Книга: Очень мужская работа
Назад: Глава 4 …И РЕШЕНИЯ (КЛУБИН)
Дальше: Глава 6 ВСПЫШКА И СПОЛОХИ (КЛУБИН, ЗАДНИЦА И ДР.)

Глава 5
ОБОСТРЕНИЕ (КЛУБИН И ДР.)

Oh holy night
The stars are brightly shining
It is the night of our dear Savior's birth, oh yeah
Now long lay the world in sin and error pining
Till he appeared and the soul felt it's worth
The thrill of hope, the weary world rejoices
For yonder breaks, a new and glorious morning.

Christina Aguilera
— Надеюсь, вы отдышались, господа сталкеры и трекеры. Пора поговорить о времени.
— Вовян, о чём это наш скурмач, да как вежливо, как ты думаешь?
— Ну Тополь, мы с тобой типа демонстративно не торопимся, тянем пса за хвост, треплемся много, хотя сами две недели скандалы закатывали, требовали самого главного по Матушке и прямо сейчас… А когда кто-то появился с вокодером на микрофоне, мы даже удостоверения не потребовали у него… Непонятно себя ведём, в общем. Вот господин неведомый инспектор и ставит понт ребром. Чего мы на самом деле такого-этакого можем предложить прогрессивному человечеству, чтобы оно нас с тобой освободило из-под стражи, продолжая при этом обеспечивать квалифицированной медицинской помощью.
— А! Освободило из-под стражи, продолжало обеспечивать и доставило в Матушку, куда мы скажем. Не забудь, Вовян, когда они торговаться начнут. Я гляжу, они уже готовы начинать.
— Господин инспектор, спешить, конечно, надо, надо спешить, но вы приехали на день раньше, чем мы ждали. Впечатляет вас моя откровенность? Нас ваша — впечатляет, в скобках замечу. Эверест и тому подобное.
— Рад за вас. «Приехал раньше» — стало быть, завтра конца света вы, сталкеры, не ждёте. Это не может не радовать. Но я хочу услышать немедленно, ждёте ли вы его вообще, и если да, то когда? Возможно, лишний день не помешает для подготовки к нему.
— К чему — «нему»?
— К концу света, господин Уткин.
— Вовян, он гонит.
— Хватит, Тополь.
— Сталкеры, Зона должна скоро включиться?
— Нет. Сама — нет. Не должна.
— Хорошо, Комбат. Вы должны её включить?
— Должны? Перефразируйте вопрос.
— Вот как… Хорошо. Вы можете её включить?
— Сегодня — нет.
— Завтра?
— А завтра мы можем попробовать.
— То есть вы знаете, где у Зоны кнопка.
— Знаем, инспектор. Что и есть предмет торга человечества в вашем лице с нами, с ничтожными преступниками. Кнопка включения Зоны.
— И выключения?
— Ну вы же видите, сейчас она выключена.
— О'кей. Включившись, Зона восстановится в своём полном объёме?
— Что вас интересует? Карьер? Или… или не только Карьер?
— Вот сейчас я рекомендовал бы вам тщательно выбирать слова, Комбат.
— Похоже, что я их не выбираю?
— Нет, но не могу не предупредить.
— Весьма высока вероятность возможности избирательного включения зон Зоны. Прошу прощения за слог. Я не писатель, как мой товарищ Тополь.
— Так. Конкретней. Что значит «зон Зоны»?
— Конкретней невозможно, тем более тщательно выбирая слова… Существует определённый порядок неких действий. Его, в том числе и частичное, выполнение лично нас с Тополем приведёт в норму, никому больше не помешав. Мы хотим жить. Это нормально… Я достаточно тщателен, инспектор?
— Пока да, достаточно. Одно замечание. Предмет торга — не кнопка, сталкеры. Предмет торга — ваше желание жить.
— Нет. Предмет торга на самом деле — наша лояльность, инспектор. Ведь никто не знает, будет ли доступна кнопка после включения Зоны. Кроме нас — никто не знает.
— А вы знаете?
— Совершенно определённо — да, знаем.
— Не блеф ли?
— В Зоне невозможно жить, вы никогда не замечали, инспектор? Куда мы, мать вашу так, денемся? Естественно, никуда. Только обратно к вам.
— Зона как бы такой самосвал огромный, господин скурмач. Только без водителя. Водитель как бы ушёл…
— Да прах тебя, Костя, побери с твоими вобенаковскими метафорами!
— Скажи, что я не прав. Ну, скажи.
— Да прав, прав, плагиатор. Меня твои рожа и тон раздражают. Не тобой придумано про самосвал и водителя, не тебе и лицо корчить.
— Про водителя — я придумал. Что он финн.
— Уймись, шизофреник. Видишь — аритмия. Кстати, ты довёл — тебе и таблетку грызть.
— Вижу… Расслабься, я руку протяну. И разговаривай о деле уже, Вовян. А не то помру — и не договоришь. А я не узнаю, что такое «метафора».
— Господа. Сталкеры и трекеры. У меня неожиданно появилась тут одна запись. Сейчас я вам продемонстрирую её фрагменты. Не узнаете ли вы кого-нибудь. Возможно, мне будет легче поверить вам.
— Да, давайте. Что за запись?
— П-п-п… Запись вот что за запись… Следящее устройство самолёта «Сессна-Орёл» с накопителем удалённого хранения. Синхрон с таблицей состояний самолёта, видеонаблюдение с трёх точек, приборная колонка, пилотская кабина анфас, пассажирский салон, общий план. Аудио из пилотской кабины. Передача данных в реальном времени, многоуровневое формирование файла записи, посекундная доступность. По международному закону о служебной информации следящих устройств на средствах сообщения повышенной опасности, запись такого типа может быть получена по постановлению суда либо континентальной юрисдикции, либо суда государства, на территории которого произошёл инцидент, либо по согласованному решению арбитражной комиссии по безопасности воздушных перевозок. Вот такая у меня запись. Только что переслали.
— Тот самый «Орёл», что ли, который в Зону кувыркнулся десятого апреля? С Бреднем, прости господи, на борту?
— Именно тот.
— Вовян, вот же суки, а?! У них, значит, точные координаты падения с самого начала были! А туфту прогнали бедным сталкерам: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, чёрный ящик, чемодан с документами… Ну не суки?
— Суки, господин Уткин, ещё какие. Но не поэтому. А потому, что не объявили по радио: государственные институты не имеют никакого отношения к незаконному конкурсу на проведение спасательной операции с привлечением социально неустойчивого контингента, компактно проживающего на запрещённых для проживания территориях, сопредельных с территорией ЧЗАИ… А не объявили, потому что никто бы из вас, грёбаных мародёров, не обратил бы на такое объявление внимания — в виду посулённого лярда капусты… Ладно. Запись имеет аномальные характеристики. Определить по ней координаты падения «Орла» — или координаты посадки — нельзя.
— Как так? Почему нельзя? Какие такие «характеристики»? Я видел такие записи. В Интернете. Там и карта спутниковая… а, да.
— Чего ты несёшь, Тополь…
— Какая там спутниковая карта над Зоной, Уткин?
— Да я понял, понял. Но всё равно — какие там «ненормальные характеристики» в посекундном видео!
— Характеристики какие? Аномальные, неизвестной природы, трах-тарарах, господин Тополь!
— Мудак ты неизвестной природы, Костя, действительно.
— Так, господа. Терпение. Извините меня за очередной срыв, Тополь. Давайте-ка пойдём всё-таки по моему плану интервью… Я отобрал несколько чётких кадров. Пилотская кабина, девять минут до конца записи. Смотрите.
— …!
— Вовян, как это, я не понял?! Она что, в самолёте была? Я же её тринадцатого апреля на Новой Десятке видал! Свадьба же, Кость же! Погодите-ка…
— Инспектор, подтверждаю, в кресле второго пилота девушка, известная мне как Влада, сестра-близнец моего последнего ведомого. Сомнений никаких. Удивили, инспектор. А я уже думал, что разучился удивляться.
— Значит, я прав… Мы никак не могли её идентифицировать, ни по каким базам данных… Да и… в общем, каша была с достоверностью записи… я поясню чуть позже. Значит, Влада, Комбат?
— Да. Девять минут, одиннадцать пятнадцать… Но они ведь уже над Зоной? И она пилотирует самолёт? Первый пилот какой-то неживой, по-моему. Голову так свесил неудобно.
— Говорю же вам: каша непонятная. Потерпите, мне самому… пу-пу-пу… жуть, как интересно обсудить с вами эту запись подробно.
— Стоп, а чего вы тут нам врёте?
— Не понял, Уткин.
— У вас есть запись с самолёта. Такая неизвестная девушка неизвестной природы. Жуть, как интересно — кто такая. И все ваши хакеры-фигакеры за не знаю сколько времени не смогли сравнить её с записью свадьбы Костя? У него в блоге? Чего вы нам тут втираете? И, главное, зачем?
— Что-что?
— У меня нет ответа на ваши вопросы.
— То есть вы соврали, мы скушали — едем дальше?
— Уткин, я не врал. Вы меня сейчас как из ушата окатили. У меня ровно те же вопросы, что и у вас, и я их как раз сейчас задаю, кому надо.
— Скверный анекдот. Ладно, Тополь, все косячат. Тебе ли не знать.
— Программы распознавания образов косячат? Загрузились — и давай косячить напропалую?
— Хватит. Ты поймал господина инспектора, объявил, мы все всё поняли, господин инспектор взял паузу подумать. Мне не очень хорошо, Костя, давай проедем немного дальше. Спать всё равно нельзя. Инспектор, что там у вас дальше?
— Кадр следующий, точка «три», пассажирский салон.
— О! Тополь, глянь… Это Бредень — прямо под камерой. И опять Влада. Остальных не знаю.
— Ага, это Бредень с кейсом на коленях. В проходе за ним стоит опять Влада, жена Костя и сестра ведомого… Остальные, кого вижу… семеро рыл… Лично мне личности неизвестные. Хотя, раз это та самая «Сессна», предполагаю, что многих из них я видал… в другом виде. И имейте в виду, инспектор, пу-пу-пу, я всё запомнил.
— Я понял, Уткин. Будет что сказать — скажу сразу. Так. Это охрана Берендейкина и стюард. Теперь прошу внимания, сталкеры. Возвращаю предыдущий кадр. Ничего не замечаете? Ещё раз.
— Комбат, формуляр служебный, паси… Часы!
— Е-пэ-бэ-вэ-эр… До миллисекунды. Но как она могла и там и там… Одета одинаково… Их две?
— Или три, едрёныть. Комбат, а чему мы тут поражаемся, как эти? Зона.
— Кадр с точки «один». Приборная панель. Та же секунда. Кадр с точки «два». Обратите внимание — ноги и руки.
— Ну и дела.
— А что — «ну и дела», Вовян? Зона, внушаю же тебе. Ладно, молчу.
— Инспектор, так кто управлял самолётом? Мужчина в форменных брюках с волосатыми граблями или Влада в мини-юбке с браслетиками и фенечками на ручонках… и ножонках? Тут ведь двойниками и тройниками не объяснишь. Да и ничем больше. Зона. Обычный устойчивый «триллер».
— Почему же — ничем больше? Следователи комитета по воздушным перевозкам объяснили отлично. Повреждение записи в момент её формирования.
— А запись сохранялась только на одном удалённом сервере?
— Действительно беру вас на работу, Тополь. Примерно девяносто процентов информации сохранилось в кэше прокси-сервера спутника-ретранслятора, и ещё процентов сорок — в оперативной памяти открытого браузера на консоли диспетчера, проводившего в тот день другой самолёт. Случайность. Было плановое сближение «Сессны» и другого рейса, и его диспетчер истребовал реальную картинку с камеры «один» бредневской «Сессны», чтобы следить за приборами обоих бортов. Молодой парень, геймер, «лишней информации не бывает» — из таких. Ну а когда началась паника, он и сохранил потоковое видео. Сообразил. Так вот, кадр с мужскими ногами в форменных брюках — из его записи. Кадр с той же камеры — с Владой в кресле второго пилота — из кэша спутника. По таймингу и точке кадры синхронны, но накладываются друг на друга.
— А официальная запись?
— А из официальной записи следует, что «Сессна-Игл» RN-24777 частный самолёт, летевший рейсом Киев — Тушино-3, благополучно приземлился, вырулил со взлётно-посадочной полосы и стал на указанной ему стоянке. Ну и рожи у вас.
— На себя посмотрите. Нам не видно… И дальше?
— А дальше к «Сессне», точнее к стоянке, подъехал лимузин помощника сенатора, господина Прилиплого, сопровождаемый микроавтобусом охраны. За Бреднем и его кейсом. А там нет никакого самолёта. Ну скандал, мат в эфире, «за что мы деньги платим». Поиски, куда же пилоты вырулились на самом деле… и — параллельно одному скандалу начинается другой — в диспетчерскую поступает устный запрос от дежурного инспектора: «Где там этот ваш киевский частный, сколько мне ещё ждать, когда он сядет, смена кончается?» — «Да ведь сел же, сел и вырулил!» — «Кто сел? Когда? Никто не садился!»
И так далее.
— А диспетчер, который «Сессну» вёл, он что, курить непрерывно ходил? Или дул прямо на рабочем месте, но не табак он там дул?
— На проводке RN-24777 были проблемы локации, а также потери аудиовизуального контакта. Поскольку и то, и другое восстанавливалось быстро, диспетчер не объявлял тревоги, да и не особенно волновался. Такое случается часто, всё-таки Киев от Москвы напрямую экранирует Зона, а спутниковая ретрансляция иногда залипает. Вдобавок командир воздушного судна — его фамилия Дурникин — планируя рейс, выбрал северный облётный коридор, попав под российский спутник. Так что помехи ожидались.
— И в Тушине самолёта не нашли?
— Нет. Дубля, если вы о нём, не было. Полчаса к Москве летел и садился в Тушине морок. Морок с радиопередатчиком на борту. Реальная «Сессна» упала — или села — в Зоне. Не уточните, кстати? Упала или села?
— Трудно сказать, господин инспектор… Может быть, ни то ни другое…
— «Ни то ни другое» — поясните, пожалуйста. Комбат, вы видели в Зоне «Сессну-Орёл», бортовой номер RN-24777?
— Летит там один такой, с оранжевым хвостом и акулой на фюзеляже. Летит эдак — низэнько… Я имею в виду — летел. Когда я его видел. Три недели назад. Удивительное зрелище. Но, в принципе, привычное. Да и не до того мне было, чтобы номера бортовые запоминать наизусть, поверьте.
— Где вы его видели точно?
— Давайте по порядку, господин инспектор. Мы отвлеклись от сути дела.
— Отвечайте на вопрос!
— Ну-у, так не торгуются.
— Знаете, что лично я думаю?
— Что же вы думаете, Тополь?
— Вас, скурмачей и прочих ментов, конечно, должны были ещё прошлой весной удивлять и возбуждать аномальные события, происходящие далеко от Зоны, но явно с ней связанные. Но теперь-то, после Восстания, пора бы привыкнуть и вам. Я полностью поддерживаю Владимира: мы отвлеклись. Конечно, интересно, как там с самолётом этим дело было, с Владой, настоящий Бермудский треугольник, антология таинственных случаев из антикварного журнала «Молодёжная техника». По всем признакам ваша эта запись — шлейф классического морока, аномалия «причуда». Значит, начиная как минимум с прошлой зимы «причуда» лупит вовне Зоны аж до Москвы. Ну и куда вы смотрели, инспектора-учёные, полмешка луку вам в рот? Я так вам скажу: сейчас, после Восстания, запись ваша для пьяненьких писателей, конечно, очень интересна, но на самом деле, по-взрослому, цена ей — дерьмо. Просроченный товар.
— Согласен.
— Значит, считай, мы обо всём уже поговорили. Какой смысл? Теперь вы либо выполняете обещание, либо расписываетесь, что вы нас заранее решили кинуть. Ну и будем думать отсюда тогда.
— Не согласен. Погодите, Тополь. Есть ведь и иные соображения.
— Какие же?
— Скажу так: оперативные. Господа, не надо корчить такие многозначительно-бессмысленные лица. Однако к определённому рубежу нашего интервью мы действительно приблизились вплотную. Сейчас я попытаюсь суммировать некое целое, некую предысторию к Восстанию. Согласны?
— Я не согласен.
— А почему?
— Из принципа, для поддержания собственного имиджа… Господин скурмач, вы намерены выполнять условия договора, скажите прямо? Хорош уже «семьдесят седьмую» языком затыкать. Прямо ответьте.
— Да, намерен. Я намерен честно и полностью выполнить условия нашего с вами договора.
— Ну тогда я согласен. Суммируйте, чего вы там хотели.
— Итак. Из ваших показаний, результат экстраполяции которых весьма плотно ложится на наблюдаемую реальность, и, значит, показаний, заслуживающих самого серьёзного к себе отношения, следует, что мы имеем дело с некоей совершенно новой силой, новой аномалией…
— Блин…
— …Владом и его сестрой. Существование этой силы до самых недавних пор оставалось для нас неизвестным. Пока эта сила… Как, по-вашему, расшифровать это «пока», уважаемый Комбат? Ну же, Комбат! «Пока Зона не достигла определённого уровня готовности к принятию новой силы»?
— Пока новая сила не дозрела.
— Так. Пу-пу-пу. Тополь, январская Вспышка — дело рук Влада?
— Да, господин главный инспектор по делам Зоны.
— Это ваше умозаключение или вы спрашивали его?
— Моё умозаключение, господин главный скурмач по делам Зоны. И я его вдобавок спрашивал. Отвечай, говорю, гад, как на духу!
— Тополь.
— Как я его, трах-тарарах, мог не спросить?! Вспышка нам с ва… с ведомым жизни спасла сначала, а потом нас же чуть не угробила! Конечно, я его спросил, поинтересовался. И интерес был и, кстати, повод ого-го какой: когда Фуха откуда ни возьмись выскочил и с Бреднем сцепился.
— Фуха?!
— Ну да. Хе-хе.
— П-п-п… А кто это такой — Фуха?
— Не знаете? Пёсик Хозяев. Казачок засланный. Хе-хе.
— Тополь.
— Дров в Зоне, господин инспектор, наломано — писатель не опишет. Загадили Матушку по самое не могу. Внесли, так сказать, правду жизни в фантастику. Вот вам и «пу-пу-пу» с Эверестами… Труп ведь он и в Зоне труп — покуда не восстал. А если уж восстал — не всегда Матушка им управляет. Поэтому мы и разделяем зомби и «триллеров». Вроде одно и то же, а на самом деле — абсолютно разные вещи. Только что воняют одинаково.
— Прерву вас, Тополь. Не надо рассказывать про Восстание сейчас. Было оно и прошло. Так себя ведём покуда.
— Не понял.
— Запись, дубина. Оперативные соображения.
— …! А до того, считается, можно было всё рассказывать?
— Мы рассказали ровно столько, чтобы нас завтра отпустили. Тополь, выключи ты Тополя наконец. Ты побыл сумасшедшим, хватит.
— Константин, если вы прислушаетесь к совету родственника, слов нет, как поможете себе и ему. И мне. Ведь именно я гарантирую вам… завтрашний выход.
— Инспектор, мы с Костей знаем многое, но вы знаете не меньше, судя по всему. Я вас как открыватель Карьера спрошу. Чёрт бы его побрал. Заруба ведь не только за Карьер намечается?
— Золото — грязь, Владимир. Тем более золото дешёвое, как песок. Вы попытайтесь представить, как на нас — в широком смысле нас — действует ваш внешний облик. Какое впечатление производит на смертного человека. На какие наводит мысли. Какая каша заварится, узнай про вас побольше народу, чем сейчас. Человечество, спасибо Восстанию, убедилось: Зона столько лет удовлетворялась сравнительно небольшим куском земли сознательно. Человечество убедилось, но пока не осознало. Те, кто успел осознать, но не знает про вас, считают возможности — головокружительные возможности! — упущенными…
— То есть нас всё-таки могут отдать на вивисекцию, если что?
— Владимир, вы же образованный человек, читающий. У Земли нет знаний для извлечения из трепанации Комбата и Тополя хоть какую-то пользу. Вы — результат, а нужна машина в рабочем состоянии и с инструкцией. Так вот. У меня, человека весьма осведомлённого, до фига сомнений, что упомянутую машину отличить от складок местности мы сумеем без вас с Тополем. Но вот потом…
— Комбат, он хочет пойти с нами.
— Да я понял. Как я тебе и говорил.
— Благодарность, господа сталкеры. Из рук в руки. Как олимпийский огонёк.
— Я сейчас разрыдаюсь.
— Я тебе не буду слёзы вытирать. Буду собой занят. Знаете что? Вот если бы про нас писал писатель, то именно здесь должны наброситься враги, убить всех второстепенных, а нас с тобой, Комбат, захватить. Как ты думаешь, братан, наш инспектор — персонаж главный или второстепенный?
— У хорошего писателя нет ни главных, ни второстепенных. Сколько раз я тебе говорил: не общайся с дураками в кабаках. Сколько бы они тебе ни платили.
— Комбат, Тополь, надо прерваться. Отключаюсь. Проблема. Если что — держитесь.
— О-па.
— Язык твой, Костя, — враг мой. Ну просто по жизни. Уймёшься ты когда-нибудь наконец? Ведь в натуре же накаркал!
— Ё…
Назад: Глава 4 …И РЕШЕНИЯ (КЛУБИН)
Дальше: Глава 6 ВСПЫШКА И СПОЛОХИ (КЛУБИН, ЗАДНИЦА И ДР.)