Глава 5

— Какого х… ты здесь валяешься?! — трясу в хлам пьяного подполковника за плечи. Не помогает. Так, здесь где-то я видел ведро. Наполняю ржавой водой из под крана и выливаю на опухшую рожу.

— Ты ххто? — мямлит морда.

— Хрен в пальто! Почему ты, командир полка, в рабочее время пьянствуешь?

— Да паашел ты! Да я тебя…

Посылать меня, майора СГБ, оперативника и старшего группы Специальной Комиссии Контроля? Легенький такой удар кулаком по животу. Подпол мгновенно затыкается и сгибается на койке пополам. Тут же несколько потревоженный желудок начинает извергать из себя прямо на одеяло выпивку и закуску из ассортимента, широко представленного на стоящем у окна столе. Ну и вонь. Выливаю второе ведро на подпола.

— Чтобы через полчаса был в штабе, — приказываю я и выхожу из командирского домика.

Нет, ну какая наглость! В полк всего неделю, как прибыли новые танки, а эта сволочь средь бела дня пьянствует. А подчиненные его еще покрывают.

Мы притащились в эту часть на крестьянских санях. Мужик, который приезжал на станцию за какой-то посылкой от дочери, которая училась в Москве, с удовольствием подрядился довезти нас со Злобиным до расположения танкового полка. По дороге он долго рассказывал, что у него уже двое старших детей учатся в институтах, средний сын собирается в Рязанское Командное училище ВДВ поступать, если пройдет по конкурсу, а еще одна из дочек рисует хорошо. Вот для нее-то старшенькая прислала альбомы и новомодные фломастеры. За полчаса езды мы с Валеркой немного замерзли на двадцатиградусном морозе.

На КПП войсковой части нас со Злобиным встретили несколько неприветливо. Очевидно, штаб полка не удосужился предупредить, что из министерства обороны должны были прибыть технические специалисты для проверки комплектации новых танков. Именно так мы были залегендированы в этот раз с соответствующими документами и общевойсковыми знаками отличия. Причем мы с Валеркой были в новой форме с погонами, введенной в СА еще в прошлом году, а здесь почему-то большинство военнослужащих были в старой. Неужели так сложно погоны было пришить? Пока доложились зампотеху полка, пока устроились в выделенной нам комнате в офицерской общаге, пришло время обеда. Кормили в комсоставовской столовой так себе. Смутило, что многие офицеры грелись принесенной с собой водкой. Явный непорядок. Я понимаю, когда вечером, после работы, раздавить в компании друзей бутылочку, другую. Но, во время обеда принять стакан, а потом идти и командовать солдатами, дыша перегаром? Куда командир полка и замполит смотрят?

Никуда эти сволочи не смотрели. Не было обоих в расположении. Еле выяснил, где живет полкач. Штабные говорить не хотели, пришлось у рядовых выяснять. Подполковник появился в штабе через час. Рвал и метал, пока я не сунул ему под нос свои настоящие корочки в красной обложке. Мгновенно затих и стал оправдываться.

— Понимаете, товарищ майор, вчера был очень трудный день, вот я и расслабился немного…

— Как часто ты так расслабляешься? — спрашиваю я и продолжаю без всякого перерыва, — Сколько новых танков расконсервировано? Какое количество мехводов обкатано на новой технике? Почему большинство военнослужащих включая офицеров в старой форме без погон? Где план работ, наконец?

Красная рожа командира полка бледнеет, губы трясутся, но он молчит. Понимаю, что толку от него сейчас не будет.

— Значит так, завтра в восемь утра доложишь о положении дел в вверенном тебе полку. Тогда и буду решать вопрос о твоей дальнейшей службе.

Поворачиваюсь и ухожу. Говорить с ним сейчас бессмысленно. И не потому, что он еще не протрезвел, а из за моего собственного состояния. Чувствую, что сейчас взорвусь и размажу этого козла по стенке. Ну, как он не понимает, что сейчас вся страна жилы рвет, чтобы успеть подготовиться к большой войне? Германия оккупировала Чехословакию, кроме Тешинской области и южной Словакии, которые захватили Польша и Венгрия. В Испании правительство республиканцев пало в январе нового тридцать девятого года. На полтора месяца раньше чем в той истории. Вся Европа зубы точит на наш Советский Союз, а он, командир танкового полка, водку пьет…

Тут меня догоняет молоденький лейтенант, которого я мимоходом видел в штабе. Шинель еще недостаточно обмялась, портупея новая. Видно, что только что из училища.

— Товарищ майор подождите, пожалуйста, — запыхался, догоняя, и настороженно оглядывается, — Товарищ майор, давайте в сторону отойдем.

Осматриваюсь вокруг. Никого не вижу в вечернем сгущающемся сумраке, но просьбу летехи выполняю. Мы отходим с плохо убранной от снега дорожки под стоящие рядом деревья. Наст скрипит под сапогами лейтенанта и моими меховыми унтами.

— Товарищ майор, извините меня, но вы так громко в кабинете товарища подполковника говорили, а дверь была открыта…

— Да ты, парень, не тушуйся, говори, — подбадриваю я чего-то явно опасающегося летеху.

Вот он мне и рассказал. Да, дела здесь творятся. Лейтенант Федоров прибыл в часть всего месяц назад, отбыв положенный после окончания училища отпуск, вместе с другим выпускником, лейтенантом Козловым. Порядок здесь действительно отсутствует. Все командование полка повязано пьянством и круговой порукой, от замполита до особиста. Товарищ его, Леша Козлов, попробовал повозмущаться и рапорт в вышестоящие органы написал. Не дошел рапорт. Лешу нашли в соседнем лесу замерзшего насмерть. Судмедэксперт констатировал сильное опьянение. А он непьющий был. Сам Федоров заметил, что как только он пытается выбраться на станцию, то или у ротного находятся для него какие-то срочные дела, или попутчиков много набирается. Да и сил у лейтенанта пить столько, сколько наливают, больше нет.

— Вот что, лейтенант Федоров. Ты молодец, что доложил мне. А сейчас дуй к себе и затаись на пару дней, — я похлопал летеху по плечу и задумался. Почему-то я поверил ему сразу. Остро захотелось закурить. А я-Синельников некурящий. Это я-Воропаев смолил когда-то одну за другой. Ладно, перетерпим. Так, первое, Злобина вон отсюда. Пусть выбирается из части любым способом. На станцию, на телефон, а не будет связи, до другой станции. Здесь, чтобы чисто все сделать, помощь от родной конторы нужна. Сказано — сделано. Бегу в общагу. Быстро объясняю ситуацию Валерке, который методично уничтожал в это время наш НЗ.

— Ты думаешь, все так серьезно? — спросил лихорадочно одевающийся Злобин.

— Не знаю, но лучше перебдеть, чем замерзнуть связанным в лесу, — отвечаю я и пытаюсь просчитать действия подпола, если все обстоит именно так, как рассказал летеха. В первую очередь он должен нас на какое-то время дезавуировать. Как? Элементарно, Ватсон! Напоить. А не пьют у нас только язвенники и трезвенники. Которых, как известно, днем с огнем не найдешь. Прощаюсь с Валеркой и быстро делаю куклу на его койке. Верхний свет выключить. Сижу за столом и под мягким освещением настольной лапы читаю книгу. Через каких-то пятнадцать минут осторожный стук в дверь. Местный особист прибыл представиться. Полушепотом объясняю ему что, мол, товарищ приболел, принял лекарство со снотворным и отдыхает. Старлей тихо, но настойчиво приглашает на домашний ужин, где он подробно расскажет о положении дел в части. Немедленно соглашаюсь. Забираю верхнюю одежду и, выключив свет и закрыв дверь снаружи на ключ, следую за особистом. Ужин был действительно неплохим. И местный самогон, несмотря на приличную крепость, был довольно хорошо очищен и мягок. Особист накрывал на стол сам и усердно наполнял стаканы. Минут через сорок, когда я выглядел уже хорошо выпимши, появляются комполка с замполитом. Пью с ними еще прилично. Через полчаса делаю вид, что вырубился, аккуратно пристроив голову на относительно чистое место на столе.

— Ну, что с ним будем делать? — спрашивает подполковник.

— Да, как в прошлый раз, когда проверка была, — отвечает старлей-особист, — сейчас разденем и в кровати с моей Нинкой голыми сфотографируем. А утром она тебе заявление напишет, что эсгэбэшник ее изнасиловал. Ну и тестю, как всегда, отпишешь, на всякий случай.

Ого! Да здесь компромат не хуже, чем в том мире готовить умеют. А кто у этого хмыря тесть интересно? Нет, допускать развития ситуации в таком направлении я не буду. Встаю, хватаясь за стол и, качаясь, пытаюсь выйти в коридор. Замполит толкает обратно на стул.

— И что ж тебе неймется, майор?

Делаю вид, что не слышу. Дверь в комнату открывается и появляется явно выпившая женщина в расстегнутом халате. Вероятно пресловутая Нинка. А что, вполне даже ничего. Правда, несколько не в моем вкусе и лицо довольно испитое.

— Ну, чо зенки вылупили? Голых баб никогда не видели? — говорит она, даже не пытаясь прикрыться, — Идите уж отсюда. Я сама с ним разберусь.

Замполит с комполка покидают помещение. Нинка подходит ко мне и вместе с мужем тащит меня через другую дверь в спальню. Там мою, якобы невменяемую, тушку усаживают на уже разобранную кровать. Затем женщина пытается расстегнуть на мне портупею. Э нет, мадам, этого я вам позволить никак не могу. Очень уж мне не нравится, когда меня пытаются использовать. Резкий, точно дозированный удар локтем в живот. Одной рукой придерживаю задохнувшуюся женщину так, чтобы она упала на кровать, а другой бью ребром ладони по горлу особиста. Так, на десяток минут оба успокоены. Выхожу в прихожую. Так, вот они, мой офицерский бушлат и шапка. Теперь несколько минут постоять на морозе и как следует провентилировать легкие. Все-таки влили в меня прилично. Подумать тоже не мешает. Стоп. Комполка с замполитом наверняка пошли в офицерскую общагу Злобиным заниматься. Они же не знают, что его давно там нет. Бегу туда. Ох, ты! Да тут уже два бойца и сержант с автоматами дожидаются. Мы с Валеркой уже немецкими или английскими шпионами объявлены, что ли? У разворошенной Злобинской койки стоят командир полка с замполитом. Один взгляд подполковника и стволы направлены на меня. Быстро соображает, сволочь. Спокойно позволяю себя разоружить.

— На гауптвахту его, — отдает приказ командир полка, — утром разберемся, кто они такие на самом деле. И на станцию две машины за вторым надо отправить. Никуда не денется.

Уже уходя под конвоем, слышу слова замполита, которые солдаты и сержант расслышать никак не могут:

— Валить его надо. При попытке к бегству.

Нет, ребята, мы так не договаривались. Как только дорожка повернула за угол, и от общежития нас стало не видно, я перехожу на только мне доступную скорость движения. Ну, кто же такого как я подконвойного сопровождает, не передернув затвор, хотя это и вопреки уставу? Несколько секунд и вся троица вольготно разлеглась на снегу. Отстегнутые магазины и подсумки летят в сугроб. Быстрее, чем за пять минут в темноте не найдут. Моя табельная Гюрза возвращается на место в кобуру. Привык я за последние месяцы к ней. Ухватистая и точная машинка. Хлопаю старшего по щекам и помогаю ему сесть.

— Слушай меня внимательно, сержант. Это твои командиры Родину и Сталина предали, — сую старшему наряда свои корочки подсвеченные фонариком. Он очумело смотрит и, кажется, начинает что-то соображать.

— Совесть свою они пропили, — говорю я и начинаю соображать, что надо как-то прикрыть Злобина. А для этого нельзя выпустить из части машины. Во, дурная ситуация. В своей же Советской Армии диверсиями заниматься. Вот это я попал! Оставляю горе караульщиков и несусь к КПП. По пути слышу сирену. Полкач что, ва-банк решил пойти, раз боевую тревогу объявил? А вот это уже совсем плохо! Мне даже против одного отделения автоматчиков не выстоять. Я же не могу в своих стрелять. Но Валерку-то я обязан прикрыть в любом случае, это ведь я его за помощью послал. Подбираюсь к КПП метров на тридцать. Здесь курилка организована с железной оградкой и деревянной крышей. Очень удобное место для наблюдения. Через каких-то пять минут подъезжает пара «козликов». А ведь неплохо бы покинуть расположение части вместе с ними. Но, под относительно ярким светом ламп во время тревоги? Придется свет выключить. Выламываю прут из ограды и тщательно прицелившись бросаю его вверх через дорожку. Вспоминается детская присказочка: "Да будет свет, сказал монтер и сделал короткое замыкание". Прут попадает на провода у самого столба с фонарем. Зеленые искры и наступает темнота. Виден только свет фар автомобилей. Под недовольные матюки солдат подбираюсь ко второй машине. Ворота уже распахнуты и первый "козлик начинает движение. Успеваю запрыгнуть на дугу бампера и ухватиться обеими руками за кронштейны запаски. Хорошо, что перчатки заранее надел. Не хватает только руки об холодное железо отморозить. Десять минут просидеть скрюченным на бампере, это не подарок. Пару раз на колдобинах сваливался и повисал на руках. Еле запрыгивал обратно. Хорошо хоть снег на дороге укатан, а то бы унты ободрал насквозь. По пути фараискатели постоянно шарили по обочинам. Пусто. Валерка давно должен был добежать до станции. Запас времени у него пара часов был. Приехали, наконец. Падаю на последних метрах и откатываюсь в сугроб. Из машин выскакивают какой-то капитан и пятеро бойцов и забегают в двухэтажное здание станции. Водилы остались на своих местах. Хорошо, других машин на пристанционной площади нет. Подобраться по очереди, пригибаясь, к левой дверце, рвануть ее и вырубить водителей особых проблем не представляет. К тому же оба оставшихся солдата вперились в двери станции. Зайду-ка и я туда. Оп, одного бойца оставили внутри у дверей. Ну, нет у тебя, парень, нормальной подготовки оперативника СГБ. Посиди здесь на лавочке, облокотившись на стену. Минут через десять — пятнадцать придешь в себя. Вот и калаш рядышком постоит. Мне он не нужен. В стесненном помещении удобнее работать пистолетом. Небольшой зал ожидания пуст. Даже милиционера почему-то нет. Осторожно, по боковым краям ступеней, чтобы не скрипели, поднимаюсь по деревянной лестнице. Вот они все, у кабинета начальника станции сгрудились. Ломятся через закрытую дверь.

— Открывай, твою мать, — орет капитан, стуча рукояткой пистолета, — стрелять буду!

— Не будешь ты стрелять, — громко говорю я.

Они, все пятеро, поворачиваются ко мне. Глаза от испуга расширяются. Моя Гюрза в правой руке, прижатой предплечьем к боку, переводит свой черный зрачок дула с одного на другого. Как меня всегда поражало, что в детективных фильмах ходят с пистолетом в вытянутой руке. Так ведь и выбить ствол недолго. Очень хорошо, что кабинет находится справа по коридору. Я успел рассмотреть на всех автоматах переводчики огня в положении предохранителя. А вот у капитана ПММ, и, если патрон дослан, может сдуру пальнуть с самовзвода.

— Так это ты старший пары шпионов? — удивленно спрашивает он.

— Лапша это на уши, — отвечаю я, но закончить не успеваю. Капитан резко сдвигается за одного из солдат, одновременно поднимая пистолет. Правильно делает. Хорошо его учили. С трех метров и в движении не промажешь. И телом своего воина в броннике прикроется. Звук выстрела гулко разносится по коридору. Промазать с такого расстояния в руку капитана я не мог. Только один сержант-сверхсрочник сбивает калаш с предохранителя и пытается передернуть затвор. Приходится в прыжке выбивать ногой автомат из рук. Рядовые стоят, не дергаясь, с отвисшими челюстями. Что возьмешь с необстрелянных танкистов? Отшвыриваю ногой пистолет капитана в конец коридора. Хозяин ствола на глазах бледнеет и заваливается на спину.

— Аптечка у кого-нибудь с собой есть? — спрашиваю я у испуганных солдат.

— В машине должна быть, — говорит сержант, потирая ушибленную руку.

— Бегом, нужно противошоковое и перевязочный пакет, — командую ближайшему рядовому, успев оценить состояние лежащего капитана, — и не вздумай пытаться даже направить ствол в мою сторону, пристрелю.

— Стой, смотри, — вспоминаю я, кручу у него под носом своими красными корочками с крупными золотом тиснеными буквами СГБ и добавляю, — о водителях и парне у дверей зала ожидания не беспокойся. Живые они. Скоро в себя придут. Давай беги.

Только начинает затихать дробный стук сапог солдата, как дверь кабинета распахивается, сбивая одного рядового на пол, и оттуда выкатывается Валерка со своей Гюрзой, зажатой сразу в обеих руках. Поводив стволом и осмотревшись, он расцветает довольной улыбкой, увидев меня. Оценив обстановку Злобин немного расслабляется, встает сам и помогает встать солдату. В ответ на мой вопросительный взгляд Валера тут же докладывает:

— Оперативный дежурный по управлению уже выехал. Ему сам Лаврентий Павлович наши полномочия подтвердил.

Из двери кабинета высовывается лысая голова с любопытно-испуганным выражением на лице. Наверно дежурный по станции.

— Тахта или диван есть? — спрашиваю я.

Голова молча кивает.

— Несите, — командую я рядовым, указывая на капитана.

Как оказалось, пуля из моей Гюрзы прошла через мягкие ткани руки, чуть задев кость. Много крови он потерять не успел, но месяц в госпитале он все же провалялся, прежде чем вернуться на службу.

Мы со Злобиным по возвращению в Москву получили благодарность от Самого. Он вызвал нас на следующий день после приезда. Иосиф Виссарионович долго расспрашивал именно о недостатках подготовки рядового состава. Видимо, наша информация была не первой по этому вопросу. А еще через неделю было принято решение о формировании младшего командного состава СА начиная от командиров отделений только из военнослужащих сверхсрочной службы. С учетом повышения зарплаты сверхсрочникам еще на двадцать процентов от и так уже не маленькой, желающих остаться служить среди демобилизующихся вполне хватало, чтобы выбирать лучших.

В офицерском корпусе Советской Армии начались чистки. Нет, не в смысле расстрелов, хотя они по решениям трибуналов тоже были. Кстати командир того танкового полка оказался зятем самого маршала Егорова. Вот их вместе потом и расстреляли. Были введены ежегодные аттестационные комиссии. Не соответствуют знания и умения должности и званию, могли легко снять командира, вплоть до генералов. Ох, и учеба в войсках началась. В зачет командира шла оценка боеготовности его подразделения. Было и много внеочередных повышений.

У нас в СГБ тоже была переаттестация. А я как раз перед ней диплом в МГУ защитил. С моей памятью и старыми знаниями из прошлой жизни это было несложно. С экзаменами и зачетами на переаттестации у меня также никаких проблем небыло. Ну и заполучил… внеочередное звание полковника. А так как председатель нашей Комиссии Спецконтроля генерал-майор Горленко зачеты завалил, то Лаврентий Павлович предложил Сталину мою кандидатуру. Иосиф Виссарионович одобрил. Будем пытаться соответствовать и оправдать оказанное доверие. А так как наша Комиссия официально при Политбюро ЦК ВКП(б), то я стал еще и кандидатом в члены ЦК и одним из замов маршала Берии. Да, высоко здесь взлетел Егор Синельников в свои двадцать четыре года. Ох, и круто падать буду, если сорвусь. Хотя вон Павел Васильевич Рычагов уже генерал-майор. А ему всего двадцать шесть.

С Пашей я познакомился, когда получил приказ лично проконтролировать положение дел в авиации. А там сложно было, когда начали поступать первые серийные Ил-10, Ту-2 и Ту-4. Согнали большую часть всех пилотов и техников на два десятка новых крупных авиабаз под Оренбургом и чуть ли не круглосуточно стали эксплуатировать новые самолеты. В том районе как раз два новых нефтекомбината заработали с приличным выходом высокооктанового авиабензина. Запасных моторов несколько эшелонов пригнали. Как только моторесурс к концу подходил, так сразу же меняли. На каждый новый самолет была очередь вначале, пока машин было мало, до двадцати экипажей. Самолеты днем практически не стояли на аэродромах. Регламентные работы производились в основном ночью.

В свою маленькую группу Комиссии Спецконтроля я включил двух прикомандированных летчиков-испытателей Петра Михайловича Стефановского и Гринчика Алексея Николаевича, а затем поехал инспектировать эти авиабазы. Очень тяжелые весна и лето были в этом году для Советской авиации. Посмотрели мы с Валерой на адову работенку летчиков, а Петр Михайлович с Алексеем поучаствовали. Я никогда не забуду, как шестерка штурмовиков прошлась над полигоном и вымела все мишени пушечным огнем. Зайдя на макеты с высоты каких-то двухсот метров, они на снижении превратили деревянные стволы зениток в щепки. Штурмовики и фронтовые бомбардировщики работали только в светлое время суток. А вот экипажи Ту четвертых уже научились взлетать и бомбить бетонными чушками в темноте по заранее освещенным осветительными авиабомбами мишеням. Посадку они производили уже после рассвета.

Значительно сложнее было с истребителями. Новый министр авиапромышленности Шахурин Алексей Иванович обещал первые поставки модернизированного Як-3 только в конце лета. Несколько сложнее оказалась технология производства этого самолета, чем у других машин. Временный выход все же нашли. Оборудовали И-16 нормальными радиостанциями и ночными прицелами. Летчики-испытатели в один голос утверждали, что те пилоты, кто освоит в совершенстве «ишак», с легкостью переучатся потом Як-3. Тренировки у ночников велись круглые сутки. Истребители-перехватчики уже более-менее научились не только взлету и посадке в ночное время, но и стрельбе по конусам с помощью ночных прицелов. Причем с дистанции не более ста пятидесяти — двухсот метров. То есть с гарантированным поражением цели. А некоторые асы и на пятьдесят метров подходят. Уже были неоднократные случаи, когда трос крепления конуса перебивали. Зрелище дневных воздушных учебных боев вообще меня завораживало. Леша Гринчик несколько раз вывозил меня на спарке УТИ-4 в воздух. С относительно близкого расстояния эти поединки, когда один на один, когда группами смотрелись еще интереснее.

В результате нашей инспекции у меня сложилось устойчивое впечатление, что через полгода-год, после полного насыщения Советской авиации техникой, наши ВВС будут способны бить любого противника на любых высотах. Слетанность отдельных подразделений меня, в общем-то далекого от авиации человека, просто поражала. Но мои консультанты, прикомандированные летчики-испытатели, полностью подтвердили мое мнение. Конечно, аварийность была довольно высокой. Но вот человеческих жертв было относительно мало. Может, сказалось применение современных мне-Воропаеву спасательных парашютов и отличная работа инструкторов ПДС?

На прощальной вечеринке перед возвращением в Москву, ну а как же без нее, я порекомендовал Паше Рычагову, командовавшему всей группой учебно-боевых авиабаз, несколько снизить физические нагрузки на ЛПС и побольше заниматься тактикой применения авиации в современных (мне-Синельникову) боевых действиях. Здесь мне очень помогли консультации полковника Когана на последних сеансах связи. Распивая последнюю бутылку, мы со Злобиным (он, кстати, после переаттестации майора получил) рассказали про наши приключения при инспектировании танкового полка. Я думаю, генерал-майор Рычагов сделал для себя соответствующие выводы и в этом мире его уже не расстреляют, как в том. Отличный летчик и хороший командир принесет еще много пользы нашей Родине.

А пятнадцатого мая он с большой группой лучше всех подготовленных пилотов на отремонтированных истребителях И-16 с новыми модернизированными моторами вылетел на дальний восток. Бронетехника выпуска до тридцать восьмого года начала скрытное выдвижение туда еще в конце апреля. Японскую Квантунскую армию на Халхин-Голе ожидал большой сюрприз.

— Купились, говоришь, американцы? — Коган улыбнулся, — а куда же им деваться было. Размеры все на чертежах, видно, что из дюймов изначально переведены. В фильмах артисты некоторые себя постаревших опознали. Даже Дисней потом авторитетно заявил, что эти мультфильмы, несомненно, его школа и русские так снять не могли. Вот только какова инерция мышления. Слишком поздно они опомнились. Все ведущие ученые успели выехать в Советский Союз. Промышленность на выполнение заказов СССР уже запущенна. Остановить ее смерти подобно для американской экономики. Там же в контрактах и золотишка прилично заложено. А основные поставки станков и сырья уже сделаны.

— Да, Лаврентий Павлович развернулся, — тоже заулыбался Викентьев, — такого количества золота страна еще никогда не добывала. Наши карты хорошо помогли. А знаешь, Пал Ефимыч, какую аналитическую записку на основе разведданных по Америке Иосиф Виссарионович у себя на столе пару дней назад в развернутом виде оставил? Именно по гипотетической машине времени в СССР. Все, как мы и задумывали. Штаты бросили огромные силы и средства на создание устройства, позволяющего заглядывать в будущее. Что самое для нас интересное, проект назвали Манхэттенским и административным руководителем поставили майора Лесли Гровса.

Оба расхохотались.

Неожиданно полковник перестал смеяться, и лицо его стало задумчивым.

— Знаешь, Юра, то, что нам удалось отвернуть внимание штатов от атомного оружия и заставить их сосредоточиться на бесперспективном проекте, это конечно очень хорошо. Но вот факт, что название и руководитель совпадают с нашей историей, заставляет задуматься о некоторой корреляции двух миров.

— Что ты имеешь ввиду? — не понял Викентьев.

— Понимаешь, очень не хочется заниматься философией времени, это очень сложный вопрос. А информации для анализа пока очень мало, — куратор задумался, потом попробовал объяснить, — Вот смотри, когда ребята случайно наткнулись на тот мир, то разница была только в точке отсчета и скорости течения времени. При первых наблюдениях отсюда выяснилась абсолютная тождественность наших миров. Затем мы влезли туда со своей революционной информацией. И что в результате видим? История там круто свернула в нужную нам сторону. Причем, относительно легко, так как ценность передаваемой нами информации просто фантастична для них. А вот появление в их Америке проекта с одинаковыми названием и руководством, пусть и совершенно бесперспективного и на два года раньше, чем у нас, говорит о том, что история там как бы пытается свернуть обратно в проложенное нашим миром русло.

— Ты думаешь, что это так серьезно? — спросил после некоторого размышления Викентьев.

— Не знаю, — тут же ответил полковник, — я в последнее время много думал на эту тему. И ни к каким выводам прийти не смог. Слишком мало данных. Даже подсел в интернете на один очень интересный форум альтернативной истории. Посмотрел, что альтернативщики думают об этом, и понял, что сам зря занялся этим вопросом. О философии времени лучше вообще не думать. Зато много полезного на том форуме набрался. Насколько интересно пишут ребята. Но, иногда, абсолютно нелогично. Например, попадает человек или целая группа в тыл к немцам в сорок первый. Так, когда Сталин или Берия узнают об этом сверхценном для державы ресурсе, их не только не эвакуируют немедленно в наш тыл, так еще, когда все-таки вывозят и получают от попаданцев какую-то часть информации, то потом обратно на фронт отправляют.

— Действительно, как-то нелогично, — подтвердил мнение Когана директор проекта, — ведь приличную ценность представляет не только знания, но и просто современный взгляд на то время.

— На счет современного взгляда. Смотри, что мне на том форуме подсказали, — куратор вытащил из кармана флешку и, воткнув ее в ноутбук, повернул экран к Викентьеву.

— ПЗРК «Колос» образца шестьдесят седьмого года, — начал разбираться тот, — разработка ЦНИИТОЧМАШ.

Переносный зенитно-ракетный комплекс стрелял сразу семью маленькими реактивными неуправляемыми снарядами и был предназначен для борьбы с вертолетами вероятного противника. В отчете по результату испытаний было сказано, что по эффективности ракеты «Колоса» равноценны 37-мм снаряду автоматической зенитной пушки. Даже 10-мм броня не являлась для них помехой. Ее пробитие отмечалось во всех случаях при встрече снарядов с бронеплитами под углами от 0 до 60®. Огневые испытания, в которых участвовали 6 человек, показали, что комплекс «Колос» безопасен в обращении, а отдача при стрельбе из него переносится даже легче, чем при выстреле из гранатомета РПГ-7.

На полигоне также были опробованы возможности «Колоса» при стрельбе по наземным целям. Выяснилось, что его можно с успехом применять на дальностях до 2 км для уничтожения скоплений техники, складов горючего и различных летательных аппаратов на аэродромах.

Помимо огневой эффективности новое зенитно-ракетное оружие имело высокие технико-экономические показатели. Производство одного «Колоса» обходилось всего в 36 рублей, а блока снарядов — в 31 рубль 80 копеек.

Однако, несмотря на положительные результаты, полученные на испытаниях, «Колос» не был принят на вооружение и серийно не выпускался.

— А что, — прочитав, высказался Викентьев, — по низколетящим самолетам начала сороковых самое то. И технологии относительно простые. Должны наши там потянуть.

— Технологии, технологии, — недовольно пробурчал Коган, — Вот ты-то, Юра, откуда этого поднабрался? Не был Союз с середины тридцатых отсталой технической державой. Были, конечно, в чем-то отставания, но были и приличные прорывы. Только СССР единственный в мире имел танковый дизель с алюминиевым блоком.

— А как же отвратительное качество воздушных фильтров на этих дизелях? — не утерпел Викентьев.

— Так он же из авиации пришел, — тут же ответил полковник, — а там воздушных фильтров частенько не ставили, незачем было.

— Я вообще поражаюсь современным взглядам на Советский Союз того времени, — продолжил Коган закурив очередную сигарету, — отсталая страна по всем параметрам. Нет ни технологической культуры, ни технической школы. А не было этого. Было очень много ошибок, но, повторяюсь, прорывов вперед было значительно больше. В том числе и в знаниях. Вот тебе в качестве примера. Немцы первыми создали серийную реактивную машину. Мессершмидт-262. На испытаниях потеряли два десятка пилотов с самолетами из-за затягивания в пикирование на больших высотах и скоростях, но так и не разобрались в причинах. Просто написали в инструкциях, на больших высотах истребитель не разгонять. А наш летчик-испытатель Андрей Кочетков при первом же полете на мессере с таким заданием удержал машину, и загадка была математиками решена. Часто нам в пример ставят Америку. А термоядерную бомбу мы сделали значительно раньше их. Штаты захватили в Германии Вернера фон Брауна со всей документацией по ракетам, а в космос мы все равно раньше их вышли!

— Да успокойся ты, Пал Ефимыч, — тоже закурив, сказал директор "Шмеля", — сам же знаешь, откуда это все пошло. Лихие девяностые. Дерьмократы, чтобы развалить страну какой только грязью наше прошлое не поливали. И кто их направлял и платил за это, тоже знаешь. По их утверждениям не было у нас тогда ни ученых, ни инженеров, ни грамотных рабочих. А ЗиС-2 с производства снимали из-за того, что отсутствовали у немцев тогда достойные цели для нее. Излишняя бронепробиваемость, видите ли. И это же немецкие инженеры пытались повторить наши «Катюши», а не советские. И наклоны брони на «Пантерах» скопированы с Т-34, а не наоборот.

— Бесит меня когда, казалось бы, вполне разумные люди порят откровенную чушь про наших недавних предков, — Коган немного задумался, — Европу от фашизма защитил Советский Союз, а отнюдь не американцы, как они это сейчас утверждают. И японскую Квантунскую армию разбили в сорок пятом тоже советские солдаты, а не американские. И, опять повторюсь, не было реального технического отставания.

— Прав ты, Павел Ефимович. Ну, решили же пока там самые сложные, дорогие и наукоемкие направления не трогать. Атомные, турбореактивные, полупроводниковые и микроэлектронные технологии они начнут раскручивать в сорок первом, когда войска будут полностью насыщены нормальной боевой техникой.

— Ладно, давай к нашим баранам. СГБ по переданным спискам из архивов КГБ работает? — спросил успокоившийся куратор.

— Судя по отчетам на столе Иосифа Виссарионовича, уже полностью отработали, — ответил директор, — Кого-то на месте взяли, кого-то смогли перевербовать. Многих просто оставили работать под контролем. Они теперь, сами того не подозревая, дезу своим хозяевам гонят.

— Да, опростоволосились мы с тобой, Юра, — сказал полковник, — это ведь мы были обязаны вспомнить и немедленно отправить туда списки известных сегодня шпионов того времени. Хорошо Синельников подсказал. Как он там поднялся! Молодец парень.

— Он теперь частый гость у Иосифа Виссарионовича. Лично докладывает. Не то, что на ближней даче, даже в Зубалово пару раз докладывал Сталину, когда тот к дочери ездил. Разок Иосиф Виссарионович его шашлыком угощал на пару с Микояном, — похвастался товарищем Викентьев.

— Юрь Саныч, а как у наших гениев дела с биомаяками обстоят? — спросил Коган.

— Да уже карты на четырех потенциальных реципиентов составили, — ответил директор проекта.

Речь шла об относительно старой идее Горина и Малышева вместе с Ольгой Шлоссер. Они задумали составить биофизиологические карты отдельных людей в том мире, чтобы их можно было в любой момент найти аппаратурой пробоя. Первая такая карта была составлена еще месяц назад на Синельникова-Воропаева. Несмотря на огромную сложность и большой объем этой работы все были очень довольны. Егор-Женя получил возможность проводить сеансы связи в любом месте, где бы он ни находился, а не только в Москве, лишь бы рядом был радиоприемник. А ребята существенно облегчили себе поиск новых географических координат для наблюдения на той Земле, хотя это всеравно оставалось достаточно долгой и кропотливой работой.

Вот, за что мне это все? Я же ни хрена в вертолетах не понимаю! Меня только десантироваться с них в той жизни научили. Нет, поезжай и разберись лично. Это приказ. Я конечно и сам понимаю, что сейчас из тех, кто знает про "Голос свыше" и правду об источнике информации УСИ, все равно послать мне некого. Надо соответствовать должности и оказанному доверию. Но, как?

Приехали мы с Валеркой в Казань на только что построенный вертолетный завод. Ну, здесь и бардак! Нет, не в смысле порядка. В цехах чисто, рабочие в новых спецовках без дела не болтаются, стружку в металлообработке убирают вовремя. На летном поле стоят пять новеньких Ми-4. Но, в том-то и дело, что стоят. При попытке взлета сразу после отрыва шасси от бетона ВПП начинается жуткая раскачка. Хорошо, что первые испытания начинаются в привязанном тросами к земле варианте. А эти два самых крутых сегодня специалиста по винтокрылым машинам то ругаются друг с другом, то чуть ли не в обнимку зависают над чертежами и начинают лихорадочно что-то считать. Сикорского Игоря Ивановича выманили из Америки одновременно с учеными. Ему показали специально для этого переданные с той Земли кинокадры высшего пилотажа на маленьком вертолете и пообещали, что он без ограничений сможет заниматься своей мечтой в Советском Союзе. Увлеченный авиаконструктор «сломался» и согласился на репатриацию. Миль Михаил Леонтьевич здесь уже считался одним из ведущих отечественных специалистов по теории автожиров и вертолетов. Вот эту-то "сладкую парочку" и послали сюда, на только что построенный завод, запускать в производство модернизированный Ми-4.

Майора Злобина я погнал пройтись по заводу. У него-то образование именно техническое. Вдруг увидит свежим взглядом что-нибудь интересное. А сам решил посидеть над документами. Ну, не верю я, что инженеры Викентьева так серьезно напортачили, что Миль с Сикорским разобраться не могут. Невооруженным взглядом видно же, что головастые мужики. У Камова в Улан-Удэ маленькие Ка-18 летают ведь. Стоп. А в чем принципиальные отличия Ми-4 от Ка-18? Несущий ротор и хвостовой винт для компенсации реакции ротора и управления поворотом вокруг вертикальной оси. А на Камовских машинах два соосных винта, которые вращаются в разные стороны. Нет, это я куда-то не туда полез. На той Земле оба варианта прекрасно летали. Значит, ошибка совершена здесь.

Вернемся к нашим баранам. Сразу после постройки первого опытно-серийного экземпляра вертолета его начали испытывать строго по методике, присланной вместе с чертежами. Тут же началась эта кутерьма. Сначала поменяли несколько летчиков-испытателей. Та же фигня. Прилетели знаменитые Чкалов и Анохин. У них тоже ничего не получилось. Попробовали на следующих собранных вертолетах. Никаких отличий. Докладная о неудачных испытаниях пролежала на столе у Сталина, который был очень неравнодушен к авиации, несколько дней. Инженеры «Шмеля» перетрясли все чертежи, но ошибок, как сказал мне на последнем сеансе связи Юра Викентьев, не нашли. Тем более что система управления вертолетом от оригинала практически не отличалась. Сикорский с Милем также не первую неделю сидят над чертежами и утверждают что спроектировано все правильно. Но, в то же время, идет раскачка по фазовому сдвигу, как они это обозвали. И что я в этом понимаю? А ни хрена! Понятно только одно, раз раскачка идет как по крену, то есть с борта на борт, так и по тангажу, то бишь с носа на хвост и обратно, значит это что-то в управлении автоматом перекоса несущего винта.

Сначала проверил соответствие рабочих чертежей негативам оригиналов. Зря я, что ли у Меркулова выбивал на вынос из УСИ все эти бобины с пленкой и специальный аппарат для просмотра негативов? Два дня у нас ушло на просмотр чертежей каждой детали системы управления. Валеркина помощь здесь была для меня просто неоценима. Инженер-то у нас он, а никак не я. Да и допуск к пленкам здесь был только у нас двоих. Ошибок в деталировке нет. Потом я тщательно прочитал на этом гребанном агрегате для просмотра пленок, где черное перепутано с белым, все инструкции по сборке системы управления вертолетом. Ну а затем мы со Злобиным полезли во внутренности Ми-4. Полдня ковырялись. А там столько всяких лючков, что пока разберешь и обратно соберешь, семь потов сойдет. И нашли!!! Все-таки фотографическая память, это что-то! Есть там одна штуковина, обзываемая качалкой. В ней три дырки или, как вечно поправляет меня Валерка, отверстия. Два круглых, а одно вытянутое. Так вот оказалось, что эту качалку можно на ось поставить в два разных положения. Причем, если бы не один из огромной кучи сборочных чертежей, я бы сам ее засунул так же, как рабочий поставил. Если бы Миль или Сикорский сами проектировали этот вертолет, они бы сразу увидели ошибку сборки, а тут вон как получилось. Когда Злобин доложил мэтрам о найденном нами несоответствии и спросил, не в нем ли все дело, они в очередной раз долго ругались, а потом дружно побежали на аэродром проверять. Перестановка качалки заняла каких-то пятнадцать минут. Игорь Иванович сам сел в пилотское кресло. Миль устроился справа, а я забрался на лесенку, которая вела в кабину. Ох, и шумно здесь от работающего двигателя. Прогрев мотора, отрыв, чуть вперед, пока тросы не натянулись, немного назад. Нет раскачки! Следующим за управление сел Анохин, а мы все с земли наблюдали, как он ювелирно покачивал вертолет на ограничительных растяжках. Через час в полетном задании уже красовалась запись об испытательном полете без привязных тросов. А еще через неделю мы с Валерой возвращались в Москву, а в нашем строго охраняемом багаже было на одну кинопленку больше. На ней Валерий Павлович и Серега Анохин демонстрировали вертолетные танцы над аэродромом сразу на двух машинах.

Наш Ил-14 сел на центральном аэродроме столицы в одиннадцать часов утра в воскресенье. Там меня уже ожидала машина с одним из порученцев Лаврентия Павловича. Оказывается Сталин очень хотел посмотреть на летающие Ми-4. Из-за соображений секретности вся новая военная техника эксплуатировалась только на закрытых базах. А так как Польский кризис уже набрал свои обороты, выехать из Москвы даже на пару дней Иосиф Виссарионович не мог. Мне было приказано лично доставить кинопленку на дальнюю дачу в Зубалово, куда вождь выехал еще субботним вечером проведать дочь и сына, отпущенного в отпуск из Качинского летного училища.

Запад Подмосковья издавна славился живописными ландшафтами. В бывших усадьбах вдоль Москвы-реки, Старой Смоленской дороги и близ Звенигорода разместились дачи, дома отдыха и санатории. Госдача Зубалово-4 была не самой большой из местных «замков». Соседняя Зубалово-2, где жил Анастас Микоян со своей семьей, была значительно больше.

Иосиф Виссарионович встретил меня приветливо и поздоровался за руку.

— Ну, рассказывай, Егор Иванович, как ты посрамил двух наших самых больших спецов по вертолетам.

— Товарищ Сталин это не лично моя заслуга. Мы там все вместе ошибку сборки искали.

— Говори, говори, сказочник, — усмехнулся вождь, — Мне Лаврентий уже все подробно доложил.

Да, подумал я, контрразведывательные структуры СГБ работают у нас оперативно.

Мимо пробежал, поздоровавшись со мной на ходу, неугомонный лоботряс Васька с большим бутербродом в руке и зажатым под мышкой футбольным мячом. Перехватив мой голодный взгляд на бутерброд, Иосиф Виссарионович позвал дочь.

— Светлана, проводи товарища полковника в столовую и накорми его. А то он к нам сюда прямо с самолета приехал. Наверняка позавтракать не успел. Оператор пока пленку зарядит в киноаппарат.

— Пошли, дядь Егор, — потащила меня за руку девчонка, — а что за фильму ты привез? — и, не дав мне ответить, опять спросила: — Дядь Егор, а дашь мне еще из твоего пистолета пострелять?

— Не фильму, а фильм, — пришлось мне поправить девочку, — Там секретная военная техника. А о пистолете, сама знаешь, у папы спрашивать надо.

Мои аппетиты в этом доме уже знали. Иосиф Виссарионович несколько раз оставлял меня на обед или ужин, когда я приезжал сюда докладывать. Однажды весной Сталин угостил меня, вместе с зашедшим по-соседски Микояном, собственноручно приготовленным шашлыком. И он был очень доволен, когда я, нахваливая хозяина, уничтожил изрядное количество пахнущей дымком баранины. Запивали тогда шашлык водочкой с ледника. Сталин очень критически посмотрел на мои дозы и спросил, не много ли я пью. Пришлось демонстрировать на пустых консервных банках снайперскую стрельбу из пистолета. Вождь оттаял и похвастался перед соседом:

— Видишь, Анастас, какие у нас молодцы в СГБ служат.

На звук выстрелов прибежала тринадцатилетняя Светка Сталина и потребовала, чтобы ей тоже дали пострелять. Иосиф Виссарионович, обычно не баловавший детей, разрешил. На мое предупреждение о большой отдаче «Гюрзы» он предложил придерживать руку ребенка. Девочка прижалась спиной к моей груди и радостно вскрикивала после каждого выстрела. Когда кончились патроны, я вынужден был сходить к охране, чтобы не возвращаться потом в Москву безоружным. У многих из людей Власика были такие же пистолеты, как у меня.

Немного насытившись в столовой, я прошел вместе со снова схватившей меня за руку Светкой в небольшой кинозал на втором этаже. Последнее время здесь часто крутили фильмы. Первый просмотр переданного оттуда киноматериала Иосиф Виссарионович оставил за собой. Когда встал вопрос, как залегендировать те ленты, в которых можно увидеть сегодняшних артистов в значительно более старшем возрасте, Сталин просто махнул рукой:

— Пусть это будет очередным достижением Советской науки. На фоне всего того нового, что появилось у нас сейчас, это будет вызывать не такое уж и большое удивление. Скажем что это что-то вроде мультфильмов, снятых новыми научными способами.

В результате титры многих фильмов идущих в прокат были очень короткие: "Создано на студии «ПРОГРЕСС». Академия наук СССР". В последнее время в стране появилось действительно много различных новинок, от памперсов и коротких юбок до ламповых стереопроигрывателей и цветных телевизоров. Последние были очень большой редкостью. Почти весь выпуск продавался за границей на золото. Стоимость телекамер вообще зашкаливала до небес. Но Америка, Франция, Англия, Германия, Италия и другие, промышленно развитые страны, покупали все, что выставлял Советский Союз на продажу. Сами повторить советские технологии они пока не могли. А сумели бы, тоже неплохо — отстегните-ка господа буржуины за лицензию! Очень много товаров народного потребления в нашей стране начало производиться на частных кооперативных предприятиях, открытых при государственных фабриках и заводах. Внутренний рынок, хорошо подпитываемый как собственными товарами, так и импортом начал немного снижать цены. С учетом ощутимо возросших зарплат в госсекторе народ действительно стал жить значительно лучше.

Когда мы с дочерью Сталина устроились на диванчике, он сразу махнул рукой и свет в зашторенном зале погас. Крупно, на весь экран, появилась знаменитая улыбка Валерия Чкалова. Сразу за этим на смонтированном еще в Казани ролике демонстрировался взлет и кружение двух Ми четвертых на одном месте. Потом были показаны самые настоящие вертолетные танцы. Мне это напомнило виденный когда-то в том мире "Козерог 1". Но там были машины поменьше. Эволюции относительно тяжелых вертолетов смотрелись значительно круче. Несмотря на отсутствие на этих Ми четвертых оружейных пилонов и самого оружия они выглядели очень грозно. Грамотная работа оператора трансфокатором еще усиливала это впечатление. Когда с экрана на нас наплывали невиданные до того нигде машины, Светка опять ухватила мою руку и, прижав ее к своей груди, придвинулась ко мне вплотную. При каждом интересном действии в маленьком фильме она восхищенно вскрикивала, перебивая гулкий звук вертолетных винтов и моторов, идущий на нас из больших динамиков.

После окончания двадцатиминутного фильма мы вышли во двор дачи, окруженный высоким забором. Иосиф Виссарионович, набив и раскурив трубку, с удовольствием делился впечатлениями от увиденного и рассуждал о перспективах применения вертолетов в армии и народном хозяйстве.

— Очень жаль, что нельзя сейчас использовать эту машину здесь, в Москве и области, из за соображений секретности. Можно было бы очень быстро добираться в нужные места, — сказал Сталин, щуря глаза под припекавшим летним солнцем, а потом спросил, — Егор, а ты ведь летал на ней. Внутри там также громко шумит мотор, как в этом кино?

— Да, Иосиф Виссарионович, — ответил я, сняв фуражку, было действительно жарко, — но в документации на этот вертолет есть описание пассажирского варианта с дополнительной звукоизоляцией двигателя. Возможно, в нем будет потише.

— Пап, а ты меня покатаешь на таком вертолете, когда можно будет? — сунулась в разговор Светка.

Экономка Каролина Тиль вместе с кухаркой вынесли к мангалу, стоявшему в тени беседки, большую кастрюлю с вымоченным в уксусе мясом и миску с очищенными уже луковицами. Насаживать на шампуры свинину или баранину вперемешку с кружками лука Сталин частенько дозволял другим, а вот священнодействовал у мангала всегда сам.

— Ну что, товарищ полковник, будешь с нами шашлык есть? — спросил вождь, глядя на меня с улыбкой. Вопрос дочери он проигнорировал.

— Конечно, Иосиф Виссарионович, он у вас очень вкусный получается, — тут же польстил я довольному Сталину.

В этот момент прибежал чумазый Васька. Видно на футболе его хорошо поваляли по полю. Стукнув мячом о землю и ловко поймав его, он позвал сестру:

— Пупок, купаться пойдешь? Вода в реке теплая.

— Дядь Егор, а давай с нами? — с надеждой посмотрела на меня Светка.

Я вопросительно повернулся к Сталину.

— Идите, — опять усмехнулся тот, — шашлык еще не скоро готов будет.

Я смотрю на эту девчонку, а в голове крутится из Фристайла: "Ах, какая женщина!". Пигалица ведь, всего-то тринадцать лет, ни кожи, ни рожи, а я глаз оторвать не могу… Мне же, по уму, все тридцать пять! В том мире голова седая была! А я стою и смотрю, как она в своем ярко-синем закрытом купальнике кувыркается в речке… Бумм! Васька, паразит, вмазал мячом прямо по моей башке. Так, немедленно отмстить неразумным хазарам! В три гребка доплываю до парня и делаю вид, что топлю. Светка с радостным визгом бросается на меня и вешается на плечи. Спасает, видите ли, братца. Обхватила мой пояс ногами и с удовольствием колотит с веселыми визгами своими кулачками мне по спине и голове. А я, макая периодически Васькину голову в воду, стою и балдею от ощущения этих детских бедер на своих боках. Господи, да что же это со мной!? Выпускаю Василия, сдираю Светку со своей спины, макаю в воду и подкидываю вверх. Сколько удовольствия на лице этого маленького бесенка. Ловлю, макаю и опять подкидываю. Раз, второй, третий. В этот момент, чуть отдышавшийся, Васька подкрадывается со спины и дергает меня за плечи. Успеваю поймать девчоночье тело и, крепко, но осторожно удерживая, ухожу под воду. Светлана сама меня обнимает и доверчиво прижимается. Толчок ногами об дно, отплываю под водой на метр и, вынырнув вместе с довольной девчонкой, встаю на ноги. Светка отплевывается от воды, хохочет и колотит теперь по плечам и спине. Как же не хочется отпускать ее… Бумм! Василий опять воспользовался мячом.

Через двадцать минут мы валяемся на расстеленных махровых полотенцах на берегу. Глаза сами находят маленькие припухлости грудок, угловатые еще линии бедер. Нет, ну так нельзя! У меня же взрослых женщин полно. Раздевай и любуйся на них в полном неглиже! А я тайком пялюсь на этого ребенка…

— А не пора бы нам подвести промежуточные итоги? — спросил Коган, усаживаясь на свое привычное место в кабинете директора проекта, — С момента установки связи в июне тридцать седьмого года там прошло больше двух лет.

— Уже два года? — удивилась Екатерина, — А, кажется, только начали работать.

— Катя, так это у них больше двух лет, — тут же отреагировал Горин, — а у нас только семь месяцев.

— Да знаю я, Дима, знаю, — отмахнулась Викентьева, — просто в последнее время стала я несколько рассеянной.

Все заулыбались. Улыбка директора проекта при этом была очень довольной.

— А когда тебе, Катерина, в декретный отпуск идти? — спросил полковник.

— Да не скоро еще, Пал Ефимыч. И чувствую я себя хорошо, чего мне дома одной сидеть? Скучно же будет. Буду Юрку каждый вечер трясти, как там у нас в «Шмеле» дела идут? — Катя действительно взяла мужа за отвороты пиджака и легенько потрясла, — Советская армия к отражению вражеской агрессии готова? Говори, давай!

— Почти готова, — поднял руки в шутливой сдаче Викентьев.

— А, по-моему, не готова, — решил прекратить дружеские пикировки Коган, — там сейчас ситуация, почти как у нас в сорок первом.

Все затихли. Логинов, до того шептавшийся о чем-то с Ольгой, отреагировал первым:

— Как же так, Павел Ефимович? И техника у них есть, и связь, и даже обучены уже более менее.

— Саша, я же сказал почти, — улыбнулся полковник, — Техники еще явно недостаточно. Совсем на текущий момент нет новых истребителей. Но это все они за полгода-год наверстают. Я говорю о несбалансированности состава техники в армии, о недостатке транспорта. Если все-таки фашисты нападут раньше, чем мы планируем, то автомобили, которые сейчас сплошным потоком идут в народное хозяйство, могут там не успеть мобилизовать. Хотя хрен редьки не слаще. Тыл, не имеющий транспорта, не может обеспечивать воюющую армию.

— Пал Ефимыч, но мы же уже контролируем немецкие штабы и рейхканцелярию, — тут же сказал Николай Малышев, — Мы с Димой как проклятые два месяца координаты в Германии вылавливали.

— Вы, ребята, молодцы, тут спору нет, — ответил куратор, — но вот, я все равно боюсь повторения ситуации. Толку будет от танков и самолетов, если не на чем будет подвести им горючее и боеприпасы. Да и с простого солдата многого не спросишь, если его вовремя не накормить. А для этого нужен транспорт. Но, давайте все-таки по порядку. С чего начнем?

— Давайте с промышленности, — предложил Викентьев, — Осенью тридцать седьмого Сталин остановил практически все военное производство. Все, временно освободившиеся работники предприятий, были заняты на подготовке своих фабрик и заводов к производству новой техники с одновременным доучиванием и переучиванием для работы на новом оборудовании. Плюс, на строительстве новых цехов на своих предприятиях. Огромная нагрузка была на станкостроительных и инструментальных предприятиях всей страны. По нашим адаптированным под то время чертежам они за какой-то год сумели изготовить необходимое количество станков и технологических линий для производства относительно современной техники. Это плюс к тому, что закупили за границей. Чем-то мне их действия напомнили то, что творилось у нас в Советском Союзе осенью и зимой сорок первого.

— О чем это вы, Юрий Александрович? — спросил Дима.

— Плохо вас ребята в школе истории учили, — ответил за директора Коган, — в то время во время жуткой неразберихи так неудачно начавшейся войны тысячи предприятий эвакуировались из западной части страны на восток и, почти с колес, в авральном режиме начинали выпуск военной продукции в еще достраивающихся цехах новых заводов.

— Ну, Павел Ефимович, мне кажется, Сталину в том мире сейчас все-таки проще перестраивать промышленность, чем у нас в сорок первом, — вступил в разговор Николай Малышев, — войны-то еще нет.

— Неправильно думаешь, Коля, — полковник достал сигарету из пачки и прикурил от предупредительно протянутой Логиновым зажигалки, — война там уже идет. Только не пушками, танками и самолетами, а станками, цехами, заводами и металлургическими и нефтехимическими комбинатами. Война за будущее державы. А она, как мне кажется, ничуть не легче, чем та, в которой стреляют пушки. Конечно, надо признать, что аврального режима работы на переоборудовании старых и строительстве новых производств нет. Но это никак не уменьшает заслуг, как руководства, так и самих рабочих при совершении этого трудового подвига. Они же, отработав смену, тут же шли учиться еще на минимум пять — шесть часов. Ладно, мы немного в сторону отклонились. Продолжай, пожалуйста, Юрий Александрович.

Викентьев задумался и снова заговорил:

— Одновременно шли поставки, как со всей Европы, так и из штатов станков, оборудования и сырья для новых заводов, химкомбинатов и электростанций. Тридцать восьмой год в том мире станет, наверное, годом самых быстрых строек. Пусть объекты строительства были и не самыми большими, скорее наоборот, но понастроить успели прилично. Хотя, с другой стороны, они там построили всего на тридцать процентов больше в том году, чем в нашей истории. С учетом частичного применения в строительстве современных технологий, это не так уж и много. Вероятная причина — нехватка стройматериалов. Очень удачным оказалось привлечение иностранных специалистов на строительство. На окончательные этапы их, конечно, не допускали, что бы они даже догадываться не могли, какая конкретно продукция будет выпускаться на достраивающемся предприятии. Ну, это, что касается комплектующих для чисто военных производств. С техникой двойного назначения было проще. Американцы к концу тридцать восьмого построили нам два автосборочных и три моторных завода практически с нуля. Английский Роллс-ройс два моторных производства и немецкий Мерседес одно. Очень много проблем было с перестройкой как черной, так и цветной металлургии, но и здесь они справились.

Все-таки надо признать, что деньги решают многое. А золота с весны того года добывалось очень много. Из более чем десяти известных нам сегодня золотоносных районов России, задействовали целых шесть. Да и за наши ноу-хау запад там платит очень прилично. Причем, очень часто не деньгами, а готовыми производствами под ключ. Советский Союз получил много фабрик, уже выпускающих компоненты для радио промышленности.

Большие проблемы возникли при строительстве титаномагниевого комбината под Усть-Каменогорском. Даже не столько с самим комбинатом, сколько с гидроэлектростанцией на Иртыше. Не получилось ее вовремя запустить. Пришлось обходиться городской тепловой электростанцией. Сам Усть-Каменогорск сидит пока на голодном пайке. Свет в жилые кварталы дают только вечером и то не всегда. Отвыкнуть от привычных керосиновых ламп пока не получается. Но двести семьдесят тонн титана они к первому мая тридцать девятого года выдали. Смешная конечно цифра для производства, рассчитанного на сотни тысяч тонн, но этого вместе с зарубежными поставками вполне пока хватает на заказы авиапромышленности.

Несколько лучше обстоят дела с производством цинка. Своевременная закупка оборудования в Германии позволила кардинально модернизировать завод «Электроцинк» в Орджоникидзе. Очень серьезно они там взялись за Норильск. Так как мы вовремя сообщили об экологической опасности, то там успели перенести вновь закладываемые жилые районы значительно восточнее, в безопасное место. Комбинат по производству никеля они начали строить еще в тридцать пятом. Как и у нас, в основном силами заключенных. Когда мы сообщили об Октябрьском месторождении медно-никелевых руд, открытом здесь только в шестьдесят шестом, там очень решительно форсировали строительство. За год сумели завезти больше шестидесяти тысяч рабочих. И не зеков, а молодежь по комсомольскому призыву. Они же после окончания строительства будут там работать на комбинатах. Совмещают работу с учебой. Первые промышленные партии цветных металлов ожидаются к концу этого, тридцать девятого года. Году к сорок второму СССР там выйдет на первое место в мире по добыче меди и никеля. Ну, с сырьем у страны никогда особых проблем не было.

— А как там дела обстоят с сельским хозяйством? — спросил Коган.

— С этим вопросом у нас лучше всего знаком капитан Логинов. Так Сан Саныч? — посмотрел директор на своего заместителя.

— Наверное. Больше всего у наблюдателей из нас я нахожусь. А на селе все обстоит, увы, не так хорошо. Колхозники там многие еще голы и босы. Конечно, преобразования и там начались. Но такого рывка, как в промышленности, быстро не сделаешь. Хотя повышение закупочных цен и разрешение заниматься на неосвоенных еще пахотных землях единоличным хозяйством всколыхнуло все сельское население страны. По нашей рекомендации был открыт специальный колхозный кредитный банк с отделениями по всему Советскому Союзу. Правда, побаиваются многие председатели брать большие кредиты, так как предусмотрены очень серьезные наказания лично для них, как за нецелевое использование, так и за растрату полученных денег. Какой-то эффект уже есть. Очень многие стали строить небольшие колхозные электростанции и закупать малую механизацию. Государство очень вовремя успело заказать за границей громадное количество электрогенераторов и сельхозоборудования. Американские производители подобной техники стали неплохо зарабатывать. Они еще не понимают, что сели на советские заказы, как наркоманы на афганский героин. СССР уже снизил закупочные цены в штатах на двадцать процентов на подобную продукцию.

— Не отвлекайся, Саша, об экономике мы чуть позже поговорим, — перебил Логинова полковник.

— Извините, Павел Ефимович, — сказал капитан и продолжил, — Насыщение техникой МТС только началась. Но, с учетом строительства новых тракторных и комбайновых заводов, года через два что-то уже должно получиться. За это время и сельских специалистов успеют подготовить. Все-таки надо признать, что Советскому Союзу необходимо в первую очередь промышленность поднять. Хотя государство уже практически перестало обдирать село до последней нитки. Отмена жестких планов по засеваемым культурам и внедрение сельхозспециализации должна дать большой эффект. Начали больше сеять рожь в нечерноземье вместо пшеницы. Соответственно возросли урожаи. На Украине резко увеличились посевы подсолнухов. Растительное масло там чуть ли не стратегическим продуктом стало. Мечта Хрущева частично исполнилась значительно раньше. Стали больше сеять кукурузы по всей стране там, где она нормально вызревает. В основном на корма.

Улыбка появилась на лицах всех присутствовавших, но перебивать Логинова никто не решился. Реакцию куратора на отход от темы поняли все.

— Очень неплохой эффект дало применение калийных солей, добываемых как в Белоруссии, так и в Березняках на Урале. Существенно повысилась урожайность. Одновременно значительное снижение экспорта зерновых уже начало поднимать мясомолочное производство, так как стали снижаться цены на корма для животных. Очень много колхозов и совхозов стали расширять свои фермы и строить их там, где раньше не было животноводства. Появление электричества резко повысило производительность труда на фермах. Доильные аппараты и насосы облегчили там труд. Выдоить несколько десятков коров вручную, а затем в ведрах натаскать на них воды, это было достаточно тяжело. Установка сепараторов прямо на месте снизило потери продукции. Вообще там стали много перерабатывать на местах. От маслосырозаводиков при каждом колхозе, до мясохладобоен на несколько колхозов и совхозов. Тут же перерабатывающие цеха с коптильнями. Тушенка, колбасы копченые, вареные, с кровью. Зельц, холодец, это же все из ливера. Начало появляться много небольших птицеферм. Крупные бройлерные производства пока невозможны из за отсутствия необходимых ветеринарно-фармакологических препаратов. Но, за пару лет, там и эту проблему решат.

— Павел Ефимович, да нормально в принципе там все идет. Ну, что я все перечислять буду? И про потребкооперацию, и про пруды около мини ГЭС, в которых рыбу стали выращивать? — не выдержал замдиректора проекта, — Уже, как передовицу в газете Правда, зачитываю.

— Ладно, — улыбнулся, наконец, Коган, — будем считать, что за сельское хозяйство ты отчитался.

— А ведь действительно, у нас как на партсобрании, — засмеялся Дима, — доклады за отчетный период.

— Может и доклады, но там ведь людей умирать меньше стало от различных болезней, после появления антибиотиков и других лекарств, — тут же ответила Оля, — А детская смертность снижается чуть ли не на глазах.

— Так это же хорошо, Ольга Викторовна. Это значит, что не зря мы здесь работаем. И вы, Оленька, хорошо потрудились, раз такой хороший эффект есть, — похвалил девушку полковник.