Адмирала Вильмунда-Коваля разбудила мелодия вызова из командного центра корабля.

— Да. Я слушаю, — звучит в трубке сонный голос адмирала.

— Почтенный адмирал, получен сигнал «теребеллум», — отвечает бодрый и спокойный голос главного связиста линкора. — Какие будут указания?

— Объявляйте боевую тревогу, я сейчас прибуду на мостик. — Сонливость и вялость мгновенно покинули адмирала. — Обеспечьте видеосвязь со всеми кораблями эскадры. Наконец-то этот нарыв прорвало.

Вот уже почти месяц, как авианосная группа находится в состоянии повышенной боевой готовности. Месяц напряжения и томительного ожидания развязки. Пожалуй, в этой ситуации выиграли только проходящие службу практически на всех кораблях соединения советские моряки. За это время советские товарищи успели очень многому научиться и теперь имели возможность применить новые знания в начавшейся войне.

— Внимание! Приводим в действие вариант «Три», — войдя в боевую рубку линкора, Вильмунд-Коваль запускает механизм довоенного плана. — Дайте мне связь с Москвой.

Быстро набирая скорость, соединение снимается с рейда Касабланки. Тает по правому борту берег Марокко, с палубы «Алтая» стартует очередное патрульное звено «Триумфов». Резвые эсминцы в поисках подводной угрозы рассыпаются вокруг четвёрки больших кораблей. Курс проложен к Гибралтарскому проливу, который эскадра проходит глубокой ночью. Неотлучно находящийся на мостике адмирал приказывает увеличить ход до двадцати пяти узлов. Рано утром пилоты воздушного патруля сбивают пару итальянских гидросамолётов. Радисты перехватывают радиограммы врага: ещё на подходе к проливу эскадра обнаружена немецкой подлодкой. В штабах противника царит нервозность. Наконец, отбивая эпизодические атаки итальянских самолётов, эскадра появляется на траверзе Мерс-эль-Кебира.

— Расстояние до цели — семнадцать миль, — докладывает стройная зеленоглазая девушка, оператор радара.

— Ну что же, не будем медлить. «Вардару» и «Вектеру»: прогуляйтесь на восток, вдоль берега, — выслушав доклад воздушной разведки, командует адмирал. И добавляет, обращаясь к командиру линкора: — Приказываю открыть огонь по противнику.

В гавани бывшей французской военно-морской базы наблюдается суета и спешка. Итальянская береговая батарея безуспешно тратит снаряды, пытаясь со слишком большой дистанции добиться попаданий в «Конунг». Итальянские линкоры и крейсера снимаются с якорей, спешат к выходу из гавани. Поздно. Головной линкор скрывается за частоколом снарядных всплесков. Вот за ними блеснула вспышка, в воздух поднялся столб чёрного дыма. Ещё одно попадание, ещё два. Объятый пламенем корабль кренится и меняет курс, направляясь к берегу. В воздухе развернулось настоящее сражение между истребителями.

— Добиваем головного. Держать дистанцию, — спокойно, как на учениях, командует адмирал. Взгляд на экран радара. — Приготовиться к отражению воздушного налёта.

С «Алтая» стартуют все имеющиеся самолёты, заставляя итальянцев отступить. Трёхмоторные бомбардировщики с большой высоты вываливают в море свой смертоносный груз. Всё мимо. Итальянские линкоры открывают ответный огонь, но их снаряды падают с недолётом в целую милю. Немного не дотянув до берега, пылающий «Джулио Чезаре» переворачивается кверху килем.

— Перенос огня на второй корабль. — Вильмунд-Коваль подносит к глазам электронный бинокль. — Не жалейте снарядов.

«Конте ди Кавур» практически повторяет судьбу систершипа. 356-миллиметровый снаряд прошивает бронированные палубы корабля и взрывается под днищем. Быстро погружающийся корабль поворачивает к берегу и садится на грунт. Над водой остаются торчать мачты и надстройки линкора. Следующий целью артиллеристов «Конунга» оказался «Кайо Дуилио». Десяток залпов, накрытия, попадания. Похоже, итальянский корабль получил подводную пробоину. Вот он меняет курс и также направляется к берегу.

— Почтенный адмирал, мы израсходовали три четверти снарядов главного калибра, — тактично напоминает командир «Конунга». — Прикажете продолжать стрельбу?

— Действительно, прошло сорок минут, — с сожалением констатируя данный факт, Вильмунд-Коваль опускает бинокль. — Прекратить огонь. Мы своё дело сделали, ложимся на курс отхода. Передайте на крейсера: пусть возвращаются.

Крейсера возвращаются с маленькой победой: разгромлен небольшой конвой, потоплено пять транспортов, повреждены два эсминца сопровождения. Соединение полным ходом отходит к Гибралтарскому проливу. Пару раз воздушный патруль обнаруживает подлодки противника, эсминцы проводят профилактическое бомбометание. Доклад с самолёта-разведчика: обнаружено спешащее от побережья Сардинии соединение итальянского флота во главе с линкором.

— Какая жалость. И почему эти итальянцы не подошли раньше? — искренне огорчается адмирал. — Теперь они станут умнее, а нам придётся долго и нудно отлавливать их крупные корабли.

На траверзе Гибралтара эскадру атакует немецкая подводная лодка U-81. Её командир, капитан-лейтенант Фридрих Гуггенбергер, добивается попадания одной торпедой в авианосец «Алтай». Торпеда не взрывается! Эсминцы «Иридий» и «Кобальт» засыпают U-81 глубинными бомбами, но подлодке удаётся ускользнуть. В тот же день в Атлантике U-205 капитан-лейтенанта Решке атакует авианосец «Саяны», добиваясь трёх торпедных попаданий. И снова ни одна торпеда не взрывается. Эсминцы «Тантал» и «Титан» бомбят подлодку несколько часов и, в конце концов, отправляют её на дно.

Вот уже около двух суток с момента начала войны Сталин работает без сна и отдыха. Лицо немного осунулось, появились круги под глазами. Жёсткий взгляд прищуренных желтоватых глаз.

— Давайте подведём итог, товарищи. — Сталин окинул присутствующих уставшим взглядом. — Война идёт уже около двух суток, и можно подвести кое-какие общие итоги. Коротко, Александр Михайлович, без излишних подробностей.

— Мы считаем, что генштаб раскрыл стратегический замысел немцев. — Василевский подходит к огромному экрану, отражающему обстановку на линии фронта. — Враг действует согласно нашим предвоенным выкладкам. Стремительные прорывы механизированных частей с целью окружить и уничтожить в приграничной полосе основные силы нашей армии. Массированное применение авиации. Наметились несколько направлений главного удара немцев, на которых враг добился наибольших успехов. На этих направлениях за двое суток глубина продвижения противника составляет до пятидесяти километров. Причём за последний день, в результате ночных действий групп товарища Старинова, немцы продвинулись на два десятка километров, и не более того. По нашим оценкам, в ближайшие дни сохранится тенденция падения скорости продвижения частей противника. Причинами этого являются факторы уничтожения нами почти всех коммуникаций на путях продвижения войск противника и вступление в бой наших частей второго эшелона. Характерная особенность: за двое суток боёв немцы не смогли полностью уничтожить ни одной нашей бригады первого эшелона. Несмотря на то, что именно эти части приняли на себя первый удар Вермахта. Некоторые наши мотопехотные бригады потеряли до семидесяти процентов личного состава и техники, и в ближайшее время будут выведены в тыл для пополнения людьми и оружием.

Силы Люфтваффе не смогли в течение первых двух суток войны завоевать господство в воздухе, понесли значительные потери и не оказывают наземным войскам Вермахта той поддержки, на которую немцы изначально рассчитывали. Наша авиация также понесла значительные потери, в результате чего некоторые истребительные полки отводятся в тыл на переформирование. К сожалению, мы убедились на собственном печальном опыте, что германские воздушные силы не брезгуют войной с беззащитным гражданским населением. Имеются многочисленные факты бомбёжек и обстрелов с воздуха населённых пунктов, поездов и просто групп мирных жителей. Промышленные центры и крупные города страны имеют достаточно хорошую противовоздушную оборону, но невозможно на должном уровне обеспечить защиту каждому райцентру и селу.

На морских театрах наблюдается противоречивая картина. С одной стороны — крупные победы нашего флота у Фарерских островов, у Крита, у побережья Алжира. С другой — неудачные и непродуманные действия Балтийского и Черноморского флотов. На Чёрном море тяжело повреждён в результате подрыва на мине лидер «Москва», на Балтике — также в результате подрыва на мине тяжело повреждён эсминец. По нашим оценкам, в ближайшее время итало-германские войска предпримут попытку крупномасштабной высадки десанта на Крите.

Фарерские острова, вероятнее всего, окажутся в плотной подводной и воздушной блокаде.

— Достаточно, Александр Михайлович. Присядьте. — Сталин взял в руки трубку, покрутил её, положил на стол. — Лаврентий, давай по этим, диверсантам и националистам.

— Перед началом активных боевых действий, — Берия мрачно взглянул на экран, — немцы постарались перебросить на нашу территорию несколько десятков хорошо подготовленных и обученных диверсионных групп. Различные по этническому составу, эти группы должны были действовать в прифронтовой зоне, наводя хаос и дезорганизуя управление войсками. Благодаря грамотным действиям войск НКВД и контрразведки СМЕРШ почти все эти группы диверсантов были уничтожены. Очень существенную помощь в обнаружении и раскрытии вражеских диверсантов нам оказали иномиряне. Зафиксированы только два случая успешных вылазок противника.

Намного серьёзней и неприятней положение с националистическим подпольем на вновь присоединённых территориях. Отмечены многочисленные факты обстрелов небольших подразделений Красной Армии, засад на дорогах, сотрудничества с немцами. Фактически с помощью всего этого националистического отребья немцы пытаются начать в нашем тылу настоящую партизанскую войну. Рассадником этой заразы являются западные области Украины, Литва, Латвия, Эстония. В территориальных бригадах уже отмечены случаи дезертирства уроженцев этих мест. По нашим агентурным данным, немцы намерены установить контакты с представителями мусульманского духовенства в некоторых округах страны. В частности, в Крыму — с представителями крымско-татарского народа, на Кавказе — с представителями некоторых горских народов. Вполне вероятно, контакт будет установлен и со среднеазиатским духовенством.

— Гитлер объявил себя другом всего мусульманского мира, — усмехнулся Сталин, обводя взглядом Василевского, Ворошилова, Берию, Микояна. — Странно, что не объявил себя пророком или христианским святым, ариец недоделанный. Скорее всего, с исламом воду мутят не немцы, а наши старые друзья англичане. Они и американцы и постарались толкнуть Гитлера в войну с нами. Интересно, что они будут делать, когда Вермахт сломает зубы о нашу оборону?

Гитлер не спал и не отдыхал вот уже более двух суток. Заострённые черты лица, лихорадочный пронизывающий взгляд, резкие движения. Упёршись немигающим взглядом в начальника генерального штаба, Гитлер слушает и не слышит Гальдера.

— Таким образом, продвижению наших войск в большей степени мешают возведённые противником инженерные препятствия, а не сопротивление его войск. Русские преподнесли нам неприятный сюрприз в виде практически возведённой в приграничной зоне полосы отчуждения. Все эти одноразовые засады, подрывы мостов и дорожного полотна свидетельствуют в пользу заранее продуманного плана ведения оборонительной войны. В этом случае следует признать ошибочность изначальных расчетов в плане начала войны с Советским Союзом. Мы вынуждены уже сейчас перекраивать наш изначальный план боевых действий.

— Гальдер, вы сами поняли, что только что сказали? — Гитлер почти шипит от злости. — По сути, вы признаёте, что план «Барбаросса» ошибочен. Русские обдурили нас, немцев, тайно отведя свои войска от границы, с белостокского и львовского выступов. Наши удары направлены в пустоту, мы сражаемся с ветряными мельницами. Все эти русские уловки с макетами боевой техники, ложными аэродромами, пустыми военными городками говорят о том, что нашего нападения ждали. И готовились к нему намного раньше, чем мы начали планировать войну с Россией. Мы недооценили русских и теперь будем вынуждены умыться кровью, продираясь дальше на восток.

— Мой фюрер, но это невозможно утверждать по первым двум дням военной кампании, — искренне недоумевает Гальдер. — Согласен, продвижение танковых клиньев отстаёт от графика, но это ещё не повод для паники.

— Гальдер, вы хотя бы иногда головой думаете? — Гитлера прямо затрясло от возмущения. — Вы читали вот эти донесения, вот эти, эти? Что вы из них поняли? А в них чёрным по белому сказано: русские эвакуируют с поля боя всю подбитую технику. И свою, и нашу! Это вам ни о чём не говорит? А мне — говорит!

— Мой фюрер, но в большинстве случаев поле боя остаётся за нашими войсками. Мы также эвакуируем всю разбитую технику — и свою, и противника. Свою — ремонтируем, вражескую — отправляем в переплавку. Таков порядок.

— Вот именно, Гальдер! Это свидетельствует не только об установленном в войсках порядке, но и о продуманном механизме эвакуации при любом развитии обстановки. Мы не обнаружили ни одного забитого русской техникой парка, ни одного настоящего склада боеприпасов! Я не удивлюсь, если завтра на фронте появятся абсолютно неизвестные нам русские танки и самолёты. Вот, Гудериан уже прислал какие-то размытые фотоснимки. — Гитлер схватил несколько фотографий и затряс ими перед носом Гальдера.

— Лично меня беспокоит совсем другое, — вступил в разговор Геринг. — Русская авиация, в большинстве своём, действует над линией фронта и в наших ближних тылах. Нанося удары по промышленным и военным объектам в Белоруссии и на Украине, Люфтваффе вынуждены летать над территорией противника. В результате этого русские теряют самолёты, но их пилоты, выбрасываясь с парашютом, быстро возвращаются в строй. Мы же безвозвратно теряем над территорией врага прекрасно обученные экипажи бомбардировочной авиации. Я уже не говорю о потерях над этими чёртовыми Фарерскими островами и над Критом.

Это был намёк в сторону флота. Гитлер скривился, словно жевал лимон.

— А где наш доблестный флотоводец спрятался? — фюрер поискал глазами Редера. — Вот вы где, Редер. Судя по всему, вы вступили в соревнование с флотом дуче: кто позорней проиграет русским сражение? Пока впереди итальянцы. Надеюсь, вы придумали, как выставить русских с их фарерской базы? И когда будут наказаны виновные в гибели линкора и тяжёлого крейсера?

— Мой фюрер, контр-адмирал Гюнтер Лютьенс взял на себя всю ответственность за поражение. Сразу после боя Лютьенс покончил с собой, застрелившись из пистолета, — траурным голосом сообщил Редер. — Вильгельм Маршалл отстранён от командования, и в отношении него ведётся следствие. Линкор «Гнейзенау» находится на пути в любезно предоставленную англичанами для ремонта базу Скапа-Флоу. После срочно необходимого ремонта корабль совершит переход в Киль, где встанет в док. Противник также понёс значительные потери.

— Редер! Не надо меня обманывать! — завёлся Гитлер. — Русские не понесли никаких существенных потерь! Пару старых эсминцев нельзя сравнить с потерей двух первоклассных кораблей. И вы это прекрасно знаете. Идущий из Мурманска русский флот повернул назад из-за воздушной угрозы Люфтваффе и атаки доблестного командира подлодки Эриха Топпа. Вот они — истинные герои Кригсмарине! Именно наши подводники и лётчики нанесут поражение до этого непобедимому русскому флоту! А вы, Редер, замалчиваете имена настоящих героев нации!

— Где мне найти подполковника Филиппова? — за дверьми деревенской хаты послышался чей-то хриплый голос. Неразборчивый ответ часового. Стук в дверь.

— Входите, — несколько пар глаз смотрят на заляпанного грязью с ног до головы солдата.

— Товарищ подполковник! Вам пакет из штаба корпуса, — бодро рапортует курьер. — Приказано вручить под роспись лично в руки.

— Хорошо. Меня уже предупредили по рации об этом пакете, — Филиппов размашисто ставит подпись. — Благодарю вас. Можете идти.

— Товарищи, у нас новая задача, — после изучения содержимого секретного пакета подполковник обводит взглядом офицеров штаба. — Совершаем марш вот в этот квадрат. Поднимайте полк, товарищи офицеры.

Часа три полк петляет по просекам, пересекает лесные дороги, минует расположившиеся на полянах хутора и деревеньки. Вокруг стоит несмолкаемый гул большого сражения. В воздухе то и дело вспыхивают схватки самолётов, и окружающий лес принимает в свои объятия очередную пылающую груду дюраля. Может, это и к лучшему, что авиации обеих сторон почти нет дела до происходящего на земле. Иначе вон тем танкистам точно бы досталось на орехи, а расположившийся в небольшой деревушке медсанбат немцы сравняли бы с землёй.

— Степан Фёдорович! Да куда же смотрят командиры этих частей? — не выдержав, возмущённо восклицает начальник штаба полка. — Маскировка ни к чёрту не годится, зенитки поставлены кое-как.

— Успокойся, Сергей. Похоже, эти танкисты ещё не бывали под бомбёжкой пикировщиков. Немцы прилетят и дадут их командирам жестокий и кровавый урок. Эх, вот оно — наше родное разгильдяйство, — тяжело вздыхает Филиппов, оглядываясь на растянувшуюся по просеке колонну полка. Для наблюдателя с неба вся техника полка представлялась огромными бесформенными кустами, так много веток и зелени прикрепили к машинам наученные горьким опытом артиллеристы.

— Всё. Здесь наша позиция, — утирая пот, подполковник вылезает из кабины головного тягача. — Напрямик по карте — всего десять километров, а петляли все двадцать. Товарищи офицеры, на всякий случай готовьте позиции для кругового обстрела. Напоминаю: маскировка, маскировка и ещё раз маскировка. Здесь канонада не настолько интенсивная, как рядом с танкистами, и мне это не нравится. Как только появятся разведчики из спецназа, немедленно ведите их ко мне.

Разведчики появились часам к трём дня. Всего шесть человек, верхом на двух Т-38 со снятыми башнями, разрисованными всеми оттенками зелёного. Выглядели они уставшими, но довольными.

— Старший лейтенант Ларин, отдельный батальон спецназначения, — коротко козырнул невысокий плотного телосложения человек в балахоне непонятной расцветки. — Согласно приказу командования, направлен корректировать огонь гаубичного полка.

— Подполковник Филиппов, — представился артиллерист. — Это офицеры моего полка: капитан Петров, капитан Савельев, капитан Мищенко, старший лейтенант Короткевич. В приказе сказано, что меня на месте введёт в курс дела корректировщик. Прошу вас, товарищ старший лейтенант.

Задание выглядело на первый взгляд простым. Столкнувшись с упорным и грамотным сопротивлением советских войск, немцы начали искать пути обхода. В том числе и через лесные массивы, болотистую местность и другие естественные природные препятствия. Советское командование заранее предусмотрело данный ход немцев, устроив лесные завалы, засеки и другие препятствия на возможных путях движения врага. Но возникала проблема с обороной всех этих рукотворных преград. Немцы — народ упорный. Начнут разбирать завалы, обязательно завершат начатое. Поэтому командование заранее разработало простой план: за каждым завалом приглядывает группа спецназовцев с рацией. В случае появления крупных подразделений немцев радист передаёт координаты на позиции гаубичных артполков. Дальше — дело техники. Артналёт до полного уничтожения застрявших перед препятствием немцев.

— Ну что же, всё понятно, — задумчиво почесал переносицу Филиппов. — Надеюсь, мы не проторчим здесь в безделье целый день? Дюжина шестидюймовых гаубиц должна громить врага, а не бессмысленно торчать в глубине леса.

— Не беспокойтесь, товарищ подполковник, — заверил Филиппова спецназовец. — Сейчас немцы застряли в обороне бронепехотной бригады. Вот здесь. Поэтому у них есть один путь обхода: сюда, вдоль речушки и через лес. По лесу проходят две дороги, все под нашим наблюдением. Так же как и брод через речку. Ещё в зону обстрела попадает вот эта деревенька. Скорее всего, немцы в ней вот-вот объявятся.

Старлей в балахоне оказался прав. Уже через час разведчики по радио передали координаты той самой деревеньки. Около взвода немцев на двух бэтээрах вошли в селение, прочесали его в поисках красноармейцев и, похватав кур, двинулись дальше.

— Сергей, одной батареей. По пять снарядов на орудие. Открыть огонь, — приказал Филиппов, после того как радист-спецназовец протянул капитану листок с цифрами. — Будем надеяться, что попадём исключительно по немцам.

Попали. Один из бэтээров близким разрывом перевернуло, второй получил прямое попадание в мотор, и его обломки раскидало на десятки метров. Под истерическое квохтанье разбегающихся кур — вот живучая птица — спецназовцы спеленали двух оставшихся невредимых немцев с первого бэтээра. Затем, нагрузив их третьим, раненым фельдфебелем, отконвоировали пленных на позицию артиллеристов.

На следующий день полк трижды накрывал огнём ищущих лазейку в обороне немцев. Подбили с десяток грузовиков, бэтээров и даже одно штурмовое орудие. Уничтожили около роты пехоты. Намного сильнее, чем вчера, грохотала канонада южнее полка. В первой половине дня над лесом какое-то время кружил немецкий биплан, высматривая и вынюхивая позиции артполка. Потом незваным гостем занялась пара «ишачков», и тот навсегда исчез в ближайшем болоте. У той самой деревеньки сел на «брюхо» СБ. Получившие при посадке травмы пилот и штурман, а также невредимый стрелок оказались в расположении полка. От раненого майора-пилота Филиппов узнал о развернувшемся южнее большом сражении. С Белостокского выступа отходили 1-й и 5-й мотострелковые корпуса. Обеспечивая их отход, 6-й и 13-й механизированные корпуса нанесли контрудар в юго-западном направлении. Этот контрудар снизил давление немцев на медленно отступавшие из района Бреста два корпуса 4-й армии. Впервые с начала войны немецкие танковые дивизии были вынуждены перейти к обороне.

— На холме два пулемётных гнезда, — опуская бинокль, произнёс командир второй роты, старший лейтенант Соломатин. — Видимо, основные силы они сосредоточили на обратном скате холма. На вершине холма — только две огневые точки.

— Три. Вон, за валуном земля свежеотрытая, — внёс поправку командир мотострелков, старший лейтенант Петренко. — Хорошо замаскировались, я тоже не сразу заметил.

— Да, неплохо устроились, сволочи, — сплюнул здоровяк Соломатин. — Что будем делать, комбат?

— Я временно исполняю обязанности командира батальона, — выделил интонацией нужное слово капитан Максим Леонов. — Вернётся майор Болотников, снова примет командование батальоном.

— Как же, вернётся, — усмехнулся в свои знаменитые на весь батальон усы Петренко. — Война, Максим. Майор останется командовать третьим батальоном, а тебя утвердят в должности комбата.

— Ладно, не до должностей сейчас, — оборвал тему Леонов. — Давайте, высказывайте идеи.

Исполняющим обязанности командира танкового батальона капитана Леонова назначили три часа назад. Назначил лично комбриг. До этого комбриг назначил майора Болотникова командиром третьего батальона. А ещё раньше — снял с должности теперь уже бывшего комбата третьего батальона и всех командиров рот этого батальона. Причина — несоблюдение батальоном на марше правил маскировки. Слава богу, Люфтваффе сейчас не до земных дел. Третий день в небе продолжаются воздушные бои. В противном случае, немцы быстро бы разбомбили колонны третьего батальона бригады.

— Товарищ старший лейтенант, ваши пехотинцы не будут принимать участие в атаке. — Леонов взглянул на командира роты, до подхода танкистов державшей оборону на этом участке фронта. — Но будьте готовы сразу же оседлать вершину холма.

— Хорошо, товарищ капитан, — тяжело вздохнул старший лейтенант Бондарь. — Как только дадите сигнал, выдвинемся на холм.

Мотострелковая рота, в полосе обороны которой батальон наносил контрудар по противнику, за первые два дня боёв потеряла половину личного состава. Из своей техники и тяжёлого вооружения в роте оставалось семь бронемашин и два миномёта. Из состава танковой роты этого же батальона к мотострелкам примкнули два Т-26 и три самоходки на их базе. За двое суток боёв немцы измотали и расчленили мотострелковую бригаду первого эшелона, оттеснив её разрозненные подразделения в лесной массив. Углубляться в лес немцы явно не собирались, занимаясь укреплением занятых позиций.

— Хорошо. Тогда слушайте приказ, — подвёл итог обсуждению плана атаки Леонов. — Вторая рота атакует пологий холм. От опушки леса до него пятьсот метров. С большой долей вероятности оборона немцев построена на обратном скате. Поэтому, Николай, через гребень холма сразу не суйся. Пусти по два взвода в обход по склонам высотки. Танки с трёхдюймовками сведи в группу. Пусть снесут пулемётчиков с вершины и наступают в лоб. Справа от тебя маневр ограничен оврагом, слева — куцая рощица и поле. По нему пойдёт в атаку на деревеньку третий батальон. Зенитный взвод отдай моей роте. Вопросы?

— Нет. Мне всё понятно, — кивнул Соломатин, переводя взгляд карих глаз на цель атаки своей роты.

— Первая рота наступает на хутор по другой стороне от оврага. Мне не нравятся полосы кустарника справа и у хутора. Поэтому два зенитных взвода прочёсывают из КПВ этот кустарник, БТ-7АМР обстреливают немцев на хуторе. Батарея реактивных миномётов даёт залп по противоположной окраине хутора. Иван, мотострелки идут сразу за мной. Но не раньше, чем Николай подавит оборону на склоне холма. Третья рота в резерве. Вы, товарищ старший лейтенант, после сигнала Соломатина выдвигаетесь на холм и окапываетесь на обратном скате уже с нашей стороны. Вопросы?

— Максим, вторая рота не успеет быстро подавить сопротивление немцев, и ты попадёшь под фланговый огонь через овраг, — с серьёзным взглядом произнёс командир третьей роты, старший лейтенант Устименко. — Может, сначала займём холм и только после этого атакуем хутор?

— Нет, Пётр. Товарищ старший лейтенант говорил, — кивок в сторону Бондаря, — что у немцев штук пять штурмовых орудий и столько же танков. Это не считая артиллерии и миномётов. Я не вижу ни одного танка или самоходки. Скорее всего, немцы поделили силы, окопавшись на обратной стороне холма и спрятавшись за хуторскими постройками. Если мы сначала атакуем холм, то немцы успеют приготовиться к отражению атаки на хутор. От кромки леса до хутора километр. Под огнём мы его не пройдём, а манёвр силами невозможен из-за оврага.

— Товарищ капитан, насколько я понял, вы намерены атаковать без артподготовки? — устало спросил не спавший двое суток Бондарь.

— Да, товарищ старший лейтенант, — кивнул Леонов. — Внезапность и быстрота удара — вот на что я рассчитываю. Сами знаете, сразу за хутором в полутора километрах проходит дорога, вдоль которой идёт наступление немцев. Наша задача — перерезать это шоссе хотя бы на время.

— Не лучше ли из этих ваших реактивных миномётов обстрелять кустарник правее и на подступах к хутору? Немцы быстро выйдут из-под миномётного обстрела.

— Посмотрим, товарищ старший лейтенант, — ощерился Леонов. — Кстати, предупредите своих бойцов, чтобы не испугались ранее неслыханного грохота за своей спиной.

— Нас уже ничем не испугаешь, товарищ капитан, — грустно улыбнулся Бондарь. — Немцы страх вывели. Хочу попросить, я не против, если вы, товарищ капитан, и вы, товарищи офицеры, будете обращаться ко мне по имени. Так намного проще в бою.

— Хорошо, Василий, — Леонов пожал руку старшему лейтенанту. — Всё, товарищи, начинаем после миномётного залпа.

Одновременно с залпом шести 82-миллиметровых реактивных установок из леса выкатился десяток ЗСУ на базе БТ. Согласованные действия расчётов — и заросли кустарника приняли на себя ливень крупнокалиберных пуль. Вместе с ЗСУ выкатились четыре БТ-7АМР, и среди дюжины замерших с лопатами немцев на окраине хутора разорвались первые снаряды. Немцы быстро попрятались в неоконченные огневые позиции для своих «штугов». По другую сторону оврага четыре БТ-7АМР уничтожали пулемётные гнёзда на вершине холма. Разделившись поровну, шестнадцать линейных танков устремились к холму.

Сорвалась с направляющей последняя ракета, над хутором поднялся чёрный столб дыма. Леонов захлопнул крышку люка и отдал команду механику. Первая рота устремилась к хутору. Метров через двести крайний правый БТ дёрнулся и остановился. Над моторным отсеком заплясало пламя. Экипаж моментально выскочил из люков, бросился в сторону от танка. Загрохотали ЗСУ, перемалывая с землёй уцелевшую противотанковую пушку. Вполне возможно, подбитый танк можно было спасти. Но среди хуторских построек появились три «тройки». Стоящий без движения танк вздрогнул, рванул боекомплект, башня взлетела в воздух и рухнула перед пылающим корпусом.

Появившиеся немецкие танки стали мишенью для всей роты. Один из них так и остался стоять у сарая среди куч навоза. Остальные попрятались за постройки. Два крайних левых БТ остановились, из раскрытых люков скатились на землю танкисты. Не все. Идущие сразу за танками ЗСУ открыли ответный огонь по проявившим себя на фланге за оврагом противотанковым орудиям.

— Вот гады! Иван, стой! — Леонов высунулся из люка, рывком развернул ДШК. — Сейчас получите! Ага, не нравится!

Две 37-миллиметровые противотанковые пушки «погасили» зенитки. Третью расстрелял капитан. В следующие мгновение вспыхнули ещё два БТ. У самого подножия холма появились две приземистые туши штурмовых орудий. Замер ещё один БТ, поражённый огнём «троек» с хутора.

Перелом наступил, когда восемь танков третьего и четвёртого взводов второй роты по правому склону холма атаковали немцев. Раздавив подбитые противотанковые орудия, бэтэшки засадили по нескольку снарядов в борта «штугам» и с тыла атаковали противотанковую засаду на противоположном склоне холма. До их появления три противотанковых орудия и два «штуга» подбили и подожгли шесть танков первого и второго взводов второй роты. На вершине холма появились четыре БТ-7АМР и присоединились к обстрелу хутора. Танки третьего и четвёртого взводов второй роты устремились в погоню за пятью немецкими бэтээрами, вдоль оврага удирающими от холма.

Наконец танк Леонова ворвался на хутор, проскочив мимо замершей с открытыми люками «тройки». Капитан открыл люк, высунулся, оценивая обстановку. Чёрта с два что увидишь! Облако дыма, появившееся после залпа реактивных миномётов, закрывало весь обзор.

— Иван! Потихоньку, вдоль хаты, — развернув ДШК, скомандовал Леонов.

Рядом появился ещё один БТ и, взревев мотором, исчез за сараем. Наконец танк вышел на противоположный конец хутора. Здесь уже стоял один из БТ, командир которого разглядывал открывшееся зрелище.

— Ни хрена себе, товарищ капитан, — ёмко и образно выразил общее мнение высунувшийся из люка заряжающий Семён Лопатин. — Это эти миномёты так постарались, что ли?

Сразу за хутором у немцев был развёрнут полевой пункт заправки техники топливом. Штук пять автоцистерн заправляли танки, штурмовые орудия, бронетранспортёры. Среди разлившегося пылающего бензина выделялись по паре «троек» и «штугов», пять бэтээров и обломки каких-то грузовиков. Похоже, у немцев в дополнение к взрыву автоцистерн рванул и перевозимый боезапас.

— Нет, Семён. Это просто нам очень повезло, и мы застали немцев врасплох, — признался Леонов. — Если бы вся эта техника двинула бы на нас, мы бы так и остались на этом поле.

— Смотрите, товарищ капитан, не всех сожгли. Вон, двое удирают, — чумазой рукой указал Семён в сторону дороги. — А их там уже свои поджидают.

— Так. Гаубичная батарея разворачивается, пехотинцы с грузовиков спешиваются, и две «тройки» с хутора сбежали, — капитан опустил бинокль, вынул из держателя рацию. — Внимание всем! Немедленно подсчитайте потери! Пётр! Давай со своей ротой по дну оврага к дороге. Выйдешь во фланг батареи, что только что развернулась у дороги. Слева третий батальон несёт большие потери, похоже, атака захлебнулась. Собьём немцев с шоссе — сами ударим вдоль него. Надо нашего майора выручать. Всем! Покинуть хутор! Давай, Иван, отходим за околицу.

Минут через пять немецкая гаубичная батарея открыла огонь, разрушая остатки хуторских построек. Затем немцы перенесли огонь на овраг, справедливо полагая, что русские постараются там спрятаться. К счастью, третья рота потерь не понесла, успев миновать простреливаемый участок. Наконец к немцам подошло подкрепление: десятка два танков.

— Зелёный, зелёный, ты меня слышишь? Отвечай! — заговорила рация голосом майора Болотникова.

— Да, Синий! Хорошо слышу, — переключил тангетку капитан.

— Зелёный! Я через час повторю удар по деревне. Сможешь меня поддержать?

— Да! Через час ударю вдоль дороги! — сквозь грохот разрывов гаубичных снарядов прокричал Леонов.

— Товарищ капитан! Немцы пошли в атаку! — это на другой волне раздался голос наблюдателя. — Танки в сопровождении пехоты!

— Хорошо! Петренко, Иван! Накрывайте немцев! Всем! После залпа миномётов — атака!

После удара реактивной артиллерии из оврага, с левого фланга немцев атаковала свежая третья рота, а от хутора помчались БТ первой роты. Немцы начали отходить. Уцелевшие пехотинцы и артиллеристы оседлали грузовики и мотоциклы и рванули по дороге на запад. Прикрывая бегство пехоты, танковая рота немцев пятилась, отстреливалась, подбивая БТ и теряя собственные машины. Потеряв десять «трёшек» и подбив в ответ шесть танков, немцы отступили вдоль шоссе.

— Синий! Мы начинаем одновременно с вами! Да, артподготовка! — после двух часов боя Леонов уже не говорил, кричал в трубку рации. — Ага! Слышу! Внимание! Всем! После миномётного залпа первая и вторая роты вдоль шоссе атакуют деревню! Третья рота оседлает шоссе фронтом на запад! Всё! Петренко, залп!