Глава 28

Выжженная солнцем бесплодная равнина простиралась насколько хватал глаз. Впереди, у самого горизонта, дрожал раскаленный воздух, и казалось, что там отплясывают загадочный танец бесплотные призраки, живущие в этой пустыне. Далеко позади высились последние скалы хребта, который они недавно пересекли.

Ричард утер рукавом взмокший от пота лоб. Скрипнуло седло. Ричард ждал. Бонни, Джек и третья лошадь, Джеральдина, тоже терпеливо ждали, время от времени постукивая копытами по иссохшейся, потрескавшейся земле.

Сестра Верна застыла в седле, вглядываясь в слепящую даль с таким вниманием, словно там разворачивались какие-то чрезвычайно важные события. Если не считать слегка растрепанных волос, жара, похоже, не причиняла ей никаких неудобств.

– Что за погода? – нарушил молчание Ричард. – Ведь сейчас зима! Я никогда не слышал, чтобы зимой стояла такая жара.

– В разных местах погода разная, – буркнула сестра Верна.

– Что значит – разная? Зимой везде холодно. А такая жарища бывает только летом.

– А в горах летом лежит снег.

– Я знаю. Но ведь это только в горах. Чем выше, тем холоднее воздух. А мы на равнине.

– Погода зависит не только от высоты, – по-прежнему не оборачиваясь, сказала сестра Верна. – На юге всегда теплее, нежели на севере. А это место особенное. Оно само по себе источник жара.

– И что же это за место?

– Долина Заблудших, – прошептала она.

– А кто тут заблудился?

– Те, кто ее создал. И те, кто пытался пройти. – Наконец она соизволила взглянуть на него. – Здесь кончается мир. Во всяком случае, твой.

Бонни переступила с ноги на ногу, и Ричард чуть переместился в седле.

– Если здесь кончается мир, зачем мы сюда притащились?

Сестра Верна указала рукой на лежащую перед ней равнину:

– Как Вестландия, где ты рожден, отделена от Срединных Земель, а те, в свою очередь, от Д’Хары, так и эти земли отделяют твой мир от того, который лежит по ту сторону.

Ричард нахмурился:

– А что за мир лежит по ту сторону?

Сестра Верна опять отвернулась.

– Ты жил в Новом мире. Там, за этой равниной, начинается Древний мир.

– Древний мир? Никогда о таком не слышал.

– В Новом мире о нем известно лишь очень немногим. Он ушел в прошлое и забыт. Долина Заблудших разделяет оба мира так же, как границы разделяли на три части Новый мир. Та бесплодная местность, по которой мы ехали, и эта долина… Никто из тех, кто отважился пересечь их, не вернулся назад. Люди считают, что дальше ничего нет. Здесь проходят южные границы Срединных Земель и Д’Хары, а за ними, как утверждают невежды, тянется бескрайняя бесплодная равнина.

Ричард подъехал вплотную к сестре Берне.

– А на самом деле? И почему никто не может ее пересечь? И если это еще никому не удавалось, то как пересечем ее мы?

Она искоса взглянула на него.

– Простые вопросы, но непросто ответить. Земли между Древним и Новым миром на самом деле узкий перешеек, с обеих сторон сжатый морями.

– Морями?

– Ты никогда не видел моря?

Ричард отрицательно покачал головой.

– Далеко на юге Вестландии, я слышал, есть море, но люди там не живут. Во всяком случае, так говорят. Сам я его никогда не видел, но знаю, что оно похоже на гигантское озеро.

– Так и есть, – усмехнулась сестра Верна. Она показала рукой направо. – Там, в нескольких днях пути, начинается море. Слева тоже лежит море, только немного дальше. Пустыня велика, но все же именно здесь Древний и Новый миры ближе всего подходят друг к другу. Поэтому война вспыхнула здесь. Война между волшебниками.

– Между волшебниками? Какая война?

– Да, между волшебниками. Это было очень давно, когда в мире было много волшебников. В результате возникла пустыня, которую ты видишь перед собой. Это все, что осталось от чародеев, чье могущество намного превышало их мудрость.

Ричарду не понравился взгляд, которым она его одарила.

– И кто победил?

Сестра Верна положила руки на луку седла, и поза ее стала менее напряженной.

– Никто. Враждующие стороны были разделены этим перешейком между морями. Война закончилась, но никто не добился перевеса.

Ричард наклонился и достал из седельной сумки флягу.

– Не хочешь воды?

С легкой улыбкой сестра взяла протянутую флягу и сделала большой глоток.

– Эта долина – пример того, что происходит, когда магией управляет сердце, а не разум. – Ее улыбка увяла. – Теперь оба мира разделены навечно. И это, кстати, тоже одна из причин, по которой сестры Света обучают тех, кто имеет дар: чтобы эта ошибка не повторилась.

– А из-за чего они сражались?

– Из-за чего, по-твоему, могут сражаться волшебники? Из-за власти, конечно.

– Я слышал о войне, в которой решалось, имеют ли право волшебники править миром.

Она вернула ему флягу и вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Это разные войны. И вместе с тем – одна. Та, о которой ты говоришь, была уже позже, когда миры разделились и волшебники, принадлежащие к разным лагерям, оказались заперты в Новом мире. И те, и другие пытались навязать свою волю тем людям, которые жили там или попали туда вместе с волшебниками. Потом одна из этих групп затаилась и столетиями наращивала свою мощь, чтобы в один прекрасный день сделать попытку захватить власть над Новым миром. Именно тогда прежняя вражда вспыхнула с новой силой. Война продолжалась до тех пор, пока они не потерпели поражение и не были уничтожены. Лишь немногим удалось бежать и укрыться в Д’Харе, которая была их твердыней. – Она взглянула на Ричарда, вскинув бровь. – Сдается мне, они были одной с тобой крови.

Ричард проигнорировал последнюю фразу и, глотнув из фляги теплой воды, смочил полоску ткани и повязал ее вокруг лба. Этой хитрости его научила Кэлен: влажная ткань спасала голову от перегрева, а заодно не позволяла уже изрядно отросшим волосам лезть в глаза.

– Так что же произошло здесь?

Сестра Верна обвела рукой горизонт.

– Здесь, на этом узком перешейке, сражались не только люди, но и волшебники. Они наносили удары и возводили щиты, используя при этом магию, которую сейчас даже трудно себе представить. В попытках добиться перевеса они насылали на противника ужасные чары и невероятно опасные заклятия. Собственно, это и ждет нас впереди.

Ричард окаменел.

– Ты хочешь сказать, что вся эта магия, все их заклятия до сих пор там?

– Безусловно.

– Но это же невозможно! Разве магия за это время не должна была ослабнуть? Или рассеяться?

– Возможно, – вздохнула сестра Верна. – Но они сделали больше. Они создали особые устройства, поддерживающие силу заклятий.

– Разве устройство может быть способно на это?

Сестра Верна смотрела в никуда – а может, на что-то, видимое только ей одной.

– Башни Погибели, – прошептала она и замолчала. В ожидании продолжения Ричард похлопывал Бонни по шее. Наконец сестра Верна вздохнула, словно отгоняя тяжелые мысли, и заговорила: – От моря до моря противники протянули две линии башен, в которых сосредоточили всю мощь своего волшебства. Здесь, в этой долине, обе линии встретились, но завершить начатое не удалось никому. Сила уже построенных башен оказалась так велика, что волшебники не могли с ней справиться. Ни той, ни другой стороне не удалось построить последнюю башню, чтобы замкнуть линию. Поэтому в магии, владеющей этой долиной, имеется слабое место. Брешь.

– Если имеется брешь, почему же никто не может пройти?

– Сила магии здесь лишь немногим слабее, чем по всей полосе башен, но пройти все-таки можно. Там, где линия не прерывается, магическая стена непроницаема: от моря до моря и даже в самом океане. В том месте, где эта линия размыкается, есть надежда прорваться. Но это очень трудно. Заклятия проносятся над брешью, словно грозовые тучи, гонимые ветром, образуя постоянно изменяющийся лабиринт, в котором благодаря отсутствию замыкающих башен существуют безопасные проходы. Но уловить их может лишь тот, у кого есть дар. Простому смертному тут не пройти. Магия убьет его. А то и хуже – заставит вечно блуждать по долине. Заклятия ведь невидимы. Их можно только почувствовать с помощью дара, да и это весьма непросто.

– Значит, сестры Света могут пройти эту долину, потому что у них есть дар?

– Да. Но не более двух раз. Магия запомнит тебя и на третий раз убьет. В давние времена сестер, которые отправлялись в Новый мир и успешно возвращались обратно, посылали туда снова. Ни одна не вернулась. Ни одна. – Сестра Верна печально смотрела в слепящую даль. – Они там. Они там, и никто никогда не найдет их и не спасет. Магия башен сгубила их.

Ричард подождал, пока она снова посмотрит на него:

– Возможно, сестра, они просто разочаровались в своем призвании и раздумали возвращаться. Откуда ты знаешь?

– Я знаю, – вздохнула она. – Те, кто проходит там, иногда видят их. – Она помолчала. – Видела их и я.

– Прости, – сказал Ричард, думая о Зедде. Кэлен должна найти его и рассказать о случившемся. – Значит, волшебник может пройти долину?

– Только пока он не обрел полного могущества. Чтобы наши ученики могли вернуться, мы позволяем им покинуть Дворец до того, как они полностью овладеют даром. Основное назначение башен – преградить путь волшебникам. Полностью открывшийся дар притянет к себе заклятия, как магнит притягивает железные опилки. Именно для таких построены башни. Именно таких ищет магия. Могущественный волшебник заблудится здесь так же быстро, как тот, кто ничего не смыслит в магии. Это ловушка, где гибнут самые сильные и самые слабые. Именно поэтому ни одной из сторон не удалось достроить свою линию.

Надежды рухнули. Даже если Кэлен возьмет на себя труд найти Зедда, старый друг ничем не сможет ему помочь. Ричард сглотнул ком в горле и вдруг вспомнил про зуб, который дала ему Скарлет.

– А если попытаться перелететь через долину?

Сестра Верна покачала головой.

– Заклятия простираются в воздух так же, как и в море. Ни одно создание, умеющее летать, не способно перелететь через эти земли.

– А морем? Если отплыть достаточно далеко? Где-то же магия кончается?

Она пожала плечами:

– Я слышала, что в далеком прошлом было несколько удачных попыток. Что касается меня, то я видела много кораблей, отважившихся на это, но ни один не вернулся.

Ричарду стало не по себе.

– А ты… можешь провести кого-нибудь за собой?

– Одного или двух человек, при условии, что они будут держаться рядом. Как и ты, кстати. Больше – уже нет. Они наверняка заблудятся. Проходы между заклятиями слишком узки и коварны.

Ричард долго обдумывал услышанное и наконец задал следующий вопрос:

– А почему никто до сих пор не разрушил башни?

– Мы пробовали. Это невозможно.

– Если у вас ничего не вышло, это не значит, что это вообще нельзя сделать.

Она метнула на него сердитый взгляд.

– Башни и заклятия созданы не только Магией Приращения, но и Магией Ущерба.

Магия Ущерба! Неужели волшебники древности ею владели? Но как? Это же невозможно! С другой стороны, Даркен Рал тоже ею владел…

– А почему башни не дают магии рассеяться?

Сестра Верна задумчиво перебирала поводья.

– В каждой из них заточен Огонь Жизни волшебника.

– Ты хочешь сказать, что волшебник отдавал башне свою жизненную силу? – Ричард не верил своим ушам.

– Хуже. В каждой башне содержится жизненная сила не одного, а многих волшебников.

Ричард содрогнулся, представив себе могущественных волшебников, жертвующих жизнью ради чудовищных сооружений.

– А близко друг к другу стоят эти башни?

– Говорят, что некоторые отстоят на мили, а некоторые разделены считанными ярдами. Это как-то связано с точками силы самой земли. Мы в этом не разбираемся. С тех пор как построена линия, приближаться к башням опасно. Мы даже не знаем, сколько их всего. Нам известны лишь те, что стоят в этой долине.

Ричард поежился.

– А мы увидим их по дороге?

– Заранее не могу сказать. Иногда безопасный проход оказывается рядом с башней, иногда – нет. По пути сюда я видела только одну. Многие сестры вообще их не видят. Я надеюсь, что мне тоже больше не придется на них смотреть.

Ричард вдруг осознал, что левой рукой крепко сжимает рукоять меча. Слово «истина» до боли врезалось в ладонь. Он отпустил меч и постарался успокоиться.

– Так с чем же нам предстоит столкнуться?

Сестра Верна взглянула на горизонт и вновь повернулась к Ричарду:

– Там есть все что угодно. Заклятия отчаяния. Твоя душа навеки окажется в плену безнадежности. Заклятия счастья, затягивающие душу в иллюзорный рай, откуда нет возврата. Заклятия разрушения. Они разрывают в клочья. Заклятия, которые могут оживить твои страхи и заставить тебя бежать без оглядки прямиком в объятия смерти. Другие, наоборот, станут искушать тебя тем, о чем ты мечтаешь, на что надеешься. И если ты пожелаешь… – Она наклонилась к нему. – Не отходи от меня ни на шаг и ни в коем случае не останавливайся. Ты должен подавить в себе любое желание, любое чувство, будь то страх, или тоска, или что-то еще. Ты меня понял?

Ричард кивнул. Сестра Верна вновь обратила взор к расплавленному горизонту, и Ричарду показалось, что он тоже видит темные облака, плывущие над равниной. Но почему-то он знал, что это не облака, а магия. Бонни вскинула голову, и он успокаивающе потрепал ее шею.

Наглядевшись вдоволь, Ричард повернулся к сестре Берне. Она по-прежнему, не шевелясь, смотрела вперед.

– Чего же ты ждешь, сестра? Храбрости?

– Ты угадал, дитя мое, – откликнулась она, не оборачиваясь. – Я жду храбрости.

На этот раз ее обращение не вызвало в нем гнева. Оно весьма точно отражало степень знакомства Ричарда с магией. Не отрывая глаз от залитого бешеным солнцем ада впереди, она еле слышно добавила:

– Ты еще лежал в колыбели, когда я прошла через долину, но каждое мгновение я помню так же отчетливо, словно это было вчера. Да, я жду храбрости.

Ударив коленями в бока лошади, Ричард послал Бонни вперед.

– Чем раньше мы двинемся в путь, тем быстрее достигнем цели.

– Или заблудимся. – Сестра Верна двинулась следом за ним. – Ты так торопишься заблудиться, Ричард?

– Я уже заблудился, сестра.