Раздел имущества между бандитскими коллективами проходил на пятом этаже гостиницы рангом пониже и позамызганнее, хотя и тоже недалеко от центра города.

Забойщик, устраивавший сходку, решил, что при дележе могут возникнуть эксцессы, а поножовщина или стрельба в шикарной гостинице может привлечь внимание правоохранительных органов.

Все собравшиеся после крупной уборки братки были на взводе: каждому казалось, что он замогилил большее, чем другие, следовательно, может рассчитывать на больший кусок.

В назначенное время во главе длинного стола с золотым колокольчиком восседал Забойщик. Паханы сидели по обе стороны стола. Все они были возбуждены предстоящей дележкой, только старый Ублюдок тихонько посапывал, уронив плешивую голову на грудь, – изношенный его организм не мог подолгу выносить бодрость.

Звон золотого колокольчика заставил смолкнуть разговоры за столом.

– Я рад видеть вас снова, – по привычке используя американскую формулировку, поднявшись и обводя доброжелательным оком собравшихся за столом, проговорил Забойщик. – Пора подвести итоги большой уборки. По нашим сведениям, уборка удалась на славу. Город очищен от скверны. Полутора-двумя сотнями головорезов, насильников, убийц и прочих подонков, паразитирующих на теле демократического государства, стало меньше. И в этом ваша заслуга! – Сдержанные аплодисменты прервали его вдохновенную речь, паханы согласно закивали. – Наши потери в этом благородном деле невелики, всего десять-пятнадцать братков. Цифры уточняются, но все равно прошу почтить их память молчанием…

– А когда будем делить? – подал голос Мокрый и смахнул со лба пот ладошкой.

– Да! Делить.

– Делить. Делить пора!..

Заволновался народ, но вновь подал мелодичный свой голос золотой колокольчик. Забойщик прищурил темный, мертвый глаз.

– К разделу собственности мы, дорогие мои, приступим чуть позже… Кстати, я не вижу в собрании уважаемого Крюка.

– Ну и ладно, нам больше достанется, – бросил кто-то из-за стола.

Ничто, ни шум за столом, ни звон колокольчика, не могло пробудить старого Ублюдка, но возглас, что кому-то достанется больше, сразу поднял старику голову и открыл выцветшие глаза.

– Правильно, давайте делить, – дрожащим голоском изрек он, обведя всех взглядом.

– Мы все очень уважаем вас, наш дорогой Ублюдок, но у меня повестка дня… – Забойщик скосил мертвый глаз в лежавшую перед ним бумажку, доброжелательный же не спуская с народа. – Кроме того, не все делегаты явились. Ждем Крюка…

– Нет, делить! – настаивал Ублюдок. Народ, кажется, был на его стороне.

В зал вошел мужчина в костюме, атлетического телосложения, с характерным для бандитов узким лбом и бессмысленным взглядом. Подойдя к спикеру, шепнул ему на ухо несколько слов.

– Делить, нечего ждать! – расходился в кресле старец.

Паханы зашумели, заволновались. Вновь золотой колокольчик заставил их притихнуть.

– Дорогие мои, только что поступило срочное и приятное сообщение. В парке имени Ленина всем нам известный Крюк немного повздорил с внучатами Ублюдка. Слышишь, Ублюдок! Теперь за его счет доля общака выросла!

Народ одобрительно зашумел.

– Вынесите рухлядь на помойку, – приказал Забойщик, кивнув на Ублюдка.

Двое молодых людей подошли с двух сторон к Ублюдку.

– Мазуля топтать?! Михлютка втюрил!.. – вдруг в волнении, беспорядочно размахивая руками, запричитал старик, от расстройства полностью уже перейдя на никому из присутствовавших непонятный язык дореволюционных мазуриков. – Стуканцы уборку натикают!.. – кричал заслуженный Ублюдок, размахивая руками, в то время когда двое молодцов несли его к выходу вместе с креслом, – внешне он напоминал разгневанную мумию. – Я всех режиком заножу!.. Будете дрыгами ногать…

Дальнейшие его крики заглушила закрывшаяся дверь.

Паханы выглядели довольными – общак вырос – они посматривали друг на дружку, прикидывая, за счет кого бы еще увеличить общую сумму.

– Итак, друзья мои, – приятные события прервали нас. С минуты на минуту должен появиться Крюк. Но мы начнем без него.

Забойщик поднялся из-за стола, собираясь огласить список, который держал в руке. Но тут в зал заседаний торопливо вошел молодой человек и, вытирая платком руки от крови, подойдя к спикеру, зашептал ему взволнованно на ухо. Народ за столом притих, вслушиваясь в то, что говорил охранник. Но говорил он настолько тихо, что до паханов доносились только отдельные слова. Над столом повисла мертвая тишина. Хорошее или плохое известие принес гонец?..

Забойщик задал ему несколько вопросов, потом недоуменно пожал плечами и отпустил парня.

За столом было тихо, мертвецки тихо, все ждали, что скажет Забойщик.

– Итак, друзья мои, только что с улицы прибежал боец Крюка с оторванными взрывом руками и сказал, что Крюк вместе с братвой попал в засаду и все погибли…

Он снова пожал плечами. При этих словах бандитские паханы заулыбались, зааплодировали, не в силах сдерживать хлещущие через край положительные эмоции. Многим из них Крюк стоял поперек глотки – в нем видели опасного, слишком опасного соперника, который мог захватить в городе власть и ни с кем не делиться. Так что всех это известие развеселило, разве только один Забойщик выглядел озадаченным. Он морщил лоб от напряжения мысли и все же не понимал, кто мог устранить такого мощного авторитета, озирая мертвым глазом довольные лица бандитов. Сейчас при дележке можно было всего ожидать. И все-таки, кто из них проглотил Крюка?

Забойщик отдавал себе отчет в том, что в городе больше нет бандитской силы, кроме собравшейся здесь. Может быть, это игры спецслужбы… но они работают обычно чище и не пустят бежать через весь город парня с оторванными руками… Нет, это не спецы и не заезжие гастролеры. Тогда кто?!

– Делить! Делить!.. – разбойный народ заволновался.

– А повестка дня? – слабо попробовал возразить Забойщик.

– Плевать на повестку! – выразил мнение собрания Мокрый.

– Хорошо, друзья мои, давайте делить. – Забойщик взял в руки какие-то листки, пробегая их глазом, второй же доброжелательный не сводя с коллектива. – Значит, у нас тут имеются следующие вакансии…

Забойщик вновь уселся на свое место, больно ударившись коленкой о рукоятку автомата Калашникова, специально закрепленного на нижней части крышки стола.

Забойщик иностранному предпочитал всегда наше оружие, даже работая за границей, вдали от Родины, он пользовался всегда оружием отечественного производства. Хотя и знал, что негоже в Тулу со своим самоваром. Но поделать с собой ничего не мог – патриотизм был у него в крови.

И где-нибудь на чужбине после очередной разборки с аборигенами, понюхав разогретый ствол «Калашникова», Забойщик, взгрустнув, любил ностальгически процитировать: «И дым отечества нам сладок и приятен!»

И здесь, на Родине, Забойщик знал, что на этой сходке без автомата не обойтись и, когда язык убеждения будет уже бесполезен, когда у Забойщика кончатся аргументы, в спор за него вступит «Калашников».

– Давай, Забойщик, зачитывай список! – выкрикнул с места Мокрый.

И тут мощный взрыв потряс помещение, так что стол заходил ходуном, нетронутые бутылки боржоми зазвенели друг о друга, и жалобно, будто предвещая беду, звякнул золотой колокольчик.

Паханы не успели даже сообразить, что случилось, как дверь распахнулась и в помещение вбежал один из охранявших вход бойцов без головы. Голову ему оторвало взрывом. Все бандиты до одного уставились на редкое явление природы. Туловище братка с виду было целехонькое, конечности на месте, отсутствовала только голова. Из разорванной шеи обильно, как из гейзера, хлестала кровь. Безголовый беспорядочно размахивал руками. Зрелище это, само по себе, было дивным, хотя многим приходилось видеть обезглавленную курицу, бессмысленно гоняющуюся по двору, а история даже знает случаи, когда обезглавленный человек ходил некоторое время и даже целый день простоял потом на ногах, без головы. Но воочию видеть такое присутствовавшим доводилось впервые.

Но недолго безголовый охранник своим диковинным видом забавлял блатную братву. Помахав в воздухе руками, он вдруг рухнул на стол, уронив на пол три бутылки с боржоми, и затих.

Еще держался на ногах безголовый, когда вслед за потрясшим гостиницу взрывом забарабанили выстрелы… Упруго, дробными раскатами били автоматы, перекликаясь с бойкими, но какими-то безнадежными в этом поглощающем автоматном бое пистолетными выстрелами. Шуму действительно было много. И было какое-то фантастическое ощущение, что в холлах и на лестницах гостиницы воюет целая армия.

Вслед за безголовым в зал заседаний вбежал другой охранник с пистолетом в руке, он был невредим.

– Кто-то атакует здание! – прокричал он срывающимся голосом.

Но тут же раздался мелодичный звон стекла, и парень, собиравшийся еще что-то сообщить, – не сообщил… Череп его пробила пуля навылет… Следующая снайперская пуля безболезненно и мгновенно уложила одного из авторитетов, который, получив ее в затылок, экономным движением просто и естественно ткнулся лицом в крышку стола.

– Зашторьте окна! – прокричал кто-то.

В то же мгновение все бросились от стола, и следующая пуля снайпера не нашла свою жертву… Зашторив окна, зажгли свет…

– Ну, это уже нахальство! – слышались со всех сторон возмущенные голоса.

Как по-щучьему велению, у авторитетов в руках стали появляться у кого пистолет, у кого израильский автомат «узи», у кого пара «лимонок»… Извлекалось все это имущество из довольно странных, деликатных и неожиданных мест.

В народе между тем царило радостное оживление. Ведь это была не просто драчливая шантрапа, это были все ж таки уважаемые авторитеты, каждый из которых замогилил в своей жизни многих и многих… и уж они-то умели обращаться с оружием.

Забойщик передернул затвор «Калашникова»:

– Повоюем.

Перевернули огромный, массивный стол. Кое-кто занял оборону за его пуленепробиваемой крышкой, остальные попрятались за углы…

Тем временем охрана сдерживала напористых автоматчиков, но пистолетные пуки слышались все реже. К сожалению, охрана гостиницы была не очень многочисленной – многих после ночной уборки отпустили в отгулы.

Сильнейший взрыв мощной бомбы вышиб дверь, и она тоскливо повисла на верхней петле. Вместе с облаком пыли, поднятым взрывом, в дверной проем, отстреливаясь и пятясь спинами, вошли два охранника. Один из них прихрамывал на окровавленную ногу. В проеме вдруг выросла фигура в черном облегающем костюме и, не прицеливаясь, пульнула очередь из автомата. По ней дали сразу из десяти стволов… Фигура в черном тут же исчезла, после чего в проем влетел тяжелый круглый предмет и с глухим стуком упал на пол.

– Ложись! – заорал кто-то.

Все, кто где стоял или сидел, бросились на пол. Забойщик с размаху ударился об угол стола, его прекрасный веселый глаз выскочил и, зазвенев, покатился куда-то по полу. Но Забойщик даже не заметил этого. Лимонка жахнула! После чего началось такое!.. Что уж совсем стало не до глаза.

В клубах огня, воплях раненых, автоматных поливах, взрывах ручных гранат… уже было ничего не понять и не разобрать. Здесь каждый был за себя, каждый спасал свою шкуру от пулевых дыр, и каждый ценил ее дороже всего на свете.

– Хрен вам… Хрен возьмешь Мокрого!.. – шептал сквозь зубы Мокрый, выбираясь на балкон. Он ползком, чтобы не заметили снайперы с крыши напротив, пробрался до конца длинного балкона. Сзади звенели осыпающиеся от шальных пуль стекла. По пути Мокрому пришлось перебраться через мертвое тело коллеги, раньше него «с пылу с жару» выскочившего на балкон и с ходу нарвавшегося на пулю снайпера.

– Хрен Мокрого возьмешь…

Оказавшись у перегородки, разделявшей балконы, Мокрый затаился – сейчас нужно было вскочить и быстро перебраться на соседний балкон и при этом ухитриться не попасть в оптический прицел. Из зала заседаний слышался несмолкающий грохот перестрелки, заставляя Мокрого спешить. Там было жарко.

Сзади него вдруг со звоном и грохотом открылась балконная дверь. Кто-то, не выдержав жары, выскочил на свежий воздух проветриться. Здесь-то его и приметила пулька снайпера. Он, печально охнув, упал, раскинув руки…

Но Мокрый уже не видел этого. Воспользовавшись благоприятным моментом, он ловко перескочил на другой балкон.

– Хрен Мокрого возьмешь…

Он быстро на четвереньках добрался до конца следующего балкона. Там здание поворачивало, – таким образом, преодолей он эту перегородку, за углом он оказался бы вне досягаемости снайперских пуль.

– Ну, Мокрый… Давай! – приободрил он сам себя и ловко перебрался за угол… Балкона, правда, там не оказалось. Он был этажом выше, но Мокрый не растерялся – он схватился за нижнюю перекладину балконной решетки и повис на руках над улицей на высоте шестого этажа… Цепко держась за перекладину, он стал перебирать руками, чтобы убраться подальше от снайперов. И тут услышал над своей головой смех. Какой-то очень глумливый и омерзительный смех. Совсем он не понравился Мокрому. Он поднял лицо вверх… И точно – рожа гоготавшего была противная…

Ботинок сорок пятого размера с наслаждением наступил на вцепившуюся в перекладину балкона руку… Мокрый заорал от боли…

Его крик, поначалу такой пронзительный и громкий, с каждым мгновением уходил все дальше и дальше… пока не смолк на асфальтовой пешеходной дорожке.

Побоище в зале заседаний между тем подходило к своему летальному концу. Хотя бой еще продолжался, но чуткое ухо могло уловить спад огневой активности. Еще пара человек, отстреливаясь, в пылу схватки выскочили на балкон, но тут же, пойманные в прицел, полегли – один, скончавшись сразу, другой с перебитым позвоночником был еще жив и, парализованный, постанывал, не в силах пошевелиться. И тут мощный сноп огня взрывной волной вышиб рамы сразу из всех четырех окон. Вместе с рамами вышвырнуло человека, и он, крутясь, полетел вниз на головы привлеченных грохотом зевак. Это был заключительный взрыв, превративший присутствовавших на симпозиуме в изуродованные, исковерканные и обгорелые куски мяса, беспорядочно разбросанные по помещению. Навряд ли из этих частей можно было бы собрать хотя бы одно целое тело. И только единственный, живой и радостный во всем этом царстве изувеченных мертвецов, из угла глядел хрустальный глаз.

В гостинице кое-где еще слышались пистолетные выстрелы, легко подавляемые автоматными очередями. Милиция, ОМОН и части спецназа среагировали молниеносно. Гостиница и весь район бандитской разборки был мгновенно блокирован частями быстрого реагирования, все дороги к гостинице перекрыли усиленными нарядами милиции. Вокруг самого здания гостиницы кишели милицейские машины с включенными мигалками, пожарные и «скорые помощи». В небе с диким шумом, поднимая с крыш клубы пыли, завис вертолет. Зеваки смотрели вверх на кручение гигантских лопастей:

Не успели стихнуть последние выстрелы, как супермены из группы спецназа по борьбе с терроризмом, поводя дулами автоматов, слаженно и бесшумно рассыпались по холлу гостиницы. С этими ребятами воевать было бесполезно. Бойцам потребовалось всего несколько минут, чтобы без единого выстрела занять гостиницу. А стрелять, собственно, было и не в кого. Живых бандитов нашли всего пятерых, и те были либо тяжело ранены, либо напуганы до крайности. Мирные граждане давно, еще с первым взрывом, покинули здание гостиницы.

В то время, когда бойцы спецназа без боя занимали один этаж за другим, в то самое время группа мужчин в черных резиновых гидрокостюмах с автоматами выскочила на крышу гостиницы. Из низко зависшего над крышей вертолета к ним спустили веревочную лестницу. Без лишней спешки и суеты, один за другим, все они поднялись в кабину вертолета. Вертолет с ужасающим шумом взмыл вверх… и, слегка опрокидываясь на левый бок, повернул в сторону центра города.

Тридцатью секундами позже на крышу выскочили первые бойцы группы спецназа по борьбе с терроризмом. Но «вертушка» была уже далеко, да и сбивать ее над Петербургом никто не собирался.

Путь вертолета был недалек. Через четыре минуты с небольшим он низко завис над серединой Невы: между Петропавловской крепостью и набережной Макарова.

Гулявшие в это время граждане могли видеть, как из вертолета, неимоверно морщившего вокруг себя воду, один за другим, быстро выпрыгивали аквалангисты и бултыхались в холодную невскую воду. В общей сложности на это ушло полторы минуты, после чего прогулочный вертолет поднялся в небо и, как-то неуверенно покачиваясь, немного пролетев, благополучно приземлился на свою обычную площадку у Петропавловской крепости. Его уже ждали. Тут же омоновцы окружили вертолет. Насмерть перепуганных, поседевших, с трясущимися руками пилотов вывели из вертолета и, посадив в черную «Волгу», куда-то увезли.