потом один из них аккуратно положил на скатерть нож и вилку, подвернул манжеты и рукой взял с ближайшего блюда перепелку. Разорвал птичку надвое и со вкусом принялся обгладывать косточки.

Застолье приобрело менее формальный характер. Конечно, далеко не все лорды взялись есть руками, болтать и хохотать неприлично громко, некоторые косились на соседей и фыркали, но даже их движения стали не столь чопорными. За столом заговорили об охоте, о войнах, о полетах на драконах и искусстве магии.

Самыми стойкими по части хороших манер были женщины.

Сперва Дик поразился, увидев среди лордов нескольких женщин. Но, шепотом побеседовав с Серпианой, узнал, что две из них — главы Домов и правят своими потомками уверенной и твердой рукой, а остальные леди не менее уверенно распоряжаются своими владениями и подавляют все попытки соседей покуситься на их собственность, ежели таковые случаются.

— Ну хорошо, с магией я все понял, — согласился Дик. — Магией могут владеть и женщины, физической силы тут не требуется. Но как же они водят в бой войска?

— Во-первых, у каждой леди есть свой военачальник. Как у меня Идилин. Кроме того… Я, к примеру, отлично стреляю из лука, владею мечом… Да это и не нужно. Если понадобится, леди-маг присутствует на поле боя и помогает своему военачальнику эффектными магическими фокусами. А оружием машут другие.

— Как звучит, а? — Дик прищелкнул языком. — Эффектные магические фокусы… Теперь буду знать, чем же я занимаюсь на досуге.

— Ты не обиделся? — Она озабоченно заглянула ему в глаза.

— С чего мне обижаться? Фраза действительно замечательная. Красиво сказано.

Девушка недоверчиво оглядела его и нервно дернула плечом. Лицо у нее было сумрачное.

— Где уж мне понять вас, мужчин…

Ужин не затянулся. Ближе к концу трапезы многие лорды стали выбираться из своих кресел, расхаживать по залу, беседуя друг с другом и между делом угощаясь яствами, расставленными на столах. Слуги принесли десерт — сладкие пироги, печенье, тартинки, вазочки с ломтиками фруктов и другие лакомства, которым англичанин даже не знал названия. Он с недоумением рассматривал появившуюся перед ним хрустальную мисочку с цветным полупрозрачным угощением, украшенным ягодами и чем-то белым вроде сметаны, и не знал даже, с какой стороны за нее взяться.

Серпиана сама протянула ему ложку.

— Ну, родной, это очень вкусно, — сказала она, улыбаясь. — Это полосатое желе, а сверху — взбитые сливки. Ты когда-нибудь ел взбитые сливки?

— Нет, не ел. Только видел. Издалека. Да какие же это взбитые сливки? Это странные цветочки…

— Спасибо моему кондитеру. Он лакомства может выложить любым образом, хоть цветочками, хоть листиками, хоть раковинками. Попробуй.

Дик попробовал. Оказалось неожиданно сладко и нежно. Вокруг все с удовольствием лакомились десертом. Один из гостей — невысокий коренастый мужчина с густыми усами и голым, как колено, подбородком — подсел к Серпиане, предварительно согнав с кресла Нарроена (правда, говоря откровенно, офицер сам ушел), и начал о чем-то вполголоса разговаривать с ней, щекоча ухо девушки усами. Она посмеивалась, и рыцарь-маг стал коситься на них, решая, стоит ли сразу врезать непрошеному ухажеру за приставания к его невесте или подождать. Но не успел он подняться с места, как наглец отстранился от девушки и заговорил громче.

Речь шла об объединении земель Дома Живого Изумруда и Мейдаля. Усач говорил о том, как это лучше сделать и каким образом придется распределять войско, чтобы контролировать все границы.

— Думаю, тебе лучше поговорить об этом с моим будущим мужем, — улыбаясь, возразила собеседнику девушка.

Усатый крепыш с радушным любопытством посмотрел на англичанина, который только-только разжал кулаки.

— Вы решили пожениться? Очень правильно. Совет куда лучше воспримет тебя на месте главы Дома, если ты будешь замужем за достойным магом. Всем известно, что в магии ты пока слабовата. — Он мягко кивнул ей. — А в военном деле и вовсе ничего. Сама понимаешь, войско Совета не может собираться каждый месяц. Даже раз в год — уже слишком часто. Вы должны как-то справляться сами.

— Я понимаю, — кивнула Серпиана.

Усач перевел взгляд на сумрачного Дика.

— Я не представился, — сказал он. — Меня зовут Мероэ Фардегой… И так далее. Длинное имя. Можно называть просто Мероэ.

— Это консул, — объяснила девушка. — Выборный председатель Совета.

— Я хотел познакомиться с будущим супругом Йерел. Ее отец был моим другом. Гибель Тангайра стала для меня ударом. — Он обернулся к девушке. — Очень рад, что хотя бы ты уцелела. Разумеется, Совет в любом случае утвердил бы передачу земель тебе. Но хочу тебе сказать вот что. Если б ты не поспешила объявить, что выходишь замуж, тебя бы спешно за кого-нибудь выдали. И к вам, Ричард (я слышал, вас именно так зовут), будут присматриваться очень внимательно. Чуть что — пойдут разговоры о том, чтобы развести вас и выдать Йерел за кого-нибудь еще. Будьте осторожны, желающих найдется много.

— Я им найдусь, — предостерег Дик, хмурясь.

Серпиана покраснела. Усач многозначительно поднял палец.

— Это правильно. За свое надо грызться… Свадьбу, думаю, лучше сыграть поскорее. Йерел, не возражаешь?

— Нет.

— Вы, Ричард, ведь понимаете, в чем проблема? Вы должны законно обеспечить безопасность Йерел и ее землям.

— Прекрасно понимаю.

— Так уж получается, что наши традиции…

— Наши традиции здесь абсолютно сходятся.

Мероэ пожал плечами:

— Тем лучше. Свадьбу придется играть в столице, в главном храме. Недели через две все будет готово.

— Верховный священнослужитель повесится. — Девушка фыркнула. — Или тебя повесит. Он так любит обстоятельные церемонии. А ты ему совсем не даешь времени на подготовку.

— Это мы посмотрим, кто кого. Главное, чтобы ты была готова. Верховный — мужчина, как-нибудь перетерпит эту мелкую неприятность. Извини, Йерел, мне, к сожалению, пора — дела. — Он подошел к ней и поцеловал в щечку. — Увидимся на твоей свадьбе. Не забудь подготовить платье, поторопи швей.

— Обязательно.

Консул поклонился и покинул залу. Правда, к дверям он двигался очень долго, поскольку каждый, кто оказывался у него на пути, считал своим долгом попрощаться с ним.

— Кто он тебе? — спросил Дик.

— Он? Друг моего отца. Очень близкий друг.

— Относится к тебе покровительственно. Считает, что должен занять при тебе место Тангайра?

— Вроде того.

— Ну что ж… Хорошо, когда тебе покровительствует сам консул.

— Он — в первую очередь консул. Глава. Даже ради меня он не станет постоянно прибегать к помощи армии Совета.

— Думаю, это не понадобится. Или ты подозреваешь, что кто-нибудь из соседей точит зубы на твои земли?

— Нет, пожалуй, — задумалась она.

— Тогда все в порядке. Пока с хозяйством справится даже Идилин.

— О чем ты говоришь? — Серпиана подняла брови. — Ведь здесь будешь ты. Ты сомневаешься, что справишься без Идилина?

— Я — справлюсь. Но меня здесь не будет. После свадьбы я должен на некоторое время вернуться в свой мир.

— Это еще зачем?

Дик смотрел на невесту строго, но вместе с тем мягко. Этот взгляд дал ей понять, что жених очень хочет убедить ее в правильности своей позиции, очень хочет, чтобы она поняла его. Но даже если этого не случится, он не отступит.

— Я должен помочь своему королю.

Девушка опустила глаза.

Пол был вымощен разноцветными мраморными плитками — рыцарь-маг убедился в этом, посмотрев туда же, куда так пристально вглядывалась его невеста. Серпиана молчала долго. На лицо ее упали волосы, и потому ни глаз, ни мимики видно не было. Он чувствовал, что в душе девушки бушует целая буря.

Но дочь главы Дома Живого Изумруда отличалась редким для женщины качеством — она сперва думала, а потом говорила. И чем сложнее было выбрать подходящие слова, передающие суть дела, а не чувства, тем дольше она молчала. Дик не торопил ее.

— Я не понимаю только одного, — сказала она. — Почему?

— Может, отложим разговор? — корректно предложил Дик, чувствуя спиной, что к ним начинают прислушиваться присутствующие. — Совет почти в полном составе — не слишком подходящая аудитория для первой семейной сцены.

— Разве предстоит сцена? — невозмутимо спросила девушка.

Он слегка пожал плечами, намекая тем самым, что не представляет, как пойдет дело.

Как бы там ни было, но гости, словно почувствовав, что им здесь больше не рады (или, может быть, у них, как и у консула, были срочные дела), стали сворачивать визит и потянулись прочь из замка Живого Изумруда — видимо, по домам. Рыцарь-маг догадывался, что они появились здесь главным образом затем, чтобы убедиться — дочь Тангайра и в самом деле жива, речь идет не о самозванке или какой-то ошибке. И теперь, когда все стало ясно, занятые лорды и леди вспомнили о собственных неотложных делах.

Дик чувствовал себя усталым, но учтиво прощался с каждым, стоя у дверей трапезной. Оттуда по короткому коридору и широкой мраморной лестнице маги спускались в заклинательный покой, где удобно и безопасно было создавать порталы — самые короткие пути домой.

— Ты входишь в роль, — заметила Серпиана, когда за последним гостем закрылась дверь.

Слуги убирали со стола посуду и сворачивали испачканные разноцветными пятнами скатерти. На них, как и на Идилина, который еще допивал вино из своего бокала, она не обращала внимания.

— Входишь в роль хозяина.

— Это дается мне нелегко, но я готов попробовать, — ответил Дик.

— Так ты объяснишь мне, зачем тебе нужно возвращаться в Англию?

— Во Францию, любимая. Мой король ведет войну именно там.

— Он больше не твой король. Это ты, если захочешь, сможешь стать его королем!

— Ана, прошу тебя, не говори ерунды.

— Меня зовут Йерел!

— Раньше ты меня не поправляла.

— Раньше все было по-другому. Дик, тебе больше не нужен дурацкий кусок земли, который король пообещал тебе за то, что ты годами проливал за него кровь. Клочок земли, Дик! Зачем он тебе нужен?

— Если б я служил ему только за землю, то бросил бы это дело еще пять лет назад.

— Четыре! Для нас прошло четыре года!

— Уже чуть больше. Но это не важно. Я принес ему присягу.

— Он никак не может заставить тебя ее соблюдать.

— Разве слово держат лишь под давлением обстоятельств? Разве я поступаю как мужчина потому, что это нужно постороннему?

— Дик, твой король — безумный убийца!

— Он — мой король. Остальное не так уж важно.

— Ты в самом деле так думаешь? — Ссрпиана заглянула ему в глаза. Он ответил ей спокойным взглядом, в глубине которого дремала неколебимая уверенность в своей правоте. — Ты в самом деле думаешь, что служить безумцу и жестокому чудовищу лишь потому, что он твой король, — достойное дело?

— Я не могу бросить своего короля в трудном положении.

— В этом положении он виноват сам! Он — плохой дипломат и плохой король!

— Он не хуже, чем все остальные короли.

— Да он — злобное чудовище! Как ты можешь! — Теперь девушка уже почти кричала.

— Если он погибнет, начнется дележ власти. Кровавая бойня, в которую превратятся два королевства — как минимум. Причем одно из них — моя родина!

— Ты потворствовал всем его безумным начинаниям! Да это хуже, чем самому совершать преступления!

— А ты никогда не думала, что нет ничего хуже, чем пытаться заставить дурного человека совершать добрые поступки? Когда злодей пытается идти против собственной природы, небо бледнеет от ужаса.

— Да о чем вы спорите?! — не выдержав, вмешался Идилин.

Они замолчали, глядя друг на друга с недоумением. На какое-то время оба и в самом деле забыли, о чем вели разговор. Серпиана смотрела на Дика укоризненно, он на нее — с едва сдерживаемой улыбкой. Уж слишком нелепой была ситуация — они с таким серьезным видом обсуждали вопрос, который был им для себя уже решен, да и его невеста давно все знала заранее.

— Действительно, о чем мы спорим? — спросил он ее.

— Дик… Не надо помогать Ричарду. Он мерзавец.

— Ага.

— Что же тут смешного? — умоляюще протянула она. — Что?

— Ничего. — Рыцарь-маг не удержался и рассмеялся. — Извини, родная, но я тебе уже говорил: король Ричард не больший мерзавец, чем остальные монархи. Более того, поверь мне, он куда меньший мерзавец, чем большинство. В отличие от того же Филиппа-Августа, короля Французского, он обладает определенными этическими принципами.

— Какие еще этические принципы?! — возмутилась девушка.

— Ричард помешан на справедливости. Поверь, я общался с ним достаточно долго, чтобы понять это.

— Какая еще справедливость? — Эти слова Серпиана пролепетала растерянно, почти испуганно.

— Самая настоящая, радость моя. Жаль, что ты этого не заметила. Король Английский никогда не делает того, что не считает справедливым. Конечно, представления о справедливости у него довольно своеобразные. Но факт остается фактом.

— Да он разорил свой народ!

— Ричард считает, что подданные должны обеспечивать военные кампании своего государя. И заметь, он обдирает не только простолюдинов, но и богачей, и знать. Всех под одну гребенку. Это справедливо, не так ли?

— А золото, которое он вымогал с Танкреда де Лечче и Исаака Комнина?!

— Король считал себя обиженным. Основания у него были, так ведь? Не им придуман закон о денежной вире за обиду, не ему его отменять. Кроме того, этот закон куда лучше закона кровной мести, опасна?

Серпиана посмурнела и взглянула на жениха с такой злобой, что человек, плохо знающий ее, мог бы и испугаться.

— А бойня под стенами Акры? Полторы тысячи убитых!

— Во-первых, меньше, а во-вторых, касательно пленных с Саладином был заключен договор. Султан принял условия, а потом их не выполнил — так кто же виноват? Саладин сам предал своих подданных.

— Да ты вспомни, что о Ричарде говорят его же люди. С какой жестокостью он подавлял восстания, а?!

— Ричард считает, что высшей власти должны повиноваться. Даже я считаю, что так оно и есть.

— Ты смеешься надо мной?

— Нисколько. Просто пытаюсь быть справедливым.

— А как же быть с историей восстаний Ричарда против собственного отца? И, кстати, суверена? Или скажешь — это неправда?

Дик пожал плечами и отвернулся. Он встретился взглядом с Нарроеном — тот смотрел на будущего супруга своей госпожи с явным любопытством. Похоже, рассказ о чужом короле не на шутку заинтересовал его, а спор еще больше подогрел интерес. Он подошел ближе, неся в одной руке бокал, а в другой — блюдо с креветками, которое отказывался отдавать слуге, хотя тот и крутился рядом. Теперь, когда офицер стоял рядом, англичанин заметил, что в его бороде запутались крошки. Похоже, Идилин и в самом деле не привык пировать в обществе чопорных лордов и леди.

— Скажу, что правда. Но и здесь Ричард не отступил от своих принципов. — Дик смотрел на Нарроена и, казалось, рассказывал о своем короле ему. — Знаешь, Генрих был настолько же плох как отец, насколько хорош как правитель.

— То есть? — переспросила Серпиана. Ее заинтересовала беседа о Ричарде Львиное Сердце — как каждая женщина, она любила сплетни.

— Генрих произвел на свет с Альенор четырех сыновей и, как положено, каждого наделил землями. Но когда сыновья выросли, королю не пришло в голову, что надо бы дать им возможность распоряжаться в своих владениях самостоятельно. Представь себе, ты — граф Ктототам, тебе уже лет двадцать пять — возраст вполне зрелого мужчины, — но ты по-прежнему вынужден на каждую ерунду просить денег у папы. Генрих боялся своих сыновей и потому постоянно держал их под контролем. О каждом их шаге докладывали королю, за каждую мелочь требовали отчета. Подобные методы хороши, когда имеешь дело с пятнадцати- или шестнадцатилетним сыном, но взрослый человек от такого контроля начинает звереть.

— Да уж, — проворчал Нарроен. — Попробовал бы меня папаша держать под колпаком после двадцати.

— Первыми взбесились Генрих-младший и Готфрид. Ричард присоединился к ним позже. Он требовал только права распоряжаться своими собственными владениями, ничего больше. А когда Ричарду было уже за тридцать, случилось кое-что, переполнившее чашу его терпения.

— Что же?

— Была возобновлена помолвка Ричарда с Алисой Французской, сестрой Филиппа-Августа. А сразу после обручения Генрих прихватил невесту сына и увез ее в Англию. А сына отправил в Нормандию. Я ничего не придумываю, — добавил он, заметив недоверие в глазах Серпианы.

— Но как же это было возможно? — проговорила девушка и слегка покраснела.

— Вот так. Сам не знаю. Не представляю. Но когда между Филиппом-Августом и Ричардом разгорелась ссора из-за вновь расстроившейся помолвки, Львиное Сердце предложил предоставить королю Французскому доказательства, что его сестра не девушка. Филипп промолчал. Факты он тоже знал, ему не нужно было никаких доказательств.

— И что же тогда сделал твой король? — не выдержал Нарроен. Он наконец поставил блюдо на стол, и оно тут же исчезло. — Ну когда Генрих забрал его невесту?

— А что бы ты сделал? — повернулся к нему Дик.

— Я даже и не знаю… — Офицер задумался. — Я бы… Ну сам понимаешь, я человек не светский. Разобрались бы с папашей по-свойски. Сперва болтовней, потом, если б не помогло… Ну, наверное, морды бы друг другу побили.

— Ричард по натуре тоже не очень светский. Но морду папе бить все-таки не стал. Сперва поругались, а потом принц стал требовать, чтобы Генрих расторг его помолвку с Алисой и вывел войска из Пуатье — лена Ричарда. Тот довольно грубо отказал.

— Я думаю! — Идилин хрюкнул.

— И тогда Ричард повернулся к присутствующему там же Филиппу-Августу и принес ему присягу за Пуатье. — Дик взглянул на Серпиану. — Не понимаешь? Я разъясню. Формально он имел на это право. Пуатье — его лен, он мог им распоряжаться.

— Но земли сыну дал отец, — возразил Нарроен.

— Но за них Ричард не приносил присягу. Присяга как таковая лишь подразумевалась. Да даже если бы приносил. Это его земля. Сеньор обладает широким кругом прав в отношении своих владении. В самом крайнем случае его сеньор имеет право пойти на него войной. Но Ричарда это тогда не смущало. Военное разрешение скандала было неизбежным. Присягу он принес, и король Англии осознал, что дело пахнет жареным. Он собрал своих людей и удрал из замка. Предоставил сыновьям пока делить французские владения.

— Да уж…

— На самом деле Генрих отправился за войсками, и сыновья не могли этого не понимать. Терпение обеих сторон истощилось, и дело могло решиться лишь оружием. Так что, я бы сказал, в этой ситуации мой король виноват ровно наполовину, а может, и меньше. Да и вообще жизнь — штука сложная. Сразу и не скажешь, кто более виноват…

— Как возвышенно, — проворчала Серпиана. — И к чему же мы пришли?

— К тому же, от чего ушли. К тому, что я собираюсь исполнить свой долг в отношении короля Ричарда.

— Ты сам признал, что он мерзавец.

— Да. Но он мой отец.

— Хорош отец. Да он хоть знает, что ты его сын?

— Знает. Я ему намекнул. Он понял.

— Он твою мать изнасиловал. Как ты можешь так говорить? Какой он тебе отец?

— Ну знаешь, подозреваю, что, строго говоря, изнасилования не было. Очень сомневаюсь, что моя матушка сопротивлялась. И потом, это их дело, а не мое.

— Дик, а меня ты любишь?

— Люблю. Но я обещал.

Серпиана вздохнула тяжело и печально. Можно было, конечно, продолжить спор, но тончайишм женским чутьем она ощущала: он все равно не отступится. После слов «я обещал» начинали действовать иные доводы — честь. И если она не хотела разрыва, следовало уступить под благовидным предлогом. Разрыва она не хотела.

— Ты еще не нагулялся. — Такой вывод она сделала, поразмыслив. — Хочется еще приключений. Правильно. — Дик попытался что-то сказать, но невеста ему не позволила. — Я знаю. И вот что — я по еду с тобой.

— Ана…

— Йерел! Меня зовут Йерел! И я отправлюсь с тобой. Я к тому моменту уже буду твоей женой. А жена должна быть вместе с мужем.

— Это может оказаться опасно.

— И что? Не собираюсь сидеть одна-одинешенька в каменной башне в поясе верности…

— Родная, ты же не подозреваешь меня в садизме?!

— Я образно. Короче — не собираюсь. Я отправлюсь с тобой, иначе… Ну не знаю. Что-нибудь произойдет. Например, мы поссоримся.

— Нет, не хочу. — Он поддался ее затягивающей игре и состроил обеспокоенное лицо. — Можно как-нибудь без ссоры?

— Бери меня с собой.

Идилин, прикрыв лицо бокалом с вином и развернутой ладонью, хихикал, изо всех сил пытаясь веселиться как можно тише.

— Ладно, придется. — Рыцарь-маг улыбнулся своей невесте. — Ни в чем не могу тебе отказать.