Глава 24

Он по колени ушел в кучу какого-то зловонного мусора. Едва сумел развернуться — справа был неопрятный забор из очень странного грязно-белого камня, обколотого и изрисованного надписями. Поблизости Дик увидел нескольких людей и торопливо наложил на себя заклятие, которое должно было позволить ему понимать их, а им — его. Слева тянулась широкая дорога с двумя колеями, глубоко вдавленными в порыжелую землю, дальше росли несколько чахлых деревьев, а за ними к небу поднимались какие-то жуткие серые каменные коробки с десятками окон, такие высокие, что у Дика захватило дух.

Впрочем, почти сразу у него перехватило дыхание уже по другой причине. Воздух чужого мира обрушился на него, как пустынный самум, он оказался пыльным и тяжелым, нес какую-то непонятную удушающую вонь. У молодого рыцаря защипало в носу, мгновенно выступили слезы, и он разозлился на самого себя. Увязая в мусоре, рыцарь-маг выбрался на дорожку и отряхнул штаны.

Один из проходивших мимо людей остановился, с любопытством глядя на Герефорда.

— Эй, мужик, ты что, из театра сбежал? — Он посмотрел на меч, который Дик держал в руке, и принял вычурную позу с красиво отнесенной в сторону рукой. — «О, бедный Йорик!»

От человека сильно пахло скверным вином.

Рыцарь-маг коснулся груди и убедился, что ему и в самом деле не показалось: камень, который Серпиана нашла в Килани, разлетелся на осколки. От рубина осталась только цепочка. Он стащил цепочку и, повертев в пальцах, сунул за пазуху.

А потом, почувствовав что-то, отскочил в сторону, и из воздуха вывалился Далхан Рэил. Он был встрепан, длинное одеяние пришло в беспорядок, но в руке блестел давешний меч, казалось, «помолодевший» на сотню лет — он больше не выглядел так, словно только что был найден и очищен от земли. Клинок матово поблескивал, а по долу пробегали холодные искры. Едва появившись на дороге, Рэил немедленно атаковал Дика.

Человек, говоривший о каком-то Йорике, произнес еще несколько слов, которые молодой рыцарь не смог толком понять даже с помощью заклинания, сообразил только, что это, видимо, ругательства.

Далхан швырнул в противника заготовленную пригоршню заклятий. Но заклинания эти растаяли уже в полете. Изумленный рыцарь-маг внезапно осознал, что окружающий его мир практически лишен магической силы — лишь какие-то бедные искорки пронизывали воздух. «Должно быть, этот мир тоже был запечатан», — подумал он. Мир, где почти не было магии, всосал энергию брошенных заклинаний, как истомленный от жажды человек втягивает в себя воду.

Молодой рыцарь и верховный жрец культа Зла скрестили мечи, и воздух наполнился лязгом и звоном. Мечи летали так быстро, что порой превращались в размытые серые полосы. Дик чувствовал, что начинает уставать: на него дурно действовал и этот запах, и эта удушающая пыль, и это отсутствие магии... Казалось, он постепенно слепнет: ни Далхана, ни случайного зеваку не окружали больше радужные магические ореолы, и мир потерял половину своих красок. Нет, с обычным зрением у молодого рыцаря все было в порядке, но, потеряв магическое, он почувствовал себя обделенным.

Так вот что всегда знал Гвальхир! Вот на что он намекал! Вот каким беспомощным чувствует себя человек, одаренный магическими способностями, но лишенный магии...

Отовсюду к дороге собирались зеваки, Дик ненадолго отвлекся от поединка с Далханом и обнаружил, что и возле кустов, и в траве, и даже на куче мусора появились любопытные. Кольцо вокруг сражающихся сжималось.

— Эй, ребята, вы что, горцы? Должен остаться только один? — крикнул кто-то из зевак. Остальные рассмеялись.

— Да они, наверное, из тех чокнутых, что играют в ролевые игры!

Дик почувствовал, что его это раздражает. Он отскочил от Далхана и попытался собраться с силами, чтоб переместиться куда-нибудь еще. Как ни странно, Рэил не стал мешать ему или использовать промашку противника — он и сам отступил на шаг, а потом обвел толпу белым от ярости взглядом.

Некоторые развернулись и пустились наутек. Но двое молодых людей лишь переглянулись.

— Эй, парень, ты гляделки-то не лупи, — бросил один из них небрежно. — А то твою железяку запихнем тебе в задницу. И провернем. — И сунул руку в карман.

Дик лениво покосился на них. Они выглядели крепкими, но ему-то была знакома такая порода. Эти ребята крепки, пока не столкнулись с чем-нибудь действительно страшным. Тогда они растекаются лужицей и норовят скрыться с глаз долой. Толку от таких вояк немного. А теперь, когда лицо Далхана превратилось в ледяную маску, он и вовсе готов был их пожалеть. Он слышал, что люди, поклоняющиеся сатане, отличаются еще и тем, что ничего никому не прощают. И никогда ничего не пропускают мимо ушей.

Пока Рэил складывал слова проклятия, Дик нащупал бьющуюся жилку магической силы и воспользовался ею. В следующий миг он погрузился в иное пространство, с облегчением распрощавшись с этим несуразным миром и Далханом Рэил, увлеченным собственными делами.

Следующий мир был погружен в темноту, и сперва молодой рыцарь решил, что он и вправду ослеп. Заклинание ночного зрения вспомнилось как по заказу, и, пробормотав его, Уэбо понял, что со зрением все в порядке. Просто мир, в который он перенесся, не освещался ни звездами, ни луной. Небо было аспидно-черным, непроницаемым, как бархатный занавес, и Дик понял, что так здесь и бывает по ночам. А может, и не только ночью.

Тем не менее, тут росли деревья, трава и кусты и даже, кажется, зеленели. Уэбо стоял по колено в осоте и сныти и никак не мог досыта надышаться свежим, пахнущим смолой воздухом. Смола... Значит, здесь есть сосны. После удушающей пыли и вони предыдущего мира, когда Дику казалось, что его легкие охватывают раскаленные обручи, чистейший воздух этого мира показался ему сладостным, как прохладная ключевая вода жарким полднем. Поистине, возможность дышать — настоящее чудо, особенно если ты способен это оценить. А после удушья возможность вдохнуть глоток ароматного ветра дороже, чем все сокровища мира.

Он сделал несколько шагов по густой траве и подошел к краю холма — склон обрывался прямо в реку. Молодой рыцарь не видел движения воды, но чувствовал, что речка эта довольно бурная. Странно, конечно, что заклинание ночного зрения работает так плохо.

Оскальзываясь на влажной земле, Дик спустился к воде и тщательно умылся. Ему казалось, он смывает усталость, которую принес из предыдущего мира, на самом же деле — всего лишь пыль и копоть. Потом вдоволь напился — вода была чистой, холодной и ароматной. Он ополоснул руки по локоть и поднялся обратно на холм.

Постепенно становилось все лучше видно и лес, и реку, и холмы на противоположном берегу, но небо не побледнело, и ничто не предвещало рассвета. Вместо этого на плотной бархатной черноте небосклона стали постепенно высыпать звезды. Их становилось все больше и больше, пока небо не стало совсем знакомым. Подобное Уэбо наблюдал на родине, на берегу моря или в горах. Ночное зрение стало отчетливей, и Дик стал видеть почти как днем, только в черно-белом цвете.

Он привел себя в порядок, затянул пояс и убрал меч в ножны. В глубине души Дик надеялся, что Далхан потерял его след или вовсе остался в том неуютном мире, где достаточно израсходовать весь запас своих сил — и застрять там надолго, если не навсегда, просто потому, что не хватит энергии открыть путь куда-то еще.

Впрочем, Дик понимал, что рассчитывать на такую удачу нельзя: опытный Далхан сумеет избежать подобной ловушки.

Мир, в котором находился рыцарь-маг, был напоен магией, но магией необычной. Обилие силы удивило Уэбо, и он попытался прислушаться к ней.

Да, магии здесь было много. Слишком много. Энергии разных оттенков, которые в других мирах занимали каждая свое место, здесь переплетались и зачастую сливались воедино. Пройдя несколько десятков шагов вдоль реки, Дик почувствовал сильный поток этой смешанной энергии и вступил в него, ощущая, как внутри что-то расправляется и обновляется. Ушла головная боль, ушли неприятные ощущения в груди, запульсировал, проявляясь на запястье, серебряный браслет с серпом, змеей, пучком колосьев и рунами огама. Когда рыцарь-маг вынул из ножен клинок лорда Мейдаля, он увидел, что металл снова переливается, как и раньше, а полоска дола из серебряной стала золотой.

Над горизонтом за спиной Дика медленно поднималась луна, и перед ним легла длинная тень. Он чувствовал тепло, поднимающееся от земли. От обилия силы, наполнявшей его тело, слегка кружилась голова, ломило усталые мускулы, но ощущение было приятным.

— Хей! — услышал Уэбо, обернулся и увидел конного, приближающегося к нему от леса. — Что ты здесь делаешь? Это мой поток!

Конник выдернул меч и, ничего больше не говоря, поскакал на чужака, занося над головой оружие. Молодой рыцарь понял, что, кажется, вступил на чью-то чужую территорию и сейчас поплатится за это. Разумно: в мире, где уровень магической энергии постоянно находится на высоком уровне, магические источники и потоки, само собой, поделены. «Вот как случается, если попадаешь в какой-нибудь мир, ничего о нем не зная», — подумал Дик, выдергивая меч и берясь за него поудобнее.

В следующее мгновение что-то охватило молодого рыцаря петлей и рвануло назад. Он потерял равновесие, упал — и полетел куда-то.

Полет продолжался долго. Инстинктивно Уэбо наложил на себя защитное заклинание — самое мощное из тех, что вспомнил с ходу. И, как оказалось, правильно сделал.

В глаза ударил яркий свет, и молодой рыцарь зажмурился.

Он и так понимал, что его выдернули из «ночного» мира магией, и вряд ли ради его спасения. Конечно, это сделал Далхан, видимо, выбравший для схватки более подходящий мир. Спиной вперед молодой рыцарь влетел в заклинание, и оно раскололо поставленную защиту, словно тонкостенный стеклянный сосуд. Впрочем, само заклятие тоже лишилось силы, и в звоне мелких осколков, неразличимом для обычного слуха, но ясном для слуха магического, пропала надежда Далхана одним махом справиться с противником.

Кажется, он еще не отказался от надежды захватить королевского бастарда живым.

Дик упал на камни, но ловко перекатился и рывком поднялся на одно колено. Меч в его руке отражал свет солнца, высоко вознесшегося над головой. Далхан ждал в шаге от него, держа свой клинок в опущенной руке, словно и не желал биться.

Они стояли на плоском и гладком, словно отполированном, плато на вершине горы. Цепочка гор с плоскими вершинами тянулась с запада на восток, вдоль русла пересохшей реки, и здесь не было ничего, кроме скал, земли, прокаленной до бурой рыжины, неба и жаркого солнца. Да их двоих.

— Ты талантливый юноша, Ричард, — устало сказал Далхан. — Я не хочу тебя убивать. Ты можешь хоть сейчас обдумать мое предложение. Поверь, компенсировать потерю магической власти я сумею. Неужели возможность создавать заклинания стоит самой жизни?

— А почему нет?

— Это глупо, Ричард. Ты прекрасно много лет жил без магии. И теперь вдруг заявляешь подобное?

— Почему, скажи на милость, я должен тебе довериться?

— Разве я не доказал, что не желаю твоей смерти?

— Ты мне доказал только, что тебе от меня что-то нужно.

— Не глупи. Если бы я хотел убить тебя, я бы это уже сделал.

— Попробуй.

Далхан пожал плечами.

— Худший грех человеческого существа — самоуверенность. Да, юноша, самоуверенность.

Он напал на Дика без предупреждения, с ходу, и если бы не огромный воинский опыт молодого рыцаря, тот, возможно, и попался бы. Меч лорда Мейдаля встретил клинок Рэил в дюйме от головы Уэбо, не защищенной даже шлемом. Шлем остался у седла, вспомнил Дик.

Облик главы культа Сатаны начал меняться. Нет, лицо и очертания фигуры остались прежними, но длинное одеяние вдруг оказалось под доспехом — цельнометаллическим, кованым, напоминающим броню рака. Толстый нагрудник, выпячивающийся панцирем черепахи, переходил в подвижные наплечники, а ниже — в широкие набедренники и латную юбку. Наручи представляли собой шарнирно соединенные рукава от плеча до запястья, где соединялись с коваными перчатками.

«Какой нелепый доспех, — подумал ошеломленный Дик. — В таком, наверное, ужасно неудобно двигаться». Но, понаблюдав за тем, как Далхан размахивает мечом, сделал вывод, что доспех не настоящий — это просто заклинание.

Он наложил на себя защиту и тут же обнаружил, что закован в такие же точно невесомые, но цельные латы, как и его противник. Только цвет был иной — если металл на доспехах Рэил светился ледяной голубизной, то у рыцаря-мага они были окружены золотой кромкой, сияющей, как расплавленный металл. Двигаться в них было так же легко, как и без них. В голову Уэбо пришла мысль, что, должно быть, магический фон этого мира странным образом преобразует заклинание в зримый образ. Его позабавила эта мысль, и для проверки он швырнул в Далхана импульс огненной энергии — заклинание настолько простое, что искусный маг просто постыдится пользоваться таким.

В сторону Рэил свистнула объятая огнем стрела. Далхан отбил ее с презрением левой ладонью, защищенной сияющей латной перчаткой. Дик прочел еще одну формулу — ту, что должна была обеспечить ему удачу. Золотая кромка его доспехов ярко вспыхнула и стала немного пошире. Словно в ответ латы служителя Зла просияли бледным холодком, полыхнувшим зловеще.

Предположение верно, понял молодой рыцарь. Что ж, тем проще. Странно, что Далхан не нашел более удобного места для того, чтоб сразиться в поединке. Он еще раз пожалел об артефакте, погибшем под давлением заклятия. Оставалось лишь надеяться, что у Рэил не будет ни сил, ни возможности применить что-нибудь подобное.

Мир «зримой магии», пожалуй, был не таким уж дурным выбором Далхана. Пустыня вокруг была напоена дыханием смерти. Эта энергия не только ощущалась Диком как чужеродная — его, пожалуй, вполне могло начать мутить с нее, как с дурной еды. Но рыцарь-маг пока не чувствовал необходимости пополнять свои силы. Постояв совсем недолго в магическом потоке «ночного» мира, Уэбо напитался энергией, как губка. Клинок в его руке был также полон силы и был готов служить. Лишь теперь, сражаясь не на жизнь, а на смерть с очень умелым мечником, Дик чувствовал, как велик в этом клинке запас заклинаний. Меч лорда Мейдаля не ждал приказа — он сам начал действовать.

И первым делом окутался огненной дымкой: только пламя быстрее и надежнее всего уничтожает лед.

Поединок был магический, но выглядел он как схватка на мечах. Сражались двое закованных в сплошные латы рыцарей, один из которых был как язык пламени, а другой — кусок льда. В нужный момент Дик тут же вспоминал подходящее заклинание или изобретал новое.

Заклинания, подсказанные друидами, наверное, не очень подходили для схватки с главой сатанинского культа. Но Дик не стеснялся пользоваться даже их идеями. В какой-то момент его клинок превратился в трехметровый огненный кнут, поросший огненными листьями и потому очень похожий на лиану. Им рыцарь-маг принялся хлестать врага, норовя попасть по ногам. Далхан заставил кнут-лиану увянуть, и она рассыпалась золой, вновь превратившись в меч.

Рэил тоже не сдавался. В какой-то момент из камня под ногами рыцаря полезли ледяные пики, поблескивающие, словно стальные. Короткое заклинание — и Дик принялся топтать их ногами. Огромные ледяные иглы рассыпались осколками под его сапогами. В ответ Уэбо окутал противника живой огненной сетью, затягивающейся при каждом движении. Казалось, заклинания они прочли одновременно, потому что сотой долей мгновения спустя на рыцаря-мага с неба спикировал стальной феникс, с огромным клювом и когтями. Пока Дик возился с фениксом, Далхан выпутался из сети и приготовился бросать те заклятия, что еще оставались у него в запасе.

Уэбо начал надоедать этот выжженный солнцем мир. С каждой секундой неприятные ощущения усиливались. Всего лишь ощущения, но их было достаточно, чтоб рыцарь-маг решил воспользоваться оставшимся у него запасом энергии. Он мимоходом приложил пальцы к браслету на запястье, а потом сделал в воздухе затейливый жест рукой.

Оба противника рухнули в другое пространство.

Когда Далхан выпрямился, на его лице было растерянное выражение. Он взглянул на Дика с удивлением: должно быть, прежде никто не перемещал его из мира в мир без его на то согласия.

Теперь они стояли на берегу моря. Всего в десятке футов от их сапог на берег накатывала волна, шевеля сглаженные прибоем камни-голыши, с другой стороны подступал мокрый темный лес. Сперва Уэбо решил, что здесь еще не разошелся утренний туман, а потом понял, что туман ни при чем, — мир заткал мелкий сеющий дождик, где капли больше напоминали водяную пыль. Его одежда (латы мгновенно куда-то делись, стоило Дику шагнуть за пределы мира «зримой магии», но заклятие магических доспехов осталось) мгновенно промокла, холодные капли покатились по лбу.

На этот раз молодой рыцарь атаковал первым. Для него не имело значения, насколько он устал, чего ему стоит каждое заклинание — просто Господь ведь не может позволить слуге Падшего ангела одержать победу над католиком. У незаконнорожденного сына короля Ричарда не было времени читать молитву, но ему казалось, что слова Pater Noster звучат в его душе. Уэбо был уверен, что он скорее умрет, чем уступил этому сатанисту.

В этом мире, несмотря на мерзкую погоду, Далхан чувствовал себя не лучшим образом. То ли энергия, наполнявшая его, не подходила Рэил, то ли он просто оказался слишком далеко от своих сподвижников, наделяющих его своей силой. Он потратил очень много энергии и на переходы между мирами, и вытаскивание противника, случайно оказавшегося в одном из закрытых миров, и на все заклинания, без толку обрушенных на королевского бастарда. Теперь его силы были на исходе. Отбиваясь от рыцаря-мага, он все пытался сделать какой-то сложный жест рукой, но, похоже, результата он не давал.

Дик узнал этот жест. Заклятие переноса, конечно, причем рассчитанное на них обоих. Каждый раз ему удавалось сбить это заклятие, поскольку, даже, несмотря на отвратительную погоду, он не желал покидать этот мир. Тем более не по своей воле.

В какой-то момент, когда раздосадованный Далхан предпринял очередную попытку открыть для них обоих путь куда-нибудь, где текли реки той силы, что была необходима сатанисту, Уэбо шагнул вперед и ударил противника мечом в грудь.

Клинок лорда Мейдаля с тонким звоном втянул в себя всю магию Рэил, которую смог, и запылал странным голубым огнем. Постепенно огонь окрашивался в алый цвет — меч превращал силу, подходящую главе темного культа, в энергию, которую мог черпать Дик.

На лице Далхана появился испуг. Он схватился за грудь и отлетел назад, словно его кто-то толкнул. А в следующий миг он исчез, словно его никогда и не было.

Дик в изнеможении уронил голову, как только понял, что это не уловка. Сил не было даже на то, чтоб сделать хоть шаг, но он понимал, что надо двигаться. С трудом нащупал на левом запястье браслет и надавил на него. Лишь с третьей попытки сумел четко выразить в магической формуле, чего же он хочет, и шагнул сквозь пространство.

Он стоял на гладком каменном полу огромного грота, стены которого были покрыты друзами горного хрусталя, и от них струился ясный дневной свет. Стоял всего мгновение. Едва закончился переход, как рыцарь-маг рухнул на каменную плиту пола, больно ударившись коленями.

Вскрикнув, к нему кинулась Серпиана, подхватила и поддержала, и лишь через несколько минут, когда прояснились зрение и сознание, молодой рыцарь понял, что это крик не боли, а облегчения. Девушка выглядела измученной, но, кажется, невредимой.

— Не понимаю, что со мной, — сказал он, шаря вокруг рукой, словно был слеп.

— Ты просто устал, — рыдая, ответила она. — Я думала... Боже мой, я думала, ты уже никогда не вернешься.

— Я здесь, Ана. Все в порядке.

— Ты убил его?

— Нет. Нет, конечно. — Дик опустился на пол и с облегчением вздохнул. Ненадолго отбежав в сторону, девушка принесла одну из седельных сумок и подсунула ему под голову. — Но он сбежал. Сам сбежал. Переместился...

— Не говори. Вот. — Она протянула ему фляжку.

— Родная, а нет чего-нибудь покрепче? — спросил он, отхлебнув тепловатой воды.

— Есть. — Она провела ладонью по фляжке. — Кипрский ксинистери. Идет?

— А... покрепче?

Она ненадолго задумалась.

— Разве что из местных сортов — те, что мне довелось пробовать... Бузбаг? — предложила она неуверенно.

— А еще покрепче?

— Борнова...

— Идет. — Он отхлебнул из фляги сладкое и густое вино.

Этот глоток словно вернул ему силы. Рыцарь-маг кряхтя поднялся с холодного пола и огляделся.

— Где Трагерн?

— Он исчез. — Девушка развела руками. — Но с ним, кажется, все в порядке.

— Ты уверена?

— Мы достаточно долго пробыли вместе. Я чувствую.

— А... печать?

Серпиана грустно улыбнулась.

— Печать надо было снимать в полночь. Подходящее время давно прошло. Ты же видишь. — Она обвела грот рукой.

Дик присмотрелся. Золотой паутины, которая прежде покрывала пол и часть стен, сияя почти в каждой трещине каменной плиты, теперь не было нигде. Несколько мгновений молодой рыцарь осматривал грот магическим взглядом, а потом пожал плечами:

— Нет, не вижу.

— В том-то и дело.

Он подошел к ней и обнял. Прикосновение к гибкому прелестному телу успокоило его. Вдыхая луговой аромат ее волос, Дик испытывал такую нежность, какой не чувствовал никогда прежде. Хотя девушка неловко шевелилась, он не желал отпускать ее — но, может, потому, что не был уверен, устоит ли без поддержки. Наконец расцепил сплетенные руки, встал, пошатываясь и ожидая, пока Серпиана подведет к нему коня. Дик взялся за седло и понял, что не усидит верхом.

— Если б ты смогла как-то вывести нас отсюда... — криво улыбнулся он. — У меня не хватит сил даже кому-нибудь в морду дать, что уж говорить о магии...

— Я смогу, — спокойно пообещала девушка, хмуря гладкий, словно слоновая кость, лоб.

— Но ведь мы сюда вернемся? — Он поймал ее за плечо. Развернул к себе. — Мы ведь сделаем это рано или поздно?

Серпиана смотрела на Дика очень серьезно и ответила не сразу, словно от ее слов зависело все в их жизни и все на этом свете.

— Да, конечно, — сказала она. — Конечно, мы сюда вернемся.