Глава 31

Верна сощурилась от света. Солнце только что встало. Она поднялась с кресла и потянулась, разминая затекшие мышцы. Она переписывалась с аббатисой до глубокой ночи, а потом, слишком усталая, чтобы идти к себе, свернулась калачиком в кресле и уснула. После того как аббатиса сообщила о Ричарде и появлении в Эйдиндриле мрисвизов, они с Энн обсуждали дворцовые дела, и аббатиса раскрыла ей глаза на многие вещи.

Верна никогда не отдавала себе отчета в том, насколько сложна жизнь Дворца Пророков, какую политику он ведет и как тесно все его правила и ежедневная рутина связаны с этой политикой. Власть аббатисы зиждилась отчасти на верном выборе союзников, отчасти на разумном распределении обязанностей. Наиболее влиятельные сестры в ситуации, когда каждая отвечала за свою собственную административную или иную нишу, не имели возможности организовать сопротивление аббатисе. Хотя сестры не имели права отстранить аббатису от должности, разве только за измену Дворцу и Создателю, они могли сильно усложнить ей жизнь мелкими склоками. Изолируя их по участкам работы и ограничивая обмен сведениями между такими участками, аббатиса должна была держать под контролем их энергию и направлять ее в нужное русло.

Одним словом, управление Дворцом и выполнение воли Создателя сводилось в основном к игре на страстях и амбициях подчиненных. Верна никогда не думала об этом с такой точки зрения. Ей всегда представлялось, что они живут под руководством аббатисы как одна дружная семья, где все жаждут выполнить волю Создателя. Теперь она понимала, что это впечатление создавалось благодаря искусной дипломатии, и, пообщавшись с Аннелиной, почувствовала себя еще более несоответствующей должности аббатисы, но в то же время лучше подготовленной к стоящей перед ней задаче. Она и не догадывалась, насколько полно была осведомлена аббатиса о самых мелких делах Дворца. Неудивительно, что со стороны работа аббатисы казалась такой легкой – особенно когда ее делала Аннелина. Она была мастером своего дела, жонглером, способным жонглировать одновременно дюжиной шаров и при этом еще улыбаться и поглаживать по головке послушницу.

Зевнув, Верна потерла глаза. Она спала всего пару часов, но сегодня ей предстояло сделать уйму не терпящих отлагательства дел. Убрав путевой дневник с тщательно стертыми записями в потайной карман, Верна, по дороге умывшись в пруду, направилась к себе в кабинет.

Утреннее небо радовало глаз разноцветными красками, воздух был свеж и чист. Верна, хоть и озабоченная услышанным, все же преисполнилась оптимизма. Как разгоравшийся вокруг новый день, она тоже чувствовала себя просветленной.

Отряхивая мокрые руки, она размышляла, как же ей вычислить сестер Тьмы. То, что аббатиса в нее верит, еще не значит, что Верне удастся выполнить ее приказ. Вздохнув, она поцеловала перстень, мысленно попросив Создателя указать ей путь.

Верна не могла дождаться, когда расскажет Уоррену об аббатисе, обо всем, что она узнала из разговора с ней. Но на душе у нее лежала тяжесть, потому что ей предстояло попросить его покинуть Дворец. Она не представляла себе, как будет без него обходиться. Может, ему удастся найти убежище где-нибудь неподалеку, и тогда она станет навещать его иногда, чтобы не чувствовать себя совсем одинокой.

Войдя в кабинет, Верна улыбнулась при виде груды докладных на столе. Оставив дверь в сад открытой, чтобы прохладный воздух освежал комнату, она начала собирать докладные в аккуратные стопки. Впервые за много дней она увидела поверхность своего стола.

Дверь в кабинет распахнулась. Верна подняла голову и увидела Фебу и Дульчи с очередными порциями отчетов.

– Доброе утро, – радостно приветствовала их Верна.

– Простите нас, аббатиса, – произнесла Дульчи, не сводя проницательных голубых глаз с аккуратных стопок на столе. – Мы не знали, что аббатиса так рано приступит к работе. Мы не хотели мешать. Мы видим, что вам предстоит много работы. Мы только хотели положить эти бумаги, если позволите.

– О да, конечно, – ответила Верна, приглашающим жестом указав на стол. – Леома с Филиппой будут только рады.

– Прошу прощения, аббатиса? – На круглом личике Фебы отразилось недоумение.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я. Мои советники, безусловно, довольны, что Дворец работает как хорошо смазанный механизм. Леома с Филиппой очень ответственно относятся к своей задаче.

– Задаче? – нахмурилась Дульчи.

– Ну да, к докладным, – ответила Верна, будто это само собой разумелось. – Им бы не хотелось, чтобы кто-то, столь неопытный, как вы, например, занимался этой работой. Возможно, если вы и дальше будете так же усердно трудиться и докажете свои способности, я в один прекрасный день доверю вам разбираться с бумагами. Но, разумеется, лишь с одобрения моих советников.

Дульчи помрачнела.

– Что вам сказала Филиппа, аббатиса? В какой именно области она считает недостаточным моего опыта?

– Не пойми меня превратно, сестра, – пожала плечами Верна. – Мои советники ни в коей мере не умаляют твоих талантов. На самом деле они весьма высоко тебя ценят. Просто они ясно дали понять, что докладные очень важны, и настояли, чтобы я занималась ими лично. Уверена, что лет через пятьдесят они наверняка решат, что вам уже можно доверить эту работу.

– Какую работу? – недоуменно спросила Феба.

Верна обвела рукой кипы бумаг.

– Ну, видишь ли, это обязанность помощников аббатисы – читать докладные и принимать по ним решения. Аббатисе нужно лишь изредка проверять, как идут дела, дабы убедиться, что ее управляющие держат правильный курс. Но поскольку мои советники настаивают, чтобы я делала это сама, я, естественно, предположила, что они... Ну, я уверена, они никого не хотели обидеть, тем более что о вас они отзываются весьма лестно... – Верна прищелкнула языком. – И все же они постоянно напоминают мне, что я должна лично разбираться с докладными. Говорят, что так нужно в интересах Дворца.

Дульчи возмущенно выпрямилась.

– Мы и так читаем все докладные – каждую из них, – чтобы убедиться, что в них все верно. Мы разбираемся в них лучше, чем кто-либо другой. Создатель тому свидетель – мне эти докладные по ночам снятся! Мы знаем, когда чего не хватает, где что-то упущено, и делаем для вас пометки, верно? Они не имели права говорить вам, что вы должны делать это лично.

Верна подошла к книжной полке, притворившись, что ищет нужную книгу.

– Я уверена, они исходили из того, что так будет лучше для Дворца, сестра. Ты недавно занимаешь свою должность, ну и... Одним словом, мне кажется, что ты видишь в их словах то, чего нет.

– Мне столько же лет, сколько Филиппе! И опыта не меньше, чем у нее!

– Сестра, ведь она никого не обвиняет, – бросила через плечо Верна самым уважительным тоном.

– Она посоветовала вам самой лично разбираться с докладными, так?

– Да, но...

– Ну, так она не права. Они обе не правы.

– Неужели? – Верна отвернулась от полки.

– Конечно. – Дульчи поглядела на Фебу. – Мы сами вполне в состоянии проработать докладные, решить все вопросы и отдать соответствующие распоряжения. На это у нас уйдет неделя или две. Верно, сестра Феба?

– Феба гордо выпрямилась.

– Полагаю, что мы управимся меньше, чем за неделю. Мы лучше любого другого знаем, что нужно делать. – Вспыхнув, она посмотрела на Верну. – Разумеется, кроме вас, аббатиса!

– Правда? Это большая ответственность. Я бы не хотела заставлять вас прыгать выше головы. Вы на своих должностях совсем недавно. Уверены ли вы, что уже созрели для этой работы?

– Я бы сказала, перезрели, – фыркнула Дульчи. Решительно подойдя к столу, она сгребла внушительную кипу. – Мы этим займемся. Приходите проверяйте любую на выбор, и вы убедитесь, что сами бы приняли такое же решение, что и мы. – Взгляд ее стал свирепым. – И те две тоже могут прийти и убедиться.

– Ну что же, если вы уверены, что справитесь, я, пожалуй, готова рискнуть. В конце концов, вы ведь мои помощницы.

– Вот именно. – Дульчи кивком указала на стол. – Феба, бери бумаги.

Феба сгребла высоченную кипу и, слегка пошатнувшись под ее тяжестью, пробормотала:

– Я уверена, что у аббатисы есть дела поважнее, чем заниматься тем, с чем могут легко справиться ее помощницы.

Верна сунула пальцы за пояс.

– Что ж, я назначила вас на эти должности, потому что верю в ваши способности. Думаю, будет справедливо дать вам возможность их проявить. В конце концов, помощники аббатисы – важные лица.

На лице Дульчи появилась лукавая улыбка.

– Вы будете поражены, увидев, насколько мы важны для вас, аббатиса. И ваши советники тоже будут поражены.

– Я уже поражена, сестры. Однако меня ждут дела. Занимаясь отчетами, я никак не могла выбрать время, чтобы проверить, насколько хорошо справляются со своими обязанностями мои советники. Думаю, пора этим заняться.

– Да, – кивнула Дульчи, направляясь за Фебой к дверям. – Полагаю, с вашей стороны это будет разумно.

Когда дверь за ними закрылась, Верна тяжело вздохнула. А она уж было начала бояться, что этим докладным конца-края не будет! Мысленно поблагодарив Аннелину, Верна поймала себя на том, что улыбается во весь рот, и сделала строгое лицо.

Уоррен не отозвался, когда она постучала к нему в комнату. Приоткрыв дверь, Верна увидела, что он у себя не ночевал. Она поморщилась, вспомнив, что приказала ему отправляться в хранилище и заняться пророчеством. Бедный Уоррен, наверное, так и уснул среди книг, выполняя ее приказ. Верна со стыдом вспомнила, как накричала на него после разговора с могильщиком.

Она спустилась в хранилище, на сей раз не став посылать никого, чтобы очистить помещение: гораздо безопаснее просто посетить хранилище с небольшой инспекцией, а заодно шепнуть Уоррену, чтобы он пришел на их обычное место встречи у реки. То, что она собиралась ему сказать, слишком опасно обсуждать даже в пустом хранилище.

Может, у Уоррена появится мысль, как вычислить сестер Тьмы? Иногда он бывает поразительно мудр. С грустной улыбкой Верна подумала, что, возможно, за время отсутствия он заработает пару морщин на своем удручающе молодом лице и догонит ее, остающуюся под защитой чар Дворца.

Сестра Бекки, чья беременность уже бросалась в глаза, читала группе послушниц лекцию о сложности прорицания, подчеркивая, как опасны бывают ложные пророчества из-за вилок, имевших место в прошлом. Когда в пророчестве упоминаются два возможных варианта развития событий, то, когда оно реализуется, одно разветвление становится истинным, второе – ложным.

Сложность в том, что с каждым ветвлением связаны другие пророчества, а когда их делали, еще не было определено, по какому пути будет развиваться исходное. Когда пророчество начинает реализовываться, все пророчества, связанные с ложным ветвлением, тоже становятся ложными. Но поскольку зачастую трудно определить, с каким из ветвлений связано множество пророчеств, то хранилище забито такого рода спорными предположениями.

Отойдя к дальней стене, Верна некоторое время послушала, какие вопросы задают послушницы. В основном их удручало огромное количество сложностей, и на несколько вопросов они так и не получили ответа. От Уоррена Верна знала, что сестры разбираются в пророчествах гораздо меньше, чем полагают.

Пророчества на самом деле предназначены для волшебников, обладающих соответствующим даром. За последнюю тысячу лет Натан был единственным прорицателем, которого сестрам удалось запереть у себя во Дворце. Теперь Верна знала, что Натан видел пророчества так, как не могла их увидеть ни одна сестра, за исключением, может быть, аббатисы Аннелины, и ей было известно, что Уоррен тоже обладал этим редким даром.

Сестра Бекки продолжила объяснения о связях через ключевые события, а Верна тихонько направилась к дальним комнатам, где обычно работал Уоррен, но никого там не нашла. Даже книги были все расставлены по местам. Она задумалась. Обычно Уоррена найти было легко – но лишь потому, что он постоянно торчал в хранилище.

Когда Верна шла вдоль двух длинных стеллажей, навстречу ей попалась сестра Леома. Она приветливо улыбнулась, но на ее морщинистом лице Верна заметила тревогу.

– Доброе утро, аббатиса. Да благословит Создатель новый день.

Верна улыбнулась в ответ:

– Спасибо, сестра. Хороший сегодня денек. Как идут дела у послушниц?

Леома поглядела на столы, где сидели сосредоточенные девушки.

– Из них выйдут хорошие сестры. Я следила, как они слушают, и все были чрезвычайно внимательны. – Не глядя на Верну, она спросила. – Вы ищете Уоррена?

Верна покрутила перстень на пальце.

– Да. Я хотела попросить его проверить для меня кое-что.

Ты его не видела?

Леома повернулась к Верне. Теперь у нее был явно встревоженный вид.

– Боюсь, Верна, что Уоррена здесь нет.

– Вижу. А ты не знаешь, где его найти? Леома глубоко вздохнула.

– Я хочу сказать, что Уоррен ушел, Верна.

– Ушел? Что значит ушел? Взгляд сестры Леомы устремился куда-то вдаль.

– Я хочу сказать, что он покинул Дворец. Совсем.

– На мгновение Верне показалось, что она ослышалась.

– Ты уверена? Должно быть, ты ошибаешься. Возможно, ты...

Леома пригладила волосы.

– Верна, он пришел ко мне позапрошлой ночью и сказал, что уходит.

Верна провела языком по губам.

– Но почему он не пришел ко мне? Почему не поставил аббатису в известность?

Леома плотнее закуталась в шаль.

– Верна, мне больно тебе это говорить, но он сказал, что вы поругались и он считает, что ему лучше уйти. На время, во всяком случае, так он сказал. Он взял с меня обещание не говорить тебе ничего хотя бы два дня, чтобы он успел уехать подальше. Он не хотел, чтобы ты кинулась за ним вдогонку.

– Кинулась за ним! – Верна сжала кулаки. – Да с чего он взял...

Она постаралась поточнее вспомнить, что же наговорила ему два дня назад.

– Но... Он не сказал, когда вернется? Дворец нуждается в его даре. Он знает все о всех книгах в хранилище. Он не имел права просто так взять и уехать!

Леома снова отвела взгляд.

– Мне очень жаль, Верна, но он уехал. И сказал, что не знает, когда вернется и вернется ли вообще. Так будет лучше, сказал он, и выразил уверенность, что и ты со временем придешь к этому выводу.

– Он не сказал еще что-нибудь? – с надеждой прошептала Верна.

Леома покачала головой.

– И ты вот так просто его отпустила? Даже не попыталась остановить?

– Верна, – ласково произнесла Леома, – на Уоррене больше нет ошейника. Ты сама сняла с него Рада-Хань. Мы не можем заставить волшебника оставаться во Дворце против его воли. Он – свободный человек. Это его выбор, не наш.

Слова Леомы обрушились на Верну как ушат холодной воды. Она сама освободила Уоррена – и разве могла рассчитывать, что он останется ей помогать после того, как она так его унизила? Уоррен – ее друг, а она обошлась с ним, как с мальчишкой на первом году обучения. А он не мальчик. Он мужчина. Взрослый мужчина.

И вот теперь он ушел.

Верна с трудом заставила себя говорить:

– Спасибо, Леома.

Леома кивнула и, ободряюще сжав ей руку, удалилась в сторону учебных залов.

Уоррен ушел.

Разум твердил Верне, что его вполне могли захватить сестры Тьмы, но в душе она понимала, что виновата только сама.

Едва передвигая ноги, она доплелась до одной из маленьких комнат и, когда каменная дверь за ней закрылась, рухнула на стул. Уронив голову на руки, она разрыдалась, только сейчас осознав, как много значил для нее Уоррен.