Глава 12

Лионель д'Арси легко соскочил с подножки своей кареты-катафалка. Не смотря на то, что война с людьми вошла в активную фазу, он не изменил своему обычному костюму. Элегантный камзол, украшенный золотым шитьём, высокие сапоги с тиснением, белоснежный парик. Никаких, даже самых лёгких, доспехов и изящная шпажонка на поясе. Ну, прямо не зловещий лич, а богатый ларанский шевалье, если о лице забыть, конечно. Всё это жутко раздражало Гаштага, закованного в тяжёлый доспех с двуручным мечом поперёк седла. Теперь из-за этого "красавчика" Мёртвому герцогу придётся спешиться, чтобы разговаривать с ним на равных, а не сверху вниз, как бы ему не хотелось последнего. Но что больше всего злило герцога, так это тот факт, что придётся также наравне разговаривать и с выскочкой Герлахом фон Боком. Человечишка в своём серо-чёрном мундире соскочил с запяток кареты д'Арси.

— Они строятся, — сказал Гаштаг Лионелю, легко спрыгивая с седла и цепляя свой громадный меч за спину. — Надо было нападать на них, когда они шли по лесу. Разбили бы прямо на марше.

— Ерунда, — отмахнулся д'Арси. — Нам нужно не просто уничтожить врага, этого мало, слишком мало для нас. Нас четверо и армия наша настолько велика, что мы можем смести стражей за несколько дней.

— Тогда что же нам мешает? — поинтересовался Мёртвый герцог, особенно выделив слово "нам".

— Нам, — д'Арси взял тот же тон, — надо разгромить стражей и их союзников. Сражение должно стать во многом показательным, чтобы выжившие в нём бежали в земли за вторыми перевалами, разнося весть о ней. И вот когда мы перейдём горы и войдём в пределы бывшей империи, ужас побежит впереди нас, вместе с этими самыми беженцами и дезертирами. А для этого нам и нужна эта показательная победа.

— Хитро придумано, — кивнул Гаштаг, — но больно уж сложно. И с перспективой, которой у нас может и не быть.

— Нам нельзя жить единым днём, как Король умертвий, надо быть умнее его, — усмехнулся д'Арси, ещё более исказив своё и без того жуткое лицо. — Ведь это со стражами можно воевать сплошным нахрапом, а за перевалами нас ждёт война регулярная, правил которой мы толком не знаем. И чтобы эффективно воевать против всех тех корольков, фальшивых императоров да эрлов с герцогами, нужно для начала обрушить им на голову ушат ледяной воды ужаса, чтобы кое-кто сделался посговорчивей, а у других оружие от страха тряслось в руках.

— Не слишком-то тебе помогли все твои стратагемы во время войны со стражами, — поддел его Гаштаг.

— Зато их вполне хватило, чтобы разбить тебя, — отрезал д'Арси. — Но мы здесь не для того, чтобы вспоминать прошлые распри. Скоро земли нам хватит на всех, надо только разбить стражей. Остальные — не соперники нашим армиям. Ведь у всех этих королей и, смешно сказать, императоров их королевства и империи бывают и поменьше наших ленов.

— Ты сам знаешь, что на землю всем нам плевать, — отмахнулся Мёртвый герцог. — Души и тела людей, сотен, тысяч, армии рабов! — Он с хрустом сжал кулак в латной перчатке.

— До этого всего ещё долго, — осадил его д'Арси, — сейчас надо сосредоточиться на нынешнем дне, — как-то не слишком последовательно заявил лич. — Битва начнётся завтра, а у нас ещё нет толкового плана баталии.

— К чёрту планы, — отмахнулся Гаштаг, — на кой чёрт нам сдались все эти планы. Ввяжемся в битву, а уж там разберёмся. Я большую часть своей первой жизни провёл на войне и скажу тебе, что ещё ни одно сражение не пошло по плану. Единственное, что я могу сказать наверняка, так это, что даже моим кровавым рыцарям придётся сражаться пешими, а труповозки вполне могут застрять в грязи.

— Ты уже озаботился узнать погоду назавтра? — удивился д'Арси, ещё не сделавший этого. Он не ожидал от Мёртвого герцога подобной предусмотрительности.

— Сразу после полудня, — ответил тот. Послеполуденные заклинания предсказания погоды были самыми точными. — Дождь пойдёт сегодня вечером, а завтра он перейдёт в настоящий ливень. Так что под ногами у нас будет настоящее месиво. Твоих кровавых рыцарей оставим в резерве, они и в седле не слишком хороши, а уж пешими и подавно. — Д'Арси без слова проглотил эти слова, потому что слишком уж живы были воспоминания о недавней войне, где кровавые рыцари Гаштага буквально смели остатки его собственного рыцарства, а ведь лич свято верил, что с войны вернулись лучшие из лучших. — Зато труповозок нам надо побольше, они окончательно потеряют мобильность, и придётся брать числом и мощностью колдовства.

— Я выведу все труповозки на поле, — кивнул д'Арси, — так что зомби у нас запляшут джигу.

Мёртвый герцог рассмеялся, уперев руки в бока, позванивая сочленениями тяжёлых лат.

— Поглядим, как запляшут наши мертвяки завтра! — отсмеявшись, сказал он.

От Первой и Второй крепостей прибыли отряды тяжёлой пехоты и обе хоругви тяжёлой кавалерии. В самих замках остались только Гарнизоны. Так что я с радостью увидел чёрные одежды наших моряков, во главе колонны их шагали капитан Ларсен и Израель Толфс. Рядом звенели доспехами тяжёлые пехотинцы, а их полковник Грим Гренадер казался небольшим бастионом на коротких толстых ногах, настолько сильно он был закован в сталь. Высокий плюмаж его шлема болтался где-то на уровне груди рослых солдат из первых рядов колонны. Пришла и Карательная центурия бывшего облавного из своры Золтана, лейтенанта Балина, на голове его красовался щёгольский синий берет с пером. Шагали и команды разведчиков, вроде моей бывшей, казавшиеся разномастным ополчением в своих кожаных куртках, укреплённых металлическими пластинами и лёгких кольчугах, на фоне закованных в одинаковые доспехи пехотинцев и карателей.

— Капитан! — вскричал лейтенант Деребен, налетая на меня, словно вихрь. — Ты живой! Вернулся-таки, капитан!

— Как видишь, — усмехнулся я, стоически терпя все хлопки по плечам и крепкие объятья парней из бывшего моего отряда. — Ничего, ещё повоюем!

— А говорят, ты, капитан, у нас большой шишкой стал, — заметил Шольц. — С Гарнизоном Первой на короткой ноге, да что там, с королями да герцогами запросто!

— Есть немного, — усмехнулся я. — Но только Илья из Четвёртой куда ближе знаком с королём Пелиамом. Он с ним на турнире бился, и почти победил.

Илья и Марсель оставались с нами. До их крепостей, к которым без сомнения также подступила нежить, путь был неблизкий к тому же ещё и весьма опасный, и потому было решено оставить обоих стражей в нашей армии. Лишние мечи всегда пригодятся, так сказать, лишним не будут. Илья влился в стройные ряды тяжёлой пехоты, где всегда найдётся место хорошему бойцу. Марсель же растворился в разномастной толпе разведчиков. Я пару раз видел его, но он был слишком занят трёпом или игрой в кости с другими разведчиками, а потому решил не отвлекать его.

Наша армия медленно занимала свои позиции, строясь напротив неподвижной армады нежити. Костяк и центр составляла королевская гвардия Теренсии и тяжёлая пехота обеих крепостей. Фланги занимали полки регулярной пехоты, подкреплённые стражами-разведчиками.

— Вы вступите в бой, — объяснял нам план сражения эрл Денер, в этом бою командовавший флангами армии, — в том случае если, а вернее, когда, — криво усмехнулся он, — нежить прорвёт плотное построение наших баталий. Копейщики и алебардиры со своим громоздким оружием станут лёгкой добычей для всех этих зомби с упырями, если правда то, что мне о них рассказали. Вместе с рондашьерами вы внедритесь в ряды наших воинов и выбьете из них нежить, давая возможность копейщикам и алебардирам перестроиться и подготовиться к новой атаке врага.

— Для подстраховки, — сказал капитан Дезмонд, командующий метателями нашего фланга, — на флангах будут установлены пять полевых пулеметателей и два тяжёлых.

— А на какое количество химер мы можем рассчитывать? — поинтересовался эрл Денер. Ему были очень интересны химеры, боевые твари, которых привезли из крепостей в громадных крытых фурах.

— Большая часть их будет стоять в центре, — объяснил Киран, химеролог из нашей, Второй, крепости, — но и флангам перепадёт кое-что. В основном псообразы, около сотни, их выпустим, как только нежить пойдёт в атаку. Также меж ними отправим и кое-кого посильнее, не буду утомлять вас подробностями, но если бы нежить могла удивляться, она будет сильно удивлена, когда её станут рвать варрены и растворять кислотники.

Я плохо знал мастера-химеролога, однако определённая доля самолюбования и увлечения собственными успехами у него присутствовала. Из его слов можно было сделать вывод, что это он придумал направить более сильных химер между псообразами для достижения больше эффекта, хотя приём этот применялся в войнах с нежитью едва ли не с первых дней образования химерологических лабораторий.

— А всё же, мастер Киран, — заметил эрл Денер, — будут ли у нас более мощные химеры, кроме этих ваших псов образов и варанов.

— Псообразов и варренов, — наставительным тоном поправил его Киран. — Нет, никого сильней кислотников и огневиков на флангах не будет. Только в центре выставят два десятка каламари и льванов.

— Маловато, — покачал головой, явно задетый тоном мастера эрл, — я считал, что их будет больше. И не только химер, но и элементалей, големов и приручённых зверей.

— Лет сто назад так оно и было бы, — вздохнул полковник Барристер, назначенный командиром над отрядами стражей-разведчиков, — но теперь нам едва хватает големов, чтобы обслуживать тяжёлые орудия на стенах крепостей. Химер с элементалями приберегли для обороны крепостей. А друидов, что приручают зверей, осталось только двое на все крепости и они не могут собрать достаточно хищников даже для обороны.

— Скверно, весьма скверно, — покачал головой эрл Денер, — ну да придётся воевать тем, что есть.

С вечера зарядил мелкий и противный дождик. Как будто не ранняя весна на дворе, а осень. Он превратил землю у нас под ногами из весёлого зелёного ковра в тёмное месиво. Грязь липла к ногам, образуя здоровенные шматы, так что через десяток шагов казалось, что на ногах у тебя рабские колодки. К ночи дождь усилился, влага пропитала палатки и тенты возов, то и дело на голову падали тяжёлые холодные капли, ледяными змейками соскальзывающие по спине, заставляя ёжиться. Но было в этом кое-что хорошее. Вода окончательно размыла землю под ногами в жидкую грязь и та больше не липла к ногам, зато теперь поскользнуться на ней было довольно просто. И многие дворяне и простые солдаты щеголяли пятнами на лице и одежде.

К утру дождь перешёл в настоящий ливень. Когда по лагерю затрубили рога и горны, казалось, что ещё стоит глубокая ночь. Тучи затянули небо, и ни единого лучика солнца не падало на нас. Мы выбирались из палаток, глядя на стоящую в полумиле от нас армаду нежити, строились согласно оглашённому вчера плану, готовясь принять на себя удар врага. Я, по идее, должен бы встать вместе с Карательной центурией Балина, которой формально всё ещё командовал, однако предпочёл занять место меж разведчиками, на правом фланге, вместе со своим бывшим отрядом. Я знал этих людей, не раз мы плечом к плечу дрались в врагом, да и не стоило смущать лейтенанта Балина, который не так чтобы очень давно принял под командование центурию.

Здесь же, на правом фланге, стояли бойцы Экипажа в чёрных кольчугах и открытых шлемах воронёной стали, даже мечи и топоры их были того же, невесёлого цвета.

— Сэр Галеас, — обратился ко мне Израель Толфс, который предпочёл кольчуге лёгкую бригантину, а шлему — свою обычную высокую шляпу, — я рад, что мы сражаемся плечом к плечу.

— Взаимно, кавторанг, — отсалютовал я ему мечом.

Лионель д'Арси скрыл свои фальшивые волосы под широкополой шляпой. Он сидел в кресле на крыше своей кареты-катафалка, так что даже возвышался над Гаштагом, что раздражало Мёртвого герцога. Его с самого утра раздражало всё — и ливень, шедший с полночи, и торчащий на козлах фон Бок, надвинувший на глаза свой фуражку с черепом, и топчущиеся кругом зомби, и дым из проклятых кадильниц десятков труповозок, и колокольный звон, несшийся над ордами нежити. В общем, всё. Особенно же раздражало Гаштага то, что он считал, что давно изжил в себе все глупые чувства, а теперь оказывалось — это не так.

— Они строятся, — буркнул Мёртвый герцог, — пора атаковать.

— Погоди ещё минуту, Гаштаг, — ответил ему д'Арси. — Сейчас наши колдуны закончат одно заклинание — и можно трубить атаку.

Что за заклятье Мёртвый герцог знал. Он сам отрядил нескольких некромантов послабее для сотворения его, тут нужна была не сила и даже не умение, а просто число колдунов. Творили они простенькое заклятье тумана, которое должно было затянуть непроглядным маревом всё поле боя.

Первые плети его уже змеились под копытами гаштагова злобного коня-кошмара. Тот нервничал, чувствуя раздражение всадника, рыл неподкованной ногой грязь, злобно фыркал и грыз удила. Ему, как и Мёртвому герцогу, хотелось рвануть с места в карьер, врубиться в гущу врагов, рвать их клыками, которым не помеха и самый строгий повод, топтать копытами, на которых растут когти, кривые, словно кинжалы.

Туман медленно затягивал орды нежити, потянул длинные плети к выстроенному ровными квадратами полков и легионов людскому войску. И вслед за туманом вперёд двинулась и армада нежити. Личам не требовались барабаны и горны, чтобы управлять своей армией, им достаточно было отдать мысленный приказ — и вся толпа жутких созданий двинулась в атаку.

И в середине этой несметной толпы ехал верхом на кошмаре Гаштаг Мёртвый герцог и катился катафалк с установленным на крыше креслом Лионеля д'Арси, правил которым Герлах фон Бок.

Они шли на нас вместе с колдовским туманом. По головам и плечам секли тугие плети ливня. И ни единого лучика солнца. Под ногами грязь, впереди нежить, что может быть лучше. В такую погоду плохо сражаться и ещё хуже — умирать. Совершенно не хотелось валяться в этой жидкой грязи, которую вскоре круто замесят на крови тысячи ног и лап.

Армада нежити медленно приближалась, казалось, совершенно бесшумно. Нет, конечно, её сопровождали обычные звуки, сопутствующие любой армии. Скрип уродливых телег-труповозок, распространяющих проклятый фимиам скверны, чавканье шагов тысяч ног, фырканье кошмаров кровавых рыцарей, оставшихся в резерве. И всё же, вместе с тем, казалось, что движется вся эта армада без единого звука. Потому что не били барабаны и не пели горны, без которых не обходится ни одна армия вот уже почти пять сотен лет, не раздавались команды рыцарей и вахмистров, солдаты не оглашали округу криками и проклятьями. Вот почему армада нежити казалась совершенно бесшумной. И это пугало гораздо больше, нежели отвратительный вид этих тварей.

— Алебарды товьсь! — раздались команды в нашем строю.

Первые ряды перехватили своё оружие, удерживая его параллельно земле на уровне груди, вторые подняли их над головой, выставив острия вперёд, образуя стену из стальных наконечников. Глубина построения была шесть рядов, и, по идее, третий и четвёртый ряды должны быть вооружёны длинными пиками для отражения атаки конницы врага. Однако такое оружие было полностью бесполезно в войне против нежити — можно гроздь зомби насадить на узкое жало пики или копья, и все они будут лезть вперёд прямо по древку, чтобы добраться до твоего горла. Вот потому и стояли бывшие удильщики, они же ретиарии, с алебардами, готовясь заменить павших товарищей. А уже за спинами этих шести рядов стояли мы, разведчики-стражи и рондашьеры. Мрачные ребята, все, как один, с длинными вислыми усами, одетые в кирасы с наплечниками и капалины, вооружённые длинными мечами и круглыми стальными щитами — рондашами.

Когда пламя взвилось над труповозками, не заметил никто. Колокола на них забили громче, оглашая поле похоронным звоном, во тьме этого жуткого дня заметалось пламя. Мы все как будто угодили в преисподнюю, о которой рассказывал как-то Израель Толфс, а нежить обратилась в сонмище окровавленных демонов. И они уже не шагали, они бросились на нас бегом. Меж зомби первых рядов можно было уже разглядеть сгорбленные фигуры упырей, они неслись на четырёх концах, и подвывание их сливалось в некую жуткую песню. Упыри и вурдалаки опережали хоть и бегущих, но довольно медлительных зомби и скелетов, печатающих строевой шаг.

— Лучники! — пронеслась команда.

И тысячи человек опустили наложенные на тетиву стрелы, обмотанные промасленной паклей, в большие жаровни, где с помощью магии поддерживали яркое пламя, не гаснущее даже под столь сильным дождём. Они подняли луки, натянули тетивы, замерли в ожидании второго приказа.

— Огонь!

И тысячи стрел разом взмывают в небо падучими звёздами, кометами с длинными дымными хвостами. Я читал о них как-то, кажется, сидя на гауптвахте или слышал от кого-то, точно не помню. Однако образ яркой звезды с длинным хвостом врезался мне в память. Вот сейчас тысячи таких хвостатых звёзд обрушились на армаду нежити. Они пронзали зомби, поджигая их разлагающуюся плоть, пришпиливали к земле упырей с вурдалаками, и только скелетам не приносили никакого вреда, застревая меж рёбер или вонзаясь в деревянные щиты.

— Ещё залп!

Стрелы взвиваются снова, освещая поле боя. За ним следует третий и четвёртый залпы. Великое множество зомби пало от этих стрел, тысячи и тысячи упырей с вурдалаками остались лежать, пронзённые горящими наконечниками, однако армада двигалась через них. Упершие твари не ведали жалости, они попирали павших ногами, не подавали руки споткнувшимся или тем, в кого угодила стрела. А упавшие часто поднимались, не смотря на то, что их толкали напирающие сзади товарищи. Они вставали и шли дальше, потому что их подталкивала в спину магия смерти, а впереди ждала плоть и кровь живых, до которой мёртвые так охочи.

— Пускай химер! — скомандовал мастер Киран.

Его помощники открыли клетки, установленные меж ровными квадратами центурий. Натасканные на нежить псообразы, варрены, кислотники и огневики залились воем, перекрывшим даже упыриный, и бросились вперёд. Они сцепились первым делом именно с упырями и вурдалаками. Началась форменная свалка, замедлившая продвижение армады. Ведь даже мёртвому тяжело шагать, когда у тебя под ногами катаются твари, некоторые из них так и норовят вцепиться в вцепиться голень, оторвать конечность целиком, полить кислотой или пыхнуть жарким пламенем, которому не помеха проливной дождь. И эту толпу, затоптавшуюся на месте, лучники посылали одну горящую стрелу за другой.

— Проклятье! — хлопнул Гаштаг себя кулаком по бедру латной перчаткой. — Д'Арси, они топчутся на месте и их расстреливают! Твои труповозки не справляются!

— Не всё сразу, Гаштаг, — ответил ему Лионель д'Арси, — нельзя сразу давать максимальную нагрузку колоколам и кадильницам. Они просто не выдержат. А без них по такой погоде нам лучше сразу обратно за перевалы уходить.

Первые ряды их армии сейчас более всего напоминали бурлящий котёл. Жидкая грязь кипела от кислоты и пламени, изрыгаемого химерами. Над ними вился чёрный дым, смешивающийся колдовским туманом, он, казалось, просто глотал зомби и упырей с вурдалаками из первых рядов. Однако всё быстрей метались языки колоколов на труповозках, всё сильней курились проклятые кадильницы. И с каждой минутой глаза зомби и скелетов наливались огнём, они быстрее шагали вперёд, поднимая над головой оружие. Вот уже уверенно идёт армия по дерущимся химерам с вурдалаками, перешагивают зомби и скелеты через сцепившиеся комки живой и мёртвой плоти. Вплотную подступают к стальной стене, образованной наконечниками алебард.

Шагов за полста твари, миновав дерущихся под их ногами упырей и химер, перешли на бег. Они разогнались и врезались в первые ряды алебардиров. Зомби совершенно не смущали лезвия, впивающиеся в их гниющую плоть. Солдаты принялись за работу — алебарды взлетели и опустились на головы и плечи тварей. Топоры легко рубили гниющую плоть и кости тварей, раскалывали черепа, отсекали конечности. Это была уже не Давильня, здесь всё взаправду. Руки со скрюченными пальцами тянутся к телам. Ходячие мертвецы размахивают скверным оружием, они облачены в плохонькие доспехи или только части их, которые не спасали от тяжёлых лезвий алебард, их рубят в капусту, куски тел, часто даже ещё шевелящиеся, громоздятся под ногами алебардиров. Но часто, слишком часто поверх них валятся и солдаты. Иные зомби, забывая о врагах и сигналах колоколов с труповозок, кидались на них, стремясь добраться до свежей плоти, выщелучить кусочек из панциря доспехов. Солдаты пользовались такими моментами, рубя по тварей по спинам, ломая алебардами хребты.

Лучники продолжали посылать горящие стрелы в толпы мертвецов. Уже не так твёрдо соблюдались залпы, некоторые уже палили вразнобой. Слабенькие маги огня, приставленные к жаровням, исправно поддерживали в них пламя. А вот колдуны посильнее творили куда более жуткую магию. Они не разменивались на молнии и огненные шары. Их заклятья были иногда весьма зрелищными, вроде пламенных бурь, окутывающих целые акры земли, вместе с покрывающими их тварями, или потоков ледяного воздуха, заставляющих кости скелетов трескаться и рассыпаться. Иногда же их было невозможно заметить. То замолкнут несколько колоколов на труповозках, то твари, правящие ими, роняют уродливые головы на грудь и вываливаются с козел, то лопаются проклятые кадильницы. И эти заклятья часто приносили куда больший ущерб врагу, нежели все пламенные бури и цепные молнии. Потому что от них страдали не только труповозки, но младшие личи и некроманты, направлявшие всю эту орду тварей. Колдуны врага отвечали им той же монетой. На головы нам сыпались молнии и огненные шары, купола серого праха защищали тварей, жуткий ветер нёс тучи праха, забивавшего нос и рот, из-за которого становилось невозможно дышать, люди кашляли, падали на колени, плевались чёрной слюной, многих рвало.

Из-за этого в чётких построениях и тяжёлых центурий центра, и алебардирских полков фланга образовывались прорехи, в которые врезались подгоняемые колокольным звоном зомби. И если центральным центуриям было легче справляться с этим — солдаты задних рядов теснили их щитами, рубили короткими мечами, дробили булавами и шестопёрами; то бойцам с древковым оружием приходилось куда тяжелее. Тут алебардой не помашешь, а бросать своё оружие, конечно, нельзя. Вот тогда за дело и брались мы или рондашьеры. Алебардиры расступались, пропуская нас, и мы кидались грудью закрывать эти пробоины в теле построений.

Я всегда бежал во главе своего бывшего отряда, вернее троих парней, Деребена, Глостера и Шольца. Снорри, как и всех гномов, забрали в отдельный хирд, выставленный в центре, где они своими секирами шинковали нежить, как говаривал мой бывший командир, в промышленных масштабах. Гимарта и Хаиме оставили в тылу, прикрывать огнём наше возможное отступление. Мастер Велит присоединился к товарищам по цеху, борющимся с личами и некромантами на магическом фронте.

Так вчетвером мы сталкивались с тварями, работая двумя парами. Я с Деребеном и Шольц с Глостером. Это ничуть не походило на тот танец, что плясали мы в осквернённой церкви. Мы рубили бушующих тварей, опьяневших от запаха льющейся крови и близости столь желанной плоти жертв. А как только выбивали всех их, нас теснили в задние ряды алебардиры, спешащие занять свои места в построении и вступить в бой.

Под ногами у нас трещали обломки древок, мы спотыкались об отрубленные конечности, пинали головы, в шлемах и без. Это был мой первый настоящий бой. До того я сражался либо в лихих налётах верхом или нападал из засады, а всё это бои скоротечные, не больше пары десятков минут. А тут настоящая пехотная баталия, в грязи, крови и мерзости. После каждого такого прорыва я возвращался в тыл и окидывал взглядом боевых товарищей. На целый ряд уменьшилось число алебардиров, многие рондашьеры и стражи щеголяли не слишком чистыми повязками и корпией. Мне и самому досталось дважды. Первый раз меч зомби зацепил голову, спас шлем, краем которого лоб и рассекло. Во второй — на плечи мне запрыгнул каким-то неправедным чудом уцелевший вурдалак. Он рванул когтями куртку и кольчугу у меня на плече, потянулся зубами к шее. Другой, менее привычный, человек на моём месте потерял бы сознание от жуткой вони. В лицо мне полетела отвратная слюна. Я попытался ухватить его левой рукой за голый загривок, но тот был слишком скользкий, не за что зацепиться. Когти и клыки тянулись к моему горлу, под тяжестью вурдалака я упал на колено. Поняв, что за загривок вражину не ухватить, я вцепился ему в глаза, дёрнул руку, оттягивая пасть от горла. Зубы клацали всё равно в опасной близости от защищённой лишь кольчугой плоти моей. Вурдалак дёргался, рвал когтями на ногах мой бок, раздирая куртку, скрежеща по стальным пластинам, укрепляющим её, и кольцам кольчуги. От этого мы с ним окончательно повалились наземь, практически под ноги остальным сражающимся. И тут вдруг какая-то сила оторвала от меня вурдалака, следом меня подняли на ноги и оттолкнули за спины. Всё, что я успел разглядеть, это гиганта-рондашьера, держащего тварь над головой. Он швырнул её под ноги, а подошёдшие алебардиры мигом превратили в неприглядное месиво.

Врачи быстро осмотрели меня. Маг-лекарь проверил рану и вычистил из неё вурдалачий яд. После этого мы с товарищами кое-как подлатали мою кольчугу, подтянув её на плече и боку, где прошлись когти вурдалака, проволокой. С курткой же, прослужившей мне верой и правдой несколько лет пришлось расстаться, слишком мало от неё осталось после схватки с тварью. Я сбросил её, крепче перехватил поясом кольчугу и опёрся на меч, готовясь к новой схватке.

— Зомби почти не осталось, — констатировал очевидный факт Мёртвый герцог.

— Они своё дело сделали, — кивнул д'Арси. — Пора вводить в бой лучшую часть нашей армии.

— Сделали, — усмехнулся Гаштаг. Он злился всё сильнее, конь яростнее рыл когтистым копытом грязь. — Сделали, говоришь, своё дело. Да они выбили едва ли одного солдата на десяток своих, а упырей и вовсе порвали химеры!

— Как и они — химер, — отметил д'Арси, весьма гордившийся своими упырями и вурдалаками. — Но большего от зомби ожидать не приходится. Сейчас их окончательно добьют, и придёт пора более серьёзных воинов.

— У людей остались сильные резервы, — скрежетнул зубами Гаштаг, — почти половина их армии ещё не вступала в бой.

— И не вступит, — решительно заявил д'Арси. — Они покинут поле, как только мы двинем вперёд скелетов и кровавых рыцарей.

— Предательство? — скривился Мёртвый герцог. — Ты без этого не можешь, верно, д'Арси.

— Есть среди наших врагов и предатели, готовые на всё за моё золото, — не стал спорить предусмотрительный Лионель, — однако их слишком мало, чтобы победить. Нам поможет правда.

— Кто? — не понял его Гаштаг. — Какая ещё правда?

— Самая что ни на есть истинная правда, Гаштаг, — искривил лицо в жутком оскале улыбки д'Арси, — сказанная в своё время. Одно слово, сказанное в нужное время, может повернуть судьбу целых стран и наций, а, быть может, и всего мира.

— Не понимаю я тебя, д'Арси, — покачал головой Мёртвый герцог, — но остаётся поверить тебе на слово. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Увидишь, герцог, — кивнул д'Арси. — Герлах, отправляй гонцов к нашим людям в лагере Лотензака.

— Слушаюсь, — ответил штандартенфюрер, спрыгивая с козел.

Гаштаг покачал головой, провожая его взглядом. Конь его продолжал рыть когтями землю.

— Бьём мы их, гадов! — усмехнулся тот самый здоровяк-рондашьер, что сорвал с моего плеча вурдалака. — Лихо бьём!

— Рано радоваться, — покачал я головой. — Это всё мелочь, шваль нежити. Даже не гемайны, а вроде ополчения, что толком меча в руках держать не умеют. Их главная сила в численности.

— Так что же, переломили мы им хребет, получается? — спросил не желающий расставаться с приподнятым настроением рондашьер.

— Не совсем, — ответил я, хотя и не хотелось разочаровывать своего спасителя. — Нас просто изматывают, связывают боем до подхода основных сил.

Последние четверть часа мы — стражи и рондашьеры — могли отдыхать. Алебардиры вполне управлялись с последними зомби, напирающими под стихающий колокольный звон. Две труповозки подорвали наши маги, ещё несколько разнесли из камнеметателей, развёрнутых у нас в тылу, колокола замолкали один за другим, гасли проклятые кадильницы, даже туман, окутывающий поле боя, поредел. У многих возникло ощущение победы — тяжёлой, дорогой, но заслуженной победы. Ведь истребили же мы сотни тысяч зомби и упырей, уничтожили почти все отвратительные труповозки. Одну даже сумели сжечь без помощи магии простые солдаты — алебардиры и рондашьеры со стражами. Они порубили зомби, запряжённых в неё, подняли на алебарды тварь, правящую этой отвратной телегой, и залили её горючей смесью, прихваченной многими солдатами во флягах. Правда, судьба самих бойцов оказалась печальной. Всех, кто хоть пальцем коснулся жуткой труповозки, поразила некая болезнь, они покрылись струпьями и язвами, из носа, рта, ушей хлынули кровь и гной. Их не приняли товарищи, порубив алебардами, не дав разнести заразу по армии. Они покорно подставляли шеи под удары, понимая, что жизни для них больше нет.

— Стрел и болтов больше нет, — сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, один из лучников, становясь в один ряд с нами. В руках он держал короткий меч и топор, а облачён был в обычную для лучников лёгкую кожаную броню. — Теперь будем драться вместе с вами.

— Ничего, — всё же старался не терять оптимизма рондашьер, — у Лотензака стрелки есть и обозы основные у него, будут вам стрелы.

Последние зомби пали от наших алебард, и теперь перед чёткими квадратами изрядно поредевших центурий громоздились настоящие завалы трупов — изрубленных в капусту зомби и убитых людей. Надо всеми солдатами армии короля Пелиама поработали наши лучшие маги, сотворив заклинание, не позволяющее поднять даже простого человека в виде зомби. Иначе пришлось бы добивать каждого павшего товарища.

— Подровняйсь! — кричат сержмены и офицеры. — Меняйте повреждённое оружие! Шевелитесь! Шевелитесь! Быстрей! — Ну и вечный спутник любой армии: — Мать! Мать! Мать! Курва! Курва! Курва! Так-растак! — И ещё на десятке языков разных королевств и рас нашего и не только миров.

Но вот снова бьют колокола, не только на оставшихся труповозках, но и где-то в тылу армии нежити. Теперь пришли в движение более чёткие построения скелетов. Они были вооружены существенно лучше, у каждого меч или топор или копьё, на левой руке щит с геральдическим знаком лича-сюзерена, почти все в шлемах. В центре — элита подобных воинов, личная гвардия лича, пешие умертвия, закованные в доспехи самых разных эпох, от лорических времён Первого императора до почти современных кирас и бригантин. Над полками скелетов реяли рваные знамёна, также несущие геральдические знаки личей.

На флангах же наступали куда более страшные противники. Кровавые рыцари в тяжёлых доспехах с рыцарскими щитами и мечами. Они были спешены, шли далеко не такими ровными рядами, как скелеты, однако от одного вида их кровь стыла в жилах. Каждый из этих закованных в выкрашенную красным сталь рыцарей-вампиров стоил десятка умертвий и сотни зомби. Их бравирующие отсутствием шлемов кастеляны несли на плечах двуручные мечи с вычурными рукоятками. Они выкрикивали в нашу сторону проклятья и площадную брань, делали непристойные жесты.

— Тут пики нужны, — сказал рондашьер. — Пики! Останавливать тварей! И нас в первый ряд, углублять построение.

Командиры как будто услышали его слова.

— Стражи, рондашьеры, в первый ряд! Пики к бою!

К нам подбежали обозники, принялись совать в руки стальные круглые щиты-рондаши. Солдаты двух последних рядов быстро меняли алебарды на длинные пики.

— Вперёд! Вперёд! Вперёд!

Мы с рондашьерами проскочили мимо квадратов центурий, быстро перепрыгивая через оставленные химерологами клетки и остатки их. Рондашьеры, как более профессиональные солдаты, помогли нам, стражам-разведчикам, правильно построиться. И следом практически нам на плечи опустились древки алебард, а поверх них частоколом выросли длинные пики. Предназначенные для отражения атак конницы, они и теперь должны будут сослужить нам неплохую службу.

Завидев все наши перестроения, кровавые рыцари бросились на нас бегом. Но было поздно — на обоих флангах успели взять пики и углубить построение стражами и рондашьерами.

— Пора бы и Лотензаку подойти, — буркнул себе под нос лучник, сменивший меч на щит и поигрывающий небольшим топориком.

— Вот сейчас мы их боем свяжем, — веско ответил ему гигант-рондашьер, — тогда герцог по ним и ударит.

— Скорее бы, — оставил последнее слово за собой лучник.

Но тут нам стало не до слов. Кровавые рыцари налетели на нас. Первые напоролись на стальные жала пик, те пробили их броню, погрузились в мёртвую плоть, но это не остановило вампиров. Они продолжали рваться к нам, ломая древки. Их били алебардами, тяжёлые топоры которых легко раскалывали самые прочные шлема, ломали оплечья. Одного кастеляна, по древней прихоти пренебрегшего шлемом, удачным ударом едва не развалили надвое. Он рухнул под ноги товарищам, те ловко перепрыгивали через него, не обращая внимания. Но и алебардиры остановить кровавых рыцарей не смогли. Те врезались в нас, стоящих в первом ряду.

Закованный в красную броню рыцарь двумя быстрыми ударами обрубил древки алебард и всем весом врезался в меня. Я не стал принимать вес противника на небольшой щит — тут бы и осадный не помог — попытался пропустить мимо. Но кровавый рыцарь был опытным бойцом, он успел не только повернуться, но и полоснуть меня мечом. Я парировал удар, он оказался столь силён, что рукоять едва не вывернулась из моих пальцев, а руку до локтя пронзила острая боль. В тот момент я и не заметил её. Я ударил кровавого рыцаря кромкой щита по голове — шлем принял на себя всю силу, однако врага я остановил. А следом его повалили наземь двое алебардиров, третий же несколькими ударами расчленил вампира.

Следующим был кастелян с громадным двуручным мечом. Его длинный клинок вращался с жутким свистом, обрубая древки пик и алебард. Столь же легко разрубил он и лучника, попавшего под меч. Беднягу не спас стальной щит. Сила удара была такова, что лучник буквально в воздух подлетел и рухнул навзничь между мной и гигантом-рондашьером. Следующий выпад был направлен в мою сторону. Я ударил по клинку, сбивая его в сторону, и тут же попытался уколоть кастеляна в беззащитную голову. Тот отразил и мой удар, и ловкий укол гиганта-рондашьера основанием клинка своего двуручника. И сразу же контратаковал. Прямой выпад в мою сторону — я закрылся щитом, клинок заскрежетал по нему, рассыпая искры, и тут же метнулся, словно бы сам собой, без помощи кастеляна, к гиганту-рондашьеру. Но при этом командир кровавых рыцарей преступно раскрылся — слишком высоко поднял руку, открыв защищённую только кольчугой подмышку. Я среагировал со всей доступной мне скоростью. Выпад! Клинок меча на четверть погружается в плоть вампира. Руны на нём вспыхнули — вампир закричал, чем воспользовался уже гигант-рондашьер. Он всадил узкий клинок в нёбо кастеляна, остро отточенной кромкой разрезав язык и нижнюю челюсть. Крик оборвался, но вампир был ещё жив, не смотря на повреждение мозга, его рано было списывать со счетов. Каким-то змеиным движением он соскочил с обоих клинков, отступил на пару шагов, разрывая расстояние. Будь на нашем месте менее опытные бойцы, может и рванули бы за ним, стремясь добить, и попались бы в смертельную ловушку. Но мы встали плечом к плечу, готовясь отразить новое нападение. Кастелян же и не думал этого делать — ранения, нанесённые нами, оказались куда смертоноснее, чем казалось даже нам самим. Вампир кашлянул кровью и упал на колено, попытавшись опереться на меч. Но длинная рукоятка с вычурной гардой вывернулась из его пальцев, и кастелян рухнул ничком на пути напирающих товарищей.

Но это были скорее исключения из правил. Обычно схватки длились не более двух секунд. Мы с врагом обменивались короткими ударами, после чего следовала смерть одного из противников. И чаще падали люди. Вампиры прорубались через густой лес пик и алебард, убивали нас, стражей, и рондашьеров, углублялись в строй пикинеров и алебардиров, сея смерть вокруг себя. Но, не смотря на это, мы стояли, истекая кровью, держались из последних сил. И все ждали, ждали Лотензака с его резервной армией.

Мы держались, хотя строй уже был разбит, все уже дрались не древковым оружием, а холодной сталью. Вампиры глубоко проникли в построение, убивая направо и налево. Мы пытались дать им отпор, бой разбился на множество отдельных схваток. То где-то собьются спина к спине полсотни алебардиров, ощетинившись, словно рассерженный ёж, своими алебардами. Они отчаянно рубили и кололи, вампиры падали вокруг них, однако раз за разом кидались на эту живую крепость. Нам, стражам и рондашьерам, приходилось куда тяжелей. Мы дрались парами или тройками, прикрывая друг другу спины. Мне повезло. Я дрался плечом к плечу с гигантом-рондашьером и Деребеном. Мы рубились с кровавыми рыцарями, устроив боевой танец, мелькали мечи, щиты принимали на себя удары вражеских клинков. Ноги ныли, левые руки под стальными щитами немели, кисти правых рук адски болели, казалось, ещё секунда — и эфес вывернется из деревенеющих пальцев, меч упадёт под ноги, а вражеский клинок снесёт мне голову. Но этого не происходило. Раз за разом я рубил кровавых рыцарей, принимал на щит их ответные выпады, переступал ноющими ногами, меся сапогами кровавую грязь.

Никто и не заметил, как прекратился ливень. Как обычно это бывает с такими сильными дождями, он сошёл на нет в единый миг. Ветер разогнал опорожнившие брюхо тучи, из-за них проглянуло солнце. Гаштаг поморщился, как и всякий лич он не слишком любил солнечный свет, хотя тот и не мог нанести ему вреда. Он снял тяжёлый шлем и опёр его о переднюю луку седла, и только тут понял, что Солнце светит ему в спину. Значит, сражение продлилось целый день, и всё ещё шло, не смотря на то, что армия людей истекала кровью. Центр держался под напором сплочённых центурий скелетов-воинов и пеших умертвий, а вот фланги уже практически пали. Однако о чём Мёртвый герцог никогда не забывал — это торчащие в тылу у врага знамёна резервной армии, которой командовал какой-то герцог. Имён, которые называл д'Арси, Гаштаг не помнил. Однако он очень хорошо умёл считать, да и на зрение никогда не жаловался. Он насчитал восемь легионных значков, вокруг каждого из которых полощутся не менее пяти полковых знамён. Это практически столько же солдат, как вышли на поле этим утром. К ним ещё и спешенные рыцари и тяжёлая конница стражей, которые так и не вступили в бой. При этом, обернись Гаштаг на резервы их армии, он увидел бы несколько сотен кровавых рыцарей Лионеля д'Арси и некоторое количество разнообразных тварей, вроде лютых волков и вагвульфов. Если этот самый герцог, как бы его не звали, приведёт на поле свои легионы, в лучшем случае им с д'Арси удастся скрыться благодаря быстроте ног кошмаров.

Лионель же, не смотря ни на что, оставался спокоен. Он снял шляпу и теперь фальшивые волосы его, как обычно, рассыпались по плечам. Также лич-модник расстался и с плотным непромокаемым плащом, под которым оказался роскошный шитый золотом камзол.

— Ларанская работа, — ответил д'Арси на взгляд Гаштага, — недавно доставили. Весьма злободневное платье.

— Именно, — кивнул Гаштаг, — будь тут ещё и ларанцы, можно было сразу уходить за перевал.

— Нет, — покачал головой д'Арси, — просто пришлось бы скорректировать план кампании.

— Одного понять не могу, — буркнул Мёртвый герцог, — почему этот герцог с резервной армией не спешит на помощь своему королю.

Д'Арси вместо ответа только загадочно улыбался. Правда, только такой же лич смог бы понять подлинное значение этого жуткого оскала.

— Где Лотензак? — прохрипел гигант-рондашьер.

Этот вопрос мучил всех нас, сражающихся и умирающих на этом поле. Ещё отец внушал мне, что в бою часто всё решают считанные секунды. И вот теперь мне казалось, что с каждой такой секундой мы всё быстрее движемся к чёрному зеву пропасти поражения. Вот уже кровавые рыцари разбили последнюю тесно сплочённую группу алебардиров. Один за одним падают наши товарищи, зарубленные вампирами. Стражи и рондашьеры лежат вповалку друг на друге, к сожалению, далеко не всегда унося с собой хотя бы одного врага.

Здоровенный вампир ударил рондашьера щитом в лицо. Капалина не спасла его. Рондашьер покачнулся, так силён оказался удар, и не сумел заслониться от мощного выпада кровавого рыцаря. Меч вампира вонзился в живот солдата, пробив его насквозь. Но именно это стало причиной гибели кровавого рыцаря. Он не успел вовремя освободить клинок — наши с Деребеном мечи снесли ему голову ударами с разных сторон. Однако мы были вынуждены отступить. Без третьего наш смертоносный боевой танец стал слишком опасен для нас — ведь враг у нас был не зомби, а быстрые и ловкие, словно черти кровавые рыцари.

Мы отступали, теперь уже и не задумываясь об отпоре, в живых бы остаться. Только отбивали удары наседающих со всех сторон вампиров, лишь при большой удаче удавалось ответить ударом на десяток вражьих. Как-то раз мы с Деребеном согласованными действиями сумели отсечь вампиру обе ноги, оставив его корчиться, мешая остальным атаковать нас. Правда, почти сразу после этого другой кровавый рыцарь сбил меня с ног. Он рухнул, сражённый деребеновым мечом, заклятье остроты, наложенное на него, позволяло ему резать тяжёлые доспехи кровавых рыцарей, как бумагу. Деребен подхватил меня, помогая подняться, при этом стараясь закрыться щитом от наседающих вампиров. Не слишком удачно. Он получил мечом в бок — длинный клинок распорол кольчугу, на бедро лейтенанта потоком хлынула кровь. Теперь уже он опёрся мне на плечо, и мне пришлось помогать ему держаться на ногах.

Мы кое-как отмахивались от вампиров, а к нам подтягивались всё новые кровавые рыцари. Спасал нас только врождённый садизм этих проклятых тварей. Они предпочитали поиздеваться над почти беспомощными врагами, а не убивать сразу.

— Отходите! — раздался голос из-за наших спин. — Скорее! Все отступают!

Я дёрнулся глянуть, кто это говорит, и это стоило жизни Деребену. Меч кастеляна кровавых рыцарей легко отбил в сторону мою руку со щитом, которым я частично прикрывал и лейтенанта, а второй рыцарь широким ударом разрубил его от груди до живота. Деребен упал, увлекая меня за собой. Я попытался скинуть с себя труп товарища, и это даже мне удалось, а после меня кто-то подхватил под мышки и поволок назад. Краем глаза я заметил треногу пулеметателя.

Значит, всё. Наш фланг разбит. Пулемётчики прикрывают отступление. А Лотензак не пришёл.

Над моим ухом застрекотал пулеметатель. Мне помогли подняться на ноги, и, естественно, первым моим вопросом было:

— Где Лотензак?

— Герцог увёл свои легионы, — был ответ. — Нас предали.

Два десятка пулеметателей старались вовсю. Они поливали наступающих кровавых рыцарей свинцовыми шариками, заряженными слабенькими огненными чарами. Они даже не могли пробить брони наших врагов, ведь были разработаны как оружие против масс зомби. Однако летели пули так густо, что приостановили наступление врага.

Мне в память врезался кастелян, вскинувший руку в торжественном жесте победы. Несколько пуль угодили точно под мышку ему, не защищённую ни ронделем, ни даже кольчугой. Небольшими взрывами огненных пуль ему оторвало руку с мечом, она описала красивую дугу, клинок свернул и вонзился в землю, да так и остался торчать этаким странным могильным крестом. Памятником нашему поражению.

Раубриттеры (от нем. Raub — грабёж; хищение; похищение, разбой; и Ritter — рыцарь) — рыцари-разбойники в средневековой Германии.

Шнобзак — рюкзак с продовольствием.

Ретиарий — обычно выставлялся против гладиатора в тяжёлых доспехах, в схватке скорость против силы. Традиционно ретиарий был вооружён трезубцем и сетью и небольшим кинжалом. Но, в раннюю эпоху мог выходить на арену с одним лишь трезубцем.

Огр (англ. ogre) — великан-людоед из сказок.

Капалин, капалина — железная каска пехотинца.

Декапитация — отрубание головы.

Галеас (галес) — военный корабль, состоявший на вооружении стран Европы в XVI–XVII вв. Усовершенствованная галера.

Амарант — легендарный предок чистокровных лошадей имперской породы.

Весёлые боги — пантеон, собранный из божеств виноделия и винопития всех миров, откуда прибывали на границу стражи.

Армэ — европейский шлем, полностью закрывающий голову, повторяющий форму черепа. Состоит из тульи с гребнем и трубкой под крепление перьев, подбородника, нашейника, забрала, с дыхалом (отверстием для дыхания), зрения, наносника и налобника.

Бугурт — название одной из первых форм турнира, существовавшей в раннем средневековье.

Баннер — маленький флажок, укреплявшийся на рыцарском копье.

Сюрко — боевая одежда, которую надевали поверх доспеха в XII–XIV вв. Она представляла собой свободную накидку и имела разрезы до пояса сзади и спереди для удобства при верховой езде.

Рондель — круглая пластина для защиты отверстий на места соединения частей доспехов.

Бацинет — европейский шлем XIV в. Имеет тулью остроконечной формы и подвижное, на двух шарнирах, забрало конической формы, как бы продолжающее линию тульи. На шлеме имеются отверстия для воздуха и зрение. Иногда бацинет называли собачьим шлемом, т. к. своей формой он напоминал собачью голову.

Кираса "гусиная грудка" — форма кирасы, которую носили в конце XVI в., нижняя часть которого выступала вперёд и вниз, напоминая гражданский камзол того периода.

Белые доспехи — блестящие, отполированные доспехи, в отличие от тех, что имеют чёрный или красно-коричневый оттенок. Изначально этот термин описывал все виды латных доспехов, ввиду их яркого отличия от доспехов, покрытых тканью.

Щит "крыло" — щит всадника, как правило, треугольный, с двумя лямками, расположенными вертикально.

Шлем горшковидный — шлем, кованный из одного куска металла, закрывающий голову полностью и упирающийся нижними краями в плечи. Имел отверстия для воздуха и прорези для глаз в виде щелок.

Порпуан (пурпуан) — облегающая одежда из кожи или плотной ткани, простёганной и украшенной шитьём, которую носили под доспехами в XVI и XVII вв. Иногда, когда у неё была толстая подстёжка, её носили самостоятельно, как лёгкие доспехи. Термин известен с XIV в., когда он обозначал приталенную гражданскую одежду, наподобие камзола. Её отличали: дутая фальшива грудь, резко очерченная талия и чрезвычайно широкие проймы, в которые вшивались сложнокройные рукава с многочисленными клиньями.

Гамбезон, (вамбесиум, вамс, вамбаис, хакетон, акветон, актон, акетон) — стеганая одежда, часто используемая в качестве доспехов в XII–XIII вв. Рыцари носили её под кольчугой. Для простых солдат это могла быть самостоятельная защитная одежда. Если гамбезон под доспехом то иногда мог не иметь рукавов.

Гемайн — рядовой пехотинец.

Рунка — многозубец, реже называемый рогатиной. Является европейской разновидностью трезубца.

Корсека — средневековое европейское древковое холодное оружие типа протазана

Дестериер — боевая лошадь в Средневековье, до XII столетия обязательно был жеребцом, уже тогда в качестве боевых коней использовали меринов.

Аграф — пряжка или застежка.

Бургиньот, бургинот, бургонет — открытый шлем с козырьком, защищавший участок лица над глазами, и вертикальный гребень. По сторонам иногда помещались науши, а на основании тульи был прикреплён держатель для плюмажа или султана. Обычно комплектовался подбородником, которые застёгивались вокруг шеи.

Бургиньот "мёртвая голова" — очень тяжёлый бургиньот с круглыми отверстиями для глаз и защитным козырьком над ними, что делало его похожим на череп. Отдельные экземпляры таких бургиньотов весили до 7,5 кг.

Павеза — большой щит XV и более поздних веков, применявшийся в качестве защиты для лучников и арбалетчиков при осаде. Он был достаточно большим, чтобы полностью закрывать двух человек; нижний край опирался на землю, а верхний поддерживался подпоркой или слугой. Другая, более и менее схожая, форма щита имеет то же название.

Повелитель (нем).

Дюк имеет в виду обычай Ларанской империи сжигать своих покойников, чтобы душа их с пеплом скорее поднялась в небесные сферы — обитель богов.

Дага — вид кинжала для левой руки со сложной гардой. Иногда использовалась как парное оружие к шпаге.

Меч "на полторы руки", меч бастард — длинный с прямым клинком меч XV в. с простой крестообразной гардой, длинной рукояткой и круглым навершием. Этот тип меча обычно держали одной рукой, но рукоятка была достаточно длинной, что позволяло сжимать его двумя или тремя пальцами левой руки, если нужно было придать дополнительную силу удару