Когда правительственная делегация покинула борт «Кассиопеи» и начала перебираться на поверхность Вайсбурга, по помещениям «Осмотрительного» разнесся бас капитана:

– Внимание, экипаж! Отбой боевой готовности номер один. Всему экипажу – боевая готовность номер два!

Звезднофлотцы с облегчением выполнили приказ. Выключили систему «улитка». Артиллерийские установки перевели в караульный режим. И стали ждать приказа «Отбой боевой готовности номер два», после чего можно было расслабиться и всем, кроме дежурных специалистов, убыть со своих постов, вернувшись к жизни флотского человека вне служебных обязанностей.

Однако каперанг Яаскеляйнен ожидаемого приказа не отдавал.

Он прекрасно знал, что сейчас о нем думает экипаж.

Крыша, что ли, съехала у нашего кэпа, рашпилем его прибор обкарнать?! Люди ж не железные, им отдых требуется!

Людям и в самом деле требовался отдых.

Но жила в душе каперанга неясная тревога.

Он и сам не понимал – откуда она взялась? Всю свою жизнь он был служакой, исполняющим приказы вышестоящих командиров. И если просыпалась в нем тревога, она всегда оказывалась конкретной.

Как бы не ударить лицом перед проверяющими из штаба флота… Как бы лейтенант такой-то не промахнулся по мишени… Ну и тому подобные опасения.

Однако на сей раз тревога была неперсонифицированной. И не очень понятной.

Врага в ближайшем пространстве не наблюдается. «Осмотрительный» тут не один – как там, возле безымянного красного карлика.

Откуда же это неясная тревога?

Говорят, у «росомах» такое наблюдается сплошь и рядом. Потому их, как правило, и не удается застать врасплох.

Но он-то, каперанг Яаскеляйнен, сто якорей ему в задницу, – не «росомаха»!.. Он начинает беспокоиться только с того момента, когда система разведки и целеуказания сообщает о появлении противника, и мифический вероятный бой превращается в реальный.

Так что же с ним случилось?

В общем, ладно, будем держать ухо востро!

А экипаж начнем кормить стимуляторами – чтобы люди не теряли сил и внимательности. Да и себя будем держать в боевом тонусе.

И Яаскеляйнен вызвал к себе начальника медицинской части и первым принял таблетку.

Сигнал тревоги прозвучал, когда каперанг, все-таки сломавшись – два дня без отдыха разве что молодежь способна выдержать, – заснул тяжелым сном.

Впрочем, стимуляторы, как известно, и тут хорошо помогают – два часа заменяют собой восемь.

Поэтому на мостик Яаскеляйнен летел, как на крыльях, почти не отставая от подчиненных, несущихся к своим боевым постам.

По коридорам транслировались приказы, которые отдавал дежуривший в рубке старпом, и доклады находящихся на вахте специалистов:

– Внимание, экипаж! Боевая готовность номер один! Цель – вражеский линкор!

Яаскеляйнен продолжал нестись вперед.

– Цель на запрос «свой-чужой» не отвечает.

Это означало, что корабль не фрагербритский – ИскИны «Осмотрительного» и Петра Великого» со дня прибытия к Вайсбургу опознавали союзников как «своих».

– Судя по эфемеридам, возможно, намереваются нанести удар по Вайсбургу.

– Уровень мощности реактора – сто процентов.

– Энергозапас – сто процентов!

– СОБ на максимальном уровне защиты.

Яаскеляйнен удовлетворенно улыбнулся на ходу: обновленный экипаж работал слаженно.

Система разведки и целеуказания обрабатывала эфемериды орбиты противника, система обеспечения безопасности надежно прикрывала корабль от артиллерийского удара и вражеских сканеров, энергетическое сердце набрало необходимый уровень мощности, и потихоньку выходила на рабочий режим «улитка».

– Обработка данных цели завершена!

– Наведение закончено! Артиллерийские установки и «улитка» – в боевом режиме! Точка переброса – центральная звезда.

Каперанг влетел в рубку.

Старпом тут же повернулся к нему.

– Вражеская атака, господин капитан! Судя по всему…

– Я все слышал! – оборвал его Яаскеляйнен.

– Корабль к бою готов! – закончил доклад старпом.

Каперанг впился взглядом в главный видеопласт.

Там был виден предполагаемый противник. Судя по абрису надстроек, мерканский линкор – старпом не ошибся. Невидимый до поры до времени волк показал зубы…

Пора бы уже было реагировать на него средствам планетной обороны фрагербритцев.

Но вряд ли они несли боевое дежурство на стимуляторах. И, по-видимому, безнадежно запаздывают…

– Где «Петр Великий»?

– С противоположной стороны планеты. Ему никак не успеть!

– А фрагербритские борта?

– «Бисмарк» тоже с той стороны. Один из линкоров с нашей, но он далеко и тоже не успеет в любом случае. Остальные от планеты ушли. Возможно, караулят выходы из природных римановых тоннелей.

Яаскеляйнен с трудом удержал готовое родиться десятиэтажное ругательство. Ограничился только «Сто якорей мне в задницу!»

Между тем вражеский линкор стремительно приближался.

Не психическая же это атака… Самое настоящее внезапное нападение! Неплохо рассчитанное по времени. Чтобы оказаться лишь против одинокого эсминца…

Впрочем, похоже, вражескому капитану нет дела до средств обороны.

Действует по принципу «пан или пропал». Либо грудь в крестах, либо голова в кустах…

Надо было решаться.

«А ведь это война», – подумал Яаскеляйнен.

Он вспомнил слова, сказанные императором перед пересадкой на «Кассиопею».

И решился.

– «Улитка», огонь! – рявкнул он, сдерживая прискакавший неведомо откуда нервический смешок.

– Есть «улитка» огонь!

«Осмотрительный» даже не вздрогнул. И не разнесся по помещениям грохот выстрела.

Но «волка» на видеопласте как корова языком слизнула.

И вновь посыпались доклады:

– Цель больше не наблюдается!

– Энергозапас – сорок процентов. Перевожу на режим восстановления мощности!

– На границе хромосферы центральной звезды зафиксирована вспышка. В расчетной точке.

Вот, дьявол! Сколько энергии сожрал этот переброс, сто якорей мне в задницу! Эсминец против линкора – все-таки то еще единоборство! Масса-то у линкора – будь здоров! Возникни еще один корабль…

Из подсознания стучалась еще какая-то мысль, но воспринять ее каперанг не успел, потому что дежурный офицер СРЦ встрепенулся:

– Обнаружена вторая цель, господин капитан! Полностью аналогична первой.

Ну вот, накаркал!

Взбесились они, что ли, сто якорей им в задницу?!

– Цель на запрос «свой-чужой» не отвечает.

– СРЦ – обработать вторую цель! – скомандовал Яаскеляйнен.

Никакими нервическими смешками уже и не пахло.

Рубикон перейден! Сделанного не вернешь! И у нас теперь тоже – либо грудь в крестах, либо голова в кустах…

Мерканский корабль переползал в центр главного видеопласта.

Вот только где взять энергию на еще один переброс?.. Ждать восстановления запаса? Так они мне и позволят!!

– Определены эфемериды второй цели! Три градуса к северному галактическому полюсу.

Делать нечего…

– «Улитку» подготовить к наведению!

От дежурных специалистов команды шли к ИскИнам, от ИскИнов – к корабельным машинам и механизмам…

Да, восстановления энергозапаса тут, пожалуй, дождаться не успеешь!

Яаскеляйнен лихорадочно думал.

Деваться некуда! Надо попытаться отвлечь противника от первоначального намерения.

– СОБ! – Хрипло сказал каперанг и прочистил горло. – Отключить защиту!

– Есть отключить защиту! – Дежурный специалист системы обеспечения безопасности всего секунду оторопело смотрел на Яаскеляйнена, потом выполнил приказ. – Защита отключена!

Теперь вражеские сканеры наверняка определили, что «Осмотрительный» остался без защиты, и капитан противника уже не мог не учитывать это. Должен же он клюнуть, сто якорей ему в задницу!

Однако никакой реакции не последовало.

Мерканский линкор продолжал переть начальным курсом. Целью его был Вайсбург.

А ведь похоже, они решили убить его императорское величество…

– Обработка данных цели завершена!

– Наведение закончено! «Улитка» – на прицеле!

– Энергозапас – сорок пять процентов.

Маловато мощи! Но главное, что «улитка» уже наведена! А экипаж-то у меня ничего. Не зря учили молодцев!

Интересно, почему фрагербритцы не атаковали нас, когда мы только прилетели к Вайсбургу! Было бы удобнее, чем сейчас…

Впрочем, ведь это тоже оказалось бы равносильно объявлению войны. Капитаны линкоров не рискнули. А теперь, видно, что-то изменилось, и риск для них стал благородным делом…

Каперанг вдруг почувствовал, что линкор вот-вот нанесет удар по поверхности Вайсбурга. А потом уже попытается разобраться с росским эсминцем.

Медлить больше нельзя, сто якорей мне в задницу! Делай что должен и будь что будет!

– Неполной мощностью! «Улитка» огонь!

– Есть огонь!

На сей раз «Осмотрительный» чуть тряхнуло.

Самую малость…

«Очень надеюсь, что у них тут всего два корабля, – подумал Яаскеляйнен. – Иначе конец. Тут и таран не поможет. Просто не дадут приблизиться!

Снова посыпались доклады.

– Цель больше не наблюдается!

– Энергозапас – пять процентов. Продолжается режим восстановления мощности!

– Система обеспечения безопасности полностью обесточена.

– Прошло аварийное отключение артиллерийских установок и «улитки»!

Ну, это нормально.

Главный ИскИн в первую очередь заботится о системе жизнеобеспечения. Дабы сохранить здоровье экипажа…

– Что с финишем переброса, СРЦ?

– В расчетной точке на границе хромосферы центральной звезды вспышки не зафиксировано, господин капитан.

Так, сто якорей мне в задницу!.. На штатный переброс мощи не хватило.

– СРЦ, искать цель!

Но прошло долгих пять минут, пока прозвучало:

– Цель обнаружена. Расстояние – тридцать миллионов километров. Судя по всему в дрейфе. Защитные поля не работают. Никаких энергетических потоков не наблюдается.

– Добро! – отозвался Яаскеляйнен. – Новичков с боевым почином! Благодарю за отличную службу!

– Служим государю-императору – рявкнул десяток глоток.

– Восстанавливаем мощности. Потом включаем защиту и идем на сближение…

Тут Яаскеляйнену пришло в голову, что пока еще не ясно, мерканские ли это были линкоры, и он отдал следующий приказ:

– Дежурному системы связи! Доложить командованию, что два корабля неизвестной государственной принадлежности попытались нанести удар по планете!

– Есть доложить командованию, господин капитан первого ранга!

– Добро!.. Дежурному СРЦ продолжать следить за пространством!

– Есть продолжать следить за пространством!

Прошло еще десять минут.

Переброшенный линкор не подавал признаков жизни. Больше целей поблизости не наблюдалось.

И только тут Яаскеляйнен осознал ту мысль, что стучалась к нему во время вражеской атаки.

«Интересно, – подумал он, – а почему никто – не фрагербритцы, не мы – не обнаружили эти два линкора раньше? Неужели они только сейчас пришли к Вайсбургу?»

Утром Осетра разбудил звонок по браслету.

Император продрал глаза, некоторое время соображал, где находится, вспомнил все случившееся накануне и нажал сенсор ответа.

Рядом с кроватью возникла видеоформа с изображением министра обороны князя Мосальского.

Маршал выглядел весьма встревоженным.

– Ваше императорское величество, извините меня, но нам надо немедленно встретиться! Кое-что случилось!

«Господи! – подумал Осетр. – Как будто судьбе не хватило вчерашнего дня!»

– Хорошо, Фрол Петрович. Жду вас.

Он едва успел умыться и почистить зубы, как маршал явился пред светлые очи императора.

– Что произошло, Фрол Петрович! Может, попросить кофейку принести?

Мосальский фыркнул:

– Какой кофеек, ваше императорское величество!.. Только что капитан «Осмотрительного» доложил, что ему пришлось вступить в бой с противником. Два линкора пока неустановленной государственной принадлежности попытались атаковать Вайсбург. Первый из них Яаскеляйнен уничтожил, применив «улитку» и отправив врага поджариваться к Фрейе. Второй уничтожить не удалось, поскольку времени ни на восстановление мощности реактора, ни на связь с другими нашими кораблями не оставалось. Запаса энергии на то, чтобы перебросить его вслед за первым не хватило, и сейчас линкор дрейфует в тридцати миллионах километров от Вайсбурга. Признаков какой-либо активности не подает. Есть вероятность, что экипаж его при насильственном переносе через гипер погиб, как это было с подопытными животными при испытаниях. Яаскеляйнен решил взять противника на абордаж. Он утверждает, что судя по внешнему абрису, линкор выпущен на мерканских вервях.

Сердце Осетра ухнуло вниз живота.

Неужели это и есть подарок судьбы за смерть ВКВ и Найдена? Ведь если Яаскеляйнен возьмет вражеский линкор на абордаж, мы точно узнаем – кому он принадлежит. И очень многое прояснится. И изменится…

– Наши хозяева знают о случившемся?

– Да, ваше императорское величество. Дрейфующий линкор прекрасно фиксируется сканерами, его не проспит самая захудалая планетная оборона… Кстати, нам дважды повезло. Если бы линкор был бы переброшен поближе, фрагербритские пушки наверняка, обнаружив линкор, открыли бы по нему огонь. И нам бы достались только обломки. – Мосальский тоже прекрасно понимал, какие перспективы открывает захват пирата в целости и сохранности. – Хотя саму атаку они проспали.

Осетр улыбнулся:

– Не судите их строго. Яаскеляйнен совсем недавно в боевой переплет попадал. У него уже есть опыт. И экипаж он подготовил согласно уровню опыта.

– Да уж, всем бы такой опыт. И нашим, и фрагербритцам, и новобагдадцам… А то у нас сейчас слишком мало экипажей, участвовавших в реальных боевых операциях. Все ж таки действия против пиратов я за серьезные не принимаю.

– То есть вы полагаете, что эти два линкора – не пиратские?

– Полагаю, нет, ваше императорское величество. У пиратских кораблей нет таких средств защиты, чтобы фрагербритские сканеры их не засекли на достаточном удалении от планеты. А кроме того, пираты никогда бы не решились напасть на столичный мир.

Осетр кивнул:

– Да, пожалуй, вы правы, Фрол Петрович. И насчет боевого опыта, и насчет пиратских кораблей. Что ж, думаю, королю Отто уже сообщили о случившемся. Надо с ним встретиться. А вы сообщите мне, как только Яаскеляйнен возьмет линкор на абордаж.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Маршал выкатился вон.

А Осетр, не тратя времени на завтрак, попросил хозяев о немедленной встрече с королем Отто.

Позавтракали они вместе с фрагербритским правителем.

Тот определенно был встревожен.

– Другой мой, примите мои соболезнования по поводу трагической гибели великого князя Владимира и вашего секретаря. Я велел своей службе безопасности в кратчайшие сроки отыскать виновных в этих преступлениях. Покушавшегося на великого князя удалось вернуть к жизни. Вскоре мы сможем допросить его. Покушение на вашего секретаря, похоже, совершил один из дворцовых сантехников. Он посещал вчера после обеда ваши апартаменты. И найти его мои люди пока не могут.

Осетр коротко поблагодарил хозяина и выразил надежду, что террориста непременно отыщут.

– Вам ведь уже доложили, что сегодня была предпринята попытка произвести нападение на Вайсбург силами двух неизвестных кораблей? – продолжал Отто.

– Да. Во всяком случае, это было очень похоже на попытку атаки.

– Однако они исчезли, не успев нанести удар. А потом на некотором отдалении от нас неожиданно появился еще один неизвестный корабль?

Что ж, судя по всему, силы планетной обороны Вайсбурга все-таки не проспали всю атаку. Но и разобраться до конца в том, что случилось, не сумели…

Отто тут же подтвердил догадку.

– Наша планетная артиллерия даже не успела нанести по ним удар. А до третьего корабля пушкарям попросту не достать. Но я отдал командующему нашим флотом атаковать его. Дополнительные силы подтянут, и… Если он тоже не исчезнет. Надеюсь, здесь оказался не тот враг, что атаковал Марселус?

– Полагаю, что этого мы сегодня не узнаем, мой друг. Но кто именно здесь оказался, надеюсь, узнаем наверняка. И очень скоро!

Отто вскинул на сотрапезника расширившиеся глаза.

– Сейчас мои воины собираются взять этот корабль на абордаж, – пояснил Осетр. – Исчезнуть ему уже не удастся. Так что прошу вас срочно отозвать свой приказ командующему. А то как бы нам не перестрелять друг друга!

Отто явно хотел что-то спросить, но не спросил. Молча встал и вышел из столовой.

Не было его минут пять.

Потом он вернулся и снова взялся за нож и вилку.

Впрочем, ел он совершенно автоматически, похоже, даже не замечая, что именно кладет в рот.

– Дело в том, – сказал Осетр, – что вражескую атаку сумел отразить один из моих кораблей. Он же и берет противника на абордаж.

Отто явно хотел спросить еще что-то. Но опять промолчал.

А Осетр прекрасно понимал, что именно интересовало короля.

Каким образом росским воинам удалось справиться с агрессорами?..

И хотел бы это спросить Отто, да не может! Потому что прямой вопрос не задашь, не поставив росского императора в неловкое положение. Отвечать ведь он не пожелает, ибо некоторые секреты не открывают даже друзьям. А врать… Нет, не стоит загонять Остромира в ситуацию, когда приходится врать…

– Скоро мои воины возьмут его на абордаж, и на борт высадится призовая команда. После этого мы с вами, дорогой друг, обязательно слетаем на захваченный корабль и своими глазами посмотрим, кто пожаловал к вам в гости… Обеспечите меня транспортом? Или, наоборот, пожелаете воспользоваться нашими средствами доставки?

Отто думал недолго.

– У меня есть свой малый транссистемник. Этакая космическая яхта. Я буду рад приветствовать ваше императорское величество на ее борту.

Отто спал и видел, как бы хоть чем-нибудь помочь россам.

Наверное, его постоянно уязвляла ситуация, что другие таскают для него каштаны из огня в его же собственном доме.

Но тут уж ничего не попишешь…

Однако лишний раз уязвлять его было бы крайне немудро.

– С удовольствием, друг мой, прокачусь на вашей яхте, – сказал Осетр. – Никогда на малых судах не летал.

Но Отто, разумеется, беспокоили не только агрессоры, пытавшиеся нанести удар по его главной планете.

– А что вы думаете о случившемся вчера?

– Думаю, что это была попытка с помощью покушения на росского императора сорвать подписание договора между моей и вашей страной. И полностью расстроить дружеские отношения между нашими народами. И хотя мы пока еще и не допросили убийцу великого князя Владимира, полагаю, действовал он в интересах Ордена… Кстати, сестра рассказывала мне, что при ее визите к вам случилось нечто подобное. Разве что без покушения. Тогда они ограничились похищением… Не расскажете, друг мой, чем завершилось расследование того случая?

– Да, дело тогда было на контроле лично у меня, – сказал Отто. – Слишком серьезное происшествие, чтобы провести расследование спустя рукава… Но мы тогда так и не добились окончательного результата. В том районе, куда вывезли вашу сестру и ее секретаря, чуть позже обнаружили заброшенное здание, подвал которого оказался полон трупов. Причем экспертиза показала, что большинство из них перестреляли друг друга. Нескольким оставшимся свернули шеи. Имеются кое-какие причины предполагать, что все пострадавшие были связаны с мерканскими агентами, но никаких однозначных доказательств этой связи мы так и не отыскали. Наши эксперты решили, что в организации похищения что-то сорвалось, дело преступники довести до конца не смогли. А потом всех связанных с похищением убрали свои же. Сработали там явно профессионалы. Вполне возможно, что орденские морские пехотинцы.

Осетр мысленно усмехнулся.

Знал бы ты, Отто, что «орденский морской пехотинец» сидит сейчас за одним столом с тобой!..

Да, именно он, Осетр, и в самом деле, сам того не желая, обрезал тогда фрагербритским безопасникам все концы. И в самом деле профессионально сработал на мерканцев. Но там, увы, иначе и нельзя было: не до жиру – быть бы живу! Либо ты – либо тебя!

– В общем, несмотря на отсутствие доказательств, мы абсолютно уверены, что похитители работали на мерканцев, хоть и являлись нашими гражданами… Последнее-то нам установить удалось. Всякий сброд там обнаружили, лишь один – из чиновников средней руки, он-то и был у похитителей за главного. Но доказать его связь с мерканскими агентами, как я уже сказал, не удалось.

Ну не удалось и не удалось!.. Во всяком случае, Отто не пытался врать, приукрашивая успехи своих безопасников.

И на том спасибо!

– Что поделать, дорогой друг, – сказал Осетр. – В любой стране у безопасников случаются проколы, если против них работают серьезные профессионалы. Мои люди в этом отношении тоже не безгрешны… Вы, наверное, удивляетесь: почему после двух подряд покушений я так спокоен…

– Не без того, – кивнул Отто. – Ваша невозмутимость производит впечатление.

– А между тем все просто! Это уже не первое покушение на меня. Даже взорвать пытались. И, надо сказать, что мои безопасники тогда тоже дали тогда маху. Практически меня спасла чистая случайность.

Король улыбнулся:

– За всякой случайностью стоит судьба. Мне не однажды говорили, что нынешнему росскому императору по жизни везет. Что он – стопроцентный баловень Фортуны. И это, на мой взгляд, прекрасно. Ибо связываться с неудачником – себе дороже. Связаться с неудачником – значит, загубить любое дело на корню. Вы со мной согласны, друг мой?

– Я с вами совершенно согласен. Мне действительно везет по жизни, тьфу-тьфу-тьфу! – Осетр изобразил на физиономии, мягкую, слегка виноватую улыбку. – И никогда неудачники не были моими соратниками.

– Даже те, кто погиб?

– Даже те, кто погиб. Они ведь ушли из жизни, много сделав и многого достигнув. Уж неудачниками-то их не назовешь.

«Красиво поешь, – сказал сам себе Осетр. – Вот только большой вопрос: как бы отнеслись к твоим словами погибшие?»

Ему было ясно, что Найден и дядя отнеслись бы нормально. Да и Железный Генерал, наверное, – тоже. Ведь главной своей жизненной цели Всеволод Андреевич добился, и ему не о чем было жалеть. Да и пал от в честной схватке.

Вновь подал голос браслет.

– Извините, дорогой друг. – Осетр перевел связь на акустику, снял браслет с руки и приложил к уху.

Его императорское величество снова беспокоил князь Мосальский.

Маршал доложил, что десантники с «Осмотрительного» уже высаживаются на обшивку неизвестного корабля.

– Отлично, продолжайте. Мы с его величеством Отто Тринадцатым очень скоро прибудем туда же.

– Есть! – Мосальский отключился.

– Скоро неприятельский корабль будет в наших руках, – сказал Осетр королю. И улыбнулся: – Велите седлать коней, ваше величество.

Личный малый транссистемник фрагербритского короля носил название «Мьёллнир».

Он напоминал молот не больше, чем «Святой Георгий-Победоносец» Георгия-Победоносца-человека.

Именно на этом молоте Остромир Первый и Отто Тринадцатый полетели к захваченному неизвестному кораблю.

К этому времени на борту вовсю действовала призовая команда. Судя по тому, что шлюз на линкоре работал, росские спецы уже сумели разобраться в устройстве кое-какого оборудования.

Их величества находились в обсервационном зале транссистемника и наблюдали за подходом к линкору.

Ни названия корабля, ни мерканского флага на обшивке не наблюдалось.

– Кто бы это ни оказался, – сказал Отто, – но, похоже, работали эти парни под видом пиратов.

– Да, – кивнул Осетр. – Позаботились о том, чтобы нельзя было узнать государственную принадлежность по видеозаписи. Возможность захвата корабля противником, видимо, не предусматривалась.

– В общем-то, задумано достаточно неглупо. Обычно после боя в космическом пространстве от погибшего корабля остаются только обломки, которые не так-то просто собрать и по которым нескоро разберешься, кому принадлежало уничтоженное судно. Надо создавать комиссию экспертов, обязательно включать в нее экспертов противной стороны, иначе обвинят в подтасовке фактов. Пока суть да дело, немало времени пройдет… И вот что еще интересно. Как они вообще рискнули пойти в прямую атаку на Вайсбург? При наличии планетной артиллерии, а также в присутствии наших и ваших боевых кораблей.

– Думаю, у капитанов просто не выдержали нервы, – предположил Осетр. – Вполне возможно, что им был отдан приказ любой ценой сорвать подписание договора. Сначала попробовали заранее подготовленное покушение на росского императора. А когда оно дважды сорвалось, у них не осталось иного выхода, кроме как попытаться уничтожить нас с помощью корабельной артиллерии. Удалось бы – победителя не судят. Не удалось – с мертвых взятки гладки. Вы правы: обвинить Орден в случившемся оказалось бы крайне непросто.

– То есть вы, мой друг, все-таки полагаете, что это мерканцы?

– Полагаю, они, – сказал Осетр.

«Не было счастья, да несчастье помогло, – подумал он. – Кто знал, что у Яаскеляйнена не хватит мощи отправить в зажарку и второй линкор? И что у него хватит ума не добивать недобитого…»

– Да, наверное, вы правы, – сказал Отто, наблюдая, как видеопласт заполняется приближающим бортом захваченного корабля.

– Прибыли, ваши величества! – доложил по переговорнику капитан транссистемника.

– Спасибо, капитан! Мы идем!

Транссистемник аккуратно пристыковался к люку линкора.

Их величества перебрались в шлюзовую камеру.

Здесь гостей встретил старший лейтенант в форме росского космического десанта. Приложил правую руку к берету, отдавая честь.

– Добро пожаловать на борт приза, ваши величества! Экипаж в полном составе погиб на своих рабочих местах. Оборудование, судя по всему, уцелело. Наша призовая команда уже взяла на себя управление частью машин и механизмов. Часа через два-три корабль полностью перейдет под наш контроль.

– Чей корабль, старлей? – спросил Осетр.

– Мерканский, ваше императорское величество.

– Добро! Вольно! Ведите нас на мостик.

Из шлюзовой камеры перебрались в транспортный отсек линкора, двинулись по длинному коридору, отлично демонстрировавшему, насколько велик корабль.

Изредка на пути им попадались десантники, вставали по стойке «смирно», отдавали честь.

Осетр, будучи в гражданском, ограничивался словом «Вольно».

Теперь правителям и самим стало абсолютно ясно, что они на борту мерканца: тут и там, на переборках и прямо на полу, сияли триконки с названием «Dwight D. Eisenhower» и государственным флагом Великого Мерканского Ордена.

Кое-где попадались и трупы в форме, не оставляющей никаких сомнений в том, кто попытался нанести удар по планете.

Видимо, у призовой команды еще не дошли руки до похоронных забот.

– Ну вот вам и доказательства вашей правоты, друг мой, – удовлетворенно прогудел Отто.

Добрались, наконец, и до мостика.

Тут вовсю орудовали росские специалисты.

Светились кое-какие видеопласты.

Над главным висел флаг орденского флота.

А трупы в рубке уже были убраны. Только в углу грузно привалился спиной к стене седой мертвый мужчина в кителе контр-адмирала старшего ранга орденского флота.

Лицо офицера оказалось синюшного цвета, но никаких повреждений видно не было.

К высокопоставленным гостям тут же подскочил чернявый бородач, доложил на галактосе:

– Ваши величества! Капитан Сираков, главный медик призовой команды. Эсминец «Осмотрительный»… Все члены экипажа захваченного корабля мертвы. Судя по данным меданализатора – геморрагия. То есть глобальное кровоизлияние во внутренние органы погибших. Окончательный диагноз сделаю после вскрытия.

– Добро! – сказал Осетр и подумал: «Если один будешь заниматься, на месяц работы хватит».

Впрочем, идиотов среди звезднофлотских медиков нет. Вскроют разве лишь трупы высших офицеров.

Остальные лягут в могилу нетронутыми…

Он наклонился над седым. Прочитал имя на триконке над нагрудным карманом.

Джон Э. Макманаман.

Ну что же, господин Макманаман. Пытаясь выполнить приказ господина Тима Бедросо любой ценой, ты в результате подложил Вершителю гигантскую свинью…

– Вот нам с вами, дорогой друг, и совершенно бесспорные доказательства, – сказал Осетр, выпрямившись и повернувшись к фрагербритскому королю. – Думаю, необходимо доставить сюда журналистов. Причем не только фрагербритских и росских, но и граждан других держав. Пусть картинки с захваченного корабля будут продемонстрированы в средствах массовой информации по всей Галактике. И полагаю, что мы с вами теперь имеем полное моральное и юридическое право объявить ультиматум Великому Мерканскому Ордену.

– Согласен с вами, – кивнул Отто, разглядывая труп седого. – И как только вернемся на мою яхту, немедленно распоряжусь устроить на борту призового линкора пресс-конференцию. А вы, друг мой, в свою очередь, распорядитесь, пожалуйста, чтобы на ней обязательно поприсутствовал капитан, отправивший этого мерканского адмирала к праотцам.

Осетр мысленно усмехнулся: вряд ли эта идея понравится Яаскеляйнену… Ну да ничего, переживет.

И тут Осетру пришло в голову, что росские корабли не смогли обнаружить противника до тех пор, пока он, по какой-то причине полностью раскрывшись, не ринулся нагло в атаку.

Похоже, кое-что в техническом уровне мерканского флота изменилось.

Тогда, возле Саммерсити, сканеры «Святого Георгия-Победоносца» без проблем обнаружили не только эсминец устаревшей конструкции, но и более новые фрегаты с истребителеносцем.

А вот возле Ибн-Джухайяма каперанг Свистунов сумел вычислить мерканца, только спровоцировав его на активные действия против «шайбы».

Тогда решили, что попросту не обнаружили врага – все пространство сканерами не обрыщешь. Но и тут, у Вайсбурга, тоже никто не догадывался о присутствии мерканцев…

Вполне возможно, у них появились новые способы защиты от росских сканеров.

А то, что линкоры перед атакой раскрылись, может говорить, к примеру, вот о чем: новые способы защиты настолько энергоемки, что реакторы кораблей не способны обеспечить одновременную работу системы безопасности и корабельной артиллерии. Но такое ведь будет продолжаться недолго.

Дай противнику время, и его корабли станут невидимы даже при атаке. И тогда бороться с ними станет крайне и крайне сложно. Подползут тихонько, по-змеиному, на дистанцию огневого контакта и смертельно ужалят в том момент, когда твой экипаж еще будет не в состоянии отразить удар. А в такой ситуации даже «улитка» сделается бесполезной.

Ее попросту не успеют применить.

Да, прямо скажем, нам очень повезло, что экипаж «Осмотрительного» оказался на высоте и не проспал атаку. А то бы и костей не собрать! Война была бы проиграна, даже не начавшись!

Больше правителям на борту «Дуайта Эйзенхауэра» делать было нечего – все, что требовалось, они увидели.

И, попрощавшись с призовой командой, их величества вернулись на «Мьёллнир». А позже – и на Вайсбург.

Он никогда не задумывался, зачем пришел в мир.

Это не входило в Его задачи.

От Него требовалось совсем другое: управлять своим телом, когда Ему давали такую команду.

Работа была простой, хотя в теле имелось огромное количество внутренних органов, и за состоянием каждого надо было следить, вовремя сообщая Главным о возникающих проблемах. А уж Главные организовывали лечение.

Среди органов присутствовали и такие, что позволяли Ему ощущать и менять окружающее. Именно благодаря им Он знал, где находится и куда надо двигаться, когда такой приказ отдает главный Главный.

Впрочем, Он умел двигаться и во Мраке, когда все Главные спали. Да и сам Он полудремал-полубодрствовал. Обратные связи при этом были задействованы мало и работали только на прием информации от внутренностей тела.

Что либо предпринимать в это время Он не мог – мешал Мрак, напрочь отбирая возможность реакции. Зато когда Мрак уходил, приходилось немедленно сбрасывать полудрему, тестировать собственное состояние и будить Главных, ибо исчезновение Мрака означало скорое поступление новых задач.

Почти ничем не отличалась и нынешняя ситуация. Разве лишь тем, что задачи надо было решать совместно с Братом, который все время находился неподалеку.

Покинув Мрак, они подобрались к Нужному Объекту и некоторое время находились рядом с ним.

Это было совершенно спокойное время, и Он почти дремал, обеспечивая вниманием только те органы тела, что требовались Главным – именно Главные сейчас решали свои необходимые задачи.

Время от времени Он переговаривался с Братом, но только тогда, когда требовалось Главным – у Него потребности в общении с себе подобным не было. Как и у Брата… Хотя оба Они знали, что никто бы их не услышал.

Так продолжалось довольно долго.

От скуки у Него просыпалась совсем давняя память. Тогда Он тоже жил во мраке, но это был не Мрак – там было тепло и очень хорошо. Откуда-то Он знал, что эту теплую хорошесть зовут «мамой», но произнести этого слова Он не мог, потому что не дышал. Потом случилось невозможное, невероятное и непоправимое – Его извлекли из хорошести, которую Ему дарила «мама», и Он начал видеть, слышать, дышать и кричать, потому что Ему делали больно, но больно делать продолжали. Потом, наконец, боль прошла, и Он снова попал в теплую хорошесть, но это была совсем другая хорошесть, не «мама». Дышать Ему опять не требовалось, однако видеть и слышать Он продолжал, хотя это происходило уже совсем не таким способом, как прежде.

Зато рядом с Ним появились Главные.

Очень скоро Ему стало понятно, что Его основная задача – служить Главным. И они научили Его очень многому, что Он умел теперь…

Скука закончилась, когда главный Главный отдал приказ.

Требовалось приблизиться в Нужному Объекту и в строго определенный момент снять защиту вокруг тела, чтобы один из Главных сумел повредить Нужный Объект. Точно такой же приказ получил и Брат, причем тот должен был выполнить свою задачу первым.

Далее пошла работа в наиболее активном режиме, который Главные называли «атакой». Они почему-то очень любили эту самую «атаку» – Он ощущал, что в такие периоды в них просыпались очень необычные, очень яркие, до поры до времени дремлющие чувства. Они даже умудрялись заражать этим чувствами и Его. И Он начинал понимать, что вот ради этих чувств, похоже, и стоит жить, во всём подчиняясь Главным. В этот момент Он чувствовал себя таким же, как они, равным им, и Ему было просто невыносимо хорошо. Как внутри «мамы»…

Атака продолжалась. Цель Главных становилась все ближе и ближе.

Конечно, несмотря на необычные внутренние ощущения, Он все успевал, тем более что двигался следом за Братом. Именно тому предстояло повредить Нужный Объект, а Он действовал на подстраховке и должен был подключиться к выполнению задачи, если защитники Нужного Объекта помешают Брату.

Брат передавал Ему информацию, которой не слышал никто. Брату тоже сейчас было очень хорошо, и он ощущал всю полноту собственного существования, всю свою необходимость и всю неизбежность победы над противником…

Вот еще чуть-чуть, совсем немного, всего несколько мгновений…

Победа близка!

И тут в окружающем что-то изменилось.

В первый момент Он даже не сообразил – что. И лишь потом понял – Ему больше не удается ощущать Брата. Лишь отголосок испытанной братом жуткой боли долетел до Него…

Он услышал, как один из Главных, отвечающих за систему разведки и целеуказания, крикнул:

– «Джон Стэннис» исчез, господин капитан! Что делать?

– Продолжать атаку! – ответил громко главный Главный. – Что бы ни случилось с «Джоном Стэннисом», мы должны уничтожить этого ублюдка.

Значение последнего слова было Ему не ясно, но ведь в речи Главных, когда они разговаривают между собой, много непонятностей. Тем более что эти слова никогда не мешали выполнению задачи.

Сближение с Нужным Объектом продолжалось.

А потом опять что-то случилось. Невозможное. Невероятное. И уже совершенно непоправимое. Как в тот момент, когда его извлекали из «мамы»…

И он, которому Главные дали имя «Dwight D. Eisenhower», понял, что дальше ничего не будет – наверное, он перестал быть нужен Главным.

Впрочем, их самих уже и не было рядом – он перестал их ощущать, как несколько мгновений назад – Брата. А еще через мгновение на него обрушилась нестерпимая боль, и Его не стало.

Когда их величества вернулись в Новый Нимфенбург, королю Отто доложили, что арестованного охранника можно допросить – его состояние уже достаточно стабилизировалось.

Разумеется, Отто было невтерпеж. Да и Осетру, честно говоря, – тоже.

Требовалось, правда, дождаться местного борца с ментальными блоками, но, как оказалось, следователь, ведущий дело об убийстве великого князя Владимира, уже вызвал его во дворец.

Отто повернулся к росскому императору:

– Друг мой! Вы, я думаю, не против присутствовать при допросе?

– Был бы вам весьма благодарен!

Дворцовая тюрьма в Нимфенбурге, как и в Петродворце, располагалась под землей.

Когда их величества вошли в кабинет следователя, щупач уже был там. И он, и следователь тут же вскочили, приветствуя правителей.

В кабинет принесли еще два стула, и гости уселись.

– Начинайте! – приказал Отто.

Через пару минут в кабинет ввели арестованного.

Походка у него была нетвердой, однако посторонняя помощь ему не требовалась.

Бывшего охранника усадили на табурет, включили «оковы».

Отто кивнул щупачу:

– Приступайте!

Щупач, невысокий мужчина с благообразной седой бородой, закрыл глаза, напрягся.

Некоторое время ничего не происходило.

Потом щупач повернулся к королю:

– Блок есть, ваше величество! Однако снять его не получается. – Физиономия его сделалась виноватой.

«Похоже, господам следователям тут ничего не светит, – подумал Осетр. – Почему бы и не попробовать? Хуже не будет!»

Он мысленно скомандовал себе «Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики».

И тут же убедился в бесполезности собственных усилий – серого тумана вокруг не возникло.

Способности возвращаться не пожелали.

Пришлось их величествам убраться из тюрьмы несолоно хлебавши.

– Это лучший фрагербритский щупач, – раздосадованно сказал Отто, когда они поднимались в лифте. – Не знаю, что и делать.

Осетр пожал плечами: с теми фактами, что обнаружились на борту линкора «Дуайт Эйзенхауэр», дополнительных доказательств от какого-то там охранника и не требовалось.

То есть они бы потребовались для суда над ним.

Но суд теперь может и подождать. Великого князя Владимира все равно не вернешь…

В этом смысле он и ответил фрагербритскому королю.

– Пожалуй, вы правы, друг мой, – ответил тот. – Но у меня есть другое предложение. Давайте, я отдам его вам. Возможно, ваши щупачи окажутся посильнее моего.

Осетр мысленно усмехнулся: похоже, Отто уже морально готов к мысли, что у россов всё возможное посильнее, чем у фрагербритцев.

Впрочем, и не удивительно: события последних дней только утверждали его в этой не очень приятной мысли.

– Нет, дорогой друг. Он совершил преступление здесь, на Вайсбурге. Значит, здесь и должен быть осужден. А уж когда именно это произойдет, меня не слишком заботит.

– Что ж, друг мой… – Отто пожал Осетру руку. – Не могу сказать, что ваше решение мне не нравится. Осудить этого типа можно без проблем – его преступлению имеется огромное количество свидетелей. Но, пожалуй, я оставлю его сидеть до тех пор, пока не удастся снять с него блок. Может, и представится такая возможность… Надеюсь, вы не против?

Осетр вспомнил, что в подземной тюрьме Петродворца тоже имеется такой сиделец – мерканский агент «Матушка».

И сказал:

– Я не против, дорогой друг. Вы вольны поступать с этим человеком, как пожелаете.

А за ужином Отто сообщил росскому императору, что в одном из районов Лондинуса нашли труп дворцового сантехника.

Снова все связи заговорщиков с мерканцами обрезаны.

– Знаете, дорогой друг, – сказал Осетр. – Я думаю, надо завтра подписывать договор. После чего я вернусь домой, и у вас тут сразу станет потише.

Отто лишь грустно улыбнулся.

Похоже, ему подумалось, что потише в его владениях теперь станет уже очень нескоро.

Подписание договора о дружбе и взаимной помощи между Росской империей и Фрагербритским Союзом состоялось уже на следующий день.

У сотрудников обоих министерств иностранных дел работы уже не имелось, поскольку окончательное согласование пунктов договора было завершено еще вчера.

А вот работники министерств обороны, выполняя указания, полученные от их величеств, наоборот, начали увязывание своих взглядов на стратегию предстоящей войны с Великим Мерканским Орденом. О скором подписании договора сообщили и халифу Анвару Третьему, и тот пообещал немедленно подключить к работе своих военачальников – для начала в режиме непрерывного обмена информацией. Однако глава визирата обороны уже вовсю готовился к личным встречам с фрагербритским и росским министрами обороны.

С глазу на глаз император и король больше не встречались.

Все было оговорено и выяснено, а что не выяснено – тому не поможешь и личными встречами на самом высоком уровне. У всякой страны, помимо общих, имеются и собственные интересы.

Подписание договора проходило в зале торжественных приемов нимфенбургского дворца Виндзоров.

В отличие от других помещений, зал выглядел роскошно – имелись тут и золото, и парча, и картины известных фрагербритских и не только фрагербритских художников.

Его императорское величество Остромир Первый по столь торжественному случаю облачился в белый парадный китель «росомах» с полковничьим погонами на плечах, внешний вид Отто Тринадцатого также напоминал гостям и подданным, что король – военный человек.

Все действо подчинялось строгому дипломатическому этикету. Игрались гимны стран и правящих фамилий. У многочисленных дворцовых дверей стояли альпийские стрелки – также в парадной форме: к мундирам и штанам были добавлены высокие меховые шапки и старинные огнестрелы.

По ходу церемонии король и император обменялись речами, в которых выразили уверенность, что росско-фрагербритский союз заключается на века, и в Галактике нет силы, способной разрушить его.

Как бы упорно некоторые ни старались…

Намек на «некоторых» был абсолютно ясен всякому присутствующему в зале и вызвал смешки.

Поставить подписи было делом нескольких секунд, однако действо затянулось на целый час.

А когда закончилось, росский император вздохнул с облегчением – он добился осуществления очередного своего желания.

В придачу к договору был подписан секретный документ, в котором Отто Тринадцатый признавал Остромира Первого в качестве верховного главнокомандующего союзных войск, передавая таким образом Осетру и ответственность, и право военных назначений.

От халифа Анвара такой документ был получен уже давно.

Остаток дня прошел за хлопотами.

Росский император поучаствовал в первом заседании объединенного командования, которое было собрано немедленно после окончания церемонии, и выслушал предложения военачальников по стратегии предстоящей войны.

Отто участия в заседании не принимал.

Он, как понял Осетр, был невеликим любителем военных игрищ и предпочитал полагаться на своих фельдмаршалов и адмиралов.

Впрочем, росскому императору так было и проще.

На короля-то при подчиненных не гавкнешь, а фельдмаршалов и адмиралов всегда можно поставить на место.

Росичи прекрасно понимали, что фрагербритцы должны взять на себя прежде всего проведение сухопутных операций. То есть, взяться за дело, когда война доберется уже до мерканских планет.

Однако командование королевского флота настаивало на участии в боевых пространственных операциях. Эти ослы не хотели понимать, что по своим тактико-техническим возможностям их корабли против орденских – все равно что моська против слона.

Полезных действий тут – разве что облаять…

Их можно использовать разве лишь на второстепенных направлениях.

В принципе, если не касаться пользы для общего дела, фрагербритских военных вполне можно было понять.

Конечно, для профессионального военного лучше всего жить вообще без войны и спокойно умереть после отставки на руках детей. Но уж если война на твою долю выпала, всякому хочется почестей, а не наказаний. А почести можно обрести только побеждая. Адмиралы Отто нюхом чуяли, что, воюя в одних рядах с россами, вполне можно оказаться и в победителях. Особенно если в непосредственных огневых контактах будут участвовать воины званием не выше капитанов цур зэе. А им, адмиралам, удастся отсидеться за спинами подчиненных…

Осетру очень быстро стало ясно, что это заседание – пустая трата времени.

Верховному главнокомандующему ни к чему участвовать в столь предварительных обсуждениях.

Поэтому он попросил одного из военных быстренько сочинить приказ о назначении начальником Генерального штаба союзных войск адмирала Капитона Силыча Шейдякова, командующего Имперским звездным флотом, тут же приказ подписал, огласил его присутствующим и оставил вновь назначенного начальника обрабатывать фрагербритских флотских.

Пару дней на притирание им стоило дать.

А потом посмотрим!

Думается, что Отто поддержит все начинания росского императора – в том числе, и по кадровым решениям.

Особенно, на первом этапе, когда еще не наступило время делить плоды общей победы.

Перед уходом, правда, Осетр попросил главу Адмиралтейства адмирала Друцкого-Соколинского посетить свое императорское величество, как только станут известны результаты исследований, проведенных специалистами на плененном мерканском линкоре.

После обеда Осетр дал команду руководству делегации начинать готовиться к отлету.

А еще через полтора часа к нему в гости пожаловал глава Адмиралтейства.

– Ваше императорское величество, – сказал он, – я готов доложить вам об исследованиях, которые мы уже успели провести на «Дуайте Эйзенхауре! – Адмирал достал из нагрудного кармана кителя коробочку и открыл ее.

Там лежал бледно-голубой кристалл.

– Вот здесь отчет о сделанном и результаты в письменном виде.

– Отлично, Евгений Павлович! Отчет я просмотрю потом. Но у меня есть срочный интерес… Разобрались специалисты, почему мерканские линкоры поперли напролом, раскрыв себя перед атакой?

– Да, ваше императорское величество. Им попросту не хватило энергетического обеспечения. У них имелся один из двух вариантов: либо оставаться невидимыми для наших кораблей, либо атаковать без защиты. Судя по всему, на линкорах стояли недавно разработанные защитные установки, которые смонтировали на бортах в пожарном порядке, намеренно пойдя на нарушение энергетического баланса. Именно поэтому не только фрагербритцы не могли их обнаружить, но и наши сканеры.

«Ситуация, похоже, та же, что у нас, – подумал Осетр. – Когда мы в пожарном порядке устанавливали на «Георгий-Победоносец» первый усовершенствованный образец «улитки» Комарова, Только нам повезло. У нас с энергетикой все оказалось в порядке. Да-а, теперь вот Бедросо приходится торопиться при подготовке к войне. Слишком долго почивали на лаврах. Разбаловались, голубчики… И слава богу, что у них пока нет кораблей с достаточным энергозапасом. Но они очень скоро появятся!»

– Защитная установка с борта мерканского линкора уже демонтирована и будет переправлена на Новый Кронштадт. Думаю, наши специалисты сумеют разобраться в ее конструкции, и мы сможем наладить производство, если потребуется. Правда, придется кардинально менять схему энергообеспечения бортов, а это потребует времени.

«Время, время, опять время! – подумал Осетр. – Нет у нас его! К тому же, это всего лишь даст нам возможность стать невидимыми для мерканских сканеров. А в результате будут воевать между собой невидимки…»

Однако возражать против изучения новой мерканской защиты он не стал.

Кто знает, может в результате удастся создать свою, но с меньшим энергопотреблением!

– Хорошо, пусть наши специалисты изучают мерканские достижения в защите. Но ждать, пока они создадут собственную, мы не можем. Надо начинать войну немедленно, пока нас невидимки не могут атаковать в массовом количестве и хорошо энерговооруженные. Полагаю, они только приступают к перевооружению своих кораблей, и не нужно давать им на этот процесс время.

Друцкий-Соколинский кивнул:

– Да, Адмиралтейство тоже полагает, что у них нет кораблей с достаточным для этой защиты энергобалансом. Иначе мы столкнулись бы с ними уже тут.

– А что вы собираетесь делать с захваченным линкором?

– Линкор по-прежнему изучается вдоль и поперек, а после окончания работы будет перегнан на Новый Кронштадт. С фрагербритцами этот вопрос уже решен. Они на «Эйзенхауэр» не претендуют, поскольку это не их добыча.

«Они бы, может, и хотели бы претендовать, – подумал Осетр, – да только в нынешней ситуации Отто не станет с нами ссориться».

– Думаю, надо немедленно перегонять линкор к нам. – Осетр закрыл коробочку с кристаллом и переправил ее в свой карман. – И все остальные работы производить уже на Новом Кронштадте. Там техническая база мощнее. Не везти же наших ведущих специалистов кораблестроения сюда!

– Согласен, ваше императорское величество. Мы уже думали об этом. Полагаю, «Кассиопея» пойдет домой под прикрытием «Петра Великого». А Яаскеляйнен пусть занимается сопровождением «Эйзенхауэра». Так получится быстрее всего. Иначе нужно согласовывать с хозяевами доступ в систему других наших кораблей. Сомневаюсь, что в ближайшее время мерканцы рискнут посылать сюда дополнительные силы. Сначала им надо разобраться – что произошло с их линкорами?

– Добро, Евгений Павлович… Мне вот что еще интересно… Почему мерканцы не отдали главному ИскИну команду на самоуничтожение корабля?

– Мы уже думали на эту тему. Тут два варианта. Либо они просто и не предполагали, что экипаж может в мгновение ока лишиться жизни, а сам корабль уцелеет. Откуда им знать, что у нас есть такое оружие?.. Либо ИскИны мерканцев при насильственном переносе попросту сбрендили и отказались выполнять заложенную программу. К сожалению, тут у нас нет специалистов достаточного уровня, чтобы разобраться в этом вопросе окончательно. Но на Кронштадте разберутся.

Ночью Осетру приснился очередной вещий сон.

Он находился на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор и песка. Над песчаной пустыней висело багровое небо, похожее на залитую кровью простыню. От пейзажа шла такая тревога, что судорожно заспотыкалось сердце.

Как ни странно, Осетр был без скафандра, но похоже это средство личной защиты ему и не требовалось, потому что он, оказывается, не дышал.

Потом багрец в небе заволновался, забурлил, закрутился десятками водоворотов. Образовались многочисленные воронки, стремительно понеслись вниз, потянулись к Осетру, окутали его багровой полумглой, в которой не было ничего, кроме все той же тревоги.

А когда полумгла рассосалась, оказалось, что вокруг знакомое помещение.

Очень знакомое.

Номер двенадцать двадцать девять в пансионате «Ласточкино гнездо» на курортной планете Дивноморье. Штаб-квартира заговорщиков, собирающихся свергнуть Владислава Второго и посадить на его место, на росский трон, своего ставленника, юного Остромира Приданникова.

Присутствовал тут Железный Генерал… вернее, тогда еще Железный Полковник. И сам Осетр. Он полулежал на диване.

А Засекин-Сонцев нависал над ним, как скала над горным потоком. По всей видимости, только что произнес фразу «Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики».

Юный Остромир Приданников лежал на диване. А повзрослевший Остромир Романов наблюдал за действом сверху.

Сейчас Железный Полковник начнет вкручивать своему подчиненному насчет исторической роли, для которой он, Остромир, предназначен. Что-нибудь типа «Сынок, ты должен понимать, мы не в игрушки играем, за тобой стоят очень серьезные люди, и они ждут от тебя соответствующих ситуации поступков…»

А подчиненный изо всех сил станет изображать готовность к внушению, готовясь, в свою очередь, нанести начальнику ответный ментальный удар. И тому будет некуда деться…

Однако Всеволод Андреевич произнес совсем другую фразу.

Никаких «Сынок, ты должен…»

– Имеющий глаза да увидит, – сказал он.

И смотрящий сверху «сынок» увидел.

Стремительно надвигающуюся со всех сторон тьму…

Проснувшись, Осетр не знал, что и думать.

О чем его предупреждал увиденный сон? О том, что впереди смерть? Так это для любого человека неизбежная перспектива… Что он снова вернется на Дивноморье? Ну, это запросто! Только сначала надо с Орденом разобраться…

В конце концов, как уже бывало, он решил голову не ломать.

Рано или поздно разберемся…

После завтрака все члены делегации перебрались на «Кассиопею».

Трупы великого князя Владимира и Найдена Барбышева уже находились в холодильниках медицинского отсека – император распорядился похоронить их дома, в родную землицу.

Трофейная защитная установка была погружена на борт «Петра Великого», и росские корабли отправились в обратный путь.

Несмотря на полный успех завершившейся миссии, Осетр все ж таки был недоволен.

Причем чувство недовольства касалось не работы подчиненных, а именно его самого.

Да, столь желанный договор о дружбе и взаимной помощи с фрагербритцами подписан, и ничто теперь уже не мешает начинать войну… Да, наглый противник, рассчитывающий, со своими новыми техническими корабельными установками, на полную безнаказанность, весьма больно получил по хищной носопырине… Да, удалось даже захватить вражеский линкор, и мы теперь будем иметь почти полное представление о боевых возможностях мерканцев в грядущих междуфлотских сражениях… Закрытыми от нашей информированности остаются только орбитальные крепости.

Но, признаемся себе откровенно, изменив первоначальное решение отправиться в путь на обычном транссистемнике, ты, император, откровенно спраздновал труса.

Как грубовато выражаются «росомахи», стравил вакуум…

А ведь теперь совершенно понятно, что риск был совсем не столь велик, как показалось.

Капитан Яаскеляйнен, лети император на гражданском судне, еще бы круче держал уши топориком и точно так же не допустил, чтобы атакующие линкоры причинили вред транссистемнику.

Агрессора ждали бы те же самые последствия – отдать богу душу в принудительном прыжке…

Зато бы росский император всей Галактике показал, что не боится этих драных сайентологов! Конечно, таким выбором транспортного средства он бы ничуть не удивил халифа Анвара Третьего, который из личного опыта прекрасно знал, на какие выходки способен Остромир Первый.

Зато и синцы, и бразильянцы, и бенгальцы оценили бы его уверенность в выучке экипажей и в техническом вооружении своих кораблей. И тоже бы призадумались о своем будущем!

Сила солому ломит!

А главное, росский император продемонстрировал бы свою железобетонную уверенность главному противнику – этой твари Вершителю Бедросо.

И тот бы наверняка уже травил вакуум в ожидании неизбежной войны. А враг, празднующий труса, – наполовину побежденный враг.

Это знали все воины во все времена – с Древности до наших дней. И храбрецы всегда использовали сей фактор, одерживая победы, казалось бы, милостью божьей, а на самом деле собственной смелостью.

Мы же тут, будем откровенны с самим собой, слегка подкачали и кое-что упустили…

Вот так-то!

Впрочем, эта была лишь одна причина для недовольства собой и отнюдь не главная.

Главная же заключалась в том, что он опять потерял близких людей.

Цепочка смертей, начавшаяся на Крестах с Матвея-Чингачгука, не прерывалась, тянулась из прошлого в будущее, и с этим ничего нельзя было поделать.

Да, конечно, дядя, великий князь Владимир, самостоятельно выбрал свою судьбу. Никто его за плечи не хватал да на линию огня не тянул…

Видно, слишком глубоко сидела в дядиной душе вина за мятежные шашни с адмиралом Барятинским и слишком сильно он хотел ее искупить, если с готовностью шагнул под пулю наемного убийцы. И не имеет никакого значения, что он прикрыл своим телом вовсе не императора, а императорского дублера – дядя-то умирал с полным осознанием, что ценой своей смерти спасает племянника, безопасность которого гораздо важнее для империи, чем его, великого князя Владимира, жизнь.

А вот что касается Найдена…

Тут уж, братец ты мой, деваться некуда! Хочешь не хочешь, а придется признаваться, что именно ты, скотина такая, подставил его вместо себя.

Парню ж просто деваться было некуда! Предложения императора не обсуждаются и не отвергаются!

Это, видите ли, его работа!

А что он мог еще тебе, своему правителю, сказать?!

Простите, ваше императорское величество, боюсь, я не справлюсь?

Да он бы это даже самому себе никогда не сказал! Ибо «росомаха»!

Но ведь ты-то, предлагая обмен личинами, прекрасно понимал, что Найден – давно уже не действующий «росомаха», что он чуть ли не с утра до вечера сидит за секретарским столом, что все ваши тренировки – просто видимость активной работы, они не способны подменить собой реальные боевые контакты, и парень постепенно терял «росомашью» квалификацию. В том числе, и присущее членам РОСОГБАК предчувствие опасности.

А в результате и случилось то, что случилось! И теперь не остается ничего, кроме как признать, что руки твои в крови друга.

А посему – черт с ним, с пафосом! – ты просто обязан довести до конца то, за что Найден положил свою жизнь.

И дай бог, если эти цепочки смертей на самом деле обеспечивают твою везучесть, если с ними действительно связана рука судьбы, прикрывающей тебя своей заботливой сенью – год от года, раз за разом, смерть за смертью… И дай бог – черт с ним, с пафосом! – чтобы ты оказался достоин памяти погибших за тебя, занявших твое место в перекрестии вражеского прицела, пошедших за тобой с надеждой и верой в конечную победу…

И не дай тебе бог еще раз стравить вакуум!

Он вдруг подумал о том, что последнее время почти забыл «росомаший» сленг.

Никто давно уже не слышал от него и про отвинченные у берета уши и про непрочищенные дюзы.

А может быть, ты и сам уже перестал быть «росомахой»!

Ведь не только Найден не почувствовал опасности, отправляясь в эту драную ванную там, во дворце Виндзоров.

Ты тоже ее не почувствовал, хотя мономолекулярная нить была насторожена именно и только на тебя!

В общем, ржавый болт тебе в котловину, помни о погибших и делай выводы на будущее, император хренов!

И тогда, может быть, на Страшном суде зачтется. Господь наш милостив, и не за такие прегрешения прощал…

С такими мыслями Осетр и улегся в койку-релаксатор на борту «Кассиопеи».

На Новый Санкт-Петербург вернулись без помпезных встреч, почетных караулов и разудалых маршей, хотя в другое время результаты вояжа стали бы настоящим праздником. Но сейчас в Росской империи был объявлен трехдневный траур.

Как и всегда, когда уходил из жизни член правящей династии.

Пока после выхода из гипера добирались до «Алой звезды», Осетр составил себе перечень срочных действий на ближайшие дни. И, оказавшись в родном дворце, немедленно взялся воплощать его в жизнь.

Адмиралтейство и министерство обороны получили приказ немедленно заняться разработкой окончательного плана боевых действий и срочным согласованием его с союзниками.

Графу Федору Философовичу Олсуфьеву, министру средств массовой информации, было поручено усилить подготовку общественного мнения к грядущей войне.

Оставался еще один нерешенный вопрос. И с ним требовалось разобраться немедленно.

Может, за это время что-то изменилось?..

Осетр связался по закрытому каналу с графом Охлябининым и попросил того прислать во дворец лучшего щупача.

А потом вызвал по браслету начальника дворцовой охраны полковника Пименова.

– Макар Семенович! У нас в подвалах, помнится, содержится предполагаемый мерканский агент, проходящий по делу «Матушка».

– Есть такой, ваше императорское величество.

– Как он?

– Сидит, ваше императорское величество. – Полковник усмехнулся. – Ест, пьет и спит. Чтоб я так жил! Как на курорте…

Юмор тюремщика, ржавый болт ему в котловину!

– Я хочу его допросить. Из МИБа скоро должен прилететь щупач. Сопроводите его к арестованному. Пусть еще раз попытается снять блок.

– Хорошо, ваше императорское величество. Как только щупач появится, приказ будет выполнен.

Осетр прервал связь.

Когда он спустился в подземные казематы, в коридоре его встретили охранник и щупач из МИБа.

Щупач выглядел откровенно расстроенным.

– Ваше императорское величество! Блок у арестованного мне по-прежнему снять не под силу.

М-да-а-а, увы, ничего не изменилось… Но ведь что-то предпринимать надо!

– Послушайте, – сказал Осетр. – Успокойтесь. Вы никогда не пробовали замедлить срабатывание блока? Мне совершенно не требуется, чтобы арестованный остался жить. Мне нужно, чтобы он не умер, пока не ответит на один-два вопроса.

У щупача округлились глаза.

– Это невозможно, ваше императорское величество. Методики такого замедления попросту не существует. Я регулярно знакомлюсь с новыми исследованиями в нашей области знаний и никогда не слышал о подобном.

«Ну что ж, – подумал Осетр. – Если этот не сумел снять блок, не снимет уже никто».

Он уже хотел было вернуться к себе, как вдруг к нему явилась идея: а может, стоит проверить, не вернулись ли к нему хоть какие-то из былых возможностей?

В конце концов, не зря же приснился ему на Вайсбурге очередной вещий сон. Вдруг да и прокатит?..

– Хорошо, вы свободны.

Расстроенный щупач ушел.

А Осетр приказал охраннику немедленно вызвать к арестованному тюремного медика.

Когда врач примчался на зов, император пожелал посмотреть на арестованного. Охранник сопроводил их в камеру.

Арестант все еще лежал на тюремной койке.

Физиономия у него цвела от удовольствия.

– Что, господа? Вы тоже будете демонстрировать мне блестящие шарики?

– Не будем, не будем… Хватит вас развлекать! Не в пансионате отдыха находитесь! – Осетр повернулся к охраннику. – Отведите его в допросную. Сейчас мы с ним побеседуем!

Криво улыбающегося арестанта вывели из камеры.

– Мы последуем за ним, и вы сделаете ему укол суперпентотала, – сказал Осетр доктору.

– Но, ваше императорское величество, он ведь тут же дуба даст! – удивился тот.

– Даст он дуба или не даст, это не ваши проблемы! – отрезал Осетр. – Выполняйте указание!

Они отправились следом за арестантом и охранником.

Когда вошли в допросную, узник уже сидел упакованным на табурет-оковы. Он продолжал криво улыбаться.

– Черта с два что вы от меня узнаете, господа россы! Вопрошалка у вас еще не выросла!

– А мы посмотрим, господин мерканец, не выросла ли у вас, случаем, отвечалка. Может, и нашей коротенькой вопрошалки хватит, чтобы достать куда надо. – Осетр кивнул охраннику. – Вы пока свободны.

Тот исчез за входной дверью.

Осетр повернулся к врачу:

– Приступайте!

Тот достал из чемоданчика шприц-тюбик, воткнул арестанту в шею, нажал.

– Готово, ваше императорское величество!

– Вы тоже свободны!

Доктор последовал за охранником.

Осетр перенес через стол стул, на котором тут обычно сидел следователь, и поставил перед арестованным.

Суперпентотал уже вовсю действовал.

Кривая ухмылка на физиономии узника превратилась в маску равнодушия. А потом – в готовность отвечать.

Осетр с внутренней дрожью скомандовал себе: «Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики».

И малость ошалел от радости – потому что пошло-поехало.

Знакомая молния прошила мозг – от надшейной ямки сзади до макушки. Стены допросной заколебались и умчались прочь. Неотвратимо начал меняться и арестант. Краски тела и одежды поблекли, мгновение-другое, и он стал стеклянно-прозрачным. А затем посерел, словно наполнился туманной дымкой.

Там, где находилась голова узника, туманную дымку перечеркивала знакомая четкая тонкая полоса.

Угольно-черная.

А у Осетра тут же отросли туманные руки.

– Кто такой агент по кличке Матушка?

– Это я, – пояснил арестованный.

– Что можете рассказать о сути операции, которой занимались?

Мерканец содрогнулся, голова его свесилась набок.

Только оковы не позволили ему свалиться с табурета.

Однако глаза его начали стекленеть. И очень знакомая черная полоска в туманной голове принялась неуклонно расширяться, заполняя собой весь объем.

Осетр протянул туманную руку, прорвался внутрь серой фигуры, сжал расширяющуюся черную полоску, выдрал ее из чужого тумана, смял одним движением, потом скатал в шарик и зажал в кулаке.

Взгляд мерканца вышел из бесконечности. Он шевельнулся, поднял голову, увидел перед собой допрашивающего.

– Так что вы можете рассказать о сути операции, в которой вам пришлось участвовать?

– Мне было поручено…

Арестант вновь содрогнулся и поник головой.

Черный шарик вырвался из руки Осетра и вернулся назад, в туманную голову. Начал расти и пухнуть.

Осетр повторил движение, вновь выволок черноту на свет божий и попытался сжать обеими туманными руками…

Дьявол, сил не хватало! Сейчас мерканский агент окончательно вырубится, и пиши пропало!

И тут откуда-то из-за спины Осетра протянулась еще одна рука, третья, крупная настолько, что накрыла обе руки императора, и сжала крепко-крепко – и туманные конечности, и черноту между ними.

Разбираться, кто помогает, было некогда – чернота билась и рвалась наружу.

Арестант поднял голову и посмотрел на Осетра.

– Что вы можете сказать о сути операции, в которой пришлось участвовать?

– Мне было поручено дискредитировать вашу сестру Ольгу в ваших глазах.

– То есть агент Матушка – не моя сестра?

– Нет.

– А кто тогда передавал вам информацию?

Третья туманная рука разжала кулак и растаяла.

Чернота словно ждала этого момента – резко рванулась и вновь устремилась в туманную голову арестанта.

Тот еще раз содрогнулся, и через мгновение все было кончено.

А еще через мгновение исчезла туманная реальность, вокруг проявились стены допросной.

Осетр встал со стула, подошел к столу и коснулся пальцем сенсора вызова.

Когда охранник появился в кабинете, император сказал:

– Вызывайте персонал морга!

– Слушаюсь, ваше императорское величество!

Осетр вышел из допросной и двинулся по коридору к лифту.

Конечно, его бы прежде всего должен был интересовать вопрос – откуда к нему пришла помощь в виде третьей туманной руки.

Но в данный момент Осетру было глубоко наплевать на это.

Главное, что больше у него не осталось никаких оснований подозревать Ольгу в предательстве.

Осетра заботила и еще одна проблема.

Теперь, когда погиб Найден, император остался без личного секретаря.

И эту проблему требовалось решать срочно – работы в предстоящие дни будет крайне много, и вся она окажется очень важной.

О том, кто теперь будет возить его на свидания с Яной, Осетр вообще старался не думать. Об этом потом…

И он позвал к себе сестру.

Встреча с Ольгой получилась тяжелой.

Она явилась к нему в кабинет, облаченная в черное платье и с покрытой черной шалью головой.

– Как же так, Миркин? – Сестра чуть не плакала. – Почему Найден? Зачем ты его взял с собой?

Да-а, очень похоже было на то, что интерес ее к Найдену заключался не только в желании научиться рукопашному бою.

– Как я мог его не взять? Он же мой секретарь. Это его работа.

– Работа, работа! – воскликнула Ольга. – Проклятая ваша работа!.. Как все случилось?

Осетр рассказал.

– То есть он погиб вместо тебя?! – Глаза у Ольги сделались круглыми.

– Да, это было покушение на меня.

– Пр-роклятый Бедросо!!! Я просто уверена, что это он во всем виноват!

– Я тоже уверен. И скоро он ответит за все.

Ольга бурно вздохнула и стиснула кулачки.

– Ох с каким наслаждением я бы придушила эту сволочь!

– Я тоже.

– И дядю жалко… Вроде бы слабый был человек, а смотри, как поступил.

Надо было отвлечь ее от этой темы.

– Как твоя государственная служба, сестренка?

Ольга пожала плечами:

– Присутствовала на одном заседании правительства. Было интересно.

– Вот и хорошо. – Осетру еще после допроса «Матушки» пришла в голову идея, показавшаяся ему вполне подходящей. – Послушай-ка, Оленька… Мне ведь теперь новый секретарь нужен. Как смотришь, если ты заменишь Найдена? Мне кажется, ты справишься.

Конечно, такого никогда и нигде не было, чтобы сестра императора работала у него секретарем.

Но на секретарском месте Ольге будет проще познакомиться с тайнами государственной деятельности, чем сидя экскурсантом на заседаниях правительства.

Глаза Ольги остались тоскливыми, но она несколько оживилась.

– Ну если думаешь, что справлюсь, почему бы и нет? И если ты не будешь меня ругать за ошибки.

Слезы ее наконец высохли.

– Когда мне приступать к работе?

«Работа лучше всего отвлекает от печали», – подумал Осетр.

И сказал:

– Прямо сейчас… И вот тебе первое секретарское задание. Организуй-ка похороны погибших. Свяжись с премьером и со Светозаром, и решите все вопросы. Если пожелаете устроить поминки тут, во дворце, мажордом тебе поможет.

Ольга ушла.

А Осетр задумался.

Ему было ясно: сестру ни в коем случае нельзя брать с собой.

Во-первых, это для нее чрезвычайно опасно. А во-вторых, кто-то должен остаться вместо него в столице, когда он отправится на войну. И лучшего кандидата, помимо Ольги, нет.

Но ему было ясно и другое: сестра встретит эту идею в штыки. Она спит и видит, как будет присутствовать при освобождении Лады и Ларисы.

И чтобы она согласилась остаться, ей нужно предложить какую-то замену личного присутствия.

А потом ему пришла в голову очередная идея.

И он еще раз связался с министром средств массовой информации.

– Федор Философович! Мне нужно срочно встретиться с журналисткой Ладой Васильковой. Сетевой портал «Росская женщина». Она была среди репортеров, освещавших визит нашей делегации на Вайсбург.

– Когда вы хотите увидеть ее, ваше императорское величество?

– Скажем, сегодня в шесть часов вечера.

– Вы ее увидите.

В шесть вечера журналистка вошла в рабочий кабинет императора.

Сегодня на ней был черный деловой костюм.

– Здравствуйте, ваше императорское величество! – Лада тряхнула пышной черной гривой.

– Добрый вечер, госпожа Василькова! – Осетр вышел из-за стола, поцеловал журналистке руку и предложил сесть. – Как ваши творческие дела?

Лада была ошарашена императорским приемом недолго.

– Спасибо, неплохо! Работаю над завершающим репортажем о вашем визите во Фрагербритский Союз.

– Уверен, что он получится очень толковым.

Лада лукаво улыбнулась:

– У меня до сих пор нет ответа на один вопрос, чрезвычайно интересующий росских женщин. Когда состоится ваша свадьба с фрагербритской принцессой Розалиндой?.. Вы мне обещали ответить на него после возвращения домой.

Осетр крякнул.

Вот ведь липучка!..

Надо как-то выкручиваться.

– Я отвечу. Но только вам. По секрету. Росские женщины пока не должны ничего об этом знать. – Осетр подмигнул. – Мы с Отто Тринадцатым договорились перенести свадьбу на более позднее время. Сейчас есть более срочные дела.

Лукавость сменилась серьезностью.

– Война?

– Да, война. И у меня есть к вам одно неожиданное предложение… Как вы посмотрите на возможность сопровождать меня в боевом походе? Чтобы росские жёны имели представление, чем их мужья занимаются на войне. Причем так, как это воспринимается глазами женщины… Считайте, что вы станете летописцем этой войны.

Он ждал появления страха на ее лице. Но ничего такого не было и в помине.

– Конечно, я согласна, ваше императорское величество! – воскликнула она. – Неужели я смогу снимать все-все-все? И писать обо всем? – В голосе ее прозвучало удивление.

Впрочем, Осетр немедленно подрезал крылышки ее фантазий.

– Нет, конечно. Вас не будут приглашать на оперативные совещания. И вам придется согласовывать свои репортажи с военным цензором.

Она покивала:

– Понимаю, режим секретности… Но я все равно согласна! Спасибо, ваше императорское величество! Такие предложения поступают лишь раз в жизни. И надо быть полной дурой, чтобы отказаться от них!

– Ну вот и прекрасно!

Когда она скрылась за дверью, Осетру пришло в голову, что она могла иметь в виду несколько иное. Свою возможную близость к императору.

Но на это ему было глубоко наплевать.

Прах Найдена и великого князя Владимира было решено захоронить на Марсовом поле. Здесь находили упокоение только те, кто погиб на поле брани.

Правда, по поводу ВКВ Осетр некоторое время сомневался – великий князь принадлежал к правящей династии, а ее членов обычно погребали в семейной усыпальнице Романовых.

Однако для Осетра он был, в первую очередь, «росомахой», а «росомахи» находили свое последнее пристанище именно на Марсовом поле, в той его части, которая называлась «сектор святого Романа». И Осетр посчитал, что намечаемое нарушение традиции не будет слишком кощунственным.

В конце концов, к воинам и в Древности, и в нынешней Империи всегда относились по-особенному. Человек рождается не по своей воле. Но подвиг он совершает, по большому счету, в полном одиночестве, советуясь только со своей совестью и внутренними убеждениями о чести.

Императора поддержал и патриарх – Осетр переговорил со Светозаром прежде чем принять окончательное решение.

Похороны решили устраивать не слишком пышные – не то время.

Гробы с телами погибших провезли по центральным улицам Петрограда на лафетах старинных пушек, буксируемых водородниками. Ехали очень медленно – любой пожелавший мог прикоснуться к гробам и положить рядом с ними цветы.

Гримеры поработали с лицом великого князя, и его можно было провезти по городу в открытом гробу.

Женщины плакали, мужчины каменели лицами.

Народу на кладбище набилось полным-полно – только что на головах друг у друга не стояли.

Впрочем, охрана действовала довольно решительно, и как только стало ясно, что может случиться давка, вход перекрыли.

Отпевал погибших сам Светозар в часовне святого Романа.

Потом гробы вынесли, и состоялась панихида. Человеческие качества погибших вспоминали сослуживцы и близкие.

В конце слово взял император.

Глядя прямо в нацеленные камеры журналистов, он сказал:

– Друзья мои! Сограждане! Сегодня мы прощаемся с жертвами необъявленной войны, которая, тем не менее, уже некоторое время ведется против нашей страны. Это не первые ее жертвы. Все вы прекрасно знаете, что пресловутое пиратство неискоренимо только по одной причине: в Галактике существуют люди, поддерживающие его, люди, которым выгодна смерть отцов и слезы матерей и детей. Однако в последнее время ситуация изменилась к худшему. Это люди зашли слишком далеко. Если прежде при их негласной поддержке пираты нападали на приграничные планеты, то теперь эти люди приказали уже своим собственным военным напасть на центральный мир Фрагербритского Союза. У нас имеются неопровержимые доказательства того, что столицу Союза атаковали мерканские линкоры. Нам удалось захватить один из кораблей, и его государственная принадлежность не подлежит сомнению. В ближайшее время эти доказательства будут обнародованы. И у нас теперь не остается другого выхода, кроме как ответить ударом на удар. – Он повернулся к гробам. – Спите спокойно, друзья мои! Мы отомстим за вашу смерть. Ваши убийцы уже уничтожены. Но будут уничтожены и те, кто подослал этих рыцарей плаща и кинжала с заданием вонзить лезвие в ваши спины! Мы отомстим! И мы победим!

Он прекрасно понимал, что эта речь произведет в мире эффект разорвавшейся бомбы, и отныне у него уже не будет никаких вариантов, помимо военного решения проблемы.

Но, в конце концов, не этого ли он добивался с самого момента, когда сел на трон? И не этого ли добивался Вершитель Бедросо, с того момента, как он, Остромир, пришел к власти?

Если конфликт может быть разрешен лишь военным путем, война непременно начнется. И она будет объявлена.

И задача теперь только одна – победоносно завершить боевые действия. Либо проиграть. Третьего не дано!

Но он не проиграет.

Потому что он – победитель! Он одерживал победы прежде – и победит впредь. Иначе бы судьба не сделала его своим избранником. Иначе бы столько людей не встало в ряды его сторонников. Да, конечно, бывает, что толпа ошибается. Но тут ошибки не будет. Потому что за ним, не толпа, а народ. Точнее – народы трех галактических держав.

За ним армии трех стран. За ним острота научной мысли и мощь промышленности.

В толпе возник гул, потом шум.

И вот уже над кладбищем понесся клич:

– Мы победим! Мы победим! Мы победим!

Гробы опускали в землю под залпы из огнестрелов. Потом мимо свежих могил промаршировал почетный караул.

С кладбища император шел вместе с патриархом.

Охрана расчистила среди народа коридор, по нему светский и церковный правители и шагали к выходу, где ждал транспорт.

– Я понял по произнесенной вами речи, ваши императорское величество, что впереди у нас все-таки война, – сказал Светозар.

– Все-таки война, владыка, – ответил Осетр. – Иначе мы никогда не будем чувствовать себя в безопасности. Но я постараюсь, чтобы пролилось как можно меньше крови.

– Кровь, пролитая за свой народ, – святая кровь, сын мой.

– И все же чем меньше ее будет, тем лучше. Благословите меня, владыка!

– Отчего же и не благословить? Все народы Галактики молятся богу – как бы он ни назывался. И лишь сайентологи молятся давно умершему человеку. Это будет священная война с безбожниками. Да благословит вас Иисус Христос, спаситель наш! Да пребудет с вами, ваше императорское величество, победа!

Владыка осенил императора крестным знаменем и попрощался.

А Осетр подумал, что впереди и в самом деле самый настоящий крестовый поход.

Как в Древние времена…

Для простого народа поминки организовали на площади Петра Первого.

Избранные же были приглашены во дворец. Кого пригласили, император не знал – поминками занималась Ольга.

И это его вполне устраивало.

Осетр поймал себя на мысли, что поминки сами по себе его уже не интересуют. Это была связь с прошлым, а он уже весь был в скором будущем.

В зале, впрочем, он, разумеется, появился.

Приглашенных оказалось человек триста.

Вначале все шло по заранее проработанному сценарию. Звучали речи-воспоминания и речи-благодарности погибшим, присутствующие не чокаясь пили за помин души.

Чуть позже, как часто бывает на похоронах у россов, вечная память пошла своим путем, поминающие – своим.

Похоже, многие из присутствующих давно друг друга не видели. И не удивительно, поскольку, в основном, тут были военные.

Со всех сторон звучало:

– А помнишь…

– И тогда я ему врезал промеж глаз…

– Да он, говорили, где-то в Приграничье.

Осетр ходил по залу, кивал, обменивался с некоторыми присутствующими короткими репликами.

Потом почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся.

Мужчина лет двадцати пяти, в форме майора сил планетной обороны. Лицо знакомое, дурацкие усики над верхней губой…

И вспомнил – князь Стародубский. Владимир Иванович, что ли?.. Муж Яны.

Точно, он! Знакомые невинные маленькие глазки человека, не подверженного грехам…

Наверное, кто-нибудь на месте Осетра смутился бы.

Но император не смутился. Подошел, поздоровался за руку.

– Как служится, князь? Я вас помню.

– Жалоб и просьб нет, ваше императорское величество!

– Что ж, желаю успеха! Вполне возможно, что скоро от вас и ваших соратников будет зависеть безопасность Нового Санкт-Петербурга.

Отправился дальше.

Должно быть, вечером князь, вернувшись в родные пенаты, взахлеб похвастается молодой княгине, кем сегодня был привечен.

А княгиня будет восторженно ахать, поддакивать мужу и надеяться, что выражение лица не выдает ее…

Они виделись совсем недавно, за несколько дней до отлета на Вайсбург.

И все было как всегда. Нежность и восторг от обладания друг другом.

– Я всегда буду тебя любить, Миркин, – сказала она при прощании. – Что бы ни случилось!

– И я всегда буду тебя любить, Яночка, – отозвался он все с теми же нежностью и восторгом.

Но вот сейчас эти чувства показались Осетру какими-то…

Он даже слова не нашел.

Понятно ему было только одно: кабы они встретились сегодня, все было чуть по-другому. И ему бы пришлось изображать нежность и восторг.

Эта мысль вроде бы должна была его поразить. Но почему-то не поражала.

Наверное, так происходит по одной причине – любовь умирает.

Сравнить свои нынешние ощущения ему было не с чем – прежде он не испытывал ничего похожего.

И он просто отбросил мысли об Яне.

Сейчас впереди намного более важные проблемы! О них и станем беспокоиться.

Его мысли прервал знакомый голос:

– Здравия желаю, ваше императорское величество!

Он поискал взглядом. И остолбенел.

К нему приближался капитан Дьяконов. Собственной персоной.

– О боже, господин капитан?! Вы ли это?

– Я, ваше императорское величество! – Дьяконов улыбнулся.

Он несколько постарел со времен выпуска, но взгляд у него ничуть не изменился.

Взгляд учителя…

Скольких пацанов – и сирот, и маменьких сынков – довел он до «суворовской купели», и это процесс не мог на нем не отразиться.

– Не стану спрашивать, как поживаете. – Дьяконов улыбнулся знакомой улыбкой. – Ваша жизнь для всех как на ладони. Хочу только сказать, что могу вами гордиться!

«А ведь он наверняка был в обойме Железного Генерала!» – подумал вдруг Осетр.

Не может быть, что воспитание будущего кандидата в императоры поручили человеку со стороны.

Нет, это была бы стратегическая ошибка, а Засекин-Сонцев таких ошибок не совершал. Кроме одной. Которая стала для него фатальной…

Но почему Дьяконов в прежнем звании?

– Вы все еще капитан? Теперь-то, после того, как Владислава больше нет…

Дьяконов снова улыбнулся:

– Ну вы же, ваше императорское величество, наверное, помните мои взаимоотношения с начальством… И потом… Карьера меня не очень интересует. Я люблю учить пацанов, а им все равно, сколько звездочек у меня на погонах и какого они калибра! Капитаном жил – капитаном и помру.

«Все равно надо будет распорядиться, чтобы ему повысили звание, – подумал Осетр. – Хотя бы дали майора…»

– У меня к вам другая просьба, ваше императорское величество… Я ведь правильно понимаю, что скоро начнется война?

– Правильно, капитан. Если не случится какого-нибудь чуда…

– Я бы хотел, чтобы меня перевели из школы в действующую часть. Я, конечно, не молод, но навыки и реакция еще не потеряны. Я всю жизнь мечтал надрать когда-нибудь задницу морским пехотинцам.

– А кто же будет воспитывать пацанов, капитан? «Росомахи» и впредь будут требоваться Империи.

– Свято место пусто не бывает. Найдутся желающие… В конце концов, главного своего «росомаху» я уже воспитал и, судя по всему, воспитал как надо.

– Спасибо за комплимент, капитан!

– Это не комплимент, ваше императорское величество. Я очень рад, что люди, когда-то решавшие вашу судьбу, не ошиблись… Так я могу надеяться?

– Да, конечно! Я сделаю все возможное!

Дьяконов, просияв, распрощался.

Император двинулся дальше по залу, все так же кивая автоматически и коротко отвечая на приветствия.

«Черта с два ты у меня попадешь на передовую, – подумал он. – Умельцев проламывать черепа и сворачивать шеи у нас и так хватает. А вот учителей…»

Он снова прислушался к себе. И ощутил легкое недоумение.

Вроде бы он должен был испытывать благодарность по отношению к капитану Дьяконову.

Без капитана наверняка бы не было и нынешнего императора. Именно Дьяконов воспитал в Остромире Приданникове те черты характера, которые так пригодились в последние годы. И Осетр всегда был ему благодарен за это.

Однако сейчас былой благодарности в душе не наблюдалось.

Впрочем, и отсутствие ее тоже не слишком трогало императора.

Ладно, мы отблагодарим капитана иначе. Нечего ему делать в воюющих частях! Пусть продолжает учить ребятишек. Целее станет. И Отечеству от него будет намного больше пользы, чем от командира «росомашьей» роты!

Вот на этом и остановимся! Но майора дадим!

Ему стало скучно на этом празднике памяти.

Он продрейфовал по залу к сестре.

– Я пойду поработаю, Оленька.

– Хорошо, Миркин. Я тут пригляжу, чтобы наши доблестные воины не превратили поминки в свадебное гуляние.

И, не привлекая внимания окружающих, император исчез из зала.

Специалистам Адмиралтейства потребовалось совсем немного времени, чтобы ознакомиться с вооружением «Дуайта Эйзенхауэра».

Им было объяснено, что от этой работы зависит безопасность россов, служащих на кораблях Имперского Звездного флота, и они прекрасно понимали свалившуюся на них ответственность.

Через пару дней после похорон адмирал Друцкий-Соколинский доложил, что работа закончена и император может ознакомиться с ее результатами.

– Прислать отчет, ваше императорское величество?

Осетру пришло в голову, что не мешало бы посмотреть на настроение адмиралтейских.

– Не надо, Евгений Павлович. Давайте поступим иначе. Я сегодня же прилечу к вам в Адмиралтейство. Хочу лично послушать мнение о техническом уровне кораблей противника из уст ваших специалистов.

– Когда вас ждать?

– Давайте, скажем в три пополудни.

– Так точно, ваше императорское величество!

В три часа Осетр вошел в здание Адмиралтейства.

Здесь ему прежде бывать не приходилось.

Он почему-то ожидал, что в здании будет царить легкая суматоха, однако вокруг властвовала тишина.

Императора провели по пустым коридорам до дверей, на которых красовалась триконка «Зал заседаний».

На одной из стен зала висел большой видеопласт.

Народу присутствовало немного. Все сидели вокруг длинного стола. Во главе стола, напротив видеопласта, стояло пустое кресло, куда и усадили императора.

Осетр поздоровался с присутствующими и предложил не терять времени на предварительные знакомства и представления.

– Пусть каждый выступающий просто называет в начале доклада свои фамилию и должность, Евгений Павлович.

Друцкому-Соколинскому ничего не оставалось как сказать: «Так точно, ваше императорское величество».

Первым слово предоставили руководителю научно-технического отдела иностранных вооружений.

Лицо того было серым от усталости.

Наверняка адмиралтейские сидели все эти дни на стимуляторах. Иначе бы им не удалось так быстро разобраться с «Дуайтом Эйзенхауэром»

– Капитан первого ранга Гайдукевич, ваше императорское величество, – представился он. – Можно начинать?

– Да, пожалуйста!

На видеопласте появился корабль знакомой формы, висящий на фоне черного неба. Камера облетела его несколько раз. Периодически в кадре появлялась бело-голубая планета.

По-видимому, это был Новый Кронштадт.

Видео сменилось схемой корабля в разрезе.

– Захваченный мерканский линкор, ваше императорское величество, – сказал Гайдукевич, – принадлежит к кораблям проекта «двенадцать сорок три». К сожалению, подробной достоверной информации о типовых кораблях этого проекта у нас не имеется, за исключением того, что это корабль последнего поколения. Однако мы совершенно точно можем сказать: корабельная схема энергоснабжения не согласована. Реактор, – Гайдукевич навел лазерную указку на местоположение реактора, – не способен обеспечить работу всех машин, механизмов и установок в критическом режиме. В частности, при боевом контакте, чтобы выдержать мощность выстрела артиллерийских установок, требуется отключать либо систему жизнеобеспечения, либо систему обеспечения безопасности. На наш взгляд, это происходит по одной-единственной причине: на штатный корабль была поставлена нештатная, более энергопотребляющая СОБ. Именно из-за этого линкору перед ведением огня приходилось снижать уровень защитного кокона.

«Ага, – подумал Осетр. – Значит, мы не ошиблись в своих предположениях. У мерканцев произошел какой-то сбой в конструкторско-испытательной работе. Новую СОБ разработали раньше, чем новое энергообеспечивающее оборудование. На как такое может быть? А такое может быть только в одном случае: если новую СОБ решили установить на корабль в пожарном порядке, волюнтаристским путем, с целью уничтожить росского императора любым способом… Ну что ж… Не ты первый, Бедросо, не ты последний! В истории хватало волюнтаристов. Они жили в разные времена и на разных планетах, и их объединяет между собой только одно – все они плохо кончили».

– Однако мы полагаем, – продолжал Гайдукевич, – что согласовать мерканцам уровни энергоснабжения и энергопотребления не составит большого труда. Поэтому следует ждать скорого появления кораблей, которым не придется уменьшать защиту перед огневым контактом.

«А значит, нам надо поспешать, – подумал Осетр, – пока мы и в самом деле не столкнулись с настоящими невидимками. И тогда уже никакой опыт Яаскеляйнена нам не поможет…»

– Самое время нам поторопиться! – К той же мысли, разумеется, пришел и Друцкий-Соколинский. Потом спохватился: – Продолжайте, капитан первого ранга!

– Должен вам сказать, господа, что названное выше отличие не является принципиальным. Гораздо важнее другое… На корабле стоит принципиально новая система управления. Главный ИскИн линкора сконструирован на базе биологического носителя.

Тут же послышались голоса:

– Это как?

– Что за носитель такой?

– Поясните, пожалуйста!

Схема на видеопласте сменилась фотографией, на которой была изображена кучка каких-то серых ошметков.

– ИскИн линкора «Эйзенхауэр» был изготовлен на основе человеческого мозга.

За столом зашумели: настолько эта информация поразила присутствующих.

Гайдукевич кивнул:

– Да, прежде считалось, что человеческий мозг можно включить в управление механизмами только… так сказать, традиционным путем, который содержит в себе цепочку «мысль – решение – механическое воздействие на органы оправления». Говоря простым языком, человек обдумывает сложившуюся ситуацию, принимает решение и нажимает кнопки, рычаги или сенсоры, после чего механизм отрабатывает полученный приказ. Иного достичь не удавалось, сколько ни старались ученые. Обратная схема взаимодействия «механизм – человек» была достигнута. Достаточно вспомнить всем известные «мозгогрузы», когда человеческий мозг напрямую получает информацию от компьютера. Однако прямая казалась недостижимой. У мерканцев это получилось.

– Но как же это?! – воскликнул кто-то. – Как им удавалось сохранить работоспособность этого мозга во время прыжка через риманов туннель.

Серые ошметки на видеопласте сменились серебристым цилиндром.

– Вот это своего рода койка-релаксатор, в котором содержится мозг. Мы полагаем, что во время прыжка кораблем управляет обычный, кристаллический ИскИн. А в обычном пространстве управление переходит на биоИскИн.

– А зачем? – спросил Осетр.

– Как известно еще с Древних времен, человеческий мозг может при необходимости использовать интуицию, догадку, предчувствие. Такие качества весьма необходимы в бою. Обычные ИскИны на это не способны. Кроме того, как мы полагаем, биоИскИны, в отличие от кристаллических, способны накапливать опыт. Кристаллические мозги запросто накаливают знания, информацию, но опыт – это ведь не только знания и информация. В общем, налицо достаточно перспективное направление развития управленческих систем. Такой ИскИн, в принципе, способен даже исправлять допущенные человеком ошибки. Конечно, по останкам этого мозга трудно оценить эффективность его работы. Вот если бы понаблюдать его в деле.

– Не очень-то ему помогли интуиция и догадки! – сказал Друцкий-Соколинский.

– Да. Но надо помнить, что опыта боевых действий у объекта… вернее, субъекта попросту не было. Ведь вряд ли ему прежде доводилось участвовать в реальном бою.

– Подождите, господа, – сказал Осетр. – Но какой смысл в использовании таких ИскИнов, если наша «улитка» превращает их в кучку праха?

– Смысла действительно нет, ваше императорское величество, – сказал глава Адмиралтейства. – Но ведь мерканцы попросту не знают о наличии у нас такого оружия. А если не брать «улитку» во внимание, то само по себе научное направление вполне перспективно… – Он усмехнулся. – Теперь, по крайней мере, мне понятно, почему «Эйзенхауэр» не взорвали к чертям собачьим. Система самоликвидации наверняка была замкнута на новый ИскИн, а его Яаскеляйнен отправил к праотцам вместе со всем экипажем. В общем, нам повезло. Короче говоря, в настоящее время эти биоИскИны угрожать нам ничем не могут. А вот если у мерканцев будет много кораблей с реакторами, обеспечивающими энергией новые системы обеспечения безопасности, это будет настоящая угроза. Тут нас и «улитки» не спасут. В общем, ваше императорское величество, мы в очередной раз убедились, что сейчас самый подходящий момент начинать войну. Пока не стало поздно.

Осетр ничего не ответил.

Не в такой же компании принимать стратегические решения, касающиеся будущего страны.

После окончания совещания Друцкий-Соколинский организовал императору небольшую экскурсию по Адмиралтейству.

Осетр переходил из помещения в помещение, наблюдал за работающими тут людьми, здоровался и прощался.

Обстановка ему нравилась.

Тут не ощущалось производственного надрыва, люди вкалывали спокойно и уверенно, без суеты и ругани. В общем, все нормально, с такими специалистами страна не пропадет.

И расставаясь с Друцким-Соколинским, он сказал:

– Вы правы, Евгений Павлович. Самое время начинать войну именно сейчас. Более подходящего момента не будет. Эти новые мерканские системы обеспечения безопасности очень меня беспокоят.

Уже на следующий день на прием к императору напросился Комаров.

Беспокойство, грызущее императора после вчерашнего посещения Адмиралтейства, сменилось надеждой: наверное, институт структуры пространства, наконец-то, справился со своей очередной первоочередной задачей.

Похоже, так оно и было: ученый выглядел вполне довольным.

– Ну что, Константин Матвеевич? – сказал Осетр после взаимных приветствий. – Вашей «улитке» удалось наконец перенести живое существо через гипер целым и невредимым?

Физиономия Комарова на пару мгновений посмурнела, но затем снова расцвела улыбкой.

– Увы, нет, ваше императорское величество. Там у нас пока ничего не получается – подопытные животные гибнут раз за разом. Зато мы достигли успеха в другом направлении исследований… Адмиралтейство сообщило мне, что у мерканцев появились защитные установки нового поколения, которые надежно защищают вражеские корабли от наших сканеров. Так вот наши звезднофлотцы перестанут быть слепыми при встрече с новейшими кораблями противника.

Осетр мгновенно оценил серьезность произнесенных ученым слов. Несмотря на его улыбку…

– В самом деле?.. Присаживайтесь! И поподробнее, пожалуйста!

Император и ученый расположились за столиком для гостей. Как обычно. Прежде после этого Осетр узнавал о содержании открытия.

Так произошло и теперь.

– Если избежать научных выкладок, связанных с содержанием теории хаоса, то нам удалось использовать принцип, на котором работают «игла» и «улитка». Грубо говоря, гипер находится везде, где имеется обычное пространство. И материальное тело, находящееся в обычном пространстве, имеет своего рода отражение в гипере. Вроде как оставляет там след. Вот эти следы нам и удалось зафиксировать. Это означает, что мы способны реально обнаруживать вражеские корабли, насколько бы хорошо они не прятались в кокон Фогеля. Пока вы находились на Вайсбурге, Адмиралтейство и мой институт провели испытания. Сконструированная нами установка способна обнаружить тело с массой, соответствующей эсминцу и более, на расстоянии в одну астрономическую единицу. Требуются, конечно, дальнейшие разработки для того, чтобы увеличить чувствительность.

«И, конечно же, дополнительное финансирование! – подумал Осетр без сарказма.

Сарказма тут и быть не могло – император сразу понял огромное значение открытия для победы в будущих боях.

Если бы такая установка имелась у Свистунова возле Ибн-Джухайяма, не пришлось бы ломать голову над вопросом: крутятся ли возле планеты мерканские корабли и сколько их там? И не пришлось бы, будем откровенны, рисковать собственной жизнью, используя для спуска «шайбу».

А риск был, чего кривить душой перед самим собой. И уж тем более не случилось бы никакой атаки на Вайсбург. И «Осмотрительный», и «Петр Великий» узнали бы о враге задолго до его приближения к планете.

Нет, это опять была рука судьбы. Она расплачивалась с Осетром за новые смерти близких людей.

– Но и сейчас, как утверждают флотские спецы, она намного превосходит гравиметры, над которыми уже несколько лет работает институт тяготения.

Комаров был бы не Комаров, если бы не подчеркнул успешность работы своего института. И правильность решения, которое принял императорское величество, взяв его под защиту в научно-административном бою с академиком Соболевским.

– Очень хорошая новость, Константин Матвеевич! Надеюсь, вы создали две таких установки… назовем их, к примеру, «оком Комарова»… Я бы хотел, чтобы одну из них немедленно передали в действующий флот.

Осетру было предельно ясно, что «око» было бы нелишним сейчас хотя бы на одном корабле.

От появления невидимок в самое ближайшее время никто не застрахован, это ясно даже ежу.

Комаров виновато развел руками:

– Увы, ваше императорское величество… Установка пока существует в единственном экземпляре. Но мы быстро соберем и вторую.

– Как долго придется ждать?

– Неделю. И еще несколько дней на испытания.

Осетр задумался.

Ситуация, в которой оказался Свистунов возле Ибн-Джухайяма, не давала ему покоя.

Вернее, дело даже не в Свистунове. Дело в нем самом – в Осетре.

Там, на Ибн-Джухайяме, его хотели захватить в плен.

Теперь Вершитель пошел дальше. Ибо положение изменилось. Теперь главной задачей может быть только ликвидация росского императора.

События около Вайсбурга полностью подтверждали это. И попытки наверняка будут продолжаться. По крайней мере, он бы, Осетр, на месте Тима Бедросо так и поступил.

Да, конечно, об исчезновении боевого корабля возле Ибн-Джухайяма Вершителю должны были доложить – как и о том, что причины исчезновения не известны. Точно так же доложат и о пропаже двух линкоров возле Вайсбурга.

Но разве эти потери могут остановить Бедросо? Теперь, когда заключен фрагербритско-росский союз, у Вершителя просто нет другого выхода.

И вполне возможно, если у мерканцев уже появился хотя бы один корабль, которому не требуется при атаке сбрасывать невидимость, то его капитан уже получает задачу – перехватить судно с росским императором на борту и уничтожить.

А если с Остромиром в это время окажутся и другие высшие руководители Империи, то результат окажется просто шикарным – ведь вместе с императором погибнут и они. Росская империя окажется обезглавленной, и в мутной водичке возникшего бардака можно запросто выловить нехилую рыбку успеха.

Получается, больше так летать по Галактике, как мы возвращались с Вайсбурга, нельзя. Только врозь! Или…

Решение пришло мгновенно.

Конечно, Бедросо рано или поздно узнает, что «Дуайт Эйзенхауэр» попал в плен, и нам теперь известно о новых средствах защиты.

Но он опоздает!

Однако торопиться надо.

В любом случае! Пока преимущество на нашей стороне.

– Вот что, Константин Матвеевич… Понимаю ваши сложности, но государственные интересы требуют, чтобы существующая установка была немедленно подготовлена к использованию. И необходимо срочно запускать «око» в промышленное производство. Я сегодня же отдам приказ князю Шуморовскому. Премьер-министр окажется вам максимальную поддержку в выполнении этой задачи. Нужно, чтобы в самые кратчайшие сроки хотя бы флагманский корабль на каждом флоте оказался оборудован этой установкой. Не быть слепым в бою – очень многого стоит. И я очень надеюсь на вас!

Если Комаров и собирался сопротивляться, такая речь вышибла из него всякие возражения.

– Будет исполнено, ваше императорское величество!

– Исполняйте, Константин Матвеевич! А я немедленно свяжусь с премьер-министром и с главой Адмиралтейства. Установка где сейчас находится?

– У меня в институте, ваше императорское величество. Только вчера демонтировали ее с испытательного корабля и доставили к нам.

– Поторопились вы!

– Виноваты!

«Поторопились, дьявол вас побери! – подумал Осетр. – Надо будет накрутить хвоста флотским. Почему сразу не доложили?»

Комаров будто прочитал мысли императора.

– Ваше императорское величество! Это я виноват. Специалисты Адмиралтейства хотели сообщить вам об открытии, когда вы находились на Вайсбурге, но я решил сам доложить после вашего возвращения. Попросил их пока помолчать. Готов понести наказание.

Ох уж эти ученые! Нет у них все-таки настоящей воинской дисциплины. Но именно поэтому они и способны совершать открытия. Кто ходит строем, тот ничего не откроет.

– Обойдемся без наказания! Лучше будьте готовы немедленно передать «око» в ведение специалистов Адмиралтейства.

Комаров с виноватым видом ушел.

Ладно, победителя не судят!

Но как же судьба мне помогает! Хоть и плату берет за то немалую…

Но я готов платить. Пусть даже меня назовут жестокосердным!

Переживем!

Главное, Бедросо никогда не узнает, что случилось с его кораблями. Только потом, когда мы с ним встретимся нос к носу, я непременно расскажу господину Тиму, откуда в составе орденского флота взялись сии незапланированные потери.

И посмотрю на его физиономию!

И Осетр немедленно принялся соединяться в режиме конференции с целой группой должностных лиц Империи. По закрытым каналам.

Дожидаться очередного заседания совета безопасности в такой ситуации нет никакого смысла.

Ковать железо надо, пока горячо…

Во времена Древней Земли властители – как правило, являющиеся и верховными военачальниками – непременно находились среди своих воинов.

Никого это не удивляло – в первобытном стаде вожак был самым сильным самцом и своими руками рвал врагов на части, внося немалый вклад в общую победу.

В более позднюю историческую эпоху, когда на смену пращам и дубинам пришли мечи, копья и луки, ситуация мало изменилась.

Да, правитель участвовал в непосредственном бою реже, чем его пращуры, но по-прежнему находился среди своих воинов, применяя на практике имеющиеся тактические знания и своим присутствием вдохновляя подчиненных на подвиги.

Еще позже, когда мечи, копья и луки сменились автоматами, танками и самолетами, пришло время, когда правитель оставался в столице, а войсками начали командовать другие люди.

От правителя требовались лишь стратегические решения – да и те принимались в процессе общения с многочисленными или немногочисленными советниками, – а в жизнь эти решения проводились профессиональными военными, обладающими познаниями в оперативно-тактическом мастерстве.

Этот порядок существует и в нынешнее время…

Согласно его канонам, Остромиру Первому было положено сидеть на Новом Санкт-Петербурге в собственном императорском дворце и со стороны наблюдать за боевыми действиями, внося коррективы после все того же общения с советниками.

Разумеется, именно такого поведения ждали от него и сами советники…

Однако император не собирался преподносить им сей подарок.

Он прекрасно понимал, что не найдет понимания – ни у руководителей спецслужб, ни у высших военачальников. Среди последних очень много любителей подбирать остатки с барского стола. То есть крутиться поблизости от правителя, лицемерно демонстрируя ему острую необходимость своей должности, даже если реальной помощи от них – кот наплакал.

Извечное желание любого чиновника – хоть военного, хоть гражданского…

Он прекрасно знал, что именно ему скажут.

Ваше императорское величество, но это же крайне опасно! Правители так не поступают! Что будет со страной, если вы погибнете?

Со своей колокольни они будут правы.

Но Осетр давно уже перебрался на другую колокольню! И до сей поры решения, принимаемые им, шли исключительно на пользу стране.

Некоторые были категорически против, когда он решил самолично смотаться на Ибн-Джухайям.

А ведь и ежу понятно: ни случись этой волюнтаристской, по сути, командировки, на Новом Эр-Рияде по сей день сидел бы в халифах старый ретроград Усман XI ибн Аль-Хаттаб, и не было росичам от халифата никакой помощи.

И надо быть полным ослом, чтобы не понимать: Анвар ибн Аль-Масуд решился на заговор только потому, что с глазу на глаз пообщался с росским императором. Никто бы другой его на перемены не подвиг…

Впрочем, господа советчики ничего о личных встречах царствующего «росомахи» и главы визирата государственной безопасности не знают. Только кое-кто и только кое-что о более поздних событиях – уже на Новом Эр-Рияде.

Хотя, конечно, в личном участии правителя в оперативной работе – не вся правда. Есть и другая сторона медали.

Скучно будет сидеть Осетру в своем дворце, когда его сподвижники и единомышленники будут рубиться не на жизнь, а на смерть с подданными Тима Бедросо.

И очень уж хочется посмотреть тому в глаза перед неизбежной его, Вершителя, смертью.

А потому мы не прислушаемся к мнению господ советчиков и поступим так, как всегда поступали.

И судьба непременно нам поможет – как помогала до сих пор.

Иначе бы я не был ее избранником!

И тут он понял, что в споре с господами советчиками надо сразу взять инициативу в свои руки.

А в этом ему могут помочь средства массовой информации.

Когда Осетр вошел в зал, журналисты встретили его гулом. В этом шуме присутствовали и восхищение, и недовольство.

Сидевший за столом на сцене императорский пресс-секретарь Иван Скобелев тут же начал призывать зал к порядку.

Справа от стола стояла трибуна с двуглавым орлом на лицевой стороне.

Осетр поднимался к трибуне, прислушиваясь к собственным ощущениям.

«Росомашьей» тревоги в душе не было.

А значит, и угроза покушения отсутствовала.

Зал продолжал шуметь.

Как на судьбоносных заседаниях государственной думы…

Впрочем, присутствующие наверняка понимали, что услышат нечто судьбоносное. Иначе с какого бы дьявола перед ними пожелал выступить сам император?!

Осетра это совершенно не волновало.

Оказавшись на трибуне, он поднял правую руку. И все мгновенно затихли.

В первом ряду сидела Лада Василькова, и Осетр кивнул ей.

На больших видеопластах, развешанных по стенам зала, тут же появилось изображение росского императора.

Многие из присутствующих наверняка принялись изучать выражение его лица, пытаясь предугадать содержание предстоящей речи.

Да только ничего они не прочитают!..

– Дамы и господа! На похоронах великого князя Владимира и моего секретаря Найдена Барбышева, я обещал представить доказательства, изобличающие тех, кого мы считаем виноватыми в их гибели. Прошу вас! – Он кивнул Скобелеву.

Через мгновение изображение на видеопластах сменилось.

Присутствующим продемонстрировали запись с камер на балюстраде королевского дворца в Новом Нимфенбурге, и через несколько мгновений все воочию пронаблюдали, при каких обстоятельствах был убит великий князь.

В зале тут же поднялся шум – материал, с журналистской точки зрения, был просто сногсшибательный.

– Тише, дамы и господа!.. Как вы только что убедились, великий князь спас от смерти росского императора, прикрыв его своим телом. Чуть позже при схожих обстоятельствах погиб Найден Барбышев. К сожалению, записи при его смерти не велось. Но он тоже погиб во время покушения на меня… Однако это еще не все. Сейчас мы покажем вам другой эпизод, происшедший во время нахождения во фрагербритской столице нашей правительственной делегации.

На видеопластах появилась запись атаки на Вайсбург, добытая на линкоре «Дуайт Эйзенхауэр» и сделанная самими мерканцами. Запись шла со звуком, и транслируемые приказы и доклады не оставляли никаких сомнений в том, кто именно и на кого напал.

Потом пошли картинки с борта самого корабля: трупы в мерканской форме, в том числе и тело контр-адмирала старшего ранга орденского флота Джона Э. Макманамана; триконки, подтверждающие государственную принадлежность линкора.

Всего, разумеется, не показывали – журналистам совсем не обязательно знать, каким образом россы уничтожили экипаж.

В зале снова поднялся шум.

– Тише, дамы и господа!.. И это пока не все! Сейчас мы предлагаем вам посмотреть еще одну запись.

На видеопластах появились картинки с Марселуса: разбегающиеся в панике люди, беспилотники над городом, трупы на улицах.

Подобрано было так, что прошибет самого толстокожего.

Параллельно с демонстрацией записей Осетр рассказывал:

– Вы видите то, что происходило некоторое время назад на фрагербритской планете Марселус. Заметьте, что агрессоры уничтожают вовсе не военных, а мирное население. То есть, предпринимается самый настоящий геноцид, во все времена находящийся вне закона. Иными словами, мы с вами наблюдаем самые настоящие военные преступления, за которые всегда выносилось серьезное наказание. Вплоть до смертной казни лиц, несущих за них ответственность. Так было почти всегда. Достаточно вспомнить Нюрнбергский и Токийский процессы в Древности. Так должно быть и теперь!

Зал продолжал шуметь – люди обменивались впечатлениями.

Журналисты, конечно, народ крайне циничный, но при таком количестве присутствующих на пресс-конференции уже работают законы толпы, и зал неуклонно заражался ненавистью.

– Мы со всей ответственностью заявляем, что геноцид на Марселусе – тоже дело рук вооруженных сил Великого Мерканского Ордена.

Соврал он даже не моргнув. И не испытал ни малейшей вины за это.

Засекин-Сонцев сейчас бы, наверное, сказал: «Сынок! Я горжусь тобой!»

Гордиться, конечно, нечем, но ведь, известное дело, с волками жить – по-волчьи выть…

Видеозапись закончилась.

И на видеопластах вновь появилось лицо росского императора.

– Теперь вы, дамы и господа, понимаете, что ни фрагербритский, ни росский народы не могут оставить без последствий такие тяжкие преступления. И потому властью, данной мне богом и людьми, как росский император и как верховный командующий вооруженными силами Росской империи, Фрагербритского Союза и Новобагдадского халифата я объявляю войну Великому Мерканскому Ордену. Объявляю также, что лично буду командовать боевыми действиями. Хочу при этом заметить, что мы намерены воевать ни с мерканским народом, а с правящей кликой, стоящей у власти в стране, и поддерживающими эту бесчеловечную власть военными. Именно поэтому наше нападение не будет внезапным. Мы вполне уверены в своих вооруженных силах, чтобы не атаковать противника подло, из-за угла. В ближайшее время мы предъявим правящей верхушке Ордена ультиматум и дадим время на размышления. Если они не желают кровопролития, у них будет возможность сдаться. Если сдачи не последует, они будут уничтожены. А у мерканского народа за время ультиматума есть возможность покинуть места дислокации армейских подразделений и окрестности военных баз. По мирным городам мы ударов наносить не станем. Но сопротивляющиеся пусть пощады не ждут! Хочу сказать вот еще что… У всех мерканских граждан, находящихся на территориях стран, входящий в Тройственный союз, до объявления ультиматума имеется возможность вернуться в свою страну. После этого все они будут интернированы. В том числе, и журналисты. Причины, я думаю, всем вам хорошо понятны.

Осетр сошел с трибуны и отправился прочь из зала.

– А ответы на вопросы? – крикнул кто-то.

– Ответов на ваши вопросы, дамы и господа, на сей раз не будет, – сказал Иван Скобелев. – Я полагаю, вы себе прекрасно представляете, насколько занят сейчас его императорские величество.

А его императорское величество в этот момент думал: «Ну вот и все, господа советники! Теперь вы меня и отговаривать не станете!»

Очередное заседание совета безопасности обернулось международной конференцией объединенного командования вооруженными силами трех союзных держав.

К этому времени на Новый Санкт-Петербург, помимо командующих росскими флотами, слетелись высшие военачальники Фрагербритского Союза и Новобагдадского халифата.

Поскольку такое количество народа в дворцовый зал совещаний, где обычно проводился совет безопасности Росской империи, было попросту не вместить, пришлось переоборудовать большой зал приемов – все равно до балов и других увеселительных мероприятий для знати время не скоро дойдет.

В поте лица трудилась дворцовая охрана – после того, что случилось на Вайсбурге, только ее работа могла исключить новые покушения.

Осетр прекрасно понимал Вершителя Бедросо – руководство СиОрг профукало момент для начала победоносной войны и, пока не появились корабли с новой СОБ, корабли-невидимки, могло надеяться только на террористические методы борьбы.

Расчеты министерства обороны и Адмиралтейства показывали, что при существующем положении Великий Мерканский Орден явно не способен выстоять в войне с союзниками, а мерканцы, как известно, тоже неплохие расчетчики.

Потому за неимением гербовой пишут на простой…

У Бедросо пока просто не имелось иного выхода.

Халиф Анвар III ибн Аль-Масуд за день до конференции сообщил росскому императору, что новобагдадский визират безопасности раскрыл террористический заговор, направленный против халифа и высшей военной верхушки страны.

Непосредственным исполнителем теракта должен был стать один из охранников великого визиря. Продался, шакал!..

К счастью, шакала очень вовремя разоблачили.

Но где гарантия, что сумеют своевременно разоблачить следующего? А за продолжением атак дело не встанет – это ясно и верблюду, и ежу…

В общем, все происходящее очень хорошо напоминало непрерывное сидение на пороховой бочке с постоянной угрозой взлететь на воздух, и даже хотя бы по этой причине стоило поторопиться с ликвидацией тех, кто то и дело подносит к бочке зажженный фитиль…

Как всегда происходит в жизни, не было худа без добра – и случившееся на Вайсбурге и Марселусе, и попытку покушения на Новом Эр-Рияде фрагербритские и новобагдадские средства массовой информации тут же использовали для развязывания антимерканской пропагандистской кампании, накал которой поднялся в конце концов до самой настоящей истерии.

Не отставали от них и отечественные журналисты.

Не прошло и нескольких дней, а общество уже было готово рвать врага на куски, не считаясь с потерями.

Зато с ними должны были считаться военачальники. Лишние жертвы означают плохую работу по подготовке боевых операций.

Между министерствами обороны трех союзных держав шло непрерывное согласование разрабатываемых оперативных планов – с помощью шифрованных хивэграмм информационные потоки прошивали гипер круглосуточно.

Вскоре настала пора окончательного приема решений, после чего и собрали конференцию.

Главам новобагдадской и фрагербритской делегаций их правителями были предоставлены самые широчайшие полномочия.

Самих правителей в одном географическом месте решили не собирать: Виндзора представлял премьер-министр ФС герцог Маттье де Монморанси, а халифа – Бадри ибн Аль-Худаяр, заменивший при Анваре Третьем прежнего великого визиря Бахрама ибн Аль-Гуруглы.

Только росичей возглавлял верховный правитель – его императорское величество Остромир Первый.

Конференция открылась исполнением гимнов трех союзных стран, после чего росский император поприветствовал гостей, расточая комплименты братским народам.

Речь, впрочем, была довольно короткой и краткостью своей как бы напоминала всем, что все эти люди собрались здесь совсем не для пафосных словоизлияний.

Потом аккредитованных представителей средств массовой информации попросили прочь из зала, и началась собственно конференция.

Поскольку главным забойщиком в начале войны должен был стать флот, с основным докладом выступил адмирал князь Евгений Павлович Друцкий-Соколинский, глава Адмиралтейства. Потом должен был взять слово князь Илья Константинович Скопин-Шуйский, начальник Генерального штаба.

По согласованному плану в начале кампании должно было участвовать три флота, по одному от каждого из союзников.

Новобагдадская и фрагербритская группировки в самом начале наносили вспомогательные отвлекающие удары, пользуясь разведанными природными римановыми тоннелями.

Целью фрагербритского второго королевского флота намечалась планета Бомонт возле звезды Ниагара (ОГК 342983), административный центр одного из приграничных орденских секторов.

Было совершенно понятно, что рассчитывать там на захват планеты не приходилось – второй королевский флот своей мощью не намного превышал силы, защищающие этот мерканский мирок.

К тому же, к ним на помощь непременно должны перебросить подкрепления.

На то, собственно, и делался расчет.

Новобагдадский второй флот имел своей целью планету Хаттерас возле звезды Линкольн (ОГК 384567).

Назначение удара также было сугубо отвлекающим, и на победу там надеяться тоже не было резона.

Тем не менее, фрагербритской и новобагдадской группировкам придавалось по пять росских линкоров и по десять фрегатов из состава Второго и Третьего флотов.

При такой поддержке будет намного меньше потерь, и союзники не станут считать, что их корабли попросту отдаются сайентологам на съедение во имя побед в другом месте и другими силами!

Взаимное доверие – один из краеугольных камней любого союза!

Впрочем, доверие доверием, а о странных кораблях, напавших на Марселус и росский эсминец «Осмотрительный» новобагдадцам пока сообщать не стали – пусть думают, что это сделали мерканцы.

Главный удар по сердцу ВМО, его столичному миру, должен был наносить новенький, с иголочки, росский Четвертый флот под командованием вице-адмирала Ивана Петровича Приднепровского.

Никто против этого не возражал.

Скорее всего, союзники даже обрадовались такому предложению. Вида, впрочем, не показали.

Разумеется, в составе каждого ударного кулака присутствовали транспорты с живой силой – а вдруг да и удастся захватить планету-другую!..

Тут без десантных барж при всем желании не обойдешься!

Росские военачальники, правда, в столь благоприятный поворот не верили, но союзникам о том, разумеется, не говорили.

Пусть господа фрагербритцы и новобагдадцы с надеждой вступают в свои бои. Иного быть не должно!

Еще на стадии согласования решили, что главнокомандующим объединенными союзными силами станет его императорское величество Остромир Первый.

Правители двух других государств не возражали.

Их участие в боевых действиях даже не планировалось.

Нет никакого резона рисковать всем сразу!

О конкретных тактических особенностях планируемых операций адмирал Друцкий-Соколинский рассказывать не стал – смысла в этом не имелось.

Досконально разработать и осуществить их – прямая обязанность командующих группировками и их штабов.

Затем перед участниками конференции выступил маршал Скопин-Шуйский, рассказавший, какие сухопутные силы придаются флотам.

Обсуждение докладов продолжалось недолго – в общем-то, всем все оказалось ясно, хотя несколько вопросов и было задано.

Затем состоялось подписание документов ответственными военачальниками, и на сем конференция завершилась.

Оставалось провести ее решения в жизнь.

О послевоенном времени говорить попросту не стали – рано, шкуру неубитого медведя не делят.

В кабинет вошла Ольга.

– Миркин! Я подготовила проект ультиматума. – Она открыла папку и вытащила лист папира. Ознакомишься?

– Читай!

Ольга прочла:

– «Мистер Тим Бедросо! Мы, император Росской империи Остромир Первый, король Фрагербритского Союза Отто Тринадцатый и халиф Новобагдадского халифата Анвар Третий, имеем намерение заявить Вам следующее: в течение последнего времени вооруженными силами вашего государства неоднократно нарушалось государственное пространство наших стран…» – Ольга прервала чтение. – Далее следует перечисление всего списка нарушений – от Ибн-Джухайяма до Вайсбурга. А в конце предъявляется требование: – «Мы объявляем вам войну и предлагаем, во избежание бессмысленного кровопролития, сложить оружие. За совершенные преступления вас по справедливости будет судить международный трибунал. Ответа на ультиматум ожидаем в течение сорока стандартных часов, после чего оставляем за собой полное право применить силу. В этом случае вы будете уничтожены».

– Думаю, он отвергнет такой ультиматум, – сказал Осетр.

– И что? Мне переделывать текст до тех пор, пока не получится такой, который он примет? – возмущенно возразила Ольга.

– Нет, сестренка. Ничего переделывать не надо. Он отвергнет любой текст… Сейчас мы для проформы сообщим проект ультиматума Отто и Анвару. Но они вряд ли окажутся против. Электронный текст где?

– Уже на твоем компе.

– Хорошо, спасибо! Ты свободна. Остальное сделаю сам.

Однако Ольга и шага не сделала.

– Скажи мне, Миркин… Я правильно понимаю, что ты не собираешься брать меня с собой, как обещал?

«Ну вот, – подумал Осетр, – начинается…»

Он встал из-за стола, подошел к сестре и приобнял ее за плечи.

– Оленька, ты же должна соображать… Мы не можем рисковать вместе. Случись непоправимое, страна окажется обезглавленной.

– Но я так хотела присутствовать при освобождении Лады и Ларисы…

– Понимаю тебя. Но ничего не могу сделать. Я был бы совсем идиотом…

Она вздохнула:

– Я тоже тебя понимаю. Просто не могла не спросить. Что ж, делать нечего. Интересы империи выше личных желаний.

Осетр улыбнулся:

– А присутствовать при освобождении сестер ты сможешь. Я беру с собой журналистку. Она станет снимать все происходящее вокруг меня. Кроме секретных совещаний. Своего рода личный мой летописец. Причем, как ты понимаешь, это будет женский взгляд на войну. И ты потом сможешь все это увидеть.

Она снова вздохнула:

– Хорошо, Миркин. И то хлеб…

– Спасибо за понимание, сестричка!

Ольга вернулась в приемную.

А Осетр сел за стол, отыскал файл с текстом ультиматума и немедленно отправил королю и халифу прямые послания.

Ждать пришлось недолго – видимо, у обоих правителей еще не наступило время ночного отдыха.

Ответ Анвара гласил:

«Светлейший император Остромир, да пребудет с Вами милость Аллаха! У меня по тексту ультиматума нет никаких замечаний. Собаке – собачья смерть! И да осуществит Аллах наши общие чаянья!»

Отто обошелся без велеречивости и был краток:

«Друг мой! Да здравствует победа!»

Осетр немедленно связался с графом Остен-Сакеном и переслал текст министру с приказанием отправить ультиматум по дипломатическим каналам после того, как главнокомандующий прибудет в расположение Четвертого флота, о чем министру иностранных дел будет сообщено особо.

А потом Осетр прислушался к своим ощущениям.

Вроде бы он должен был испытывать сейчас волнение.

Однако в душе его царило полное спокойствие.