VI
Шредер вернулся в сарай. Оглядел спящих товарищей и лишь только потом подошел к царевичу. Обнял его по-отцовски и сказал:
— Если мне не удастся найти общий язык с разбойниками, они попытаются меня убить. Знайте же, живым я им не дамся, да и с собой на тот свет постараюсь, как можно больше прихватить. Вы же будьте готовы. Как услышите шум в доме, так сразу за оружие хватайтесь. Онегин, — обратился Христофор к денщику, — ты уж постарайся попробовать между делом Шипицына и Монахова разбудить. Дай бог, если удастся.
Вышел на улицу.
— Ну, — проговорил капитан, обращаясь к Фролу, — пошли, побалакаем.
Атаман, махнул рукой и вслед за братьями, отцом и Шредером направились к дому.
— Дай бог договоримся, капитан, — проговорил он, открывая дверь и пропуская всех вовнутрь, — дай бог.
Когда Христофор оказался в горнице, то понял, что угодил на пир. Пока они разговаривали на улице, старуха уже накрыла стол, который теперь просто ломился от яств. Тут и грибочки маринованные (вполне возможно, что и прошлогоднего сбора), и огурчики малосольные, да и капуста квашенная. Когда за стол братья сели, перед каждым оказалась кружка, наполненная доверху пивом.
«А нас им не стал угощать, — промелькнула у капитана мысль, — небось, и медовуха какая-то особенная. Может белены или еще, какой травки добавлено».
— Садись за стол, капитан, — предложил Фрол, — в ногах правды нет. Правильно говорю братья?
Братья закивали. Христофор отметил для себя, что сидят те по одну сторону стола. Фрол и старик в центре, младшие с боков. Капитан же на противоположной стороне в полном одиночестве оказался. А может и к лучшему? Грохнулся на лавку, пистолет перед собой положил, шпагу расположил так, чтобы при необходимости выхватить можно было.
От лучин в горнице светло. Братья тут же трапезничать стали. Младшие даже на капитана не взглянули. А тот сидит их разглядывает. Фрол вон в отца пошел. Лоб такой же широкий, ну а о кулачищах и говорить не стоит. Громадные. Переломил каравай. Один кусок отцу протянул, другой Шредеру.
Капитан из уважения взял, но есть не стал. Положил перед собой. Молвил:
— Не голоден я. Да и не для трапезы сюда пришел.
— Это само собой, — сказал Фрол, закидывая мякиш в рот.
«Интересно, — вдруг подумал капитан, — а сунутся ли разбойнички без указания атамана в сарай или нет? Хотя, — решил Христофор, разглядывая братьев, — вряд ли. Да и к тому же все-таки старик здесь пока хозяин, а не его дети».
Дед вдруг поднялся из-за стола, Шредер даже насторожился. Рука непроизвольно скользнула к пистолету. Старик это заметил и тут же на лавку опустился.
— Может медовухи! — предложил он.
— Накушались уже, — пробормотал капитан, касаясь пистолета.
— Эй, эй может полегче приятель! — воскликнул Фрол, но тут, же замолчал, увидев взгляд Христофора.
— Какой я для тебя приятель! — вспыхнул Шредер, — для вас я господин капитан.
— Потише, потише, — проговорил младший из братьев, — вы же, господин капитан, нам переговоры предложил, не мы. Будь мы шведами, и разговора с тобой вести не стали бы.
«Вот оно что, — подумал Христофор, — о войне они слышали. Или старик, в самом деле, не в курсе, или просто делал вид, что о событиях, развивавшихся в Ингерманландии, не знает. Хотя откуда об них знать, когда они ежедневно меняются. Вон и сыновья явились из дальнего похода. То, что про шведов им ведомо, точно не на Дону гуляли».
— Были бы вы шведами, я и разговаривать не стал. Прямо тут же на улице всех уложил.
— Ну, уж всех!
— Сомневаетесь? — спросил Шредер, протягивая другую руку к шпаге.
— Ты уж не горячись капитан, — молвил Фрол, — мы тебе верим. Мы и сами шведов на дух не переносим. Только что из Ингерманландии вернулись. Вот батя сказал, что на постое у него люди незнакомые, решили мы, что вы вороги. Тем паче, что кафтаны на вас не зеленые.
Насчет кафтанов старший соврал. Не говорил этого хозяин дома. Выдумал на ходу, когда увидел, что на капитане он фиолетовый. Да вот только капитан об этом знать не мог, вряд ли слышал он их разговор.
— Может хоть кваску, — вдруг проговорил старик.
— Неси свой квас, — согласился Христофор. — Но первыми пить будете вы.
— Хорошо капитан. — Согласился Фрол. — Не бойся — не отравим. Хочешь предложить дело, предлагай.
Старик принес семь кружек с квасом. Поставил на стол. Братья взяли свои и отпили. Шредер покосился на старика.
— Отпей сначала из моей, — то ли приказал, то ли попросил он.
Хозяин взял кружку и сделал глоток. Минут пять с него глаз не сводил капитан, и лишь убедившись, что квас не отравлен, стал пить.
— Мне нужны люди, что смогли бы довести наш отряд до Санкт-Петербурга!
— До нового города, что лично основал государь Петр? — поинтересовался младший.
— До его самого. Дело сложное, чай не простого человека сопровождать будете!
— А кого? — спросил младший настороженно.
— Меня. — быстро сориентировался Христофор понимая, что чуть не сболтнул лишнего.
Братья переглянулись недовольно. Что-то сомневались они, чтобы капитан их для себя нанимал. Может быть, один в поле и не воин, но этому пальца в рот не клади, глядишь всю руку, по локоть откусит.
— Тут дело такое, — вдруг замялся старшой, — нужно, нам с братьями это дело обмозговать. Чай не на прогулку собираемся.
— Хорошо, — согласился Шредер, поднимаясь из-за стола. — Подожду в сенях.
Уже в сенях он достал из кисета трубку и закурил. То, что решение будет принято в их пользу, капитан не сомневался. Не такие они русские люди, чтобы отказать человеку в помощи. Пойдут, конечно, не все, но пойдут.
— Ну, что братья делать будем? — спросил Фрол, когда дверь за капитаном закрылась.
— Решай сам! Ты у нас старший, — молвил Семен.
— Я конечно старший, но хочу и вас послушать. Может, ты отец что-нибудь скажешь?
— Что я скажу. — Проговорил дед. — Это вы когда-то против государя бунтовали. Вот и ходите теперь из-за этого в разбойниках. Сами знаете, не любит Петр вашего брата стрельца. Кажется мне, что дело сие не в сопровождении капитана. Из-за себя вряд ли он стал кого-то еще нанимать. Поэтому я бы посоветовал, поступить на службу.
— Отец? — воскликнул младший Глеб.
— Да, я ваш отец. Поэтому и прошу, чтобы слушались вы меня. Поступайте на службу, но в качестве награды требуйте прошение от государя, за все ваши прегрешения. Хватит уже по лесам шататься. Я уже стар. Не на кого хозяйство оставить. Вам бы о семейной спокойной жизни подумать.
— Хорошо, батя, — проговорил Фрол, — знать так тому и быть. И вы братья, сами просили, чтобы я все решил. Так я решил! И быть по сему! — Он стукнул кулаком по столу, отчего вся посуда подскочила. — Бать, позови капитана.
Дверь скрипнула, и появился на пороге старик. Тот погладил свою бороду и сказал:
— Входи капитан.
Шредер затушил трубку и вернул на место. Поправил кафтан и вошел в горницу.
— Мы согласны сопровождать ваш отряд, — молвил старший из братьев, — но нам хотелось узнать из-за чего весь этот сыр-бор. И мы должны поговорить об оплате.
Пришлось капитану рассказать кто они такие. Правда, что сопровождать разбойники будут сына Петра Алексеевича, умолчал. Мало ли что. Вдруг планы у них изменятся.
— Как наступит утро, выступим, — предложил под конец рассказа Шредер, но Фрол отрицательно помотал головой.
— Нам еще нужно троих подождать. К вечеру они точно приедут.
Пасмурно. Хоть ливень и кончился, ветер с Балтики так и не удосужился разогнать грозовые облака.
Синие мундиры, с желтыми воротниками и обшлагами, уже были не такими чистыми. По-прежнему монотонно и тоскливо пели флейты, и отбивали ритм барабаны. Десятки сотен ног, обутых в туфли месили дорожную жижу. Ржали лошади. Застревали в грязи колеса повозок и пушек. Темно синие, с желтым крестом знамена, развивались на ветерке. Вот только настроение опять было не веселое.
Впереди, в стороне на обочине наблюдали за всем этим в окружении офицеров — фельдмаршал и генерал-майор. И вновь они были не в духе. Кутался в плащ первый и иногда чихал. Второй курил трубку.
Понять их можно. Сначала ливень, а затем пожар, что вызвал переполох в лагере, вынудили их замедлить наступление. Штурм города — срывался. Упаси бог, если прознали русские об их наступлении. Уйдет из крепости сын Петра, поход будет провален. И тогда, тогда полетят головы.
Прохладно. Кутался в плащ Левенгаупт, чихал. И не понять офицерам — то ли простудился тот, то ли это из-за курившего фон Шлиппенбаха. Вольмар Антон загасил трубку и спрятал ее в кисет. Рукой подозвал к себе майора, приказал, чтобы тот выслал вперед взвод драгун. Офицер кивнул, пришпорил коня и исчез в длинной колонне идущих солдат.
Минут через пять мимо офицеров проскакал небольшой отряд из десяти всадников. Фельдмаршал проводил их взглядом и вновь чихнул:
— Ваше здоровье, господин фельдмаршал. — Проговорил фон Шлиппенбах.
Левенгаупт запустил два пальца в обшлаг мундира и извлек оттуда белоснежный платок.
— Спасибо генерал-майор, — проговорил он сморкаясь. — Надеюсь, что доставшее меня чихание, пройдет до начала осады.
— Пороховой дым — лучшее лекарство от простуды. — Сострил генерал-майор.
— Ваша, правда, фон Шлиппенбах, — молвил фельдмаршал, — ваша, правда. Лично я считаю, — добавил он, — баталия — это лучшее лекарство от всех болезней.
Офицеры дружески закивали, поддерживая главнокомандующего.
— Как вы думаете, господа? — продолжал между тем Левенгаупт, — Удастся ли нам взять цитадель?
От офицеров отделился самый старый, он выехал чуть вперед и сказал:
— Русские. Слабы. После Гродно, все время пытаются избежать сражения. — Тут офицер замялся, — Мне кажется… — промямлил он, и замолчал.
— Говорите Эрнст, — видя его не решительность, сказал фельдмаршал.
— Мне кажется, что русские отдадут Нарву без боя. Да еще и согласятся выплатить любую контрибуцию. (4)
Прописные истины из уст старого вояки. Прибегнуть к проверенным средствам никогда не поздно. Разместиться, встать, дать предупредительный залп из пушки, и только после этого отправить парламентера с барабанщиком. И тогда судьба города будет в руках бога. Если тот даст разум коменданту, то тот, увидев всю мощь их армии — сдаст цитадель без боя. Ну, а если этот глупец откажется, то он поймет — что такое шведская артиллерия.
— Ваши слова, — молвил фельдмаршал, — да богу в уши.
Пришпорил коня и умчался вперед. Пришлось и офицерам поспешить за ним.
А уже к вечеру шведская армия вышла к Нарве.
Утро принесло новые известия…
Несмотря на ненастную погоду, Егор все-таки решился поднять воздушный шар в воздух. Причем сделал он это вовремя. С помощью подзорной трубы ему удалось разглядеть движущиеся колонны шведской армии.
— Сколько у нас по твоему времени, для подготовки крепости к обороне? — поинтересовался у него Золотарев, когда тот доложил ему.
— По таким дорогам только к вечеру подойдут.
— М-да. Не густо, — вздохнул Андрей, встал с кресла и подошел к окну.
Эвакуировать из Нарвы жену и детишек уже поздно. Скорее всего, шведы, несмотря на плохие дороги, выслали разведывательный отряд, который будет перехватывать всех, кто покинет цитадель. Учтут осаду Нотебурга.
— Не густо, — вновь проговорил комендант, — что же делать. — Подошел к столу, взял трубку и закурил. — А вот, что, — выпалил он. — Значится так Егор. Берешь надежного человечка и отправляешь его в Ивангород. Чтобы соседи были в курсе, кто к нам движется. Ведь вряд ли шведы ограничатся только одной Нарвой. И еще, — Андрей взял паузу, — постоянно держите воздушный шар в воздухе, как это мы делали тогда под Архангельском. Для нас сейчас сведения о передвижении неприятеля — главное оружие. Как говорится: кто осведомлен — тот вооружен. А теперь ступай.
Егор, повернулся, чтобы уже уйти, но комендант на секунду его задержал.
— Скажи адъютанту, — проговорил Золотарев, — чтобы зашел.
Бывший денщик князя Ельчанинова, грезивший в детстве о море, а сыскавший свой удел в небе, вышел.
— М-да, — вздохнул Андрей, подходя к окну. — Надеялся, что дождь задержит продвижение неприятеля. Ан нет, не вышло. Жаль. Те несколько часов, что мы выиграли, ничего существенного нам не дадут.
Его заставил оторваться от наблюдения из окна окрестностей, скрип двери.
«Надо бы смазать», — подумал комендант, поворачиваясь.
На пороге стоял адъютант. Серый кафтан, коричневые штаны с белыми чулками, кудрявый парик, скорее похож на секретаря. И в этом надо признаться была доля правды. Паренек был из местных, то ли чухонец, то ли эстляндец. Андрей так и не выяснил, встретил его на третий день своего пребывания в должности коменданта, когда тот явился к нему с просьбой организовать похороны убитых во время резни местных жителей. Отказывать Золотарев не стал, выделил взвод из Белозерского полка. Уже позже до него дошли слухи, что Юстас Лемме, так звали паренька, оказался смышленый. А уже приблизительно через месяц, понимая, что в беспокойном хозяйстве города и крепости, ему, Андрею, одному без помощи не разобраться вызвал к себе паренька. Предложил должность адъютанта, тот согласился, но при одном условии — Юстас Лемме не должен носить военную форму. Не хочет — не надо.
— Нужно собрать всех полковников, плюс ко всему важных людей города. И сделать это нужно как можно быстрее, — проговорил Золотарев.
Лемме кивнул и ушел.
А вечером к крепости подошли неприятельские войска. Их уже можно было наблюдать в подзорную трубу прямо из окошка кабинета.
— М-да. — Произнес Андрей, прекращая наблюдение. — У нас в запасе осталась только ночь. Вряд ли главнокомандующий шведской армии, решится начать нападение ночью.
На всякий случай приказал, усилить посты. Береженого — бог бережет.
