XIV

Прощание с погибшими подходило к концу. Провозгласили речи командоры и командующий Восточной Армией. Проходили мимо свеженасыпанных могил товарищи погибших. От Черного Легиона в долине остался только полк Вирона, остальные сопровождали кентавров к фронту. Гартош уже и сам, вместе с Вироном, собирался присоединиться к легиону, точнее, к его остаткам, когда пришел вызов от Гнивера.

– (Гартош, беда! На отца и императора напали!)

– (Кто?!)

– (Скорей всего гроброские маги с верейнскими ведьмами.)

– (Где?!)

– (Ставка императора в Старых Аргатах. У них очень мало охраны, особенно магической, все заняты на фронте. Я немедленно отправляюсь туда. Поспеши и ты!)

– Вирон! Срочно собирай полк и в ставку императора в Старых Аргатах!

– Что случилось?

– Напали на императора! Я вас буду ждать там!

И не став больше никому ничего объяснять, Гартош вместе с Арушем ушел в подпространство.

Они появились возле входа в пещеру, в которой находилась резервная ставка императора. У входа лежало несколько десятков тел бойцов Первого Легиона и пару десятков неопознанных. Внутри пещеры явно шел бой, отголоски магической схватки доносились наружу. Не раздумывая, Гартош направил Агаральда вовнутрь, благо высота и ширина прохода позволяли проехать не одному всаднику. Навстречу ему выскочили трое, и эти трое были не из Первого Легиона. Гартош выхватил меч и принял на него выпущенные вражескими магами молнии. В следующий момент Гариант располовинил одного из нападавших, второго Аруш сбил с ног, и тут же выдрал глотку, третьего командор достал ответной молнией.

Высекая их камней искры, мчался единорог по тоннелю, а у Гартоша от тяжелых предчувствий продолжало стыть сердце. Не зря он еще в долине чувствовал что-то ужасное. Вылетев под высокие своди огромной пещеры, Оскол остолбенел – пол устилали тела в полевой форме охраны императора, изредка попадались и тела чужаков. Но сейчас весь бой сосредоточился на высоком и широком постаменте у дальней стены пещеры.

Кто нападал, кто защищался Гартош не смог рассмотреть, он видел только, что защитников осталось не больше десятка, а нападавших втрое больше. Навстречу единорогам и оборотню бросились пять размытых силуэтов. Сильнейший магический удар чуть ли не выбил Оскола из седла, но это вызвало у него только вспышку ярости. Отбив мечем огненный шар и развеяв пару заклинаний смерти, он подлетел к пятерке нападающих, среди которых трое оказалось женщинами. Одна из ведьм вскинула руки и единороги с каррлаком словно врезались в невидимую стену.

– Я ждала тебя, младший Оскол, – громко сказала ведьма, с улыбкой наблюдая за потугами единорогов и каррлака прорваться сквозь стену. – Сегодня ты, как и твой старший брат, разделите судьбу своего отца. А потом придет черед и Руткера. А когда падут все Хранители трона, падет и империя. Катана я в расчет не беру, он нам даже пригодится.

– Я вам тоже сейчас пригожусь, – пыхтел Оскол, – Что бы быстрей отправить вас к праматерям! Тебя там уже заждались, старая стерва!

– Не такая я уж старая, – рассмеялась говорившая. – А ты говори, говори. Твой отец перед смертью тоже разговорился, и такого мне наговорил!

– Ты лжешь!

– Зачем? Все уже кончено. Твой отец и Лориан мертвы, а сейчас мои дочери добьют твоего брата, который подоспел слишком поздно. А я пока поиграю с тобой.

Гартош вдруг понял, все, что говорит ведьма, правда, отца нет в живых, как и императора. И Гниверу сейчас действительно очень плохо. И во всем виноваты эти ведьмы, эти шлюхи иномирянские, которые возомнили себя вершителями судеб целых стран, и даже миров! И которые посмели поднять руку на Осколов!

– Сгною гадин! Червям скормлю! – выпучив от бешенства глаза, закричал командор единорогов.

С его меча сорвался целый поток энергии и разнес магическую стену в клочья. Разъяренный Оскол плохо видел, как летели в него молнии, заклинания и проклятья, он крутил мечем и рубил. Рубил эти ненавистные и перекошенные ужасом лица. И остановился только тогда, когда под копытами лопнул последний из черепов – все пятеро бросивших ему вызов были мертвы.

Через мгновенье по тоннелю раздался топот копыт и Вирон во главе своего полка ворвался в пещеру.

– Туда! – указал командор, и бросил единорога вскачь.

Появление черных всадников не осталось незамеченным. Часть нападавших оторвались от постамента и уделили внимание новой силе. В единорогов ударило ледяным заклятьем, настолько сильным, что заморозило сам воздух. Но ярость командора его жажда отомстить, передавшаяся всем единорогам, была сильней. Ледяное крошево разлетелось в стороны, не причинив никому вреда. Неполные четыре сотни единорогов, связанные невидимыми узами, действовали сейчас как единое целое. Направленное против них таранное заклинание отскочило вверх и ударило в потолок пещеры. Посыпались мелкие камни. Целый сноп молний ударил в передовых единорогов, но разойдясь по всему скачущему строю, заплясал на обнаженных клинках, и затух, пополнив магических резерв черного полка.

Неудержимой лавиной врезались единороги в ряды пришельцем и смели их. Только трое магов, среди которых находилась женщина, сумели спастись, спрятавшись за каменным выступом. Оттуда в свод пещеры ударил синий луч, затем еще один.

– Гартош, спасайся! – закричал стоящий на постаменте Гнивер. – Сейчас обрушится потолок!

– А ты?

– Уйду с помощью магии!

Но Гартош не послушал старшего брата.

– Уводи людей, – крикнул он Вирону, а сам вскочил на постамент.

Соратники Гнивера поспешно ушли, остались лишь те, кому камнепад был уже не страшен, и сам старший маг. Гартош бросился к отцу, все еще надеясь что ведьма лгала. Но нет, тело отца было бездыханным. Его лицо перекосила ярость, а рука сжимала полурасплавленный меч – перед смертью главнокомандующий дал славный бой.

– Помоги мне, – скорей прошептал, чем крикнул Гартош.

Братья подняли тело отца и поднесли его к Агаральду. Единорог послушно подставил спину и Дангала уложили поверх седла.

– А вот теперь уходим, – сказал Гартош и повел единорога через каменный дождь.

– Ты еще здесь? – крикнул он подскакавшему Вирону.

– А где я еще должен быть? – неподдельно удивился тот.

Вместе со своим полковником и командиром осталась полусотня бойцов.

– В круг! – скомандовал Вирон.

Легионеры незамедлительно образовали скачущий круг, внутрь которого заключили полковника и Осколов. Силой магии они создали защитный купол, с которого скатывались большие и малые камни. Гартош стоял и молча наблюдал за происходящим. Сегодня его подчиненные показали себя с наилучшей стороны, причем больше по магической части. Сейчас они, даже без участия своих командиров, успешно удерживали защитный магический купол, и командор не сомневался, он выдержит любой обвал, даже если рухнет вся гора.

Но гора не рухнула. Камни падали всего пару минут, хотя и услали пол пещеры слоем в шет толщиной. Как только камнепад закончился, единороги прекратили свой бег. Им пришлось отступить вовнутрь созданного ими круга, так как груда камней по периметру превышала два шета и начала валится.

– Выходим, – сказал Гартош, как только установилась устойчивая тишина.

Выйти оказалось проще сказать, чем сделать. Копыта единорогов соскальзывали с неустойчивых камней и животные чудом не переломали себе ноги. Впрочем, как и люди.

На выходе из пещеры их уже ждали. Лорд Руткер, постаревший сразу на несколько десятков лет, молча приблизился к сыну, обнял его и беззвучно зарыдал. Гартош с Гнивером обняли с двух сторон деда и отца, и сами не смогли сдержать слез. Случившееся просто не укладывалось в голове. Еще вчера отец был полон сил, энергии и планов на будущее. И вот теперь, его большое, и некогда сильное, а теперь бездыханное тело, беспомощно лежит на спине единорога. К Осколам подошел Лисван.

– Гнивер, – он тронул друга за плечо. – Сочувствую. – Гнивер оторвался от деда и отца. – Где император?

Гнивер кивнул вглубь пещеры:

– Там император. Точнее… здесь. Ты теперь император, Лисван. Твой отец погиб, рядом с моим.

Ни один мускул не дрогнул на лице Лисвана.

– Прости Лисван, мы вывезли только нашего отца.

– Понимаю…

Лисван потемневшим взглядом посмотрел в темноту пещеры. Затем повернулся к тур-генералу Моргану:

– Выделите, кого сможете для разбора завала.

– Конечно, ваше величество.

– Только не трогайте фронтовые части. Задействуйте как можно больше местных жителей. Сообщите местным владетельным лордам, пусть пришлют людей.

И стиснув зубы, Лисван вышел из тоннеля.

На улице тело Дангала сняли и уложили на щиты. У братьев и у Руткера уже высохли слезы, на лицах застыла только скорбь и желание отомстить. Вновь подошел Лисван. Новый император постоял рядом с бывшим главнокомандующим, затем опустился на колено и пожал генералу руку:

– Они почти всю жизнь дружили, и погибли вместе.

– Хранитель трона, – тихо сказал Гартош.

– Что? – Лисван вскинул голову.

– Ведьма назвала нас, Осколов, хранителями трона.

– А ведь так и есть, – поднявшись, сказал Лисван. – Все Осколы предано служили трону, и защищали его, иногда более самоотверженно, чем сами императоры.

– Так будет и дальше, – твердо сказал Гнивер.

– Я знаю. И все-таки Гартош. Я бы хотел тебя попросить особо. Вокруг нашей и вашей семей, происходит что-то зловещее и непонятное. Если со мной что либо случится, не оставляй Витана одного, помоги ему. Из всех Гратров, Витан наиболее нуждается в помощи и поддержке.

– Можешь не сомневаться, я все сделаю как нужно.

– Спасибо. Гнивер, расскажи, что ты знаешь. Как так случилось, и как ЭТО вообще могло произойти?

Гнивер тяжело вздохнул и начал говорить:

– Мы ликвидировали последствия прорыва гробросцев на южном участке фронта, когда меня достиг зов отца. Он просил о помощи. И успел лишь сообщить, что на них напали ведьмы. Я связался с Гартошем и вызвал его. И сам, вместе со всеми кого мог взять с фронта, бросился сюда же. Но мы пришли слишком поздно. Слишком… – Дальнейшие слова давались Гниверу с трудом. – Маги Гроброса и ведьмы Верейна убили всех в пещере. Мы сумели отогнать этих ублюдков от тел наших отцов, и не дать надругаться над ними, но это было все, что мы сумели для них сделать. Да и то, ели бы не подоспел Гартош и единороги, мы бы то же долго не продержались.

– Как они могли проникнуть в пещеру? – недоумевал Лисван. – Ведь она защищена мощнейшими защитными заклинаниями!

– Я думаю, здесь имело место предательство, – хмуро сказал Гнивер. – Кто-то знал, как пройти, как взломать защиту. Отец и император слишком надеялись на нее, и отправили большую часть магов на фронт. И враги сумели этим воспользоваться.

– Слишком уж быстрая и подробная у них информация.

– Вот, вот…

Рассуждения друзей прервало появление Витана. Младший принц сразу же бросился к брату:

– Лисван, что с отцом?

Лисван прижал брата к груди:

– Держись Витан, отца больше нет.

Витан оторвался от брата:

– Как нет?! Как это… – И тут его взгляд наткнулся на тело Дангала. Он долго и неверяще смотрел на погибшего главнокомандующего. Затем поднял взгляд на Осколов. – Значит это, правда… И лорд Дангал тоже…

– Витан, сейчас нельзя раскисать. Мы потеряли отца, а вся империя потеряла императора. Нужно держаться. Идет война и на нас все смотрят. Мы не можем поддаться слабости, нет у нас таких привилегий.

– Да-да, конечно…

Гартош подошел к другу:

– Вот так вот Витан, мы разом лишились отцов. Теперь все будет по-другому. Твоя прежняя жизнь закончилась, да и моя тоже. Опору у нас из-под ног выбили, но нужно удержаться на ногах. Иначе, что же мы за Гратры и Осколы?

– Конечно, нужно удержаться, – невесело усмехнулся Витан. – А удержимся?

– Удержимся. Обязаны удержатся. Удержатся и отомстить за наших отцов. Я сделаю все, что бы достать этих гадов. Можешь не сомневаться.

Братья Гратры и Осколы переглянулись, и решимость отомстить окрепла во взгляде каждого.

Весть о гибели императора и главнокомандующего мигом разлетелась по империи. Смуты и беспорядков пока нигде не замечали, но растерянность появилась, даже в войсках. Еще не коронованному Лисвану (какая к черту коронация, когда тело императора не извлекли из-под завалов) приходилось мотаться по фронтовым частям и гарнизонам, городам и провинциям. Он нигде не задерживался дольше чем на полчаса, и держался на ногах только за счет магии.

Не смог остаться в стороне и Витан. Он вместе с Гартошем, так же носился по империи, пытаясь внести спокойствие, ясность и веру в будущее, и доказать, что со смертью Лориана империя не погибла. Но если появления Лисвана вполне хватало, что бы в зародыше задушить любой разброд и шатание, то Витану, сопровождение рычащего на всех Гартоша было совсем не лишним. После смерти отца, Гартош был зол как голодный демон смерти, и повсюду упорно искал предателей. Так что при его появлении, все, даже самые высокопоставленные чиновники, военачальники и знатные лорды, старались вести себя как можно тише.

На второй день после трагедии, завал, наконец, разобрали и сумели добраться до тела императора. Вновь Гратры и почти все Осколы встретились возле трижды проклятой пещеры. Тело императора оказалось почти не повреждено, лишь сильные ожоги на кистях рук, словно Лориан сунул руки в открытый огонь, да раздробленная камнем левая нога. Глаза императора остались открыты, и неподвижный, но грозный взгляд, словно пытался остановить бег облаков.

Лисван опустился возле отца, положил ладонь ему на лицо и закрыл глаза. Затем поправил погибшему императору ворот мундира и тихо сказал:

– Я знаю, ты сделал все что мог, так распорядилась Судьба. Я постараюсь править так же мудро, как и ты.

Он встал и застыл возле Витана, и принца Жортака, младшего брата Лориана и своего дяди. Жортак вел затворнический образ жизни и редко появлялся на людях, и уж тем более на светских приемах. Весть о гибели брата его потрясла, и заставила забыть об отрешенности от дел империи. Ситуация заставила объединиться всех Гратров.

– Лисван, – Жортак тронул племянника за руку, – забери атрат. Брату он больше ни к чему, а тебе пригодится.

– Ах да, атрат, – спохватился Лисван и снова опустился возле Лориана. – Прости отец, но я должен это сделать.

Он расстегнул три верхних пуговицы на императорском мундире и сунул руку во внутренний карман. Затем быстро проверил и другие карманы отцовского мундира и растеряно посмотрел на Жортака:

– Атрата нет.

– Как нет? Лориан никогда не расставался с Тартулом. Если перстня нет на пальце, значит он должен быть в кармане, по-другому не может быть.

– Гнивер, – обратился Лисван к другу, – когда ты появился в пещере, возле тела отца кто-нибудь был?

– После нашего прихода практически все маги и ведьмы бросились на нас, но до нашего прихода они имели доступ к телу.

– Посмотри еще раз, – посоветовал Жотрак.

Лисван более тщательно проверил тело отца и повторил:

– Атрата нет, Тартул пропал.

– Час от часу не легче, – пробормотал Жортак. – Если Тартул попал в руки наших врагов, и ели они смогут с ним совладать, плохо дело.

– Что случилось? – спросил у Витана Гартош.

– Тартул пропал.

– Атрат?

– Да. Наша семейная реликвия. Очень мощная штука. Жаль, что отец не был хорошим магом, иначе с атратом хрен кто его победил бы.

– Он не мог его где-нибудь оставить?

– Нет, отец никогда с ним не расставался, даже ночью. А во время войны тем более.

– Тогда действительно, плохо дело.

Гратры выглядели весьма обеспокоенными, и это не скрылось от присутствующих.

– Не пугайте людей своим видом, держитесь решительно, – посоветовал Гнивер. – Атратом можно заняться позже. Я думаю еще не все потеряно – это все-таки ваша семейная реликвия, а не чья-то, так что есть шанс за нее побороться.

– Ты прав Гнивер, займемся этим, когда позволит время.

Лисван подал знак, и тело императора отнесли в повозку, запряженную четверкой белых единорогов. Повозку окружили шестеро магов и общими усилиями переправили в Торону. Тело мужа встретила императрица, такая же молчаливая как и всегда. Но это спокойствие давалось ей с огромным трудом, и только поддержка сыновей удерживала ее рассудок в теле.

Тело Лориана подготовили к прощанию и разместили в большом зале для приемов, где подданные могли попрощаться, и оказать последние почести великому правителю. Желающих в последний раз увидеть императора оказалось слишком много. Они шли целый день, ночь, еще день, и еще ночь. Но исходя из обстановки на фронте и в стране, доступ к телу решили прекратить.

Хоронили Лориана в семейном склепе Гратров, на окраине Тороны. Казалось, провести императора к последнему пристанищу собралось пол Виктании. Все улицы, крыши домов, окна по пути следования траурной процессии, были забиты до отказа. Плачь стоял такой, что заглушал траурную музыку. Император Лориан хоть и был строг, временами даже жесток, но правил справедливо. Он заслужил уважения не только у своих подданных, но и у соседей, и даже у врагов.

Осколы на похоронах императора присутствовали все, даже самые маленькие – дети Гартоша и Гнивера. За два дня до этого, Осколы похоронили лорда Дангала, менее помпезно, хотя и не с меньшими почестями. Провожали генерала в основном люди военные, кто мог хоть на пару часов вырваться с фронта. И, конечно же, представители Тайного Легиона, который Дангал и создал. Похоронили Дангала на семейном кладбище, возле замка Риглис, рядом с Фаистой.

Со смертью Лориана и Дангала уходила целая эпоха. Эпоха процветания и уверенности. К правлению приступали молодые, на которых надеялись, но еще не знали чего от них ожидать. И для нового императора самым насущным было – выгнать гробросцев с захваченных территорий. И от того насколько успешно он с этим справится, зависело очень много.

Не дождавшись до конца церемонии, Гартош с Лиситой и детьми вернулись домой, в Коньсур. Бедняжка Лисита не выдержала напряжения последних дней и ей стало дурно. Гартош провел с семьей целый сутки, но дела легиона требовали его личного присутствия, и он вернулся в войска.

Перед тем как вернуться в легион, Гатрош решил еще раз побывать на могиле отца. Как знать, быть может вскоре он и сам займет место рядом с родителями на родовом кладбище. Если будет что хоронить, и будет кому хоронить. Он в раздумье сидел в тени раскидистого каштана, который посадили после смерти матери. Странно, мать он практически не помнил, но его не покидало чувство, что она где-то рядом, добрая и ласковая, и взирает на сына с легкой грустью. А вот с отцом совсем не вяжется смерть. Конечно, Гартош знал, что отца нет в живых, но до сих пор не мог поверить в это, он подсознательно ожидал чуда. Но чуда не происходило.

Тяжело вздохнув, Гартош поднялся и направился к замку, но в последний момент передумал и повернул в другую сторону, к небольшому храму Гретеона, расположенному чуть в стороне от кладбища. Отсюда открывался чудесный вид на городок Риглис и на всю долину. Да, последнее пристанище Осколы подобрали себе со знанием дела.

Небольшой центральный зал храма был пуст, и тихие шелестящие шаги Гартоша приглушенным эхом заметались между стен. Подойдя к статуе бога, командор преклонил колено, наклонил голову и беззвучно прошептал короткую молитву. Затем поднял голову, посмотрел на бога и поднялся сам. Позади раздались шаркающие шаги. Из бокового выхода вышел пожилой жрец, в котором Оскол с удивлением узнал Фугильена, преподавателя храмовых истин в студии, где он учился.

– Добрый день, достопочтенный Фугильен, – негромко поздоровался Гартош.

– Кто ты юноша? Что-то я тебя не узнаю. Подойди-ка к свету.

Командор подошел поближе к цветному витражу:

– Я Гартош Оскол.

– А, ты тот маленьких шалопай, который вечно крутился на моих занятиях, и не слушал рассказываемые мною истины.

– Да, достопочтенный. Хотя я давно уже не маленький, но до сих пор шалопай. И я очень жалею, что на ваших занятиях был невнимателен. Сейчас мне очень не хватает тех знаний.

Фугильен тихо рассмеялся:

– Это не страшно. Я хоть давно уже не преподаю, но стремящимся к знаниям могу помочь. Если ты действительно хочешь что-либо узнать.

– Хочу достопочтенный.

– Тогда иди за мной.

Жрец вновь зашаркал в сторону бокового входа. Сквозь короткий коридор они вышли на улицу, прошлись по посыпанной мелким гравием дорожке, и вышли к уютной беседке, из которой хорошо просматривалась спускающаяся в долину дорога.

– Я здесь часто сижу, и заранее вижу, когда к храму кто-нибудь поднимается.

– Зато вы не видите, когда к вам спускаются из замка.

– Люди из замка и у меня не частые гости. Про Гретеона вы вспоминаете лишь тогда, когда в нем возникает острая нужда.

– Простите достопочтенный…

– Я все понимаю. Государственные дела и все такое, так что с моей стороны обид нет, а вот со стороны бога, – Фугильен поднял глаза к небесам, – все может быть. Но ты не очень слушай брюзжание старого жреца, лучше расскажи, что тебя гложет, и что ты хотел бы узнать?

Гартош ненадолго задумался. Как объяснить малознакомому человеку, пусть и жрецу, о той боли, что точит разум, и о той пустоте, что поселилась в душе после смерти отца.

– Ты тяжело переживаешь смерть отца? – решил помочь Осколу жрец.

– Да, достопочтенный. Я все еще не могу поверить в его смерть. Для меня это слишком большая утрата.

– Пути богов извилисты. Видимо Рафой твоему отцу написана именно такая судьба. Но умер он славно, с оружием в руках, как настоящий воин.

– Только этим себя и успокаиваю… Скажите, Фугильен, ведь вы намного ближе к богу, чем мы, простые люди…

– Мы одинаково близки к богам, – возразил жрец, – просто мы умеем слушать, и слышать богов. А вас не хватает на это времени, или желания. Продолжай.

– Я хотел спросить. Может ли такое случится, что я еще смогу встретится со своим отцом? Я понимаю, он умер, но возможно богами предусмотрена такая лазейка, что бы живые могли встретиться с мертвыми?

– Нет, – грустно покачал головой Фугильен. – Такой лазейки боги не предусмотрели. Может к тебе когда-нибудь и явится дух твоего отца, но это всего лишь дух, не больше, не меньше.

– Но дух может вселиться в чье-то тело.

– Не тешь себя несбыточной надеждой Гартош. Ты, верно, совсем забыл, чему я вас учил в студии?

– Забыл, – покорно согласился Гартош.

– Тогда слушай еще раз, может сейчас моя наука лучше отложится в твоей голове, и пойдет тебе на пользу.

Фугильен чуть помолчал, и начал лекцию, совсем как в студии:

– В знаниях данных нам богами, говорится: личность человека и других разумных рас и существ, состоит из трех основных составляющих, трех сущностей. Это душа, дух и сознание. Душа и дух есть бессмертные сущности. Сознание живет, пока живет тело, и то не всегда. Со смертью тела сознание исчезает безвозвратно, и в каждом теле оно неповторимо, индивидуально.

Души даются смертным телам богами, в зависимости их заслуг, или наоборот, проступков, совершенных в прошлом цикле. Чем лучшее будущее ждет того или иного смертного, тем более заслуженная душа туда вселяется. И уже в немалой степени зависит от нее, какую жизнь проживет смертный, и какое тело она получит в следующем цикле.

С духом сложнее, он не настолько подвластен богам, как душа, к тому же дух более независим от тела, чем душа. И еще, дух сам находит себе тело. Если захочет. Часто духи прекрасно обходятся без тела, особенно если они при жизни в теле достигли определенного уровня развития. При этом они часто поступают на службу богам, демонам и могущественным смертным.

Проще всего с сознанием. Оно рождается с рождением тела, и умирает вместе с ним. Хотя случается и другое. Иногда сознание покидает еще живое тело, и если это происходит, то тело находится в состоянии подобном сну. Большинство их живущих время от времени переживаю такое состояние, и если сознание покидает тело ненадолго, то ничего страшного не происходит. Но если сознание слишком долго не возвращается в тело, то последствия могут быть необратимыми. Почему? Спросишь ты. Да потому, что душа, и особенно дух, могут не выдержать долгого бездействия и покинуть тело. В этом случае, даже при возвращении сознания, полноценного разумного существа уже не получится.

– Почему же душа, дух, или сознание покидают тело?

– Мне открыты не все знания, но что знаю, расскажу. Душа, как правило, не покидает тело добровольно, обычно ее к этому принуждают, ведь она наиболее подвержена влиянию каких-либо сил. И если она не вернется в тело в течение трех суток, ее возвращение в это тело становится невозможным. А без души, сам понимаешь, человек, или другое создание, не может считаться полноценным. Духи более свободны в своих действиях. Они могут покидать и возвращаться в свое тело сколько угодно, и без каких либо последствий для последнего. Но на время отсутствия духа, человек так же теряет часть своей общей сущности, и так же не может считаться полноценным человеком. В некоторых мирах считают, что для существования разумному существу достаточно и двух составляющих, и один из них обязательно сознание. А дух или душа – в разных мирах по-разному – вовсе не обязательный элемент. Но в знаниях данных нам богами говорится – нужны все три сущности, и все три одинаково важны.

Теперь что касается сознания. Сознание самое нестабильное составляющее личности, и оно так же может быть подвержено влиянию извне. Мы знаем случаи, я думаю и ты о них слышал, когда одно сознание вытесняется другим, более могущественным. Мы знаем, что сильные маги, демоны, и уж тем более боги, могут вселять свое сознание в тело смертного, подавляя, или вытесняя первоначальное сознание вообще. Мы так же знаем случаи, когда в одном теле находилось два или даже больше сознаний. И тогда человек вроде как один, и личностей несколько. Как такое происходит, я и сам не знаю, но такое бывает. Здесь очень много неясного. Кроме того случается и такое – сознания людей меняются местами. И такие чудеса происходят.

– А могут в одном теле, по примеру сознания, сосуществовать две души, или два духа?

– Нет, это невозможно. Для таких бессмертных сущностей как душа или дух определенно – одна сущность, одно тело. Кстати о сознании. Во время сна, когда в сознании нет острой необходимости, оно имеет возможность покидать тело, хоть и ненадолго.

– Оно путешествует?

– Можно сказать и так. Оно может перемещаться вне тела, и видеть то, что в состоянии бодрствования ему недоступно. Но нужно сказать, покидать тело опасно, и не только для самого тела, но и для всех трех сущностей. Вне тела они особо уязвимы.

– Даже дух?

– Даже дух. Сознание, после своего отсутствия, может вернуться и обнаружить в своем родном теле другое сознание – я тебе об этом уже говорил. Душа наиболее уязвима из этих трех сущностей, и вне тела она представляет собой довольно таки легкую добычу. Ведь мы знаем, сколько существует сил, желающих полакомится душой. Здесь и демоны, и маги, и боги. И даже некоторые духи способны охотится за душами. А еще бывают различные магические порождения, например, атраты, которые созданы специально для охоты за душами.

– Что дает охотнику за душами, поглощение этих самых душ?

– Энергию, силу. Душа является источником особой энергии. Поэтому неудивительно, сколько существует охотников на нее.

– Охотники за душами, это тоже самое, что нечисть из Ларфа? – с неподдельным интересом продолжал любопытствовать Оскол.

– Нет Гартош. Они стоят близко друг от друга, но все же отличаются. Нечисть из Ларфа, отбирает у человека жизненную силу, дарованную им богами. Ведь каждому живому существу, боги отмерили свой запас жизненной силы, и когда она заканчивается, человек умирает. Так вот, у нечисти есть возможность отбирать эту силу у других, тем самым продлевая свою жизнь. Поглощение же души, это более высокий уровень. Обычно пожиратель душ может отобрать жизненную и силу, если она ему нужна, конечно. Но далеко не всякая нечисть может похвастать тем, что в состоянии поглотить чужую душу.

– У духов столько же врагов?

– Врагов у духов хватает. Но не каждый враг может причинить духу, какой либо существенный вред. Уничтожить дух может только бог, да и то не каждый. Другое дело, что дух все-таки подвержен влиянию извне. Его можно подчинить себе, и способов для этого множество. Здесь и особые заклинания, и грубая сила – воля могущественных.

– Достопочтенный Фугильен, но если души погибают, а разумных существ не становится меньше, то душ для всех должно не хватать.

– Отличное замечание Гартош. Действительно, на место погибших душ должны прийти другие. Мало того, души не только погибают, но и переводятся в более низкий статус. То есть, их вселяют в неразумных существ. Вот сейчас мы и подошли к другому важному фактору – статус души. Как следует из наших познаний, душой наделены все живые существа, начиная от самой маленькой букашки, какую ты только можешь себе представить. Жрецы богини Эгрены утверждают, что душа есть даже у растений. Но это утверждение спорное. Так вот, мы уверены, душа зарождается в самых малых формах жизни, постепенно формируясь при переходе в высшие формы.

– Получается, наши души были когда-то букашками? – не удержался от улыбки Гартош.

– Получается, – улыбнулся в ответ Фугильен. – Но не это главное. Главное не то, в ком раньше была твоя душа, а что теперь она в твоем теле. И очень важно прожить свою жизнь так, чтобы при следующем цикле, твою душу опять не поместили в тело букашки.

– Да, это самое главное, – согласился Гартош и надолго задумался.

Жрец его не тревожил, человеку нужно усвоить услышанное – иногда на это требовался не один день, а иногда и целой жизни не хватало.

Наконец Гартош вышел из задумчивого состояния и созрел для продолжения разговора:

– Достопочтенный, а кто же из этих трех сущностей главный?

Жрец Гретеона в задумчивости потер виски, хотел бы он и сам узнать ответ на этот вопрос:

– Не знаю даже что тебе и сказать. На мой взгляд, все три сущности одинаково важны. Наибольшее влияние на наше повседневное поведение оказывает сознание. Душа так же очень сильно определяет наш характер. Наверняка эти две сущности в большей степени и формируют наш характер. Влияние духа не столь заметно, оно более глубинно, и в основном дух проявляет себя в наиболее тяжелых и необычных ситуациях. Бывает что человек, слывущий смелым, при настоящей опасности трусит, а жестокий и беспощадный, вдруг проявляет жалость и сострадание. И наоборот – тихие и мягкие люди проявляют небывалую храбрость, а всем известные добряки, становятся неоправданно жестокими. Можно приводить множество таких примеров, и часто окружающие не понимают мотивов таких поступков, а это как раз наверх прорывается дух, и большей частью именно он в это время управляет личностью.

Еще о душе. Она отвечает за память прошлой жизни. Конечно, мы не помним прошлой жизни личностей, в которых в прошлых циклах находилась наша душа, но опыт, который она накапливает, проявляется. Так же душа накопит наш нынешний опыт, и после нашей смерти, часть его отдаст новой личности.

Да, чуть не забыл. Сознание еще выступает скрепляющей составляющей между двумя бессмертными сущностями, что тоже очень важно.

Вот тебе и ответ на вопрос – кто главный? Все. Все три сущности главные. Исключение бывает только в том случае, когда одна из трех сущностей – обычно это относится к бессмертной сущности – намного сильнее остальных. Тогда она доминирует над соседками.

Фугильен устало прикрыл глаза, стар он стал для столь продолжительных лекций. Но говорят что лучше него, никто не может донести истину до жаждущих получить знания.

– Фугильен, – осторожно позвал жреца Гартош, стараясь не спугнуть возникшую вдруг мысль. – Дух и душа ведь бессмертны?

– Да.

– А что будет, если когда-нибудь они вновь встретятся? Я имею в виду, встретятся в новом теле. Возродится ли былая личность?

Фугильен рассмеялся:

– Нет Гартош, не возродится.

– Но почему? Ведь две основные сущности снова будут в одном теле!

– Не будут, – мягко, но решительно перебил рассуждения Оскола жрец. – Высшими силами определенно: душа и дух, побывавшие в одном теле, больше никогда в одно тело попасть не смогут. Таковы правила, и нарушать их не может никто, даже боги.

– Но почему? – не унимался Гартош.

– Не знаю, – пожал плечами жрец. – Думаю, высшие силы так создали мир именно для того, чтобы каждая новая жизнь приносила новую личность, единственную и неповторимую.

Гартош помрачнел, он хотел услышать другое.

– Да ты сам подумай, – принялся объяснять собеседнику Фугильен. – Как может возродиться старая личность, если и дух и душа уже успели побывать в новых телах и прожили новую жизнь. Даже если теоретически допустить, что их воссоединение возможно, все одно, исходя из опыта других жизней, образуется совершенно новая личность.

– Вы все доходчиво объяснили, – согласился Гартош, – но так хотелось надеяться…

– Не тешь себя напрасными надеждами. Единственное что могу сказать тебе в утешение, твой отец прожил славную жизнь и погиб геройски. Я нисколько не сомневаюсь, что в новой жизни, в новом цикле, его душа и дух пройдут не менее славный путь. Я думаю, что любой из настоящих мужчин, был бы горд такой жизнью.

– Да, достопочтенный, вы правы. Моему отцу не за что стыдится прожитой жизни. Постараюсь и я не опозорить род Осколов.