Глава 30
Верна возмущенно мерила шагами убежище аббатисы. Как только у Энн хватило совести так поступить? Верна велела ей повторить сказанные когда-то слова – повторить в доказательство того, что Аннелина– это действительно Аннелина. Повторить, что она считает Верну ничем не примечательной сестрой. Верна хотела, чтобы аббатиса, еще раз сказав те жестокие слова, поняла, что она, Верна, знает, что ее используют, и, по мнению Аннелины, без особой пользы для Дворца.
И если ее снова хотят заставить слепо выполнять указания аббатисы, на этот раз она будет знать, зачем это нужно.
К этому времени Верна взяла себя в руки. Отныне она не станет прыгать, стоит лишь аббатисе повести пальчиком! Не для того она всю свою жизнь посвятила тому, чтобы стать сестрой Света. Теперь она не позволит обращаться с собой так пренебрежительно.
Но больше всего ее возмущало, что она вновь попалась на удочку. Верна хотела сама установить правила игры: либо докажи, что это ты, либо... А аббатиса вместо этого повела пальцем, и Верна послушно прыгнула.
Надо было действительно швырнуть дневник в огонь и посмотреть, как тогда аббатиса попробует ее использовать! Тогда бы она убедилась, что Верне надоело быть марионеткой!
Да, именно так следовало поступить, но она не стала. Дневник по-прежнему был в потайном кармане. Несмотря на боль и разочарование, Верна все же оставалась сестрой Света. Сначала она должна все проверить. Аббатиса еще не привела прямых доказательств, что она действительно жива и второй дневник у нее. Вот когда Верна в этом убедится, тогда она и сожжет дневник.
Она остановилась и поглядела в окно. Луна уже взошла. Что ж, на сей раз она не станет церемониться, если ее требование не будет выполнено! Верна дала себе слово: либо аббатиса выполнит ее условия и докажет, что это действительно она, либо тетрадь сгорит. У нее остался последний шанс.
Верна взяла с покрытого расшитой золотом белой тканью алтаря подсвечник и поставила на столик. Курильница, где Верна нашла дневник, по-прежнему стояла на алтаре. Но теперь в ней клубился огонь. Если аббатиса опять проигнорирует ее слова, путевой дневник окажется там.
Верна достала дневник из кармана, положила на стол и придвинула табурет поближе. Она поцеловала перстень аббатисы, набрала в грудь побольше воздуха и, сотворив молитву Создателю, открыла дневник.
Там была запись. Причем очень длинная.
Милая моя Верна, – начиналась она. Верна закусила губу. Вот уж действительно «милая», ничего не скажешь!
Милая моя Верна, начну с самого легкого. Я попросила тебя прийти в убежище из соображений безопасности. Мы не можем позволить себе ни малейшего риска. Если кто-то другой прочтет мое послание и узнает, что мы с Натаном живы, это будет полная катастрофа. Убежище – единственное место, в безопасности которого я уверена, и только поэтому не выполнила сразу твое справедливое требование. Конечно, ты вправе ждать от меня доказательств, и теперь, когда я уверена, что ты одна и за тобой никто не следит, я их приведу.
Не забудь, кстати, покидая убежище, каждый раз тщательно стирать все записи в дневнике.
Итак, вот доказательство, которого ты просила. Как ты просила, я повторяю то, что сказала тебе после твоего возвращения из поездки за Ричардом.
«Я выбрала тебя, Верна, потому что ты стояла в самом конце списка. Но главным образом потому, что ты абсолютно ничем не примечательна. Я сомневалась, что ты можешь быть одной из сестер Тьмы. Уж слишком ты неприметна. Я уверена, что Грейс и Элизабет оказались во главе списка потому, что тот, кто руководит сестрами Тьмы, посчитал их пригодными для своих целей. Я руковожу сестрами Света. И выбрала тебя по тем же причинам. Есть сестры, ценность которых исключительно велика для достижения наших целей. Я не могла рисковать ими. Мальчик, конечно, представляет определенную ценность, но он не так важен, как другие стоящие перед нами задачи. Он может оказаться полезен. Но он являет собой всего-навсего определенную возможность, которой я предпочла не пренебрегать. Если бы возникли проблемы и никто из вас не вернулся обратно... ну, ты же понимаешь, что никакой мало-мальски грамотный генерал не станет рисковать главными силами для достижения малозначительной цели».
Оттолкнув дневник, Верна закрыла лицо руками. Никаких сомнений – это действительно аббатиса Аннелина. Она жива, и скорее всего Натан тоже.
Она поглядела на весело пляшущий в курильнице огонек, и у нее заныло сердце. Дрожащими пальцами Верна снова придвинула к себе дневник и продолжила чтение.
Верна, я знаю, как больно тебе было слышать эти слова. Но поверь, что мне было не менее больно их произносить, потому что это неправда. Разумеется, тебе должно было казаться, что тебя просто используют. Лгать нехорошо, но еще хуже – позволить врагам одержать победу только потому, что правда для тебя дороже здравого смысла. Если бы сестры Тьмы спросили меня о моих планах, я бы им солгала. Потому что поступить иначе означает дать Злу победить.
Но теперь я могу сказать тебе правду – понимая при этом, что на сей раз у тебя нет оснований считать, что это действительно правда. Но я верю в твой ум и знаю, что, тщательно взвесив мои слова, ты увидишь, что я говорю искренне.
На самом деле я выбрала тебя для поездки за Ричардом потому, что из всех сестер ты – единственная, кому я могла доверить судьбу нашего мира. Теперь ты знаешь о той битве, что Ричард выиграл у Владетеля. Не будь его, мы все бы пропали, исчезли бы в мире мертвых. Твое задание отнюдь не было малозначительным. Это было самое важное путешествие из всех, когда-либо предпринятых сестрами Света. И доверить его я могла только тебе.
За триста лет до твоего рождения Натан предупредил меня о грозящей миру живущих опасности. За пятьсот лет до того, как Ричард появился на свет, мы с Натаном уже знали, что в этом мире должен родиться боевой чародей. В пророчествах было сказано, что нам следует делать. Перед нами стояла невероятно сложная задача.
Когда Ричард родился, мы с Натаном отправились в путешествие, обогнув на корабле великий барьер. В замке Волшебника, который находится в Эйдиндриле, мы взяли одну волшебную книгу, чтобы она не попала в руки Даркену Ралу, и отдали ее отчиму Ричарда, заручившись его обещанием, что он заставит мальчика выучить ее наизусть. Только благодаря этому и особым событиям, случившимся у него дома, этот юноша смог стать тем человеком, которому удалось совладать с Даркеном Ралом, его настоящим отцом, а потом восстановить равновесие, нарушенное этим волшебником. За последние три тысячи лет, вероятно, не рождался другой человек, влияние которого на судьбы мира было бы так велико.
Ричард – боевой чародей, который поведет нас в последнюю битву. Так гласят пророчества. Но только в том случае, если мы сделаем правильно то, что требуется от нас. Сейчас идет битва за существование человечества. Первым залогом нашей победы было позаботиться о том, чтобы Ричард вырос хорошим человеком. Видишь ли, в нашей битве магия, конечно, важна, но ею должно управлять доброе сердце.
Я отправила за ним именно тебя, потому что ты была единственной, кому я могла это доверить. Я знаю твое сердце и твою душу и была уверена, что ты не сестра Тьмы.
Догадываюсь, что ты сейчас недоумеваешь, почему я заставила тебя искать его более двадцати лет, хотя прекрасно знала, где именно находится Ричард. Конечно, я могла бы подождать и отправить тебя за ним, когда он уже стал взрослым, или указать точное место. Мне стыдно признаться, но я использовала тебя точно так же, как использовала Ричарда.
Для того чтобы ты смогла справиться с грядущими испытаниями, было необходимо, чтобы ты, как и Ричард, познала то, чему нельзя научиться во Дворце Пророков. Ты должна была научиться жить своим умом, а не следовать слепо давно установленным правилам. Было необходимо дать тебе возможность развить свой ум и способности в настоящем мире – ведь предстоящая битва произойдет там, а замкнутый мирок Дворца Пророков не то место, где можно познать настоящую жизнь.
Я не жду от тебя прощения. И это тоже бремя, которое должна нести на себе аббатиса: знать, что ее ненавидит та, кого она любит, как родную дочь.
И те ужасные слова я тоже сказала тебе не без причины. Мне нужно было окончательно сломать твою зависимость от того, чему тебя учили всю твою жизнь, заставить тебя презирать правила, обязывающие слепо следовать любому приказу. Я должна была разозлить тебя настолько, чтобы ты сделала то, что считаешь правильным. Впрочем, с самого твоего детства я всегда могла положиться на твой характер.
Я не могла надеяться на то, что, выслушав объяснения, ты все поймешь и сделаешь то, что требуется. Это был бы тоже приказ, а ты должна была действовать по велению сердца. Так сказано в пророчестве. Я верила, что ты предпочтешь справедливость навязанным тебе правилам и сама придешь к нужному решению.
Другая причина моего тогдашнего поведения заключалась в том, что я подозревала в одной из своих помощниц сестру Тьмы. И знала, что установленный мною щит не помешает ей слышать мои слова. Я сознательно выдала себя, чтобы спровоцировать ее нападение, подтолкнула ее к этому. Я понимала, что могу погибнуть, но порой и аббатисе приходится жертвовать собой.
До сих пор ты оправдывала все мои ожидания, Верна. С твоей помощью успех пока сопутствует нам.
Когда я впервые увидела тебя, то улыбнулась, потому что твои глазенки сверкали от ярости. А помнишь ли ты, почему ты сердилась? Я тебе напомню. Каждая новая послушница подвергалась некоему испытанию. Рано или поздно мы обвиняли ее в проступке, которого она не совершала. Как правило, все начинали плакать. Некоторые обижались. Кто-то стоически терпел обвинения. И только ты приходила в ярость. Именно так мы поняли, что ты та, которая нам нужна.
В свое время Натан обнаружил одно пророчество, где говорилось, что та, которая нам нужна, явится не с улыбкой, не с надутыми губками, не с отвагой на лице, а с сердитым взглядом. И когда я увидела твои глаза и сжатые в кулаки руки, то возликовала. Наконец-то ты пришла! С этого дня я начала использовать тебя и готовить к тому, чтобы ты совершила самое важное деяние во имя Создателя.
Я выбрала тебя на роль аббатисы после моей мнимой смерти, потому что ты по-прежнему остаешься единственной сестрой, кому я могу доверять. Существует высокая вероятность, что в предпринятом мной и Натаном путешествии меня убьют, и если это случится, ты станешь настоящей аббатисой. Я так хочу.
Твоя ненависть, на которую ты, безусловно, имеешь право, тяжким гнетом лежит у меня на сердце, но для меня важно лишь прощение Создателя, а его, я уверена, я получу. Я буду нести бремя твоей ненависти, и не только его. От этой ноши нет избавления. Такова цена за должность аббатисы Дворца Пророков.
Не в силах читать дальше, Верна отодвинула тетрадь и, уронив голову на руки, разрыдалась. Она уже забыла, каким именно было предъявленное ей обвинение, о котором говорила аббатиса, но хорошо помнила свою обиду и злость. А ярче всего помнила улыбку аббатисы, от которой мир снова стал светлым.
– О Создатель, – сквозь слезы прошептала Верна, – ты избрал себе в слуги тупицу!
И как прежде у нее разрывалась сердце при мысли о том, что аббатиса использовала ее, так сейчас заныло в груди от сознания тяжести, с которой жила Аннелина все эти годы. Справившись наконец со слезами, Верна придвинула к себе дневник.
Но что было, то было. А теперь мы должны делать то, что от нас требуется. Пророчества гласят, что нам угрожает великая опасность. Недавние события могли навсегда уничтожить мир живых в последней ужасной вспышке. Но Ричард справился с испытаниями и отвел от нас эту угрозу.
Но теперь нам снова грозит опасность. На этот раз ее источник лежит не в подземном мире, а в нашем собственном. Это будет битва за будущее нашего мира, будущее всего человечества. И за будущее магии. Нам предстоит вести длительную войну, поскольку тень порабощения медленно надвигается на мир и одну за другой гасит искры волшебства, несущие нам свет Создателя.
Древняя война вспыхнула снова. Защищая наш мир от Владетеля, мы невольно послужили тому причиной. Но на сей раз нам не приходится надеяться на усилия сотен волшебников. Сейчас у нас есть только один боевой чародей. Ричард.
Я не могу сейчас рассказать тебе всего. Кое-что мне и самой неизвестно, а кроме того, как бы ни было мне больно оставлять тебя в неведении, ты должна понять, что я делаю так из-за имеющихся в пророчествах вилок. Для того чтобы избрать верный путь, необходимо, чтобы ключевые фигуры, упомянутые в пророчествах, действовали интуитивно, а не по инструкции. Иначе ничего не получится. Часть нашей работы заключается в том, чтобы подготовить людей к тому, чтобы, когда придет пора испытаний, они приняли нужное решение, исходя из особенностей своей натуры. Прости, Верна, но я снова вынуждена положиться на милость судьбы.
Надеюсь, став аббатисой, ты поняла, что не всегда можно все объяснить. Иногда приходится просто приказывать.
Верна вздохнула. Эту истину она уже усвоила и давно перестала пытаться всем все объяснять, а начала просто отдавать распоряжения.
Но кое-что я могу и должна тебе рассказать. Мы с Натаном отправились в путь, чтобы выполнить некую жизненно важную миссию. Пока только мы с ним знаем, в чем она состоит.
Если я выживу, то вернусь во Дворец. Но до этого времени ты должна доподлинно выяснить, кто из сестер Света, послушниц и молодых волшебников предан нам, а кто отдал свою душу Владетелю.
– Что?! – вскричала Верна. – Да как же я это сделаю?!
Как с этим справиться, придумай сама. Но у тебя мало времени. Это очень важно, Верна. Ты должна сделать это до того, как к вам пожалует император Джегань.
Мы с Натаном считаем, что Джегань – тот, кого во время древней войны называли «сноходцем».
По спине у Верны потекла струйка холодного пота. Она вспомнила, как сестра Симона вскрикивала от ужаса при одном упоминании Джеганя, вспомнила, что говорил о сноходцах Уоррен. Неужели это правда?
Но прежде всего помни вот о чем. Что бы ни произошло, твое единственное спасение – сохранять преданность Ричарду. Сноходец способен завладеть чужим разумом и подчинить себе любого человека, причем на тех, кто владеет волшебным даром, ему воздействовать проще, чем на других. Единственная твоя защита – Ричард. Один из его предков сотворил чары, защищающие его и тех, кто ему предан, от могущества сноходцев. Их наследуют все потомки Ралов, рожденные с даром. Натан, безусловно, тоже располагает этой защитой, но наш вождь – не он. Он пророк, а не боевой чародей.
Верна прекрасно поняла скрытый смысл последних слов: стать преданным последователем Натана может лишь сумасшедший. Этот человек – настоящий вулкан в ошейнике.
По собственной воле нарушив распорядки Дворца и способствовав побегу Ричарда, ты связала себя с ним волшебными узами. Эти узы могут защитить тебя от сноходца, но не от его приспешников. Еще и поэтому, кстати, я ввела тебя в заблуждение в тот день. В результате ты добровольно приняла решение помочь Ричарду вопреки всем приказам.
Руки Верны покрылись гусиной кожей. Если бы тогда она заставила аббатису поведать о своих планах, то сейчас она, Верна, оказалась бы так же бессильна перед сноходцем, как и Симона.
Так что Натан, естественно, защищен, а я предана Ричарду... надолго. Я связала себя с ним, как только увидела. Со своей стороны я позволила ему устанавливать собственные правила в этой игре. Иногда, должна откровенно признаться, смириться с его методами довольно трудно. Хоть он и делает все, чтобы защитить невинных, но действует по-своему и зачастую совершает поступки, которых я, будь на то моя воля, никогда бы не позволила ему совершить. Со временем он может принести не меньшие хлопот, чем Натан. Такова жизнь.
Ну, вот я и сказала тебе все, что нужно. Я сижу в комнате крошечного постоялого двора и жду, когда ты это прочтешь. Не торопись, перечитывай столько раз, сколько тебе нужно, я буду ждать на случай, если у тебя возникнут вопросы. Пойми, я работала над этим сотни лет, читала пророчества и за одну ночь просто не в состоянии передать тебе все свои знания. Но я постараюсь ответить на все, что смогу.
Ты также должна понять, что есть вещи, о которых я не вправе тебе рассказать из опасения нарушить естественный ход событий. Каждое сказанное мной слово влечет за собой такую возможность, но некоторые вещи тебе просто необходимо знать.
Итак, я жду твоих вопросов. Спрашивай.
Верна уставилась на последнюю строчку. Спрашивать? Да на то, чтобы узнать все, что она хочет, уйдут столетия! С чего же начать? О Создатель, что же самое главное?
Моя дорогая мать, молю простить меня за все то, что я о тебе думала. Я потрясена твоей силой, и мне стыдно за мою глупую гордыню. Пожалуйста, береги себя. Я не стою того, чтобы быть аббатисой. Это все равно что осла попросить спеть как птичка.
Верна выпрямилась, глядя, как на страничке появляется ответ аббатисы.
Спасибо тебе, дитя мое. Ты сняла тяжесть с моей души. Спрашивай, и если смогу, я отвечу. Я готова сидеть здесь всю ночь, если потребуется, чтобы помочь тебе.
Впервые за много дней Верна улыбнулась. И слезы, навернувшиеся ей на глаза, были сладкими, а не горькими.
Аббатиса, ты действительно жива? Все ли в порядке с вами, с тобой и с Натаном?
Верна, тебе, может, и нравится, когда тебя называют аббатисой, но я этого не люблю. Пожалуйста, называй меня по имени, как все мои настоящие друзья.
Верна рассмеялась. Она тоже терпеть не могла, когда ее называли аббатисой. Аннелина продолжала писать:
Да, со мной все в порядке. С Натаном тоже. Сейчас он занят. Сегодня он купил себе меч и теперь сражается со стеной. Он полагает, что с мечом на боку выглядит «сногсшибательно». Натан – ребенок, которому тысяча лет, и в данную минуту он сияет, рубя головы невидимым врагам.
Верна дважды перечитала этот абзац, желая удостовериться, что все правильно поняла. Натан с мечом?! Этот человек еще больше не в себе, чем она полагала. Можно представить, сколько с ним забот у аббатисы!
Энн, ты сказала, что я должна выявить тех, кто служит Владетелю. Я представления не имею, как это сделать. Не можешь ли ты помочь?
Верна, если бы я знала как, я бы тебе сказала. Кое-кто вызывал у меня подозрения, но большинство – нет. Я так и не нашла способа определить, кто из них сторонник Владетеля. Передо мной сейчас стоят другие, не менее важные задачи, поэтому эту тебе придется решать самой. Только помни, что они могут быть хитры, как сам Владетель. Некоторые, в ком я подозревала врагов, оказались верными нам. А тем, кто сбежал на корабле, я готова была доверить свою жизнь. И была бы сейчас мертва, если бы это сделала.
Энн, я в полной растерянности. Я даже не знаю, с чего начать! Вдруг у меня ничего не получится?
У тебя должно получиться.
Верна вытерла о подол взмокшие ладони.
Но даже если я найду способ их вычислить, что мне делать потом? Я не могу сражаться с этими сестрами, учитывая, какой силой они обладают.
Как только ты справишься с первой частью задания, Верна, я скажу, что делать дальше. Знай, что пророчества могут подвергаться искажению и им грозит опасность. Точно так же как мы с Натаном воспользовались ими, чтобы повернуть события в нужное русло, точно так же и наши враги способны это сделать.
Верна сердито вздохнула.
Энн, ты же, наверное, представляешь себе, насколько я занята? От этих докладных записок у меня уже голова идет кругом, но ведь все от меня зависят, все ждут моего решения. И где только ты находила время на все остальное, учитывая такое количество бумажной работы?
Ты читаешь докладные? Верна, да ты, я гляжу, тщеславна! Или гораздо более сознательная аббатиса, чем я!
У Верны отвисла челюсть.
Ты хочешь сказать, что докладные читать не надо?!
Ну, Верна, иногда в них попадаются важные сведения. Из докладной ты узнала о пропаже коней. Мы могли бы легко купить лошадей в любом другом месте, но взяли их из дворцовых конюшен для того, чтобы оставить знак. Мы могли бы заплатить за тела, вместо того чтобы идти по столь сложному пути, но тогда ты не смогла бы поговорить с могильщиком. Мы позаботились оставить тебе достаточно следов, чтобы ты обнаружила правду. Некоторые из этих следов были запутанными, но ты проделала отличную работу и пришла к верному выводу.
У Верны вспыхнули щеки. Она ни разу не задумалась о том, что тела аббатисы и Натана были обнаружены в комнате уже завернутые в саваны и готовые к погребению. Этой подсказки она не заметила.
Но должна сознаться, – продолжала Энн, – что я не утруждала себя чтением докладных. Для этого существуют помощники. Я просто сказала им, что они должны исходить из собственных суждений и здравого смысла, а потом время от времени брала некоторые докладные, с которыми они работали, и проверяла, какие меры ими приняты. Это заставляло их с должным вниманием относиться к работе из опасения, что я сочту неудовлетворительным решение, принятое ими от моего имени.
Верна была ошарашена.
Ты хочешь сказать, что я могу просто-напросто разъяснить моим помощницам или советникам свою политику, а потом отдать докладные им? Мне не обязательно их читать? Не обязательно их визировать?
Верна, ты – аббатиса. Ты вольна делать все, что хочешь. Ты правишь Дворцом, а не он – тобой.
Но сестры Леома и Филиппа, мои советники, и Дульчи, одна из моих помощниц, наперебой твердят мне, что я должна это делать. Они настолько опытнее меня! Они дали мне понять, что я не справлюсь со своими обязанностями, если не буду лично принимать решения по докладным.
Да? – немедленно ответила Энн. – Так-так! Полагаю, будь я на твоем месте, Верна, то я бы не столько слушала, сколько говорила. У тебя неплохо получается метать грозные взгляды. Вот и пользуйся этим.
Верна ухмыльнулась, на мгновение представив себе сценку, которая разыграется сегодня утром в приемной аббатисы!
Энн, а что у вас за задача? Что вы намерены сделать?
Мне предстоит провернуть одно небольшое дельце в Эйдиндриле, а потом, надеюсь, я смогу вернуться во Дворец.
Ясно, что на этот вопрос Энн отвечать не собирается. Верна подумала, о чем еще нужно спросить и о чем уведомить аббатису. Ей вспомнилась одна важная вещь.
Уоррен увидел пророчество. Его первое, он сказал.
Наступила долгая пауза. Верна терпеливо ждала. Когда же ответ пришел, то слова были выписаны чуть аккуратнее, чем раньше.
Ты помнишь его дословно?
Едва ли Верна когда-нибудь сможет его забыть.
Да.
Не успела она начать писать ответ, как поперек страницы появилась надпись размашистым и быстрым почерком.
Убери мальчишку из Дворца! Убери немедленно!
Лист пересекла извилистая черта. Верна выпрямилась. Ясно, что Натан выхватил у Энн стилос и написал приказ, а теперь она пытается снова отнять у него стилос. Так прошла почти минута. Потом на странице появился почерк Энн.
Извини. Верна, если ты уверена, что помнишь пророчество точно, напиши его. Если сомневаешься хоть в одном слове, скажи мне. Это очень важно.
Я помню его дословно, поскольку оно касается меня, – написала Верна. – Вот оно: «Когда аббатиса и Пророк уйдут к Свету в священном обряде, на том огне вскипит котел обмана, и возвысится лжеаббатиса, которая будет править до самой гибели Дворца Пророков. На севере же опоясанный мечом оставит его ради серебряной сильфиды, которую вернет к жизни, и она ввергнет его в объятия Зла.
Снова пауза.
Подожди, пожалуйста, мы с Натаном его изучим.
Верна откинулась на стуле и принялась ждать. За окном квакали лягушки. Она встала, поглядывая на дневник, и, зевнув, потянулась. Ответа все еще не было. Она снова села, подперев подбородок рукой. Глаза слипались.
Наконец запись появилась.
Натан говорит, что пророчество незрелое, поэтому он не может его полностью расшифровать.
Энн, лжеаббатиса – это я. И меня очень беспокоит, что пророчество гласит, будто я буду править до гибели Дворца.
Ответ последовал незамедлительно.
Лжеаббатиса в этом пророчестве – не ты.
То есть?
На сей раз ей пришлось чуть-чуть подождать.
Мы не знаем точного значения пророчества, но уверены, что упомянутая в нем лжеаббатиса – это не ты.
Слушай внимательно, Верна. Уоррен должен покинуть Дворец. Ему опасно там оставаться. Если он уедет ночью, его могут заметить. Утром отправь его в город под предлогом прогулки. В толпе за ним следить будет труднее. Дай ему с собой побольше золота, чтобы у него не возникало лишних сложностей.
Прижав ладонь к сердцу, Верна судорожно сглотнула.
Но, аббатиса, Уоррен – единственный, кому я могу доверять! Он мне нужен. Я не разбираюсь в пророчествах так, как он, и без него запутаюсь.
Верна не стала писать, что Уоррен – ее единственный во Дворце друг.
Верна, пророчествам грозит беда. Если врагам в лапы попадется пророк... – Запись внезапно оборвалась. Через некоторое время Энн продолжила: – Он должен уехать. Ты поняла?
Да, аббатиса. С утра я займусь этим в первую очередь. Уоррен сделает, как я скажу. Я верю тебе на слово, что для него гораздо важнее уехать отсюда, чем помогать мне.
Спасибо, Верна.
Энн, а какая опасность грозит пророчествам?
Новая запись появилась не сразу.
Так же как мы стараемся, чтобы пророчества пошли по нужному нам пути, так и те, кто хочет поработить человечество, делают все, чтобы направить пророчество в нужное им русло. Если нашим врагам это удастся, мы потерпим поражение. Если в их распоряжении будет пророк, они смогут лучше разобраться в пророчествах и понять, как добиться своего.
Искажение в толковании пророчеств может привести к хаосу, которого не ожидают даже они и с которым не смогут справиться. Это очень опасно. В своей жажде власти они могут загнать нас всех на край пропасти.
Энн, ты хочешь сказать, что Джегань попытается захватить Дворец Пророков и хранящиеся там пророчества?
Пауза.
Да.
Верна задумалась. Она понимала, что ей предстоит нелегкая борьба.
Как мы можем ему помешать?
Дворец Пророков не падет так легко, как думает Джегань. Хоть он и сноходец, мы полностью владеем Хань. А эта сила – тоже оружие. Хотя мы всегда пользовались нашим даром ради сохранения жизни и для того, чтобы нести Свет Создателя людям, может наступить время, когда нам придется использовать его, чтобы сражаться. А для этого необходимо знать, кто сохранил нам верность. Ты обязана выяснить, кто еще не поддался соблазну.
Прежде чем продолжить разговор, Верна тщательно обдумала свои слова.
Энн, неужели ты собираешься призвать нас стать воинами и использовать наш дар для убийства?
Я всего лишь пытаюсь объяснить тебе, Верна, что тебе придется воспользоваться всем своим умением, чтобы не дать миру попасть под вечный гнет тирании. Хотя мы и спасаем жизнь чадам Создателя, но также носим и дакру, верно? Мертвые мы не в состоянии помогать людям.
Верна размяла затекшие ноги. Ей приходилось убивать людей, и аббатисе было об этом известно. Она убила Джедидию. Верна пожалела, что не принесла с собой воды. В горле у нее пересохло, как жарким днем в пустыне.
Поняла, – наконец написала она. – И сделаю все как надо.
Мне хотелось бы больше помочь тебе, милая Верна, но в настоящее время мне не хватает сведений. События несутся стремительным потоком. Без всякого руководства и, по всей вероятности, инстинктивно, Ричард уже предпринял некоторые довольно опрометчивые шаги. Мы не совсем понимаем его стремлений, но он уже перевернул Срединные Земли вверх дном. Этот мальчик ни минуты не стоит на месте. И по ходу дела устанавливает собственные правила.
Что он натворил? – спросила Верна, с опаской ожидая ответа.
Он каким-то образом стал правителем Д’Хары и захватил Эйдиндрил. Разогнал Срединные Земли и потребовал, чтобы все входящие в содружество страны сдались Д’Харе.
Верна ахнула.
Но Срединные Земли должны сражаться с Имперским Орденом! Он что, спятил?! Мы не можем позволить ему втравить Срединные Земли в войну с Д’Харой!
Он уже это сделал.
Срединные Земли ему ни за что не сдадутся.
Насколько мне известно, Галея и Кельтон уже у него в руках.
Его нужно остановить! Имперский Орден – вот настоящая угроза! Это с ним надо сражаться! Нельзя допустить, чтобы Ричард развязал войну в Новом мире – это диверсия, которая может оказаться фатальной!
Верна, из Срединных Земель магия сочится, как жир из жареной баранины. Имперский Орден съест эту баранину по кускам, как делал в Древнем мире. Неуверенное в себе содружество примется раздумывать, стоит ли вступать в конфликт из-за одного куска, и просто отдаст его, потом пожертвует следующим во имя мира и спокойствия, потом еще одним, ослабляя себя и усиливая Орден. Пока ты путешествовала, Имперский Орден покорил весь Древний мир, покорил его меньше чем за двадцать лет.
Ричард – боевой чародей. Он следует своим инстинктам, и все, что он узнал, только укрепляет его решимость. У нас нет другого выбора, кроме как верить ему.
В прошлом угроза исходила от одного человека – Даркена Рала. А сейчас мы имеем дело с толпой. Даже если нам каким-то образом удастся убрать Джеганя, его место тут же займет другой. Нынешняя битва – это столкновение верований, страхов и запросов многих людей, а не только вождей.
Это примерно то же самое, что страх людей перед Дворцом Пророков. Даже если у них появляется вождь, мы не можем отвратить угрозу, просто убрав его, потому что страх все равно останется в сердцах людей. И устранение вождя только усилит их веру в то, что их страхи обоснованны.
О Создатель, – написала Верна. – Что же нам делать?
Энн долго не отвечала.
Как я уже сказала, дитя мое, у меня нет ответов на все вопросы. Но скажу тебе вот что: в этой финальной драме каждый из нас играет свою роль, но центральный персонаж – Ричард. Ричард – наш вождь. Я согласна не со всем, что он делает, но он – единственный, кто способен привести нас к победе. Если мы хотим победить, то должны следовать за ним. Я не говорю, что мы не можем пытаться советовать ему, направлять его, помогать нашими знаниями и умением, но он боевой чародей и рожден именно для этой войны.
Натан предупреждал, что в пророчествах упоминается нечто, именуемое «великой пустотой». Если мы пойдем не по тому пути, то, по мнению Натана, у магии не останется будущего, и ни одно пророчество не говорит, что станется тогда с миром. Человечество двинется в неизвестность без магии. Джегань хочет отправить мир по этой дороге.
Главное, помни вот что: что бы ни случилось, ты должна хранить верность Ричарду. Ты можешь пытаться убедить его, давать ему советы, но ни в коем случае не должна с ним бороться. Твоя верность Ричарду – единственное, что не дает Джеганю проникнуть в твой разум. А как только сноходец захватит твой разум, ты будешь потеряна для нашего общего дела.
Верна откашлялась. Стилос дрожал у нее в руке.
Я поняла. Могу я чем-либо помочь вам?
Пока делай то, что я сказала. И поспеши. Война уже идет, и мы отстаем. Я слышала, что в Эйдиндриле появились мрисвизы.
При виде последней строчки Верну пробила дрожь.
– Благой Создатель, – прошептала она, – даруй Ричарду сил!
