ИНТЕРЛЮДИЯ:
"МАСТЕРА". (Отрывок из поэмы.)
Вам травы не бить,
Не гулять по лугам…
Не быть,
не быть,
не быть городам!
Узорчатым башням
В тумане не плыть…
Ни солнцу,
ни пашням,
ни соснам —
— не быть!
Ни белым, ни синим — не быть,
не бывать!
И выйдет насильник — губить,
убивать!
И женщины будут в оврагах рожать…
И кони без всадников — мчаться и ржать…
Сквозь белый фундамент трава прорастет…
И мрак, словно мамонт, на землю сойдет!
Растерзанным бабам на площади выть…
Ни белым!
Ни синим!
Ни прочим —
не быть!
Ни в снах!
Ни воочию!
Нигде!
Ни-ког-да!…
…Врете…
Врете.
Врете, сволочи!
БУДУТ ГОРОДА!
* * *
В лесах с едой стало намного легче — тут можно было охотиться в привычной славянам обстановке на привычных животных, тут все еще полно показалось съедобных растений, было теплее и снег еще не ложился, хотя большинство деревьев оделись во все оттенки меди и золота. На коротком совете было решено уходить через Лесную долину к Дружинным Шлемам, где они когда-то уничтожили вражеский лагерь. А потом — на север, через Горы Потоков в Оленью долину, "потому как, — высказался Одрин, — там мы разом не были." Остальные сочли это вполне достаточной причиной, чтобы двигаться именно туда.
Лесная долина была тем же царством сожжённых весей и набитых вражескими войсками дорог, что и остальные к западу от нее. Война прокатилась тут, вытесняя горских партизан и лесовиков на восток.
На восьмой день после ухода от Тенистого чета вышла к Слезной Горе.
* * *
Йерикка вытер ствол пулемета и повел им вправо-влево. Олег расправил веточки, которыми замаскировал автомат.
— Хху-у… хху-у… хху-у… — прокричала над скалами полярная остроушка.
— Идут, — сообщил Морок. Так, словно и без него было не понятно. Олег удобней положил снайперку.
Почти тут же в полуверсте, у начала тропы, появились четверо верховых хангаров. Они беспокойно завертелись на одном месте, держа винтовки прикладам в бедро.
— Дозор, — пояснил Морок.
— Что ты все объясняешь сегодня? — процедил Олег. — А то мы не видим…
Донесся звук трубы. Хангары отъехали ближе к скале, не переставая рассматривать тропу.
— Недоверчивые попались, — Йерикка не двигался. — Что если, засекли?
— Один лекции читает с комментариями, второй мнительностью заболел, — тихо заметил Олег. Ожидал в ответ бурной реакции, но Йерикка поморщился:
— Может, и заболел… Мнительность — это болезнь похуже любой иной… О, поперли!
На тропинку начали выходить спешенные хангары в кожаных, а не металлических латах. Сначала — с дюжину, они шли по обочинам, зорко поглядывая в стороны и вперед. Потом появились десятка три — они шли колонной во главе с данваном-офицером. Дальше двигались лошади, на вьюченные каким-то тяжелым оружием. Я в конце — еще два десятка хангаров.
— Удачей сели тут, — сообщил Морок, — с почином…
— Дам по шее, — реагировал Олег.
— Потом, — попросил Морок, — добро?
— Добро, — согласился Олег. — Если будем живы. Напомнишь?
— Как свет свят, — пообещал Морок, возя щекой по прикладу «архара». Глаза его азартно сверкали. Олег спросил:
— Ты что, так ждешь этой драки?
— А то! — удивился Морок. — Иль ты — нет?
Вопрос поставил Олега в тупик. Ждет ли он драки? Или ему НЕ ХОЧЕТСЯ драться? Или ему просто ВСЕ РАВНО?
Мальчишка так и не решил для себя этот вопрос. И ничего не ответил, потому что стало некогда.
— Рысь! — заорал Гоймир, и секунду его ППШ работал один, грохоча в скалах на разные голоса, как обвал.
До противника оставалось сажен сто. На всем протяжении этих ста сажен вдоль дороги лежали в скалах горцы. Тропинка представляла собой классический огневой мешок…
Сняв одного из хангаров, Олег угодил гранатой из подствольника в лошадь — та упала на передние колени с развороченной грудью и иссеченной мордой, потом со страшным криком завалилась на бок. Короткую очередь — в грудь хангару, попытавшемуся залечь неподалеку — залег, но навсегда…
Хангары отхлынули с тропинки, пытаясь отстреливаться, но это было бессмысленно. Гоймир вцепился во врага, как клещ в собаку, а ровная местность по другую сторону тропы не давала шансов спастись.
Последние несколько хангаров просто побежали по тропе к ее началу. Данок и Гостимир выскочили следом и застрелили их в спины.
— Вот такие пузыри, — Йерикка встал, опуская пулемет дымящиеся стволом в землю. — До чего приятно снова почувствовать себя человеком…
…Коротким броском добравшись до гор, чета Гоймира полезла в них. Пошел дождь, с гор дул ветер, раскачивая и пригибая к земле кустики на осыпях.
Обернувшись в какой-то момент, Богдан увидел далеко-далеко на востоке, на склонах гор, серии ярких золотистых вспышек. Он толкнул карабкавшегося впереди Олега:
— А вон.
С удовольствием повернувшись к дождю спиной и слегка отвалившись на ветер, Олег всмотрелся.
— Сигналы, — пробормотал он. Несколько секунд молчал, потом позвал: — Гоймир!
Князь подбежал, прыгая с камня на камень с ловкостью козы:
— Что?
— Гляди, это не нам? — Олег указал в сторону вспышек.
Гоймир резко просиял и, свистнув, замахал рукой. Горцы, карабкавшиеся по склону, начали оборачиваться — и замирали, глядя на световые сигналы, неведомо как передаваемые и пробившиеся через пелену дождя. Подтверждение того, что они не одни.
Странно, но всем показалось, что они начинают путь домой. Долгий — но путь домой…
… - Ложись! — выкрикнул Гоймир, но это не было нужно. Свист вельботов все услышали еще до команды и попадали, закрываясь плащами, под камни и кустики.
Жуткое это чувство — лежать, слушать омерзительный звук и знать, что вся твоя защита — плащ. Против ливневых установок и ракет.
Олег выглядывал между краем плаща и видел, как над самой землей, но чуть в стороне, промчались три пары боевых вельботов. При виде этого зрелища мальчишка неожиданно ощутил… гордость. Наверное, их здорово боятся, раз бросили против них шесть машин!
Вельботы выстроились в небе ровной линией — и зависли в версте выше но склону и в двадцати саженях над землей. Синхронным, красивым и жутковатым движением они наклонились на нос… и окутались серым дымом, из которого выскакивали на белых спиральных хвостах огненные черноголовые стрелы. "С-сва-ау-у… с-сва-ау-у…" — донеслось до ребят, и склон впереди взметнулся рыже-буро-черной стеной, а потом рухнул. Послышался грохот разрывов. Вельботы прошлись несколько раз над развороченной землей, поливая ее серебристыми струями, вновь перестроились попарно и исчезли, отвесно уйдя в небо.
Олег сел. Неподалеку из-под плаща выглянул зеленый с просинью, часто сглатывающий Богдан.
— Мда, — Олег задумчиво посмотрел туда, где горела и дымилась земля. — Не задержись мы посмотреть на сигналы…
— Иой, хватит! — Богдан передернулся.
— Да то так, выверт хвостом с отчаянья, — презрительно сказал Резан. — Мы-то наново ушли!
— Ни фига себе — жест, — Олег все еще не мог отвести глаз от вспаханного склона наверху. — Мне бы такие жесты уметь делать… Махнул рукой — полскалы отхватил!
— Пошли, пошли! — уже кричал Гоймир. Олег, поднимаясь на ноги, вздохнул:
— Дождусь ли я, когда он скажет что-нибудь другое? Например…
— …пошли? — засмеялся Резан.
* * *
Убитый мальчишка лежал, вцепившись обеими руками в мшистые камни и подогнув голову. Наконец-то настигший его ливень металлических стрелок снес начисто правую ногу с бедром и боком, из лохматой окровавленной дыры вывалились внутренности.
Неспешно подойдя, данван потрогал тело носком бронированного сапога и, подняв левую руку, махнул залегшим в камнях хобайнам, которые поднялись и уже без опаски двинулись к тем прибрежным камням, из-за которых последние полчаса, гремели, не давая им подняться, выстрелы карабина.
— Анс алее, — пробормотал данван, пошевеливая мертвое тело ногой, и монотонный голос встроенного переводчика тут же перевел: — Только один.
Данван склонил голову, возвышаясь над убитым, словно металлическая башня. Он был недоволен собой и хобайнами. Можно сколько угодно оправдываться, что погибший не был простым врагом, которого можно застать врасплох — разноса не миновать все равно. Было приказано взять живым — приказ не выполнен. Это в сто раз хуже улизнувшего из этих мест славянского отряда-четы. Редкая добыча — и ушла.
— Переверните, — приказал данван подошедшим хобайнам. Двое взялись за безвольные плечи, перекатили тело, от которого отрывались кровавые куски, на спину.
Лицо Тура было безмятежным и спокойным, как у человека, до конца выполнившего свой долг — последний на этой земле. Данван успел заметить, что в больших светлых глазах мальчишки висят, ярко лучась, отражения звезд — невесть откуда взявшиеся, небо-то в облаках!
Короткий мощный взрыв разметал по сторонам, исковеркал и вмазал в камни и данвана, и еще троих хобайнов, стоявших ближе остальных, швырнул наземь других, что замерли дальше и не успели лечь, увидев выкатившуюся из-под изуродованного трупа ребристую "лимонку"…
