Глава 8

Кто-то из солдат наломал сухих веток и сделал несколько факелов. Правда, сперва они не понадобились. Когда Дик добрался до конца узкого лаза, он сорвался вниз, но пролетел немного и упал на что-то упругое. Ноги обжег ледяной холод, и молодой рыцарь обнаружил, что стоит по колено в воде подземной речки. Темнота не была непроглядной, свет пробивался сквозь сотни мелких трещин и заставлял прозрачную, как чистейший хрусталь, воду играть и искриться. Корнуоллец посмотрел наверх, и ему стало дурно при мысли, что эта каменная громада, вся в трещинах, может рухнуть ему на голову.

Но зевать не следовало — из расщелины уже показался следующий воин и, не разобравшись, полетел в воду вниз головой, упав на то место, откуда рыцарь-маг едва успел отпрыгнуть. Брызги окатили Дика, а в следующий миг солдат вылетел из воды с диким воплем. Еще бы, она была холодна как лед. Конечно, ему так показалось потому, что в эту воду он ухнул сразу после того, как прожарился под щедрым кипрским солнцем. На берег подземной реки незадачливый купальщик выбрался проворней, чем Дик.

Речка оказалась совсем мелкой, чуть выше колена, но зато довольно широкой. На берегу, разложив вещи, ждали трое первопроходцев — солдат, который первым решился сунуться в темноту, Серпиана с цепочкой, обвившейся вокруг запястья, и Трагерн, невозмутимый, мокрый с головы до ног, но чрезвычайно довольный. Когда корнуоллец оказался рядом с ним, он почувствовал, что от него пышет жаром.

— Ты что, захворал? — спросил он с беспокойством, прикидывая, как можно в походе подлечить заболевшего друида.

— Нет. — Он понизил голос и прошептал спутнику на ухо: — Я сушусь.

— Отличная идея. — В голосе молодого рыцаря звучала легкая зависть. — Да уж.

От Трагерна валил пар, но на такую ерунду, конечно, никто из солдат не обратил внимания. Пока все выбрались из воды и убедились, что вещи уцелели, Серпиана, в одиночестве гулявшая по пещерке, должно быть, дожидалась, пока волшебная «змейка» сообщит ей, куда идти дальше. Она задержалась в одном из ответвлений пещеры и оттуда махнула рукой Дику.

— О, — заметил один из солдат. — Ваша волшебница нашла дорогу, сэр.

Пещеры, располагавшиеся анфиладой, оказывались то большие, то маленькие, иногда в них чувствовался ветерок, иногда становилось душно. Пробирались медленно, идя гуськом за Диком и Серпианой, которая то и дело поглядывала на запястье. За ними пристроился Трагерн — пожалуй, единственный из всех, кто совершенно не нервничал. Многие из англичан были в пещерах впервые, они нервно поглядывали на неровный свод, нависший над головой. Даже ветерок их не успокаивал, наоборот, пугал.

— Эта гора изгрызена пещерами, как кусок сыра, — проворчал один из солдат, нервно поглядывая по сторонам, словно ожидая, что из-за угла вынырнет с десяток свирепых киприотов, вооруженных до зубов. — Что за гигантские мыши тут потрудились? Как только эта гора еще стоит? Она уже должна рассыпаться.

— Замолчи, — оборвал его соратник, шедший впереди. Звуки в пещере и правда разносились очень далеко.

На ночлег остановились, когда кто-то из англичан заявил, что больше не сдвинется с места, а остальные не стали спорить. Уселись прямо там же, где стояли, пожевали то, что достали из сумок, и улеглись, завернувшись в плащи. Дик опасался, что огонь кто-нибудь все-таки может заметить, поэтому не разрешил разложить костерок, хотя кто-то из ребят прихватил с собой хворосту. Этой вязаночки хватило бы на один котелок каши, по ложке горячего каждому, зато все могли бы согреться. Но от проводника корнуоллец узнал, что в пещере нередко жили местные пастухи, держали там овец, мало ли куда они могли забрести и что увидеть.

Рыцарь-маг расстелил плащ в сторонке, уложил на него Серпиану и пристроился рядом.

— Далеко еще?

— Она не говорит.

— Кто — она? Цепочка? Разве она может говорить?

— Я ее создала и могу с ней общаться.

— Ты уверена, что мы идем верной дорогой?

— Конечно. Пожалуй, полпути мы уже прошли. — Она мягко прикоснулась к его руке. — Не волнуйся, мы благополучно доберемся до места.

Он мрачно смотрел под ноги, на мелкие камушки и песок, едва видные при свете догорающего факела.

— Все-таки что же такое магическое чует твоя золотая «змейка»? Не вляпаемся ли мы в очередную проблему?

— Если ты хочешь сам понять, что ищет моя цепочка, возьми и узнай.

Только она умела так улыбаться — таинственно, чарующе, маняще. Так смотрит с небес луна, так искрится озерная гладь, так шелестит под ветром листва, словно пытаясь подсказать ответ на самый важный вопрос. Но что за вопрос? Не каждый способен хотя бы просто задать его, но все мечтают однажды раскрыть разом все тайны, которые бережно хранит природа. Одна из величайших тайн мира скрыта в глазах и слабой нежной возлюбленной, именно эту тайну Дик желал постичь — и, к счастью своему, не мог.

— Как же? — У него внезапно сел голос, и раздался только шепот. Он смотрел на девушку.

Она отвела глаза и почему-то покраснела.

— Друиды объясняли тебе, что такое медитация?

Больше он не добился от нее ни единого слова.

Серпиана с внезапным раздражением заявила, что устала, завернулась в плащ и улеглась рядышком.

Вскоре уснули даже те, кому не спалось в столь непривычном месте, как пещера, а корнуоллец все не мог успокоиться. Наконец привстал, стараясь не потревожить девушку, оперся спиной о камень и закрыл глаза. Конечно, его учили медитировать, он даже пробовал разок, но не нашел в этом занятии ничего интересного или полезного. Может, просто в силу природной неуемности расслабленное сосредоточение и терпеливое познание мира давались ему с большим трудом. Но на этот раз все было иначе. Возможно, само место располагало к размышлениям и медитации, или наступил подходящий момент, но в глубину своего сознания, растворившегося в магической ауре места, рыцарь-маг ухнул, как в воду.

В глаза ему ударил свет — десятки, сотни факелов, тысячи свечей в руках, длинные одеяния мужчин и женщин, медленно бредущих по пещерам, негромкие песнопения, почему-то вызывающие мысли о мириадах бабочек, разом наполнивших воздух. Вспышка — и процессии нет, остались лишь фигуры трех девушек, танцующих с золотыми серпами. У них были длинные, до земли, волосы, и когда красавицы запрокидывали головы, локоны скользили по камню. Рубашки у девушек были прозрачными, гибкие молодые тела вырисовывались под ними так четко, словно никакой одежды и вовсе не было.

Но видение оказалось недолгим. На миг глаза застлала тьма, а потом появился берег моря, камень и сидящий на нем юноша в расстегнутом черном камзоле, в котором Дик с изумлением узнал Ричарда. В этот момент он видел его таким, каким, должно быть, тот был лет двадцать назад. Юный принц держал лютню и, перебирая струны, пел:

Дослушать не удалось, образ поглотила тьма, и он долго не видел вообще ничего, пока не понял: перед ним просто-напросто пещера. Как только эта мысль возникла в его сознании, он сразу обрел зрение — не прежнее, яркое, расцвеченное всеми оттенками, какие только возможны, а черно-белое, впрочем, вполне отчетливое.

Ему казалось, он идет через анфиладу больших и малых помещений, некогда промытых подземными водами. Пещера сменялась гротом, где камень по сторонам и над головой был усажен искорками кварца, а грот — новой пещерой с почти куполообразным сводом. Под сапогами поскрипывал песок, и посередине пещеры лунным камнем в оправе лежало озерцо, совершенно круглое, с большим валуном точно посередине. От этого места веяло старой магией, и корнуоллец решил, что здесь наверняка совершались какие-то языческие обряды, возможно, друидические, а может, и не только.

Он подумал было, что это искомое место, к которому и стремится цепочка-змейка. Но видение сменилось и повлекло его дальше, дальше, в темноту, к полуоткрытой каменной двери, утопленной в скале. За дверью были грубо вырубленные ступени, ведущие вверх и вверх, а куда — он не успел увидеть. Что-то толкнуло его, и рыцарь-маг пришел в себя на том же месте, где погрузился в медитацию. Перед ним с потешно озабоченным выражением лица стоял один из солдат и тряс его за плечо.

— Ну что такое? — недовольно спросил Дик, легко поднимаясь на ноги.

Солдат торопливо отступил.

— Да мы уж выступаем, — сказал он извиняющимся тоном. — Вы, должно быть, крепко заснули, сэр.

— Да, видимо.

Молодой рыцарь отряхнул одежду. Он чувствовал себя на удивление отдохнувшим, словно не занимался всю ночь невесть чем, а спокойно спал на мягком тюфяке под теплым одеялом.

Дик сделал вид, что ничего особенного не произошло, но в глубине души порадовался, что горит всего один факел и выражение его лица никому толком не видно. Должно быть, он выглядит глупо. Еще бы. На корнуоллца не произвели особого впечатления подсмотренные сквозь толщу прошедших веков обряды, и даже танцующие полуобнаженные девушки не тронули его так, как образ собственного отца с лютней в руках. Сколько же могло быть Ричарду в то время? Уж никак не больше пятнадцати. Как жаль, что удалось лишь подслушать песню, но не взглянуть ему в глаза.

Пришлось обойтись без завтрака, потому что припасы уже подходили к концу. Опять выстроились гуськом за Диком, рядом с которым, беззвучно ступая мягкими сапожками, шла Серпиана. Она прижимала руку с цепочкой к телу, но что именно делала с ней, чтоб узнать, куда поворачивать, корнуоллец по-прежнему не понимал.

Они уже прошли через несколько пещер, достаточно широких, чтоб по ним могли передвигаться огромные процессии, затем миновали грот, где камень по сторонам и над головой был усажен искорками кварца, переливающегося в свете факелов, а потом пещеру с круглым озером, камнем посередине и куполообразным сводом над ним. Несмотря на дисциплинированность, солдаты тут же побежали, поскрипывая песком под сапогами, попить свежей водицы — та, что была во фляжках уже прогоркла. Дик остановился подождать, пока они утолят жажду.

Камень в середине озера оказался не столь явственно магическим, как в видении, и Дик снова вспомнил о печати, которую ему предстоит снять. В мире, где чары под запретом, память о былом волшебстве быстро стирается. Если бы не иссякающие потоки силы, в этом месте, идеально подходящем для свершения обрядов и составления заклинаний, магию можно было бы буквально черпать.

— Эй! — окликнул рыцарь-маг, и довольные солдаты потянулись на свои места.

Продолжили путь. Но шли недолго. Вскоре дорогу им преградила прежде невидимая в темноте каменная стена, и Серпиана встала перед ней как вкопанная. Присмотревшись, корнуоллец узнал скалу, вспомнил дверь из видения — да, вот она, утопленная в камне, с маленьким, продолбленным на уровне глаз отверстием, только закрытая. Дик тут же оглянулся на спутницу — та смотрела на него.

— Что будем делать? — спросил он с тревогой.

Молодой рыцарь подергал бы дверь, если б было за что ухватиться. Наконец засунул в отверстие мизинец, потянул — никакого эффекта. Он ощутил пальцами, что отверстие конусообразное, с их стороны широкое, с той — совсем узкое. Дверь была необычайно толста; неясно, что за материал пошел на нее, если и дерево, то поистине каменной прочности.

— Что будем делать? — снова спросил корнуоллец.

Девушка в задумчивости изучала отверстие.

Потом стащила с запястья цепочку — та сопротивлялась, словно живая, — и стала запихивать ее в дырочку. Золотые звенья на конце яростно вертелись, цепь с трудом пролезала в отверстие. С той стороны должен был последовать звон — от удара о камень, но Дик ничего не услышал. Возможно, оттого, что дверь и в самом деле была очень толстой, плотно пригнанной — ни единой щели, куда удалось бы вставить лезвие ножа.

— И что дальше? — спросил один из англичан разочарованно. — Может, поищем другой путь? Или так и будет здесь куковать?

— Кукуй, если хочешь, — недовольно ответил другой.

— Ку-ку...

— Молчать! — вполголоса рявкнул молодой рыцарь, и ненадолго воцарилась тишина.

А в следующий миг дверь начала медленно открываться. Кто-то испугался, отпрянул, большинство же зазвенели выхватываемыми из ножен мечами. Но за дверью не оказалось ни души, только едва различимая в скудном свете золотая молния мелькнула по ступеням и исчезла впереди. В пыли, тонким слоем покрывающей пол с полустертыми следами кайла, отпечатался узкий извилистый след.

Широкие грубые ступени начинались не сразу за створкой, лишь через пять-шесть шагов. Свод можно было задеть головой, если идти выпрямившись. Скала буквально давила, и поднимать глаза было страшно. Дик решительно шагнул первым, за ним немедленно пристроилась Серпиана, потом Трагерн и дальше — все остальные. Кто-то ворчал, что следовало бы посчитать ступени и под это дело стребовать прибавку к жалованью.

— Под какое? — поинтересовался кто-то у ворчуна — надо отметить, не без яда в голосе. — Под то, что считать умеешь?

— Под количество ступенек, на которые придется карабкаться.

— Ну требуй, требуй, получишь в аккурат столько пинков в зад, сколько ступенек проползешь...

— Молчать, я сказал!

— Да, сэр.

Поднимались очень долго, два раза останавливались отдыхать. После второго привала, когда из рук в руки передавали бурдючок с водой, сидя прямо на ступенях, — больше было негде, — корнуоллец, что-то почуяв, велел загасить факелы.

Откуда-то сверху и спереди пробивался тусклый свет. Жестом велев остальным ждать, Дик, неслышно ступая, пошел вперед. Лестница, к счастью, была не винтовая (даже приблизительно не представляя себе, сколько еще карабкаться по винтовой лестнице, от постоянных поворотов в одну сторону и не видя точно, что впереди, можно было свихнуться), лишь иногда поворачивала то направо, то налево — и снова длинная череда ступеней. Как раз впереди, в трех десятках шагов, лестница делала такой вот поворот направо. Добравшись до него, корнуоллец извлек меч и осторожно выглянул.

Впервые за долгий путь наверх он увидел неподалеку небольшую и короткую ровную площадку, дальше снова начинались ступени — и ни души. Пространство над площадкой и следующими за ней ступенями пронизывало около десятка узких световых столбов, в которых плясали пылинки. Некоторые столбы были пошире, некоторые — поуже, но все они падали с внезапно вознесшегося над головой — рукой не достать, даже если встанешь кому-нибудь на плечи — потолка. Молодой рыцарь вышел из-за угла, огляделся и встал в один из световых колодцев.

Солнечный свет ослеплял. Дик зажмурил глаза и потянулся сознанием вверх, к источнику света.

Как оказалось, устроен он был очень искусно, чтоб по возможности дольше ловить и направлять внутрь скалы солнечный свет. Строители рассчитали, конечно, все до десятой доли дюйма. Пройдя через узкий конусовидный ход (продолжая видеть все вокруг так, словно и в самом деле возносился вверх), Дик обнаружил, что смотрит на чахлый кустик чертополоха, качающийся над световой шахтой в виде трещины — словно бы естественного происхождения. Оглянулся — сзади в паре шагов высилась стена из скрепленных раствором камней высотой в человеческий рост. Теми, что помельче, видно, укрепляли раствор. Несколько мгновений корнуоллец созерцал стену, а потом «вернулся» обратно в скалу.

Он сообщил ожидающим его спутникам, что впереди — световые колодцы, значит, осталось немного. Добавил также, что наличие колодцев говорит о том, что пока они находятся за пределами замка, поскольку из внутреннего дворика никто не проводит освещение в глубь скалы, следовательно, расслабляться рано, надо еще пробраться в замок. Солдаты посмотрели на своего командира с уважением: надо же, какой умный. Серпиана же, оказавшись рядом с ним, едва слышно прошептала:

— Что, пользуешься магией, чтоб произвести впечатление на окружающих? Фу, как не стыдно...

— Не знаю никакой магии, — с улыбкой ответил рыцарь-маг так же тихо.

Она фыркнула. Как Дик понял еще в Озерном крае, где учился у друидов, что заклинание выхода сознания из тела (в просторечии «путешествие за угол») относится к самым легким, осваивается едва ли не первым, вместе с приемами погружения в медитацию, поскольку родственно им. И хвастать тут, наверное, было и в самом деле нечем. Корнуоллец был так доволен потому, что прежде то же самое действие не давалось ему так легко и быстро.

Англичане миновали площадку со световыми колодцами и устремились вперед с удвоенным пылом, хотя, как их предводитель, прекрасно понимали — любые попытки открыть ворота следует предпринимать только ночью, в темноте. В конце концов, такова традиция. Но, по крайней мере, у заветной потайной двери удастся отдохнуть в ожидании назначенного часа.

Прямая лестница скоро перешла в традиционную, винтовую, это могло означать только одно — теперь по ней предстояло подниматься уже в толще донжона, к той самой потайной двери, за которой находятся покои владельцев замка. Скорей всего, Комнин занял как раз верхний этаж донжона — это самое безопасное место в замке. Чтоб добраться до него, атакующим нужно взять штурмом первую и вторую стены, оба круга обороны в самом замке, подступы к донжону и сам донжон, где уж никак не меньше трех этажей. За то время, которое враг потратит на этот трудный путь, где за каждый шаг придется платить кровью, хозяин замка двадцать раз успеет не торопясь собраться и уйти по потайному ходу.

Своих солдат Дик не потащил на винтовую лестницу, оставил внизу — незачем, и так ясно, что до вечера еще далеко, ни к чему лишний раз шуметь. Но, видя, как нервничает Серпиана, позволил ей идти. Она с готовностью побежала за ним к подъему. Снова при ней не видно было ни меча, ни лука, окружающие почему-то не обращали внимания на все эти странности. В этом корнуоллец чувствовал влияние магии.

Но если бы кто и заметил, в те годы еще не существовало Священного трибунала инквизиции, члены монашеских орденов не запугивали мирных жителей страшными историями о гибельном чародействе. Причем мужчины считались куда опасней женщин, к женщинам-чародейкам относились вполне терпимо, потому что считали их травницами-лекарками. На всякий случай немного опасались, конечно, селили подальше в лесах, заглядывали только по важным делам, но при этом берегли. Чем суеверней был человек, тем больше он полагался на разного рода заговоры, амулеты и гадания. А более суеверных людей, чем солдаты, можно найти разве что среди моряков. Солдат присутствие колдуньи в их отряде скорей успокаивало. Раз умеет находить дорогу в пещерах, значит, наверное, и лечить может, и заговорить на удачу, и предсказать судьбу.

Сперва винтовая лестница была широкой, так что Дик и Серпиана могли подниматься бок о бок, потом стала уже. Но это не мешало им разговаривать.

— Где там твоя «змея»? — шепотом спросил корнуоллец (мало ли какие отверстия есть в стенах, мало ли кто находится с той стороны).

— Она впереди. Ждет меня. — Она помолчала. — Ты пребывал в медитации. Узнал, что за предмет ищет моя «змейка»?

— Не успел. Меня «разбудил» солдат.

— Жалко.

— Так ты сама не знаешь?

— Нет.

Он велел ей замолчать, и дальше они поднимались в тишине, нарушаемой лишь скрипом песка под сапогами.

Донжон оказался четырехэтажным, то есть довольно высоким. Винтовая лесенка закончилась короткой площадкой, упирающейся в простую деревянную дверь, не имеющую ни ручки, ни замочной скважины, но зато с двумя смотровыми отверстиями, должно быть, как-то замаскированными с той стороны. Дик подошел к двери едва ли не на цыпочках и приник к одной из них.

Ему была видна, конечно, малая часть залы — устланный коврами пол, гобелены и занавеси, изящное кресло, вернее, половина кресла. И какие-то подозрительно знакомые звуки. Не выдержав искушения, рыцарь-маг закрыл глаза и, отпустив сознание, еще разок «заглянул за угол». Помедлил и вернулся в тело.

— Император там, — прошептал он на ухо Серпиане (девушка как раз подошла поближе и прижалась к жениху). — Но он очень занят.

Девушка прислушалась к едва доносящимся до нее звукам и улыбнулась.

— Что, развлекается с какой-нибудь фрейлиной своей супруги?

— А мне это неинтересно. Но разнообразные величества, как правило, исполняют супружеский долг по ночам. Значит, ты права. — Корнуоллец с досадой прислушался. — Вот нашел время. Не мог быть где-нибудь на совете или еще где. Придется ждать, пока он натешится.

— Зачем?

— Затем, что хочу посмотреть, как эта штука открывается. Не стоит ее высаживать — слишком много будет грохоту.

— Дверь наверняка открывается с той стороны.

— Боюсь, Комнин нам не откроет, даже если очень вежливо попросим. И потом, разве мы с тобой не маги?

Серпиана сдержанно улыбнулась и отодвинула Дика от смотровой щели. Приложила к ней ладонь, напряглась — и звуки стали гораздо отчетливей. Теперь по страстным стонам красавицы молодой рыцарь решился бы, наверное, определить ее возраст. Совсем юная, похоже.

— Зачем? — спросил он у спутницы. — Тебе что, интересно послушать? Было бы что.

— А вдруг будет? Тем более это заклинание одновременно глушит все звуки здесь. Давай, можешь возиться с замком, а я поищу свою «змейку».

Он улыбнулся ей и занялся осмотром периметра двери. Скоро стало ясно, что замок располагается не на двери, а в стене, и, видимо, существует некий механизм, отодвигающий язычок замка, но не со стороны винтовой лестницы. Значит, либо вышибать (а дверь крепкая), либо опять пускать в ход магию.

Дик чувствовал, что устал. Источник, из которого он мог черпать силы, остался в долине Лимассол. Злоупотреблявшему своим даром молодому рыцарю при одной мысли о каком-нибудь сложном заклинании для отпирания двери стало дурно, захотелось присесть на ступеньку, а еще лучше прилечь. Поколебавшись, он опустился на пол и стал разглядывать преграду из этого положения, рассчитывая, го в голову придет какая-нибудь идея. А если нет, лучший способ с блеском открыть дверь — набраться сил и продумать необходимую формулу.

Серпиана тем временем вела себя еще более странно. Она стащила куртку, закатала рукава рубашки и, нагнувшись, стала водить ладонью по полу, по всем неровностям и следам кайла. Постепенно добралась до стены, выпрямилась и несколько мгновений разглядывала ее. Потом ударила кулаком. Под крепкой женской рукой что-то треснуло, и оказалось, что тонкий деревянный щит, припорошенный пылью так густо, что по цвету и текстуре, особенно в полутьме, не отличался от камня, прикрывал небольшую нишу. Дик вскочил на нога и первым делом прильнул к смотровой щели. Внутри ничего не изменилось, даже характер и ритм звуков остался прежним. Судя по всему, у императора и его юной любовницы дела шли на лад.

— Не услышат? — все-таки уточнил корнуоллец.

Девушка рассматривала остатки тонких оструганных досочек, потом стала их вынимать.

— Я же говорю тебе, нет, — ответила она, возясь с нишей. — Остроумно сделано. Оказывается, щит легко вынимался.

— Ты прямо как я. — Из предосторожности он рассмеялся как можно тише. — Сперва лупишь, потом думаешь.

— Я больше не буду. — Она заглянула внутрь. — О, посмотри.

Он подошел поближе и увидел в нише окованный железом сундучок с витой ручкой, а на нем — свернувшуюся змеиным клубком золотую цепь. На звене, поднявшемся над крышкой сундучка им навстречу, молодой рыцарь разглядел даже поблескивающие глазки. Он не задумывался, в самом ли деле видел их или ему только показалось. Не это было важно. Главное, что украшение продолжало вести себя, как настоящая змея.

— О, она нашла таинственный артефакт? — обрадовался он.

— Нет. Если бы нашла, снова стала бы простой золотой цепочкой. Но, похоже, она обнаружила что-то заслуживающее ее внимания. — Серпиана протянула руку, и «змейка» снова обвилась вокруг ее запястья. — Доставай.

Корнуоллец с трудом вытащил из ниши сундучок, поставил на пол и, примерившись, сбил замок. Поднял крышку.

Сундучок был полон драгоценных камней. Крупные, мелкие, в оправе и без, ограненные и необработанные, они лежали внутри горой и мягко поблескивали в свете, пробивавшемся через щели и небольшое отверстие в потолке, видимо, ведущее под крышу.

Дик задумчиво хмыкнул и достал из сундучка рубин. Повертел в пальцах, подбросил в воздух.

— Правильно, — сказала девушка. — Ты выбрал именно то, что надо. Это яхонт.

— Это рубин, родная.

— Нет, родной, это не просто рубин. Это еще и драгоценный камень, пригодный для изготовления из него магического артефакта. Мы называем такие яхонтами. Для простоты. — Девушка довольно равнодушно покопалась в несметных сокровищах. — Наверное, тут таких несколько. Потому «змейка» и заинтересовалась сундучком.

— А как она туда проникла?

— Куда?

— В нишу. На деревянном щите не было никаких проломов. Ни одной щели. Как?

Серпиана пожала плечами:

— Спроси у нее.

— Спасибо, родная. Хороший совет. — Он покачал головой и снова посмотрел на сундучок. — Так, есть два варианта. Можно отдать найденное королю. — Краем глаза он заметил, что Серпиана поморщилась. — Согласен, я тоже считаю, что Ричарду эти твои яхонты ни к чему. И, судя по состоянию щитка и сундучка, он вряд ли принадлежит Комнину. Вряд ли император даже знает о его существовании, иначе забрал бы себе, верно?

— Верно.

— Значит, это наша законная собственность. Мы ее нашли... Родная, у тебя есть в запасе какой-нибудь способ спрятать эти сокровища?

Она ненадолго задумалась, а потом потянулась, провела руками по телу, и в ее пальцах в какой-то момент оказались лук и меч — именно те, что появлялись и исчезали каждый раз, когда было нужно. Поколебавшись, девушка положила оружие у своих ног, потом еще раз поводила руками и бросила рядом кожаный колчан со стрелами. Еще несколько манипуляций — и девушка-оборотень без видимого напряжения подняла сундучок (без магии дело не обошлось, подумал Дик) и прижала его к груди.

— Не тяжело держать? — тревожно, боясь, что она надорвется, поспешил спросить рыцарь.

— Что — тяжело?

Ее руки были пусты. Она таинственно улыбнулась, и Дик не стал задавать ей вопросов — магия, которой так легко пользовалась его невеста, была ему пока еще не по зубам.

А звуки, которые доносились из покоев императора, перестали быть забавными и стали раздражать. Судя по всему, у Комнина и его любовницы дело шло к завершению. Заклинание усиливало звуки, они были такими громкими, словно корнуоллец стоял прямо у постели шумно развлекающегося кипрского правителя. Молодой рыцарь начал с досадой коситься на смотровые щели и, наконец, не выдержал, гаркнул:

— Да заткнитесь вы, оба!

— Они тебя не услышат. — Серпиана залилась смехом.

— Ва... ваше императорское величество! Ваше... ваше императорское величество!

Дик с недоумением оглянулся, но через пару секунд понял, что и этот приглушенный голос доносился с той стороны двери, из покоев. Он прильнул к смотровому отверстию, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, а если не увидеть, то хоть угадать, в чем дело.

— Пошел вон! — прорычал император, и что-то тяжелое с грохотом ударилось в стену. Видимо, Исаак все-таки был не слишком занят, раз нашел возможность швырнуть в слугу то ли канделябром, то ли бронзовой вазой.

— Ваше им...

— Ты еще здесь?!

— Государь, к замку подходит армия.

— Чья?!

Сдавленно пискнула девушка, которую Комнин, видимо, с силой оттолкнул прочь, а потом она мелькнула в ограниченном узкой щелью поле зрения корнуоллца — наверное, кинулась за одеждой, разбросанной по всей зале. Действительно молодая, длинноногая и довольно красивая, со шлейфом густых волос, прикрытая только простыней, в спешке прижатой к груди. Молодой рыцарь невольно пожалел, что смотровое отверстие такое маленькое.

— Чья армия? Да говори же ты, идиот!

— Под знаменем со львом, ваше императорское величество.

— Плантагенет!

Дик оглянулся на Серпиану, она многозначительно посмотрела на него. Дальше происходящее в покоях императора их уже не интересовало. Раз король Английский появился в долине Килани, значит, все идет как надо. Оставив девушку слушать, не будет ли в спальне Комнина сказано еще что-нибудь важное, молодой рыцарь спустился по лестнице и сообщил своим солдатам, что король Ричард как раз осадил замок, и план их конечно же удастся, в этом нет сомнений. Англичане приободрились.

Предстояло ждать ночи.