Глава 6

Как же всё-таки приятно двигаться быстрым шагом по свежему снегу. Он только что выпал и весело хрустит теперь под ногами. Мы, конечно, не северная граница, но и у нас достаточно рано приходят холода. Вот осени и весны считай, что и нет вовсе. Дожди идут лишь несколько недель, после чего ближе к зиме прочно ложится снег, а если к лету — выходит солнце и сушит под ногами грязь. Дожди я пересидел в крепости, мы не прекращали тренировок, потому что над плацем и знаменем поработали маги воды и воздуха ещё во времена создания крепости. Они не только зачаровали флагшток, но и создали над всем плацем нечто вроде невидимого купола, защищавшего его от дождя и снега. А ещё от стрел и болтов, говорили, что если его предельно напитать магической силой, он и камень из требюше остановит, правда только один.

Ещё вчера вечером я передал командование гному, звали которого Балин, спешно произведённому в вахмистры. Сейчас я нёс с собой представление на магистра Дункана о присвоении ему внеочередного звания капитана. Вахмистры ведь центуриями не командуют. Вот ведь карьеру сделал себе бывший облавной из своры Золтана — за неполный месяц из рекрутов в капитаны.

И вот сейчас я шагал вместе со своими товарищами по весело хрустящему на утреннем морозце снегу и радовался жизни. Снег в этом году лёг рано и, не смотря на середину октября, по утрам уже щипало нос и уши. Хоть и я основательно потерял форму в лазарете, и фехтовал теперь куда хуже, однако шагал вровень с остальными, не плёлся в хвосте короткой колонны и не делали из-за меня привалов чаще обычного.

Расстояние от Первой крепости до нашей, Второй, было весьма изрядным, не знаю, сколько именно вёрст, но идти никак не меньше трёх недель. Если, конечно, не воспользоваться помощью мастера Велита, но время пока терпело, да и поговорить надо было с моими орлами. Сидя в крепости, я не мог общаться с рейдерами, почти всё время занимали тренировки, а потому обстановку за стенами знал лишь со слов дона Кристобаля. А командор наш всегда был крайне скуп на слова, не обязан же он мне докладываться, в самом-то деле. Именно поэтому на каждом привале я расспрашивал товарищей обо всём, что творится нынче в окрестностях. Ведь из таких рассказов, по опыту знаю, можно узнать куда больше, чем из рапортов и бесед с самым компетентным начальством.

— Расскажи-ка мне, лейтенант, — я сделал акцент на звании Деребена, — что творится на границе. Я хочу знать всё, что ты считаешь важным, Деребен, и готов слушать хоть до самого утра.

— Говорить, капитан, на самом деле, придётся довольно много, — вздохнул он, — и чем дальше, тем страшнее и страшнее. Почти все ходоки вернулись, а кто не вернулся — те, скорее всего, мертвы. Да и мы сами в земли нежити ни ногой, только самые отчаянные, по личному приказу командора. Нас ни разу не отправляли, но говорил я со многими из тех, кто ходил. В десяти милях от крепости всё кишит нежитью, она как будто собирается напротив перевалов. За ними, говорят, уже не протолкнуться от тварей. А ходоки докладывают, что из ленов Медвежьего угла выходит небывалая армия. Зомби со скелетами выходят и ложатся на землю, от горизонта до горизонта штабелями лежат, будто дрова. Всадники Короля умертвий носятся по округе, налетают на группы рейдеров, те отбиваются, только если идут в изрядном количестве. Против нас готовится большая война, небывалая, капитан, и от этого у меня поджилки трясутся. И, кроме того, тайными тропами к нам проникают твари, вроде упырей и вурдалаков, нежить поумнее. Пятую колонну у нас в тылу собирают. И довольно давно, капитан. Кстати, на том месте, где мы с Громли встретились, уже острожец поставили, упыри с вурдалаками там уже дорожку протоптать успели — и всё прут и прут. А по следам их отправили несколько отрядов, они пока не вернулись, но связь с ними есть, значит, живы, логово ищут. Говорят, что ни день у них стычка с упырями, людей теряют, но ещё держатся.

— Да уж, дела, дела, — протянул я. — Никогда такого не было на моей памяти, чтобы нежить в таком, как ты говоришь, количестве собиралась. Может быть, в имперские времена мы б ещё отбились, послали бы гонца в Столицу, нам бы на помощь отправили войска, ещё пару-тройку легионов, и отбились бы. А теперь что же, только королёк этот есть и за того хватаемся, как за соломинку.

— Так тут такое дело, капитан, — вздохнул Деребен, — что коли в этаком-то дерьме тонем, не за соломинку, за паутинку тончайшую уцепишься. Верно ведь, капитан.

— Верно, Деребен, — кивнул я, — вернее некуда.

Утро было удивительно холодным, казалось, Солнце с пронзительно-голубых небес льёт нам на головы не животворное тепло, а холод. Словно старалось заморозить нас до смерти. Я вынул из мешка тёплую епанчу. Одежда-то не самая удобная, но всё лучше дурацких шуб или военных шинелей с бушлатами, принятых в Экипаже. Привык я к ней, к епанче своей, такая же была у меня в бытность ещё главарём раубриттеров. Надо сказать, остальные бойцы моего сопровождения предпочитали более практичную одежду. Поверх тёплых курток они понадевали именно чёрные бушлаты, причём с явно не так давно споротыми эмблемами Экипажа. Только мастер Велит ничего не надел, лишь поколдовал немного на своей мантией мага, наверное, чтобы грела лучше.

И снова шаги, скрип снега под ногами, мороз и солнце. Как в старые, добрые времена. И казалось мне всё чаще, что вот иду я не в Первую к посольству прибиваться, а это просто очередной рейд, вот обменяемся рапортами и обратно, а там — куда ещё командор пошлёт. Так что появление "подснежников" оказалось весьма кстати. Такие вот зомби бывало появлялись у нас. Всё дело в том, что душегубы, самые основательные, которые не хотели, чтобы их жертвы можно было найти, завозили их тела к самым горам и присыпали землицей. Уж сюда-то никакое следствие не доберётся. Была даже особая бандитская профессия, возчики, что занимались именно этим. Вот такие-то покойники и выбирались из земли или из-под снега, как сейчас.

Только сейчас их появление более всего напоминало засаду. Выбрались они организованно. Раз — и мы уже в кольце из двух десятков зомби, вооружённых дубинками, обломками костей, а то и просто камнями.

Я едва сдержался, чтобы по привычке не начать раздавать приказы. Нет, теперь тут распоряжается лейтенант Деребен. Да и без приказов бойцы отлично понимали, что надо делать. Мы встали спина к спине, прикрыв Хаиме и Гимарта, которые уже сняли с плеч карабины и открыли огонь по мертвякам. Я встал плечом к плечу с товарищами, между Снорри и Шольцем. Гном ловко крутил тяжёлую секиру на короткой ручке, — какой весьма сподручно рубить зомби в мелкий фарш, куда сподручней, чем мечом.

Зомби медленно брели на нас — куда там крашеным "болванам" — а из-под снега выбирались всё новые мертвяки. Засада в чистом виде, устроенная по всем правилам. Когда первые твари добрались до нас, из-под снега выбралась почти сотня зомби. И это были далеко не все. Пули из карабинов Гимарта и Хаиме взрывались огненными шарами, превращавшими мертвецов в факелы. Зомби пёрли так тесно, что один взрыв часто поджигал двух-трёх. Но это не особенно сказывалось на перевесе сил. Мы пустили в ход холодное оружие. Клинки и лезвие топора кромсали мёртвые тела, отсекали конечности, зомби падали перед нами корявыми чурбаками, всё ещё шевелящимися из-за наполнявшей их некротической энергии. Отрубленные головы норовили вцепиться в сапог, повиснуть мёртвым грузом, мешающим драться. Мы топтали их, превращая в жуткие блины, а на нас пёрли и пёрли новые трупы. И не было некроманта — убей его и всё кончится, падут его марионетки и останутся лежать и больше не поднимутся. Видимо, тот, кто стоял за этой засадой предпочитал держаться подальше от наших клинков и пуль. Умная сволочь.

Вся надежда наша была на мастера Велита, который, стоя за нашими спинами, творил некое мощное заклинание. Сколько раз уже выручал нас маг — стоило ему крикнуть: "Наземь!", как все мы падали ничком, и не важно, в снег, на лёд или прямо в грязь лицом, а над спинами нашими прокатывалась волна жара от Кольца пламени или образовывался вихрь Вьюги. Но теперь мастер, похоже, готовил нечто совсем уж небывало-убойное, раз так долго готовится. Но когда тело мага выгнуло дугой, вздёрнуло в воздух, а изо рта его исторгся жуткий хрип, надежда в душах наших угасла. Значит, добрался вражий некромант до нашего мага, теперь нам точно конец.

Но никто рук не опустил, с удвоенной силой и скоростью заработали мы мечами, Снорри без устали рубал мертвяков топором, вокруг него громоздились даже не трупы, а жалкие остатки от тел. Огненные пули закончились, стрелки били обычными, от которых было мало толку, а потому Гимарт с Хаиме также встали плечом к плечу с нами.

И тут произошло нечто странное. Мастера Велита выгнуло так, что кости затрещали, он опустился на землю, вскинул руки и не своим голосом выкрикнул несколько заклинаний. От слов его у меня кровь в жилах застыла, именно так звучали слова некротических заклинаний. Никогда мне не доводилось слышать их у себя под самым ухом. А следующие события едва не вогнали меня в ступор. Я, конечно, знал, что есть заклятья некромантии, уничтожающие нежить, их используют личи со своими слугами в войнах меж собой, но никогда мне не доводилось видеть их своими глазами. Наверное, таких заклятий существует великое множество, как всех иных, однако это выглядело весьма неприятно. Окружающие нас зомби начали разлагаться — кожа и плоть слезали, обнажая желтоватые костяки, сухожилия, скреплявшие их, рвались и они распадались отдельными костями, мрачный свет в глазах гас. Не прошло и минуты, как все мертвяки рассыпались прахом, оставшись лежать у наших ног смердящими кучками гниющей плоти и костей. Не были бы все мы так привычны к такому — стошнило бы.

И тут же нам на руки упал мастер Велит. Он согнулся пополам, и его вырвало кровью, рвало его долго и страшно. Казалось, магу уже не оправиться, но нет, выпрямился, вытер тыльной стороной ладони лицо, перепачкав её в крови. Брезгливо отряхнув её, он вынул из поясной сумочки белоснежный носовой платок, долго и тщательно вытирал им ладони, выкинул. Достал следующий — вытер им лицо, выкинул следом за первым, затоптал каблуком.

Наблюдая за ним, мы едва не проморгали появление нового человека на нашей поляне боя. Он носил обычную дорожную одежду, крепкую, добротную, немарких цветов, настораживало лишь отсутствие оружия — ни меча, ни пистоля, ни даже хорошего кинжала или корда. Разве что охотничий нож, да он слишком короток, чтобы за оружие сойти. Никаких символов и знаков он на одежде не носил.

Его быстро окружили, направили стволы карабинов, меж пальцев мастера Велита заплясали искры, в лицо незнакомцу глядели клинки мечей. Он преспокойно остановился, подняв руки в миролюбивом жесте.

— Спокойнее, господа стражи, — сказал, — спокойнее, я не враг вам.

— А откуда нам это знать? — поинтересовался у него лейтенант Деребен.

— От него разит некромантией, — заметил мастер Велит, готовясь по первому жесту командира швырнуть в него молнию или что похуже.

Однако меня заинтересовало кое-что в облике незнакомца. Пусть он и не носил никаких знаков, однако какая-то знакомая цепочка была у него на шее. Не говоря ни слова, я подошёл к нему, приложил меч к его шее — тот и не дёрнулся — подцепив концом цепочку, я извлёк из-под одежды его амулет. Знакомый каждому из нас амулет — со знаком нашей границы и номером крепости. Я внимательно поглядел в глаза незнакомцу, тот усмехнулся и сунул амулет обратно.

— Дела, — протянул я. — Вот тебе на. Что-то не припомню я в нашей крепости такого лица.

— Я давно ушёл, — отметил тот. — Ещё до твоего прихода. Я — ходок. Из старых.

— Что это значит, из старых? — спросил у него я.

— Это длинная история, молодой человек, — отметил незнакомый страж, ходок из старых, что бы это ни значило. — Её лучше всего рассказывать у костра в лагере, а не на поляне, среди валяющихся кругом гниющих трупов.

— До нашего следующего привала ещё вёрст пять идти, — сказал я. — Времени мало.

— Берём коллегу в оборот, — приказал Деребен, — и ходу, ходу.

"В оборот" значит поставить в самую середину под неусыпный присмотр по крайней мере двух бойцов отряда, в данном случае, одним постоянно был мастер Велит. Так поступали с особо важными людьми, которых сопровождали, или же с теми, кто мог ударить в спину, как сейчас.

Вечером мы разожгли костёр и уселись вокруг него. Над огнём висел котелок с быстро тающим снегом, Гимарт, наш бессменный кашевар, строгал солонину и вынимал крупы да травы, которыми приправлял наш кулеш. Вроде бы обстановка вполне приятная, но тишина над поляной повисла гнетущая, неприятная. Надо было срочно выправлять ситуацию.

— Пора бы и представиться друг другу, — на правах старшего по званию взял я инициативу в свои руки. — Я Галеас, капитан Второй крепости, командир Карательной центурии.

— Форскрит, — представился страж, — у нас, ходоков, званий нет. Не было, по крайней мере, когда я ушёл.

— Предатель Форскрит! — вскричал сержмен Шольц, хватаясь за меч.

— Погоди, Шольц, — осадил его Деребен. — Я думаю, тут не всё так просто. Не так ли?

А ведь пошло на пользу лейтенанту самостоятельное командование! Я в душе порадовался за Деребена.

— Уж куда сложнее, молодой человек, — покачал головой почти легендарный Форскрит. Страж, ходок, некромант. — Вижу, крепко прополоскал вам мозги Кристобаль Гутьере. Что вы, вообще, знаете о нас, ходоках?

— Ходоки всегда были закрытой кастой, — пожал плечами я. — О них мало что известно обычным стражам, кроме того, что они невидимы для нежити, а потому безнаказанно ходят вглубь мира Смерти.

— Верно, верно, — покивал Форскрит, — но не во всём. Вот только не знаю, стоит ли вам всю правду выкладывать. Фон Бок, бедняга, не выдержал груза этой правды.

— Значит, всё же это ты, Форскрит, заставил его свернуть с пути истинного? — поинтересовался я.

— Этот парень на нём никогда и не стоял, — ответил тот. — Слишком уж сильно был отравлен всеми этими расовыми теориями и идеями национал-социализма. Эльфов с гномами и иные расы за людей не считал, говорил, всех их надо уничтожить ради гегемонии человека, причём обязательно белого. Вот интересно, а если бы он попал на южную границу, там полно эльфов и люди по большей части чернокожие. Каково бы ему там пришлось? Он носился с этими своими идеями, как дурень с писаной торбой, пока Кристобаль не велел ему заткнуться, пока его не загнали в земли нежити, Пустоши Некеха исследовать. А фон Бок этому только обрадовался и сам умчался в ту пустыню, лишь бы подальше от тех, кто его не понял.

— Это там он набрался всей той дряни, — спросил Деребен, — с которой после явился в крепость, верно?

— Не там, — покачал головой единственный за всю историю границы страж-некромант, — не там. Хотя и в Пустошах он нахватался знаний от младших личей, их тоже можно дрянью назвать. Но идеи, с которыми он пришёл к Кристобалю Гутьере, в голову фон Боку заронил я. Да, да, — усмехнулся Форскрит, — именно я. За что был подвернут дополнительному заочному порицанию со стороны стражи. Дон Кристобаль хорошо умеет работать с людским мнением и особенно с прошлым. В предатели меня записал.

— А ты, сука, кто ж ещё?! — вскричал Шольц. От избытка эмоций он вскочил и даже до половины вынул меч из ножен.

— Стой! — осадил его Деребен, прежде чем я, забывшись, сделал это. — Сядь и успокойся!

— Слушаюсь, — ответил тот, усаживаясь обратно к костру.

— Отвечая на вопрос вашего сержмена, — как ни в чём не бывало, продолжил Форскрит, — меня сложно назвать предателем. Я ведь дверей крепости врагу не открывал, орды нежити тайными тропами через границу не водил и с личами в сговор не вступал. Какой же я тогда предатель, сержмен?

— Это ты так говоришь, — буркнул Шольц, но этим и ограничился.

— Никого я не предавал, — покачал головой Форскрит, — вся моя вина в том, что глаза мальчишке фон Боку открыл.

— Это почему? — спросил я.

— Потому что голова его не в ту сторону повёрнута, — ответил Форскрит, — так что и глядеть он стал не туда. Не в ту сторону и пошёл. И пришёл… куда пришёл, туда пришёл. Это уже не важно.

— А в чём правда, которую открыл ты фон Боку? — поинтересовался у него Закерий Велит.

И взгляд его, когда он говорил эти слова, мне очень не понравился.

— Эта правда не для тебя, маг, — угрюмо усмехнулся Форскрит, — хотя в какой-то мере это касается всех нас. Всех стражей. Но никого из вас лично она не касается.

— И всё же? — зачем-то стал настаивать я, хотя отлично понимал, ничем хорошим это не закончится.

— На нашей границе нет ходоков, — сказал Форскрит. — Нет людей, что были бы устойчивы к среде, как на ледяном севере или жарком юге. Нет у нас разведчиков, которые забираются в глубь территории нежити. Вернее, не совсем разведчики.

— А кто же есть? — удивился Гимарт, оторвавшись даже от котла с кулешом.

— Некроманты, — каким-то прямо будничным тоном произнёс Форскрит. — Создатель нашей границы, видимо, посчитал, что одной разведкой ограничиваться не следует, а может невидимость для нежити — это побочный эффект. В общем, основная специализация стражей, которых зовут ходоками нашей границы, некромантия. Мы не можем поднимать нежить, наоборот, все наши силы и таланты направлены на уничтожение мертвяков. Сильные некроманты могут даже овладевать другими магами, используя их силу для своих целей. За это нас и ненавидели, почти все. Стали сокращать количество некромантов, эксплуатировать, в основном, способности ходоков.

— Я их… понимаю, — вздохнул мастер Велит. — Это было весьма… неприятно.

— Да бросьте деликатничать, мастер, — отмахнулся Форскрит. — Думаешь, мной не овладевали, думаешь, не знаю как это больно. Мастера-некроманты часто овладевали своими учениками, те подходят для этого куда лучше магов других специализаций. Это чудовищно больно, и для стихийного мага, а не некроманта-новичка это куда больнее. Так что прошу прощения у вас, мастер, — к Велиту Форскрит отчего-то обращался на "вы". — Просто иного выхода из нашей ситуации у нас не было, вы же понимаете.

— Понимаю, мастер, — кивнул Закерий.

— Нет, конечно, спасибо, что спасли нас, — заявил Деребен. — Но всё ж хотелось бы знать, зачем вы сделали это? Что вам от нас надо?

— Тот факт, что мы с тобой, лейтенант, стражи одной границы и даже из одной крепости, вы в рассмотрение не берёте, — даже без вопросительной интонации сказал Форскрит. — Очень жаль, что стараниями Кристобаля Гутьере общее мнение о нас пало настолько низко.

— А с чего б ему высоким быть? — криво усмехнулся сержмен Шольц. — Вы — некроманты, а мы с ними воюем.

— Вот у тебя, сержмен, на поясе меч висит, — ответил ему Форскрит, — у всех остальных — тоже. А твари, которых вы ими режете, вооружены такими же. И вы не отказываетесь от них, верно? Тут та же история. Да, я владею силой, сходной во многом с некротической, однако важно то, как я использую её.

— Ну да, — поддержал прежний тон Шольц, — а ну как поднял бы ты мертвяков да натравил бы на нас, прямо в крепости.

— Ты, сержмен, видимо, плохо слушал меня, — сказал Форскрит. — Я не могу поднять ни одного мертвеца, а стража, вообще, поднять невозможно. Это на случай, если ты этого не знал.

— Оставим вопрос поднятия мертвецов, — взмахом руки оборвал Шольца, готового ляпнуть ещё что-нибудь в своей обычной манере, Деребен. — Отчего ты, Форскрит, появился сейчас, почему не пришёл в крепость?

— К дону Кристобалю? — невесело усмехнулся Форскрит. — Увольте, господа стражи. Мне жизнь ещё дорога.

— Оставь, Форскрит, — отмахнулся Деребен. — Стражей никто не казнит.

— Казнить не казнят, — согласился некромант, — но ты, лейтенант, слышал о штрафных центуриях? Нет.

— Я слышал, — сказал я, — краем уха, и то дон Кристобаль долго беседовал со мной на эту тему. Но что это и кого в них загнали в своё время, не знаю.

— Когда фон Бок вернулся в крепость из Пустошей Некеха, — объяснил Форскрит, — поначалу все думали, что он образумился, делом занялся. Он надолго забрался в библиотеки, тогда ещё не додумались их закрывать от лишнего внимания, проверял мои слова. Но глядел он явно не туда. Найдя ту информацию, что устраивала его, фон Бок начал агитировать себе сторонников, сначала среди молодых некромантов, потом и простых стражей. Успел сколотить неплохую банду, готовились нанести удар изнутри, даже с личом сговориться умудрился, видимо, ещё в Пустошах. Вот тогда-то дон Кристобаль и спохватился. Про бой в крепости, когда стражи резали стражей, не знает уже почти никто. Единственный случай за всю историю нашей границы. Фон Бок каким-то образом сумел нарушить закон стражи — поднимал мертвецов, не стражей, конечно, а вольнонаёмных бойцов, прислугу и прочих в том же духе. После этого командоры посовещались с магистром, и запретили все занятия некромантией для стражей, переведя всех в простые ходоки. Однако были некроманты отказавшиеся принять этот приговор. Я был одним из них. У нас не было выбора, мы уходили из крепостей и не возвращались, предпочитая бороться с нежитью своими способами. Нас было немного, душой кривить не стану, а сейчас, наверное, остался я один.

— Штрафные центурии эти твои тут при чём? — напомнил ему Деребен.

— Погибших в резне было не так и много, — ответил некромант, — отступников с красными повязками и свастиками было мало, их старались не убивать без нужды, жизнь стража слишком ценна. Вот из тех, кто жив остался после резни, и сформировали штрафные центурии. Их кидали в самые опасные участки боя, где, как говорится, или — или, а в иное время держали в чёрном теле. Постоянно под конвоем, на хлебе и воде, не казарма, а форменный карцер. Там кажется сейчас именно карцер для провинившихся. Дальше за казармами, ближе к конюшням.

— Не надо нам зубы карцерами заговаривать. — Деребен, похоже, был настроен резко против Форскрита, и я его, в общем, понимал. — Вот ты сам сказал, что сам из крепости ушёл, сам с нежитью боролся, а тут рядом с нами случайно оказался, так что ли?

— Врать не буду, — покачал головой Форскрит, — искал я вас. Ну, не конкретно вас, а любой отряд, идущий в Первую крепость. Одного меня туда не пустят, а с вами есть шанс, что смогу пройти. Если, конечно, вы не сдадите меня страже на входе.

— Что ж тебе понадобилось в Первой? — спросил у него я. — Если не секрет.

— От своих секретов не держу, — ответил Форскрит. — Вы знаете, что творится сейчас в землях нежити и мне надо поговорить с Дунканом. Я хочу вернуться на службу, думаю, сейчас любая помощь пригодится страже.

— А отчего в родную Вторую не хочешь вернуться? — снова подначил его Деребен.

— С доном Кристобалем нам не по пути. Ни в какое, самое тяжёлое, время.

— Лейтенант, — обратился я к Деребену, — я, конечно, уже не могу приказывать вам, но советовал бы взять Форскрита с нами до Первой крепости. Во-первых: нам вполне ещё не раз может понадобиться помощь некроманта. А во-вторых: вся эта история требует самой тщательной проверки, и сейчас, в лесу, мы ничего выяснить не сможем. Значит, надо идти в крепость вместе с Форскритом.

— Тащить с собой некроманта, вообще-то, не дело, — вздохнул тот, — но и оставлять его у себя за спиной нельзя. Ты, Форскрит, человек привычный к дороге, выдержишь темп нашей ходьбы?

— Легко, — усмехнулся Форскрит, — мог бы даже задавать темп ходьбы вам, да не знаю, сдюжите ли. Вот только через червоточины ходить, если вы быстрей добраться вдруг решите, у меня не получается. Не принимает нас, некромантов, изнанка мира.

— Червоточиной идти мы и не собирались, — сказал ему Деребен, — а какой ты ходок, Форскрит, завтра и проверим. А сейчас вечерять пора бы уже. Гимарт, как там кулеш поживает?

— Готов уже к употреблению внутрь, — вот сразу видно, что он у нас бывший фельдшер. — Доставайте ложки.

С утра зарядил мелкий дождик. Противный такой. Мы шагали по ноздреватому снегу, тающему под сапогами. К полудню под ногами у нас хлюпало форменное болото. Форскрит оказался, действительно, отличным ходоком. Он легко поспевал за задающим темп Деребеном, было понятно, что это не стоит ему особых усилий.

Мы сталкивались с "подснежниками" ещё пару раз, но было их гораздо меньше, так что с помощью Форскрита мы справились с ними легко. А помощь его была вполне ощутимой. Он больше не овладевал мастером Велитом, справлялся своими силами. Он использовал всё то же заклятие, заставляющее зомби рассыпаться прахом в считанные секунды.

А в общем, дальнейшее путешествие в Первую крепость прошло без приключений. К массивным воротам, защищённым ещё и дополнительным бастионом, мы подошли вечером, когда невидимое за тяжёлыми тучами солнце окрашивало их снизу багрянцем. Они были закрыты, а на бастионе дежурила двойная смена стрелков тамошнего Гарнизона. Подойдя к нему, Деребен подал условный сигнал, и нам спустили верёвочную лестницу. Странное дело, как будто крепость находится на осадном положении.

— Что стряслось? — спросил я у командира дежурившей на бастионе смены в чине вахмистра. — Вы на осадном положении?

— Именно, — кивнул тот. — Оборону прощупывают, сволочи. Что ни день, приходят. То в одном месте сунутся, то в другом, но ничего серьёзного, на зуб пока пробуют.

— Выходит, быть большой войне, — сказал Глостер. — Раз не лезут буром, готовятся, значит, собираются штурмовать по-умному.

— Нас по-дурному и не возьмёшь, — усмехнулся вахмистр. — Измаил и в подмётки не годится, Иерихон с Иерусалимом позавидуют.

Я не знал, что за крепости он имел ввиду, однако Первая была выстроена, действительно, на славу. Не классический прямоугольник, как остальные, с мощным донжоном и башнями по углам, а некая звезда с острыми углами реданов, отдельной системой фортов и выносными бастионами. К тому же частично её защищали скалы, в которые упирались стены, так что взять Первую крепость в кольцо плотной осады было невозможно. Разве что по воздуху перенести, или кто в спину ударит. А этого я, увы, отрицать не мог. После истории с ковеном в захудалой деревне, я уже ни в чём не был уверен, в том числе и в надёжном тылу. И это-то самое страшное.

— Ворота для вас открывать не станут, — объяснил вахмистр, — теперь даже для калитки надо заклинания снимать, а они там будь здоров. — Он сделал неопределённый жест ладонью. — По куртине пройдёте, только аккуратнее, она заминирована. Идите строго по чёрной полосе, иначе — рванёт.

— Понятно, — кивнул я.

Мы предельно аккуратно двинулись по узкой куртине, которая была к тому же ещё и заминирована. Это было неплохо видно, по большим мешкам, бочкам и ящикам с надписью "Взрывчатка", они были опутаны бикфордовыми шнурами и пестрели магическими детонаторами.

— Серьёзно тут всё, — присвистнул Деребен. — Видать, хорошо их тут прощупывают, раз всю галерею заминировали.

— Её подорвать можно с обоих концов, — добавил Форскрит. — Так что если бастион падёт, то его стража взорвёт галерею, но и со стен можно активировать детонаторы. На тот случай, если не успеет сделать этого.

— Такое дело, — пожал плечами Деребен.

— Это совсем для другого, — заявил я. — Если солдаты успеют отступить по галерее, после этого её и подорвут.

— Ты сам-то в это веришь, сэр Галеас? — иронически спросил у меня некромант.

— Верю — не верю, — пожал плечами я. — Какая разница? Идея, наверное, была такая.

— Гладко было на бумаге, — криво усмехнулся он.

Мы прошли по заминированной галерее и спустились уже по каменной лестнице во внутренний двор. Там нас уже ждали. Внушительная делегация из пары чиновников и полувзвода охраны. Карабины на нас не направляли, но было видно, что они готовы прикончить нас при малейшем подозрении. Один из двух чиновников, скорее всего, ещё и проверяющий нас маг.

— С кем имеем честь? — спросили у нас.

— Капитан Галеас с отрядом сопровождения, — ответил я, как старший по званию.

— Откуда? По какому делу? — продолжался допрос.

— Третья крепость, — спокойно сказал я. — Официальный представитель при посольстве обер-канцлера Альтона Роско.

Мне показалось или нет, не знаю, но второй чиновник, не отрывавший рта, едва заметно подмигнул или кивнул или рукой повёл. Словом подал знак. И сразу гвардейцы как будто немного расслабились, а коллега чиновника быстро свернул допрос. Выходит, он был так, для отвода глаз, затяжки времени. Ну да, не важно.

— Идёмте, господа, — сказал чиновник. — Отряд может расположиться в "гостевой" казарме, а вас, капитан, хотел сразу же по прибытии видеть магистр.

— Я хотел бы, чтобы меня на встрече с магистром сопровождал мастер Велит. — Я намерено указал на Форскрита, не смотря на удивление товарищей. — Это возможно?

— Никаких инструкций на сей счёт не было, — пожал плечами чиновник.

Мы разошлись. Я с "мастером Велитом" направился вслед за чиновниками, а Деребен со своими — теперь уже точно своими, а никоим образом не моими и даже не бывшими моими — людьми, зашагал вместе с бойцами Гарнизона в "гостевую" казарму. Лишь попрощались, пожав друг другу руки да коротко кивнув.

Форскрит покосился в мою сторону. Взгляд его ясно говорил: "Спасибо". "Не за что", — пожал плечами я. Вот только не ошибся ли? Быть может, Форскрит этот запродался нежити с потрохами, а сейчас, накануне войны личи решили нанести удар в самое сердце стражи — убить магистра. И я подвернулся как нельзя кстати — весьма удобное прикрытие, не подкопаешься. Говорят же ходоки, что есть среди личей бывший имперский аристократ Лионель д'Арси, мастер самых хитрых интриг. Ну да, поздно я задумался об этом, слишком поздно. Вот уже двери донжона открылись, мы поднялись по лестнице на третий этаж, прошли короткий коридор и перед нами открылись массивные двери кабинета магистра нашей границы.

Оба чиновника вошли вместе с нами, а сам магистр Дункан сидел в большом кресле прямо в тяжёлых доспехах. Интересно, он их когда-нибудь снимает? А то я, лично, его ни разу без этих, ставших легендарными, белоснежных доспехов и не видел. Правда, до сих пор мне доводилось лицезреть магистра лишь на церемониях, где броня была весьма уместна, но с кабинетом она никак не вязалась. Уместнее бы в этом кресле смотрелся бы любой из двух чиновников, но никак не закованный в зачарованную сталь воитель с исчерченным шрамами лицом.

— Ба, кого я вижу?! — рассмеялся Дункан. — Уж не Форскрит ли Предатель к нам пожаловал! — И тут же мне: — Капитан, ты хоть знаешь, кого привёл ко мне? Ловко, весьма ловко. Вас кто подослал? Д'Арси или, всё же, Карнут, а может фон Валах? Нет, д'Арси, только он решился бы на столь наглую авантюру. И как же вы собираетесь меня убивать?

При этих словах оба чиновника мгновенно напряглись. Они сгорбились как перед дракой, пальцы молчаливого окутались сизым дымком.

— Никто тебя убивать не собирается, Дункан, — покачал головой Форскрит. — И ты сам это отлично понимаешь. Иначе давно скакал бы тут с мечом в руках, пытаясь изрубить нас в капусту.

— Сам знаю, что чувство юмора у меня хромает, — ответил Дункан прежним тоном, и непонятно было, когда он шутил — Скверное оно у меня. Только твоё не лучше. Дурная шутка — являться пред мои светлы очи, да ещё и в такое время.

— Во времени всё и дело, магистр, — чётко отдал честь Форскрит. — Его слишком мало. Я хочу вернуться на действительную службу.

— Всегда рады, — развёл руками Дункан, лишь чудом не сшибив многочисленные письменные принадлежности, — да только не всем. — При этих словах голос его моментально похолодел, затрещал ледяной коркой на речке. — К чему нам страж, единожды уже дезертировавший со службы. Может быть, ты ещё и нежити продаться успел.

— Худшего шпиона, чем я придумать сложно, — усмехнулся Форскрит. — И я никуда не дезертировал, просто в моих способностях не было нужды, по крайней мере, вы так считали. А быть простым ходоком не по мне. К тому же, дон Кристобаль сделал мне недвусмысленный намёк, что в крепость мне лучше не возвращаться. А просьбы Кристобаля Гутьере исполнять нужно куда лучше его приказов. Не правда ли?

— Ты тоже не самый лучший шутник, — покачал головой Дункан. — И капитана вон втравил в свои шутки. Пожалел бы парня, что ли? Ему ж теперь из-за тебя трибунал светит вместо посольства.

— И в штрафных ротах жить можно, — неожиданно даже для себя встрял я.

— Недолго только, — рассмеялся Дункан. — Ладно, так и быть, я к старости добреть стал. Не будет никаких штрафных рот. Посольство с нашим обер-канцлером худшее наказание, хуже придумать нельзя. Он кого угодно своим занудством доконает. Ты присядь пока вон на тот стул, а мне ещё с Форскритом поговорить надо. А вы, господа чиновники, свободны. Мне ничто не угрожает.

Чиновники, кем бы они ни были, беспрекословно подчинились, хотя на лицах обоих было написано недовольство приказом магистра. Я расположился на указанном стуле, оказавшемся жутко неудобным, а Форскрит, которому Дункан сесть не предложил так и остался стоять напротив него. Магистра, похоже, ничуть не смущало, что некромант возвышается над ним.

— Итак, Форскрит, ты решил вернуться на, как ты выразился, действительную службу. — Всю шутливость из его голоса как ветром сдуло. — Для чего, спрашивать глупо, ты кроме заготовленного ответа даже под пытками ничего не скажешь. Вы ходоки-некроманты ребята крепкие, и не к такому привычные. И я скажу тебе только одно — служи. Будешь служить честно, вернёшь себе прежнюю репутацию, я закрою глаза на твой конфликт с Кристобалем Гутьере. На передовую пока не отправлю, нечего тебе глаза своими чудесами стражам глаза мозолить.

— В каземате запрёшь? — усмехнулся Форскрит. — От греха подальше.

— Почти угадал, — неожиданно кивнул Дункан. — Отправишься пока в лабораторию к мастеру Гарриету, он теперь главный химеролог крепости, будешь с ним новых боевых химер разрабатывать.

— Давненько я не сиживал в лабораториях, — только и сказал Форскрит, — всё больше в поле да в поле. Отдохну хоть немного.

— Вот и ступай, — махнул рукой Дункан. — Чиновники проводят тебя, а мне ещё с капитаном поговорить надо.

Некромант отдал честь и вышел из кабинета, я же встал и подошёл к столу магистра.

— Рапорт тебе писать о том, как, когда и при каких обстоятельствах ты повстречал Форскрита, — сказал мне Дункан. — Да и ни к чему мне этот рапорт. Захоти Форскрит, он легко обвёл бы тебя вокруг пальца. Потому сейчас хочу сказать тебе только пару слов по поводу будущего посольства. Альтон Роско, не смотря на всю свою занудность, которая может свести с ума кого угодно, ловкий и опытный дипломат. И если он посоветует тебе сделать то-то и то-то, ты сделаешь это, как будто тебе отдал приказ дон Кристобаль или даже я, лично. Как бы странно, глупо, нелепо это не показалось тебе. Роско никогда не станет объяснять тебе причин, по которым ты должен будешь сделать, слишком уж он стал велик. Он любит кичиться своим происхождением, якобы весьма благородным и восходящим едва ли не к имперским временам. На самом деле он был волопасом, сыном солтыса довольно большого округа, и уж никак не в имперские времена. Но не вздумай говорить ему этого — обидится насмерть и устроит жуткие неприятности.

— Тогда для чего вы мне это сказали только что? — поинтересовался я.

— Чтоб не удивлялся и не сболтнул чего лишнего, — ответил магистр, — манеры у Роско остались вполне солтысские. В общении со своими, — пояснил он, — а вот в присутствии коронованных особ он меняется до полной неузнаваемости. Из-за этого несоответствия многие неплохие стражи, да и не стражи тоже, получали настоящий воз неприятностей на свою голову. Альтон у нас человек жутко злопамятный.

— Я тебя, собственно, только для этого и вызвал, — закончил магистр. — Отдыхай до утра. Завтра вместо построения будут проводы посольства.

Я вышел из кабинета, даже не спросив у Дункана, куда мне идти. За дверью меня встретил знакомый молчаливый чиновник, проводивший меня в небольшую комнату, напоминающую гостевую келью в богатом монастыре. На столе стояли несколько мисок и тарелок с дымящейся горячей едой. Признаться, за время дороги из нашей крепости в Первую, я так соскучился по настоящей еде, что набросился на эту, как волк. Молчаливый чиновник вежливо удалился, прикрыв за собой дверь. Наевшись, я завалился спать. По постели я соскучился никак не меньше.