Эпилог

Снижаясь К'тов успел подивиться, как сильно изменился Файр-холд за три Оборота, миновавшие со дня, когда он запечатлел бронзового Серет'а.

Он был удивлен не столько фактом, что Халла оставалась в центре деятельности холда, сколько тем, какой статной и красивой она выросла. Едва узнав его, она приветственно подняла руку — а теперь подпрыгивала на месте, размахивая обеими руками, чтобы привлечь его внимание.

К'тов улыбнулся.

«Готов», — согласился Серет'. Бронзовый дракон нырнул и сложил крылья в полете, проворачиваясь в воздухе мертвой петлей, так что мир, только что бывший внизу, через мгновение оказался сбоку, потом сверху, снова сбоку — и потом окончательно внизу. Тело дракона — а с ним и тело всадника — пронизывал восторг полета, а снизу слышались крики — сперва тревожные, затем радостные и, наконец, неистовые восторженные вопли.

«Наверняка они знают, что это мы», — с широкой усмешкой сказал К'тов дракону и попросил его приземлиться посреди поляны.

Халла достигла расцвета своей красоты. Сердце К'това даже пропустило пару ударов, он подумал, не было ли с его стороны ошибкой возвращаться именно сегодня, в день Встречи. Однако миг слабости прошел, как только Халла, стремительно преодолев расстояние между ними, заключила его в пылкие объятия.

— Ты вернулся, о, мы так ждали, что ты вернешься! — восклицала она, и ее чистый восторг переливался через край.

Едва К'тов успел опомниться от такого приема, как на него накинулся с объятиями кто-то еще — причем сгреб огромными ручищами их обоих, вместе с Халлой.

Пеллар? К'тов не верил своим глазам. Он и представить не мог, что Пеллар станет настолько выше и шире в плечах. В самом деле, рядом с ним бронзовый всадник чувствовал себя почта карликом.

Двое руководителей холда отпрянули одновременно, и К'това оставили последние сомнения. Размеренные движения Пеллара и грациозные, хотя и несколько бурные, Халлы идеально дополняли друг друга.

Как сам он, К'тов, был теперь навеки связан с Серет'ом, так и Пеллар с Халлой навсегда слились воедино. К'тов заметил, что они движутся как единое тело. Между ними словно держалась волна силы и взаимной любви.

— Я рад, что вернулся, — сказал он им, понимая, что не солгал ни словом.

В следующий миг К'тов сжал в объятиях Пеллара, вложив в объятие всю благодарность, которую хранил в сердце в течение нескольких Оборотов. Обнявшись как братья, они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Затем К'тов повернулся к Халле.

— Ты позволишь нам поговорить наедине? Это не займет много времени.

Та вопросительно взглянула на Пеллара, который согласно кивнул. Халла склонила голову на плечо.

— Недолго, договорились, — она отошла, оставив мужчин одних, и слилась с толпой.

Пеллар провожал ее взглядом, пока не потерял в толпе, и вежливо обернулся к гостю. Тот посмотрел на Серет'а, радость Запечатления невольно осветила его черты. Он снова перевел взгляд на Пеллара, и глаза посерьезнели'

— Он мог бы стать твоим, ты знаешь, — тихо сказал К'тов. — Я уверен, тебе бы достался бронзовый.

Пеллар открыто встретил взгляд друга, но лишь мельком взглянул на прекрасного дракона.

— Тогда почему?.. — горячо спросил К'тов.

Пеллар достал что-то из складок туники и протянул другу. Это был желтый цветок Сунув руку в другой карман, Пеллар извлек еще один цветок, точно такой же. Взяв из ладони непонимающего К'това первый цветок, он осторожно перевил их стебли вместе и вручил ему маленькое украшение.

К'тов посмотрел на цветы, потом перевел взгляд на Пеллара.

— Я не понимаю.

Пеллар указал на сплетенные стеблями цветы, а затем — на К'това и Серет'а. Еще раз он повторил жест, указав на цветы, а затем на себя и туда, где в толпе растворилась Халла.

— Ты связан с Халлой, как я с Серет'ом? — догадался драконий всадник. — Думаю, это и так всем понятно, — со смехом добавил он.

В ответ Пеллар неопределенно покачал рукой: «Не совсем так», потом широким жестом указал куда-то вдаль. К'тов вгляделся в том направлении и заметил луг, поросший желтыми цветами, такими же, как цветы Пеллара.

«Там цветы растут на курганах», — сообщил ему Серет', обладавший более острым зрением.

— Могилы? — спросил К'тов. — Это Халла принесла туда цветы?

Пеллар улыбнулся и кивнул.

— Но ты все равно мог бы запечатлеть дракона и за брать Халлу с собой в Вейр, — возразил Кристов. Он ни на что не променял бы свою связь с Серет'ом, но не мог отделаться от ощущения, что его счастливый шанс по справедливости принадлежал Пеллару. Пеллар снова кивнул.

— Так почему ты не сделал этого?

Тот опять указал на перевитые стеблями цветы в своей ладони. Потом смял их в кулаке и махнул рукой в направлении курганов.

— Если вас с Халлой здесь не будет, то кто позаботится о могилах? — догадался К'тов.

Пеллар кивнул и вскинул обе руки, очерчивая большой круг.

— И никто не позаботится об Изгоях, — закончил за него К'тов.

Ответом снова был кивок.

— Все равно этого недостаточно, чтобы отказаться от дракона, — покачал головой всадник.

Пеллар поднял руку ладонью вверх, призывая его к молчанию, потом соединил обе ладони в умоляющем жесте и опустился на одно колено.

— Все, что ты хочешь, — твердо заверил его К'тов. — Всегда и в любое время.

Пеллар покачал головой и поднял один палец: нет, единственный раз.

— Когда угодно, — стоял на своем К'тов. — Проси.

Пеллар выглядел очень встревоженным, что не могло не удивлять. На миг бронзовый всадник даже усомнился, не обещал ли он больше, чем сможет дать; но этот миг прошел, и К'тов снова уверился, что сделает для Пеллара абсолютно все, чего тот ни попросит.

Пеллар помедлил и наконец показал себе на лоб, потом — на огромную голову Серет'а.

К'тов понял его сразу же.

Он подождал, борясь с тревогой, пока дракон безмолвно говорил с его другом. Это было странное ощущение, и К'тов не без труда подавил прилив ревности. В конце концов, сам он мог говорить с Серет'ом когда угодно.

«Пеллар говорит, — начал бронзовый дракон, и К'тов поразился — как же нежно он выговаривает имя немого арфиста, — Пеллар говорит, что Халла — его голос, а он — ее песня. Только вместе они могут творить музыку. — Дракон умолк на миг, словно подыскивая слова. — Музыка, которую они творят, — это сострадание, а песня их — для всего Перна».