– Давненько не виделись, доктор. Заходите, располагайтесь. Кофе?

– Не откажусь… Как прикажете теперь к вам обращаться? По старому или, может быть, гм… сир?

– Только «сиров» мне не хватало! История запоминает имена монархов, а не их министров. Вам каждый скажет, кем был Наполеон, но о Талейране абсолютное большинство людей и слыхом не слыхивали, хотя без этого старого прохвоста Бонапарт так бы и остался простым генералом.

– Здоровое честолюбие отродясь не являлось тяжким грехом. Неужто предпочитаете забвение потомков?

– Отчего же «забвение»? Вполне хватит краткого упоминания в учебнике истории – «Бибирев Н. А., Имперский Регент краткого периода междуцарствия в 2283 году». Кто посмотрит на дату, сразу поймет, в какой конкретно обстановке указанному Регенту пришлось встать к штурвалу.

На «Кронштадте», куда я прибыл в начале октября по «старому» земному счету, решительно ничего не изменилось – может быть, побольше людей и суеты, а так базовая станция осталась такой, как и прежде. Даже вид из огромных обзорных окон бибиревского кабинета напоминает былые дни – огромная сфера планеты, синь океанов и белоснежные полосы облаков, коричнево-зеленая суша. Только очертания материков – вернее, единственного материка – совершенно другие. Афродита очень похожа на Землю, но все-таки это не Земля.

– Нехорошо получилось, – чуть рассеянно говорил адмирал. – Всю компанию одарили милостями, осыпали звездопадом орденов, Савельев аж в министры просквозил, а про вас, Вениамин Борисович, в суматохе просто забыли. Несправедливо. Давайте решим следующим образом: чины и побрякушки от вас никуда не денутся, я уже отправил представления по инстанциям. Могу предложить более существенную награду. Положение начало стабилизироваться, жить в новых условиях оказалось не настолько сложно. Неприятностей, конечно, хватает, но государственная машина перезапущена и снова работает… Просите чего хотите, доктор.

– Вообще всего? – рассмеялся я. – А если попрошу луну с неба?

– Вопрос о транспортировке в систему Сириуса спутника Земли, известного под названием «Луна», будет рассмотрен, – парировал Бибирев. – Лет тридцать на монтаж двигателей, и к своему семидесятилетию вы получите роскошный подарок… Ладно, шутки в сторону. Что требуется на Гермесе прямо сейчас? Люди, оборудование, лаборатории? Дам всё. Некоторое время я буду оставаться самодержцем и распоряжаться имеющимися ресурсами по личному усмотрению.

– Самодержцем? А как же старик Фридрих?

– Кайзер является главой государственного союза чисто номинально. До времени, когда мы коронуем законного монарха.

– И когда же? – заинтересовался я. – При новом царствовании я рассчитываю стать фаворитом!

– Станете, если захотите… Государственный совет для выработки нового положения об избрании Императора соберем в декабре, а некое подобие прежних Земских соборов – после Рождества. Не сомневаюсь, утвердят единогласно. Времена демократии кончились, но правила приличия и видимость законности соблюдать необходимо. Государство без традиций превращается в скучную коммунальную контору. Так что конкретно пожелаете? Ради вас готов на время превратиться в добрую фею.

– Хорошо, я накидаю список техники и персонала к завтрашнему дню. Просьба вторая: снимите запрет на посещение Солнечной системы для «Франца-Иосифа». Хочу понаблюдать, что там происходит.

– Ровным счетом ничего хорошего, – нахмурился адмирал. – Зачем вам туда?

– Сказал ведь: интересно.

– Могу удовлетворить ваш интерес и без экстремальных полетов. «Аномалия» никуда не исчезла, движется вокруг Солнца по разомкнутой параболической траектории. Пока разомкнутой. Если траектория превратится в эллиптическую, нейтронная звезда останется там навсегда – это выяснится в течение трех месяцев. Автоматические станции наблюдения расположены по очень дальнему радиусу, за орбитой Сатурна. Людей на Земле нет. Вообще. Мне достоверно известно, что проект «Аттила» оказался… кхм… очень эффективным.

– Расскажите, – попросил я. – Отчеты центров чрезвычайного командования засекречены настолько, что доступа к ним не имеют даже начальники департаментов! Прежде всего меня интересует действие вакцины.

– Ваше детище сработало идеально, – пожал плечами Бибирев. – Личный состав бывших чрезвычайных зон сейчас на карантине, можете посетить станцию «Голиаф» в любое время и проверить результаты. В подробности я не вдавался, решительно ничего не понимаю в микробиологии. Никто не заболел и не умер, а это главное.

– Никто?

– Из наших сотрудников, разумеется.

– И вы по-прежнему считаете, что применение боевого вируса было оправдано?

– Веня, ну что вы заладили – оправдано, не оправдано… Прямому воздействию «аномалии» ежедневно подвергается до одной седьмой части поверхности планеты. Сгорает или уничтожается всё. Любая жизнь, включая вашего «Аттилу». Постарайтесь относиться к случившемуся как к обычной эвтаназии в колоссальных масштабах.

– Стараюсь, – соврал я. – И все-таки я настаиваю на посещении Солнечной системы.

– Вы зануда, доктор. Хорошо, разрешаю. При одном условии – никаких посадок на Землю, иначе следующий год проведете в карантинном блоке «Голиафа».

– Благодарю! Лучшего подарка и представить невозможно!

– Зачем вам это нужно, понять не могу! Впрочем, извилистые пути вашего разума всегда оставались для меня неразрешимой загадкой. Теперь расскажите, что делается на Гермесе? Можете хоть чем-то порадовать? Или никаких сдвигов?

– Есть сдвиги, есть. Небольшие, но любопытные…

Вечером следующего дня я вылетел на «Франце» в систему Проксимы, побывал на медицинской базе «Голиаф», просмотрел документацию, а потом вдрызг напился в компании сопровождавших меня Коленьки и Луи Аркура, впервые решившего узнать, что такое настоящие межзвездные путешествия. На Восемнадцатой Скорпиона Луи, конечно, бывал, но тогда «Фельдмаршал Роммель» переместился в пространстве через точку сингулярности на Дороге, а наш корабль нырял в Лабиринт искривленного пространства.

– За жуликов! – поднял я первый тост, когда ИР запер шлюзы стоявшего в доке «Голиафа» корабля и нас никто не сумел бы подслушать при всем желании. – За графа Сен-Жермена, за Калиостро и Остапа Бендера! И за наш скромный департамент биобезопасности!

– Ловко, ничего не скажу, – хмыкнул Крылов, опрокинув свой стаканчик. – Док, неужели вы еще четыре года предполагали, что они используют «Аттилу»?

– И в мыслях не держал! Поставленная задача оказалась настолько интересной, что было решено ее предельно усложнить. Можно создать исключительно заразный и абсолютно смертельный вирус, но попробуйте сделать «заразную» вакцину, способную распространяться примерно так же, как и любой микроорганизм природного происхождения! Это свойство «Аттилы плюс» не было отражено ни в одном официальном рапорте! Признаться, мы работали с дальним прицелом – если вдруг зараза вырвется на свободу, как это происходит в романах ужасов, у определенной части человечества будет шанс выжить. Нанобот передается от человека к человеку и животным, затем начинает мутировать, предупреждая будущие мутации вируса, и просто ждет, когда объявится противник, чтобы встретить его во всеоружии!

– Препарат тридцатого августа впрыснули военным, за две оставшиеся недели они наверняка общались с населением в зонах чрезвычайного командования и передали механовирус другим людям? – уточнил Луи.

– Совершенно правильно. Часть оставшихся на Земле людей обязана уцелеть после эпидемии. Немного, конечно. Миллионов двадцать, возможно больше. Теперь все зависит от «аномалии» – уйдет она или нет! Учтите, если об этой истории узнает адмирал, меня расстреляют за саботаж, а вас как посвященных навсегда упрячут в тюрьму на «Кронштадте» и будут ставить опыты…

– Ужас, – фыркнул Коленька. – Не беспокойтесь, док. Придется молчать до гробовой доски. Говорите, сколько раз «Аттила» может видоизменяться?

– Девятьсот двадцать модификаций, это максимальный предел.

– Сколько-сколько?..