Глава третья
БИЛЕТ НА МАШИНУ ВРЕМЕНИ
Рассказывает Юрген Виттман
Гермес, система Вольф-360.
6 сентября 2681 года по Р. Х.
Меня не оставляет постоянное ощущение дежа-вю, я чувствую себя героем голографической пьесы или старинного двухмерного фильма о жизни на Земле. Ни дать ни взять – «Унесенные ветром» в сочетании с поздним Ремарком и охотничьими пасторалями Тургенева.
Юрга, административный и деловой центр одноименной провинции (вернее сказать – государства), оказалась очень небольшим по меркам Содружества городком. По крайней мере, от военного аэродрома, где приземлился «Франц», до отеля, расположенного напротив губернаторского дворца, мы ехали на машине всего двадцать минут. Двигатель у джипа оказался карбюраторным, что тоже добавило впечатлений: немыслимая архаика, они бы еще карету к трапу подали! У нас такие движки давным-давно запрещены по экологическим соображениям, пользуемся магнитными или термоядерными силовыми установками…
Ночной город был плохо освещен, огни сияли только в правительственном квартале – дело не только и не столько в экономии электроэнергии, сколько в мерах безопасности: электромагнитные импульсы звезды Вольф-360 могут спровоцировать аварии на подстанциях и, как следствие, пожары.
– Так что же, – спросил я у Вадима, сидевшего за рулем, – развитие высоких технологий на Гермесе абсолютно невозможно? Вы так и живете в девятнадцатом веке? Никакого прогресса?
– Есть прогресс, есть, – отозвался герр лейтенант. – Одна беда – производства хай-тек обходятся слишком дорого, технике требуется сложная защита от воздействия звезды. Обеспечиваются только армия, системы связи и телекоммуникаций… Всем остальным навороченные ПМК или наноимпланты попросту не нужны – привыкли обходиться без них. Вылезай, приехали. Жить будешь со всеми возможными удобствами.
В свете оранжевых фонарей я рассмотрел стоявший посреди обширной площади памятник: конная статуя одного из русских царей. Прямо напротив – ажурная решетка, за ней – небольшой парк и старинный особняк (кажется, этот стиль называется «модерн»), справа и слева от гостиницы – желто-белые здания с колоннами, судя по имперским орлам на фасадах, что-то государственно-бюрократическое. Выглядит довольно странно – теоретически планета в состав Российско-германского союза не входит, но атрибуты монархии сохранены.
Отель назывался непонятно, над шикарным парадным подъездом мерцали золотом буквы: «АНГЛЕТЕРЪ» – именно так, с ненужным и устаревшим еще семьсот лет назад значком «ъ». Вадим пояснил, что на Гермесе ретростиль ценился всегда, так что на бесчисленные архаизмы можно не обращать внимания.
Холл на первом этаже освещался – поразительно! – свечами, установленными в разлапистых канделябрах, электрическая лампа горела только за стойкой администратора. Плюшевые диваны, похожие на пальмы незнакомые растения, едва различимый аромат воска, цветы в пышных фарфоровых вазах, – словом, седая древность.
Мой сопровождающий обменялся парой слов с портье – нас тут ждали – и указал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Выдал ключ – обычный, неэлектронный, с круглым брелоком.
– Ого! – присвистнул я, когда дверь номера распахнулась и зажегся свет. Похоже, гостям разрешалось пользоваться электричеством без ограничений. – Королевский люкс, не иначе? И все бесплатно?
– Расслабься, фондов пока хватает, – фыркнул Вадим. – Гостиная, спальня, библиотека, ванная – сам разберешься. Автоповар не предусмотрен. Если потребуется вызвать обслуживающий персонал или заказать ужин, позвони портье по телефону, номер простой – три нуля.
– Хочешь сказать, что еда готовится…
– Да, в ресторане отеля. Старым прадедовским методом. Теперь смотри сюда…
Вадим выложил на огромный, под малиновым сукном, письменный стол тонкую папку с бумагами.
– Нет никакого смысла скрывать то, что ты прибыл оттуда, – он указал пальцем на потолок. – Тебя расколет любой уличный мальчишка только благодаря выговору и полному незнанию наших реалий. Ничего страшного, визитеры с планет Содружества отнюдь не являются чересчур шокирующей экзотикой. Легенда простейшая: ты тот, кто есть на самом деле – Юрген Виттман, специалист по общению с ИР. Врать совершенно незачем. Не беспокойся, на агентуру конкурирующих контор на Гермесе нарваться невозможно. Если спросят, что здесь делаешь, ответ простой: консультируешь военных на базе «Борисполь». Никаких подробностей – не ваше собачье дело, и все тут. Вот общегражданский паспорт с губернаторской визой и разрешением находиться на планете. Действителен не только в Юрге, но и у соседей в Квебеке. Носить с собой обязательно.
У меня в руках оказалась зеленая книжечка с гербами России и Германии.
– Пропуск на базу, внутренний пропуск в «Зону А», свидетельство о регистрации в миграционном управлении, – продолжал перечислять Вадим. – ПМК военного образца, он отлично работает даже в наших условиях. Я всегда смогу отследить твое местонахождение. Не беспокойся, твою личную свободу никто не собирается ограничивать, даже если оч-чень захочешь сбежать, выбраться с планеты невозможно…
– А это что такое? – я указал на пачку сине-бело-фиолетовых бумажек, перехваченную пластиковой лентой.
– То есть как – что? Деньги. Тебе ведь захочется посидеть в кафе, сходить в театр или кинематограф? Тут много, пять тысяч. Если не будешь шиковать, хватит надолго.
Я озадаченно вытянул пахнущий типографской краской листок, с которого на меня таращился император Николай I. Надпись над окруженным замысловатыми виньетками портретом гласила: «Государственный Банк Российской империи. Юргинский филиал». И ниже – «Пятьдесят рублей. Образец 2286 года». Обалдеть.
– Забудь про электронные платежи, на Гермесе только наличный расчет… Так, сейчас половина четвертого ночи, я поехал в «Борисполь». Встретимся завтра после полудня, свяжусь с тобой по ПМК.
– А что мне делать утром? – озадачился я.
– Хочешь – спи, хочешь – читай. Книг в номере предостаточно. Проснешься, можешь сходить погулять по городу. Одежды в гардеробе достаточно, вся твоего размера, выберешь. Пока!
Дверь захлопнулась.
Недоверчиво хмыкнув, я тщательно обследовал свое новое жилище. Потрясло обилие деревянной мебели (ну и расточительство!), натуральных тканей и всяко-разных очаровательных мелочей наподобие малахитовой пепельницы, механических (!) часов на мраморной каминной полке и пушистого купального халата в сверкающей хрусталем и зеркалами огромной ванной комнате. Что характерно, никаких привычных устройств вроде ультразвукового душа. Вообще никакой электронной техники, за исключением здоровенного ящика, который я не без труда идентифицировал как ламповый (!!) телевизор. Куда я попал, спрашивается? А еще говорят, будто путешествия во времени невозможны!
Ужин доставили по первому требованию, ровно через десять минут после моего звонка портье. Картофель, нежнейшая свинина, салат, красное вино, мороженое – все натуральное, а не рециркулированное, как у нас на «Викинге»! Подчинившись инстинкту, я сунул коридорному пятидесятирублевую бумажку и, судя по ошеломленной улыбке на его лице, перестарался – я ведь не знаю, много это или мало?
К телевизору я подходить побоялся, опасаясь, что не сумею управиться с этим мастодонтом, зато обследовал книжные шкафы в библиотеке (она же столовая), взял наугад цветастое издание какого-то давно забытого старинного фантаста с глуповатым названием «Прыгнуть в пропасть» и погрузился в изучение инфантильно-наивных измышлизмов о радужном будущем человеческой цивилизации. Так и заснул в кресле, хотя меня ожидала пышная кровать под балдахином и с шелковым бельем.
Снились почему-то земные динозавры, разгуливающие по коридорам ставшей почти родной БСФ «Викинг».
* * *
– Доброе утро, герр Виттман.
Темно-коричневые с золотой вышивкой шторы раздвинулись, и мне в лицо ударил яркий солнечный свет.
– Сейчас половина девятого по меридиану Юрги, – продолжал журчать низкий женский голос. – Я позволила себе сервировать утренний кофе, не дожидаясь ваших распоряжений.
Продрав глаза, я огляделся. Точно, на столе исходит паром начищенный кофейник. Горячие булочки с маслом, яичница и розовая ветчина, миниатюрные пирожные… Повторяю: сказка!
Обладательница красивого баритона оказалась начинающей полнеть госпожой пожилого возраста в длинном темном платье, белоснежном переднике, чепчике и очках. «Очки, – отметил я очередную нелепость. – Значит, у них не делают корректирующие операции и уж тем более не используют нанотехнику».
– Я ваша горничная, герр Виттман, – сказала тетушка на безукоризненном немецком с тем же древним акцентом, какой замечался у ИР «Франца-Иосифа». – Господин директор счел, что вам будет проще и приятнее общаться с соотечественницей, чем с русским персоналом. Меня зовут фрау Бок. После завтрака прикажете приготовить ванну?
– Приготовить? – я наморщил лоб. – Зачем? Я сам…
– Вам совершенно не стоит беспокоиться, это входит в мои прямые обязанности, – фрау Бок решительно пресекла поползновения к мятежу. – Кроме того, гостям отеля, прибывшим из… из дальнего космоса, уделяется особое внимание.
– Ладно, – обреченно выдавил я. – Делайте так, как считаете нужным.
– Очень хорошо, герр Виттман. Позвольте пожелать вам приятного аппетита. Кстати, спальную комнату будущим вечером вы сможете найти, если откроете вот ту дверь.
С тем фрау Бок величественно уплыла в сторону коридора, и вскоре я расслышал шум воды, водопадом обрушивавшейся в белоснежную раковину, больше напоминавшую бассейн, чем простую ванну. Впрочем, отчего я смущаюсь? Раз в жизни выпала возможность пожить в роскошнейшем отеле – будем пользоваться сервисом по полной программе! Надеюсь, стоимость услуг не вычтут из моего жалованья – фон Шратт явно не станет опускаться до таких мелочей.
Позвольте узнать, а что это за листы возлежат справа от столового прибора? Я обомлел: да неужели? Настоящая ГАЗЕТА?? Точнее, целых три – «Ведомости» и «Коммерческий вестник» на русском языке и «Die neue Blatt» на немецком: известия канцелярии генерал-губернатора некоей Германской автономии континента «Юрга». Я мгновенно позабыл о завтраке и вцепился в похрустывающую бумагу – интересно ведь!
Как и предполагалось, по-немецки здесь пишут в соответствии с правилами, принятыми до Катастрофы. В Содружестве язык модифицировался, изменились правила, появилось множество новых понятий, знаменитые германские «сложные слова» постепенно вымерли – я невольно запнулся, когда увидел в статье о военных учениях на севере чудовищное словечко «Mannschaftstransportwagen», всего-навсего означающее обычную бронемашину. С этих свежеотпечатанных страниц вновь пахнуло чем-то очень и очень далеким, забытым и почти исчезнувшим…
Что пишут? Полномочный представитель неизвестного мне «эмирата Эль-Азаир» отозван из Квебека в связи с истечением срока полномочий. Межрелигиозный конфликт в Ганьоне (тоже Квебек) – местные жители-католики выступили против строительства мечети для эмигрантов с юга. Апостольская Администратура разбирается, главной проблемой называют всплеск рождаемости в «мусульманских анклавах» и незаконную миграцию в более развитые промышленные районы, заселенные «франко-канадцами».
В каком-то «Северо-Американском государстве» скоро выборы в Конгресс, но, судя по приведенной карте, на которой обозначалось распределение голосов электората в пользу республиканцев, демократов и социальных либералов, эта страна находится на самом юге материка, близко к полюсу. Новая Бельгия отмечает тридцатилетнюю годовщину восшествия на трон короля Леопольда XVII. Уэльс-в-Изгнании (так и пишется – через дефисы и с прописных! А что за государство – неясно…) вводит новые таможенные пошлины в связи с бюджетным дефицитом.
Бизнес-сводки почти ничем не отличаются от наших – котировки акций, цены на нефть, золото, недвижимость, кризис в рыболовной отрасли. Туристическая индустрия, наоборот, на подъеме…
Что же получается? Они ухитрились создать почти точную копию общества, сложившегося на Земле перед Катастрофой и Исходом? Только география шиворот-навыворот. Ох, как любопытно!
– Ванна готова. – Фрау Бок появилась в библиотеке-столовой пугающе бесшумно. – Какой костюм вы предпочтете для выхода в город? Погода солнечная.
– Вот что… – Я отложил газеты и задумчиво потер подбородок. – У вас есть атлас планеты? Или справочник? Мне хотелось бы подробнее познакомиться с Гермесом. Признаться, я пока решительно ничего не понимаю.
– Разумеется, герр Виттман. Будьте любезны подождать десять минут.
Пока я купался, горничная принесла в номер несколько альбомов с фотографиями главных достопримечательностей, карманный географический атлас Гермеса и туристический путеводитель по Юрге. Попутно мои старые вещи были отправлены в прачечную, а мне выдали чересчур вызывающий (или показалось?) белоснежный льняной костюм – такое впечатление, будто он дожидался моего появления здесь несколько веков. Двубортный пиджак, брюки, жилет, шляпа. Рубашка лиловая, темно-синий галстук с белыми крапинками. Заколка для галстука – золотая, с синим камушком. Не сапфир ли, а?
Ну и ну! Здравствуйте, я ваш король.
– Разве так сейчас носят? – с легким ужасом спросил я у фрау Бок, оглядев себя в огромном зеркале. – Очень… гм… необычно.
– Позвольте уверить, что вы одеты в полном соответствии с правилами приличия, – уверила меня горничная. – Если вы, герр Виттман, полагаете, что вам необходим телохранитель, я немедленно сообщу администратору, охрану предоставят…
– Что?? – Это заявление стало последней каплей. – Зачем? Разве в Юрге небезопасно?
– Вполне безопасно, – чуть улыбнулась фрау Бок. – В центральных кварталах полиция обеспечивает идеальный порядок, но вы тут человек новый, можете чувствовать себя неуютно…
– Обойдусь, – отмахнулся я.
– Как будет угодно. Хочу напомнить, что второй завтрак в одиннадцать утра, чай – в семнадцать часов, обед – в девятнадцать. Ужин – по вашему желанию. Приятной прогулки.
Я засунул деньги с документами во внутренний карман, маленький атлас – в боковой, утвердил ПМК на поясе брюк и чуть не бегом выскочил из номера – воплощение корректности и благопристойности в виде фрау Бок начинало действовать на нервы. Взгляд у нее странный – внимательный и чуть настороженный.
Ночью я не испытал ощущения абсолютной новизны, какое постигает человека, прибывшего на другую планету – слишком устал, однако сейчас полностью проникся необычностью обстановки. Сила тяжести чуть-чуть больше стандартной (на боевых станциях и кораблях Содружества поддерживается гравитация, аналогичная земной), небольшая звезда светит слепяще-ярко, небо глубокого лазурного цвета с едва заметным зеленоватым отливом, множество незнакомых запахов. Очень тепло, не меньше 25 градусов по шкале Цельсия, но жара не чувствуется благодаря ветру с запада.
Для начала я обошел площадь. Поглазел на памятник Александру I – в незапамятные времена он разбил армию Наполеона. Оценил церемонию развода караула возле дворца губернатора и пошел в сторону самого заметного ориентира, огромного золотого купола, возвышавшегося над городом.
Фрау Бок оказалась совершенно права – прохожие на меня не глазели и не показывали пальцем, многие носили похожий костюм. Я с ходу насчитал полтора десятка правительственных офисов, расположенных в зданиях так называемого «колониального» стиля, задержался возле посольства того самого «Северо-Американского государства» – флаг, аналогичный входящим в Содружество США, но верхняя и нижняя полосы на знамени не красные, а черные. В знак траура по Земле, надо думать?
Очень много парков и сквериков. Фонтаны, скульптуры, цветники. Роскошные магазины и автомобили. Прямо-таки воплощение богатства, стабильности и уверенности в себе. Неплохо они тут устроились, скажу прямо. Очень неплохо.
Поразительно, но люди никуда не торопятся – такое впечатление, будто семидесяти двух миров Содружества Ориона нет и никогда не было; никаких планет-мегаполисов с их бешеным ритмом жизни, бурными экономическими страстями, политическими дрязгами и неистребимым стремлением «жить быстро». В уличном кафе невозмутимо пьет зеленый чай и листает газету представительного вида господин с деловым кейсом, дети в одинаковых светло-бежевых костюмчиках уверенно и неторопливо заходят в распахнутые ворота здания с вывеской«Частная гимназия. Основатель О. Пржеялковский, 2361 г.», дамы рассматривают выставленные в витрине ювелирного магазина драгоценности. Я челюсть отвесил, когда мимо проехал лаковый свадебный экипаж, запряженный настоящими лошадьми– их или завезли с Земли, или восстановили по образцам ДНК после Исхода!
Прав был Вадим – культурный шок. И эту уникальную планету скрывают от нас почти четыре столетия! Скажите, кого нужно убить?..
Собор, на купол которого я ориентировался, вырос передо мной внезапно – я вышел из переулка, нырнул в пушистую зелень очередной широкой площади и обомлел.
Он был огромен, как древний мамонт, вымерший обитатель старой Земли. Темно-красные колонны, могучее основание, на фронтонах – витиеватые буквы явно славянского происхождения. И золотая полусфера в синих небесах. Неужели действующий?
Я очень медленно обошел колоссальное здание по периметру и наконец увидел бронзовую табличку. Почитал текст. Собор Святого Исаакия Далматского, архитектор О. Монферран, XVIII–XIX века по Рождеству, полностью эвакуирован с Земли (Санкт-Петербург) и восстановлен в 2284–2287 годах.
Ну да, все верно. Культурные ценности, включая разобранные по кирпичику исторические здания, перед самой Катастрофой тоже вывозили. Не обязательно на Афродиту – тогда не было выбора, главное – доставить груз в один из обжитых миров в целости и сохранности.
– Разрешите взглянуть на ваши документы? – голос раздался из-за спины. Я обернулся.
Патруль полиции. Трое – синяя форма, золотые орлы на фуражках. Смотрят заинтересованно, хотя с чего бы?
Старший, если верить нашивкам – сержант, представился, откозырял и снова потребовал удостоверение личности. Я вытащил зеленый паспорт из кармана, вручил и изобразил на лице полное безразличие. Почему-то полицейские вызвали у меня приступ необъяснимого атавистического страха: если бумаги не в порядке или неправильно оформлены, к кому мне обратиться за помощью на чужой планете? К Вадиму через ПМК? А если отберут? Но ведь я ничего не нарушил и вел себя прилично!
– Благодарю, – снова откозырял сержант, вернув паспорт. – Извините, господин Виттман.
– Могу я узнать, почему вы обратили на меня внимание? – я осмелел.
– Никто из местных жителей не смотрит на памятные знаки. Всем и так известна история собора. Значит, вы… вы оттуда?
Снова знакомый жест – палец в небо.
– Да, – согласился я. – Пригласили на консультацию, база «Борисполь».
– Понимаю, – сдержанно кивнул сержант. – Рекомендую осмотреть океанскую набережную, пройдите прямо во-от по той улице. Всего доброго.
Патруль отошел, а я понял, что различить на этой планете чужака проще простого.
Еще в отеле, быстро пролистав путеводитель, я понял, что Юрга стоит на западном побережье материка, так сказать, фасадом к океану. В отличие от большинства городов в мирах Содружества, здесь нет реки – на Гермесе океан пресный, следовательно, питьевой воды предостаточно. Гавань, основной центр морских коммуникаций, база военно-морских сил генерал-губернаторства – на бумаге Юрга доселе входит в состав Российской империи, но принцип подчинения Сириус-Центру мне неизвестен. Этому городу дает жизнь прежде всего море, и уж во вторую очередь – концентрация власти и финансовых потоков – настоящий деловой столицей является Елизаветград, расположенный в пятистах километрах к востоку.
Следуя инструкциям полицейского сержанта, я выбрался на набережную. Впечатляет, ничего не скажешь. Ровная линия побережья, позади город, а впереди – зелено-голубой простор океана. У нас на Веймаре море серое, беспокойное и грозное, подчинить его себе могут лишь те, кто родился на нашей планете, – не зря Веймар с его двадцатью тремя островными архипелагами без единого настоящего континента считается настоящим «водным миром». Вполне живые «чудовища»-эндемики, на которых так любят глазеть туристы или устраивать шумные облавы охотники с других планет, романтика морских странствий и все такое прочее…
На Гермесе море совсем другое, это я заметил моментально. Гладкое, как ладонь. Пахнет мирно – водорослями, рыбой и озоном. Кораблики на рейде стоят, почти такие же, как у нас, – только на Веймаре они выглядят стремительнее и хищнее.
Да, обжитые миры в чем-то похожи, не поспоришь. Но я побывал на полусотне планет и никогда не ощущал такого единения с прошлым, как на Гермесе. Тут хорошо. Наверное, так же хорошо было на Земле. Не могу объяснить это ощущение словами, но я здесь чувствую себя так, словно нашел свой дом. Настоящий дом, истинный. Пускай я и провел на этой странной планете всего несколько часов.
* * *
Я кружил по Юрге полных три часа. Многому научился – например, рассчитываться наличными. В кафе мне дали сдачу, несколько бумажек по пять и десять рублей и четыре монетки (отвезу коллегам на «Викинг» в качестве экзотических сувениров). На Афродите или Веймаре воздушное и наземное движение контролируется искусственным интеллектом, управляющим транспортными средствами, отсюда и нулевой уровень аварийности, но перейти оживленную улицу в этом городе оказалось сущей проблемой – эмпирическим путем было установлено, что следует дождаться надлежащего сигнала примитивного устройства, именуемого светофором. Полагаться приходилось исключительно на себя, помощь ИР недоступна – умная машина не предупредит о возможной опасности и не остановит автомобиль.
Помните, я недавно жаловался на постигший Содружество «цивилизационный застой»? Первые же наблюдения за жизнью обитателей Юрги частично избавили меня от пессимистичных настроений и поколебали былую уверенность в отсутствии перспектив у Новых Миров.
По сравнению с Гермесом даже захолустный Веймар покажется образцом высокотехнологичного информационно-промышленного сообщества – четыреста лет развития не прошли даром, пускай за большинство наших достижений следует благодарить «Птолемея» и его бесчисленных отпрысков. Такое впечатление, что Гермес все эти годы находился в своеобразном стазисе, если на планете и происходили какие-либо изменения, то они явно не касались техносферы, без которой немыслима современная цивилизация. Или поселенцы Гермеса шли своим, отличным от нас путем – развивали не технику, а культуру? Биологию? Спорт? Фундаментальную науку, о которой у нас давно и прочно позабыли? Религию, наконец? Просто потому, что больше им совершенно нечего делать!
Кстати, о религии. Кроме собора Святого Исаакия я насчитал семнадцать действующих храмов. Попробуйте отыскать хоть одну церковь на Сириусе! Нет их там, вымерли со временем, как ненужный атавизм – исторические здания превратились в музеи или культурные центры, но не более. О Папе Римском, имевшем (как утверждают историки) колоссальное влияние на Земле, теперь никто и не вспоминает – теократическая планета-государство Сан-Пьетро в системе Йоты Персея населена от силы полумиллионом верующих и практически не участвует в жизни Содружества.
На Гермесе все наоборот: древние конфессии чувствуют себя вполне уверенно, а для местных жителей понятие «Бог» вовсе не является пустым звуком. Это вполне объяснимо с точки зрения психологии – компенсация информационного голода, своего рода сублимация… Или я опять перемудрил? Кто их знает, этих гермесцев, чего они напридумывали за три с половиной века тотальной изоляции?
Голова кругом идет, и это неудивительно – я очутился в абсолютно другой, напрочь незнакомой (хотя и не враждебной) среде обитания. Одни только газеты чего стоят!
– Как идет процесс адаптации? – весело поинтересовался Вадим, отыскавший меня по сигналу ПМК в баре на набережной. Я решил попробовать местное пиво и пребывал в состоянии, близком к нирване. – Глаза какие-то шалые…
– Кошмар, – честно ответил я. – Не хмурься, контекст у этого слова вполне положительный. Где вы спрятали машину времени? Покажи! «Птолемей» эту технологию с руками оторвет! Озолотишься.
– Вот еще, – поморщился господин Лесков. – Душой не торгуем. А насчет «машины времени» скажу, что ты подсознательно уловил глубинную суть нашего странного бытия. Потом объясню. Ну что, пижон, прокатимся в «Борисполь»? Покажу рабочее место. Документы, надеюсь, не забыл?
Точно – пижон. В моем нынешнем статском платье показываться на закрытом военном объекте будет несколько экстравагантно. Вадим, однако, только рукой махнул и сказал, что на меня никто не обратит внимания.
– А начальство?
– Твое начальство осталось на Сириусе, только они вправе отдавать приказы и налагать взыскания. Командование Вооруженных сил колонии Юрга доступа к объекту «Вальхалла» не имеет, в закрытую зону могут пройти исключительно сотрудники резидентуры Имперской Безопасности, подчиняющиеся непосредственно Центру.
– Получается, юргинский генерал-губернатор исполняет директивы с Афродиты? Автономия не полная?
– Связь с правительством Сириус-Центра по линии Планка поддерживалась всегда, но там отлично понимают, что «управлять» Гермесом на расстоянии невозможно и бессмысленно. Губернатор обладает исключительными полномочиями и формально является представителем верховной власти Империи. Только формально. Империя далеко, а мы живем здесь и решаем собственные трудности своими силами. Хотя, случись нечто непредвиденное, нам обязательно помогут…
– Непредвиденное? – я поднял брови. – Что, к примеру?
– Всякое, – чересчур туманно отозвался Лесков. – Не торопись, незачем перегружать мозг слишком большим объемом информации. Ознакомишься поэтапно, иначе ничего не поймешь. Поверь, наш мир мало похож на радужную утопию – двадцать девять независимых государств со своими интересами и амбициями, случались крупные войны…
– Я видел атлас, – согласно кивнул я, забираясь на переднее сиденье джипа. – Большинство эвакуированных прибыло на Гермес из европейских стран и Северной Америки, но хватает и выходцев из Центральной Азии. Насколько я понял, основные трудности связаны с ними? В газете напечатано.
– Ишь, освоился. Газеты читать начал… В целом, все так и обстоит. Плодятся как крысы, о цивилизованных межгосударственных отношениях имеют крайне смутное представление и очень не любят белых, которые живут богаче и сытнее только потому, что хотят и умеют работать.
– И как боретесь?
– Мы – по старинке, никаких изысков. Автомат и колючая проволока. Они понимают и уважают только силу. Соседи в Квебеке разводят зеленые сопли на предмет толерантности, программ социальной адаптации мигрантов и религиозной терпимости, но о какой терпимости можно говорить, если эти хмыри из Эль-Азаира способны терпеть лишь самих себя и то с большой натугой? Либерализм хорош только для внутреннего употребления в европейских анклавах со сложившимися традициями. В остальных случаях лучшее лекарство – кованым сапогом под зад. Просто и доходчиво.
– Все как у нас, – вздохнул я.
– Все как и на Земле, – поправил меня Лесков. – Есть вещи, которые со временем не меняются. Межцивилизационные конфликты – не исключение. Держись, поехали…
* * *
«Борисполь» ничем не отличался от множества своих собратьев в иных мирах – унаследованные от предков-землян армейские традиции оказались неискоренимы. Ограда со сторожевыми вышками, череда унылых серо-зеленых ангаров, беленький домик администрации, одноэтажные казармы, выкрашенные белой краской бордюры – я умилился едва не до слез, поскольку база ВКК на родном Веймаре выглядела точно так же, отличия минимальны. Единственно, у нас не увидишь танков с гусеничной ходовой частью: я с первого взгляда даже не понял, какую функцию призваны выполнять эти необычные машины.
Если непосредственно на территорию «Борисполя» мы проехали без особых затруднений – достаточно было предъявить пропуск на КПП, – то проникнуть в «Зону А» оказалось куда сложнее, пришлось пройти через процедуру личного досмотра. За дополнительным ограждением обнаружилась небольшая стартовая площадка, на которой отдыхали хорошо знакомый мне «Франц-Иосиф» и однотипный корабль «Карл Великий». Людей нет, охрана осталась снаружи.
Вадим повел меня к приземистому строению без окон, там находился вход в бункер, где притаилась таинственная «Вальхалла». Заурчали электромоторы открытого лифта.
– Глубина порядочная, – не уставал комментировать Лесков. – Сто тридцать метров, ядерный взрыв на поверхности ты даже не заметишь. Можешь не беспокоиться, электричество не отключат – тут свой реактор, управляемый автономным ИР. Гордись, ты очутился в самой высокотехнологичной зоне на Гермесе. Фактически «Вальхалла» объединяет в себе самые выдающиеся достижения Содружества и кое-какие интересные разработки времен Исхода. Строили совместно мы и немцы; раз в пять лет с Сириуса прилетает обслуживающая объект техническая бригада, вносит усовершенствования, проводит текущий ремонт и снова отправляется домой. Бункер окружен защитным слоем, останавливающим все известные виды излучений, Вольф-360 нам не страшен. Дополнительно – силовые поля десятого класса. Даже если наша звезда прямо сейчас взорвется как сверхновая или на планету рухнет громадный астероид, у нас есть хорошие шансы уцелеть. Продовольственного запаса хватит на пять стандартных лет, система водоснабжения замкнутая, полная рециркуляция…
– Привидения, наверное, водятся? – хмыкнул я и сразу перехватил напряженный взгляд господина лейтенанта.
– В том-то и дело, что водятся, – тихо сказал он. – Аномальные явления здесь в порядке вещей. Откуда знаешь? Адмирал фон Шратт предупредил?
– Да я просто пошутил… Его высокопревосходительство о «Вальхалле» вообще не упоминал! Какого рода аномалии?
– Увидишь – не ошибешься. Главное – не бойся, ничего опасного. Технари уверяют, будто видения вызваны интерференцией силовых полей или на человеческий мозг воздействует излучение аппаратуры… Ерунда, конечно. В бункере на самом деле что-то живет, а что именно – непонятно. Детекторы массы иногда фиксируют появление неизвестного объекта, какие-то неидентифицированные тени на видеозаписях системы наблюдения, звуки всякие… Короче, чертовщина.
– Ты нарочно меня пугаешь? Знаешь, сколько я таких баек слышал? На самых разных планетах? У нас на «Викинге», кстати, гремлин живет – грызет кабели, гад.
– Посмотрю, что ты запоешь, когда столкнешься с нашим призраком нос к носу, – пожал плечами Лесков.
– А ты сталкивался?
– Нет. И не стремлюсь. Вылезай. Добро пожаловать в маленькую частную преисподнюю, финансируемую Большой Конторой!
– Всегда полагал, что преисподняя должна выглядеть более романтично…
Романтики здесь не было никакой. Эстетики тоже. От шахты лифта в темные глубины уходил наклонный тоннель трехметровой ширины, освещение скупое и тусклое («Лампочки накаливания, – автоматически отметил я. – Почему тогда не свечи?»), унылый стеклобетон с темными потеками влаги. Окаменелый мусор возле стен.
Мы прошли по мрачному коридору и уперлись в стальную плиту, перегораживавшую проход. Единственным ярким пятном в этом бесцветном царстве был красный огонек, мерцавший на панели замка-идентификатора – ну надо же, аналогичные модели используются на «Викинге»! Значит, не все так безнадежно!
– Управляющий комплексом ИР получил твои биометрические данные по линии Планка с Сириус-Центра, – пояснил Вадим. – Если в цепочке ДНК окажется пять несовпадений, нас не пропустят. Умеешь пользоваться этой штукой?
За кого он меня принимает, а?
Я высокомерно отодвинул Лескова в сторону, коснулся указательным пальцем ребристой пластинки на замке, синий лучик лазера срезал с подушечки и ногтя микроскопические частицы плоти – нескольких клеток кожи вполне хватит для того, чтобы произвести генетический анализ. Вадим последовал моему примеру.
Ждали недолго, секунд тридцать. Идентификатор приветливо пискнул, загорелся зеленый индикатор. В тот же момент стена растворилась в воздухе – ага, «твердый силовой экран», принцип уплотнения молекул! Шутка старая, но вполне надежная.
– Защита седьмого шлюза снята, – послышался голос искусственного разума. – Герметичные отсеки разблокированы, система жизнеобеспечения активирована.
– Давай за мной, – подтолкнул меня Лесков. – Через минуту ИР снова врубит поля по периметру объекта. Клаустрофобией не страдаешь? Мы окажемся отрезаны от всей Вселенной в самом буквальном смысле данных слов – защитный кокон непреодолим.
Меня слегка передернуло: а если на объекте что-нибудь сломается? Прикажете остаток жизни провести в подземелье? Впрочем, такой вариант развития событий наверняка предусмотрен программой ИР и здесь установлены системы экстренной эвакуации на случай аварийной ситуации – «Вальхалла» похожа на своеобразный космический корабль, только он не летает в космосе, а закопан глубоко в землю.
Вадим мог сколько угодно стращать меня «призраками» и прочей метафизической чепухой, однако бункер производил вполне благоприятное впечатление. Три этажа-уровня, комфортабельный жилой блок, два десятка лабораторий, реакторный отсек, единый центр управления, совмещавший функции небольшого конференц-зала. Безусловно, на «Викинге» более просторно, но, как говорят русские, в тесноте, да не в обиде. Секретная база не кажется заброшенной, нигде ни пылинки, на голографических мониторах автоматической службы обеспечения сияют многоцветные графики, перемигиваются индикаторы на шлюзах отсеков, шныряют крошечные роботы-уборщики – такое чувство, что два человека умудрились за несколько минут оставить здесь тонны грязи!
– Вполне уютно, – заключил я, наблюдая, как Вадим колдует над панелью автоповара, установленного в кают-компании. Такой агрегат можно встретить на любом корабле Содружества, очень распространенная модель. – Но обтекаемая формулировка «хранилище биоматериалов» мне кажется надуманной… Это убежище создавалось для других целей.
– Конечно, для других, – запросто согласился Лесков. – «Вальхаллу» начали строить за два года до Катастрофы, в самом авральном режиме. Предполагалось, что правительство и верховное командование ВКК Российской империи вместе с германским Оберкоммандо будут эвакуированы именно на Гермес, тогда планета полностью контролировалась нашими вооруженными силами. Затем что-то резко изменилось, и высшее руководство обосновалось на Афродите… Изначально бункер предназначался для оперативно-тактического центра Генштаба и управления войсками, дислоцированными в колонизированных системах. Позже объект законсервировали, лет триста назад провели масштабную реконструкцию, добавили несколько дополнительных отсеков, где до сих пор складируют какие-то контейнеры с маркировкой «Собственность Управления Имперской Безопасности» – туда вообще нет доступа. Никому, включая сотрудников юргинской резидентуры, приглядывающих за «Вальхаллой». Ты тоже не пройдешь.
– Идеальный сейф для хранения совершенно секретных объектов? – догадался я. – Гермес полностью изолирован, никакой шпион на планету, военную базу, а уж тем более в бункер не проберется, так почему бы не отправить сюда… Э-э… Ну, ты понимаешь.
– Артефакты инопланетного происхождения? – бесстрастно спросил Вадим. – Чай будешь пить?.. Сколько сахара? Я слышал о некоторых открытиях – когда перехватили чужой звездолет в системе Грумбридж 1830, даже у нас панику подняли: за полгода доставили больше четырех тонн груза. В общем-то, меня мало интересуют достижения Содружества, это сугубо ваше дело…
– Почему – ваше? Ты ведь работаешь на спецслужбы Империи! Нет?
– Во-первых, потому что на Гермесе куда интереснее и я на этой планете родился. Во-вторых, нам накрепко привили понятие «Родина»: Россия – это не только Гермес, но и множество отдаленных миров, где живут мои соотечественники, за которых я чувствую ответственность. Почти четыре века мы находимся в «автономном плавании»? Ну и что? Рано или поздно мы вернемся и, кажется, сумеем многому вас научить. В-третьих… Посмотри!
Вадим пробежался пальцами по клавиатуре, установленной под огромным – во всю стену кают-компании – голомонитором (у нас такие команды обычно отдаются при помощи импланта), и я увидел объемное изображение Гермеса. Проекция сменилась на равнопрямоугольную, разными цветами высветились территории государств и анклавов. Преобладали синяя и темно-красная гаммы – земли, занятые Юргой (совместное русско-германское управление) и Квебеком (франко-канадские эмигранты). Своего рода великие державы местного значения. Фиолетовая полоса вдоль юго-западного побережья Квебека – Французская республика Гермеса, третье по численности населения государство. Желтое пятно обозначает Королевство Леон и Арагон в Изгнании – этнические испанцы, успевшие выбраться с Земли. Ярко-зеленая клякса на юге соседнего континента символизирует несколько эмиратов, основанных иранцами и арабами. Рядом коричневеют владения Северо-Американского государства. Все прочие не заслуживают внимания – из неполного миллиарда общего населения планеты три четверти людей живут в вышеперечисленных странах.
– Ничего необычного не замечаешь? – спросил Вадим.
Я вгляделся повнимательнее. Два гигантских материка, больше полутора десятков островных групп в океане. Места хватит минимум для десяти миллиардов человек, однако заселены только приэкваториальные и южные области. На севере несколько городов – рыболовецкие центры, добыча нефти и газа, металлургия. Часть поселков находятся южнее северного побережья, но…
– Понял! – Меня озарило, достаточно было посмотреть на распределение красок. – Отобрази сетку координат! Видишь, полоса между двадцатой и тридцатой параллелями? Охватывает кольцом всю планету! Две с четвертью тысячи километров неосвоенного пространства, широченная полоса, настоящая зона отчуждения – и ни одного города! Вы широко расселились по всему миру, но этот регион не освоен. Почему?
– Глазастый ты наш, – проворчал Лесков. – Впрочем, не заметить трудно. Там находится нечто наподобие заповедника. Заповедника, тщательно охраняемого армией и Службой Безопасности генерал-губернаторств. Даже полеты авиации разрешены только по строго определенным коридорам.
– Смысл?
– Практичность. Никто из нас не хочет конфликта с Чужаками. Еще во время Исхода правительство Империи клятвенно пообещало им, что районы пролегания Дороги не будут колонизироваться. Мы в точности выполняем соглашение, мало ли…
– Минуточку! – Я аж вспотел. – Чужаки? В смысле – инопланетяне? Чужой разум? Подписано настоящее соглашение? С ними? Какие еще дороги? Объясни!
– Дороги Гермеса. Взгляни.
На карте вспыхнули восемь ярко-алых полосок, лежащих на меридианах – через каждые сорок пять градусов долготы. Конфигурация материков планеты позволяла Дорогам охватить весь Гермес замкнутым поясом в Северном полушарии.
Я откашлялся, выдохнул и в упор посмотрел на Лескова.
– Вот теперь я жду подробную, обстоятельную и доходчивую лекцию. Три первых вопроса: почему адмирал фон Шратт обмолвился о «цивилизации, превосходящей „Птолемея“ и связанной с вашей планетой? Ты не можешь об этом не знать! Что такое „Дороги“ и почему они настолько засекречены даже в самом секретном мире человеческой цивилизации? И последнее: вы действительно контактируете с… Чужаками? Поэтому Гермес закрыт? Я не понима…
– Хватит галдеть, – перебил Вадим. – Не торопись. Помнишь, мы недавно говорили о поэтапном внедрении информации? Начнем со второго вопроса – Дороги и связанные с ними маленькие чудеса…
* * *
Вечером я смотрел на фрау Бок будто на родную маму, а не как на гостиничную цербершу, призванную «соблюдать приличия» и тиранить постояльцев отеля обязательным этикетом.
Лесков ненароком признался, что госпожа Катарина Бок входит в штат резидентуры Имперской Безопасности и постоянно надзирает за «Англетеромъ» – именно в этой гостинице останавливаются все гости оттуда. (Я готов поднять палец к потолку в полном соответствии с гермесской традицией.) В ведении фрау Бок находятся мои личные телохранители, которых я так и не заметил за весь минувший день, «безопасность в сфере потребления» – под этим угловатым термином подразумевается, что неведомые злыдни теоретически могут сыпануть отраву в мой кофе, пропитать ядом одежду или подбросить дохлую мышь в суп, – и так называемый «психологический комфорт», сиречь адаптация к условиям Гермеса. Фрау Бок справлялась с обязанностями блестяще, если не учитывать некорректного и малозначащего инцидента поутру – я и так прекрасно знаю, где находится спальная комната! А заснул в кресле только потому, что устал!
Перед закатом мы чудесно посидели на обширном балконе за рюмочкой ликера и пришли к полному взаимопониманию. К моему безграничному удивлению, выяснилось, что фрау Бок отнюдь не является коренной жительницей Гермеса – ее родной планетой оказался Ной-Бранденбург, один из центров Германской империи в системе Веги-Прим. Этот мир открыли лет через десять после Катастрофы, долго возились с терраформированием и стабилизацией атмосферы, наконец признали его пригодным для широкой колонизации и заселили подданными Рейха, постепенно превратившими Ной-Бранденбург в крупнейший индустриальный доминион Империи, ничем не уступающий Сириус-Центру.
Причины, побудившие девушку из приличной семьи пойти работать в разведку, остались неизвестны, фрау Бок предпочла умолчать об этом эпизоде своей биографии. А больше четверти века назад подающей надежды сотруднице департамента, отвечавшего за обеспечение безопасности в мирах Протектората, предложили интересную и сложную работу – госпожа лейтенант, вы что-нибудь слышали о планете Гермес? Разумеется, она ничего не слышала.
Меня, как «технического специалиста», отправили сюда без всякой предварительной подготовки, фон Шратт не видел в этом никакой необходимости. Однако офицеры Имперской Безопасности, посылаемые в длительные командировки на Гермес, всегда проходили напряженный учебный курс, изучая особенности изолированного от Содружества общества – здесь все другое, начиная от специфического акцента и заканчивая менталитетом.
Изначально предполагалось, что командировка продлится четыре стандартных года, но фрау Бок осталась здесь навсегда – отчасти потому, что ее вполне устраивала жизнь в тихом, патриархальном мирке, так непохожем на беспокойное Содружество, а отчасти из-за безмерного количества тайн, которые скрывает планета. Ее легенда осталась нераскрытой на протяжении двадцати семи лет, туземцы считают фрау Бок «своей» и чуть ли не прямой наследницей так называемых «Первых Семей» – колонистов-пионеров, начавших освоение Гермеса пять веков назад. А в действительности эта бодрая старушка, работающая под идеальным прикрытием (старшая горничная лучшего отеля Юрги!), заведует оперативным отделом резидентуры – никогда бы не подумал!
– Внешность обманчива. – Мы переместились с балкона в библиотеку и продолжили разговор. Госпожа Бок, не забывая о своем социальном статусе комнатной прислуги, умело сервировала стол к ужину. Посуда оказалась серебряной, фантастическая роскошь! – Герр Виттман, если вам однажды взбредет в голову отобрать у меня сумочку в темном переулке, последствия такого поступка могут оказаться фатальными.
– Разве я произвожу впечатление человека, способного ограбить… кхм… даму? – откровенно фыркнул я.
– Пожилую даму, – ненавязчиво уточнила фрау Бок. – Называйте вещи своими именами. Новички относятся ко мне несерьезно, но всего месяц назад мне довелось скрутить уличного хама и доставить его в полицию. Я, знаете ли, живу на окраине. Район достаточно приличный, но всякое случается… Вы должны понять, герр Виттман, что три десятилетия службы в нашем неприметном ведомстве помогли мне приобрести определенный опыт, которым вы можете в любой момент воспользоваться. Советы, консультации в любых областях, неофициальная информация.
– «Неофициальная информация»? – недоуменно протянул я. – Что это такое?
– Насколько я поняла, вы получили допуск по категории «A-0-II» – литера «А» и ноль присваиваются только офицерам центрального аппарата Конторы, расквартированного на Сириусе, латинская «двойка» означает ограниченный доступ. В отсеки «Вальхаллы», помеченные «единицей», ИР вас не пропустит. Символы «А-0» осведомленному человеку дадут понять примерно следующее: гость с Сириуса пользуется абсолютным доверием руководства и имеет право получать всю имеющуюся в распоряжении резидентуры информацию – начиная от служебных отчетов, ежемесячно направляемых в Центр, заканчивая личными наблюдениями сотрудников, которые большому начальству неинтересны. Из этого вытекает, что господин фон Шратт прислал к нам не просто технаря с ограниченными полномочиями, обязанного лишь провести изыскания на интересующем Сириус объекте, а высокопоставленного правительственного чиновника…
– Понятия не имею, о чем вы говорите, – искренне сказал я, разведя руками. – Я гражданское лицо, после университета даже звания не получил! И уж тем более никакой я не «правительственный чиновник»!
– Разумеется, вы не профессионал, это сразу заметно. Я имею в виду нашу сферу деятельности, – фрау Бок выделила последние слова более низким и загадочным голосом. Театральность ей, оказывается, не чужда. – В этом-то я и вижу центральную проблему. Обычнейший психотехник, умеющий заговаривать зубы искусственным разумам, – и вдруг категория «A-0-II», будто у полковника Генерального штаба. Никогда не сталкивалась с подобным казусом.
– Я тоже. Мне предписали разобраться с кремнийорганическими андроидами… точнее, с андроидом, хранящимся в бункере «Борисполя», и попытаться наладить взаимодействие с его ИР, созданным еще до Катастрофы. Больше ничего, честное слово!
– Ничего? – покачала головой фрау Бок. – Длительность командировки специально оговаривалась?
– Нет. Вернусь по факту выполнения приказа…
– Отданного в самой расплывчатой форме, – дополнила старая конфидентка, попутно наливая в мой бокал красное вино, отлично гармонирующее с нежнейшим телячьим суфле. – Никаких четких инструкций фон Шратт вам не дал, правильно? Вывод один: «взаимодействие с ИР андроида» должно вызвать некие последствия, разбираться с которыми придется не только вам, но и всем остальным. Закончилась тихая жизнь – чувство опасности меня ни разу не подводило.
Я ошеломленно взглянул на фрау Бок, и она рассмеялась:
– Герр Виттман, паранойя – наше профессиональное заболевание. Работайте и ни о чем не беспокойтесь, все будет хорошо. Тыл мы обеспечим прочный. Кушайте, прошу вас…
* * *
Поздно вечером, вольготно расположившись на титанической постели, я попытался привести в систему полученные за день сведения и признался себе, что к тяжелому культурному шоку добавилась выраженная информационная контузия, в голове царит полный сумбур, а традиционные взгляды на устройство Вселенной придется если не пересматривать, то хотя бы корректировать.
Даже личностная идентификация отчасти затруднена – кто я такой, в конце концов? Супершпион из дурацкого голофильма? Не похоже. Или обычная пешка в руках Вернера фон Шратта и его золотопогонных приятелей, задумавших невероятную интригу? Они, извольте видеть, жаждут изменить нынешнее мироустройство, направить человечество по иному пути. Задача непростая, если не сказать – невыполнимая, связанная с уймищей технических, политических, экономических и еще один черт знает каких трудностей! О своей роли в этой авантюре я даже не догадываюсь, на ум не приходит никаких правдоподобных версий. В любом случае я не смогу помочь заговорщикам с Сириуса приблизиться к цели и на единственный микрон – не наблюдаю к тому реальных возможностей…
Один русский политик эпохи до Исхода – нам про него рассказывали в школе – некогда произнес историческую фразу: котлеты отдельно, а мухи отдельно. Или там шла речь о фрикадельках и тараканах? Не помню точно. Так вот, если отделять мух от котлет, сиречь эмоции от поставленных задач, то можно четко выделить два интересующих меня рабочих направления – созданные землянами автономные ИР и Чужаки, о которых рассказал Лесков во время посещения «Борисполя».
Выстраивается элементарная логическая цепочка: фон Шратт знает о существовании Чужаков и по неким неизвестным мне причинам связывает их цивилизацию с нашей – это был пункт первый.
Пункт второй: альтернативная ветвь развития искусственного интеллекта после Катастрофы была или преднамеренно уничтожена «Птолемеем» (он не терпит конкурентов), или его всемогущие искусственные разумы «ассимилировали» сородичей, включив их в единую систему, объединяющую все сообщество ИР.
Третий: благодаря некоторым туманным намекам адмирала я понял, что автономные ИР, обладающие свободой воли и, в противовес виртуальным личностям «Птолемея», не связанные «корпоративными интересами» параллельной цивилизации, когда-то контактировали с Чужаками, но отказались делиться с «Птолемеем» информацией, чем вызвали его резкое недовольство. Оно и понятно – нашему Супермозгу неприятна сама мысль о возможных соперниках, живущих в так называемом «быстром времени», позволяющем развиваться гораздо стремительнее обычных живых организмов.
Пункт четвертый и последний: наиболее предусмотрительные homo sapiens после Исхода уберегли одного из кремнийорганических андроидов от когтистых лап «Птолемея», спрятав его на Гермесе – единственном обжитом мире, абсолютно неподконтрольном ИР. Больше того, именно эта планета задала сообществу искусственных разумов больше всего неразрешимых вопросов и вызывала чувства, близкие к животному страху, – «Птолемей» уговорил правительство Содружества закрыть систему Вольф-360 на бессрочный карантин и сделал все для того, чтобы человечество навсегда забыло о Гермесе. К счастью, предложений о тотальном уничтожении планеты не поступало – «Птолемей» или проявил гуманизм, или посчитал, что время для окончательного решения проблемы Гермеса не настало.
Невзирая на абсолютный контроль ИР за инфопотоками и транспортной сетью Содружества, Русско-германский союз в течение трехсот пятидесяти лет продолжал поддерживать ограниченный контакт с Гермесом, одновременно приглядывая за тем, чтобы представители других «диаспор» в эту систему не совались. А когда «Птолемей» окончательно «dostal» (судя по объяснению Вадима, эта местная идиома аналогична слову «надоел» с крайне отрицательным эмоциональным оттенком) и думающие люди начали всерьез размышлять о своем будущем и будущем потомков, адмирал фон Шратт, некоторые представители Сената, спецслужб и армии решили задействовать полузабытый резерв…
Объединяем все четыре пункта и делаем вполне очевидный вывод: чтобы избавиться от «Птолемея», требуется содействие другого, не менее развитого разума. Вступить в контакт с таковым разумом можно только на Гермесе, благо прецеденты имеются. А виновниками этих прецедентов были наши прямые предки, исследовавшие планету в XXIII веке, и их помощники – андроиды.
Андроиды, один из которых покоится в стазисе на базе «Борисполь».
Больше за помощью обратиться не к кому. Люди, жившие во времена Катастрофы, давно умерли, а документация не сохранилась (точнее – была уничтожена понятно кем).
Неужели мне придется разгребать все это в гордом одиночестве? Или я заразился от фрау Бок профессиональной болезнью?
* * *
После двухчасового краткого курса истории Дорог Гермеса – Вадим оказался парнем въедливым, дотошным и способным вполне доходчиво объяснить человеку, совершенно не разбирающемуся в физике искривленного пространства, теорию «точечной черной дыры» – мы отправились в БлокII «Вальхаллы», взглянуть на «Объект 279».
Таковой объект оказался Сферой Мёбиуса – распространенное в прошлом название установки, способной практически неограниченное время сохранять в неизменном виде любой материальный объект. Внешняя капсула из металлопластика, замкнутое сверхпроводящее силовое поле, гибернационная фуга и технология псевдосингулярности, останавливающая течение времени в замкнутом пространстве…
Невероятно дорогая игрушка, особенно если учитывать, что многосекционные Сферы Мёбиуса даже в наши времена не слишком распространены. Этот аппарат был создан в первые годы Исхода или даже раньше. Первым делом я проверил маркировку производителя – фирма «Alkett», Земля, 2281 год. Раритет, каких поискать.
– У нас прошли века, а там… – Лесков кивком указал на огромный серебристый комплекс Сферы, возвышавшийся посреди отсека. – Там время измеряется наносекундами, каждая из которых растягивается на столетия. Или наоборот, сжимается в постоянную Планка – 6,626Ч1034, наикратчайший отрезок времени, доступный пониманию человека. Кстати, к созданию Сфер Мёбиуса приложил руку «Птолемей», но дальнейшие разработки были приостановлены, а затем проект вообще закрыли… Почему – не знаю.
– Получается, что в объективном времени минуло четыреста лет, а внутри этой штуки – мгновения? – Я никогда раньше не сталкивался с подобной техникой. – Прекрасный способ обрести бессмертие, причем гораздо надежнее нейроклонирования! Лег спать на десять веков, проснулся, взглянул на свой банковский счет – проценты набежали изрядные… И гуляй себе! Устанешь – возвращайся в теплую постельку на следующую тысячу лет. Красиво.
– Подведет система энергоснабжения – не проснешься никогда, – отозвался Вадим. – Нужны люди, которые будут прислеживать за аппаратурой, менять вышедшие из строя узлы, ухаживать…
Судя по показаниям компьютера, из пяти секций Сферы Мёбиуса занятыми оказались только три. В одной, как и ожидалось, находился искусственный человек. Вторая поддерживала в состоянии стазиса неизвестный мне прибор, который в свою очередь – о, ужас! – обеспечивал жизнедеятельность человеческого мозга. Самого обычного головного мозга, отделенного от организма. Ладно, потом разберусь… В третьей хранились непонятный контейнер размером семь на двенадцать сантиметров и древний ПМК, пока не представлявшие для меня никакого интереса.
– Держи, – Вадим перебросил мне папку с подшитыми бумагами. – Распечатал, пока ты глазел на здешние достопримечательности. Полная информация по «Объекту 279» – искусственный человекоподобный организм, созданный на основе модифицированных ДНК, встроенных в кремнийорганические клетки. Автономный ИР. Как, начнем сейчас размораживать или подождем? Процесс расконсервации займет около двух суток.
– Подождем, – сказал я, подумав. – Для начала предпочитаю ознакомиться с документами. Ты сам призывал меня не торопиться.
– Вот и отлично. Тогда забирай папку и пошли наверх, – Лесков неприязненно оглядел затененные углы отсека. – Не люблю я это место.
– Опять призраки?
– Просто не люблю.
– Еще вопрос: а можно поговорить с ИР «Франца-Иосифа»? Он ведь тоже…
– Тебе можно все. Поднимемся на поверхность, заглянем в гости к Францу, он будет рад.
– Говоришь о корабле, словно о человеке.
– А он и есть человек. Только очень старый и уставший. Впрочем, я неточно выразился – Франц точно такой же, как человек… Ты не поймешь.
«…Внешний вид (фенотип) существа определяется в конечном итоге его генотипом, т. е. совокупностью полученных от родителей генов. Окружающая среда может оказать влияние на внешность только в относительно короткий период начального формирования/развития организма. При этом влияние может оказаться лишь отрицательным, в результате чего вместо нормального существа получится нелепый уродец. Любые нарушения естественного развития приводят к нарушениям внутренней гармонии организма, болезням и ранней смерти (зачастую еще до рождения). Примером тому могут служить юные профессиональные спортсмены, которые, накачиваясь стимуляторами в надежде достичь лучших результатов, еще до совершеннолетия приобретают целый букет болезней – от сердечной недостаточности до пожизненной импотенции.
Причина – в устройстве генома. Каждая клетка живет по строго заданной программе, регулируемой однозначным кодированием ДНК. Современной генетике мало что известно об этом кодировании, и вопросов в этой области не в пример больше, чем ответов. Однако ясно одно: грубое вмешательство приводит к тому, что программа начинает идти вразнос. В живом организме постоянно гибнут клетки из-за нарушения функционирования их генетического аппарата. Существуют естественные механизмы, позволяющие исправлять повреждения ДНК. Например, к таким механизмам относится зеркально-двойная природа самой цепочки, которая позволяет специальным пептидным комплексам восстанавливать одну из цепочек, если вторая осталась неповрежденной. Кроме того, имеет место избыточность кодирования в ДНК, благодаря чему даже невосстановимые повреждения отдельных ее участков не приводят к фатальным последствиям. Но эти механизмы достаточно хрупки и не в состоянии исправить логические ошибки. А ведь любое изменение генотипа, не согласующееся с общей его картиной, и есть такая ошибка. Поэтому любая случайная модификация генома почти гарантированно приведет к гибели живой клетки.
Собственно, мутация и есть повреждение генома на этапе развития. Мутации происходят постоянно под действием самых разнообразных факторов (например, естественного радиационного фона Земли), но удачными оказываются лишь считанные единицы. Неудачливые клетки гибнут. Но даже если зародышевой клетке повезло – она выжила и сумела размножиться согласно новой программе, еще не факт, что включающий ее организм в целом выживет, оказавшись стабильным или просто удачливым в борьбе за существование. Таким образом, естественный отбор проходит на двух этапах, и только удача на обеих стадиях приводит к закреплению мутации и передаче ее потомству».
Евгений Лотош, первая половина XXI в.
