Глава 19

Ричард открыл глаза. Солнце только-только поднялось над горизонтом. Он сел и тут же поморщился от боли. Он положил руку на грудь, туда, где была повязка, и подождал, пока боль утихнет. После вчерашних упражнений с эйджилом он чувствовал себя так, будто его основательно избили. Болело везде. Это напомнило Ричарду, как Денна «обучала» его эйджилом. Правда, тогда он просыпался в гораздо худшем состоянии и лишь затем, чтобы пытка началась снова.

Сестра Верна, скрестив ноги, сидела на одеяле и, что-то жуя, смотрела на Ричарда. Капюшон ее плаща был опущен на плечи. Судя по всему, она только что причесалась. Одеяло Ричарда, уже аккуратно сложенное, лежало рядом. Ни слова благодарности. Он поднялся на ноги, разминая одеревеневшие мышцы. Голубое небо было холодным и чистым. В воздухе стоял запах душистой травы.

– Пойду оседлаю лошадей, – сказал Ричард, – и можно будет отправляться.

Пар от его дыхания растаял в воздухе белым облачком.

– Разве ты не хочешь поесть?

Ричард покачал головой:

– Я не голоден.

– Что у тебя с рукой? – не глядя на него, спросила сестра Верна.

Ричард посмотрел на засохшую струйку крови у себя на запястье.

– Я чистил меч. Было темно, и я порезался. Ничего особенного.

– Понятно. – Ричард поскреб щетину на подбородке. – Надеюсь, когда ты бреешься, ты более осторожен.

Ричард тут же решил, что, пока у него на шее кольцо, бриться он не станет. В знак протеста. Ведь ясно, что он не более чем пленник, несмотря на все уверения сестры Верны в обратном. Металлическому кольцу на шее нет и не может быть оправдания – ни сейчас, ни потом. В том, что касается этого, Ричард не допускал никаких компромиссов.

– Пленники не бреются, – сказал он и, повернувшись, пошел к лошадям.

– Ричард! – Он обернулся. – Ну-ка присядь. – Голос сестры Верны звучал мягко, но Ричард не обманывался на ее счет. Она показала ему рукой рядом с собой. – Садись. Я обдумала твои вчерашние слова. Ты здесь, я тоже. Садись, я начну учить тебя управлять даром.

– Здесь? – Он не верил своим ушам. – Сейчас?

– Да. Иди сюда и садись.

На самом деле Ричард ничуть не беспокоился по этому поводу: он ненавидел магию. Его просьба была вызвана исключительно желанием снять напряжение, возникшее между ними. Какое-то время он молча смотрел на сестру, но наконец сел рядом с ней и скрестил ноги, подражая ее позе.

– И что от меня требуется?

– Чтобы управлять своим даром, тебе предстоит научиться многому. И прежде всего постичь принцип всеобщего равновесия, особенно в том, что касается магии. Ты должен прислушиваться ко всем нашим предупреждениям и следовать всему, что тебе говорят. Магия – очень опасная вещь. Возможно, ты уже знаешь это на примере Меча Истины, верно? – Ричард ничего не ответил, и сестра продолжала: – Последствия могут быть весьма неожиданными. И разрушительными.

– Я уже использовал свой дар. Ты сказала, что я совершил три поступка.

Сестра Верна слегка наклонилась к нему:

– И посмотри, что из этого вышло. Последствия были весьма неожиданны. Например, у тебя на шее появилось кольцо.

Ричард удивленно посмотрел на нее.

– При чем тут мой дар? Вы уже давно меня разыскивали, ты сама говорила. Если бы я не воспользовался даром, результат был бы тот же самый.

Не отводя глаз от Ричарда, сестра Верна медленно покачала головой:

– Мы искали тебя годами, но ты был скрыт от нас. Если бы ты не использовал свой дар, сомневаюсь, что нам удалось бы тебя найти. Именно это привело к тому, что на шее у тебя появился ошейник.

Годами. Они годами выслеживали его. Все то время, пока он мирно жил в Вестландии, сначала с родителями и братом, потом сам по себе, они, оказывается, его искали. А он даже ни о чем не подозревал. При мысли об этом его бросило в дрожь. Он сам отдал им себя, применив дар. «Ненавижу магию», – подумал Ричард.

– Ну что ж, я согласен, что последствия оказались разрушительными. Но ведь это же для меня. А вы, по-моему, должны быть довольны. Разве вы не этого хотели?

– Мы должны были это сделать, – поправила сестра Верна. – Но ты угрожал отнять у меня жизнь. Ты угрожал отнять жизнь у любого, кто помешает тебе снять ошейник. А это могут оказаться и все сестры Света. Я знаю, что нельзя пренебрегать угрозами волшебника, даже если он еще не обучен. Ты применил дар, благодаря чему удалось тебя найти, но теперь все сестры Света под угрозой гибели.

Ричард не чувствовал никакого удовлетворения от того, что его угрозы были восприняты всерьез. Он вообще ничего не чувствовал.

– Почему же вы заставили меня его надеть? – тихо спросил он.

– Чтобы помочь тебе. Иначе бы ты умер.

– Вы мне уже помогли. Голова больше не болит. Примите мою благодарность и отпустите меня на все четыре стороны.

– Если снять ошейник прежде, чем ты научишься управлять даром, боли вернутся и убьют тебя.

– Ну так учи меня, чтобы я мог поскорее от него избавиться.

– В этом деле надо соблюдать осторожность. Тебе придется набраться терпения. Нам больше, чем тебе, известно об опасностях, подстерегающих ученика, и мы не хотим, чтобы ты по неведению причинил себе зло. Впрочем, до этого еще далеко. Прежде чем подобная угроза станет реальной, пройдет еще немало времени. Так как у тебя с терпением?

– У меня нет ни малейшего желания использовать дар. Можешь считать это своего рода терпением.

– Для начала сойдет. А теперь начнем. – Она уселась поудобнее. – В каждом человеке заключена некая сила. Это сила жизни. Мы называем ее «Хань». – Ричард нахмурился. – Подними руку. – Ричард выполнил приказание. – Вот она, сила жизни, дарованная нам Творцом. Она заключена в тебе, и ты только что ее использовал. Но те, кто обладает даром, могут простирать ее за пределы своего тела. В этом случае она называется сетью, и про человека, который имеет дар, как ты, говорят, что он может забрасывать сеть. Она позволит тебе воздействовать на предметы примерно так же, как ты управляешь собственным телом.

– Разве такое возможно?

Сестра Верна зажала в пальцах маленький камешек.

– Вот мой разум с помощью Хань заставил руку поднять камень. Рука действует не сама по себе, ею движет Хань, послушный воле моего разума. – Она бросила камешек на землю и протянула к нему руки. Камешек подпрыгнул и повис в воздухе между ее ладонями. – Сейчас я сделала то же самое, только направила жизненную силу за пределы своего тела. Это и есть дар.

– То есть ты можешь делать то же, что и волшебник?

– Нет. Только очень немногое. Но именно поэтому мы в состоянии обучать волшебников. Мы понимаем, как это должно происходить, и в какой-то степени можем управлять жизненной силой. Но, разумеется, это ни в какое сравнение не идет с могуществом волшебника, умеющего пользоваться своим даром.

– Почему?

– Потому что все люди разные. И каждый по-разному использует свою силу. В этом смысле не найдешь двух одинаковых людей. Любовь – тоже проявление жизненной силы, направленной вовне, на другого человека. Правда, очень слабое проявление. Но даже несмотря на то что любовь присуща всем, она воспринимается и используется каждым по-разному. Кто-то хочет с помощью Хань сделать счастливым другого человека, а кто-то, наоборот, себя. Некоторые стараются подчинить себе партнера. Любовь может ранить, а может и исцелять. Всего не перечислишь. Когда мы поймем конкретную специфику твоего дара, мы сможем подобрать для тебя соответствующие упражнения, так называемые формы. Формы – это практический способ помочь тебе научиться обращать свою жизненную силу вовне. Впрочем, пока это не важно. Прежде всего ты должен научиться ощущать Хань внутри себя, а потом уже можно будет говорить о том, чтобы простирать его за пределы тела. После того, как ты коснешься его в себе, мы получим представление о том, в какой области лежит его применение. Волшебники тоже все разные и по-разному применяют свой Хань. У одних он проявляется только в области разума. Такие, как правило, посвящают себя изучению пророчеств. Другие с его помощью создают неповторимые, прекрасные вещи. Третьи способны наделять свои творения магической силой. Четвертые умеют с помощью Хань воздействовать на материальный мир – примерно так же, как я подняла камень, только в гораздо больших масштабах. Одним словом, у каждого свой дар, хотя бывают волшебники, которым доступно все понемножку. – Она вдруг нахмурилась. – На этом этапе, Ричард, очень важна правда. Говоря о том, как именно ты ощущаешь в себе Хань, ты должен быть предельно искренним. Малейшая ложь создаст колоссальные сложности. – Ее лицо слегка разгладилось. – Но сначала научись ощущать жизненную силу, а потом мы постараемся понять, что ты за волшебник.

– Я уже говорил: я не желаю быть волшебником. Мне нужно лишь избавиться от головной боли и от ошейника.

– Управлять Хань с помощью дара и значит быть волшебником. Когда ты научишься этому, ты волей-неволей станешь волшебником. Впрочем, «волшебник» – всего лишь слово. К чему бояться слов? Если ты не захочешь пользоваться даром – дело твое. Мы не в состоянии тебя заставить. Но волшебником ты все равно будешь.

– Я научусь всему, что необходимо, но волшебником не буду.

– Это не так уж страшно, Ричард. Всего лишь способ познать себя.

Ричард вздохнул:

– Ну и чудесно. И как же этого добиться?

– Процесс обучения долог и состоит из многих ступеней. Я не могу объяснить тебе сразу все, ты просто не поймешь. Ты должен в совершенстве освоить каждую ступень и лишь потом переходить к следующей. Прежде чем я покажу тебе, как высвобождается Хань, ты должен ощутить его в себе, коснуться его и понять, что это такое. Ты должен его почувствовать. Понимаешь, о чем я говорю?

– Более или менее, – кивнул Ричард. – Так что же такое Хань? Как я узнаю, что коснулся его? На что это похоже?

Взгляд ее стал отрешенным.

– Ты сразу это поймешь, – прошептала она. – Ошибиться невозможно. Это все равно что увидеть Свет Создателя. Ощутить свое единство с Ним.

Ричард смотрел на восторженное лицо сестры Верны и гадал, скажет ли она когда-нибудь что-то определенное.

– И все-таки как это сделать? – наконец спросил он.

Она медленно посмотрела на него.

– Ты должен искать Хань внутри себя.

– Как?

– Просто сиди и старайся найти. Отбрось все посторонние мысли. Пусть на тебя снизойдет покой. Для начала закрой глаза и дыши медленно и глубоко. Окунись в пустоту. Чтобы было легче, попробуй сосредоточиться на чем-то одном, и тогда все остальное исчезнет.

– На чем-то одном? Например?

Она пожала плечами:

– На чем хочешь. Это всего лишь средство в достижении цели, но не сама цель. Все люди разные. Некоторые повторяют про себя одно и то же слово, чтобы избавиться от посторонних мыслей, другие рисуют в воображении какую-нибудь картинку и сосредоточиваются на ней. Потом, когда ты коснешься своей силы и почувствуешь с ней единство, нужда в подобных приемах минует сама собой. Ты постигнешь природу Хань и сможешь управлять ею непосредственно. Это станет твоей второй натурой. Я знаю, сейчас это звучит для тебя странно и выглядит нелегкой задачей, но придет время, и ты будешь призывать Хань с такой же легкостью, как призываешь магию своего меча.

То, что говорила сестра Верна, отнюдь не представлялось Ричарду странным. Напротив, он не мог отделаться от ощущения, что все это ему уже знакомо. Слова казались непривычными, но то, что за ними стояло, было ему вполне понятно.

– Значит, ты хочешь, чтобы я просто сел, закрыл глаза и постарался сосредоточиться?

– Да, – кивнула она и поплотнее запахнула плащ. – Можешь приступать.

Ричард сделал глубокий вдох.

– Ну, поехали.

Он закрыл глаза. В голове тотчас замельтешил вихрь бессвязных мыслей. Он попробовал придумать какое-нибудь слово или картинку, чтобы отрешиться от них. Но, кроме имени Кэлен, в голову ничего не лезло. Кэлен… Кэлен… Ричард быстро отказался от этой идеи. Он ненавидел магию и не хотел связывать имя Кэлен с тем, что ему ненавистно. Кроме того, воспоминания об утраченной любви вряд ли способны принести требуемое умиротворение. Он решил отказаться от слов и перейти к мысленным изображениям. Стараясь дышать размеренно, Ричард попробовал путем тщательных и спокойных размышлений выбрать подходящий предмет. Отбросив несколько вариантов, он наконец остановился на Мече Истины.

Меч обладал собственной магией, что, по идее, должно было способствовать успеху. Представить его тоже оказалось нетрудно. Итак, все нужные требования как будто соблюдены. Ричард вообразил свое оружие парящим на черном фоне и сосредоточился на хорошо знакомых деталях: блестящее лезвие, желобок для стока крови, хищно выгнутые гарды, серебряная филигрань на эфесе и слово «Истина», золотом выложенное на рукояти.

Ричард старался изо всех сил, но что-то ему постоянно мешало. Внезапно он сообразил, что именно. Черный фон! В следующее мгновение черный цвет сменился белым, лишь в центре остался небольшой черный квадрат. Знакомая фигура! Ричард хорошо помнил ее по Книге Сочтенных Теней, которую знал с детства.

«Изгони из разума своего все образы, помыслы и желания. Да будет он чист. Пусть останется в нем лишь Черный Квадрат, помещенный в Белую Безграничность».

Указание по снятию покрова со второй шкатулки Одена! Он сам следовал ему, когда хотел доказать Даркену Ралу, что помнит Книгу Сочтенных Теней. Но почему это всплыло в памяти именно сейчас? Наверное, случайность.

Впрочем, если его разум желает использовать именно эту картину, значит, так тому и быть. В конце концов, она ничем не хуже любой другой. Ричард сосредоточился, и сверкающий меч на фоне черного квадрата посреди ослепительной белизны обрел поразительную четкость. И в этот момент картинка начала изменяться.

Меч, черный квадрат и белая граница задрожали, словно далекий пейзаж в жаркий день. Изображение утратило четкость, а потом и вовсе исчезло. Ричард увидел хорошо знакомое ему место.

Сад Жизни в Народном Дворце.

Сначала он подумал, что это какой-то посторонний образ ненароком вкрался в его сознание. Воспоминание о том, как он убил Даркена Рала, было чересчур ярким и вполне могло всплыть перед внутренним взором, когда все остальное исчезло.

Он попытался вернуть образ Меча Истины, и тут в ноздри ему ударил отвратительный запах. Запах горелого мяса. Ричарда передернуло. Желудок болезненно сжался.

Он всмотрелся внимательнее. Ощущение было такое, словно он смотрит сквозь мутное стекло. Повсюду – на невысоких стенах, среди кустов и деревьев, на развороченных клумбах – валялись трупы. И все они были обуглены. Одни перед смертью побросали оружие, другие по-прежнему сжимали в мертвых пальцах мечи и боевые топоры. Ричарда охватило недоброе предчувствие.

А потом он увидел белую фигуру, склонившуюся над алтарем, где стояли три шкатулки Одена. Одна до сих пор была открыта. Человек в белой одежде выпрямился и медленно повернулся. У него были длинные светлые волосы.

На Ричарда смотрел Даркен Рал.

Его голубые глаза горели. На губах играла отвратительная усмешка. Ричарду показалось, что его неудержимо тянет к этому улыбающемуся лицу.

Даркен Рал поднял руку и лизнул кончики пальцев.

– Ричард, – прошипел он. – Я ждал тебя. Ну что ж, смотри, как я уничтожу завесу.

Задыхаясь, Ричард усилием воли вернул изображение меча, словно захлопнул тяжелую дверь. Он держал его перед собой, уже без черного фона, до тех пор, пока не смог наконец нормально дышать.

«Это всего лишь игра воображения, мои потаенные страхи», – сказал он себе. Глядя на меч, он внушал себе, что видение было вызвано тревогой за Кэлен и недостатком сна.

Это единственное объяснение. Увиденное просто не могло быть реальностью. Это невозможно. Нужно быть сумасшедшим, чтобы поверить, что это было наяву.

Ричард открыл глаза. Сестра Верна спокойно смотрела на него. Она глубоко вздохнула. Разочарована, подумал Ричард.

– Извини, – с трудом выговорил он. – Ничего не вышло.

– Не переживай. Я и не надеялась, что получится с первого раза. Чтобы коснуться Хань, требуется много времени. Рано или поздно у тебя получится. Излишние усилия только вредны: это достигается покоем и миром, а не силой. На сегодня достаточно.

– Достаточно? Да ведь прошло всего несколько минут.

Она вскинула бровь.

– Ты просидел с закрытыми глазами около часа.

Он ошарашенно посмотрел сначала на нее, потом – на солнце. Казалось, оно скачком переместилось вверх. Около часа! Как так может быть? Его снова кольнуло недоброе предчувствие.

– Тебе показалось, что прошло всего несколько минут? – нахмурилась сестра Верна.

Ричарду не понравилось выражение ее лица. Он поднялся на ноги:

– Не знаю. Не обратил внимания. Впрочем, это действительно было больше похоже на час.

Он начал собирать свои немногочисленные пожитки. Чем больше он размышлял над тем, что увидел, тем менее реальным ему это представлялось. Словно сон, который после пробуждения быстро тускнеет в памяти. Отчетливый, страшный, но все же – сон. Ричард почувствовал себя последним дураком: ну надо же, испугаться сна! Он смертельно устал и, вероятно, пока пытался сосредоточиться на мече, незаметно для себя уснул. Это, кстати, объясняет, почему ему показалось, что прошло всего несколько минут. Он уснул, а вся эта чушь ему просто приснилась.

Ричард тяжело вздохнул. Он чувствовал слабость, но вместе с тем и облегчение. Ощутив на себе пристальный взгляд сестры Верны, он обернулся.

– Ну а теперь ты не хочешь побриться? Теперь, когда убедился, что я стараюсь тебе только помочь?

Ричард выпрямился.

– Я уже говорил: пленники не бреются.

– Ты не пленник, Ричард.

Ричард не торопясь скатал одеяло и тщательно уложил его в мешок.

– Ты согласишься снять с меня ошейник?

Она ответила не сразу, но ответила решительно:

– Нет. Только когда придет время.

– Могу ли я покинуть тебя и идти, куда пожелаю?

Она нетерпеливо вздохнула:

– Нет, ты должен идти со мной.

– А если я все-таки попытаюсь?

Ее глаза сузились:

– Тогда мне придется применить силу. Лучше тебе не пробовать.

Ричард выразительно кивнул.

– В моем понимании это и есть пленник. И до тех пор, пока я в плену, бриться не собираюсь.

Лошади тихонько заржали, когда подошел Ричард, и потянулись к нему. Сестра Верна посмотрела на них подозрительно. Приговаривая что-то ласковое, Ричард достал скребницу и принялся чистить лошадей, обращая особое внимание на их спины.

Сестра Верна скрестила руки на груди:

– Зачем ты это делаешь? Ты же чистил их вчера вечером.

– Потому что лошади любят покататься по земле. Для коня комок грязи под седлом – все равно что для тебя камешек в ботинке. Только лошадь не может остановиться и вытряхнуть камень. Я предпочитаю лишний раз почистить, чем потом идти пешком.

Закончив, Ричард убрал скребницу.

– Кстати, а как их зовут?

Сестра Верна недоуменно нахмурилась.

– Никак. Это же лошади. Неразумные животные. Зачем им имена?

Ричард показал на жеребца, который вез сестру Верну.

– Ты не дала имени даже собственному коню?

– Это не мой конь. Лошади общие. Я просто беру первую попавшуюся. До вчерашнего дня я ездила на той, на которой сейчас едешь ты. Какая разница? Все они одинаковы.

– Ну что ж, значит, с сегодняшнего дня у каждой будет свое имя. Чтобы не было недоразумений. У тебя жеребец, значит, назовем его Джеком. Моя кобыла будет зваться Бонни, а та, что свободна, – Джеральдина.

– Джек, Бонни и Джеральдина! – фыркнула сестра Верна. – Не сомневаюсь, что это из книжки «Приключения Бонни Дэй».

– Рад слышать, что ты читала не только пророчества, сестра Верна.

– Как я уже говорила, волшебники попадают во Дворец, как правило, в весьма юном возрасте. Один мальчик принес с собой эту книжонку. Я ее пролистала, чтобы выяснить, насколько она подходяща для юного ума, и обнаружила, что это абсолютно нелепая история о трех людях, которые наживают себе неприятности исключительно потому, что не отягощены ни малейшим проблеском ума.

Ричард усмехнулся:

– Значит, это самые подходящие имена для «неразумных животных».

Она осуждающе посмотрела на него:

– «Приключения Бонни Дэй» – глупая и бесполезная книжка. Бесполезная во всех отношениях. Я ее сожгла.

Ричард был огорчен, но вида не подал.

– Мой отец… Вернее, человек, который воспитал меня как своего сына, Джордж Сайфер… Он часто путешествовал. Однажды из очередной поездки он привез мне эту книгу, чтобы я учился по ней читать. Это была первая книга в моей жизни, я перечитывал ее много раз. Я получил массу удовольствия. Кроме того, она научила меня думать. Я, как и ты, решил, что эта троица натворила уйму глупостей, и дал себе слово никогда не повторять их ошибки. Ты можешь считать эту книгу бесполезной, но меня она научила многому. И прежде всего размышлять. Но, быть может, для ваших учеников это качество не является обязательным? – Он отвернулся и начал неторопливо раскладывать на земле упряжь. – Мой настоящий отец, Даркен Рал, недавно навестил наше жилище. Он искал сына, чтобы вспороть ему живот и по его внутренностям прочесть кое-какую информацию. Проще говоря, он хотел убить меня так же, как убил Джорджа Сайфера. – Он бросил быстрый взгляд на сестру Верну. – Но меня не оказалось дома, и, пока он ждал меня, он разорвал эту книгу, а страницы разбросал по полу. Тоже, наверное, не хотел, чтобы я задумывался над ее уроками.

Сестра Верна ничего не ответила. Она молча смотрела, как Ричард развязывает уздечки и высвобождает удила. Он слышал за спиной ее сердитое дыхание.

– Я не собираюсь звать лошадей по именам, – с неожиданным упрямством сказала она.

Ричард аккуратно положил стальные шипастые удила одно на другое.

– Тебе придется пересмотреть свое мудрое решение, сестра Верна.

Она сделала несколько шагов и встала так, чтобы он мог ее видеть.

– Что ты задумал? Зачем ты отвязал удила?

Ричард вынул из ножен меч. Воздух наполнился магическим звоном, а в глазах Ричарда вспыхнул гнев.

– Я разобью их, сестра.

Он поднял меч и, не успела она опомниться, с яростным криком обрушил его на удила. Посыпались искры, и удила превратились в бесполезные кусочки горячего металла.

Сестра Верна рванулась вперед:

– Ты с ума сошел! Как мы теперь будем управлять лошадьми?!

– Удила с шипами – это жестокость. Я не позволю тебе ими пользоваться.

– Проклятие! Это же просто неразумные животные! По-другому они не понимают!

– Животные! – буркнул Ричард, убирая меч в ножны. Он накинул на Бонни уздечку и продел поводья сквозь кольца сбруи. – Чтобы управлять лошадью, мундштук не нужен. Я покажу тебе, как это делается. Кроме того, теперь они смогут щипать траву по пути и будут довольны.

– Это опасно! Они упрямы, и без шипов с ними не справиться!

Ричард хмуро взглянул на сестру:

– Есть много способов заставить лошадь слушаться.

– Без мундштуков это невозможно.

– Чушь. Опытному наезднику достаточно собственного тела. Только надо, чтобы лошадь понимала тебя и доверяла тебе.

Сестра Верна шагнула вперед:

– Это глупо! И опасно! Здесь и без того хватает опасностей. Если мы угодим в переплет, лошадь может испугаться и понести. Как ты ее остановишь без удил с шипами?

Ричард посмотрел ей прямо в глаза:

– Иногда хочешь одного, а выходит прямо противоположное. Если мы окажемся в опасности и ты захочешь резко остановить лошадь, то можешь просто-напросто порвать ей губы. От боли, гнева и ужаса она вообще перестанет подчиняться. Она просто обезумеет. Она будет думать только о том, что раз за разом всадник причиняет ей боль, и чем дальше, тем больше. Она может тебя сбросить, и счастье еще, если после этого просто убежит в испуге. А если слишком разъярится, то затопчет тебя. Видишь? Ты думала, что удила с шипами тебя спасут, а на деле окажется, что они тебя погубили. Если мы будем проезжать через какой-нибудь город, я, так и быть, разрешу тебе купить обычные гладкие удила и пользоваться ими. Но пока мы вместе, совать лошади в рот острые шипы я не позволю.

Сестра глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и вновь скрестила руки на груди.

– Ричард, мы не сможем править лошадьми без мундштуков. Это же так просто.

Он улыбнулся ей уголком рта.

– Уверяю тебя, сможем. Я тебя научу. Худшее, что может случиться, – лошадь понесет, и тебе не удастся остановить ее сразу. Но рано или поздно ты ее остановишь. А если воспользоваться острыми удилами, и ты, и лошадь можете серьезно пострадать или погибнуть. – Он похлопал Бонни по шее. – Прежде всего вам необходимо подружиться. Лошадь должна быть уверена, что ты будешь заботиться о ней и никогда не причинишь ей боли. Если вы подружитесь, лошадь сама не допустит, чтобы с тобой что-то случилось. Она сделает все, что ты захочешь. На самом деле это совсем нетрудно. От тебя требуется, помимо твердой руки, лишь немного любви и уважения. Но если вы собираетесь подружиться, лошади нужно имя, чтобы она знала, когда к ней обращаются. – Ричард протянул руку, и Бонни ткнулась ему в ладонь. – Не правда ли, Бонни? Хорошая девочка. Ну конечно, хорошая. – Он через плечо посмотрел на сестру Верну. – Джек любит, если ему почесать под мордой. Попробуй показать ему, что хочешь с ним подружиться. – Он насмешливо улыбнулся. – Так или иначе, сестра Верна, твоих любимых удил больше нет. Придется тебе учиться обходиться без них.

Сестра Верна смерила его ледяным взглядом и нерешительно подошла к Джеку. Некоторое время она просто стояла перед конем, а потом протянула руку и почесала ему под мордой.

– Хороший мальчик, – сказала она лишенным всякого выражения голосом.

– Так не пойдет, сестра Верна. Ты считаешь лошадей неразумными созданиями, потому что они не понимают слов, но в интонациях они разбираются великолепно. Если ты хочешь, чтобы Джек тебе поверил, постарайся хотя бы притвориться приветливой.

Сестра похлопала коня по шее.

– Глупая скотина, – сказала она приторно-сладким голосом. – Ты доволен? – бросила она через плечо.

– Главное, чтобы он был доволен. Тебе необходимо его доверие. Погляди, как он держится: пока он тебе не верит. Ну ничего. С сегодняшнего дня ты сама будешь о нем заботиться. Чистить его, кормить, поить. Седлать. Он должен зависеть от тебя, а следовательно, и доверять. Я возьму на себя заботу о Бонни и Джеральдине. К Джеку никто, кроме тебя, прикасаться не будет. Не забывай чистить его с вечера, а потом еще раз утром.

– Я? Ну уж нет! Я приказываю, а ты подчиняешься. До сих пор ты превосходно заботился обо всех троих и будешь делать это и впредь.

– При чем здесь приказы? Речь идет исключительно о твоих отношениях с лошадью. Я же сказал уже: удил больше нет, и тебе придется искать другой способ. Ради собственной безопасности. – Ричард протянул ей уздечку. – Вот, накинь на него и протяни через это кольцо.

Пока она это делала, Ричард порезал остатки дыни.

– Поговори с ним. Назови его по имени. Скажи ему, что он тебе нравится. Не важно, что ты ему скажешь, можешь, например, описывать свои действия, но пусть твой голос звучит так, словно этот конь тебе очень дорог. Притворись. Говори с ним так, будто это один из твоих воспитанников.

Сестра бросила через плечо испепеляющий взгляд и начала что-то нашептывать – так тихо, что Ричард не мог расслышать слова. Впрочем, голос ее звучал ласково. Когда она закончила возиться с уздечкой, Ричард протянул ей нарезанную дыню.

– Лошади это обожают. Угости его и скажи, что он хороший мальчик. Его отношение к уздечке должно измениться. Он должен радоваться, что она пришла на смену шипам, которые он ненавидит.

– Радоваться уздечке? – переспросила сестра Верна.

– Конечно. Совсем не обязательно то и дело демонстрировать ему боль, которую ты можешь причинить. Это неэффективно. Ты должна быть твердой, но доброй. Доброта и взаимопонимание, и никакой грубой силы. – Внезапно он перестал улыбаться, и в глазах его мелькнул гнев. – У тебя непременно должно получиться, сестра. Просто обмани его так же, как обманываешь меня.

Она в негодовании выпрямилась:

– Я поклялась жизнью доставить тебя во Дворец Пророков. Но, боюсь, когда мы туда попадем, меня казнят за то, что я исполнила клятву.

Она отвернулась и протянула кусочек дыни сгоравшему от нетерпения Джеку.

– Хороший мальчик, хороший. Нучто, тебе нравится, Джек? Хороший мальчик.

В ее голосе были ласка и сочувствие, только вот искренности не хватало. Впрочем, для лошади этого достаточно. Но Ричард не доверял сестре Берне и хотел, чтобы она это знала. Он был невысокого мнения о людях, считающих, что его легко обмануть. Он гадал, в какую сторону изменится отношение сестры Верны к нему теперь, когда он дал ей понять, что не проглотил наживки.

Кэлен говорила, что сестра Верна – колдунья. Ричард не представлял себе, на что она способна, но не забыл волшебную сеть, сковавшую его в доме духов. Он видел, как она зажгла огонь силой мысли. С таким же успехом она могла развести костер вчера вечером, и у нее не было необходимости просить об этом Ричарда. Она пыталась сломить его волю, и Ричард не сомневался, что с помощью своего Хань она может разорвать его на части.

Сестра Верна хочет заставить его безоговорочно, не раздумывая, исполнять все ее приказания. Вышколить его, словно лошадь. «Неразумное животное». Ричард сильно сомневался, что она испытывает к нему больше уважения, чем к лошадям.

Чтобы подчинить лошадь, используется острый кусок железа, а для него нашлось кое-что похуже – кольцо вокруг шеи. Но ничего, придет время, и он его снимет. Пусть Кэлен уже не вернуть, но от ошейника он избавится.

Пока сестра пыталась подружиться с Джеком, Ричард оседлал двух других лошадей.

– Далеко отсюда до Дворца Пророков? – спросил он.

– Очень далеко. Нам предстоит тяжелый и длинный путь на юго-восток.

– Вот и прекрасно. Значит, у тебя будет достаточно времени, чтобы научиться управлять Джеком без мундштука. Ты увидишь, это совсем несложно, тем более что лидер у нас – Бонни, и Джек не отойдет от нее ни на шаг.

– Почему Бонни? Ведь Джек – жеребец, и…

– Кобылы всегда вне иерархии. Они защищают своих жеребят, и если, скажем, к табуну приблизится хищник, жеребец отгонит его, и только, а вот кобыла будет преследовать, пока не убьет. Ни один жеребец не в состоянии навязать кобыле свою волю, наоборот, сам готов подчиниться. В нашем маленьком табуне главенствует Бонни, и остальные будут брать с нее пример.

Поэтому я поеду первым, а ты просто держись следом, и все будет в порядке.

Сестра без возражений вскарабкалась в седло.

– Люстра в центральном зале, – пробурчала она себе под нос. – Великолепное место. Всем будет хорошо видно.

– О чем это ты?

– О люстре главного зала во Дворце Пророков. Я думаю, меня повесят именно на ней.

– Все в твоих руках, – спокойно сказал Ричард, садясь в седло. – Я же не прошу никуда меня везти.

– Да уж знаю, – вздохнула сестра и вдруг как-то странно посмотрела на Ричарда: с нежностью и сочувствием. Разве только слегка напряженно. – Пойми, я всего лишь стараюсь тебе помочь. Мне кажется, ты сейчас очень нуждаешься в друге, и я предлагаю тебе свою дружбу.

– Очень любезное предложение, сестра Верна, только я, пожалуй, все-таки отклоню его. Я не забыл, как быстро ты всаживаешь в спину друзьям тот нож, который прячешь в рукаве, и воздержусь пока принимать твою дружбу. И постараюсь не поворачиваться к тебе спиной. А если ты все же говоришь искренне, то вот тебе мой совет: чем скорее ты это докажешь, тем лучше, потому что в тот день, когда я начну выяснять это сам, времени у тебя не будет. Друг не станет надевать на друга ошейник, а я собираюсь избавиться от Рада-Хань. Когда придет время, настоящие друзья мне помогут. А все прочие станут моими врагами. Мертвыми врагами.

Ричард резко сжал колени, и Бонни послушно рванулась вперед. Сестра поехала следом, не переставая что-то бормотать. Ричард прислушался.

– Люстра в центральном зале, – говорила она. – Самое подходящее место.