Глава десятая
В которой ловят шпиона и готовят побег.
— Здесь неплохой информаторий, и почти все, что вы просите, мы найдем за несколько часов. Но не распыляетесь ли вы? Сейчас нужно готовиться к основной операции, а когда вы уйдете, агентом броков займется Фенчвар.
— Нет. Поймать и выявить агента придется нам в самое ближайшее время. Он должен мне помочь в осуществлении нашего плана. И еще, генерал, мне не понравилась связка слов «мы найдем». Нужную информацию подбираете вы один.
— По-видимому, я оговорился, — сконфуженно сказал Горнбат. — Но что вы собираетесь делать с агентом? Каким образом он может помочь в осуществлении плана операции?
— Не обижайтесь, генерал, но об этом позже. Мне еще надо многое обдумать. План до конца еще не сложился. Кстати, скажите, у вас есть внешнее наблюдение за ближайшими подступами к базе и внешняя охрана?
— Есть и то и другое. Что бы вы хотели узнать?
— В таком случае мы с вами занимаемся детскими играми. Только не могу понять, почему мы все еще живы, — задумчиво произнес Дин. — Если есть внешняя охрана, то почему в ней не может быть разведчика киммерийцев? Если он есть, то почему не доложил о нашем присутствии здесь?
— Внешняя охрана самая надежная. В ней никогда не будет предателя по той простой причине, что ее несут вены. Вен готов в любой момент отдать жизнь за своего хозяина, вступает в контакт с другим человеком только по его разрешению, да и то очень неохотно. Биоритмы хозяина и его вена настраиваются друг на друга годами. Постороннему прочитать их почти невозможно. Какое-то количество этих животных пребывает в диком состоянии, а в период войны потерявших хозяев венов становится все больше. Взрослый вен, оставшись один, живет недолго и никогда не примет другого хозяина. Бродит себе животное вокруг базы. Передает периодически обстановку хозяину. Есть также три перископные системы наблюдения. Наблюдатели меняются каждые три часа. С их помощью ничего передать наружу нельзя.
— Генерал, попрошу вас еще об одной услуге. Мне надо переговорить с Чоговаром. Не знаю, правильно ли я запомнил его имя, но это наш бывший пленник, захваченный в холмах.
— Вы правильно запомнили его имя. Он один из тех людей, которым я абсолютно доверяю, и одним из первых исключил бы из списка подозреваемых, но в этот список, похоже, попал я сам, так что… — Генерал, не закончив фразы, пожал плечами.
Расшаркиваться в реверансах Альбрайт не любил, поэтому пропустил последнюю фразу Горнбата мимо ушей.
— И еще, генерал, прошу лично опросить всех находящихся на базе, задав один-единственный вопрос: что, по их мнению, необычного, странного, произошло с того момента, как на базе появились мы. Вы хорошо знаете людей, и вопрос должен звучать по-разному. Сделайте акцент на беспокойстве о безопасности.
— Это моя прямая обязанность. Вопрос не вызовет подозрений. Что-то еще?
— Когда я могу поговорить с Чоговаром. И мне нужно, чтобы при разговоре присутствовал его вен.
— Где бы вы хотели провести разговор?
— В нашем вездеходе.
Генерал встал и вышел в приемную. Вернувшись, сообщил:
— Чоговар будет ждать вас у машины.
— Тогда все, генерал. У вас и у нас много работы. Встречаемся, как только появится интересная информация.
— Кажется, мою базу уже захватили, — с улыбкой заметил Горнбат.
— Я вас не понял, — поднимаясь из-за стола, проговорил Дин.
— По всей видимости, и мне не чуждо чувство юмора, почерпнутое от вашего товарища, — кивнул на Руга генерал. — Вы уже отдаете мне приказания, а я их безоговорочно выполняю.
— Согласен, генерал. Шутка удачная. Но это только шутка. Я бы не хотел, чтобы у вас действительно создалось такое ощущение. У меня хватает и своей головной боли, чтобы брать на себя еще чужую. Если позволите, разрешите идти.
— Не смею задерживать. Денек у всех сегодня будет тяжелый.
Десантники раскланялись с хозяином и через несколько минут оказались у своей машины. Теперь они не пользовались длинным коридором, а поднимались на лифте с ручной лебедкой, и это значительно сокращало путь.
У вездехода, с непроницаемым лицом, сложив руки на груди, их ожидал старый знакомый, бывший безымянный пленник. Рядом с ним на полу лежал вен с порванным ухом.
— Здравствуйте, Чоговар. Приносим свои извинения за доставленные неудобства. Теперь мы друзья и боремся вместе с одним врагом. Нам нужна ваша помощь. Надеюсь, обиды вы на нас не затаили.
— Война делает людей жестокими. Сегодня друзья, завтра враги. Меняется жизнь, меняются люди, — философски ответил слепой.
— Ну у них тут и запущено, — не удержался Клест. — А меня еще упрекают в отсутствии дипломатического такта. Сегодня друзья, завтра враги. Так когда-нибудь и проснуться не успеешь.
Альбрайт, полностью согласный с мнением Руга, не стал реагировать на его высказывание, а предложил аборигену пройти в машину. Вен при этом только поднял голову, проводив глазами хозяина.
— Скажите, Чоговар, — начал разговор Дин, когда все трое расположились в креслах боевого отделения, — ваш вен принимает участие во внешней охране базы?
— Да.
— Он передает вам информацию все время, когда находится в охране, или периодически, по вашему требованию?
— Зачем постоянно отвлекать меня? Чоговар знает, когда надо поговорить. Если что-то непонятно, кто-то появился. Тогда спросит, что делать.
— Вы сказали Чоговар?
— Да. Я Чоговар. Он тоже Чоговар. Я и он — один человек.
— Понятно. А скажите, с момента нашего появления здесь Чоговар не сообщал вам о чем-либо подозрительном? Может, что-то его насторожило?
— Нет. Все как обычно.
— Вы постоянно общаетесь с Чоговаром и, наверное, можете подробно передать мне, какая местность окружает базу, что делается вокруг нас. Ведь у вас отличная память. Может, что-то изменилось, а вы, вспоминая, заметите эти изменения.
— Зачем вспоминать, можно посмотреть.
— Вы хотите сказать, что Чоговар пойдет на очередной обход вокруг базы, и вы перескажете нам, что он увидит? Нет, надо чтобы вы рассказали нам, что он сообщал раньше. Было ли что-то подозрительное в его сообщениях?
— Можно увидеть, — повторил Чоговар.
— Подождите. Вы хотите сказать, что он может воспроизвести каждый день до мельчайших подробностей.
— Да. Чоговар ничего не забывает. Он может все показать.
— Вот так-так, — обращаясь уже к Клесту, протянул ошарашенный Альбрайт. — Живой комплекс информации. Сколько открытий мы еще тут сделаем.
— А скажите, Чоговар, вы можете попросить его передать всю информацию непосредственно мне?
— Ты разговаривал с ним. Он тебя помнит. Если ты сможешь его понять, то можно попробовать.
— Тогда давайте начнем. Не стоит откладывать. Что мне нужно делать?
— Сиди как сидишь. Расслабься. Закрой глаза. Позови его, как звал там, на базе.
Дин сосредоточился и представил себе лежащего перед вездеходом вена. Видения пошли дальше: зверь встал и повернул голову в сторону поднимающейся плиты, закрывавшей выход из пещеры. Следующая картина — вид на ущелье сверху, как будто наблюдающий смотрит с площадки вниз. Вот его взор доходит до гребня скалы и пытается заглянуть за него. Но, похоже, «оператору» недоступен ландшафт, спрятанный за гребнем, и он не может отобразить не виденное раньше пространство. Мысленно Дин видит на гребне скалы вена. Зверь смотрит вниз, а Дин находится как бы за его спиной. Его взгляд проникает в голову зверя и через глаза животного смотрит вниз.
Сначала он не увидел ничего. Какая-то муть, похожая на туман, скрывала панораму. Через несколько минут туман начал рассеиваться. На переднем плане стали появляться очертания скал, размытых тем же туманом. Туман сгустился, а потом наступила полная тьма, как будто выключился дисплей компьютера. Через секунду Дин осознал, что сидит в кресле боевого отделения вездехода. Открыв глаза, он увидел Клеста и Чоговара, выжидающе смотревших на него.
— Я что-то видел, — с твердым убеждением сказал Альбрайт.
— Да, ты видел и все сделал правильно. Чоговар будет твоим проводником. Пока он не может полностью чувствовать тебя. Надо учиться его понимать. Он согласился тебе помочь. Посторонний не может понять Чоговара, если Чоговар не хочет помогать. Будем тренироваться. Ты закрываешь глаза и веришь в то, что видишь. Ты не идешь своими глазами, как только что делал. Ты просто смотришь.
Начались упорные тренировки. Десять-пятнадцать минут попыток получить поступающую информацию. Столько же отдыха, а потом новый сеанс связи. Постепенно тьма начала рассеиваться. Зрительный экран стал серым. Появились размытые туманом контуры скал и чуть ниже плоские островки сначала серых, а позже начинающих зеленеть лужаек. В очередной раз вынырнув из тумана, Дин увидел встающего из кресла Чоговара.
— Тебе и Чоговару надо отдохнуть, — сказал сгонец. — Мы придем часа через три. Отдохни и будь готов. Подумай, как ты будешь чувствовать запах, ощущать на лице ветер и свет Фофайра. Чувствуй, у тебя получится. Я буду идти вместе с тобой и, если что-то тебе будет потом непонятно, я помогу.
С этими словами Чоговар, не прощаясь, покинул машину.
Клест хотел задать вопрос, но Альбрайт, поняв его намерение, жестом руки остановил механика. Закрыв глаза, он расслабился в кресле, провалившись в состояние сна и бодрствования одновременно. Окончательно придя в себя, он пересказал все пережитые ощущения Клесту.
— Сдвинуться можно, — выслушав его рассказ, проворчал механик. — Лучше бы я сидел дома, чем слушал этот бред на дикой планете.
Альбрайт не обратил внимания на бурчание напарника. Он опять начал вводить себя в состояние транса, собираясь почувствовать запах горных трав и порывы ветра на лице.
— Чтобы ты не торчал тут без дела, отправляйся к Горнбату. Узнай, что он сделал из того, о чем мы говорили. Принеси подобранные материалы. Нам нужно будет кое-что обсудить.
Дин возобновил свою тренировку. Руг, какое-то время понаблюдав за безжизненно расслабленным телом командира, вызвал Фенчвара и отправился с ним в кабинет к генералу. Вернулся он через полчаса с сумкой, до самого верха набитой книгами, среди которых был большой конверт. В его отсутствие в кабине ничего не изменилось. Тело майора по-прежнему находилось в кресле, а где фактически находился он сам, было ведомо одному великому космосу.
Тяжело вздохнув и побурчав про себя, что все это до добра не доведет, Руг взялся разбираться в принесенной информации. Надо было включаться в работу, хотя он не достиг в местном языке того уровня, до которого добрался Дин.
В конверте находились несколько сложенных желтых листов достаточно большого формата и изображения наподобие фотоснимков, выполненных каким-то отличным от привычных фотографий способом. Их материал напоминал обыкновенную тряпку. Развернув листы, Руг увидел, что это какие-то схемы, планировки строений и карты острова Сумалин.
Территория базы киммерийцев предстала перед глазами механика, снабженная надписями, выполненными от руки. Это предстояло еще прочитать и сделать свои пометки для командира. Уже сейчас было понятно, где совершил посадку челнок броков. Одна из карт отображала топографию всего острова. В центре черным пятном обозначалась территория базы. Здесь необходимы были пояснения генерала. Карта не читалась. В разных армиях мира, у разных народов, свои условные обозначения.
Руг был технарь в лучшем понимании этого слова. Увидев деталь от машины, он мог с очень высокой долей вероятности предположить ее назначение, в каком месте общего устройства механизма она располагается, какую функцию выполняет и как может выглядеть этот механизм в целом. Если бы это было не так, то он не носил бы звания механика. Но, рассматривая первую фотографию, он понимал, что не может сказать ничего. На посадочной площадке стояла отливающая серым металлом полусфера. Ни крыльев, ни иллюминаторов, ни люков, ни дюз двигателей на ее поверхности не было видно. Если учитывать масштабы зданий, просматривающихся на заднем плане, то ее диаметр мог колебаться от пятидесяти до шестидесяти метров. Высота аппарата не превышала пятнадцати метров. По краям полусфера имела расширяющуюся «юбку» высотой около двух — двух с половиной метров. Возможно, она скрывала опоры челнока и его десантные люки. Форма сама по себе могла быть защитой от агрессивных действий аборигенов. Забраться и зацепиться некуда и не за что. Любой снаряд, попавший в челнок, будет отражен наклоном брони и уйдет по касательной. Руг нашел снимок, сделанный в другом ракурсе, но понимания не прибавилось. Со всех сторон был непроницаемый бесшовный металл. Ответ в этом случае могли дать либо крыша, либо днище челнока. В очередной раз про себя он выругал эту слепую планету. Нет, сняли бы посадку, все стало бы на свои места.
Третий снимок представлял собой группу сгонцев и киммерийцев, стоящих рядом. Все были практически одного роста. Сгонцы одеты в военную форму, их будущие враги в однотипные сероватые балахоны, под которыми могло быть все что угодно — оружие, необходимая аппаратура, защита. Только на груди у каждого киммерийца висела небольших размеров коробка, скорее всего, электронный переводчик.
Руки броков были обнажены и не создавали представления о большой физической силе. Лица, как на плакате, найденном на базе в холмах, абсолютно идентичны и неотличимы друг от друга. Увидев одного киммерийца, можно было с уверенностью сказать, что видел всех. Отсмотр видеоматериала не принес никакой полезной дополнительной информации.
Еще раз взглянув на командира, механик вздохнул и принялся за расшифровку надписей на плане базы киммерийцев. Он так сосредоточился на этом занятии, что даже вздрогнул, когда ему на плечо легла рука Альбрайта.
— Как наши дела, дружище? Есть что-нибудь новое и полезное? — спросил Дин.
— Только начал разбираться, командир. Похоже, информации кот наплакал. Отдохни, пока я тут поколдую, может, нацежу пару капель полезного. Уже сейчас возникает ряд вопросов. Похоже, устаревшая информация. У тебя не сложилось мнение, что Горнбат, как и все генералы, мягко говоря, немного туповат? Прояснить обстоятельства может только он. Если будет что-то срочное, свяжусь с Фенчваром.
— Не заводись раньше времени. Нам может понадобиться любая информация. Фенчвара пока не привлекай. Время у нас еще есть. Показывай пока, что нарыл.
Клест протянул Альбрайту снимки.
— Ну и что скажешь? — рассматривая киммерийцев, спросил Дин.
— Мне кажется, это не челнок, а полномерный десантник. Вспомни, Фенчвар рассказывал, что высадилось сто человек. Рота в полном составе. Отвечаю головой, под мантиями у них бронежилеты и оружие. Если я прав, то звездолет у них по размерам сущий авианосец. Не думаю, что под конец войны сюда притащится такой сарай. Для чего им это? Продемонстрировать мышцы? Такой перелет себе дороже.
— Но почему они тогда не напали?
— Я сам все время думаю об этом.
— Ладно, позже подумаем вместе. Что еще?
— Планы Сумалина. Карты острова и всего материка.
— Это может подождать. Занимайся текстами.
Весь остаток дня прошел без особых событий. Альбрайт работал с двумя Чоговарами и, по словам старшего, весьма успешно. Клест просидел за переводом отданных в распоряжение десантников сведений. Единственной радостной вестью из всего того, что он успел отработать, явилось то, что с орбиты действительно спускался челнок, а не десантник. Экипаж челнока, по прикидкам механика, не мог превышать пяти человек, а такая численность противника для него и Дина не составляла никаких проблем.
Вечером Фенчвар вновь проводил их в кабинет Горнбата.
— Чем можете порадовать нас, генерал? — взяв инициативу в свои руки, спросил Дин.
— Новости есть и довольно, на мой взгляд, тревожные. Мы говорили о странностях. Так вот, они на базе имели место. Были перерывы с водоснабжением.
— Когда? При каких обстоятельствах?
— Похоже, вы были правы. Вода. Она накапливается в одной из верхних пещер, в бассейне. Попадает в него самотеком из подземного ручья. Из бассейна она также самотеком движется по трубам на точки потребления — кухня, казарма и прочее. Сливаемый излишек поступает на поверхность и, как подземный ключ, питает небольшое озеро внизу, в двух километрах от входа на базу. В бассейне имеется сток, открывающийся автоматически системой противовесов. Вода наполняет бассейн, доходит до критического уровня и грозит перелиться через край. Поплавок срабатывает. Противовес открывает сток, и вода стекает из бассейна, но ее уровень остается выше уровня трубы, снабжающей водой всю базу.
Случилось это два дня назад. Ночью. Сей факт заметил только один охранник. Сразу после смены он лег спать, но через час проснулся, не стал пить воду из кувшина в казарме, а решил попить свежей, холодной. Когда он открыл кран, вода не потекла. Он удивился, но, напившись из кувшина, уснул, забыв о происшедшем. Мне кажется, его можно исключить из подозреваемых. Агент никогда бы не рассказал об этом факте.
— Наверное, это так, но не будем делать поспешных выводов. История нашей разведки, да и вашей, наверное, тоже, знает немало случаев, когда агент передавал действительно важную информацию. Фактически раскрывал себя, но в нужный момент делал «заячью петлю», как говорят у нас, и подозрения падали на другого.
— Кажется, мы узнали способ сброса информации. Теперь надо ответить на другой вопрос. Успел агент сбросить сообщение, и мы опоздали, или не успел? — как всегда первым влез нетерпеливый Клест.
— Не торопись, — остановил механика Дин. — Продолжайте, генерал, ведь вы сказали не все.
— Я думаю, свое подлое донесение он отправить не успел. Мои доводы основаны на следующих обстоятельствах. База находится в глухом районе. Как я уже говорил, ее состав никогда не участвовал в активных действиях сопротивления. Броки не знают, жив их агент или нет и вообще где он в данный момент может находиться. Зачем наблюдать за базой? Ждать связи бесконечно? Как в таком глухом районе можно месяцами ждать связи? Сам агент не знал, куда он впоследствии попадет. Кроме того, надо учесть, что внешнее наблюдение осуществляют вены. Противник, конечно, знает, о методике нашей охраны. Но! Договориться, подкупить или каким-то другим способом склонить вена на свою сторону он не может.
— А если хозяин сам дал приказ животному пропустить связника? — спросил Дин.
— В принципе это возможно. У нас два вена. Оба каждую ночь выходят на осмотр местности. Возвращаются утром. Что видит и знает один, то же и другой. Этот вариант отпадает. Я не допускаю, что Чоговар и Унисор оба являются разведчиками броков. Днем их участок находится под наблюдением стационарного внутреннего поста базы. Наблюдатель может, конечно, отвлечься. Может оказаться предателем. Но прийти на озеро и уйти незамеченным очень трудно. Ночью вены все равно бы обнаружили следы связника.
— Вы сказали, генерал, что вены выходят на охрану базы. Значит, кто-то их выпускает? Кто?
— Этим человеком являюсь я.
Задавший вопрос Клест поднял обе руки, признавая свое поражение.
— И, наверное, последний и самый объективный довод, говорящий в пользу моих умозаключений: сток бассейна забран решеткой. Я лично осмотрел ее. Она не вынималась из отверстия. Не оставив следов, вынуть ее нельзя.
— А система противовесов?
— Она уже пару веков назад как замурована в стене.
— Вы хотите сказать, генерал, что, рискуя быть раскрытым, агент через водосток послал какой-то сигнал, означающий, что он просит связи?
— Я подумал именно об этом.
— Значит, нам надо не пропустить связника?
— Мне кажется, что этим мы и должны заняться.
— Какой мог быть подан сигнал?
— Не знаю. Ничего подходящего не приходит в голову.
— Что представляет собой сток бассейна?
— Это прямая, идущая под уклон труба, просверленная в скале, диаметром в десять сантиметров.
— То есть контейнер, несущий сообщение, может быть шаром или цилиндрическим предметом и будет вынесен потоком воды в озеро.
— Полностью с вами согласен.
— Бассейн как-нибудь охраняется?
— Нет. Доступ туда просто перекрыт дверью, имеющей замок.
— Ключи?
— Хранятся у ден Косана.
— Просто валяются в шкафу?
— Он передал их мне, когда я попросил его об этом, вынув из своего стола.
— Как вы объяснили свою просьбу?
— Естественно. Сказал, что мне хочется быть спокойным за водоснабжение базы и я хочу осмотреть водный источник. Он еще предложил проводить меня, но я отказался.
— Ну что ж, будем надеяться, что ваша торопливость не спугнула шпиона.
— Об этом можете не беспокоиться. Дены вообще очень молчаливые люди.
— Давайте подведем итоги. Мы знаем, что агент броков среди нас. Знаем, что он попросил у своих хозяев связь. Знаем, каким образом он собирается переправить свое сообщение. Знаем, где мы должны ждать связника. Нам неизвестен только способ его вызова.
— А зачем нам вызывать связника? Он и так сам придет, — возразил Горнбат. — Нужно выявить самого агента. Узнать, что он хочет сообщить своим хозяевам.
— Он хочет сообщить о двух инопланетниках, генерал, которые являются угрозой для броков. Мы ему в этом поможем. Сейчас связник меня интересует больше. Уведомлять киммерийцев о том, что мы находимся на планете, рано. Сколько будет ждать сообщения связник, неизвестно. А если он придет, не дождется и уйдет? Длительное нахождение в охраняемой зоне грозит разоблачением и захватом. Нет, нас это не устраивает. Кстати, его тоже. Нам надо руководить связником. Мы должны вызвать его тогда, когда нам это выгодно, и точно рассчитать время доставки нужного нам сообщения противнику.
— Можно захватить агента броков, и он нам все выложит. Поставим засаду и поймаем его.
— Вы забываете, что засаду агент может просто почувствовать. И кто будет в ней находиться. Мы? Вы, генерал, давно занимались рукопашным боем. А что если нам попадется боец не слабее вашего ден Сарона? Или в момент захвата агент покончит жизнь самоубийством. Что тогда? Так что никаких засад.
— Да, об этом я как-то не подумал. Очень часто они кончали с собой.
— Забудьте об агенте, генерал. Считайте, что он уже пойман. Я знаю, кто он.
Последняя фраза десантника повергла Горнбата в шок. Он даже рот открыл от удивления. Видя растерянное лицо генерала, Клест, не удержавшись, фыркнул.
— Как мне кажется, — продолжал Дин, — агент не сбросит сообщение, пока не убедится, что связник появился и может его принять.
— Вы предполагаете двухстороннюю связь?
— Возможно, но маловероятно. Здесь сработает система сигналов. В поле зрения, за периметром внешней охраны, связник оставляет сигнал. В нашем случае, исходя из условий местности, сдвигает камень или бросает сухую ветку. Чем сообщает: «Я здесь». Агент, видя сигнал, сбрасывает контейнер. Я полагаю, что до появления связника сутки-двое у нас есть. Ему надо сюда издалека добраться. Давайте будем думать, что за сигнал мог подать агент. Я передам вам одну вещь, генерал. Вы протрете ею ручку двери пещеры с бассейном. После этого тщательно вымоете руки. Это можно сделать, не привлекая внимания?
Горнбат все понял.
— Конечно. Тоннель пещеры водопровода посещается редко. Это будет обыкновенный обход. Но, заметив следы на своих руках, агент может не сбросить сообщение.
— Никаких следов не будет, генерал. Вы знаете, что такое радиоактивная метка?
— Нет.
— Сейчас некогда объяснять. Скоро вы все поймете. Мне надо идти на встречу с Чоговаром. Лейтенант принесет нужный предмет и объяснит, как с ним обращаться. Я думаю, все должно решиться в течение суток, возможно, двух, но не более. Закончим с нашим агентом и займемся подготовкой к основной операции.
Десантники вернулись в вездеход. Клест, получив распылитель с радиоактивной водой, необходимой иногда десантным подразделениям для проведения спецопераций, отправился обратно в кабинет Горнбата инструктировать генерала. Дина уже поджидали оба Чоговара, и он был уверен, что уже сегодня начнет получать и обрабатывать информацию, которая даст возможность установить связника.
Вернувшись, Клест вновь засел за обработку и перевод информации о киммерийцах. В его обязанность также входила черновая разработка операции по проникновению на посадочную площадку Сумалина. Механик с удовольствием задал бы Дину не один десяток вопросов, возникших у него в голове за время двух последних встреч с генералом, но командир был занят работой с Чоговарами.
Альбрайт то находился в своеобразном трансе, получая информацию от зверя, то, очнувшись, что-то тихо обсуждал с его хозяином. В таком режиме оба проработали более десяти часов. Когда в очередной раз Руг повернулся посмотреть, чем занимается Дин, то увидел, что командир безмятежно спит в кресле, а Чоговар бесшумно исчез.
Встав и несколькими энергичными движениями размяв затекшие от долгого сидения мышцы, Клест утолил мучившую его жажду и тоже решил вздремнуть. В основном работа была выполнена. Теперь оставалось ждать приказа Альбрайта.
Шестичасовой сон снял усталость. Открыв глаза, Руг увидел сидящего в кресле Дина. Пальцы его левой руки выстукивали на колене быстрый ритм. Это был хороший знак. Мысль командира бежала быстро, слаженно. Клест знал, что если пальцы отбивали редкие, в рваном ритме удары, значит, что-то не вязалось, не складывалось, раздражало Альбрайта. В такие моменты его лучше было не беспокоить.
Механик поднялся и занялся приготовлением завтрака, который прошел в молчании. Было видно, что командир не замечал, что пьет и ест. Поставив на соседнее кресло опустевший поднос, он так же молча выпрыгнул из вездехода. Посмотрев ему вслед, Клест увидел, что Альбрайт беседует с веном, а Чоговар стоит рядом и молчаливо кивает, будто одобряя их действия. Попрощавшись с хозяином зверя, Дин вернулся в вездеход.
— Все, я, кажется, решил эту задачу, — удовлетворенно потирая руки, проговорил он.
— За последние двое суток ты уже решил столько задач, что от скачков твоих мыслей у меня голова кругом идет. Давай рассказывай, — потребовал Руг, поудобнее устраиваясь в кресле в ожидании длительного монолога.
— И что ты тут расселся? — пресек на корню его поползновения Альбрайт. — Не в театре. Не люблю репетиций. Поговорим у генерала. Надеюсь, как и все военные, он ранняя пташка.
— Он такая же пташка, как я менеджер по продажам женского белья, — проворчал Клест, вставая и идя к шлюзу для вызова их вечного провожатого Фенчвара.
Через пятнадцать минут они входили в знакомый кабинет, где их встретил нетерпеливо мерящий его шагами Горнбат.
— Как наши успехи? — нетерпеливо спросил он. — Долгой жизни.
— Все закончится завтра утром, генерал. И вам долгой, — прибавил Дин, отвечая на запоздалое приветствие.
— Что привело вас к такому выводу?
— Наши последующие действия, генерал. Не знаю, каким образом это у вас происходит, но сегодня ближе к вечеру вы должны поделиться радостной вестью с личным составом базы. Вами, совместно с инопланетниками, если местные парни не прицепили нам каких-то кличек, разработан план нападения на броков. Завтра карантин базы снимается, и все, кого вы посчитаете нужным забрать с собой и назовете, должны готовиться к выходу. Все остальное по обычному внутреннему распорядку. Услышав такую весть, агент сегодня же ночью сбросит свое сообщение в водосток. Тянуть дальше ему не позволяет время. Промедление смерти подобно. Да, если я правильно понял, то прямая линия между нашим местонахождением и Сумалином проходит через хребет, расположенный в направлении Бара-Бара-Ю от нас.
— Вы определились абсолютно правильно.
— Последняя просьба. Для всей базы карантин снимается завтра утром. Нас вы выпустите с базы сегодня вечером вместе с венами. Пойдем в засаду ловить связника. Еще раз предупреждаю. Здесь — никаких засад. Пусть спокойно делает свое дело. Мы вернемся утром и задержим его совместно. Это будет ваша победа, генерал. И спасибо за подборку материалов. Особенно мне понравилась ваша книга о животных. У вас хорошие ученые.
— Благодарить не за что. Одно дело делаем. Удачи вам.
— Все будет в полном порядке, генерал.
Когда десантники покинули кабинет и шли по тоннелю к лифту, Клест не удержался:
— Ты не сказал генералу и половины из того, что знаешь? Ты ведь видел связника. Ты знаешь, где и как мы его возьмем. Ты, наверное, даже догадываешься, кто агент киммерийцев.
— Лейтенант, где вы были раньше? Или воздух подземелий монастыря так благотворно подействовал на вас, что вы стали провидцем?
— Господин майор! Не делайте из меня дурака. Рассказывайте все, или личный состав отказывается вам подчиняться. Работаешь на них, работаешь, а в благодарность одни издевательства.
— Ладно, ладно, сдаюсь. Все, что ты тут наговорил, почти правда. Но я всегда был человеком, верящим в приметы и ощущения. Разреши мне эту маленькую слабость. У нас впереди целая ночь наедине и мы обо всем успеем поговорить. Я еще раз пробегусь по извилинам. Поищу возможность ошибки. Потом ты расскажешь мне, что придумал по базе броков. А сядем в засаду — вот там и наговоримся.
Время до выхода с базы пролетело незаметно, в обсуждении плана предстоящей засады, разработке операции по высадке на Сумалин и захвату челнока. Когда Дин вышел из вездехода, Горнбат ждал его у плиты, закрывающей вход в тоннели. Рядом находились два вена и их хозяева Чоговар и Унисор. Дин подошел к вену с порванным ухом, присел перед ним на корточки и заглянул ему в глаза. Зверь, не мигая, уставился на десантника. Разговор был короткий и, по всей видимости, удовлетворил обе стороны, потому что когда Альбрайт разогнулся, Чоговар положил свою левую руку на его левое плечо. Клест знал, что на Сгоне так прощаются только близкие люди. Дин, повторив традиционный жест сгонца, вернулся в машину. Плита, закрывающая вход в пещеру, медленно поползла вверх.
— Давай, как договаривались, двигай потихоньку, — отдал команду Дин, надвигая на лицо прибор ночного видения. Вездеход слегка качнуло, и он пошел по вертикальной стене вниз. Неторопливый переход в точку ожидания занял почти два часа. Положив машину на склоне и расстегнув страховочные ремни, Клест повернулся к Альбрайту.
— Ну что, командир. Команда ждет обещанного приза.
— Пусть будут прокляты наглые вымогатели, — проворчал Дин, начиная свое повествование.
Он пересказывал минувшие события и сделанные на их основе наблюдения и выводы, в очередной раз оценивая логические цепочки собственных умозаключений, словно проверяя их на прочность.
— Вот и все, собственно говоря, — закончил он. — Теперь главное не промахнуться: убить связника, захватить контейнер с сообщением, побеседовать с агентом киммерийцев и начать выход в исходную точку для завершения операции.
— Точнее, начала главной ее фазы. Ты большой оптимист. Мы готовим обед, но сначала должны срубить дерево, найти огонь, разжечь костер, поймать дичь, купить котелок в пустыне — ну и так далее.
— Ты хочешь сказать, что мои выводы в чем-то неверны и пообедать не получится?
— Да нет. Ты, как мне кажется, во всем прав. Мне просто стыдно. Получается, что ты работал, а я, как зритель, сидел, развалясь в партере. Видел то же самое, но не заметил главного. Извини, может, не к месту, но я сейчас подумал, что когда мы отсюда выберемся, то сядем где-нибудь в баре, надеремся до чертиков и я назову тебя просто Дином. А если кому-то что-то не понравится, то мы сделаем из них барабаны.
— Я не против, напарник. Только ты после этого с комендантским патрулем отправишься отдохнуть за решетку дней на десять, а я, как старший офицер, дослуживать срок в какую-нибудь дыру. Просто знай, что без тебя, возможно, ничего бы не получилось. Всегда уверенней себя чувствуешь, когда рядом есть на кого опереться.
— Ладно, командир. Что делаем дальше?
— У меня есть небольшой план. Если все получится, то мы выиграем еще несколько федов. Я тут пороюсь в книжках, а ты поспи. Разбужу, когда понадобишься.
Руг откинул спинку кресла и, немного повозившись, затих. Альбрайт склонился над книгой.
Рассвет застал команду вездехода в ожидании и полной готовности. Щупальце ходунка уже давно нацелилось объективом видеосистемы на лежащее в нескольких километрах озеро. Окуляры были плотно прижаты к глазам десантников.
— Началось, — проговорил Клест, когда вдали, в сумраке рассвета, заметил промелькнувшую тень. Над озером, широко распахнув крылья, парил бол. Вот он сделал крутой вираж и, почти сложив крылья, опустился на небольшой выступ, имеющийся на вертикальной тридцатиметровой стене, которая уходила в воды озера. Гарпия вглядывалась в поверхность воды, поводя головой из стороны в сторону. Вот она увидела то, что искала, и, расправив крылья, сорвалась со своего насеста вниз. Хищник уже почти коснулся воды, когда над ним на кромке скалы появился вен. Не медля ни секунды, гигантская кошка прыгнула вниз. В последний момент бол, уже коснувшись воды, почувствовал опасность и сделал маневр, чтобы уклониться. Атакующий с тридцатиметровой высоты зверь все же зацепил гарпию своей когтистой лапой, и она под весом противника стала переворачиваться в воздухе на спину. Когти, вырывая куски плоти, выскользнули из тела жертвы, и кошка рухнула в воду, подняв фонтан брызг. Бол, судорожно взмахивая крыльями, начал медленно набирать высоту, направляясь в сторону ожидавшей его засады.
— Теперь наш выход, — сказал Клест, затягивая страховочные ремни кресла и кладя руки на рычаги управления ходунка.
— Сбей его по ту сторону склона, сэкономим полчаса на возвращении.
— Будет сделано, — сквозь зубы процедил механик, поднимая вездеход, когда до летающей твари оставалось немногим более двухсот метров.
Бол заметил опасность, но было уже поздно. Он, видимо, решил уйти разворотом вниз, но нога механика лежала на пуске парализатора. Луч настиг гарпию, и ее тело врезалось в крутой склон горы.
Вездеход быстро спустился вниз. Десантники, покинув кабину, тщательно осмотрели место падения, но капсулы с сообщением агента не нашли. И вездеход двинулся в сторону базы.
Под вертикальной стеной у входа в пещеру их ожидал вен. Клыками он сжимал обрубок деревянной палки в потеках красно-бурого цвета. Выйдя из вездехода, Альбрайт подошел к зверю и протянул руку. Вен разжал челюсти, и деревяшка упала на ладонь десантника.
Зверь и человек забрались в кабину вездехода, который, через минуту поднявшись по скале, уже входил в открытый зев центрального тоннеля базы.
Горнбат с Фенчваром встречали машину на площадке, внутри предбанника.
— Ну как, удалось? — нетерпеливо спросил генерал, едва десантники покинули машину.
— Все в полном порядке, — ответил Руг, а Дин похлопал себя по карману.
Вместе с генералом они торопливо прошли в его кабинет, сели, как обычно, вокруг гостевого стола, и Альбрайт вынул и положил на столешницу деревянный контейнер.
— Что это на нем? — спросил Горнбат, указывая пальцем на бурые потеки.
— Это кровь.
— Вы убили связника?
— Да, генерал. Но это не его кровь. Это кровь агента.
— Не может быть! Он что, был там? Как он туда попал?
— Нет. Агент по-прежнему здесь, на базе. Откройте контейнер. Потом я вам все объясню.
Горнбат вынул из кармана платок, набросил его на более запачканную часть контейнера и, потянув за оба конца, разделил его на две части. Меньшая часть контейнера представляла собой обыкновенную пробку. Из выдолбленной глубины второй генерал извлек небольшой обрывок бумаги. Когда он развернул его, то присутствующие увидели, что сообщение написано на сгонском языке. Горнбат прочел текст и, бросив листок на стол, откинулся на спинку кресла.
— Ваши выводы полностью оправдались. Он сообщает, что мы готовимся к выходу. Что имеется план нападения на броков с помощью инопланетников. А теперь говорите, кто он, или будем проводить проверку всех на базе по вашей метке.
— Этого не потребуется, — сказал Альбрайт. — Ты готов? — спросил он, обращаясь к Клесту.
— Мне когда-нибудь надо было повторять что-то дважды? — вопросом на вопрос ответил механик.
— Да, кстати, вы выполнили инструкции лейтенанта? Где распылитель?
Горнбат встал, прошел к своему столу и, вынув из выдвигающегося ящика баллончик, вернулся, поставив его перед Дином.
— Перчатки, как советовал лейтенант, я выбросил в канализацию, а руки тщательно вымыл.
— Спасибо, генерал. Вы были абсолютно точны.
Дин вынул из кармана комбинезона тонкий стержень и приблизил его к баллончику. Специальный состав стержня, являющегося индикатором радиоактивности, засветился и стал мелко вибрировать в держащей его руке.
— Вы не представляете, генерал, насколько ваш мир счастливее моего. Сгон не знает, что такое радиация и атомная война.
— Я, конечно, не знаю, о чем вы говорите, но что такое война, мне очень хорошо известно.
— Смотрите, генерал. — Дин отвел стержень от баллончика, и тот погас. Потом приблизил его к руке Горнбата. Стержень опять засветился. — У вас нет сомнений, что прибор реагирует на состав переданного вам резервуара? Вы распыляли жидкость в перчатках, но она все равно осталась на руках. Я не прикасался к баллончику. Видите, тестер не реагирует.
— Да, проведенный вами эксперимент убедителен.
— Тогда, генерал, вызывайте Фенчвара, и пусть он пригласит сюда ден Сарона.
— Зачем вам нужен этот старик? Уж не хотите ли вы сказать, что ден является агентом броков?
— Именно это я и собираюсь доказать, генерал. Вы ведь просили, если помните, именно доказательств.
Горнбат удивленно покрутил головой, но вызвал из приемной контрразведчика и отдал приказ привести в кабинет ден Сарона. До появления дена никто из трех мужчин не проронил ни слова.
Ден Сарон вошел молча и, сделав несколько шагов, остался стоять с закрытыми, как обычно, глазами.
— У меня к вам просьба, ден Сарон, — обратился к монаху Дин. — Закатайте рукава вашего халата. — Монах остался недвижим, будто ничего не слышал. — Вы хотите, чтобы к вам применили силу?
Легкая улыбка тронула губы дена. Несколько секунд длилось молчание, а потом монах поднял руки. Широкие рукава сползли к плечам, обнажив кисти и тонкие жилистые предплечья. На левой руке, чуть ниже локтевого сгиба, был отчетливо виден тонкий порез, стянутый коричневой корочкой запекшейся крови.
— Что и следовало доказать, — заключил Альбрайт. — Кто-нибудь сомневается, что этот порез появился меньше суток назад? Если да, то прошу пригласить врача. Я не сомневаюсь, он скажет то же самое. Можете опустить руки. Возьмите, генерал. — Дин протянул Горнбату радиационный тестер. — Проверьте, есть ли на руках ден Сарона следы того вещества, что вы распылили на ручку двери в пещере с бассейном для воды.
Генерал взял тестер, который в его руках начал светиться, но когда он поднес его к рукам дена, свечение прибора резко усилилось и он начал вибрировать.
— Нужны еще доказательства? Если да, то можно взять на анализ кровь ден Сарона, и если на Сгоне есть разделение крови на группы, то кровь, взятая у него, и кровь с контейнера, в котором мы нашли донесение агента, полностью совпадет. Если и этого мало, то прошу осмотреть всех сотрудников базы. Я уверен, что у одного из них будет на теле глубокий порез, и он сообщит нам, что его нанес ему ден Сарон.
— Ден, я не хочу в это верить, — проговорил Горнбат. — Но факты говорят о том, что монах несломленной церкви Сгона стал пособником захватчиков, опозорив гарантов свобод и независимости целой планеты. Возражайте, ден. Докажите, что случилась ошибка.
Монах по-прежнему стоял неподвижно, будто все сказанное не имело к нему никакого отношения.
— Вы что-нибудь скажете, ден, или вас можно отвести в камеру? Кстати, донесение не дойдет до хозяев. Ваш крылатый связник убит. Надеюсь, вы это уже поняли.
Неожиданно для всех присутствующих ден Сарон заговорил:
— Неужели вы думаете, что, поймав меня, тем самым можете победить великих несущих свет Сгону? Я луч света. Если один из лучей погаснет, Фофайр не будет светить менее ярко. Вы, идущие в темноте, в ней и останетесь.
Произнеся заключительные слова, ден Сарон упал на пол кабинета.
Для генерала это действо монаха оказалось неожиданным. Контрразведчик, видимо, ожидал чего-то подобного, потому что попытался подхватить падающее тело.
Десантники тоже были готовы к такому повороту событий.
Альбрайт, вскочив с места, выстрелил из парализатора в голову ден Сарона. Клест, обогнув стол, быстро перевернул тело лежащего монаха и, прижав к его груди инъектор, надавил на спуск. Все произошло в считанные доли секунды.
Потом оба десантника склонились над лежащим, и механик, сняв ручной биолокатор, положил его на грудь самоубийцы. Оба замерли в ожидании.
Через несколько секунд экран прибора начал пульсировать. Напарники понимающе переглянулись. Клест, перезарядив инъектор, сделал укол еще и в предплечье.
— Можете унести его, — выпрямляясь, сказал Дин, обращаясь к Фенчвару. — Он проспит пару часов, потом с ним можно будет разговаривать. Оставьте его под присмотром в приемной, а сами возвращайтесь.
Фенчвар, подхватив тело монаха под мышки, волоком вытащил его из кабинета.
— Может быть, теперь вы все объясните? — растерянно произнес Горнбат.
— Если вы позволите, мы подождем Фенчвара, ему полезно будет знать подробности всей операции.
Альбрайт подошел к письменному столу генерала, у которого стояли два стула, взял один и поставил к столику рядом с креслами.
Контрразведчик почти сразу вернулся и, войдя, остановился у порога, ожидая приказаний.
— Чего вы там стоите, Фенчвар, — раздраженным голосом сказал Горнбат, сидящий спиной к двери. — Проходите и садитесь. Я уже устал от всех этих недомолвок и обещаний.
— Вы зря нервничаете, генерал. Кажется, я выполнил все обещания, данные вам. Начну с того момента, на чем застопорилось наше расследование. Мы не знали, каким образом агент подаст сигнал связнику и кто этот связник. Был только определен канал, по которому агент собирается пересылать свое донесение. Чтобы установить появление такого сигнала, я попросил Чоговара дать мне возможность отсмотреть местность через его вена. Память животного с точностью кинокамеры, до секунд, может воспроизвести все им виденное. Моя попытка удалась. Я просмотрел несколько дней до подачи сигнала и последующие два дня после него. Ничего подозрительного, похожего на условный знак, я на местности не обнаружил.
Помогая мне воспринимать информацию вена, Чоговар сказал, что я раскрываюсь не полностью. Что могу даже ощущать на лице прикосновение ветра, солнечных лучей и даже чувствовать запахи, улавливаемые острым обонянием животного. Я попробовал, и это у меня получилось. Запахи, ощущаемые через вена, были приятными, но три запаха мне резко не понравились. Два из них для вена были нейтральны, а один даже приятен, но мне не нравился. Зверь ничего не объясняет, он просто передает информацию. Можно улавливать его эмоции, но не больше. Я обратился к Чоговару с просьбой расшифровать объект запаха. Чоговар мне сказал, что это запах крови. Стало понятно, вен — хищник, ему нравится ее запах.
Сначала я не придал этому значения. Мало ли в природе хищников. Кто-то из них пообедал. Но что-то не давало мне покоя. Я не спал всю ночь. Решение было где-то рядом. И вдруг я понял, что запах крови появился в тот день, точнее в ту ночь, когда агентом был подан сигнал. На следующий день я вновь поговорил с Чоговаром. Он сообщил, что вен не охотился. Хищников с момента появления нас на базе в округе не появлялось, а запах исходит от озера. Как мы знали, именно туда агент сбросил требование о необходимости связи.
Все встало на свои места. Запах крови был сигналом выйти на связь. Теперь нужно было ответить на достаточно простой вопрос: кто может уловить такой сигнал? Ответ на него тоже был достаточно очевидным: животное с хорошим обонянием.
Готовясь к разоблачению агента, мы с напарником перебирали различные способы связи. Я рассказал ему, что одно из животных в моем мире чувствует нужный ему запах за несколько километров. Значит, связник — животное. Это безопасно еще и потому, что появление его в окрестностях базы не вызовет никаких подозрений.
Отрабатывая возможные природные факторы, я попросил предоставить мне книгу о ваших животных. Разбираясь в их возможностях, я обнаружил, что бол чувствует запах человека за десятки километров. Там же вычитал, что агрессия этих животных вызвана мутационными изменениями Черного дня. Я начал искать дальше, но лучшего варианта, чем бол, среди животного мира Сгона не нашел. Ну прилетит бол. Ну схватит контейнер, помеченный кровью, и выбросит его за ненадобностью. Я вновь отсмотрел информацию вена. Мои поиски подтверждались, на скале над озером сидел бол и чего-то ждал. И на следующий день он сидел на том же месте. Прилетела птица попить воды. Что тут странного? Раньше не прилетала, а теперь прилетела. Попила — улетай. Нет, не пьет и не улетает. Точнее, улетает только вечером, к гнезду. Как я помнил, ночью болы не летают. Все вроде сходилось, но не хватало одного звена. Я вспомнил, где встречался с болами — и все стало на свои места. Сейчас я раскрою один из секретов планеты Сгон. Я обещал вам, генерал, поймать агента броков. Я выполнил свое обещание, но сделал больше. Я раскрыл целый клан предателей. Это не несчастные зомбированные сгонцы, не осознающие, что работают и умирают за своих поработителей. Эти твари сознательно стали на путь предательства и помогают врагу.
Последние фразы Альбрайт произнес с накалом в голосе, и Горнбат не выдержал:
— Скажите, кто это, и я обещаю, что вы станете первым другом императора Морношинара, а возможно, и героем планеты Сгон.
— Это болы, генерал.
Горнбат и Фенчвар потеряли дар речи. Они только смотрели друг на друга и переводили свои взгляды на десантников.
Первым обрел речь Фенчвар, наверное потому, что выявление вражеской агентуры было прерогативой его ведомства, а ни в одной инструкции не было написано, что врагами могут быть только люди.
— Этого не может быть, — резким голосом возопил контрразведчик. — Болы не поддаются дрессировке. Они безмозглые животные и не будут помогать никому. Могут только тупо и бессмысленно всех уничтожать. Наши ученые работали с ними десятилетиями, и их выводы не подлежат сомнению.
— Я вам не верю, — тихо проговорил Горнбат. — Докажите это.
— Во-первых, не надо кричать так громко, Фенчвар. Все и так вас прекрасно слышат. Вот вы, генерал, почти поверили мне, потому что вам стало страшно. Вы представили, сколько операций было провалено. Сколько сгонцев погибло только из-за того, что разведчики врага находились в нескольких десятках метров от мест концентрации войск, куда потом наносились удары. Сколько, казалось бы, беспроигрышных секретных операций было провалено по той же причине. Ведь никто не прячется от камня на дороге, это ведь просто кусок природы. Птица на дереве тоже просто природа. Видимо, на Сгоне не все так просто. Но вы требуете доказательств. Они у вас есть, и вы их сейчас сами вспомните.
Уверенность в том, что я прав, появилась после того, как я вспомнил первую встречу с болами. Вспомните, генерал, как вы стояли рядом с Фенчваром, прислонившись к вертикальному откосу скалы, и готовились к смерти. Против вас стояли три бола и лениво вас поклевывали, почти не задевая. Вы были возбуждены схваткой не на жизнь, а насмерть. К ее концу предельно устали и реально не воспринимали ситуацию. Я видел все со стороны. Мне ничего не угрожало. Болы не собирались вас убивать, по крайней мере в тот момент. На мой взгляд, они чего-то или кого-то ждали. Это что-то пришло в виде двух стенлов. Болы просто задерживали вас, собираясь передать хозяевам. Для меня все стало ясно.
— Это не доказательство, — с сомнением в голосе произнес Горнбат.
— Пойдемте дальше, генерал. В той книге о животных написано, что болы — плохие летуны. Полет их тяжел, и они не летают на большие расстояния. В этой части я с вашими учеными полностью согласен. Там также указано, что по этой же причине они не селятся на побережье, что ограничивает их ареал передвижения и зону охоты. И с этим я тоже согласен. Ну а теперь вспомните, генерал. Ведь вы получали информацию о том, что болы стали селиться на побережье и летают в сторону моря?
— Откуда вы об этом знаете?
— Я не знал, но вы сейчас подтвердили мои мысли. Фенчвар, вы сказали, что болы тупы и не поддаются дрессировке. Вы и ваши ученые не правы. Все дело в том, на каком посуле основана дрессировка. Этот посул никогда не применили бы сгонцы, но с ним спокойно согласились броки. Они платят за предательство жизнями ваших братьев и сестер. За доставку информации на Сумалин киммерийцы отдают на растерзание болам сгонцев и за этот же посул наверняка получают от них и другие услуги. Если бы наш бол доставил контейнер с сообщением ден Сарона на остров, ему в благодарность разрешили бы разорвать двух-трех несчастных сгонцев.
— Похоже, в этом что-то есть, генерал, — сказал Фенчвар. — По нашим каналам проходила информация, что людей большими партиями переправляли на Сумалин. Мы предполагали, что их там, как обычно, зомбируют. Но люди с острова на материк никогда не возвращались. И еще один факт подтверждает слова майора. Часть кораблей потопленной броками эскадры оказалась на мелководье в десяти-пятнадцати километрах от острова и на их остовах рыбаки видели сидящих болов.
— В этом не что-то есть, Фенчвар. В этом вся правда Сгона, его вечная боль и позор. Вы очень опасный человек, майор, и большой лгун.
— Позвольте, генерал. Когда я вас обманул?
— Вы обманули меня трижды. Первый раз вы сказали, что не знаете способа победить броков. Но сейчас вы победили их и доказали нам, сгонцам, что это победа только ваша. Вы сказали мне, что не знаете, кто является связником агента, но в тот момент вы уже знали правду. Сейчас я узнаю, как вы обманули меня в третий раз. Ведь вы до выхода с базы знали, кто является агентом броков.
— Только подозревал, генерал. Но вы требовали доказательств, а у меня их еще не было.
— Я немного подожду вашего признания, но у меня пропала охота отпускать вас со Сгона. Вы за несколько дней разбираетесь с проблемой, не решенной целой планетой за десятилетие. Если все представители вашего народа такие, как вы, то я начинаю вас бояться.
Я много думал над вашими словами, когда вы сказали, что если я буду против, то ваша Федерация не будет вмешиваться в судьбу Сгона. Вы выдвинули другое предложение, что можете вернуться сюда с небольшим отрядом и результат будет тот же самый. То есть полный разгром броков. Я отнес ваши слова к хвастовству уверенного в себе представителя сильной цивилизации и в очередной раз ошибся. Я верю, что вы можете это сделать, и я еще больше боюсь вас. Горько потерпеть поражение от целого народа. Но стыдно проиграть планету, отдав ее на разграбление отряду космических авантюристов.
— Мы с вами не говорили ни о какой цене, генерал. О каких авантюристах сейчас идет речь, я тоже понять не могу. Скажите «нет», и нас никогда не будет на Сгоне. — Альбрайт замолчал. По его позе было видно, что дальше он не собирается говорить.
В кабинете повеяло холодком недоверия.
Горнбат тоже почувствовал это.
— Прошу извинить меня за несдержанность. Я был искренен с вами и думаю не о своем благополучии, а о моем многострадальном народе. У нас есть мудрость: «Бойся не рычания в лесу. Бойся тишины леса». Уже только за то, что вы сегодня сделали для Сгона, каждый живущий на нем является вашим должником. И я клянусь, об этом все узнают.
— А вот этого не надо делать, генерал. Сейчас такая популярность повредит не столько мне, сколько сгонцам.
— Неужели вы убили бы меня, — обратился Горнбат к Клесту.
— О чем вы говорите, генерал. Я не собирался состязаться с Фенчваром в скорости и реакции на опасность. Он никогда не снимает кистевых арбалетов, а когда вы заговорили о недоверии, его руки, лежащие на коленях, слегка изменили положение.
— Фенчвар, прекратите ваши шуточки. Я что, должен извиняться еще и за ваши дурные манеры? День только начался, друзья, но столько событий могут выбить из седла любого. Фенчвар, достаньте из шкафа жели. Я не сторонник пить в первой половине дня, но, кажется, сегодня это необходимо.
Контрразведчик быстро расставил стаканы и разлил вино. Горнбат встал.
— Сегодня я хочу выпить за наших гостей и за полное взаимопонимание. Пусть между нами всегда будет свет.
Произнеся тост, генерал осушил стакан.
— Если можно, то мы слушаем вас, майор.
— Я остановился на том, что хотел добыть доказательства. Окончательно я их добыл в этом кабинете, в вашем присутствии. Подозрение, что ден Сарон не тот, за кого себя выдает, закралось у меня в спортзале. Я допускаю, что сотни лет слепоты целой цивилизации научили ее членов быстро адаптироваться и делать вещи, немыслимые для зрячих. Свой бой с ден Сароном я и отнес к разряду таких вещей. На следующий день я принес в зал нунчаки — оружие, неизвестное на вашей планете.
Монах выдал себя дважды. Злую шутку с ним сыграл его профессионализм. Все неизвестное в боевых упражнениях его очень интересует, и он не удержался. Косо, одним глазом, очень осторожно посмотрел на способ его применения. Я мог этого и не заметить, но старик меня заинтересовал и я следил за ним. Сначала я засомневался, но когда на следующий день заглянул в зал, то увидел его тренировку с нунчаками. Он не знал этого оружия. Раньше не брал его в руки. Не мог видеть движений при работе с ним. Но на моих глазах он постигал его азы. Это мог сделать только зрячий.
Еще я вспомнил, что киммерийцы делают операции по возвращению зрения. Зачем скрывать слепому, что он зрячий. Никому не нужны слепые разведчики. Когда ден Сарону насильственно возвращали зрение, никто не поинтересовался тем, что он чемпион планеты и все знают его в лицо. Он это понимал. Наверняка это предусмотрено программой зомбирования. Пришлось ему играть слепого, благо опыт у него не один десяток лет.
Вот, собственно, с чего начались мои подозрения. Когда я понял, что сигналом выхода на связь является кровь, я решил, что агент должен взять свою. В вашем присутствии мы обнаружили только один порез на руке ден Сарона, и он был свежим. Где мог достать агент, такой как ден Сарон, кровь другого человека? Несомненно в спортзале, тренируя монахов в ножевом бое. Неосторожность на тренировке. Порез партнера по схватке. Оказание ему медицинской помощи — и он получает окровавленную тряпку для сигнала. Вот, собственно говоря, и все. Со стороны могло показаться, что я все знаю. Но мои знания просто опирались на логику событий.
Генерал мне рассказал, что многие из агентов кончали жизнь самоубийством при их захвате. Я решил рискнуть и попробовать сохранить ден Сарону жизнь. Как вы сами видели, мне это удалось.
Фенчвар, прошу вас, посмотрите, пришел ли монах в себя. Если да, то приведите его сюда. Мне кажется, сейчас его не стоит бояться. Если присутствующие мне доверяют, разрешите мне провести разговор с деном.
— Давайте, майор. Не будем больше возвращаться к разговору о доверии, — произнес Горнбат.
Контрразведчик вышел в приемную и через пару минут вернулся, ведя перед собой ден Сарона.
— Присядьте, пожалуйста, ден Сарон. Как вы себя чувствуете? — задал вопрос монаху Дин, ставя перед ним стул.
По удивленно вытянутому лицу монаха было видно, что он растерян и пытается вспомнить, как оказался в этом месте, среди этих людей.
— Как ваше зрение, уважаемый ден? — задал второй вопрос Альбрайт.
Монах вздрогнул и попытался вскочить со стула, но стоящий за ним бдительный Фенчвар, схватив его за плечи, усадил обратно.
— Мы все знаем. Броки сделали вам операцию и вернули зрение.
— Я был рабом?
— Да. Вы что-нибудь помните из того, что случилось с вами после операции?
Монах не ответил на вопрос. Он сидел, глубоко задумавшись. Скорее всего, он вообще в этот момент не представлял, где находится, уйдя глубоко в свои воспоминания, силясь что-нибудь вспомнить.
В кабинете наступила тишина. Соблюдая договоренность, сгонцы молчали. Молчал и Альбрайт, давая ден Сарону время для размышления.
Вскоре монах очнулся. Это было видно по его распахнутым глазам, перебегавшим с одного присутствующего на другого. Наконец он проговорил:
— Почему я еще жив?
— Что вы помните? И почему задали этот вопрос?
— Кто вы такой? Вы пришельцы со звезд? Почему вы спрашиваете о каких-то броках?
Вопрос монаха был закономерен. Он не помнил ничего. Не знал, что раньше видел десантников и общался с ними. Последние несколько лет жизни были просто стерты из его памяти.
— Генерал, подтвердите, что я ваш друг и нужно отвечать на мои вопросы.
— Не беспокойтесь, ден Сарон, эти люди действительно наши друзья. Они помогают нам победить пришельцев, напавших на Сгон. Ответьте на вопросы этого человека. Позже мы вам все объясним.
— Что я помню? — как бы собираясь с мыслями, задумчиво произнес монах. — Помню, что прилетели гости со звезд. Народ был счастлив, когда они пообещали всем людям дать свет. В нашем округе первую операцию сделали сыну наместника. Я занимался с ним боем. Как-то он пригласил меня и сказал, что в благодарность за его обучение может помочь. Пришельцы сделают операцию моему внуку, открыв ему свет. Я сразу согласился. Через несколько дней он отвез нас на Сумалин и привел в дом к богатому господину. Больше до сегодняшнего дня я ничего не помню. Да, еще. Я всегда знал, что был слепым и не должен показывать окружающим, что обрел свет. Если кто-нибудь об этом узнает, я умру.
— У меня больше нет вопросов. Если никто не возражает, то пусть уважаемый ден побудет в приемной, а мы сможем закончить разговор.
Присутствующие молчали, и монах, поклонившись, покинул кабинет.
— Кажется, генерал, мы с вами закончили все наши дела. У меня к вам только один вопрос. Как вы думаете сохранить в тайне от броков наше нахождение на Сгоне.
— А какая разница, узнают они об этом или нет? Я полагаю, что зная о том, что вы тут были и улетели на их корабле, они соберутся и покинут Сгон. Ваше присутствие невозможно будет скрыть. В худшем случае они выместят свою злость на базах. Им тоже будет несладко. Благодаря вам мы отсечем их от информации о сопротивлении.
— А вы не думаете, что прежде чем улететь, они уничтожат планету?
— Что же нам делать?
— Давайте немного отдохнем, генерал, а потом подумаем над этим вместе. Если позволите, еще один совет. Не ставьте в известность ден Косана о том, что среди денов могут быть предатели. Этот факт может оттолкнуть народ от церкви.
— Но если они там есть! Это будет наносить громадный урон сопротивлению. Все секретные лаборатории работают под руководством денов.
— Над этим мы тоже подумаем. Пока все же прошу, не торопитесь. Время еще есть. Надеюсь, карантин на базе сохраняется.
— А вы думали по-другому? — с самодовольной улыбкой сказал Горнбат.
— Тогда до завтра, генерал, — попрощался Альбрайт, поднимаясь. — И наверное, последнее на сегодня. Пусть вечером Фенчвар сбросит в озеро сигнал для болов. Нам нужно, чтобы связник всегда был под рукой.
Как обычно, до вездехода их проводил контрразведчик и, попрощавшись, торопливо ушел.