44

Ехали мы уже более двух суток, отмахав почти 1300 километров, стало больше леса и гор, между которыми были долины рек. Решение свернуть с нефтепровода на старую ветку БАМа приняли с целью экономии топлива ну и собственно времени. Попадались поселки — ровесники строительства БАМа, никого, ни души. И утром, когда уже пошли третьи сутки, а топлива километров на двести хода мы наконец-то выскочили к железнодорожной станции Куанда, которая встретила нас таким же мертвым безмолвием, как и все вокруг.

— Звиздец конечно, — сказал Палыч, — подкурив сигарету и устало откинулся на спинку кресла, — вообще никаких следов.

— Похоже, — согласился я и покрутил привод фароискателя на потолке кабины, — ну что, выгружаемся и идем смотреть что тут.

— Да, — ответил Вовка, копошась на спальнике, где он «давил на массу» после шести часового управления «Витязем».

Сама станция находилась в заболоченной низине, недалеко от одноименной реки, на юге виднелись горы, не высокие, на севере до горизонта снежное безмолвие. Кое-где из-под снега торчат вторые этажи деревянных бараков, пара кирпичных строений, электрические столбы с оборванными проводами, уныние в общем.

— А ведь это баня, — ткнул меня в плечо Вовка и показал в сторону торчащего из под снега части фронтона крыши и асбестовой трубой в ней.

— Возможно… Про быт позже подумаем, пошли туда, надо соляру искать, — ответил я и пошел в сторону как мне показалось локомотивного депо… не показалось, оно и есть. И солярку нашли, повозиться правда, пришлось, и копали, и шланги сначала искали а потом наращивали, что бы хватило до обнаруженной цистерны в тупике, до которой проехать «Витязю» мешали строения и всякие металлоконструкции на территории.

— Ну что, — облегченно выдохнул Палыч, когда мы закончили с наполнением баков и дополнительной ёмкости, — предлагаю денек тут отдохнуть.

— Согласен, — ответил я, — баня опять же.

— А чуете, как потеплело? — спросил Вовка.

— Да, кивнул Палыч, если так дело дальше пойдет, все таять будет. Ещё не плюс, но как говориться около нуля… на дворе-то середина лета и небо все светлее.

— Я представляю, какой будет паводок, — сказал Вовка.

— Это не паводок будет, а очередной катаклизм, — ответил я, — а прикинь, в городах начнут оттаивать трупы?

— Фу… жесть, — подернул плечами Вовка, — это же всякие эпидемии…

— Ладно, давайте, чтобы у нас тут никаких эпидемий не случилось, займитесь баней, пока девчата есть готовят, а я по цеху в депо пройду, гляну.

Лопатами помахать пришлось прилично, пока вход в баню откапали, пока обнаружили и откапали поленницу. Затем затопили баню и начали набивать в найденную тару снег. Банька к слову уютная такая и не маленькая, видно здесь это было одним из главных развлечений. Тамбур быстро прогрелся от кирпичной стены отделяющей его от парной. Порядок особо наводить не пришлось, баней пользовались часто, все было на своих местах, и веники в том числе, развешанные на веревке под потолком тамбура.

Напарились в буквальном смысле дорвались как голые до бани… Все такие чистые, розовые как поросята сидим теперь поедаем тушеное мясо с остатками роскоши в виде начатой бутылки Григорьевского Хеннеси, которое Вовка по хозяйски прибрал в наш первый вечер в Биробиджане.

— Там, — Палыч показал куда-то себе за спину, — в цеху дизель генератор, я посмотрел, можно запустить… сварку подключить.

— Зачем? — со слегка осоловевшими глазами спросил Вовка, восседая на лавке с войлочной буденовкой на голове и замотанный в чистую простынь с печатью принадлежности к некой войсковой части.

— Как обогнем Байкал, наверняка будет более людно, а уж какие намерения у тех людей — неизвестно… Или у вас этот пулемет так и пролежит в ящике? Можно площадку над люком выварить да станок зафиксировать жестко к ней, крутиться конечно не будет, но по курсу градусов на тридцать вполне.

— О! — кивнул Вовка, — дело Палыч говорит.

— Там еще большая бочка в цеху, тонн шесть, есть уголок, швеллер.

— Сварить лыжи и на них дополнительно бак на трос? — догадался я.

— Да, только не на трос, а на жесткую сцепку, перевернуться может на тросу.

— То есть подольше тут задержимся? — спросила Маша.

— Да, завтра и возможно послезавтра проведем здесь, наверное… ну, как успеем в общем все сделать.

— Я бы отдохнула, — прижалась к Вовке Наталья.

— Отдохнете, — улыбнулся Палыч, — ночевать в кабину пойду… но разбужу всех рано.

— Вот! Палыч человееек, — протянул Вовка, встав и учтиво поклонившись ему.

Завтрак после бани плавно перешел в обед, после которого, поболтав с час, мы втроем оделись и отправились в цех, оставив девушек в одиночестве. Генератор завелся, хоть и не сразу и мы принялись растягивать провода от сварочного аппарата и подбирать нужный материал. Площадка которая у нас получилась, конечно не блистала эстетичностью и эргономикой, зато получилась крепкой. Закрепив на ней станок мощными струбцинами достали наконец-то из ящика в прицепе «Утес». Ящик с патронами, ленты и машинку для снаряжения лент я перенес в бытовой отсек — будет чем заняться на досуге.

— Ну что, шарахнем? — спросил Вовка задрав голову и глядя как я, встав на кресло и высунувшись по грудь из люка, вожу стволом «Утеса» проверяя сектор.

— Зачем шуметь… мало ли кто тут по близости шарахается.

— Это вряд ли, — сказал Палыч, — но шуметь не стоит. Ну как?

— Отлично, — ответил я, — только…

— Что?

— Надо фиксатор какой-то придумать, ну что б вот так в сторону его закрепить.

— Мешает люку открываться?

— И закрываться тоже…

— Из проволоки согнем крючок и будешь фиксировать приклад за ногу станка.

— Угу, — согласился я, — ну что, теперь в цех?

— Идем, собирайте провода, — ответил Палыч.

До вечера мудрили с лыжами для емкости, и перед тем как идти ужинать у нас уже вырисовывалась конструкция каркаса.

— Опять мясо? Это хорошо, — помыв раздевшись и помыв руки Вовка уселся за стол с довольной физиономией, — а то что-то проголодался я пока эти железяки тягали.

— Есть такое, — согласился я.

— Ешьте, ешьте, — ответила Наталья, — если будет тепло, то мясо быстро испортился.

— Пока еще плюса нет, но к тому идёт, — кивнул Палыч, — завтра по домам пройти можно соли поискать, нарубим да вон в ящик из-под «Утеса» сложить…

После ужина гоняли чаи и слушали рассказы Палыча, как он в детстве в окрестностях Ангарска ловил щуку, он оказывается еще и рыбак заядлый.

— Может… на полу себе поселим? — немного покраснев спросила Маша, когда мы забрались в бытовой отсек.

— Эм… Ну давай, — согласился я, не веря в услышанное, — можно вот тулупы скинуть, сверку спальник и укроемся другим спальником.

— Хорошо…

Сам себе поразился, с какой скоростью приготовил я «ложе», Маша глядя на это мило улыбнулась и начала раздеваться.

— Только свет потуши пожалуйста.

— Хорошо.

Можно ли захлебнуться от страсти, накрывшей тебя своими волнами с головой? Наверное да, если периодически не выныривать, что мы и делали время от времени, устраивая себе перерывы в этом «марафоне», утоляя жажду апельсиновым соком. Успокоились и уснули мы с Машей только под утро, крепко обняв друг друга… в голове не было никаких мыслей абсолютно, мне было наплевать на то, что мир рухнул, что возможно мы и не выживем вообще, но, засыпая с распухшими от жарких и долгих поцелуев губами, я вообще об этом не думал. Было не важно, сколько мы проживем, день, месяц, год… нет! Не так! Если наша жизнь будет передана в наши руки природой, или кто там из Всемогущих, который устроил это все на планете? То я сделаю все, что бы мы жили… Мы выжили! Мы будем жить дальше и будем любить! Так и уснул…

— Пора вставать, — железным голосом Палыча проговорил динамик переговорного устройства.

— Встаем, — ответил я, поднявшись и утопив кнопку перед микрофоном.

— Куда? — Маша приподнялась на локте и потянула меня за руку, — иди ко мне.

В общем на завтрак пришлось задержаться… Все снисходительно улыбались, и откровенно порадовались за нас. Палыч только был немного, скажем так ошарашен, он и не знал, что между мной и Машей до этой ночи не было близости, он вообще не знал Машиной истории, но вероятно ребята поделились с ним… так, в общих чертах.

— Мяса? — подмигнула нам Наталья, когда мы уселись за стол в тамбуре бани.

— А то! — ответил я, не обращая внимания на то, как на нас все смотрят… Казалось, что те полтуши говядины в прицепе, для меня теперь так, «на один кутний зубок».

После завтрака отправились работать в цех, а девчонки улеглись досыпать в тамбуре бани… Вовка с Натальей похоже тоже, порезвились этой ночью.

— Палыч, а ты чего хмурый такой? — спросил я, активно работая ручной талью, которая подняла и удерживала железную емкость над конструкцией саней.

— Не мог уснуть вчера долго, и засел над картами.

— Что, маршрут не нравится? — спросил Вовка, — отметив место сварного шва.

— Да нет ребятки, маршрут очень даже ничего, устраивает… Представляете что такое Ангара? А Лена?

— Ну да, реки…

— Вот именно, а что будет с ними во время половодья?

— Палыч, вот что ты шугань-то наводишь а? Может… это половодье не будет сильным…

— Сам то веришь? — Посмотрел Палыч на Вовку, а потом на меня.

— Да ну тебя, — Вовка не на шутку задумался, я бы даже сказал, расстроился и забравшись с ногами на верстак у стены закурил.

— Вот и я тоже вчера, подряд сигарет пять выкурил, как понял, что же нас еще ожидает, — ответил Палыч и присел на лавку рядом с верстаком.

— Ну и чего, — спросил я, и перевернув старое помятое ведро кверху дном, уселся на него рядом с курильщиками.

— Бляха! — Вовка с досадой зашвырнул гаечный ключ в угол цеха, — Не ковчег же теперь строить!

— Нет, — помотал головой Палыч, — думаю, достаточно забраться повыше. Но сначала надо в Ангарск, найти моих родных.

Девчонкам пока решили не говорить о том, чем Палыч был «осенен», и на второй день тоже продолжили работы, по изготовлению прицепа — саней, и к обеду, вырвав ворота цеха тросом, прицепленным к «Витязю», мы выволокли нашу конструкцию наружу. Манипуляции с беготней со шлангами и перекачкой топлива повторилась, затем, после раннего ужина мы покинули приютившее нас место. Историческое к стати место, мы обнаружили памятную стелу — Символ Трудовой Славы, на привокзальной площади ст. Куанда, оказывается, 1 октября 1984 года, здесь прошли грандиозные торжества, посвящённые стыковке и укладке «Золотого звена» БАМа.