37: «Как женщина»
Место действия: личная каюта субчифа «Пожирателя Пространства», Вольного Торговца, уже совершившего прямой прокол с ближней орбиты экскалибурской планеты Ти Рэкс к спейсбазе Танжер-Бета.
Время действия: Ночь, наступившая через несколько часов после причаливания и ошвартовки.
Действующие лица: ОНА, Принцесса (главная героиня пьесы) и ОН, Принц (герой-любовник).
Пьеса, если не подводит память: как минимум шестиактная. С бессчётным количеством интерлюдий.
Декорации: соответствующие.
Музыкальное сопровождение: эклектичное до изумления, но не умолкающее в пространстве каюты и в голове Главной Героини ни на мгновение.
Жанр: конечно же, синтетический неопостмодернистский симбиоз – псевдоприключенческая мелодрама, через эротические хэппенинги, откровенные цитаты, символистические навороты и детективные коллизии драматически переходящая в высокую трагедию, с элементами комедии положений, музыкальной драмы и комедии, чернухи, порнухи, более чем откровенной притчи и не менее откровенного трагифарса. Жуткий мут, ясный пень. Неизвестной в ОП модификации.
Такие вот жанрово-персоналийно-пространственно-временнЫе координаты феерического Мира На Двоих. Взрывообразно – как и положено порядочному миру, – родившегося в одночасье, просуществовавшего рекордно быстротечно, и прекратившего существование наутро, в момент ПОСЛЕДНЕГО поцелуя…
Разлетевшись на мельчайшие осколки, вдрабадан, как и положено.
Спустя недели и месяцы Номи со светлой грустинкой подумает:
«Могла ли я, изверившаяся и затравленная кисумуанская девчонка, вообразить, что меня наконец-то выпустит из тюрьмы собственных комплексов фритредер? Я не смогла бы даже заподозрить, что где-то во Вселенной меня дожидается именно такой ОН… Солид Т. Убойко, уроженец экзотической до изумления планеты, обретающейся в диаметрально противоположном от Кисуму краю Пределов. Фантастический любовник и искренний друг, кочевник-бродяга и правительственный агент, ковбой и наёмник, пират и каторжник, освояк и сержант имперской звёздной пехоты, любитель старинной литературы и страстный меломан, дипломированный социопсихолог и потомственный дворянин… рождённый в самом конце второго тысячелетия Космической эры, но отслеживающий родовые корни до последнего века второго миллениума ДОкосмической эры… с ума сойти, за тысячу лет до Первой Волны Освоения, с момента начала которой ведёт отсчёт наша эра!..»
Категорично отвечая сама себе, Номи решает:
«Ни за что не могла, дхорр забодай! Ни под жарким небом пент-Кисуму не могла, ни тем более – уже став фритредером сама. Сказал бы мне кто, что долгожданное свершится и я стану Женщиной с самоуверенным мачо, который моментально записал меня в шлюхи, которого возненавидела с первого взгляда, несмотря на прямо-таки брызжущую из него сексапильность… Вот бы, ясный пень, посмеялась от души! И совершенно напрасно. Оказалось – ПРИНЦ. Да, да, именно ОН, истинный ОН, хоть смейся хоть плачь. И то и другое – от счастья, переполнившего в ту Ночь душу, разум и тело. Хотя, приласкай его Вырубец, даже не очень высок ростом, не говоря уж о том, что далеко не голубоглазый блондин… Но то, что нам нужно, никогда ведь не ожидает нас там, где мы его ищем. Разве нет?».
…Теперь Номи из принципа не включает ту Ночь в свою жизнь. Когда в жизни появляется хоть что-то хорошее, это уже не жизнь, а «малина». С жизнью – только плохое ассоциируется.
А та Ночь ассоциируется в памяти исключительно с переспелой, фантастически сладкой малиной, брызжущей соком при малейшем прикосновении… Точнее, клубникой. Клубничкой…
«Шоколадка с клубничным наполнителем», – пошутила Номи в антракте после третьего акта, и впервые в жизни почувствовала, что мерзкое словечко «чоко» произнесла свободно и естественно. Абсолютно ВСЁ в ту Ночь получалось свободно и естественно. Словно так и надо. «А так и надо, родная моя! Если бы этому не судилось свершиться, мы бы сейчас, ёжась от холода одиночества, гуляли по туннелям базы, потерявшись в жизненной пустыне. Одинокому везде пустыня, сообщил Чехов Антон Палыч, а этот классик ерунды не писал, уж будь спок!», – сказал ей женщник Сол. (Ещё цитата из устных высказываний Его Высочества С.Т.У.: «Я не бабник, Но-оми, я… женщник, во! Был бы я бабник, сотни девчонок на сотнях планет меня бы бы матюками крыли, икал бы да икал непрерывно! А меня, я уверен, незлым и тихим словом поминают: со-о-олнышко. Потому что согревал души, а не только трахал и дрых, удовлетворённо к стенке отвернувшись, как делают бабники…»)
Удивительно, но факт – теперь и Номи мысленно зовёт своего Друга исключительно Со-о-олнышком. Протяжно. Копируя мягкий медленный выговор, с которым он сам нежно произносит её имя… Освобождённая, Номи благоговейно дорожит каждым нюансиком, каждым штришком, каждой секундочкой той Ночи Очищения.
Катарсис – перестройка нейронов в мозгу. На самом-то деле. Всего-навсего. Но скольким же факторам, психологическим и физиологическим, необходимо так удачно совместиться, чтобы вычистить из души и памяти человека всю накопившуюся по дороге грязь?!
Той Ночью Номи испытала подлинный Катарсис, и невзирая на то, что сверкающий лучистый Мир На Двоих рассеялся утренней дымкой, сохранит она искорку Солнышка в сердце. Именно ей, Искорке, до конца этой жизни предстоит согревать Уже Женщину.
Солнышко и его «планетную систему» пришлось ей покинуть.
Унося дар, наполняющий душу теплом и светом: память о Том, Кого Отыскала. В надежде, что хотя бы она согреет её, зябнущую в пустыне одиночества.
* * *
Но вначале был вечер. И шикарная вечеринка, устроенная Экипажем Папы для всех наличных вольных торговцев. По случаю успешного возвращения из дхорровой задницы.
Тридцать восемь Десяток пожаловавших на борт гостей – не могли, конечно, создать полноту ощущения загруженности необозримых помещений гигантского базового модуля бывшего ТАКра. Но всё же породили некую иллюзию бурления жизни. Тем более что с интервалом в несколько минут прибывали всё новые и новые Экипажи. На «ПП» подтягивались все фритрейдеры, которые оказались относительно неподалёку и отозвались на клич, брошенный Биг Боссом от имени и по поручению Экипажа.
С трудом сопротивляясь общему отвязанному настрою, Номи с удивлением обнаружила, что члены команды «Папы» необычайно популярны в среде вольных торговцев. Бурная вечеринка грозила перерасти в едва ли не самое многочисленное за последнее столетие «очное» собрание фритредеров. Сотоварки и сотоварищи уже в подробностях знали перипетии последнего рейса «Пожирателя», и спешили поздравить выживший, выполнивший контракт и благополучно возвратившийся Экипаж. Отлично заработали в тот вечер Танжер-Бетянские поставщики выпивки, закусок и прочих необходимых для подогрева атмосферы товаров.
Вновь похожая на саму себя, оказавшаяся самочкой м'ба, Зигги носилась по кораблю, веселя гостей грабительскими экспроприациями, предпринимаемыми ею с целью добыть «чего пожрать». Ей, благополучно выносившей и разрешившейся от бремени, теперь требовалось вдвое больше жратвы. Для себя и для ребёночка.
Удивляли Биг Босс, Деструктор и Турбодрайв. Они втроём, вместе с шиа-рейкой по прозвищу Супер-базука, сейлемцем по прозвищу Росинант (что бы это значило?..) и парамаутом по прозвищу Эсквайр, тесной компашкой сидели за шестигранным столом и сосредоточенно резались в странную игру со странным названием «подкидной». Не отвлекаясь ни на что иное. Вид они имели настолько увлечённый, что невольно возникало сомнение в нормальности тех, кто НЕ проводит всё своё время за этой игрой. Седьмым адептом подкидного был несчастный Марихуана, тоскливо заглядывающий через плечи, и пытающийся подсказывать хотя бы глазами. Мола не пускали за стол по причине математической гениальности: кто ж сядет играть с существом, способным просчитать вариантов на порядок больше тебя?!!
Душечка, ясный пень, общалась на полный вперёд. Судя по всему, являлась Тити личной подругой абсолютно всех торговцев. А для многих из них, наверняка, ещё и половой партнёршей – хоть разок, хоть когда-то давно…
Янычара Номи заметила в одном из залов уровня 8И, джиддский принц возлежал на сымпровизированном из наличных подушек ориентальном ложе, губы его стискивали мундштук кальяна, попутно живописуя о героическом участии Абдура в приключениях команды бывшей «Огненной Бестии»; аудиторией ему служили десятка полтора торговок юного вида, преимущественно челж, и наверняка неофиток, судя по развешенным ушам и отвешенным челюстям.
В громадном ангаре у Киберпанка собрались человек десять киборгов, из разных Экипажей и разнополых, и там у них была своя свадьба, как говорится. Машинная смазка рекой, дым коромыслом (что бы это ни означало!) и салютные брызги энергетических разрядов!..
Энджи Номи отыскала в центральной ходовой рубке; Перебор о чём-то горячо спорил с «коллегой», бывшим ксенологом Костоправом, корабельным врачом «Либидо Сейлема». Компанию им составляло молчаливое оно по прозвищу Динамит, субкарго «Грозовой Радуги». Каждому своё, улыбнулась Девушка, выходя.
Бабушка же запропастилась. Суперкарго «ПП», ясный пень, где-нибудь в кулуарах обстряпывала торговые делишки. А может, сексом занималась, Сол говорил, что кирутианка не дура покувыркаться в коечке, особенно если случались мощные ребята с толстенными приборами, вроде четырёхметровых шигепрепов или кентавров-оливпапв. «Старушка старушкой, – с чёрной завистью подумала До Сих Пор Девушка, – а есть ещё энергозаряд в батареях!.. Все при деле. Одна я бесприютно фланирую, и меня разрывает на шматочки фатальное несоответствие желаемого и обретаемого…»
Снедаемая печалью, Номи стоически выдерживала атаки подогретых сотоварищей, страшенно желающих узнать кой-какие детальки «Битвы За Ти Рэкс», мгновенно сделавшейся в ОП сенсационной. Узнать от неё лично, «где-нибудь в отдельной каютке». Миленько улыбаясь, Девушка виртуозно избегала близких знакомств, и всё искала, искала, искала глазами Сола. Среди сотоварок, ясный пень, наиболее популярного. Даже Абдур не мог с ним сравниться. Сол пребывал в постоянной осаде, и разглядеть его поэтому было тяжко. Однако Номи старательно держалась неподалёку. Определённых планов она не строила, но одно решила твёрдо – сучку, уволокшую Боя в «отдельную каютку», она просто-напросто… изувечит. «Вот! Нехай знает, потаскушка, кто из нас на корыте хозяйка!..»
Подобным образом грустно подшучивая сама над собой, Номи попутно отмечала стремительное повышение градуса накала атмосферы. Гремела музыка, многие танцевали, некоторые уже занялись сексом, не удосуживаясь озаботиться поиском отдельной каютки. «Секс – наилучший способ межвидового общения», – вспомнила Номи цитату «из Убойко», с жадным любопытством и неподдельным интересом приглядываясь, как ЭТИМ занимаются парамауты и челжы, челмы и селестинки, шиарейки и пунгане, кирутианки и яддеки, челжы и мальнаранки… и ощущая, как в ней самой разгорается огонь, и неясное томление духа переплавляется в оформленное желание.
«Кнопка девственности в опасности!», – улыбнулась Девушка, вспомнив фразу из любимого ретро-боевика. И вздохнула обречённо. Принц, не обращая ни малейшего внимания (как ошибочно думала в те часы Номи) на Принцессу, вовсю кружил прелестные головки девчонкам разных возрастов и рас. Слава Выру, не разных полов – старомодная гетеросексуальность Боя сомнению не подлежала, что да то да. «Красивые стервочки, – с неприязнью думала Номи, наблюдая, как Сол танцует древний танец рок-н-ролл сразу с тремя „соперницами“ – текуче-гибкой селестиночкой, поджарой мускулистой ньюканадкой и ловкой стремительной мальнаранкой. Почему-то вспомнилось определение, данное Душечкой, то ли в шутку, то ли всерьёз: „Любовь – суггестивное состояние, возникающее при взаимодействии биполярных частиц в третьем пространстве.“
«Что да то да, – подумалось. – Насчёт биполярных частиц – это обо мне и о нём. Только вот пространство подходящее во сне остаётся. А наяву – я тут маюсь, а он там веселится. Вот дура. Пойди и скажи ему: „Я с тобой хочу танцевать, Я! Возьми меня немедленно, слышишь, пень стоеросовый?! Я тут, я живая, я больше не могу без тебя, коряга ты бесчувственная!!!“, и непременно топни ножкой…»
О, как она в ту минуту заблуждалась, полагая, что Сол позабыл о её существовании. Уже потом, в антракте между четвёртым и пятым актом, он признается ей, что буквально кожей чувствовал, как горящий взгляд полосует его тело. И сдерживался изо всех остатков силёнок, чтобы не броситься к ней, сметая всех и вся, и не заорать отчаянно: "Ну что же ты со мной делаешь?! Я же не пень бесчувственный, я же живой, неужели ты не понимаешь, что сегодня одна ты мне в целом мире нужна!». А в предыдущем антракте он ей поведал о том, какой мощнейший сексуальный вызов исходил от неё, с первых минут появления на Вольном Торговце. Сама того не сознавая, она доводила мужчин Экипажа до умопомрачения. Со временем попривыкли, но с трудом. А Сол так и не привык… Он хотел её ежедневно, еженощно, постоянно, и боялся себе в этом признаться, но куда ж – супротив факту не попрёшь. А потом их Соединили Сны, которые вовсе и не сны, да? – и желание
сделалось нестерпимым, снедающим, хотя Солу и удавалось скрывать большую часть его силы…
«Если бы не активная сублимация в виде навалившихся на „Пожиратель“ приключений, то я бы ополоумел, – сделал Бой вывод. – И дело не только в том, что у тебя роскошное тело, Но-оми… Я знавал тела и роскошнее, извини, мы ведь договорились быть искренними. Но закавыка вот в чём… От тебя сияние исходило, с самого начала, ещё до того, как нас всех осенил Свет. Я бы назвал это сиянием святой невинности, если ты понимаешь, о чём я. Да, конечно, ты можешь возразить – какая ж ты святая, с твоей коллекцией виртуальных любовников и сочащейся из каждой поры сексуальной агрессией… НО! Парадоксальным образом ты выглядишь выше и чище всего этого. Наверное, ты бы осталась незапятнанной, даже если бы снялась в многоиксовой порнухе. Ты бы осенила её сиянием своей чистоты и непорочности, и даже с тремя членами в отверстиях тела и двумя в руках выглядела бы святой… извини, я бред какой-то несу, наверное…» Нет, нет, продолжай! – просила Номи в том антракте, между третьим и четвёртым действием… «Нет, я не хотел осквернить, ниспровергнуть эту чистоту! Я хотел… причаститься, что ли… и теперь, когда я это сделал, понимаю, что не зря хотел, и что получил именно то, чего хотел. Наши с тобой разумы уже давно соединились, но только теперь, соединившись духовно и телесно, я получил то, на что надеялся. Не знаю, что с нами будет утром, завтра, через месяц, но эту Ночь я не забуду никогда. Я что-то получил от тебя. Словно твой особый свет вошёл в меня, мягкий Свет, не имеющий никакого отношения к Магии Света и Светлой Магии, и прочим наворотам, в реальности существования которых мы наглядно убедились… Я подозреваю, что ты и сама толком не понимаешь, что в тебе есть. Но оно есть, и… береги его. Не раздавай всем подряд. Может, и мне не надо было бы… чаривныця ты моя…», – он вздохнул и замолчал. Номи спросила, кто это такая. «Это… чародейка и красавица, соединённые в одном слове, – пояснил Сол. – Это – Ты… Твой свет – это свет Красоты, да. Ты – живая концентрация женской красоты земной расы, в тебе смешались в сногсшибательный коктейль все лучшие черты субрас, её слагающих. Так что не удивляйся – всю твою жизнь тебе мужики прохода давать не будут.» Ага, улыбнулась Номи, особенно кисумуанцы. Аж бегом. «Эти зулусы просто кретины, чаривница! Ясный пень, фашисты. Они ж ненормальные. Им же вообще не дано воспринимать Красоту. Иначе бы они фашистами просто не были… Всем фанатикам НЕ ДАНО. Фанатизм довлеет, обедняя восприятие. Вообще, чем ожесточённее становится человек, тем обездоленнее он чувствует себя на этом свете…»
…однако Ночь Освобождения была ещё впереди, и вечером Номи даже не представить не могла, что с нею случится вскорости. Тенью скользя за Солом в толпе веселящихся гордунов, она изнывала от острейшего желания. Вдобавок его подстёгивали нервно выхватываемые из эфира музыкальные фрагменты; почему-то все до единого оказывались они либо песнями о любви, либо инструменталками, в мелодиях и ритмах которых всё было ясно и без слов.
Сол окажется прав, насчёт активной сублимации. Но стоило рейсу завершиться, и энергия, доселе затрачиваемая непосредственно на выживание организма в окружающей среде с уровнем враждебности, приближённом к Полному Банкротству, потребовала нового выхода. Точнее, старого. Старого, как мир…
Нейтрализовав поползновение очередного челма, обалдевшего от неё, Девушка настроилась на сетевой пойнт субкарго, и запеленговала Боя в одном из залов уровня 7Б. Здесь – не танцевали. Здесь обкуривались какой-то травой, и повисшая под потолком громадная голопроекция чьей-то наркотической галлюцинации вызвала у Номи приступ головокружения. Это фантасмагорище даже нельзя было назвать оргией, потому что тел, слившихся в общем соитии, не просматривалось.
Под потолком образовалось благоухающее и одновременно смердящее всеми ароматами и амбрэ спален всех известных Сети рас сплошное Тело, состоящее из тысяч вагин, пенисов, ног, лап, жвал, щупалец, рук, грудей, спин, сосков, крылышек, хвостов, ягодиц, пупков, анусов, губ, ушей, бёдер и так далее… и трахало это Тело само себя во все щели и впуклости всеми членами и выпуклостями сразу, издавая при этом сонмище звуков, от протяжных мужских стонов и диких женских вскриков до истомного бормотания и чавкающего пришлёпывания. Зрелище этого вселенского ИньЯня могло бы показаться тошнотворно-отвратным, но благодаря своей поистине эпической масштабности неожиданно выглядело произведением искусства, а не патологическим бредом сексуального маньяка.
Точнее, мириада сексуальных маньяков разом.
Сол, вызывающе выпадая из общего контекста происходящего, в древней позе кочевника на привале сидел спиной к воплощённой грёзе мастурбаторо/к/в всех времён и народов, и что-то писал. Архаичной молекулярной самопиской в ещё более архаичном блокнотике, положенном на колено. Во рту субкарго ПаПы дымилась сигарета, но не с травкой, а обычная синтодоловая, из валяющейся, на ковре рядышком, пачки со вторым (после Вырубца) по значению национальным героем Стэпа – «Малюком Борченко, Побратимом Выра». И кроме этой бело-красной пачки больше никого и ничего в радиусе метров трёх от Сола не было. То ли товарки утомились его уламывать и объявили непривычно (для них) целомудренному Бою бойкот, то ли всех обкуренных особ женского пола, обретающихся в этом бардаке, живое существо мужского пола не привлекало. «А, может, он сам их всех разогнал, создав пустую зону неприкосновенности?..», – с замиранием сердца подумала Номи.
Девушка долго смотрела на Боя, пытаясь определить смысл щемящего, болезненного ощущения, что возникло у неё в груди. Определила наконец, и показался он ей невероятно, вселенски Одиноким…
Окружающие его живые существа просто не существуют, он в своей собственной, лЮбой и милой ему пустоте, и он один, один, всегда один, пускай хоть сотни баб роем вьются… Они ведь – всего лишь неизбежные, как явление природы, мухи… Он напомнил Номи какого-то бородатого (поразительно, но факт – почти все эти великие древние носили бороды!) гения древности, с картинки, как-то случайно воспринятой ею во время сетевого поиска необходимых справок. У того великого был аналогичный отрешённый вид. Только вместо сигареты трубка. «Такими, вероятно, и обязаны быть всяческие философы, композиторы, поэты, писатели, художники, программисты, – подумала тогда она, – отстранёнными от мира. Даже вопреки собственной воле. Чтобы обозреть, необходимо подняться… Ведь целостное, по-настоящему большое и высокое, видится лишь со стороны. Ползая мухой, по загаженному тобой и такими же как ты, боку мира, видишь только то, что валяется непосредственно под ногами… И никогда не поднимаешь голову вверх, посмотреть в лучисто сверкающие глаза Вселенной.»
Номи робко подсеменила, неслышно присела в позу лотоса рядышком и принялась ждать, готовая просидеть тут хоть до апокалипсиса. Заглянуть в блокнот и не пыталась… Сердечко так и норовило выскочить из груди. В голове колыхался жаркий плотный туман, состоящий из обрывков песен, текстов, мыслей, образов… «Я больше так не могу, – выделилась одна из мыслей, – как только я собираюсь отдаться мужчине, он или гнусным мудаком оказывается, или…» Другая выделившаяся мысль: «…не увидела ли я снова того, кого желаю видеть, а вовсе не того, кто ЕСТЬ? не обман ли зрения у меня, вновь?..»
– Я чую тебя, – вдруг сказал Бой, и Девушка едва расслышала его слова сквозь стоны и вопли шизанутого ИньЯня и стенания обкурившихся гостей Экипажа «ПП», отражавшиеся вторящим эхом. Субкарго захлопнул блокнот, сунул его в нагрудный карман широкой клетчато-цветастой ньютехасской рубахи и повернулся лицом к Номи.
Она ничего не ответила, потому что он ничего не спросил. Сол пристально посмотрел ей в глаза, и сказал, не отводя взгляда:
– Как друг подружке говоря… Ты не такая как они, и не такая как я. Я бы хотел поцеловать тебя, но это будет ошибкой. Ты растаешь, как радуга…
И слова эти его окажутся воистину пророческими. Как потом выяснится. Но – потом. Утром, когда они проснутся.
А время той Ночи словно секс – тик-так, тик-так, – уже шло вперёд. В это мгновение, с этих слов Сола, кончился вечер и родился Ночной Мир На Двоих.
Коему суждено умереть, когда наступит неизбежное «а поутру они проснулись, и…».
Но Двое об этом ещё и не догадывались.
– Врёшь т-ты… всё… – заплетающимся языком сказала Девушка, не выпившая за весь вечер ни единой капли. – Я т-такая же… похотливая тварь… если т-ты меня сейчас не т-трахнешь, я не смогу сдерживаться… я начну кричать…
Но вместо того, чтобы закричать, она рассмеялась. Вибрирующе, волнующе, призывно… «Когда ты смеёшься, Но-оми, – признался Сол позднее, в антракте между первым и вторым действиями, – у меня сердчишко млеет. Ты и не подозреваешь, что способна сотворить с мужчиной при помощи одного лишь смеха… Твой смех обволакивает и пленяет, сулит неземное блаженство и уносит на крыльях мечты. Смейся, смейся, смейся, родная…» Она засмеялась, и в подарок получила второй акт, оказавшийся самым нежным и ласковым. Первый был сокрушительно яростным, нетерпеливым, жадным, спонтанным, и пронзённая насквозь долгожданным наслаждением, Номи практически не распробовала вкус. Вкус она распробовала во втором акте, и по-сути, начала становиться Женщиной именно во время него. Но воистину ею стала лишь во время третьего, самого интимно-сближающего, когда Сол начал обучать её маленьким и большим секретам, без техничного овладения которыми не может обойтись никто и никогда, если желает с обоюдным удовольствием делать то, что дозволено законом двум взрослым в одной постели.
«Спасибо, Солли!.. это действительно того стоило… я так боялась разочароваться в живом сексе!..», – смеялась и плакала от счастья Уже Женщина по имени Номи. Надо ли говорить, каким мощнейшим сексуальным стимулятором оказались эти её слова?!!
А в начале самом, засмеявшись, чтобы не закричать, она протянула руку и ухватила Боя за шею сзади, как не раз делала во снах и несколько раз наяву – после триумфального возвращения Корабельного Спецназа с поверхности освобождённого Кингсленда. Вот именно так она притянула Мальчика к себе для того, ПЕРВОГО поцелуя. После которого они оба почувствовали: просто так нам не разминуться! Но всё ещё не могли преодолеть наяву барьеры, во сне преодолеваемые без труда. Приблизив его лицо к своему теперь, она не поцеловала Боя, а жарко выдохнула и сказала ему, постепенно повышая тон от посаженного, хрипловато-осипшего до крепнущего, категорично-требовательного:
– You tell me-e-e no-ow… You need me-e?.. I need you-u, Bo-oy… I love you!.. You fuck me! Now!!!
Она заговорила на родном наречии неожиданно, сама того не желая, и Сол весело ухмыльнулся. Тотчас же посерьёзнел:
– Как социопсихологу, мне совершенно ясно, что подкралась амба. Если у индивида поневоле прорывается усвоенный с детства родимый лексикон, сей симптом означает – индивид неизлечим. Медицина в моём лице бессильна.
– Я не хочу излечиваться… – сказала по-косморусски Номи, выпрямила спину, преодолевая несильное сопротивление, притянула голову Сола к своей груди и, прекрасно понимая, чего добивается, утопила лицо Принца в глубокой ложбине меж упруго раздавшихся в стороны холмов.
Но даже тогда Сол не сдался. Номи чувствовала, видела, осязала, слышала, обоняла его вожделение, но упорный Солид Ти Убойко сопротивлялся подкравшейся «амбе» до последнего. Сопротивлялся в курильне («Нет, Девочка, нет! Ты не такая! Ты выше этого! Уходи, умоляю, не трогай меня… о Вы-ыр, что ж ты со мной делаешь… я тебя умоляю, не прижимайся, не ползай тут кругами вокруг меня!», – а она ответила: ладно, я буду ползать квадратами. Ромбами. Хочешь, параллелепипедами?.. Только скажи, как! и я в любую позицию…); сопротивлялся по дороге к её каюте («Я провожу тебя и мы простимся, слышишь?! Как бы я ни обожал тебя, Девочка, я должен сейчас уйти… ради нас обоих,
давай поступим разумно… Нам обоим необходимо разобраться в наших чувствах!», – а она ответила: именно этим я и занимаюсь. Может, присоединишься?..); сопротивлялся в каюте… О, не зря она привела его именно сюда. Женская хитрость, заложенная в генах, из подсознания суфлировала, подсказывая дальнейшие действия.
Пронизанная эротическим контекстом, бывшая каюта сейлемской сексуальной маньячки, оккупированная впоследствии Девочкой, сыграла свою роль. Не самую главную, но важную. Дополнившую главные.
«Я уступил желанию твоему по двум причинам… Сокрушая мою волю и ломая принятое было решение, уж очень желала меня ты, созревшая и доведённая до окончательной кондиции… и уж очень хотел я – тебя. С первой секунды твоего появления на корабле», – признался Сол в антракте между четвёртым и пятым актами. Четвёртый акт был самым сладостно-изнурительным, закрепляющим всё, чему Герой-Любовник обучил Главную Героиню в третьем, и потому антракт был длинным, и Двое успели о многом поговорить. Выхваченная из эфира, не смолкая звучала древняя песнь [[…все мы являемся частью Вселенной!..]].
И только, ясный пень, высокого голубоглазого блондина Майкла Стюарта нигде не было. Он уже не являлся частью этой Вселенной. Его – стёр дхорр.
Пока время той Ночи, словно секс – тик-так, тик-так, – шло вперёд.
Но вначале был Акт Первый.
* * *
– …Со всех сторон, под сенью / Двенадцати ветров… / Я соткан из тумана, / Из плоти облаков… / Миг бытия так краток, / Скорей, пока я жив, / Открой мне без утайки, / Что на сердце лежит… – прошептал Бой и нежно улыбнулся. – Похоже на то, Девочка… что в схватке с моими комплексами победила ты. – Он огляделся, ухмыльнулся и прокомментировал: – Да уж, в таком потрясном антураже настоящее преступление – НЕ заниматься тем, чем ты хочешь сейчас заняться со мной… – он сделал паузу.
Посмотрел Номи прямо в глаза. И очень серьёзным тоном произнёс:
– Ты спрашивала, ты просила сказать тебе, ответить, так вот я отвечу сейчас – я безумно хочу тебя, и я счастлив от того, что ты так неистово хочешь меня. И я возьму тебя. Сейчас же. Даже если ты передумала и дашь полный назад. Предупреждаю, тогда я тебя изнасилую. С нами, мужиками, в такие игры опасно играть.
Она задрожала от этих слов. Женщины любят ушами…
– У нас на Стэпе есть обычай, – говорил и говорил Сол, – ночь на Святого Андрея… значит, челма… человека мужского пола… называется парубочьей ночью. И в эту ночь парубки могут делать всё, что хотят, им всё разрешено. Знаешь, чем наши молодые «человеки-мужчины» обожают усер-рдно заниматься в эту ночь? Хакерят, влезают в оперативки домашних сетей и меняют коды доступа, чтобы злые духи-вирусы не нашли приглянувшуюся дивчину. Чтобы дхорр не добрался к ней… Утром дивчата приходят и выкупают новые коды поцелуями… Между прочим, сейчас именно эта ночь. Совпаденьице, а?!! Мне сегодня всё можно, так что берегись! Сейчас можно, и ещё в ночь моего рождения, на Святого Николая, через неделю… Вот поменяю все коды… но поцелуями ты от меня не отделаешься, я слишком долгий путь к тебе проделал… – он прикоснулся кончиками пальцев к её щеке и выдохнул:
– Де-евочка моя ненаглядная…
Да, победу над Солом она одержала. Но в то мгновение отнюдь ещё не была уверена, что одержала победу над своими собственными комплексами…
То-то и оно.
И потому первый акт превратился в сраженье. Яростную битву с самой собою.
Хотя поняла она это уже потом, когда вспоминала. Эту Битву и этот Триумф, одержанный ею. И на всю жизнь останется благодарна Солу за то, КАК гениально он сыграл отведённую ему Роль.
А началось действие, между прочим, с символического кровопролития. Бой ухитрился порезать средний палец. Каким образом это ему удалось, ни она, ни он так и не поняли, но когда Солнышко говорил и гладил её по щеке, то остался кровавый след. Её любимый недоумённо посмотрел на свою ладонь, и только тогда обнаружил ранку. Номи мгновенно сориентировалась, улыбнулась и сказала:
– Пролить кровь в девичьей опочивальне – это добрый знак!
– Ну-ну… – улыбнулся и Сол. – Однако ты решительно настроилась, Но-оми, я погляжу…
– Вот и гляди-и… – внезапно севшим голосом исторгла она. Взяла его ладонь, и слизывала кровь, пока та не прекратила сочиться. Тогда вновь исторгла: – Я сейча-ас… – и убежала в ванну.
Она знала, чем его зацепить, потому быстро переменила одежду и натянула на бедро эластичное кольцо. Она прекрасно помнила, КАКИМИ глазами смотрел как-то Сол на этот намёк на присутствие чулка… Мужчины любят глазами.
Вернулась.
Вначале они просто смотрели друг на дружку. «Глазной» секс, можно сказать. Сол упивался ею, она это прекрасно сознавала, и от этого осознания начало истомно тянуть внизу живота…
Потом она впервые в жизни раздевала реального мужчину. И испытывала новые ощущения, и от этих ощущений кружилась голова и хотелось плакать и смеяться одновременно… Визуальный секс продолжался. Она рассматривала СВОЕГО мужчину, она изучала мужское тело, будто впервые в жизни увидела голого «человека мужского пола», и восторг, испытываемый ею, не сравним был ни с чем, испытанным доселе…
А потом она устроила для него этакий пылкий стриптиз. Девушка танцевала для него, раздеваясь, и жадный взгляд Сола был как прикосновенье руки… Ей так хотелось, и он безо всяких слов понимал, чего ей хочется, и восторг, испытываемый им, сливался с её восторгом, и почти осязаемыми волнами переливался в фантастическом будуаре, каждая деталь интерьера которого сочилась вожделением…
И она смеялась от счастливого предвкушенья, и смех её, как потом признавался Сол, производил на него возбуждающее действие не слабее жаждущих прикосновений… «А взгляд твой, Но-оми, влажный и зовущий, просто свёл меня с ума… Ты безмолвно, но неистово кричала: я твоя, я твоя, возьми же меня!!!»
Это уже был акустический секс.
Потом они начали осязать тела друг дружки. Это уже был петтинг, начальная игра. Очень нежными, почти невесомыми прикосновениями Сол касался её тела, и каждое прикосновение заставляло её дрожать… он покрывал её тело поцелуями, от кончиков пальцев ног до сосков и ушей, и внизу живота её зрело извержение вулкана… и она вначале робко, но постепенно смелея, трогала его, грудь, ягодицы, губы, живот… Она исследовала ЖИВОГО мужчину, и сравнивала свои ощущения с виртуальными прикосновениями, и пришла к выводу, что живой – ЖИВЕЕ… оригинал, ясный пень.
Любая подделка, даже самая искусная, всего лишь копия. Наверное, потому, что в живом мужчине содержится то, что отсутствует у запрограммированных киберов – душа… а значит, свобода выбора?..
И когда она впервые притронулась к настоящему, ЖИВОМУ мужскому естеству, то едва не потеряла сознание от пронзившего её острого наслаждения. И сделала то, о чём мечтала одинокими ночами, грезила в девичьих снах… Поцеловала его… и лизнула… и почувствовала вкус… и вкус ей неимоверно понравился… И так жадно приникла она, что мужчина изумлённо вскрикнул…
Это уже был оральный, конечно же, секс.
Но вкус ЖИВОГО семени ей довелось познать лишь в третьем акте – пальцы Сола проникли между её бёдер, скользнули к лобку, и ей пришлось оторваться, чтобы до мельчайших подробностей сохранить ощущение этого ПЕРВОГО прикосновения мужской руки.
А то, что последовало за этим, просто поразило её, хотя истинную ценность совершённого Боем поступка она постигла гораздо позже. После его объяснения, в антракте после второго акта… Её первый мужчина попросил развязать узел, которым была завязана его полукосица. Особый узел, у каждого рода стэпняков свой собственный…
Развязывать этот узел женскими руками мужчины Стэпа позволяют лишь жёнам и невестам. Это настолько интимное действо, что ему даже аналогов невозможно подобрать… Знак высочайшего доверия… До Номи НИ ЕДИНАЯ женщина не развязывала оселедец Сола. Ни та, Первая, ни та с-с-с, Пума, из-за которой Сол Убойко покинул родную планету… ох, спасибочки ж ей величайшее, что отказала ему!..
И длинные, до середины спины, волосы стэпняка рассыпались по животу Номи, когда его губы впервые поцеловали пышущие предвкушением влажные складочки… Это уже был не просто оральный секс, и не вагинальный секс, это уже был не экстаз. Это было преддверие оргазма, ясный пень.
Они исследовали друг дружку. Разогревали… и до того разогрелись, что собственно Акт, порвавший наконец-то плеву, взорвавший барьер, решительно сметая страхи и опасения, произошёл так быстро и неистово, что остался в памяти Номи главным образом вспышкой острейшей боли, которая невероятным образом волшебно превратилась в острейшее наслаждение. Битвы без боли не бывает…
Впервые в жизни Номи кричала от наслаждения, а не от унижения, впервые в жизни она жаждала боли, а не страшилась её, она сражалась с самой собой и побеждала, и, с каждым движением мужского естества в себе, с каждым «тик-таком» фрикций она всё больше и больше освобождалась от всего, что мучило и терзало её. И в момент, когда Девушка-победительница испытала первый в своей жизни настоящий оргазм, сквозь пелену распущенных волос мужчины, укрывших её лицо, она увидела на сером потолке РАДУГУ… И тут же закрыла глаза, потому что испытывать оргазм с открытыми глазами, как выяснилось, просто невозможно! И навсегда запечатлела в памяти мир, окрасившийся в это триумфальное мгновение в радужные тона.
Это уже был не просто секс. Это уже была…
ЛЮБОВЬ.
Это был долгожданнейший Триумф, одержанный ею над собою и над судьбою…
[[…есть лишь любовь, И есть смерть]], – звучало в голове выхваченное из Вселенной прозрение, которым щедро поделился с потомками величайший древнеземной певец и поэт Виктор Цой, – [[Смерть стоит того, чтобы жить, А любовь того, чтобы ждать…]].
* * *
…несколько актов спустя, горящими как звёзды глазами он смотрел на неё, как смотрят в храме на святыню. С такими же глазами истинно верующие становятся на колени перед иконами и молятся.
«Дхорра с два! Дхорра с два! – задыхаясь от переполняющих его чувств, убеждённо исторг он. – Ты по-прежнему оттуда, сверху!» Нет, – ответила переполненная сладчайшей истомой Женщина, в которую он волшебно, мужским своими чарами и пассами, превратил Девочку, – ты стащил меня в подвал… и сам залез туда… и всех покликал, всех… «Даже в подвале ты сияешь, звёздочка моя долгожданная… похоже, я отыскал свою Ягодку… все цветочки позади…» Глупый, ты всё воображаешь, что я оттуда, с неба, – показала она на потолок, – а я земная. И живая… и люблю тебя вполне по-бабски.
Именно в этом антракте, между пятым и шестым актами, Номи, уткнувшись Принцу в плечо, утопила его в слезах, жалуясь на высшую несправедливость Бога, или кто там ВВЕРХУ есть. Творец не должен был со мной так поступать, не должен, – бормотала она сквозь слёзы, – не должен был лишать меня ЭТОГО… «Ясный пень, изверг он», – Сол утешал Принцессу, крепко прижимая к себе в отеческом стремлении охранить и сберечь. Нет! Он хуже… ему нельзя было так меня обкрадывать, нельзя!!! – рыдала Номи. – ЭТО ведь не грех, это так прекрасно, не может быть грехом то, что настолько… сказочно красивое…
В пятом акте лидировала уже она, и Принц кричал восторженно: «Дхорр охреней, Но-о-оми, да ты просто на лету всё хватаешь!!», – и покрывал благодарными поцелуями всё её янтарно-медовое тело, от кончиков пальцев ног до глаз и макушки…
Я долго ждала тебя, – ответила Номи, гордая и счастливая, от того, что угодила Принцу. – У меня была масса времени для тренировок. Воображение человекам на кой-то ляд дадено, спрашивается?! «Вот именно на этот самый ляд и дадено…», – прошептал Сол и положил её ладошку на «ляд». Самый ладный изо всех лядов, подумала Номи и со сладострастным вздохом поцеловала ЕГО. И пока длился антракт, время от времени, не удерживаясь, всё целовала и целовала. Сол, конечно, в долгу не оставался, он вообще в этом перерыве старался удерживать своё лицо не далее дециметра от золотисто искрящегося низа живота Номи, и саунд-трек этой интерлюдии мало чем отличался от треков собственно актов. Как это мы ухитряемся ещё и разговаривать?! – изумлялась Номи, мостиком выгибаясь вверх от наслаждения, даруемого губами Сола. Из ретрансляторов то лилась потихоньку, то победно грохотала музыка, звучащая у неё в голове. Сол попросил «вслух» дублировать для него. И когда в антракте после своего пятого оргазма «допАлся», что называется, и одними губами и руками заставлял Номи взрываться ещё и ещё, Ночь На двоих оглашалась то светло-грустными балладами «В3», любимого обоими, то плотным жёстким ритмом «Шитз Гарденс», то сладострастным вокалом Либивы, то витиеватой полифонией «Тан Династи», то апофеозным крещендо заключительной части Тридцать Девятой «Венерианской» ганимедки Джоллы Динон, то шепчущими электронными фразами «Б-5655656», то бессмертными мелодиями Бетховена, то шаманскими напевами сейлемца Ондры Гамодвина, то хрустально-прозрачными аккордами гитары Питера Симова, то древней песней «Voyaj Voyaj», сделавшейся одним из гимнов вольных торговцев, в буквальном смысле превративших свои жизни в непрерывное путешествие, то неповторимым одиннадцатиоктавным голосом Мадонны Сиеты О, вожделенно рвущимся из ретрансов в жгучем желании присоединиться к любовникам…
Изнурённая, она запросила пощады, и они долго лежали неподвижно, перешёптываясь, придумывая друг дружке всякие милые прозвища и секретные, Только Для Двоих, словечки; особый слэнг влюблённых, у каждой пары свой, оригинальный. Придумывали впрок, будто на долгие совместные года. И потому неудивительно, что разговор незаметно перетёк в русло темы, очень характерной для детородных половин всех двуполых рас. Номи не то чтобы раньше много думала о гипотетических детях своих, но иногда, при виде какого-нибудь симпатичного карапуза, у неё вспухал где-то в области сердца тёплый комочек, а на глаза наворачивались слёзы умиления… «Ты говоришь, как женщина», – заметил Бой, когда она умолкла. Я и есть женщина, между прочим, – сказала она. «Я заметил», – улыбнулся Её Первый Мужчина, и потёрся щекой о её грудь. Забрал ласковыми мягкими губами расслабленный сосок… «Мммм… емму будт вксно…», – произнёс неразборчиво. Сосок моментально встал. Номи слабо охнула, прошептала «…а может быть, ей?..», и с вибрирующим стоном потянула Солнышко на себя.
Шестой акт, самый технически совершенный и самый изощрённый, позволил любовникам насладиться зрелым, неторопливым сексом, поэкспериментировать и поприкалываться.
Сол показывал Номи различные штучки; например, он предложил ей потереться половыми органами, не вводя и не прикасаясь руками. Номи показалось это малоэффективным, но уже спустя пару минут, приняв нужное положение и уловив особый алгоритм движений, она поняла, как сильно ей это нравится. Это была не просто имитация лесбийского акта. Это была нечеловечья техника, Бой сказал, что шиа-рейская. Номи удивилась: где это ты такому научился?! «О, я по дороге много чему научился», – затаённо улыбнувшись воспоминаниям, загадочно ответил он, и Номи, ощущая нарастающий экстаз, впервые всерьёз задумалась о том, под сколькими солнцами побывал её Солнышко за свою бурную межзвёздную жизнь, и женсщин скольких неземных рас он знавал?..
Это её почему-то возбудило очень сильно, и она тут же испытала оргазм. Наверное, я действительно сексуальная маньячка, подумала о себе обескураженно. И теперь мои до поры дремавшие потенции начнут вставать в полный рост… Сменив позу, Сол уже показывал ей, как ЭТИМ занимаются обитатели и обитательницы далёких Огенройских Окраин, а в голове Номи размеренно и спокойно звучало: [[Let it be. Let it be. Let it be]], что в переводе со спама на корус, конечно же, значило: «так тому и быть. так тому и быть, так тому и быть».
* * *
…они уснули, истощённые собственной ненасытностью. Тела их, временно исчерпав запасы энергии, релаксировали, но Разумы, встретившись во сне, Соединились и, смакуя подробности, с удовольствием используя новорождённый интимный слэнг, обсудили шалости материальных ипостасей.
Ясный пень, подробное обсуждение так их возбудило, что сон превратился в прямое отражение яви, и конечно же, творчески развил предшественницу, постмодернист истовый, благо уж чего-чего, а вынужденных антрактов и прочих ограничений у сна просто не бывает. Интерлюдии случаются лишь добровольные, и в одной из них бывшие Мальчик и Девочка, а ныне Мужчина и Женщина, держась за руки, отправились на поиски существа, к которому испытывали симпатию, чтобы обрадовать, сообщив: Свершилось!
Существом этим, конечно же, Бабушка Ррри была. На корабле её не оказалось. Воистину запропастилась, недоумённо пожали плечами Двое, и отправились за пределы ПаПы – благо во сне, который и не сон как бы, да? – преград для них по-прежнему не существовало. Танжер-Бета встретила их, ясный пень, энергичным вавилонским столпотворением, и пришлось здорово поработать мысленными ногами, пытаясь отыскать Ба. Отыскали… ещё бы им, избавленным от подверженной усталости плотской ипостаси, не отыскать Ба! Но… ничем кирутианку не обрадовали. Судя по всему, суперкарго и без них была на семь тыщ семьсот семьдесят седьмом небе от счастья.
Отыскалась запропастившаяся Бабуля в ресторанчике «Пари Ля Мур», в котором подавались изысканнейшие блюда нувельфранцузской кухни. Столик уютненького отдельного кабинета украшала двухлитровая бутылка подлинного «Коньяк де Нувель Коньяк» столетней выдержки, урожая 1926 года, снятого век назад на известной планете виноделов Новый Коньяк.
Таинственно отблёскивая в тёплом свете настоящих восковых свечей, настоящее стекло вызывало в памяти ностальгические воспоминания о Прародине, нет-нет да и возникающие у любого потомка землян… Какие ассоциации вызвали стеклянная бутылка и свечи у родившейся под иным солнцем весьма престарелой, почти чёрной кирутианки, не известно; однако на лице у неё, обычно суровом или хмуром, расплывающемся в хитрой ухмылке только тогда, когда намечалось очередное охмурение Покупателей, блуждала расслабленная улыбочка.
Улыбающимся ТАК диагноз один: Витают В Облаках. Катализатор, вызвавший в душе Ба подобную реакцию, сидел напротив и влюблённым взглядом поедал кирутианку. И явился катализатором не кто иной, а «Настоя-а-ащий мужчина! – протянул обалдело Сол. – Вот это номер! Кто б мог поду-умать!». Ага, кивнула не менее обалдевшая Номи. Ещё бы. ОН.
ДЖЕЙМС СТЮАРТ, ПРИНЦ
Джеймс Патрик Хоуни Йонкерс Как-Там-Его-Дальше Стюарт, весьма престарелый патриарх экскалибурской Династии, любимый братишка бывшего короля, любовник бывшей королевы и любимый папашка нынешнего короля, любимый человек бывшей Поющей Жрицы, избравшей своего Принца, проклятой, умершей, но вернувшейся, чтобы Танцевать Для Живых… Милорд Джимми собственной среброгривой персоной!!! И смотрелся причём этот Председатель Совета Директоров трансгалактической мегакорпорации «4xGolgenStars», спонсировавшей экскалибурскую реставрацию, вполне внушительно в компании с высокой и массивной, мягко говоря, кирутианкой.
«Что да то да, – ошалело крутя головой, прокомментировал Бой, – любви все возрасты и биовиды покорны. Век живи, век ищи своего или свою половинку… кем бы она ни оказалась.»
– …конечно же, моя дорогая, я вам поведаю, кто самым наилучшим образом отрекомендовал мне ваш Экипаж. – Говорил тем временем бывший регент и бывший глава реставрационного правительства. – Помните, некоторое время тому назад Высшая Ложа ДиТиДиТи вознамерилась объявить торговую войну небольшому княжеству Бокса, давшему приют потерпевшему крушение кирутианцу, что пытался на древней лоханке проколоться домой, на Бескрайний Лес? Вы заступились тогда, миледи, за боксанского князя Мировладара Восемьдесят Восьмого, и уговорили соплеменниц не карать его за сердоболие, проявленное к уроженцу Киру Тиана мужского пола… Не ведаю, милая моя, по какой причине вы тогда заступились ещё и за соотечественника, позднее благополучно доставленного вашими стараниями на Киру Тиан, но с честнейшим, умнейшим и благороднейшим князем Миро, некогда моим однокашником по Нью-Нью-Оксфорду и сотоварищем по университетской футбольной коман…
«Уходим, малышка, – потянул Бой Номи прочь, – и у них – своя свадьба, своя Ночь На Двоих. Не будем мешать. Хотели бы – и нас пригласили…»
И они ушли тогда. Явившись порадовать Бабушку, они неожиданно сами обрадовались за неё, ещё и как… Им и в головы не могло взбрести, к чему приведёт этот поздний ужин при свечах.
Потом, однажды утром Номи, вместе с прочими товарищами и товарками по команде, с уходом Ба осиротела. И предприняла собственную поисковую операцию, настолько глубоко уйдя в виртуальные миры Сети ОП, как никогда до того раньше не уходила. Едва вернулась. Мозг чуть ли не дымился от перенапряжения, когда она вернулась. С добычей. Номи никому не показала проекцию добытого файла, содержащего запись изображения, сделанную ею с использованием видеодетекторов кибер-гарсона бистро, что находилось в одном из дремлющих городков захолустного Скаггара 4, затерянного едва ли не на противоположном краю ОПределов. Но время от времени «вешала» проекцию в своей каюте, и со светлой завистью наблюдала, как СуперДедушка и СуперБабушка с аппетитом лопают обещанные старофранцузские деликатесы и празднуют свой парный побег на край света.
Выбирать – значит отказываться. Они выбрали уход на пенсию. Отказались от всех близких, отказались от всего, что составляло смысл их долгих и многотрудных жизней, предпочтя остаток пути посвятить исключительно друг дружке… Оказывается, и правоверные Дочери Тиа Хатэ, и чистокровные аристократы в невесть каком поколеньи – одинаково эффективно инфицируются вирусом Любовь. Как самые простые девчонка и мальчишка, свежеиспытавшие прелесть первого поцелуя и впервые очарованные ощущением биения ЕЩЁ ОДНОГО сердца, вторящего в унисон биению твоего собственного.
Ужин Для Двоих никогда не бывает поздним. Даже если суждено ему состояться глубокой ночью старости, а не ранним вечером юности.
А время этой Ночи словно секс – тик-так, тик-так, – приближалось к неизменно наступающему тяжёлыми подошвами Утру.
…Вернувшись в свой собственный номер для новобрачных, в который превратилась каюта Номи, разумы Главной Героини и Героя-Любовника воссоединились с более низшими ипостасями своих сущностей, и, счастливые, очищенные и умиротворённые, решили прикинуться обычными человеками и поспать обычным сном.
Им обоим надо было на некоторое время остаться наедине с собой – даже после самой бурной брачной ночи молодожёнам необходима минутка, чтобы спросить себя: «Ну вот, я и добился (добилась) Цели. Стоила Она (Он) того?..», и себе же дать ответ: «ДА» или «НЕТ», – от содержания которого зависит вся дальнейшая супружеская жизнь…
Засыпая обычным сном, Номи предвкушающе думала о том, что главное уже свершилось, и впереди лишь приятные каждой нормальной женщине нюансики бытия: обручальное кольцо, белоснежная фата и такое же платье, традиционно пышное, а ля платья средневековых принцесс и королев, венчание, запах горящих свечей – божественный запах, запах цветов – запах счастья, и ближе всех – родной запах того, кто отныне, и присно, и во веки веков, и в горе и в радости и в болезни и в днём и в ночи Твой Муж и отец твоих будущих детишек… и брошенный в толпу у церкви букетик (Рода по прозвищу Молния,
лови-и!..), и увитый лентами анг-кар с надписью «Молодожёны» и гремящими консервными банками на проволочках, и фантастический медовый месяц где-нибудь на Новой Новой Венере или Нувель Таити. И Король, который всегда рядом с тобой, отныне Королевой. И ЕГО голова, которую видишь каждое утро, просыпаясь, рядом со своей, и только своей, подушкой. И его руки, которые обнимают только тебя. И его голос, читающий стихи тебе, и только тебе. И его губы, которые целуют только твои губы. И его… ясный пень, что. Только ТВОЙ.
Словом, самое что ни на есть Женское Счастье.
* * *
Пронзительно-отчаянный крик взорвал умиротворённую вселенную Номи на заре.
Кричал Сол…
Он получил свой ответ. Разобрался в собственных чувствах.
В те минуты, когда Номи спала обычным сном – в котором, конечно же, опять властвовал её Принц Солнышко, смешной такой, мягкий и пушистый, на плюшевого мишку похожий, с ним засыпала десятилетней девчушкой Номи, – к Солу пришла Ягодка. Та самая Ещё Одна, за которую он принял было Номи. Но была ею – НЕ Номи. Об этом Бой угрюмо рассказал, когда перестал дрожать и беспомощно озираться. Кричал он, уже проснувшись, и кричал от осознания, разрывающего душу напополам: «ЧТО ЖЕ Я НАТВОРИЛ!!!»
Ночь На Двоих закончилась. Поутру они проснулись, и обнаружили, что Их Мир умер.
Его убила та, Вторая. Она отодвинула Номи назад, в третьи.
Тик-так, тик-т… кр-рак.
Лопнула пружина. Время вышло. «Бдззз-зын-нь!» – разбились хрустальные часы. Вселенная взорвалась.
«Сексуальное сношение завершилось ритуальным человеческим жертвоприношением, согласно велению наших традиций»…
Финал. The End of Acts.
No Happy!
Занавес.