52
Лейтенант Джереми, командир группы «берсерков», третий месяц безвылазно бродил по горам, прочесывая свой район вдоль и поперек. За все это время ему на пути попался только один не слишком большой караван с оружием, который они одной тихой ночкой ликвидировали без единого выстрела, обойдясь только ножами, а потом закопали, «чтоб не пахло». Было это еще в самом начале дежурства, а потому долгое «брожение» без работы сильно действовало на нервы. И он уже готов был дать приказ о возвращении на базу, как пришла шифровка, что где-то рядом находится Первый.
— Что думаешь, Ник? — спросил лейтенант своего сержанта Борисова.
— Не знаю, Крэг. Слишком легко. То годами от него ни слуху ни духу, и вот на тебе — Первый где-то рядом. Подозрительно это.
— Вот и я о том же… — Лейтенант недовольно сплюнул и носком ботинка втоптал плевок в землю, присыпав сверху.
— Что будем делать?
— А что нам остается? Искать.
С того разговора прошла неделя. Группа разделилась на три для более тщательного поиска и вот спустя неделю по приказу лейтенанта собралась вновь. .
— Везет вам, лейтенант, — сказал сержант, присаживаясь рядом с командиром. Его группа из трех человек пришла позже всех.
— Я командир, мне должно везти.
— Вы нашли Первого?
— Еще нет. Но я нашел одну базу бородачей. Нутром чую, что он там.
— А если поподробнее?
— Не знаю, просто чувствую, и все тут. Сержант не настаивал. За долгие годы службы он научился доверять интуиции, как своей, так и чужой. Поскольку пережил многих «атеистов», чтобы просто так отмахиваться от чувств.
— Где эта база?
Лейтенант расстелил на своем колене небольшую карту и показал.
— На той стороне перевала. Отлично замаскирована; я ее, можно сказать, по чистой случайности нашел. Какой-то неряха оставил на тропе окурок. База может укрывать до двухсот человек. Сейчас там около ста пятидесяти, есть женщины и дети.
Ник кивнул. Бородачей иногда сопровождали их боевые подруги, хотя понять этого никак не мог.
— Завтра, — подытожил лейтенант Джереми, — идем их наблюдать. Так что отдыхайте, потому что, возможно, придется их брать; точнее, одного брать, остальных отправлять к праотцам.
— Ясно.
Подошел радист, и лейтенант жестом задержал Ника. Радист по кличке Ухо был солдатом необщительным и просто так, «за сигаретами», не приходил, у него на все была веская причина.
— Что у тебя, Ухо?
— Атаковали центральную базу. — В качестве подтверждения радист протянул наушник, из которого через треск помех доносились истошные просьбы о помощи, потом взрыв — и все затихло.
Радист покрутил настройки рации, работающей в пассивном режиме приема, чтобы специалисты бородачей их не засекли, и динамики снова ожили. Только теперь из них лилась гортанная незнакомая речь. Впрочем, перевод не требовался, в голосе явственно чувствовались командирские нотки и не менее бодрые в докладах об исполнении приказов, сквозь все тот же треск автоматов.
Каждый «берсерк» с грехом пополам мог допросить пленного, и некоторые слова были даже знакомы, и ничего хорошего они не означали.
— Спасибо, Ухо, — поблагодарил лейтенант и, после того как радист ушел, сказал: — Отдых отменяется, все немедленно сюда.
Лейтенант ткнул пальцем в неубранную карту, в то же место, куда он показывал всего пару минут назад.
— Потом отдохнем.
— Что ж, нам не привыкать, — согласился сержант и, легко поднявшись, приказал: — Отделение, готовсь к марш-броску. Время на сборы — минута.
Солдаты быстро собрались, не оставив ничего, что напоминало бы о пребывании здесь человека. Все следы, что еще остались, исчезнут через час, природа позаботится об этом. Примятая трава встанет, а нечаянно сломанные веточки продолжат свой рост. Одно слово — джунгли.
Группа перебралась через перевал и оказалась в каком-то километре от базы сепаратистов. Та жила своей жизнью. Только на следующий день в размеренный распорядок вошло некоторое оживление: как в стане боевиков, так и в лесу.
Сержант приник к стволу дерева, слившись с ним. Рядом, буквально в двадцати шагах, шел патруль бородачей. Они шли тихо, не переговариваясь, внимательно вглядываясь в окружающий лес, но сержанта Борисова так и не заметили. Ник спокойно мог разделаться с этим патрулем, но делать этого не стал. Просто осознание того, что мог, согрело его изнутри.
Когда дозор отошел достаточно далеко, Ник подполз к лейтенанту.
— Что-то они зашевелились, второй патруль за час.
— Первый близко, вот и проверяют.
— Похоже на правду.
Слова лейтенанта приобрели еще больший вес, когда в лагерь прибыли два десятка боевиков. Они двигались иначе, чем обычные сепаратисты, и действия их были донельзя странными. Вновь прибывшие словно обыскивали базу. Видимо, все находилось под контролем, поскольку под вечер пришла еще одна группа, такая же многочисленная, и все ее члены оберегали одного-единственного человека.
— Первый! — свистящим шепотом произнес лейтенант Джереми.
— Похож, — подтвердил Ник. — Будем брать?
— Пока нет. Подождем немного. Посмотрим. Сержант знал, чего добивался лейтенант. Он ждал, пока боевики успокоятся, обвыкнут и перестанут видеть за каждым кустом врага.
Снова пришел радист и доложил, что на одну из колонн, проводящих зачистку, совершено нападение. Потери составили восемьдесят процентов.
«Одной колонной больше, одной меньше, — рассеянно подумал лейтенант. — Какая разница?» Он не чувствовал жалости к убитым солдатам. Смерть была повсюду, сегодня здесь, завтра там. «Они знали, на что шли, подписывая контракт, — снова подумал Крэг. — А если не знали, то это их проблемы».
Прошел еще один день. Сержант не понимал, почему командир медлит и не отдает приказ о штурме. Несмотря на такое количество боевиков на базе, они могли это сделать. Но сержант с вопросами не лез. В конце концов, он был только сержантом и вперед батьки в пекло лезть не собирался.
Еще через день привели пленных.
— Солдаты из разбитой колонны, — сказал сержант. — Не повезло ребятам.
— Скорее всего.
Наблюдения продолжились. Одному солдату удалось выпросить телефон.
— Ухо, ко мне! Прибежал позванный радист.
— Что он говорит? — спросил Крэг. Ему вдруг стало интересно, куда и зачем звонит солдат.
— Сейчас узнаем, — сказал радист и принялся настраивать свою рацию. — Матери звонит.
— Ну-ка, дай… — Лейтенант взял наушник. — Действительно. «Укус барракуды»… никогда о таких сигарах не слышал, нужно будет попробовать. А почему мы не слышим его мать?
— Не знаю, линия закрыта. Мы можем слышать только его. Но если постараться, я могу сделать, так что мы будем слышать и ее.
— Нет, не нужно. Можешь идти.
— Есть, сэр.
— Что теперь? — спросил Ник.
— Ждем дальше.
— О, кажется, солдата на казнь повели.
— Это не наше дело. Захват Первого будем проводить ночью.
— Есть, сэр, — облегченно выдохнул сержант Борисов. Эта тягомотина его порядком достала, а теперь все наконец встало на свои места.
