Свобода понравилась Дину сразу. «Мгла» еще только совершала посадку, а он уже представлял себе, как будет бродить под высокими кронами раскинувшихся вокруг космопорта густых зеленых лесов.

По просьбе Дина их поселили на окраине Нижнего, небольшого городка, раскинувшегося на границе леса. Хозяйка дома, шустрая старушка Клавдия Сергеевна, обрадовалась гостям, и уже через час они сидели в чисто убранной комнате и пили чай с ее пирогами и блинами. За последние несколько лет Альбрайт впервые почувствовал себя дома. Исчезла ежедневная привычная осторожность, постоянный анализ сказанного им и собеседником. Впервые, ложась спать, он поймал себя на том, что не просчитал варианты отхода из дома.

— Устал, — мелькнула последняя мысль, и он провалился в глубокий сон, вдыхая приятный запах белья, высушенного на свежем лесном воздухе.

Когда утром гости спустились со второго этажа, где им были отведены комнаты, в гостиную, их уже ждал горячий самовар и свежие сдобные булочки, рыбный пирог, большая чашка с творогом, сметана и мед. Подавшись на уговоры старушки, они непривычно плотно позавтракали, предварительно умывшись на улице холодной колодезной водой, и, выйдя, сели за домом под стеной на лавочку. В десяти метрах за забором огорода начинался лес, манивший к себе, но вставать сейчас Дину не хотелось. Окружающая тишина не настораживала, заставляя прислушиваться, а успокаивала. Но вот в ней появился знакомый звук, означавший, что кратковременный отдых окончен и вновь в жизнь врываются суровые будни. К дому приближалась машина. В первозданную природную тишину врывался сегодняшний день с его скоростями и опасностями.

Хлопнула, закрываясь, калитка, и из-за угла послышались торопливые, почти бегущие шаги, звук которых замер рядом. Альбрайт оглянулся. В трех метрах от него стояла Люба в легком светлом платье. Еще секунда — и она повисла на шее, безостановочно целуя его лицо, а потом, положив голову ему на плечо, умиротворенно замерла. Когда их тела наконец разъединились, они стали осматривать друг друга.

— Ну как ты? — прозвучало одновременно, и они, вновь обнявшись, весело рассмеялись.

Им надо было много сказать друг другу. Не разрывая объятий, они медленно пошли по дорожке и вскоре исчезли под сенью деревьев. Лес скрыл две любящих души, оберегая их счастливое одиночество, их тайну и их нежность.

Вернулись Дин с Любой к обеду с умиротворенными светящимися лицами, и Клавдия Сергеевна захлопотала, накрывая на стол. Обед прошел весело и шумно. Старушка выставила на стол ягодное вино из лесной земляники и, многозначительно улыбаясь и поглядывая на веселящуюся пару, пожелала им счастья и здоровых счастливых детей, чем вызвала румянец на смутившемся лице Любы.

После обеда ден Сарон, Дин и Люба вновь устроились на скамье за домом. Тут девушка сообщила гостям, что является посланцем старосты Нижнего и к вечеру он ждет их у себя. На ужин также приглашены капитаны Куница и Усатов. Несколько часов пролетели за разговорами незаметно, а потом Люба, лихо проходя повороты дороги, доставила их к дому старосты.

Василий Ольгердович встретил гостей на пороге и проводил в горницу. Обстановка дома была простой, никакого пластика, стекла и вычурности линий. От предложенного ужина гости отказались, и вскоре все сидели в кабинете за широким длинным столом.

На правах хозяина староста и начал разговор.

— Давненько хотелось с вами познакомиться, — проговорил он. — Не только я наслышан о ваших подвигах. Весь Нижний гудит о твоих приключениях, Ждан Северович, да о крутом парне, натянувшем нос «Дьяволам». Со времен войны с Султанатом тишь да благодать у нас, вот горячие молодые головы и рады размять кулаки, а того глупые не понимают, что не игра это. А тут еще ты, Ставр, огонька добавил. Что полиции помог и приз захватил, за это с тебя спросу нет, а вот хочется мне знать, с чего вообще этот сыр-бор разгорелся.

— Помилуй, Василь Ольгердович, — ответил, как старший из капитанов, Усатов. — Из воли твоей мы не выходили. Драку первыми не начинали. Урону и сраму не понесли. Если свой брат за помощью обратился, грех большой отказать, да и не знали мы со Ставром, что, как далее выйдет. Ну а уж сам знаешь, в драку ввязался, обратно ходу нет. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

— Не за то пеняю, что в драку сунулись, а за то, что думать наперед надо, — ответил староста и, обращаясь к Дину, сказал: — Расскажи нам, гость дорогой, с чего это на тебя охоту устроили да брательники мои всю съезжую полонянами заселили? Уж и девать их куда, ума не приложу.

Дина не нужно было уговаривать. Рядом сидели люди, неоднократно помогавшие ему в трудную минуту и не задававшие лишних вопросов. Лица присутствующих были отмечены печатью доброты, уверенности, доверия, и он начал свой рассказ с момента проникновения корабля «Шторм» в параллельный мир, его гибели и своих приключений на Сгоне. Его короткий рассказ длился более часа, и все присутствующие, не перебивая, слушали повествование. Когда он закончил и в очередной раз приложился к кружке с квасом, староста вновь взял слово:

— Черт шельму метит. Прямо сказать, задачку ты себе задал непростую, да и нам покумекать надобно. Драка знатной может получиться, но с выгодой. А я-то все голову ломаю, что это за штуковину Куница вместе с тобой притащил. Ключ, значит, говоришь. А дверь ту как отыскать намерен?

— Думал я над этим, Василий Ольгердович, и вот что получается. «Эмигот» тут во всем замешан. Знают они, что тайну их я в себе ношу. Не опасен я, пока вспомнить ничего не могу. Но если узнают, что все вспомнил, жить мне останется недолго. Всерьез за меня возьмутся. Сам понимаешь, денег у них много. Идти с официальным заявлением нельзя. Мгновенно им все известно станет. Значит, задачу эту я сам должен решить. Есть тут два пути. На живца, как я думаю, тут их ловить нужно, и живцом этим могу быть или я, или ключ, за который они многим рискнуть могут. Но в обоих случаях одному мне не справиться. Поддержка надежной команды нужна. Или меня, или ключ потом из их лап вырвать. Я думаю, ключом рисковать опасно, вдруг что не сложится. У них там тоже не дураки сидят. Так что, скорее всего, самому идти придется. Хочу я тут, если разрешите, поработать, информацию нужную собрать, план разработать. Если откажете, и на том спасибо, что раньше помогли.

— Да, нехорошие дела делаются… — задумчиво прогудел в бороду староста. — Ты не переживай, оставайся у нас. Что надо, скажи, Ставр поможет.

Куница утвердительно кивнул головой, переглянувшись с Дином.

— Такие дела быстро не делаются, — продолжил он. — Обмозгуем не торопясь, по-доброму. И чтобы дальше этой комнаты никому ни гу-гу. — Он строго оглядел присутствующих. — Дымов-то в курсе твоих дел?

— Да.

— Михаила к тебе пришлю. Парень горячий, конечно, но с головой. Помощник добрый. Друзья у него, почитай, по всем секторам разбросаны, да и мы не лыком шиты, — прикидывая в уме что-то свое, сказал староста. — Ладно, хватит на сегодня, давайте за стол, гости дорогие.

У хлебосольного старосты они засиделись до поздней ночи. За столом было шумно и весело. Мужчины вспоминали смешные истории своей молодости и случавшиеся с ними приключения, спорили о политике, ругали федералов. Разъехались поздно. Люба, доставив Дина и ден Сарона в дом Клавдии Сергеевны, уехала, на прощание поцеловав и помахав рукой из окна машины.

Следующий день сразу после завтрака начался с приема гостей. Первым в дом заявился Дымов, и сразу вокруг стало тесно от его неугомонного веселого мелькания. За ним на грузовике приехал Куница, и парни из его команды стали вносить на второй этаж блоки глобальной сети, устанавливать экраны и натягивать растяжки антенн.

Дин отвел Куницу в сторону и спросил, не опасно ли устраивать штаб по разработке операции на окраине. Ставр усмехнулся и, улыбаясь, предупредил, что рядом с этим домом некоторым опасно даже целоваться, так как без свидетелей эти действия не останутся.

Староста подходил ко всему серьезно. Дин понял, что их штаб-квартира имеет внешнее, невидимое кольцо охраны, и был благодарен Кунице за предупреждение.

Когда аппаратура была настроена и техники уехали, участники разработки операции расселись за столом. Все молча смотрели на Альбрайта, ожидая его указаний.

— Все знают, для чего мы собрались, — начал Дин. — Определим несколько направлений нашей работы.

У нас есть диск с координатами точки закладки заряда перехода, но его можно открыть только на центральном процессоре «Эмигота». Задача номер один: найти возможность проникновения в центральный офис концерна. Операция должна быть проведена тихо. Если в период акции будет поднята тревога, можно ставить на операции крест. Даже при условии, что мы получим эту информацию, она станет для нас бесполезной. Нам не дадут ее реализовать.

Второе: мы можем не проникать в «Эмигот», но в этом случае нам нужно установить людей, готовящих программы для полета. Значит, нам нужны в первую очередь люди. Тут у нас никаких зацепок пока нет. Мы знаем, что на Сгон ходил «Двойник». Для тех, кто не в курсе, сообщаю. Это разведывательный звездолет с экипажем в пятнадцать человек. Корабль очень скоростной и маневренный. Характерной его особенностью является то, что он состоит из двух в необходимых случаях разделяющихся частей. Каждая может самостоятельно двигаться и выполнять оперативные задания. Частные лица и корпорации не имеют права владеть таким кораблем. У «Эмигота» он был. Отсюда следует, что либо «Эмигот» имел его незаконно, либо через свои связи с федералами использовал для своих целей. Одна из частей корабля уничтожена, вторая повреждена. Перехват осуществлял военный эсминец. В этом направлении розыска у нас несколько путей. Военные ждали «Двойника» на выходе. Если это не случай, то кто-то из командного состава космофлота Федерации в деле. Вторая поврежденная часть корабля, скорее всего, не уничтожена, а следовательно, где-то ремонтируется. Желательно это место найти. Экипаж «Двойника» и экипаж эсминца. Это люди. Причем люди досягаемые. Их тоже нужно найти для последующей беседы.

Человек, с которым я столкнулся на «Двойнике», за несколько секунд вложил в меня программу, и я потерял память. Частично, но потерял. Необходимо установить, кто и где работает или работал над программированием мозга на таком уровне. Скорее всего, на Сгоне киммерийцами применялось психотронное оружие, иначе я не представляю, как можно одновременно захватить без сопротивления несколько тысяч человек. В этом направлении необходимо тоже поработать, дополнительно попытавшись получить информацию о способах нейтрализации воздействия такого оружия.

И последнее. Это тайна нашего ключа на Сгон. Незадолго до моего побега мой напарник, лейтенант Клест, оставшийся там, прочитал мне короткую лекцию о черных дырах, упомянув о профессоре Эффенаре, выдвинувшем теорию энергетического пробоя для возможности проникновения в иные миры. Эффенар, по официальным сведениям, погиб, но никаких следов, доказывающих этот факт, не найдено. Необходимо провести тщательную разработку этого направления. Лаборатория Эффенара была уничтожена взрывом в ходе научного эксперимента. В живых после него никого не осталось, но могли остаться люди, раньше работавшие в лаборатории и по тем или иным причинам ушедшие оттуда. Таких людей надо установить и побеседовать с ними. Нам нужно достать заключение официального расследования этой аварии. Я не хочу навязывать направления, по которым каждый из вас будет работать. Решите это между собой сами.

У нас есть несколько пленников. Сегодня я собираюсь поговорить с ними для получения дополнительной информации. С вопросами, возникающими по Сгону, без стеснения к ден Сарону.

— Ставр Осипович, — обратился Альбрайт к капитану Кунице. — Вас я попрошу взять на себя освещение вопросов нашего расследования, связанных с армией и флотом. Мне кажется, в этой области вы более сведущий человек.

— Я и собирался этим заняться.

— Хорошо. Тогда до вечера. Встречаемся здесь же в двадцать часов.

Дин покинул дом совместно с капитаном, но поехал не на съезжую, где содержался Шосман и несколько других пленников, а попросил отвезти его в местный университет. Оказалось, что для этого нужно добраться до космопорта, откуда и лететь в Ломоносов. На Свободе было несколько городов науки. Созданные еще в период заселения планеты учебные заведения постепенно разрастались, превратившись из небольших студенческих поселков в целые наукограды с населением в несколько сотен тысяч человек. Альбрайт хотел провести исследование захваченного им подрывного заряда, чья конструкция могла много рассказать о его создателях и изготовителях, а также сообщить сведения о природе его энергии.

В космопорту, предъявив электронный жетон, переданный ему старостой, Дин без проволочек получил в личное пользование скоростной скутер и, сориентированный диспетчерской службой, вскоре летел над необозримыми зелеными просторами планеты. В лесной ковер, расстеленный внизу, крупными и мелкими каплями были вкраплены голубые зеркала озер.

Ломоносов кардинально отличался от Нижнего. Молодежь устраивала свою жизнь несколько иначе, чем старшее поколение. Будущие молодые архитекторы, строители, дизайнеры сделали свой дом легким и воздушным. Высотные здания оригинальных линий перемежались со стелющимися по земле постройками, бассейнами и парками, стадионами и открытыми эстрадными площадками. Улицы были украшены скульптурными композициями, мозаикой и настенной живописью.

Профессор Гречников, сорокалетний начинающий полнеть мужчина, доброжелательно встретил Дина в своем кабинете, предложил чая и, когда тот отказался от угощения, сразу приступил к делу.

— Со мной уже связались и предупредили, что у вас есть ко мне несколько вопросов довольно секретного свойства, не подлежащие разглашению. Я слушаю вас, и если смогу, то готов на них ответить.

— Скажите, профессор, что вы знаете о профессоре Эффенаре?

— Марк Эффенар? Кого это он заинтересовал через столько лет? — задумчиво проговорил Гречников. — Да, Эффенар был талантливым ученым. Работал в области высоких энергий. Написал несколько книг. Иногда его, правда, заносило. Фантазер, но все свои теории очень тщательно обосновывал. Насколько я знаю, в последние годы получил федеральную лабораторию на одной из пустынных планет. Проводимые им опыты были достаточно опасны. До меня дошел слух, что он добился хороших результатов. Проводя эксперимент на космической станции, погиб вместе с ней. По характеру амбициозен и высокомерен. Работал в основном с молодежью, смотревшей на него с обожанием и трепетом. Вы хотите знать что-то более конкретное?

— Да, Георгий Маркович. Вы бы не могли назвать его помощников, по тем или иным причинам ушедшим из его лаборатории до аварии?

— Так сразу ничего в голову не приходит. Надо подумать, полистать кое-что. И это все, что вы хотели у меня спросить?

— Нет. У нас есть одно изделие, изготовленное в лаборатории профессора. Я бы хотел, чтобы вы его посмотрели и высказали свое мнение.

— Это очень интересно. Я готов.

— У меня тут скутер, нам нужно слетать в Нижний.

— Ну что ж, поехали, только позвольте захватить с собой рабочий инструмент. Знаете, не привык гадать на кофейной гуще. — Гречников быстро вышел из кабинета.

Вернулся профессор быстро, держа в руках небольшой, но, судя по его усилиям, довольно тяжелый чемоданчик.

Обратный полет занял меньше времени, и вскоре они уже шли по территории космопорта Нижнего.

Начальник службы безопасности, проверив жетон допуска Дина и позвонив куда-то, сам вызвался проводить гостей до хранилища. Они спустились метров на двести под землю, прошли несколько бронированных дверей с охраной и в конце концов попали в небольшое бетонное помещение, где на площадке располагался заряд проникновения.

Гречников не торопился. Он несколько раз обошел двухметровый цилиндр, лежащий на боку. Торцевые крышки заряда были стянуты между собой четырьмя блестящими штангами и имели на своих поверхностях несколько разъемов. Шесть толстых колец, охватывающих цилиндр, были помечены условными знаками и имели отверстия, похожие на скважины для ключей. На одной из крышек крепилась небольшая коробка с контрольным глазком, который помаргивал красным светом.

Профессор открыл свой чемоданчик, молча вынул из него небольшой прибор с рамкой и вновь зашагал вокруг заряда. Также молча он сменил его на другой прибор, только на этот раз вытянув из чемодана тонкие нити кабеля, и, прикрепляя его концы к разъемам крышек, возвращался к прибору, щелкая тумблерами и фиксируя его показания. Наконец он закончил осмотр и, сложив свою аппаратуру, закрыл чемодан.

— Пойдемте, — проговорил Гречников. — Все, что я смог узнать, уже здесь. — И он прихлопнул ладонью по чемодану.

Когда они поднялись на поверхность и, попрощавшись с начальником службы, отошли от него, профессор заявил, что ему нужно поговорить со старостой.

Василия Ольгердовича они нашли в городской думе.

— Ну что хорошего скажете, следопыты? — пожимая руки гостям, сразу у порога спросил тот.

— Этот контейнер — изделие рук Эффенара или его учеников, — начал разговор Гречников. — Судя по приборам, Марк добился аккумулирования и трансформации гравитационных волн. Энергии этой батареи хватит на пару лет всей нашей планете. Если же ее активировать одномоментно, то Свобода превратится в бильярдный шар без единого выступа на поверхности или разлетится в пыль. Я читал теоретические работы Эффенара. По всей видимости, ему удалось реализовать их на практике. В основу батареи положены принципы, озвученные им в своих теоретических работах. Изолирующим слоем является Вольгениум, в этом у меня нет никаких сомнений. На сегодняшний день это открытие намного опережает все, чего мы достигли в области изучения энергий. Вы можете мне сказать, откуда эта батарея?

— Пока нет, уважаемый Георгий Маркович. У меня к вам один вопрос: вы сможете активировать это устройство?

— Для использования в мирных целях на сегодняшний день нет. Ну а как боевой заряд — тут никаких проблем. Я думаю, не мне вам объяснять.

— Есть еще просьба, профессор. Подберите, пожалуйста, всю информацию по Эффенару и его работам. Освежите все это в своей памяти. Нам предстоит небольшая экспедиция с вашим непосредственным участием, если, конечно, согласитесь. О том, что вы видели, никому ни слова. Если вам понадобится навести какие-либо справки у коллег, то просьба хорошо продумать и мотивировать ваш интерес.

— Примерно так я все и предполагал, — проговорил Гречников. — Ну что ж, не буду вас задерживать. Не скрою, вы меня сегодня сильно удивили, и боюсь, что выбили из рабочей колеи надолго. Не забудьте, вы обещали мое участие в этом деле, — напомнил он и, пожав на прощание руки собеседников, профессор покинул кабинет старосты.

— Значит, все-таки Эффенар, — задумчиво произнес хозяин кабинета. — Не считаешь, что загадок стало больше? Федеральная лаборатория и «Эмигот». Как это прикажешь понимать?

— Человеческие слабости и пороки стары почти настолько, насколько стар сам мир. Амбиции, деньги, жажда власти или всеобщего признания, причины могут быть любые, — ответил Альбрайт. — Но профессор дал нам еще одну ниточку. Вольгениум. Вот почему раз в четыре месяца корабли посещали Сгон.

— Бильярдный шар, это чревато, — размышляя о чем-то своем, сказал староста, постукивая карандашом по столу. — Вы там шевелитесь побыстрее, а то как бы Федерация в бильярдный стол не превратилась.

— Каждый день в двадцать ноль-ноль обсуждение добытого за день и последующее планирование. Так что милости просим, — сообщил Дин.

— Пока разбирайтесь без меня. Нащупаете что-то стоящее, немедленно сообщи. Судя по тому, что мы сегодня узнали, права на ошибку у нас нет.

Покинув кабинет городского головы, Альбрайт связался с Куницей.

— Ставр, — обратился он к капитану, с которым перешел на ты. — Дай поручение своим ребятам выяснить, где и по какой цене мы можем приобрести Вольгениум. Это можно сделать официально. Пусть выяснят, в каких областях он применяется, в каких количествах, и аккуратно попробуют установить количество, сроки приобретения этого металла «Эмиготом». Если возможно, дадут полный анализ его использования концерном.

— Сделают. Что-то еще?

— Мне необходимо поговорить с Шосманом, Герцогом и типом, захваченным людьми ден Сарона на Протосе.

— Ты где сейчас находишься?

— Вышел от Василия. Стою у входа в вашу думу.

— Жди. Машина будет через десять минут.

Подъехавший вездеход вскоре привез Дина к тяжелым металлическим воротам на окраине. При приближении машины они медленно поднялись, и она въехала во двор. Альбрайта провели по узким бетонным коридорам и оставили в комнате для допросов, вся мебель которой состояла из стола и двух стульев.

Доставленный охраной Шосман был небрит, одет в старый комбинезон синего цвета и стоптанные тапочки без задников.

— Как себя чувствуете, Шосман? — спросил Альбрайт.

— Скучно, — зевнул арестант.

— У меня есть предложение пообщаться. В зависимости от результатов нашей беседы у вас может появиться возможность несколько изменить свой режим.

— Спрашивайте.

— Расскажите все, что вы знаете о профессоре Эффенаре.

— Об этом надутом индюке говорить нет никакого желания, но раз уж вы спрашиваете. Лет десяток тому назад, если нужно, вспомню поточнее, наш батальон перебросили на Сегейру. Ад для человека. Температура днем до сотни градусов. Песок, скалы, бешеный ветер и ураганы, поднимающие сотни тонн песка. День становится ночью, и выходной бункер трехметровой толщины скрипит и содрогается, словно сделан из картона. Как позже я узнал, планету для лаборатории Эффенара выбирали специально в целях экономии средств на строительство. Все, что этому психу было нужно, это энергия, энергия и еще раз энергия. А она там почти бесплатная. Ветер. Ветряки крутятся безостановочно. Дешевый стройматериал тоже под рукой. Накачивали на нужной глубине в песок стромин, били высоковольтным разрядом — и монолитный фундамент готов. На фундамент опускали нужные свернутые резиновые формы, накачивали их воздухом, вокруг опять стромин, разряд — вот и готовый бункер на нужной глубине. Когда нас туда привезли, строительство под лабораторию и жилье уже заканчивалось.

Потом приехал этот индюк — так мы его между собой прозвали. Никого вокруг за людей не считал. Все для него были бездари, лентяи, нахлебники. Первое время у него ничего не получалось. Злой ходил, как цепной пес, того и гляди кинется. И знаете, кидался. А когда получаться началось, тут он загнал свою команду вконец. Помощников его из лаборатории в обмороках выносили. Чего у него не отнять — работать мог и других заставлял. Два года так под песком и прожили. Потом новости начались. Сначала одну роту отозвали, потом вторую. Охрану лаборатории и жилого комплекса сменили. Появились парни в форме космофлота. Командир у них свой. С нами в контакт не вступали. Молчат как в рот воды набрали, и в казарме тоже молчат.

Нам приказом с ними разговаривать не разрешалось. Честно сказать, мы уж руки потирали от радости. Скоро и нас отзовут. Тут попал под ветряк капитан нашей роты. Хороший был парень. Стал я командовать. Вот в это время Варс на станции и появился. Устроил он как-то раз между нашими парнями и молчунами соревнования по рукопашке. Крепкие были ребята, но и мои отличились. По итогам — боевая ничья. А через несколько дней приказ пришел, нашу роту отзывают. По этому случаю Варс гулянку устроил. Представляете, два года ни в одном глазу, а тут пей, хоть залейся.

Очнулся я в камере избитый весь. Вскоре Варс приходит и демонстрирует мне кино, как я пьяный в ноль в коридоре двух его парней в клочья порвал. И светит мне не свобода после отлета, а рудники на долгие годы. А я ничего не помню. Короче, сломал он меня. Выбор мне предложил. Либо я на него работаю, либо под суд иду. Деньги обещал хорошие. В месяц столько, сколько я в два года не зарабатывал. Условие было одно — с десяток моих парней уговорить на базе остаться. Я согласился. Варс тогда свою собственную команду формировал. Потом к Сегейру старую списанную орбитальную станцию притащили. Эффенар вскоре на нее перебрался. Что он там вытворял, я не знаю. Слух, правда, по базе прошел, что, мол, Индюк чудит. Гравитацию планеты переделать хочет.

Вот, собственно, и все. Отсидел я на Сегейре еще год, а потом Варс повышение получил и меня с тремя ребятами с собой забрал. Года через два телевидение сообщило об аварии на Сегейре, гибели Эффенара и всей его лаборатории. Я об этом Варсу сообщил. А он посмотрел на меня, усмехнулся и сказал, что туда Индюку и дорога. Головной боли, говорит, будет меньше. А потом добавил: у федералов.

— Скажите, Шосман, какие отношения были между Варсом и Эффенаром?

— Редко я их вместе видел, но чтобы профессор кричал и размахивал кулаками на Варса, припомнить не могу. Не было этого. Но и подобострастия перед Варсом Эффенар не испытывал. Посмотреть со стороны — две равные фигуры.

— Какую должность в настоящее время занимает Варс в «Эмиготе»?

— Я уже говорил вам. Он начальник службы безопасности концерна.

— Сообщите мне примерное расписание его рабочего дня.

— Я не работал в центральном офисе концерна. Не являюсь заместителем Варса, не знал и не знаю его расписания, даже примерного.

— Где вы с ним встречались и как получали задания?

— Он сам всегда назначал мне встречи. Они обычно происходили в офисах филиалов концерна. Если же приказы поступали по каналу связи, то для их подтверждения я делал контрольный звонок, получая подтверждение полномочий.

— Как часто вы возили Вольгениум, в каких количествах, откуда и куда?

— Знать вы это не можете. Если бы знали, то не спрашивали бы про Эффенара, но я отвечу. Вольгениум я возил на Сегейру трижды. Получал его вполне официально на складах филиалов концерна. Так что контрабандой тут не пахнет. Один раз получал на Протосе, дважды на Олиенте. Каждая партия была примерно по тонне весом. Откуда он поступал, я не знаю.

— Вы когда-нибудь были в мастерских или цехах лаборатории на Сегейре?

— Однажды был. После неудачного эксперимента произошел большой пожар. Нас отправили расчистить помещение.

— Вы видели оборудование, которое там было?

— Видел.

— Постарайтесь вспомнить, как оно выглядело и располагалось. С вами позже поговорит один человек. Вы ему все расскажете.

— Я уже столько рассказал, что чуть больше или чуть меньше, роли не играет. Пусть приходит, что вспомню — расскажу.

— У меня сейчас мало времени. Вам дадут бумагу. Опишите, пожалуйста, Варса. Дайте его основные черты характера. Темперамент. Сильные и слабые стороны. Комплексы. Отдельно дайте аналогичную характеристику каждому работнику «Эмигота», с которым встречались и контактировали в период своей деятельности. Укажите причины контактов. Я не тороплю, но эта информация мне нужна в ближайшие два-три дня.

— При всем желании я не успею это сделать.

— Начните с наиболее значимых фигур. Дайте краткую характеристику. В случае моего интереса к человеку позже сделаем его развернутый портрет. И наверное, последнее — транспорт. Модели и типы звездолетов, идентификационные номера. Космопорты посадок и постоянного базирования. Особые нестандартные приметы. И предупреждаю, Шосман, не стоит врать даже в малом. Все, что вы напишете, будет проверено.

— Не мое дело, но зачем вам все это? Не собираетесь же вы объявить «Эмиготу» войну?

— Вы правы. Это не ваше дело. Просто «Эмигот» объявил войну мне. Это была его ошибка. А за ошибки надо платить.

Шосман на последние слова Альбрайта ничего не ответил, только, выходя, покрутил головой.

Беседа с Герцогом и захваченным на ремонтной базе Протоса наемным убийцей Кешем никакой новой информации не принесла. Взглянув на часы, Альбрайт понял, что еле успевает вернуться в штаб-квартиру. Вездеход, предоставленный Куницей, ждал его во дворе, так что уже через полчаса Дин взбежал по лестнице на второй этаж дома, приютившего всю его команду.

Капитан Куница уже сидел за столом, просматривая несколько бумажных листов, разложенных перед ним веером. Дымов и Ольга трудились за экранами блоков глобальной сети. Наконец и они, дождавшись выхода последних распечаток и просматривая их на ходу, начали устраиваться рядом.

Обсуждение полученной за день информации не заняло много времени. Да на легкую победу Дин и не рассчитывал. Ольга занималась «Эмиготом», оказавшимся крепким орешком. Предложенный ею план разработки концерна через фирмы, сотрудничавшие с «Эмиготом», получил одобрение штаба. Кроме того, было решено заняться бывшими работниками «Эмигота», уволенными или ушедшими на пенсию в ближайшие три-пять лет, что можно было сделать через социальные службы.

Дымов, раньше занимавшийся светилами психологии и психиатрии, значительно пополнил свою коллекцию знаменитостей в этой области, но их отработку еще только предстояло провести.

Капитан добился более ощутимых сдвигов. Он установил, что в составе космофлота, имеющегося у «Эмигота», официально не числится «Двойник», но верфи концерна строят такие корабли для Федерации. Экипаж концерна, как значилось в официальных документах, проводил испытательный полет, в ходе которого и произошла авария. Конфликт с военными в настоящее время исчерпан. Экипаж отправлен на отдых.

Маховик сбора информации начинал раскручиваться. Предстояла еще масса работы. Куница предложил увеличить количество людей для ее сбора. Стоящие перед группой задачи следовало разбить на маленькие фрагменты. Каждый из поисковиков работал отдельно и независимо от других. Исполнителям давалось узкое направление поиска, скрывавшее конечную его цель. Альбрайт согласился с предложением, но напомнил о поставленном старостой условии — непривлечении других лиц к работе. Капитан взял на себя согласование этого вопроса с Василием.

Уже через день Люба занималась только анализом поступающих сведений.

Альбрайт почти сутками складывал различные варианты мозаики из крупиц полезной информации, но ничего удовлетворяющего его и старосту, через день появлявшегося в штаб-квартире, не получалось. Оба руководителя, Дин и Василий, были против силовых, по их выражению, грубых методов решения проблемы и оставляли их на крайний случай, тем более что они не давали стопроцентной гарантии успеха.

Ежевечерний анализ полученной за день информации проводился группой неукоснительно, но прошла неделя, а четкий план способа получения адреса двери на Сгон не выстраивался.

Дымов по-прежнему занимался, по его выражению, сумасшедшим домом. На обсуждениях был рассеян, думая о чем-то своем. Он даже получил замечание от капитана, но потом на него махнули рукой. Журналюга привык работать в одиночку, но именно добытые им сведения спустя неделю легли в основу плана проведения операции.

Восьмое вечернее заседание группы началось несколько неожиданно. Куница, как обычно первым сев за стол, вдруг обнаружил, что за ним уже сидит Михаил. На лице просматривается легкая улыбка, глаза весело поблескивают. Пришедший Альбрайт тоже заметил возбуждение журналиста.

— Ну что, друзья, — начал он. — Мне кажется, что сегодня своей находкой хочет поделиться наш таинственный коллега. Мы все тебя внимательно слушаем, Миша.

— Профессор Форш, — не сдержав распирающих его эмоций, почти выкрикнул Дымов.

— Мне не нравится звучание этой фамилии, — с легким ехидством проговорила Люба, которую больше всех раздражала замкнутость и пассивность Дымова.

— Сейчас она тебе понравится, — ответил Михаил. — Так понравится, что целовать меня будешь.

— Обещаю нежный сестринский пинок, если еще продолжишь тянуть кота за хвост, — отпарировала девушка.

— Кончай интриговать, борзотреп, — дружески, чувствуя удачу, сказал Дин. — Я сам тебя поцелую, было бы за что.

— Побрейся сначала. Еще раз борзотрепом назовешь, вообще слова не скажу.

— Мы начнем сегодня серьезно работать? — спросил Куница, которому надоела перепалка его более молодых коллег.

— Вот я и говорю. Ключом начала нашей операции может быть профессор Форш, — с подъемом начал журналист. — Еще когда мы пытались восстановить память Дина, я собрал сведения о наиболее значимых фигурах в области психологии и психиатрии. Уже здесь мы разделили направления поисков. Я занялся проблемами психотронного оружия и всего, что связано с ним. В первую очередь это люди. Хотите верьте, хотите нет, но выбор в самом начале был очень большим, свыше пяти сотен специалистов в этой области. Все с высокими заслугами и громкими именами. На первоначальном этапе меня ввела в заблуждение информация, что «Эмигот» связан с людьми, облеченными официальной властью, сидящими в правительстве и космофлоте. В этом случае концерн мог использовать любых специалистов, работающих на федеральное правительство. Круг таких лиц довольно узкий, но получение информации о них представляет большую сложность. Позже у меня мелькнула мысль. Если «Эмигот» проводит свою операцию, а она по своей сути преступна, то один или несколько специалистов из интересующей нас области тоже должны быть если и не преступниками, то людьми с темными пятнами в биографиях. Таких легче склонить к сотрудничеству, легче купить, запугать. По своей привычке обратился к журналистским публикациям. И вот что выяснил.

Пятнадцать лет назад на Клошаре, это сырьевая планета центрального сектора, разразился грандиозный скандал. В спецколонии рудника Тихий работал врачом некий доктор Поронски, ставивший на заключенных опыты по зомбированию личности. Несколько человек сошли с ума. Правозащитники и журналисты раскопали эти факты. Поронски был арестован и предан суду, но, не дожидаясь приговора, совершил побег. Получить фотографию преступника и другие его физические параметры не составило никакого труда. Я прогнал всю эту информацию в сравнении с интересующими нас фигурантами, попавшими в круг моей проверки. Программа выдала девяностодвухпроцентное совпадение с профессором Форшем, имеющим свою личную клинику. Покопавшись в прошлом профессора, я установил, что он закончил психологический факультет одного из престижных университетов Федерации, но потом исчез на целых восемнадцать лет. Я достал и сравнил фотографии обоих Форшей, профессора и студента. Наш сегодняшний Форш не имеет ничего общего с его однофамильцем. Но, что странно, они учились и закончили один и тот же университет в одно время. Итак, наш Форш — самозванец и, скорее всего, является беглым преступником Поронски. Но ни тот, ни другой не должны нас интересовать, если они не связаны с «Эмиготом». Я вновь полез в базу данных. На этот раз в медицинский центр «Эмигота». И знаете, что я там нашел?

— Все руководство компании проходило медицинское обслуживание в клинике профессора Фоша, — утвердительно заявил Альбрайт.

— Совершенно верно. Поэтому полагаю, что надеяться на получение информации от ушедших на заслуженный отдых и уволенных членов концерна нам не стоит. За период работы с моим контингентом я прочитал столько литературы, что в пору самому открывать клинику и лечить некоторых сомневающихся, — добавил Дымов, многозначительно поглядывая на Любу, за что был награжден демонстрацией женского кулачка. — Но вот что я в связи с этим подумал. Шосман сообщил нам, что его воинское подразделение было заменено странными парнями в форме космофлота. Странность, как вы помните, заключалась в том, что они были молчунами. Так вот зомбирование личности без установки естественности поведения отличает подвергшегося воздействию от обычного человека тем, что он становится очень замкнутым и необщительным. Не сомневаюсь, что это были люди, прошедшие клинику Форша. И еще одно. В одной из монографий сказано, что лица, подвергшиеся программированию, очень легко воспринимают техники гипноза и другие виды воздействия на окружающих. Не столкнулся ли Дин на «Двойнике» с одним из пациентов клиники уважаемого профессора? Думаю, что так оно и было. Выходит, что Поронски-Форш по-прежнему занимается преступной деятельностью и может сегодня за несанкционированное вторжение в личность закончить свою жизнь на электрическом стуле. А это, я полагаю, дает возможность получения от него необходимых нам сведений.

— Прекрасная работа, Миша, — одобрительно проговорил Куница. — Но я думаю, что Форш не является носителем нужных нам сведений. Для руководства «Эмигота» этот человек по-своему опасен. Они держат его на коротком поводке. В эту тайну могут проникнуть, и тогда Форш из ценного работника превращается в опасность номер один.

— Тогда, как мы и планировали, захватим носителя нужной нам информации. Если в действительности у него стоят блоки на определенных участках памяти, то ставил их, естественно, Форш. Он их для нас и снимет, чтобы остаться в живых и не быть выданным полиции.

— Этот план неоднократно обсуждался, — вмешался в полемику Альбрайт. — Мы определили возможных носителей, это президент концерна, директор по финансам, директор по производству, начальник охраны и, естественно, начальник службы безопасности. В лицо мы знаем только двух последних. Силовые акции по их захвату мы прорабатывали и от них отказались. Я предлагаю другой вариант. — И Альбрайт изложил собравшимся сложившийся у него в ходе проходившего обсуждения план.

— Разумно, — одобрил Куница. — Все остается под нашим контролем. Времени для проверки у них не будет. Кое-какие мелочи надо будет додумать и пошлифовать, но в целом мы вышли на результат. Если еще есть дополнения, то прошу высказываться. — Он обвел глазами собравшихся. Все молчали. — Тогда я поехал к Василию. Доложу ему. А вы тут думайте. Отработка должна быть филигранной, до мелочей.

Попрощавшись, капитан быстро вышел из комнаты.

Люба и Дымов никогда не участвовали в разработке спецопераций. Им казалось, что сбор информации и ее обработка — это тяжелый труд. Но когда Альбрайт стал надиктовывать им мероприятия, которые необходимо провести до ее начала, они то хватались за голову, то удивленно раскрывали глаза. Необходимо было подобрать людей и расписать роли ни много ни мало, почти на сотню человек.